28 марта 2024, четверг, 22:05
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

29 марта 2010, 16:49

Фрагмент расшифрованной фонограммы заседания заседания Ученого совета ИИ СО РАН от 12 октября 2009г.

В.А. Ламин, директор института, член-корреспондент РАН: Я подписал три приказа. Один... [2–3 слова неразборчивы] хотя он тоже вызвал... протесты. Значит, как решили на ученом совете... [1–2 слова неразборчивы] это произошло несколько раньше... по докладу главного бухгалтера и моей информации... с целью вот... с тем чтобы не попасть в конце года на... ситуацию, когда... мы можем, такая вероятность существует, туда падать... решено было откорректировать, значит... и этот приказ вот о корректировке надбавок... Значит, смысл этого приказа заключается в том, чтобы по максимуму сократить надбавки и по минимуму оставить [3–4 слова неразборчивы]. А в принципе все подрезаны, как говорится, по этим надбавкам,... и оставлены... там надбавка в районе десяти, по-моему, процентов заведующим секторами... Ну, это объясняется тем, что главные... сотрудники... – это заведующие сектором [предложение неразборчиво]... Вторая позиция в этом приказе – она заключается в том, чтобы оставить надбавки по минимуму тоже... возможного... исходя из всех возможностей [несколько слов неразборчивы] Ну, это, во-первых, вот сотрудники Ученого совета, это ученый секретарь, это... другие люди, которые... очень ограниченный этот самый список получился… которые действительно работают[1]. Но этот приказ вызвал вот гневное, протестное поведение, в частности, сотрудницы, вот, Светланы Николаевны Ушаковой, которая... полгода в этом году не работала[2] [несколько слов неразборчивы], которая была принята в Институт на полставки изначально[3]. Ну, с этим протестом мы разберемся, конечно, насколько он обоснован, и я думаю, что мы встретимся со Светланой Николаевной... персонально и... попробуем разобраться, в чем тут дело[4]. Значит, этот же приказ вызвал... некоторое, как бы, движение, назовем это мягко, Орловой и Аблажей. Значит, дело в том, что они получали надбавку в районе 40 % в течение вот этих самых трех лет, в продолжение которых работала... коллектив работал над энциклопедией. И это заслуженно, справедливо, на мой взгляд... была эта надбавка. Но теперь проект закончился, и все приводится, как бы, в соответствие... до следующего [3–4 слова неразборчивы] крупного проекта...[5] Значит, ну... Я не буду характеризовать поведение... Орловой. Она всем известна. Это хамоватая дама, я не боюсь этого сказать. У нее по каждому из ученых имеется собственная точка зрения. Она одинаковая, одна и та же точка зрения, что [слово неразборчиво] господа, типа, пять слов подряд не могут связать, и которые стыдно сдавать в энциклопедию[6]. Она главная занималась компьютерным набором[7] [слово неразборчиво]. Эта позиция известна и ее можно [проследить(?)]… У Аблажей... не буду характеризовать... все тоже знают. В процессе работы над энциклопедией тоже проявила характер – твердый, железный, но... на мой взгляд с излишними... как это называется... расходованием подчас энергии. Но работа сделана, и за работу она тоже получала надбавку, а теперь работа закончена. Но у кого есть возражения против этого приказа, против его несправедливости или какой-то целенаправленности – пожалуйста, приходите и говорите... будем разбираться.

Второй приказ. Это приказ об увольнении младшего научного сотрудника Арнаутова Никиты Борисовича. Здесь картина... ну интереснее, наверное... Значит... здесь – я вот обращаюсь к Варлену Львовичу[8], чтобы он писал объяснительную... Значит, то, что он [Арнаутов] не являлся на работу – это было очевидно. То, что показала вот это самое... автоматизированная система учета рабочего времени – шесть минут он однажды был на работе и... ясно, явный прогул. Но... его это... как бы, грубейшее нарушение трудовой дисциплины Варлен Львович, по существу – как это – пытался скрыть, или укрыть, или защитить, как угодно можно толковать, и задним числом оформлена была такая просьба Арнаутова, подписанная Варленом Львовичем, что он согласен, что Арнаутов настолько занят в архиве, что он на работу, вроде как, не должен появляться. Документы эти все есть, они оформлены задним числом. Ну и… я пригласил... Шишкина, руководителя вот... этого аспиранта... и Арнаутова. Пытались с ним разговаривать на эту тему. Он... много не говорил, но заявил... главное, наверное – что он выдающийся ученый, что у него выдающийся учитель, что у него выдающиеся работы и будет выдающийся отчет[9]... Значит...

В.И. Шишкин, д.и.н., зав. сектором общественно-политического развития (перебивая): Это не я выдающийся, Владимир Александрович. Выдающийся учитель – не я.

