Полит.ру знакомит читателей с книгами, вошедшими в длинный список претендентов на премию «Просветитель.Перевод» 2023 года. Премия уже в четвертый раз отмечает лучшие работы редакторов и переводчиков научно-популярной литературы на русский язык. Всего в длинный список вошли двадцать книг. Короткий список премии «Просветитель.Перевод» будет объявлен до конца сентября.
Издательство Individuum представляет книгу Рустама Александера «Закрытые. Жизнь гомосексуалов в СССР» (переводчик Ольга Быкова, редактор Олег Егоров).
Лейтенант КГБ, сдававший спецслужбе своих любовников. Врач-энтузиаст, упорно пытавшийся «вылечить» гомосексуальность. Шотландский коммунист, выступивший в защиту гомосексуалов перед Сталиным. Советский «нулевой пациент», который заразился ВИЧ в Танзании. Истории всех этих людей, живших в СССР, долгое время оставались в тени — историк Рустам Александер проливает свет на то, что другие исследователи обходили стороной.
Книга «Закрытые» рассказывает о Советском Союзе через жизни людей, которых в социалистическом государстве официально не было: гомосексуалов, вынужденных из-за статьи за «мужеложство» подавлять себя или жить подпольно, рискуя оказаться в тюрьме по доносу. От простых рабочих до звезд эстрады — все они оказались заперты во враждебной среде, но и в таких невыносимых условиях искали пути к выживанию и счастью.
Предлагаем прочитать одну из глав книги.
Глава 12, в которой советские врачи изобретают новую науку и пытаются вылечить мужскую гомосексуальность
Горький, 1963–1970
После смерти Сталина секс оставался сложной и табуированной темой, которая вызывала дискомфорт, напряжение и беспокойство у подавляющего большинства советских граждан. Несмотря на то что люди занимались сексом, они редко говорили о нем в спальне и еще реже — в кабинете врача, даже если сталкивались с сексуальными проблемами, грозившими разрушить их брак, например с импотенцией. Большинство мужчин и женщин стеснялись обращаться за медицинской помощью, предпочитая тихо страдать, пока недолеченные болезни усугублялись со временем.
Из-за стеснения и стыда, которые царили вокруг этого вопроса, мужская импотенция и женская сексуальная дисфункция стали в СССР почти повальным явлением. Усугубляло ситуацию то, что в СССР на тот момент не существовало профессии сексолога, поскольку советские власти считали секс совершенно простым и прямолинейным занятием, которое не требует ни медицинского вмешательства, ни консультаций со специалистом. На приемах большинство врачей едва уделяли внимание сексуальной жизни пациентов, интересуясь ей лишь вскользь: «А как ваша интимная жизнь?» — спрашивали они и опускали глаза, явно сами стесняясь своего вопроса.
«Нормально», — предсказуемо отвечал пациент.
На этом неудобный разговор обычно заканчивался. Если пациент вдруг решал пойти дальше и попросить совета, врач говорил что-то вроде: «Не волнуйтесь. У вас нет ни рака, ни инфекции. А что есть — не смертельно. Подождите немного, и само пройдет». Проблема, однако, не исчезала, а, как правило, только усугублялась.
Женщины тоже страдали; большинство из них, под стать мужчинам, молча мирились со своей участью. Те, кто осмеливался пожаловаться врачу, что муж не удовлетворяет их сексуально, чаще всего выслушивали лекцию о незыблемости института брака и обязанностях жены. Женщина-гинеколог могла проявить чуть больше сочувствия и сказать: «Ну и ничего страшного! Ведь все мы как-то справляемся и растим прекрасных детей!»
Впрочем, не все были готовы провести свою жизнь в молчаливом страдании. Некоторые отчаявшиеся мужчины, страдавшие от импотенции, писали письма с просьбами о помощи президенту Академии медицинских наук. В одном из таких писем говорилось:
Я не могу назвать себя трусом, достойно воевал и награжден неоднократно, но сейчас жить не могу и не хочу. В отчаянии я уже взял веревку, но опомнился: это недостойно советского человека. Поэтому я предлагаю вам использовать меня для любых медицинских опытов, нужных науке.
