Полтавская битва, Куликово поле, Бородино, Сталинград сегодня прочно вошли в национальное самосознание как судьбоносные победы русского народа над врагом и окружены таким мифологическим ореолом, что даже историки не могут сойтись на сколько-нибудь точных фактах и цифрах, связанных с этими событиями и подтвержденных документально. «Полит.ру» публикует статью Игоря Андреева «Сия баталия счастие наше…», в которой предпринимается попытка реконструировать основные эпизоды Полтавской битвы, объективно оценить численность русских и шведских войск, а также проанализировать стратегию двух полководцев, приведшую одного из них к победе, а другого — к поражению. Статья опубликована в журнале «Знание-сила» (2009. № 7).
В национальном самосознании Полтавская баталия стоит в одном ряду с Куликовской битвой, Бородином, Сталинградом. Именно с этих событий-символовв исторической памяти народа обыкновенно ведется победный отсчет. Если вдуматься, в этоммного верного, хотя от Полтавы до Ништадского мира — больше десяти лет, а от Куликоваполя до освобождения от ордынской власти — сто. Но потому эти победы и становятся символами, что меняют мироощущениясовременников и занимают центральное местов массовом историческом сознании, в котором миф, если не подменяет, то перетолковываетреальность. Со временем это мифотворение лишьупрочивается и обрастает новыми подробностями и красками. Спросите у людей старшегопоколения про Полтаву, и большинствоперескажет вам нечто среднее из учебника истории Нечкиной, пушкинской «Полтавы» и фильма «Петр Первый». Молодежьже, скорее всего, ограничится лентой «Слуга государев». Сетовать и по первому, ипо второму поводу не стоит: таковы особенностиформирования и функционирования массовогосознания, сбитого из стереотипов, художественных образов, политической конъюнктуры,фобий, национальных предпочтений и т.д.Научное знание к этому имеет весьма отдаленноеотношение, хотя из этого вовсе не значит, что исследователям не следует вмешиваться вэто мифотворчество, обслуживающие нередкоинтересы вполнеопределенных политических сил. Главные аргументыисториков против подобных мифов — знания, основанныена источниках, научная интерпретация, которая опирается не на отвлеченные рассуждения,а напонимание эпохи,тех внутренних мотивов, которыми действительно руководствовались герои прошлого. Полтава – не исключение. И есть смыслуделить несколько страниц проблемам, которые обсуждаются в научной литературе.
Непосвященный читатель может поразиться разнообразию цифр, приводимых в исследованиях о Полтавскойбитве. Численность русской армии топриближается к шестизначному числу, то, напротив,уменьшается до вполне «приличной» величины в сравнении с армией противника. Нечто подобное происходит и с армиейКарла XII, хотя «амплитуда» колебаний здесь много скромнее – порядка 10 тысяч человек.Объяснение столь разительных расхождений на поверхности: проблема упирается в источникии методику подсчетов. Так, к примеру, численность русской армии существенно возрастает,если к ней прибавить иррегулярные соединения – отрядыказаков и калмыков. Есть в этой ситуации, однако, еще один подтекст,смущающий, похоже, некоторых исследователей: превосходство армии Петра достигает в отдельныхисчислениях таких «неприличных» величин, что«умаляет» победу. Понятно, что подобный совсем«ненаучный» мотив не способствует четкому пониманиютого, что произошло под Полтавой 27 июня 1709 года. Это, во-первых. Во-вторых, какбы ни был велик перевес русских над шведами, это никак не может обесценить«себестоимость» победы: ведь достигнутоепреимущество — следствие того, что КарлXII к моменту решающего столкновения не сумелсохранить свои силы, а Петр, напротив, ихпреумножил. Как и почему это случилось – другойвопрос. Но факт остается фактом, и с этим следует считаться.
Так как же видится на сегодняшний день соотношение силсторон в Полтавском сражении?
По данным шведских историков, в канун битвы в строевыхчастях армии Карла XII насчитывалось порядка22 — 24 тысяччеловек. Существенно, однако, что далеко не все боеспособные подразделения принялиучастие в сражении. Часть сил была выделенадля охраны лагеря и наблюдения за Полтавой. В итоге, по подсчетам шведского историкаП. Энглунда, в ночь на 27 июня в наступление двинулись 8200 пехотинцеви 7800 кавалеристов (10 полков пехоты и 14 полков кавалерии), а также валахи и казакиМазепы (от 3 до 8 тысяч человек). Таким образом, регулярные соединения насчитывалиоколо 16 — 17 тысяч человек.