В.А. Ламин: Нет-нет... (смех в зале, голоса: «Ну почему...»), он имел в виду Сергея Александровича; Вас вообще... он рассматривает... как нечто пустое. Но... мы пытались ему объяснить, что… там я это не говорил, но здесь скажу. Был такой, как он называется... ученый, политик, немножко историк... Бенджамин Франклин, в XVIII веке, да? он говорил, три степени есть безумия. Это первая степень – когда человек верит сам в то, что он великий; вторая степень – когда он говорит это публично; и третья – когда человек... как же там?.. ну, не слушает ничьих советов. Это последняя, неизлечимая степень... Но выяснилось – и на это есть документ, вот справка из архива, – что он восьмого и девятого июня бывал в читальном зале № 1 государственного архива Новосибирской области, а больше архив Арнаутов не посещал. А отпущен он Варлен Львовичем для работы в архиве. И вот этот надомный труд… ну, это не предусмотрено никакими... законами, и в том числе порядком рабочего дня и трудовой дисциплины – ничем, абсолютно[10]. Ну, это, по существу, надомный труд. Надомный труд, который Варлен Львович практикует и в отношении... практиковал в отношении... Орловой, которая в объяснительной написала, что она… ее отпустил Варлен Львович, потому что у нее сложная работа... научная... по научному… ну, по редактированию научных трудов двух сотрудников института по бюджетной теме. Одновременно она хотела бы провести обследование своего ребенка, то есть по семейным обстоятельствам. Когда это выявилось, ну, Варлен Львович также задним числом подписал, что он да, действительно отпустил ее на два месяца[11] в счет казны по семейным обстоятельствам. Я думаю, это... и это не только раздумья, а это совершенно незаконно. И в этой связи... ей объявлено замечание – Орловой, – а Арнаутов уволен за прогулы. На этом дело не кончилось. Еще предстоит, наверное, серьезная тяжба. Арнаутов сегодня, и вчера, и [слово неразборчиво] в пятницу посетил уже председателя Совета молодых ученых [несколько слов неразборчиво] в поисках защиты своего таланта и так далее.

У меня просьба. Ну, к Варлену Львовичу в первую очередь – это не расправа, Варлен Львович, а просьба написать объяснительную, как так получилось, что этот великий... аспирант, закончивший аспирантуру без научной диссертации... по существу два месяца с лишним не был на работе, и такая деталь: он появлялся на работе до июля месяца, а с июля перестал появляться... Мы… – просьба ко всем... заведующим секторами, в первую очередь – ну, вот эту практику надомного труда, откровенно надомного труда… там… теперь он толкует, что он в библиотеке работал, этот Арнаутов… ну, мы можем запросить и библиотеку, нет проблем. А... на мой взгляд этот молодой человек даже не знал, настолько не знал работу историка, что забыл, может быть, а может быть, и не знал, что ведется точный учет посещения читальных залов в любом архиве.

Давайте без обсуждения, это... я доложил вам, что ситуация вот такая… ну, не очень, как бы... приятная. Но ее необходимо довести до справедливого конца[12].

А теперь:

А.К. Кириллов, к.и.н.: Прошу прощения, Владимир Александрович, а можно уточняющий вопрос?

В.А. Ламин: Не надо.

А.К. Кириллов: По первому приказу у меня был вопрос.

В.А. Ламин: Не надо.

<…>

В.А. Ламин: Теперь о составе Ученого совета. Значит, несколько слов я скажу. Ну, есть два варианта: либо один полный и исчерпывающий – от начала и до сегодняшнего дня, а второй – краткий, на котором я... намерен обозначить некоторые как бы… моменты, которые, на мой взгляд, дают основания поставить вопрос именно так, как... я его... [предложил].

Значит, вот эта публикация в Интернете[13], и в частности... тот раздел, который называется «Дороги, которые мы выбираем»... Ну, так скажу, на следующий день, когда стало это известно и доступно, ко мне явилась делегация из заведующих секторов... и других сотрудников, которые требовали немедленно… по максимуму уволить из института Красильникова... доктора Красильникова... а по минимуму – принять жесткие меры. Значит, ну, к сожалению, уволить – это дело очень сложное. Вон даже его аспирант и... младший научный сотрудник[14] его зацепился так... за институт, что... с мясом… как вот... как бы оторвался только. Ну и закона такого нет, чтобы уволить... за публикацию. А вот если говорить о публикации, которая прошла под названием «Дороги, которые мы выбираем»… Ну, во-первых, заимствовано название... значит плагиат. А второе... вся эта публикация и приложения к ней, предшествующие там... как бы тексты... они говорят об одном... [слово неразборчиво]… Там много чего говорится, но главное заключается в том, что если в институте делается не по Красильникову, не по Водичеву, значит – все неправильно... Потому что – я почему говорю... такое заключение – потому что, вот, исчерпал, как бы, свои возможности демонстрации своих... своего потенциала сектор так называемых междисциплинарных исследований. И предложено было создать на этих ставках, на этих возможностях сектор... по демографии. Ну... взорвалась, как бы, общественность этого сектора, или этот сектор, протестом. Оказывается, когда реформирование проходит, не трогая этот сектор, это направление, то это хорошо. Когда же реформирование и... новации, которые требуют... и доктор Красильников в своем тексте, и соавтор его, который не подписался, тогда нормально, если его не касается. Значит, вот эта позиция, ну… ну, на мой взгляд, совершенно… ну рассчитанная я не знаю на кого… не буду называть... на кого рассчитана такая позиция, что мы всегда правы, вы всегда неправы. Значит... есть определенная субординация, которая сложилась в Академии наук. Ну пожалуйста, если ты не согласен... с ученым советом, есть Объединенный ученый совет. И я, когда Объединенный ученый совет собирался, ожидал, что вот Красильников сейчас выступит и будет доказывать, что он предлагал, его отклонили, неправильно отклонили его суждения. Потому что эти суждения сводятся к одному… Второй главный момент, который... в этой публикации. Он сводится к тому, что если бы был – не называется, но подразумевается – Водичев, который был бы директором, все было бы нормально. И расставляются эти самые… центры. Знаете, центры – это те же сектора, но... обновлены там какими-то эпитетами или... другими частями речи, я не силен в языкознании. Но по существу это то же самое.