Такие мужчины не получали медицинской помощи, поскольку в СССР практически не было врачей, которые обладали бы глубокими знаниями в области лечения сексологических проблем. Одним из редких исключений был Николай Иванов. Он проходил медицинскую интернатуру у прославленного иркутского профессора Игоря Сумбаева. В середине 1950-х Иванов уехал от своего наставника в город Горький1, где начал медицинскую практику в качестве психиатра в одной из городских больниц, а также преподавал в Горьковском медицинском университете.
Лекции Иванова неизменно привлекали большое количество студентов, которые жаждали получить новые знания о сексе — теме, которую другие лекторы предпочитали обходить стороной. Выступая перед аудиториями, заполненными до отказа, Иванов всегда находил на своем столе небольшую стопку скомканных записок с вопросами. Он зачитывал их вслух, после чего давал развернутые ответы. Студенты слушали завороженно — нигде раньше они не могли найти такого полного и убедительного разъяснения: ни в учебниках, ни в энциклопедиях. Невежество студентов в базовых вопросах, связанных с сексом, и отсутствие понимания, как консультировать по таким вопросам пациентов, поразили Иванова и побудили искать способы восполнить эти пробелы.
Глубокое невежество в отношении сексуальных проблем и их лечения демонстрировали не только студенты-медики. Коллеги Иванова, лечащие врачи, тоже плохо понимали, как помочь пациентам, обратившимся в больницу из-за неспособности доставить удовольствие жене или отсутствия устойчивой эрекции. Так, уролог, услышав жалобы на «отсутствие супружеского счастья», тут же проводил серию тестов на предмет нормального функционирования полового члена. Не обнаружив физиологической патологии, он направлял пациента к невропатологу. Тот, проведя обследование, направлял пациента обратно к урологу. Иногда давали направление к психиатру, который также не выявлял патологий и отправлял пациента, теперь окончательно убежденного в том, что его поразила неведомая страшная болезнь, восвояси. Иванов понимал, что проблема была не в «редком заболевании», а в невежестве врачей в тех вопросах, которые выходят за рамки их области знаний, а также отсутствии сексологической подготовки.
Безусловно, о сексуальных расстройствах, которыми втайне страдали советские мужчины и женщины, было известно не только Иванову. Другие видные урологи и невропатологи били тревогу по поводу растущего уровня невылеченной импотенции и женской сексуальной дисфункции в СССР и катастрофических последствий такой динамики для семейной жизни советских людей. Илья Порудоминский, выдающийся профессор урологии из Москвы, впервые поднял этот вопрос в «Медицинской газете». 29 ноября 1963 года вышла его статья «Кто же лечит половые расстройства?», призванная привлечь внимание медицинской общественности к проблеме, от которой страдали тысячи советских семей:
Половые расстройства у мужчин — тяжкое страдание: они нередко приводят к потере трудоспособности, к непоправимым семейным трагедиям. Невозможность создания семьи у одних и семейные конфликты у других тяжело отражаются на физическом и нервно-психическом состоянии больных и в конечном счете — на их трудоспособности и производительности труда. В то же время диагностическая и лечебная помощь этим больным организована крайне неудовлетворительно. При поликлиниках … следует организовать специализированные кабинеты для приема больных импотенцией и бесплодием. А для координации научно-исследовательских работ в этой области целесообразно провести специальный симпозиум.
Прочитав статью Порудоминского, Иванов написал профессору письмо с предложением провести симпозиум по сексологии в Горьковском медицинском университете. Порудоминский идею одобрил, и в декабре 1963 года в Горьком состоялся первый в Союзе симпозиум по «сексопатологии» — название советской сексологической науки подразумевало, что сексуальная жизнь сама по себе должна быть беспроблемной. На симпозиум съехались врачи из разных уголков СССР, включая психиатров, невропатологов и урологов, которых к тому моменту уже интересовала сексология — наука, существовавшая в некоторых социалистических странах, но абсолютно неразвитая в СССР.
