Известный социальный эксперимент, который «интеллектуалы консервативного толка» именуют «красным проектом», шел под лозунгом «время вперед»; одноименную композицию Георгия Свиридова и сегодня используют в музыкальных заставках официальных новостных программ.
Новый «красный проект», о котором заговорили недавно те же «интеллектуалы консервативного толка», явно пойдет под лозунгом «время назад».
Суть дела точно уловлена одним из творцов актуального русского рока Александром Васильевым, который недавно спел:
«Время назад.
Всё разделилось вокруг на чужое и наше,
Бросив на разные чаши
"Против" и "за".
В календаре преднамеренно cпутаны числа…»
Мне уже доводилось комментировать интервью кремлевского мыслителя и царедворца Владислава Суркова, построенное на идеологических клише конца 1940-х годов и вызвавшее отчетливые ассоциации с политзанятиями в Марфинской шарашке.
Точку зрения еще одного кремлевского небожителя выражает, как говорят знающие люди, Михаил Леонтьев, в недавнем прошлом «отвязный либерал», а ныне «патриот из патриотов». Этот околокремлевский журналист в открытую заговорил о полезности изоляционизма, «оборонном сознании», замешанном на густопсовой ксенофобии, о перспективах реанимации «красного проекта» и тому подобных «плодотворных дебютных идеях».
Твердо зная о том, что «ничего нет нового под солнцем», я стал искать прототипы, кои немедленно обнаружились в ротной школе на занятиях «солдатской словесностью» (см. А.Куприн, «Поединок», гл.11). В роли журналиста Леонтьева выступал «разбитной орловец Овечкин, в голосе которого слышится слащавая скороговорка бывшего мелочного приказчика», в роли кремлевского благодетеля – унтер-офицер полуроты, ефрейтор Сероштан.
Благодетель:
«Кого мы называем врагами унешними?».
Патриотический журналист («отвечает быстро и щеголевато, захлебываясь от удовольствия»):
«Внешними врагами мы называем все те самые государствия, с которыми нам приходится вести войну. Францюзы, немцы, атальянцы, турки, ивропейцы, инди...».
Благодетель:
«Годи, этого уже в уставе не значится. …»
Благодетель («произносит особенно громко и веско…. и бросает многозначительный взгляд в сторону вольноопределяющегося Маркусона»):
«Кого мы называем врагами у-ну-трен-ни-ми? …»
Патриотический журналист («вскакивает и радостно кричит»):
«Так что бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки!»
Эта инсценировка отсылает нас уже не в середину, а в начало XX-го века.
Воистину, время назад!
Всех превзошло думское большинство, которое не так давно решило всенародно, да еще и с отрывом от производства, праздновать освобождение Москвы от польско-литовских захватчиков в 1612 году.
Одновременно видный околокремлевский политолог и геополитик Сергей Марков четко, недвусмысленно и вполне в духе уроков «солдатской словесности» обозначил врагов России, а заодно и линию раздела между нашими и чужими.
Врагами были названы знаменитые выходцы из Восточной Европы гг. Бжезинский и Олбрайт. Линия раздела была прочерчена на примере Украины (такой уж год на дворе!), где по словам Маркова, 80% населения относится к «русско-украинскому православному большинству», и только 15% - к «галицийскому греко-католическому меньшинству».
Марков в унисон с братьями по разуму из ГД четко установил: линия «чужие – наши» должна проходить по границам распространения «латинской ереси», которая в их интерпретации совпадает, видимо, с линией продвижения «НАТО на Восток».
С точной датировкой рождения идеологемы «латинская ересь» мне, пожалуй, не справиться; попрошу помощи у друзей-историков. Но, независимо от их уточнений, лозунг «время назад» здесь более чем уместен.
Итак, направление движения обозначено: «время назад».
Остается выяснить цель поездки. И здесь никаких недомолвок: выход на знаменитую триаду – православие, самодержавие, народность.
Один из кирпичей официальной идеологии – православие – заложен в рамках упомянутой конструкции Маркова: «православие vs католицизм» = «здоровое наше vs гнилое западное». Отмечу, что в рамках этой конструкции православие выступает не в своем естественном качестве всеми (в том числе – здравомыслящими иноверцами и атеистами!) уважаемой традиционной религии, но как боевое учение, противостоящее «латинской ереси» и западным недругам.
Тем же лозунгом «время назад» можно объяснить предложенную Кремлем диковинную реинкорнацию самодержавия, где власть, как и положено в абсолютных монархиях, поставлена над любым писаным законом, губернаторы и депутаты назначаются Кремлем, а правила передачи власти (хотя бы и по наследству!) не прописаны вовсе. Эта проблема обсуждалась всем пишущим людом, не исключая и Вашего покорного слуги.
Заслуга в формулировке понятия народности принадлежит тому же Суркову, который в упомянутом интервью четко сформулировал его в самом, что ни на есть, классическом доносительском духе: наверху царь с верными сподвижниками, внизу – любящий царя народ, а промежду ними всяческая гниль и «пятая колонна».