Ну, и третье. Знаете, есть такая жизненная, что ли, ну… ну, истина. Если человек чувствует себя выше этого, как это называется… коллектива, в котором он работает, ну пожалуйста… покинь ты этот коллектив тогда, который идет не к храму[15], а идет ну черт его знает куда. А между прочим – это еще один момент – вот эта публикация... она в сущности ничего не стоит. Это передергивание сплошное. Правда, там есть обидные слова... ну, может не в мой адрес даже больше, а больше в адрес Николая Николаевича Покровского, в адрес… где называют там – или не называют, я не помню – Деревянко, в адрес Молодина, там просто... чохом члены академии тоже… Ну, в общем, не туда... не к храму идут.

Так вот, если... все идут не к храму, а Сергей Александрович идет к храму, ну, не будем держать за фалды, пусть идет к храму. И я... в разговоре предлагал, что Сергей Александрович, ну идите Вы к храму. Правда, тогда я этого слова не употреблял, но я говорил об университете. Вы там завкафедрой, идите на полную ставку и оставьте институт; комплектуйте там своих единомышленников, ну, соответственно, как это называется… коллег, и работайте. Но здесь, когда речь идет... о… ну, в частности, вот, конкретно, если привязывать к этому времени – о ранжировании институтов. Ну, вы меня простите, это не сор из избы выносить, а это просто... наезжать на институт, притом наезжать с собственной правоты! С собственной правоты! И только с собственной. Поэтому... если кто-то не читал эту публикацию, не знаком, ну пожалуйста там, она есть в Интернете, адрес там у нас тоже есть этой публикации, потому что она вызвала там… ну, как бы, поддержку... у журналистов... которые уже замахиваются не только на институт... истории, а на все институты гуманитарного профиля со ссылкой вот на Сергея Александровича, что это вот светлая голова там… ну, не в таких выражениях, но в таких смыслах, что вот предлагается давно, а эти все консерваторы и прочее... ну, не прислушиваются к умным заявлениям и к умным направлениям. То есть, к направлениям к храму.

В этой связи мне представляется... ну, раз член совета говорит, что он прав всегда и во всем, а ученый совет никогда не прав и ни в чем – ну... попросить его выйти из состава совета. А напрямую обращаюсь [1–2 слова неразборчивы] к членам ученого совета поставить вопрос о выводе... доктора Красильникова из состава ученого совета Института истории... СО РАН. И в этой же связи... ну, он у нас представляет вот эту докторскую как бы палату в... собрании Сибирского отделения. Ну, у меня нет абсолютно уверенности, даже надежды... на то, что Сергей Александрович Красильников по правде будет представлять интересы института... в этом собрании. Я думаю, что хотя срок не кончился, было бы правильно и справедливо совершенно... освободить его от этой обязанности, которая ему поручена ученым советом.

Пожалуйста, какие суждения будут?

(пауза 9 секунд)

В.И. Шишкин: Может, Сергей Александрович что-то хочет сказать?

С.А. Красильников, д.и.н.: У меня только реплика. По времени у меня получилось 10 минут выступление Владимира Александровича. Я не буду занимать столько у вас времени. Владимир Александрович сегодня в выступлении по поводу Никиты Арнаутова говорил и использовал образы, которые принадлежат Бенджамину Франклину. Франклину, да? Я хочу вам напомнить, что есть замечательная книга, роман Джорджа Оруэлла «1984». Это, по сути дела, одна из моих настольных книг, я ее перечитываю [слово неразборчиво]. Вот там есть такая процедура, как... «двухминутки ненависти», «пятиминутки ненависти», «недели ненависти» и месячники. Вот сегодня здесь, в этом зале, была «десятиминутка ненависти». Я это так... могу квалифицировать, потому что, на мой взгляд, это вот что-то вроде вот из этих процедур, которые Джордж Оруэлл блестяще описывал. На самом деле, это уже где-то год примерно такой нетерпимости, так сказать, к иному мнению, которое звучит здесь... можно и так написать: из моих уст только. Поэтому... Я вот так очень коротко. Извините, в данном случае никого не хотел обидеть или задеть; если Владимиру Александровичу можно апеллировать к Бенджамину Франклину, я апеллирую – и, так сказать, напоминаю, – что есть еще другие произведения, другие идеи. Просто у Джорджа Оруэлла в романе «1984» есть вот такие процедуры. И естественно, что я ни в коей мере не буду участвовать в этой процедуре моего вывода из состава ученого совета, ну а вам решать. Извините.