Советские исследователи, исходя из численности убитых,раненых и плененных шведов при Полтаве иПереволочной, оперировали цифрами до 30 тысяч.Понятно, что, в сравнении со шведскимиданными, выглядятони более «весомо». Но есть в этих подсчетах изъян: они, по сути, суммируют итоги и Полтавы, и Переволочной, что не совсем корректно. Это признают и современные российские исследователи, предпочитающиеиспользовать с небольшими коррективами данные шведских историков. В литературе фигурируютцифры порядка 20 тысяч человек, брошенных шведами в наступление.
Что касается армии Петра, то, пожалуй, самая распространеннаяцифра – 42 тысячи человек, предложенная ещев 1851 году П.П. Карповым. Получена она была в результате умножения числа пехотныхи кавалерийских полков на усредненныйсписочный состав. Военный историк А.К. Пузыревский довел эту цифру до47 500 человек. Эти данные стали исходнымии, если и разнились, то обыкновенно в сторону увеличения.
Совсем недавно П.А.Кротов ввел в научный оборот такой уникальный источник,как ведомость («Табеля войску русскому»)списочного состава русской армии. Преимуществаэтого источника бесспорны: историки получили не усредненные цифры, а состав частейс указанием количества больных, раненых,бывших «в посылках» и «в отлучках».Новый источник позволил определить численность пехотныхполков в 22 037 человек. В 18 конных полкахперед началомбаталии числилось15 788 человек. Таким образом, суммарная численность регулярной пехоты и конницы в канун баталииравнялась 37 835 человек. Есть основаниесчитать, что окончательная цифра была еще меньше.Однако для этого утверждения необходимоболее основательноеосмысление новооткрытых источников и их сопоставление с другими данными.
Как бы то ни было, при Полтаве Петр I добился решающего преимущества, что являлось необходимымусловием победоносного исхода сражения. Не следует забывать, что русская армия всееще уступала шведам в качестве. По крайнеймере, Петр вынужден был исходить из этой посылки. Превосходство в численности — количество— уравнивалопреимущество качественное. И не простоуравнивало – склоняло чашу весов в пользу русского оружия. Не случайно у генерала Левенгаупта, по собственному признанию,при виде суетыи малочисленности шведских войск «резануло сердце, точно от удара ножом».
После Альтранштедтского мира, заключенного между АвгустомII и Карлом XII, отдаленная перспектива нашествия шведов на Россию приобрела вполнереальные очертания. Отныне из всех участников Северного союза одна Россия противостоялапобедоносному шведскому королю. Война неудержимовалилась «на одни русские плечи». Остро вставал вопрос о том, как отразить будущее нашествие?Вопрос был стратегический и одновременно политический – ведь в случае победы Карлнамеревался не просто остановить реформирование страны, но превратить ее в третьеразрядную державу.
Стратегия отражениянашествия была разработана в 1707 году в местечке Жолкве. За основу бралась, посути, «скифская тактика» — избегая генеральногосражения, всячески «томить» и заманивать противника, безжалостно разоряя вокругнего местность и создавая проблемы со снабжением,ослабляя неожиданными налетами и изнуряяосадами. И лишь по достижении преимуществавойска должны были перейти в наступление и решить исход всей компании в полевом сражении.
Это была, бесспорно,чрезвычайно затратная стратегия, дающая основаниеупрекать ее главного вдохновителя в «варварстве» и жестокости. К слову сказать,таких обвинителей и тогда, и сейчаснемало. Междутем Петр ни для кого не делал исключение: покашведы двигались по Речи Посполитой – разорялРечь Посполитую, когда вступили в пределыРоссии – поджигал великорусские деревни.Дело не в патологической жестокости царя, а в избранной стратегии, от которой царь не отступални на йоту.Пошел бы Карл на Смоленск и Москву, а не свернул на Украину (не без помощи Мазепы)– смоленская дорога, несомненно, была быразорена почище, чем во время нашествияНаполеона. Компания 1708 — 1709 года убедительно показала, что русское командованиеизбрало не просто верную, а единственноверную стратегию, которая оказалась действеннеестратегии КарлаXII с егоставкой на одно сражение.