В последующие годы прошло еще несколько симпозиумов для сексологов, и наконец в 1965 году Министерство здравоохранения СССР открыло отделение сексопатологии в уже существующем Московском научно-исследовательском институте психиатрии. Появление первого советского учреждения, пусть и небольшого, посвященного проблемам сексологии, во многом стало результатом настойчивости Порудоминского и Иванова, которым удалось убедить власти, что для повышения падающей рождаемости необходимо проводить сексологические исследования. Отделение сексопатологии занимало всего пару кабинетов, а сотрудников можно было пересчитать по пальцам, но по крайней мере теперь власти признавали важность этой науки, и новоиспеченные сексологи могли посвятить себя работе, не боясь обвинений в непристойности и интересе к «постыдным» темам.
Иванов был доволен: он осознавал скудность советских сексологических исследований по сравнению с исследованиями врачей из Чехословакии и Восточной Германии, но создание советской кафедры сексопатологии с ежегодными симпозиумами и конференциями, посвященными новейшим методам лечения, казалось ему неплохим началом. Он считал, что официальное признание такой науки и привлечение большего числа советских врачей к сексологическим исследованиям неизбежно повысит осведомленность людей о сексуальных расстройствах, поэтому они смогут обращаться за лечением без стыда и страха.
Иванов был убежден, что гомосексуальным мужчинам и женщинам развитие советской сексологии принесет особую пользу. Он знал, что многие гомосексуалы отчаянно пытались разобраться в своих чувствах и желаниях, обращались к медицинским энциклопедиям и находили лишь скупые комментарии о том, что гомосексуальность — это сексуальное извращение и уголовное преступление. Гомосексуалы подвергались преследованиям со стороны милиции и жили в постоянном страхе уголовной ответственности. Иванов считал уголовное преследование таких людей бессмысленным, поскольку рассматривал гомосексуальность как расстройство, которое должны лечить психиатры.
Иванов ожидал, что с развитием советской сексологии все больше гомосексуалов осознáет, что медицина может помочь им «вернуть» свою гетеросексуальность и жить счастливой семейной жизнью. За годы тайной работы под руководством Сумбаева Иванов разработал собственные методы лечения гомосексуальности и вскоре после первой серии сексологических семинаров опубликовал трактат «Вопросы психотерапии функциональных сексуальных расстройств», где впервые представил советской общественности свой метод лечения гомосексуальности.
Однако схема терапии, которую предложил Иванов, подходила далеко не каждому. Пациент должен был признать свое влечение бременем и препятствием на пути к счастью, а также безоговорочно следовать рекомендациям врача. Излечиться мог только тот, кто был полон решимости избавиться от своей гомосексуальности. Гомосексуалы, которые давно примирились со своими желаниями и приняли их как данность, психотерапии Иванова не поддавались.
Идеальными кандидатами были гомосексуалы, переживающие острый жизненный кризис, вызванный или усугубленный их сексуальными предпочтениями. Некоторые из них, например, пребывали в тяжелой депрессии из-за недавнего разрыва с партнером или предательства с его стороны, что создавало благоприятную почву для методов Иванова. Некоторые гомосексуальные мужчины признавались, что были влюблены в своих гетеросексуальных друзей и страдали от безответной любви. Иванов охотно брался за таких пациентов, поскольку верил, что подобный жизненный опыт даст им силы пересмотреть свой образ жизни и встать на путь выздоровления.
Для Иванова также было очень важно знать, давал ли пациент волю своим гомосексуальным желаниям к моменту начала терапии. Если пациент только фантазировал, но не поддавался влечению, ему можно было помочь. Если пациент имел бисексуальные наклонности, то есть испытывал влечение как к мужчинам, так и к женщинам, доктор тоже считал это хорошим знаком: такому человеку можно было назначить психотерапию с оптимистичным прогнозом.
Иванов оценивал в том числе поведение будущих пациентов на приеме и их манеру держаться. Феминное поведение мужчин и маскулинное поведение женщин, по мнению Иванова, снижали шансы на успех, поэтому он советовал «стереотипным» пациентам отказаться от лечения.
Иванов, как правило, начинал терапию с беседы, в ходе которой расспрашивал пациента о его прошлой и нынешней жизни. Иванов предупреждал пациентов, что гомосексуальность обрекает их на несчастье. Лежа на кушетке в кабинете Иванова в психиатрической больнице имени Горького, пациент слышал: «Понимаете ли вы, что, продолжая жить так, как вы живете сейчас, — как гомосексуалист, вы упускаете много других вещей? Ваша жизнь была бы более насыщенной, будь вы гетеросексуалом. Столкновение вашего извращенного желания с устоями нашего общества приведет к краху вашей карьеры, вызовет презрение со стороны семьи и повлечет за собой уголовную ответственность».