(направляется к выходу)

А.Х. Элерт, зам. директора: Я мог бы... в дополнение сказать, что... публикация в Интернете…

В.И. Шишкин (перебивая): Я прошу прощения, Сергей Александрович, но без Вас нам неудобно обсуждать эту проблему. Вы нас лишаете возможности высказаться… (Несколько голосов; слышны реплики С.А.Красильникова: «Я прошу прощения... Ах, ну раз... пожалуйста». Н.С. Гурьянова: «Да! Конечно! Вроде как...»)

А.Х. Элерт (продолжая): Это… философское определение я использовал... оценки ситуации... довольно давно уже. И некоторые коллеги, наверное, это определение слышали... Говоря о публикации, о которой говорил Владимир Александрович, надо еще к ней добавить вторую публикацию[16]. Я считаю, что... в сложившейся ситуации... в Академии вообще и... в нашем институте... в условиях, когда идет ранжирование, проводится сознательная политика на уничтожение нашего института, равно как и других гуманитарных институтов этажом ниже и этажом выше[17], с тем чтобы были более веские основания для создания центра исторических исследований в университете... Я считаю, что призывы к власть предержащим посмотреть, присмотреться и оценить.

Десять лет институт шел к вершинам, и за последний год [несколько слов неразборчивы] мы уступаем и к Улан-Удэ, и к Екатеринбургу, это... аутсайдеры, [в которых мы и живем?]. Это – моя оценка. Это сознательная позиция. По-моему.

В.А. Ламин: Пожалуйста, кто еще в защиту института, хотя бы выступит? Я, пользуясь паузой, скажу, что никакой ненависти-то нет, Сергей Александрович, абсолютно. Я любви к Вам не испытывал, но и ненависти не испытываю. Речь идет об институте, о судьбе института, в котором Вы работаете.

С.А. Красильников: Я прекрасно, Владимир Александрович, отдаю себе отчет, но консолидация – консолидация может быть на двух принципах, Владимир Александрович. Мы принципиально…

В.А. Ламин (перебивая): И когда Вас это дело не касается... Как только Вас касается, Вы избираете другой принцип…

С.А. Красильников (перебивая): Вы шутите, Владимир Александрович. Я десять лет в институте работал (В.А. Ламин – членам ученого совета: Пожалуйста: кто еще?) и защищал его интересы. Я не мог измениться за несколько месяцев. Тут что-то концы с концами не сходятся.

В.А. Исупов, зав. сектором историко-демографических исследований: Разрешите мне два слова? Вы знаете, честно говоря, мне вся эта ситуация вовсе не Оруэлла напоминает, а некоторые сцены из произведения Ярослава Гашека «Бравый солдат Швейк». Я… мне вот только непонятно, я бы хотел задать Сергею Александровичу вопрос: почему и на каком основании в Вашем интервью институт объявлен заранее, до приезда комиссии, априори негодным? Почему Вы сразу так скопом его объявляете, что вот сразу к третьей категории его отнести, и так далее? У меня, например, другая оценка работы института. Я сейчас вот приехал из Барнаула с Бородавкинских чтений, и там очень многие выступавшие... делали ссылки на работы... ученых нашего института и признавали наш институт как головной, и мне, честно говоря, было... очень приятно слушать это. И я очень сомневаюсь в том Вашем тезисе об убогости института. По всем формальным признакам (по количеству докторов), и не по формальным признакам – по количеству публикаций, качеству публикаций и так далее. Вы должны были понять, Сергей Александрович, вот, если будет эта... проклятая реорганизация, и приедет комиссия, то Вы уже заранее, априори формируете негативный имидж института, то есть комиссия уже будет, так сказать... если она прочитает, конечно, эту публикацию – уже настроена негативно. Так все-таки нельзя делать. Поэтому я категорически не могу с Вами согласиться.

