То, что происходит в Иране, не сводится к истории о политикиили власти; об этом нельзя судить только с точки зрения слов и действий.Назревают перемены на более глубинном уровне – на уровне восприятия и эмоций;это ощущается миллионами людей, но их чувства трудно ретранслировать наполитическую арену.
Есть способы, с помощью которых можно хотя бы отчастиуловить это предчувствие перемен. Например, посмотреть множество фотографий илиобратиться к каким-нибудь социальным сетям, которые стали главной отличительнойчертой иранского протестного движения с момента его возникновения послефальсифицированных президентских выборов в июне 2009 г.
Например, 16 февраля 2010 г. - это была неделя, посвященнаягодовщине революции 1979 г., которую в Тегеране отметили огромной официальнойдемонстрацией, - анонимному видеоролику,запечатлевшему гибель Неды Ага-Солтан 20 июня 2009 г., была присвоенапрестижная премия имени Полка. Джон Дарнтон, куратор премии Полка, сказал, чтоэта запись, показывающая, как застрелили ни в чем не повинную студентку, стала«эмблемой иранского сопротивления». Он добавил: «Эта награда отмечает тот факт,что в современном мире любой смелый прохожий с камерой в мобильном телефонеможет с помощью социальных сетей и видеохостингов сообщать миру новости».
За несколько дней до этого премию WorldPress Photo-2009 присудили редкому снимку,сделанному Пьетро Мастурцо в одну из тех беспокойных ночей, которыепоследовали за выборами, когда жители Тегерана поднимались на крыши своих домови выражали свой протест криками «Аллах акбар».
Айпери Карабуда Эчер, председатель жюри, которое выбрало этуфотографию, сказала, что снимок произвел на нее впечатление как своимкачеством, так и эмоциональной насыщенностью. Иранское движение за демократиюдействительно дало множество пронзительных кадров. Еще один такой снимок, памятный многим иранцам, -это фотография молодого человека по имени Сухраб Араби. Она была сделана в деньего исчезновения.
На фотографии19-летний Сухраб сидит рядом со своей матерью; на его лице умиротворенное испокойное выражение, какое бывает у мальчиков от 4 до 40 лет, находящихся вобществе своих матерей. Она держит в руках плакат с изображением Мир-ХосейнаМусави, кандидата-реформиста, который, по мнению миллионов иранцев, являетсянастоящим победителем выборов. Она хмурится, но на лице есть проблеск надежды;в целом создается впечатление решимости. Позднее Парвин Фахими напишет: «Япотеряла своего сына в понедельник, 15 июня, во время мирной демонстрациипротеста против объявленных результатов голосования. По оценкам, собраласьтолпа как минимум в 3 млн. человек. Мы хотели всего лишь мира, спокойствия исвободы мысли».
Как и Неда, Сухрабстал эмблемой чего-то большего, чем он сам: он стал символом иранской молодежи,сопротивления насилию и обману, наконец, самого Ирана. Одно это имя вселяетпочти сверхъестественное ощущение силы и добродетели. Пожалуй, любой иранецстарше 5 лет знает историю о Рустаме и Сухрабе из знаменитого эпоса Фирдоуси «Шахнаме»(«Книга царей», Xв.). Царь Рустам убивает в поединке храброго противника по имени Сухраб и затемобнаруживает, что это был его сын, которого он прежде не видел. Этот эпизодособенно пронзителен потому, что в поединке Рустам сам едва избежал гибели; егоспасло великодушие Сухраба. «Законы чести» прежде всего, учит «Шахнаме». Одиниз этих законов: «Кто в первом поединке побеждает героя, тому не следуетубивать его, а нужно сохранить ему жизнь для второго поединка».
Много таких Сухрабов были убиты патриархальным Ираном. Нонынешние иранцы научились ценить правила благородной борьбы, которым следовалдревний Сухраб, и презирать тех, кто их нарушает. В 1989 г. возле пекинскойплощади Тяньаньмэнь колонна танков остановилась перед одним протестующим. В2009 г. видео, снятое вИране на мобильный телефон, показывает, как полицейская машина переезжаетмолодого протестующего. Сегодня Китай – один из лучших «друзей» Ирана, хотя вкругах тегеранской элиты нет идеологического единомыслия, как нет в стране иэкономического роста; тегеранским властям остается полагаться только на грубуюсилу.
С тех пор, как 15 июня 2009 г. мать Сухраба лишилась своегосына, множество иранцев были убиты, избиты или арестованы. Во многие дома врывалисьпредставители власти и арестовывали их жителей за то, что они кричали «Аллахакбар» в Исламской республике Иран (один из таких эпизодов запечатлен на снимкеПьетро Мастурцо). Тем не менее, как это ни удивительно, многие продолжаютиспользовать все возможные средства, чтобы защитить свой Иран и сообщить обэтом миру. Даже во время событий 11 февраля 2010 г., несмотря на все старанияправительственной цензуры, на YouTube стали поступать видео, информирующие опротестах.
При виде этих «торжеств» больше всего бросается в глазаогромное количество сотрудников служб безопасности: бесконечные ряды военных,штурмовых отрядов и их машин. На другом видео, снятом намобильный телефон, видно, насколько велики масштабы военного присутствия вкритические моменты: такого не было даже во времена восьмилетней войны противвнешнего врага. Если правители революционно настроенного Ирана так откровеннобоятся собственного народа, это, в частности, значит, что они понимают, какдалеко они зашли в нарушении «законов чести»; и знают, сколько Сухрабов на ихсовести.
Эти видеозаписи, короткие сообщения в «Твиттере» и записи вблогах похожи на письма в бутылках, плавающих в волнах киберпространства. Этоглавный способ борющегосянарода выразить свою точку зрения и высказаться в свою защиту. Многие западныеСМИ полагают, что речь идет о том, кто сильнее; «успешное» подавление протестовсилами служб безопасности 11 февраля 2010 г. кажется им серьезной угрозой дляоппозиции. Но здесь дело не в уличных схватках и не в свержении диктаторов.Здесь дело в том, что новое поколение стало совершеннолетним; его честная имирная борьба за гражданские права – явление столь же древнее и столь же новое,как история Сухраба.