На следующих приемах Иванов призывал пациентов-мужчин заводить дружбу с женщинами и проводить больше времени в их компании: «Забудьте пока об интимной близости с женщинами… Не думайте об этом. Постарайтесь просто подружиться с ними. Сосредоточьте свое внимание на положительных сторонах личности женщины. Не спрашивайте себя, привлекает ли она вас сексуально, просто встречайтесь с ней, разговаривайте, восхищайтесь».
Иванов сопровождал подобные советы и заверения лекциями о том, как зарождается гомосексуальное желание: он полагал, что если пациенты будут лучше понимать истоки своего влечения, то они будут лучше реагировать на терапию. С теми, кто жаловался, что ему трудно переключить внимание с мужчин на женщин, Иванов делился «формулой сопротивления» мужскому телу: «Всякий раз, когда видите привлекательного мужчину, просто повторяйте: "Теперь я свободен от прежнего желания, мне безразлично все, что раньше меня возбуждало", — вы увидите, как быстро это поможет вам отвлечься от мыслей о мужчинах и расслабиться».
Пациенты Иванова старательно выполняли все его рекомендации и применяли психотерапевтические техники. Хотя некоторые из них усилием воли убедили себя в том, что стали гетеросексуалами, и даже смогли заставить себя встречаться с женщинами и жениться на них, остальные были глубоко разочарованы методами Иванова и отсутствием результата. Но в беседах с Ивановым они всегда сообщали, что в какой-то степени отказались от своих гомосексуальных желаний и стали более уверенными в общении с женщинами. Возможно, так они пытались убедить себя, что лечение действительно дало результаты, или делали это из страха разочаровать доктора и опасений, что он сдаст их в милицию как неисправимых гомосексуалов. У Иванова, конечно, и в мыслях не было сообщать о своих пациентах в милицию — он тщательно оберегал их секреты и сохранял конфиденциальность.
В 1966 году к Иванову обратился Леонид, красивый молодой человек лет двадцати пяти, который, по собственному признанию, пользовался большой популярностью у девушек, но никогда не был увлечен ими по-настоящему. Более того, в университетские годы Леонид осознал, что его привлекают мужчины, и это приводило его в ужас. Он с грустью наблюдал, как его сверстники благополучно женятся, пока сам он пребывает в растерянности и не может заставить себя полюбить женщину.
Иванов внимательно наблюдал, как Леонид ерзает на стуле от неловкости. Он хорошо понимал, что чувствуют пациенты, когда говорят о таких деликатных вещах, и всегда старался сделать все возможное, чтобы их успокоить:
— Уверяю вас, все, что вы мне расскажете, не выйдет за пределы этого кабинета. Я даю вам слово. Когда вы стали испытывать влечение к мужчинам? Когда вы осознали, что вы гомосексуалист?
Леонид вздрогнул: ему не нравилось это слово. Он знал, что оно означает преступника и психопата; по крайней мере, так говорилось в тех немногих книгах, которые ему удалось отыскать в городской библиотеке. Леонид все еще надеялся, что его чувства к мужчинам и это страшное слово никак не связаны, хотя в глубине души и подозревал, что нет другого термина, который описывал бы его недуг настолько же точно. Он не хотел ассоциироваться с этим словом и боялся даже его произносить — ему казалось, что если он назовет себя гомосексуалистом, то так им и останется. Поистине «любовь, что о себе молчит»2.
Когда Леонид закончил свой рассказ, Иванов посмотрел на него поверх очков и неожиданно спросил:
— А стоит ли идти наперекор природе?
— Что вы имеете в виду?
Такой вопрос и слово «природа» еще больше расстроили Леонида. Если дело в природе, то, должно быть, вылечиться невозможно. А Леониду было необходимо лекарство; он хотел жить нормальной жизнью, как и все вокруг.