С.А. Красильников: То, что касается убогости института – таких формулировок не было. (В.А. Исупов: Ну конечно, это моя формулировка). То, что касается интервью, которое было размещено Ерланом Байжановым, я могу про это сказать одним словом – это брехня. В каком смысле: интервью-то и не было. Что было... (В.А. Исупов: Ну, я не знаю: я читал его). Я повторяю: что было? Я могу сказать. Ерлан Байжанов увидел меня, когда я перемещался из института в университет, и попросил... спросил о том, каковы итоги общего собрания. Я с ним поделился итогами общего собрания. Все остальное, все остальное – это домыслы известного всем Ерлана Байжанова. Я в данном случае никакого интервью не давал и не уполномачивал Ерлана Байжанова от моего имени какие-то вещи размещать в Интернете. Вот и все. Поэтому я называю это достаточно резким бытовым словом, но когда у людей берут интервью, когда меня интервьюировало «Эхо Москвы», это было понятным образом формализовано и тогда я отвечаю за каждое слово этого интервью. А то, что касается, то, что разместил Ерлан Байжанов – извините. И наконец, последний момент – да нас уже «просканировали» в предварительном, можно сказать, варианте. Кто был на Общем собрании Сибирского отделения? Вот, апрельском, которое было в апреле? Там ведь был список – я его условно назову «список Ляхова»[18]. Там все институты Сибирского отделения, условно говоря, прошли через это «сканирование» по тем критериям, по которым они относятся к некоторым категориям. Может быть, это не напрямую, но, к сожалению, – к сожалению, я насколько понимаю, на очень устойчивых позициях в этом списке Ляхова оказался только Институт археологии и этнографии... да, этнографии. Наши гуманитарные институты, к сожалению, оказались в нижней части этой «турнирной таблицы». Я считаю, что, конечно же, нужно стремиться бороться для того, чтобы все-таки... то что называется... из этой ситуации выходить, и достойно. Я считаю, что это нормально, надо работать. И в том числе я работаю в этом направлении, участвую в международных конференциях, организую международные семинары, которые идут в зачет институту. Здесь я-то считаю, что это наше общее дело, но объективность такова, что мы проигрываем естественникам. И вы можете, мне кажется, запросить этот список, я условно называю градацию, которую сделал Главный ученый секретарь. Там мы, к сожалению, подпираем, что называется, вот эту группу институтов. Нам нужно серьезно было бы обсуждать, как действительно подготовиться и как бороться за то, чтобы рейтинговая система была в нашу пользу. Это вот к вопросу о том, что не я все на самом деле придумал, есть уже некоторые расчеты, которые сделаны Президиумом.

М.М. Ефимкин, д.и.н.: Не членам ученого совета можно выступить?

Н.М. Щербин к.и.н. зав. музеем СО РАН: Можно? (В.А. Ламин: Пожалуйста) Уважаемые коллеги, я хочу сказать, что... где ни бываешь, то о нашем институте говорят неплохо, я вам скажу так, представляете? Хорошо. И, наверное, заслуга в том вот этого ученого совета, который есть у нас, и нас, и администрации, и самого директора. И вот то, что у нас сегодня получается – так? – то это конечно на коллектив влияет... неблаготворно, понимаете? Но администрация делает все то, чтобы коллектив работал, и направили… посмотрите, есть определенные успехи. И также если мы... это... в смутное время ведь сейчас... переживаем. Вообще наша страна… в ней творят что угодно, так? И вот, например, списки там [слово неразборчиво] и так далее. Просто не надо поддаваться на эти вот, как говорится, уловки. Все делается для того, чтобы... я тоже знаю, и не с этих источников, что сделать над гуманитарными науками хотят… сотворить, представляете? Но мне тут... я не понимаю позицию Сергея Александровича. Умный, хороший организатор и так далее. И вдруг попался на эту вот удочку. Но надо писателю этому что-то сказать такое, который разнес то, что не стоило бы выносить из... избы, как говорится, да? и подумать еще раз, продумать все – а будет ли полезно это коллективу? А мы ведь коллектив! Мы делаем одно дело. И живем не лучше других там институтов. Понимаете? Но все-таки люди работают и нацелены на эту работу. И вот по сути дела, я так думаю, что может быть, первопричина вот такая здесь, как Владимир Александрович здесь говорил, что когда стали реорганизацию делать и демографический сектор – так это же время само сказало, что надо именно этот сектор сегодня. Посмотрите, вот здесь и руководителя подобрали неплохого, понимаете, знающего, который может повести, и люди пошли к нему. Я хочу, чтобы давайте работать и осознавать свои ошибки, что мы совершили... понимаете? а не выносить что вот кто-то я лучше, кто-то худше, и не мешать руководству нашему в этом... сложнейшем деле, понимаете? в сложнейшей обстановке, так? все-таки вести корабль на нужном направлении.

В.А. Ламин (членам ученого совета): Пожалуйста, еще.

