На бывшей железнодорожной станции Астапово в Липецкой области этой осенью развернуласьбурная деятельность: архитекторы, строители, электрики и оформители торопились,чтобы успеть всё закончить в срок. Именно здесь сто лет назад умер Лев Толстой– 20 ноября 1910 г.(7 ноября по старому стилю, в соответствии с российским дореволюционнымкалендарем).
Местные власти вложили не менее 20 млн. рублей в восстановление станционныхпостроек, приведение в порядок мемориального музея и постройку«Культурно-образовательного центра им. Л.Н. Толстого». Объявили, что проектбудет завершен 16 ноября, всего за 4 дня до приезда официальной делегации иоткрытия «Международного толстовского форума».
Мероприятия, посвященные столетней годовщине, начнутся 20 ноября; в нихбудут принимать участие ученые, литераторы, потомки Толстого ивысокопоставленные гости из состава делегации, и всё это продлится несколькодней. 21 ноября в Тульском государственном университете пройдет конференция;затем, на следующий день, состоятся мероприятия возле не отмеченной никакимипамятниками могилы Толстого в Ясной Поляне, где его похоронили сто лет назад; ав Российской государственной библиотеке в Москве состоится памятный вечер. Мероприятиязавершились 25 ноября заключительным заседанием «Международного толстовского форума»в музее Толстого. Там, наряду с российскими учеными, будут выступать докладчикииз Чечни, Румынии, Китая и Финляндии.
Естественно, Виталий Ремизов, директор музея, - центральная фигура в этихмероприятиях. А также в воссоздании постоянной экспозиции в скромном домикеначальника станции в Астапово, где Толстой провел последние часы жизни. Он руководилстроительством соседней постройки, в которой должен был расположитьсякультурно-образовательный центр, а также кинозал, новый музей, посвященныйдетству, и гостиничный комплекс. Совершающие паломничество гости смогут теперьвпервые остановиться в Астапово с ночевкой.
В 1918 г.станцию в Астапово переименовали в «Лев Толстой» в память роковых событий 1910 г., за которыми следиламировая пресса и которые привели к забастовкам и демонстрациям по всей России. Покаместные жители продолжают безмятежно жить в деревне «Лев Толстой», Ремизовтакже успешно борется за то, чтобы отреставрированной станции вернули прежнееимя. Скоро уже нельзя будет сказать, что Лев Толстой умер в «Льве Толстом».
Праправнук Толстого Владимир Ильич, директор музейного комплекса «Ясная Поляна»,в течение этого года тоже постоянно занимался конференциями и восстановлениемсемейных связей. Однако лихорадочные приготовления в Астапово, Ясной Поляне и МузееТолстого обманчивы, так как характерной чертой этого знаменательного события вжизни страны стало замалчивание, особенно на официальном уровне. Достаточноперечислить несколько тем, предложенных для обсуждения на пресс-конференции,которая должна пройти 19 ноября в Музее Толстого: «Почему Россия всё дальшеуходит от Толстого?», «Толстой: мифы и реальность. Кто и зачем искажает мыслиТолстого». Примечателен контраст между этими мероприятиями и тем, как государствопрореагировало на другую важную годовщину этого года. В январе в южный городТаганрог приехал ни больше ни меньше президент Медведев – там он выступил сречью по случаю 150 лет со дня рождения Чехова. 20 ноября в Астапово приедеттолько заместитель министра культуры РФ.
Допустим, годовщины смерти знаменитых людей больше не отмечают торжествамии пропагандой, как было принято при Сталине; и допустим, юбилей Чехова удачноподходит для проведения народных мероприятий с хорошим кассовым сбором. Предположим,власти сочли нужным подождать конца ноября и только тогда отметить толстовскуюгодовщину; но специальные передачи на российском государственном телеканале «Культура» (это единственный канал, которыйуделил Толстому хоть сколько-то внимания) были неинформативны, публикаций о Толстомбыло мало, как и репортажей о мероприятиях.