— Похоже, что в вашем случае мы имеем дело с врожденным гомосексуализмом, поэтому я не думаю, что смогу вам помочь. Но попробовать, конечно, можно, если вы готовы посвятить лечению достаточно времени и энергии.
Леонид убедил Иванова, что приложит максимум усилий, и лечение началось. Однако вскоре Иванов перенес инсульт и был вынужден прекратить практику. Сосредоточившись на собственном здоровье, Иванов передал пациентов своему молодому протеже Яну Голанду. Голанд был преданным учеником Иванова с конца 1950-х. Как и его наставник, он проявил большой интерес к психотерапии гомосексуальности и, развивая психотерапевтический метод своего наставника, создал свой собственный.
Голандовская версия психотерапии гомосексуальности состояла из трех ключевых этапов.
Первый этап был направлен на достижение «сексуально-психологического вакуума», особого состояния сознания, в котором пациент уже утратил гомосексуальное влечение, но еще не развил никаких сексуальных чувств по отношению к женщинам. На этом этапе Голанд проводил сеансы гипноза для выработки «спокойного, холодного и безразличного отношения к мужчинам». Он запрещал своим пациентам посещать общественные бани и туалеты, чтобы избегать встреч с гомосексуалами, рекомендуя вместо этого занять себя работой или учебой. Он также предлагал техники аутотренинга, которые должны были помочь пациентам меньше думать о мужчинах. Он рекомендовал заниматься аутотренингом каждый день и особенно перед сном. По завершении первого этапа психотерапии пациенты Голанда сообщали о результатах: «Чувствую освобождение, радость победы над собой, это мой первый шаг на пути к выздоровлению…»; «Чувствую себя спокойно… На данный момент мое состояние меня устраивает. Пока неплохо, поживем — увидим»; «Я очень растерян. В течение дня у меня часто меняется настроение. Усилились идеи самобичевания и придирчивого самоанализа, копания в самом себе. Вспоминается прошлое и представляется как нечто страшное, непреодолимое. Становится грустно на душе, все путается»; «Боюсь потерять эротические переживания, составляющие значительную часть моей духовной жизни. Не уверен, что смогу обрести гетеросексуальные чувства. Ощущаю пустоту — я стал бесполым»; «Стараюсь смотреть на вещи рационально и прагматично. Эмоций мало. Удобно, спокойно, секс для меня не существует, волнения и унизительные переживания по поводу секса сняты».
Голанд интерпретировал подобные реакции и комментарии как признак успешного завершения первой стадии терапии и рекомендовал таким пациентам перейти ко второй стадии, во время которой их обучали эстетическому восприятию женщин. Голанд считал, что в основе патологического желания его пациентов лежит искаженное восприятие женской красоты. Он объяснял своим пациентам, что важно не только научиться видеть красоту во внешности женщины, но и ценить ее внутренний мир, доброту, мягкость и заботливое отношение.
В рамках второго этапа Голанд усаживал пациентов в кресло напротив и проводил гипнотическое внушение: «С этого момента ваш взгляд на женщину будет постепенно меняться. Вы уже достигли стадии сексуально-психологического вакуума, и это поможет вам выработать правильное отношение к женщине». Затем он доставал женские портреты русских и французских художников или вырезанную из журнала фотографию и держал ее перед пациентом. «Взгляните на эти эстетически совершенные черты женского лица», — наставлял он, пока пациент рассеянно смотрел на фотографию. После этого Голанд давал пациентам домашнее задание: «Постарайтесь обращать больше внимания на женские лица на улицах. Во время нашего следующего сеанса вы должны будете мне их описать, особенно те, что вам запомнились. Перед сном постарайтесь вызвать эти лица в своем воображении, больше думайте о них».
Однако не все шло гладко. Пациенты жаловались, что, хотя они изо всех сил старались заменить свои фантазии о мужчинах мыслями о женщинах, порой на улицах или в общественном транспорте симпатичные незнакомцы пробуждали новый всплеск эротических переживаний, который было трудно, а иногда и невозможно контролировать. В таких случаях Голанд предлагал другую стратегию: «В общественных местах, на транспорте при неожиданном возникновении фиксации внимания на мужчине быстро переключите внимание на какую-либо находящуюся рядом женщину, интересную для вас в эстетическом плане. Это помогает сразу же погасить случайную фиксацию внимания на мужчине».