М.М. Ефимкин: [1–2 слова неразборчивы] можно? Уважаемые коллеги, 40 лет я работаю в научном заведении, 40 лет. Прошел все ступени здесь – от младшего лаборанта... Работал с десятками, сотнями людей. И никогда за всю историю института не было подобных вещей. Были… Вы знаете, какие баталии были?! Но это были, как правило, научного характера баталии. Люди сражались, сражались отчаянно. Вот. Но за 40 лет я не вспомню ни одного случая, чтобы вот так небольшая группа выступила против института, против его направления и, самое главное, его квалификации. Эти люди – Сергей Александрович и Евгений Григорьевич – поступили трусовато. И сейчас поступают трусовато, находя себе закулисную трибуну для выступлений. Проходили выступления – простите, выборы – директора. Если им было уже видно, что наш институт идет не той дорогой, почему они не встали и не выступили со своими предложениями и не сказали, что не туда вы идете, как классик говорил, да? Вот куда надо идти! Нет, они трусливо промолчали. А теперь, не удовлетворенные итогами, начинают выступать на разных позициях, на разных трибунах. Понимаете? И выступать, значит, поносить институт, традиции и дела которого известны. Я думаю, что непозволительно... членам совета особенно, и тем, кто давно здесь работает... равнодушно относиться к подобным вещам. Спасибо.

В.И. Шишкин: Можно? (В.А. Ламин: Пожалуйста) Ну, я хочу напомнить то, о чем говорил Николай Николаевич здесь. На одном из заседаний совета Николай Николаевич Покровский попенял на то, что Сергей Александрович, 10 лет находясь во главе института, состоя в его руководстве, практически никогда не оценивал негативно деятельность института, считал, что она протекает удовлетворительно. Были отдельные местные замечания в адрес отдельных сотрудников или подразделений – в этом смысле больше всех, конечно, доставалось нашему сектору. Но в целом ситуация в институте оценивалась благополучно. Неожиданно – после того как Сергей Александрович перестал быть заместителем директора – оценка состояния института радикально изменилась. Радикально изменилась. Вот такая метаморфоза мне абсолютно непонятна, и я думаю, Николай Николаевич Покровский правильно заявил о том, что она некорректна. Второе обстоятельство. Сергей Александрович в последнее время себя подавал как борца за этику в науке, в научной жизни. К сожалению, все эти нормы и требования, которые он предъявлял к другим коллегам, систематически нарушались самим Сергеем Александровичем. Систематически, повторяю. Я могу привести много примеров здесь, которые никогда не звучали. Я на самом деле знаю больше, чем вы думаете. Но припомню вот просто последний случай. С Арнаутовым. Я с Вами (С.А. Красильникову) пытался разговаривать, я говорил, что Вы калечите судьбу молодого человека, и Вам было наплевать на него. Вы его избрали в качестве орудия решения собственных задач в борьбе со мной. Ну и чем все это закончилось для этого молодого человека? Вам его не жаль? Вам перед ним не стыдно? Вы же поломали ему, собственно говоря, научную карьеру. Вы именно. Было еще не поздно поправить ситуацию, когда... комиссия приняла решение о передаче Арнаутова под мое научное руководство. Вы должны были ему сказать: «Никита Борисович, извинитесь, пожалуйста, перед сектором, в котором Вы были аспирантом без научного руководителя, и работайте, если Вас примут, над той темой, которую Вам когда-то сформулировали, с которой Вы пришли в институт». Ведь ничего подобного не произошло. Вы не оказали благотворного никакого влияния для того, чтобы разрулить ситуацию нормально.

Ну, теперь об этом списке Николая Захаровича Ляхова, почти списке Шиндлера. Бывают разные списки; мы не знаем пока критериев, по которым будут рейтинговаться или оцениваться институты. Есть два важнейших показателя, которые никак нельзя проигнорировать. Один из них – это квалификация сотрудников института, и второй – это выпуск монографий сотрудниками института. Если брать эти два важнейших параметра, а именно они – качественный состав института и выпуск научной продукции – то, чем мы должны заниматься, то по этим параметрам институты, названные Вами несостоятельными, как раз находятся в числе лидирующих в Сибирском отделении. Можно с презрением смотреть на гуманитариев, говорить, что там, ну да, 40 каких-то, так сказать, человек сидят, ничего не определяют, не значат... Да значим мы что-то. Поэтому мне кажется, что Ваша оценка такого состояния трех институтов гуманитарного профиля – она не имеет под собой никакого серьезного основания.

Ну, далее. Вы говорите, что сейчас Вы продолжаете работать на имидж института, выступаете на научных конференциях, в том числе на международных. Это все, конечно, прекрасно. Но странно, однако, Вы работаете. Странно работаете. Я с большим удивлением три недели тому назад на стенде увидел объявление о том, что, оказывается, наш институт был организатором международного какого-то мероприятия, где участвовали русская и французская стороны[19]. Тема, которой занимаюсь в принципе я, сотрудники нашего сектора. Я пошел к Владимиру Александровичу, говорю: «Владимир Александрович, а в чем дело? Почему институт является соорганизатором международной научной конференции? Почему нет информации об этом? Мы бы приняли участие». Тем более, я не побоюсь сказать, я был пионером в разработке этой темы в нашей российской историографии. Я исследовал первый политический процесс Советской России – процесс над колчаковскими министрами – крупный (если не брать, конечно, процесс над Щастным, адмиралом), это был крупнейший процесс, первый, в 20-м году. Владимир Александрович говорит: «А я знать не знаю, что такая конференция проходит». Как можно проводить конференцию, на которой стоит, так сказать, в шапке, что мы являемся соорганизаторами, и при этом не информировать коллег?