Царь стратегическипереиграл «северногогероя». Оттого весомо звучит его фраза о том,что король не найдет во мне Дария… Как известно,бесконечное бегство персидского царя после Гавгамел от Александра Македонского окончилась для Дарияплачевно. «Бегство» Петра окончилась плачевно для Карла. Очень скоро стратегияцаря превратила проблему снабжениядля короляв главенствующую, определяющую все его решения. В поисках выхода Карл так ослабил свою армию,что к моменту долгожданной схватки утратил большинствосвоих преимуществ.Даже моментсражения в конечном счете продиктовалне он, а Петр. «В сем месяце» непременно будет«главное дело», — писал 7 июня царь Федору Апраксину…
Полтава поистине стала восклицательным знакомв стратегических планах царя.
Несомненно, Карл XII был выдающимся тактиком. На полебитвы он не боялся принимать неординарныеи неожиданные решения. К тому же в рукахкороля был такой совершенный«инструмент», как лучшая в Центральной Европе армия, умевшая превращатьего рискованные замыслы в громкие победы. Однако в Полтавском сражении шведыуступили русским и в тактике. Тому «виной» знаменитое ученичество Петра и его генералов,прилежных учеников, сумевших лучше других выучить уроки жестких поражений. В светеПолтавского сражения признание Петра о нарвском поражении «когда мы сие несчастие(или, лучше сказать, счастие) под Нарвой получили» звучит вполне искренне. В самомделе, «счастие», поскольку та «неволя леностьотогнала и к трудолюбию и искусству деньи ночь прилежать принудила и войну вести с опасением и искусством велела».
К 1709 году Петр и его генералы учли все сильные стороны шведской армии: умение удерживать инициативу и навязывать свою волю, опережаяпротивника во всем – в быстроте решения, в действии,в пространстве; в способности шведов по ходусражения менять свои первоначальные планы, разрушая планы неприятельские; вумении нападатьнеожиданно и сокрушать боевые порядки прямой шведской атакой, когда войска,игнорируя потери,упорно шли на сближение и решали исход дела в кровавой рукопашной схватке.
Зная эти сильные стороны шведов, надо было искать «противоядия».И оно было найдено. Причем русское командование пошло по пути не столько соревнованиясо шведами в том, в чем они были особенносильны (это обрекло бы на роль вечно догоняющих), сколько впротивопоставлении им тех качестви тактических навыков, которые были хорошоусвоены русскими солдатами. Ставка делаласьна умение терпеть, на трудолюбие, стойкость и исполнительность. Прямое заимствованиедостижений западноевропейской военной науки уступило место более взвешенному подходу, с попыткой соединить азы линейной тактики с особенностями национального характераи возможностями офицерского корпуса, военные познания которого черпались более изопыта, нежели из книжных наставлений.
Вот перечень главных мер, к которым прибегнул Петр.
На первом этапе сражения русским командованиемосознанно была выбрана оборонительная тактика. Напорушведов Петр противопоставил огневую мощьвсей своейармии и разветвленную систему укреплений,призванных поглотить пробивную силу шведской армии. Приняв решение о сражении,Петр надвигался на Карла XII, каждый раз отгораживаясь от неприятеля мощными укреплениями.Сначала у деревни Петровка. Затем уСеменовки. Наконец, близ Полтавы (и это всегоза 9 дней!). Не случайно историограф походашведского короля, камердинер Адлерфельт отмечал:«Враг сделал великие передвижения, неуклонно приближаясь все более и более и строяземляные укрепления».
Поистине правы те отечественные исследователи, которыеговорят о надвигавшейся на шведов настоящей «наступающейкрепости». Карла XII все время теснили, ограничивали в маневре. В случае же егообычного ответа – неожиданного наступления – русская армия, прикрытая валами,бастионами, испанскими рогатками имела возможностьизготовиться к бою. В итоге скромныелопата и кирка внесли в «преславную викторию» неменьший вклад, чем штык пехотинца и клиноккавалериста.
Особенно важную роль в победе сыграли знаменитыередуты, возведенные в прогалине междуМалобудищенским и Яковецким лесами. Этими редутами царьперекрыл единственныйподход к русскому лагерю и таким образом получил возможность не просто упредитьпротивника, но и задержать его. Больше того,соорудив систему продольных и поперечных редутов (последние стали неожиданностью для шведов, не удосужившихся толком провестиразведку), Петр поставил неприятеля под перекрестныйогонь. Редуты, как скальпель хирурга,расчленили боевые порядки шведов. Подобное«устроение», усугубленное ошибками шведского командования, привело к тому, что почтитреть королевской пехоты оказалось оторванной от главных сил и уничтожено еще до начала решающей битвы. Не случайно23 года спустя знаменитый полководец Мориц Саксонский с восторгом отзывался о петровском замысле:«Невозможно было наступать на московскую пехоту, не взяв этих редутов, так как нельзябыло ни оставить их позади, ни пройти между ними, не подвергаясь опасностибыть уничтоженным их огнем».