Обсуждение женской красоты на портретах и фотографиях продолжалось до тех пор, пока Голанд не убеждался, что пациент действительно стал больше ценить женскую красоту.
«Доктор, вчера вдруг перевернул страницу журнала и увидел девушку — хорошее лицо, красивое, сразу чем-то понравилось, — признался ему один из пациентов во время сеанса. — А несколько дней назад столкнулся на улице с молодой женщиной, она тоже показалась мне красивой».
Голанд всегда стремился поддерживать такие разговоры с пациентом, пытался заставить его подробнее описать внешность женщины, которая ему понравилась.
На третьем этапе Голанд усаживал пациента напротив себя и демонстрировал более откровенные фотографии. По словам Голанда, важно было не показывать пациенту фотографии с полностью обнаженными моделями, — это могло вызвать отвращение. Начать стоило с фотографий, на которых у женщин оголены плечи, затем грудь и, наконец, все тело. Держа в руках фотографию, вырезанную из западного эротического журнала, который один из его знакомых тайно переправил для него в СССР, Голанд говорил: «Взгляните на плавные линии фигуры. Смотрите внимательно, наслаждайтесь каждым изгибом. Остановите свой взгляд на ее талии, широких бедрах, обратите внимание на грудь. Подумайте и о своих ощущениях, когда вы смотрите на эту фотографию, почувствуйте тепло в своем теле…» В ответ пациент кивал, иногда повторяя за Голандом. Во время этих сеансов Голанд пытался заставить пациентов не просто обсуждать женское тело, но делать это красноречиво.
— Доктор, — сказал как-то один из пациентов, — после наших бесед я понял, что хочу проводить больше времени среди женщин, хочу больше общаться с ними.
— Понимаю, но, возможно, вы к этому еще не готовы. Мы продолжим наши занятия, и я научу вас, как общаться с ними, как преодолеть застенчивость, нерешительность и страх.
Голанд принимал воодушевленные отзывы своих пациентов за чистую монету, не сомневаясь в их правдивости. Он был более чем счастлив слышать об успехах своих подопечных, поскольку это лишний раз подтверждало эффективность его метода и закрепляло за ним статус ведущего специалиста по лечению гомосексуальности. Голанд собирал свидетельства пациентов и приводил их в своих научных работах, которые затем представлял коллегам на конференциях. Хотя многие пациенты Голанда действительно сообщали о положительных результатах терапии, на самом деле эффекта они не чувствовали. Однако, видя, как Голанд гордится своей методикой и как страстно желает помочь, они не осмеливались подвергать сомнению его подход и просто старались говорить доктору то, что он, по их мнению, хотел услышать. Некоторым удавалось убедить себя, что лечение помогает, но все-таки они значительно преувеличивали эффективность терапии.
— Доктор, я думаю, что теперь я в состоянии воспринимать женщину как нормальный мужчина. Как настоящий мужчина.
— Вы хотите сказать, что видите в ней сексуального партнера? — спрашивал Голанд.
— Да, пожалуй, да…
— У вас есть кто-то конкретный на примете? Вы подружились с какой-нибудь девушкой?
— Да-да, — несколько нерешительно отвечал пациент. — У меня есть подруга на работе, кажется, мы очень хорошо ладим.
— У вас есть эрекция, когда вы думаете о ней?
— Иногда, перед сном и по утрам. Я всегда пытаюсь вызвать в своем воображении ее образ.
— Тогда вам следует начать с ней встречаться и подвести вашу дружбу к сексуальной близости. Мы продолжим наши сеансы, будем рассматривать больше фотографий, а вы должны попробовать уложить ее в постель.
Голанд подмигивал пациенту, отчего тому становилось немного не по себе, и он ерзал на стуле.
— Я очень ревную, когда с ней рядом другие мужчины. Она мне снится.
— Да, это явный признак, что наша терапия наконец-то приносит плоды. Тогда не торопите события, наслаждайтесь каждым моментом с ней, прочувствуйте это. Будьте настоящим мужчиной.
И Голанд одобрительно вскидывал вверх кулаки.