Например, еженедельник «Огонек» на обложкеномера от 15 ноября разместил портрет Толстого, но опубликованные ЛеонидомМаксименковым любопытныеархивные материалы о том, как советская власть «приручала» Толстого, явно вторичныпо отношению к интервью со звездами фильма “The Last Station”, снятогоамериканским режиссером и вышедшего недавно в России под названием «Последнеевоскресение». Толстой – это самый знаменитый российский писатель и титаническаяфигура, которую традиционно воспринимают как синоним самой страны; так в чем жедело? Этим вопросом уже несколько раз за этот год задавались западныежурналисты (последний раз это сделала Мириам Элдер в статье “Russia Snubs Tolstoy” - «Россия пренебрегаетТолстым»), но в России мало кто был готов это признать. Кажется, первым об этомоткрыто заговорил энергичный и откровенный писатель Дмитрий Быков, а за нимпотянулись и другие.
Статья Быкова «Толстойушел» опубликована в номере (от 15 ноября) другого еженедельника – журнала«Профиль». Вначале Быков говорит о фильме «Последнеевоскресение». Этот фильм – карикатура на жизнь в Ясной Поляне; он пишет,что его стыдно всерьез разбирать, а Хоффману следовало бы надолго запретитьлюбое прикосновение к сколько-нибудь серьезной тематике только за ту сцену, вкоторой Толстой и его жена начинают обращаться друг к другу кудахтаньем, каккуры. «Но, - оговаривается он, - кто имеет моральное право критиковать этукартину, если сами россияне к 100-летию ухода и смерти Льва Толстого неподготовились вообще никак?!» Пусть американские и западноевропейскиеинтерпретации жизни Толстого представляются ему «идиотскими», но по крайнеймере, Толстого за пределами России многие читают и считают великим автором.
Быков относит эту российскую немногословность за счет недостатка денег иинтереса, а также того, что у Толстого отсутствует коммерческий потенциал накультурном рынке, где господствуют переводные блокбастеры и фильмы, созданныепод влиянием зарубежных; но он также указывает на более глубокую причину:показательный отказ страны от признания этических проблем, которые терзалиТолстого в самом конце его жизни. Толстому совесть не позволяла молчать онесправедливости, произволе, насилии и бедности, которые он постоянно наблюдалвокруг себя в царской России, и он всё время призывал своих соотечественников занятьактивную политическую позицию. Быков утверждает, что ситуация в России в началеXXI века ничуть не лучше, только перед революцией для миллионов россиян Толстойбыл сияющим маяком правды, а современники Быкова предпочитают не вспоминать о величиии гуманности русских писателей, потому что им, привыкшим к апатии икомпромиссам, неприятно об этом думать. Толстовское воззвание к сердцам и умам,заключает Быков, в сегодняшней России бесполезно, как бесполезен и егособственный самобичующий ответ на позорную неспособность страны отметить памятьодного из своих величайших представителей.
Конечно, на официальном уровне в настоящий момент нет места для взглядов вегетарианскогопацифиста и анархиста, проповедовавшего братство людей в стране, которая сейчаспоклоняется мачизму, патриотическому долгу и сильному государству. Кроме того,важно влияние воспрянувшей Православной церкви, которая вновь вступила в тесныеотношения с российским государством. В 1901 г. Толстого отлучили от церкви, и до сихпор его официально клеймят отступником, несмотря старания Владимира Толстого и недовольствомногих россиян. «Да, он критиковал церковь и проповедовал Христа сам, - пишет журналисткаТатьяна Москвина в журнале «Аргументы недели» от 17 ноября. – Но кто ещестолько сделал для нравственного и религиозного развития русских?» Российскоегосударство в последние 30 лет жизни Толстого делало всё возможное, чтобы заставитьего замолчать, когда он посвятил себя проповеди своих религиозных взглядов и обличениюморальной несостоятельности государства. Потом, в 1910 г. его медоточиваяриторика выглядела убого на фоне всемирной славы Толстого, которого считали великимписателем и духовным лидером. В 2010 г. российское правительство вновь оказалось в неудобнойоборонительной позиции, в то время как за рубежом столетие со смерти Толстого получилоширокий резонанс.