Сокрушительной атаке шведов русское командование противопоставилоне менее сокрушительную силу артиллерийскогои ружейного огня. Неприятелю, по крайней мере, трижды, пришлось испытатьмощь русской артиллерии. Первый раз это случилось при прохождении редутов.Второй раз огонь потряс шведов сразу же после прорыва крусскому лагерю. Выйдя к его фасу, батальоны под началом генерала Левенгаупта попыталисьсходу ворваться в ретрашмент. Однако противникбыл встречен таким плотным огнем, что отступил.Правда, позднее Левенгаупт уверял, что остановилбатальоны, повинуясь приказу главнокомандующего Реншильда, и это была будто бы трагическая ошибка фельдмаршала – русские якобы уже началив панике увозитьс валов орудия! Едва ли естьсмысл опровергатьЛевенгаупта: хорошо известно, что разбитые генералы любят искать в проигранных сражениях эпизоды, которые могли бы кардинально изменить исход битвы. Особенно еслиэти эпизоды связаны с ними. Примечательно, что в русских источниках «сокрушительное наступление» шведов осталось незамеченным.Отмечается лишь, что по прохождению редутов неприятель был встречен сильным огнемс укреплений лагеря.
В третийраз шведыпонесли большиепотери в момент сближения войск на Полтавскомполе: 55 полковых орудий, побатарейно занявшихсвои позиции на стыках выстроившихся батальонов, ударили по пехоте скандинавов. Затем в ход пошло стрелковое оружие. Огонь русских напоминал «какую-то нескончаемую грозу».«Уму человеческому непосильно вообразить было, что хоть одна душа из нашей ничемне защищенной пехоты живой выйдет», — вспоминал позднее один из участников сражения.
Ставка Петрана огонь оказалась действеннее ставки шведов на штыковую атаку. Отдельные части скандинавов оказались расстроеныи смяты еще до того, как противникивошли в соприкосновение. Начавшиеся повальное бегство,размах которого отразило горькое признание генерала Спарре «Их только сам дьяволможет остановить…» стало закономерным следствиемподобных действий.
Петр разнообразил свои тактические приемы. Он точно уловил тотмомент, когда следовало перейти от обороны к наступлению, обрушив свежие силы науже порядком обескровленного и измотанногопротивника. Около 8 часов утра «положилего царское величество намерение со всею армией… шведскую армию атаковать».Благодаря избранной тактике русское командование смогло беспрепятственно вывести из лагеряи выстроить для боя свои войска. При этомшведы, большие мастера опережать противника, так и не сумели воспрепятствовать развертыванию сил Петра. Русская армиявстретила их в полной готовности – пехотавыстроилась в две линии по пять шеренг вкаждой (в первой линии 24 батальона, во второй– 18), с полковыми орудиями в боевых порядках, с кавалерией на флангах. Инициатива была оспорена, а затем и отобрана у шведов.
Во время построения армий особенно явственно стало виднопревосходство русских. Боевой порядок шведов оказался много короче русского. Разрывымежду батальонами каролинцев достигали угрожающихразмеров. «Господь должен сотворить чудо,чтобы нам и на сей раз удалось выпутаться», — признавался один из шведов.
Тем не менее шведысовершили, казалось, невозможное: ихудар в центре чуть было не привел к прорыву первой линии. Но и эта угроза благодаря тактическойпредусмотрительности командования была парирована. Та самая «неучаствующая»,по мнению некоторых исследователей, в сражении вторая линия не просто сцементировалабоевые порядки армии. В самыйдраматический момент, когда исход битвы качнулся в сторону шведов, батальоны под предводительством Петра выправилиположение. Так хваленое «шведское качество» надломилось под тяжестью «русского количества»,подкрепленное несомненным растущим «качеством».
«Сия баталия счастиенаше – она решила судьбу обоих государств», — писал Петр I, по обыкновению своему сумевший точнее и эмоциональнеедругих выразить существо происшедшего. Длядела царяПолтава и вправду — счастье. Она решила судьбумногих егоначинаний — от реформ и Петербурга доимперии и неограниченной монархии. Правда,в свете обретенного опыта не все в этом «счастии»признается нами за таковое. Но Полтава, несомненно, остается славнойстраницей отечественной истории, вечнымнапоминанием о судьбе всех незваных пришельцев:«Погиб, как швед под Полтавой».