Ну и, наконец, к глубокому прискорбию, я должен согласиться с Александром Христиановичем. Я думаю, что он абсолютно прав, что вся вот эта вот работа, все эти выступления, все эти оценки, объективно или субъективно – я не буду говорить... Сергей Александрович, может быть объективно[20] не хотел этого, но объективно конечно, они работают против института. А вообще-то, конечно, дело идет к тому, чтобы создать альтернативный центр при университете, с которого, как обещал Евгений Григорьевич, он будет бомбардировать институт и доставлять нам неудобства и неприятности.

Я думаю, что... правильнее было бы, если бы в таком случае Сергей Александрович сам принял решение о выходе из состава ученого совета.

В.А. Ильиных, зав. сектором аграрной истории: Я бы хотел просто небольшую реплику по поводу так сказать... вклада, значит, точнее, прогресса научного естественных... институтов и институтов гуманитарного профиля. По определению, мы продвинулись за последние 10–15 лет, по определению, гораздо больше, чем они. Потому что мы менее финансоемкие. Для того чтобы им делать какое-то открытие, дальнейшее и так далее, им нужно, так сказать, заменить полностью все свое оборудование. Они пока сидят на старом оборудовании, и так далее, вы знаете эти проблемы. [1–2 слова неразборчивы] Но мы гораздо менее финансоемкие, мы продвинулись гораздо больше вперед. Может быть, там, где-то нам не хватает аналитики, мы там сборники документов пишем, но это примерно то же самое, что астрономы бы открыли другую сторону Луны. Вот фактически в последние годы произошло вот это с нашей стороны. Причем и философы, и... философы тоже продвинулись очень сильно. Мы по определению продвинулись гораздо дальше, чем продвинулись естественники, если судить вот по тому уровню, который был вот в советский период. Там финансовая была гораздо лучше ситуация постоянно – это оборонные заказы; теперь этого... [нет]. Они просто не могут некоторые свои направления... экспериментальные продвигать. Ну, а как относились они... Как относились, так и относятся.

В.А. Исупов: Просто несопоставимые вещи: гуманитарные институты и институты естественнонаучного профиля. [Несколько слов неразборчивы] Я думаю, этот «список Шиндлера» [Несколько слов неразборчивы]

Н.А. Куперштох, к.и.н. (перебивая): Надо развивать наноисторию...

М.В. Шиловский, зав. сектором истории конца XVI – начала ХХ в. (перебивая): Мы, по-моему, начинаем заниматься самооправданием существования, хотя [несколько слов неразборчивы] объективные реалии и историки, и... институты социального блока, гуманитарного, они всегда должны присутствовать. К сожалению, в нашем Сибирском отделении изначально этот был перекос, и гуманитаров, начиная с Лаврентьева, откровенно не любили, и, так сказать, вот эта тенденция продолжается до настоящего времени. На нас распространяется новая система вот, в частности, сокращение и финансирования, и штатного состава. Я Владимиру Александровичу неоднократно говорил, что дальше, если мы начнем сокращаться в той пропорции, которая от нас требуется, мы просто станем, действительно... научным... институтом, не имеющим [сотрудников?]. Вот... И с этой точки зрения, безусловно, главная проблема заключается не в том, нужны мы – не нужны (конечно, нужны и должны оставаться, и здесь это, так сказать, объективная реальность), а вот в некоей вот коллизии, когда, как тут хорошо излагали, вот вроде бы все – «за», и избрали единогласно директора, и единственные, так сказать, нарицательные... критические замечания были со стороны Владимира Ивановича Шишкина, а с другой стороны, потом совершенно другое, противоположное (М.М. Ефимкин: [Шишкин? не?] побоялся выступить)... Вот... связанное с тем, что мы оказываемся вообще несостоятельные... вот... эти вот все эти записки – в них нет главного. В них... Вот, главная проблема, на мой взгляд, заключается в той политике, которая проводится, и которая на нас отражается наиболее, так сказать, разрушительно. В том числе сокращается финансирование, сокращается штатный, так сказать, состав института; фактически это ведет, ну, вот к потере той критической массы, которая позволяет нам выступать [слово неразборчиво]. А как надо, как вот этот принцип – как бы нас ни посадили, о котором там проповедуется – он не существенен. Вот те доктора наук, которые есть, посадили нас в другой проекции, и все равно будут делать то, что они делали и в принципе могут сделать. Вот, к сожалению, вот эти вот все эти предложения отнюдь, так сказать, тоже не реалистичны, и они совершенно другую ситуацию утопическую, рассчитывают, которая в реальной практике реализована отнюдь быть не может.