Но история репрессивного отношения к Толстому продолжилась на ранних этапахсоветского периода и имела некоторое развитие, которое необходимо учитывать дляпонимания той брезгливости, к которой сейчас к нему относятся образованныероссияне. Архивные материалы, которые Максименков опубликовал в «Огоньке»,озаглавлены «Сто лет без Зеркала»; это отсылка к знаменитому ленинскомуопределению «Лев Толстой какзеркало русской революции» (1908 г.). Эта статья,которую Ленин написал по случаю восьмидесятилетия Толстого, стала прообразом ковсей советской критике Толстого, обязательной частью школьной программы ивозглавила список официально одобренной литературы. Неутомимый критик царскойвласти и один из величайших писателей мирового уровня, Толстой был слишкомважен для большевиков, так что они не могли просто исключить его из своегохудожественного канона. Но его действительно нужно было «приручить», чтобы онпоместился в ту идеологическую смирительную рубашку, которую они для неговыкроили. Целые поколения образованных россиян выросли на этом обезвреженномсоветском Толстом, которого, в первую очередь, ценили за патриотизм и любовь кнароду, так что не удивительно, что он вызывает тошнотворные ассоциации скоммунистической пропагандой.
Россиянам еще только предстоит изучить огромное наследие Толстого в областирелигиозной мысли, философии образования и практического человеколюбия. Этотпроцесс начал в брежневскую эпоху писатель-диссидент Марк Поповский,умерший в 2004 г.в эмиграции в возрасте 82 лет. Поповский был типичным представителем советскойинтеллигенции и, конечно, ничего не знал о «другой» стороне Толстого, о егообширных религиозных трудах, которые после 1917 г. издавались толькоодин раз крошечным тиражом, ускользнувшим от внимания аппаратчиков,придерживавшихся жесткого марксизма-ленинизма. Но в конце 1970-х гг. он случайностолкнулся с упорными последователями Толстого, которые сумели достойно пережитьхудшие советские годы. Они изменили его жизнь, и в результате в 1983 г. за границей былаопубликована его замечательнаякнига.
После падения царской власти, которая преследовала их за отказ служить вармии, тысячи толстовцев полагали, что коммунизм с радостью примет ихсельскохозяйственные коммуны, где не было частной собственности, и каждый участниксобственными руками добывал себе насущный хлеб. Они ошибались: большевикипреследовали их еще сильнее, потому что процесс «приручения» предполагал полноезабвение толстовства. Советские толстовцы переселились далеко в Сибирь, но дажетам их коммуну вскоре привлекли к коллективизации, ее членов арестовали иотправили в лагеря, а школу закрыли. Позднее Поповскому удалось познакомитьсявыжившими (их было около 50 человек), и они произвели на него глубокоевпечатление. В дальнейшем, он объяснил, почему это произошло, ДжеймсуБиллингтону (James Billington), директоруБиблиотеки Конгресса США. Толстовцы, по его мнению, удивительно умно боролисьпротив советского режима: они просто упорно продолжали жить в соответствии сосвоими моральными принципами и вопреки всем невзгодам.
Толстовец БорисМазурин дожил до тех времен, когда на волне гласности, в 1988 г., опубликовали еговоспоминания. Ему тогда было 87 лет. Тогда в России все жаждали свидетельств отжертв репрессий, но этот интерес уже давно угас. Теперь больше нетидеологических запретов на публикацию религиозных трудов Толстого в России, носпрос на них невелик, потому что общество, проникнутое материальнымиинтересами, до сих пор компенсирует десятилетия вынужденного коммунистическогоаскетизма.
Будем надеяться, что благодаря недавно восстановленным толстовским школам вРоссии появятся молодые люди, способные оценить учение своего отца-основателя опростой, естественной жизни в гармонии с землей, в основе которой лежит общийручной труд и в которой нет насилия и эксплуатации. И возможно, со временем трудыТолстого снова будут читать в России с таким же рвением, с которым их приветствовалипри его жизни.