Так что, и в самом деле, все элементы знаменитой триады налицо.
Не хочется обсуждать, в каком соответствии с реалиями века, здравым смыслом, наконец, национальными интересами, находятся все эти конструкции.
Я, в частности, не представляю себе, какие еще катастрофы должны пережить страна и мир, чтобы наши «интеллектуалы консервативного толка» перестали бы воевать с «латинской ересью» и «американским империализмом».
Не будучи геополитиком и политтехнологом, я искренне не могу понять, на основе каких опросных методик и статистических тестов Марков пришел к своей этно-конфессиональной стратификации электората соседней страны. Бог с ним, что эта стратификация разительно отличается даже от сильно приукрашенных данных украинского избиркома. Гораздо страшнее перспективы применения этих «марковских цепей» по месту жительства их изобретателя.
Что касается смуты начала XVII века, то это дело было, как полагают сведущие историки, по преимуществу междоусобное; во всяком случае, среди недругов, от которых освобождали Москву в 1612 году, «католический элемент» составлял явное меньшинство.
Впрочем, Бог с ними, с фактами и цифрами; наши идеологи и геополитики в массе своей «диалектике учились не по Гегелю», а арифметике и другим конкретным наукам не учились вовсе.
Настораживает жесткий обскурантский и агрессивный тон кремлевских ораторов, резко контрастирующий с обычной для современной политической элиты вальяжностью и рассудительностью.
Перефразируя В.Г. Белинского можно сказать, что наша официальная политология «стала такой православной, что пахнет свечкой и ладаном, такой самодержавной, что состоит из одних сплошь доносов, и такой народной, что не выражается иначе, как по-матерному».
Я не знаю, с чем именно это связано, хотя несколько причин лежат на поверхности: остановка экономического роста, провал административной реформы, политические «успехи» на пространстве СНГ… Может есть еще и какие-то подковерные обстоятельства.
Если суммировать реальные действия власти и обозначенные идеологические импульсы, то выстраивается стройная схема.
Давайте:
– обопремся на новую (старую) государственную идеологию в уваровском духе,
– сосредоточим в одном центре управление ведущими отраслями экономики и крупнейшими компаниями, а также кадровые назначения на всех уровнях до городов включительно, и, разумеется, все формы и инструменты PR, пропаганды и агитации,
– уберем из активной политики и бизнеса всех несогласных, а также заткнем рот всем, кто вякает,
– примем доктрину изоляционизма, а еще лучше попросту восстановим «железный занавес»,
и получим в результате мощную державу, доминирующую на постсоветском пространстве и претендующую на статус одного из полюсов «многополярного мира».
Под лозунгом «время назад» правящее сословие все более настойчиво обращается к идеологемам и управленческим практикам, отставшим от современных реалий на 50, 100, а то и 400 лет, и основанным, обобщенно говоря, на идеях несвободы, фанатичном делении «на чужое и наше» и, конечно, не менее фанатичной вере в силу централизованного руководства.
Если так, то налицо «пагубная самонадеянность» власти.
Этот термин (“The Fatal Conceit”) был введен Фридрихом Августом фон Хайеком и стал названием его итогового труда. В нем нобелевский лауреат назвал фундаментальными «ошибками социализма»:
– игнорирование «расширенного порядка человеческого сотрудничества», основанного на свободе, «правилах поведения», частной собственности и праве как их гаранте,
– и, соответственно, «подавление свобод», «навязывание своей якобы большей мудрости, не позволяющей общественным институтам развиваться хаотично».
Выводы Хайека относятся, разумеется, не только к социализму как таковому, но и к любой системе, основанной на централизованном руководстве, ограничении прав, свобод и частной собственности, пусть даже в форме «благожелательной деспотии». Тот же Хайек объяснил, что «пагубная самонадеянность» власти в обозначенном выше духе является прямым «путем к рабству».
Сама по себе эта угроза для наших кремлевских и околокремлевских геополитиков и идеологов абсолютно несущественна: привязанность к «истинному петербуржцу» Ниязову или к бессменному «батьке» Лукашенко показывает, что никакой идиосинкразии даже к самым крайним ограничениям прав и свобод у них не наблюдается.
Беда только в том, что, по наблюдениям Хайека (да и не его одного), политические системы, игнорирующие свободу и частную собственность, обречены на безнадежное технологическое отставание и скорый уход с исторической арены.
Эти выводы, сделанные выдающимся ученым путем глубокого осмысления опыта и ошибок XIX и XX веков, еще более актуальны для века нынешнего, переполненного еще более многочисленными и сложными вызовами, «спонтанными порядками», взаимодействиями и технологиями.
На эти вызовы стране предлагается отвечать с помощью морально и физически безнадежно устаревшего инструментария. Результат предсказуем…
Бог с ним, с нашим поколением: сами виноваты. За державу только обидно, да и детишек жалко …