В 1972 году Ян Голанд представил метод психотерапевтического лечения гомосексуальности, а также свидетельства своих пациентов в научной работе «О ступенчатом построении психотерапии при мужском гомосексуализме». Он подробно описал ход лечения и его результаты. В последнем абзаце Голанд с гордостью сообщал: «Изучение 10 пациентов, прошедших курс лечения, показало, что пациенты успешно реализуют нормальную гетеросексуальную жизнь и полностью избавились от прежнего патологического влечения».
Голанд стремился произвести впечатление на коллег и хотел, чтобы они своими глазами увидели плоды его трудов. Он убедил некоторых бывших пациентов, «успешно» прошедших лечение от гомосексуальности, рассказать о своей прошлой гомосексуальной и нынешней гетеросексуальной жизни на одной из конференций. Понимая, что сама идея публичного выступления может вызвать у пациентов дискомфорт, ассистенты Голанда наложили на них сильный грим, надели парики и темные очки, чтобы сохранить анонимность.
Эта исповедь глубоко поразила экспертов и психиатров, однако большинство из них по-прежнему скептически относились к результатам терапии Голанда. Что, впрочем, не мешало его славе как единственного советского эксперта по лечению гомосексуальности расти и распространяться по всему СССР.
1. Название Нижнего Новгорода в 1932–1990 годах.
2. Строчка из стихотворения Альфреда Дугласа «Две любви» (здесь приводится в переводе Александра Лукьянова). Лорд Альфред Дуглас (1870–1945) — английский поэт и переводчик, друг и любовник Оскара Уайльда.
Ранее в рубрике «Медленное чтение» были представлены следующие книги, вошедшие в длинный список премии «Просветитель.Перевод»:
Питер Годфри-Смит. Метазоа: Зарождение разума в животном мире / Пер. с англ.: Галина Бородина; научные редакторы Анна Винкельман, Михаил Никитин; редактор Андрей Захаров. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Сиддхартха Мукерджи. Ген. Очень личная история / Пер. с англ.: Ольга Волкова, Ксения Сайфулина; редактор Ольга Волкова. М.: CORPUS, 2023.
Сара Мэннинг Пескин. В молекуле от безумия: Истории о том, как ломается мозг / Пер. с англ.: Анастасия Смирнова; научный редактор Ольга Ивашкина, редактор Екатерина Иванкевич. М.: Альпина Паблишер, 2023.
Марта Нуссбаум. Политические эмоции: Почему любовь важна для справедливости / Пер. с англ.: Софья Порфирьева; научный редактор Дмитрий Турко, редактор серии Арсений Куманьков. М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Роланд Паульсен. А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы — ею / Пер. со швед.: Елена Тепляшина; научный редактор Полина Цыганкова, редактор Алексей Андреев. М.: Лайвбук, 2023.
Герлинде Пауэр-Штудер, Дж. Дэвид Веллеман. Конрад Морген: Совесть нацистского судьи / Пер. с англ.: Юрий Чижов; научный редактор Дмитрий Гурин, редактор Наталья Нарциссова. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Анил Сет. Быть собой: Новая теория сознания / Пер. с англ.: Мария Десятова; научный редактор Ольга Ивашкина, редактор Наталья Нарциссова. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Николас Старгардт. Мобилизованная нация: Германия 1939–1945 / пер. с англ.: Александр Колин; научный редактор Антон Захаров, редактор Анна Захарова. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023.
Янь Чуннянь. Тысячелетие императорской керамики / пер. с кит.: Ольга Фитуни, Дмитрий Худяков, Виктор Степаненко, Мария Сухорукова, Анастасия Коршунова; научный редактор Вера Белозерова, главный редактор Александра Матвеева, ответственный редактор Делгир Лиджиева. М.: ООО «Международная издательская компания "Шанс"», 2022.
Робин Джордж Эндрюс. Супервулканы. Неожиданная правда о самых загадочных геологических образованиях Вселенной / пер. с англ.: Валентин Фролов; ответственный редактор Анна Захарова, редактор Олег Бочарников. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023.
Дэвид Энтони. Лошадь, колесо и язык: Как наездники бронзового века из евразийских степей сформировали современный мир / пер. с англ.: Андрей Фоменко; научный редактор Антон Рябов, литературный редактор Константин Залесский. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2023.