И еще вот последнее. Ну раз этот казах исказил Вашу информацию – ну, надо было... уже два месяца эта информация там болтается и никем не опровергается. Ну... если так он вас серьезно, Сергей Александрович, подставил, ну хотя бы... свое-то слово могли бы в этом же Интернете, который Вы так активно используете, [Н.С. Гурьянова: В комментариях] сказать. А иначе получается – действительно, вот центр исследований надо создавать там, и все это... – в университете, вот, а... здесь, вообще-то, получается... ну, не нужно Сибирскому отделению институтов гуманитарного профиля.

В.А. Ламин: Да он не сильно исказил, он просто кратко и емко – то же самое... Пожалуйста, еще что.

(пауза 8 секунд)

Так; пожалуйста, Какие суждения будут?

Н.А. Куперштох: Я единственное хотела спросить, вот обычно Ерлан Байжанов, он размещает все материалы на Академ-форуме. То есть... А здесь получилось, что разместили на каком-то сайте интересном, маленьком – «Тимыч». Это что за «Тимыч»? (В.А. Ламин: Ну, бог их знает). Ну потом – потом, к сожалению, эту статью перепечатали уже солидные сайты – Сибкрай, и другие, другие. То есть эта информация быстро-быстро пошла гулять. Поэтому, может быть, действительно Сергею Александровичу выступить с опровержением этого?..

В.А. Ламин: Да как он будет опровергать, если то же самое написано в его и программной речи, программной публикации? Другими словами, а предложение-то одно и то же! Его сразу привлекут эти самые публикаторы за то, что он отказался от своих слов. А это написано пером, в Интернете. Пожалуйста.

А.А. Николаев, д.и.н., председатель Совета трудового коллектива: Я несколько слов только скажу. На меня очень большое впечатление в свое время произвело выступление Николая Николаевича Покровского на заседании ученого совета. Настолько в нем точная, емкая и, на мой взгляд, объективная фраза, отточенная. Я готов под этим выступлением практически подписаться полностью и с ним согласен. Вот попытки опровергнуть через средства Интернета это выступление, разобраться... в подводных течениях – что толкнуло Николая Николаевича на этот шаг, какие... закулисные маневры – на мой взгляд, не очень... этичны. Объективно вся эта... возня в средствах массовой информации в Интернете... на мой взгляд, наносит... урон... нашему институту, наносит урон... корпоративной нашей солидарности. И раз хоть косвенно она касается академиков наших (на мой взгляд, это так)... это, на мой взгляд, просто недопустимо. На этих людях держится наша организация в СО РАНе. Анатолий Пантелеевич – ученый секретарь Отделения истории: когда это было вообще? Когда это москвичи эту должность [отдавали?] Вячеслав Иванович [Молодин] – очень уважаемый археолог, Владимир Александрович Ламин – член академии. И говорить вот... о том, что... не все у нас благополучно, и говорить это... я думаю, что у нас действительно не все благополучно, но это надо внутри организации прежде всего [слово неразборчиво] обсуждать и потом уже… А когда делается вот так, то [несколько слов неразборчивы].

Ну, а насчет предложения – я не знаю... предложения здесь разные поступали: самоотвод, выход… Технологии разные, но, по-моему, вопрос очевиден.

В.А. Ламин: Ну, самоотвод он бойкотирует. [Несколько слов неразборчивы]. Может быть, на 99 % с шестью девятками после запятой исключается. (Голос: Так у него спросить, может быть?) Да нет, я с самого начала спросил... Ну, у меня предложение приступить к… как тут называлось? «минутам ненависти». Никакой ненависти здесь нету, Сергей Александрович, Вы... как называется... свои чувства, наверное, понимаете, что все другие так же, наверное... [слово неразборчиво]. Есть предложение...

С.Н. Ушакова, к.и.н.: Можно, я вопрос [задам]? Я хочу спросить, насколько соответствует Уставу института вопрос о том, что состав ученого совета голосуется ученым же советом, а не общим собранием института?

В.А. Ламин: Потом зайдете, я Вам разъясню.

С.Н. Ушакова: Да? Хорошо, тогда, значит, можно будет опротестовывать решение ученого совета?

М.В. Шиловский: Ну если оно не соответствует, конечно можно…

С.Н. Ушакова: А оно не соответствует.

М.В. Шиловский: Ну так вот...

В.А. Ламин: Значит, у меня предложение...

В.Л. Соскин: Как общим собранием?

С.Н. Ушакова: Общим собранием института.

Слышны несколько голосов.

 

В.Л. Соскин: ... а отменить как?

С.Н. Ушакова: Не знаю. Пусть устав… давайте устав посмотрим, обсудим.

В.А. Ламин: В уставе все прописано

С.А. Красильников: Да, там нет процедуры вывода из состава ученого совета, Владимир Александрович.

В.А. Ламин: Да, да.

Н.С. Гурьянова: Поэтому это исключительный случай.

С.Н. Ушакова: Нет, есть процедура выборов… формирования ученого совета. (Слышны несколько голосов). Есть процедура формирования ученого совета.

М.В. Шиловский: Но разрешено все, что не запрещено.

Н.С. Гурьянова: Да, да.

В.А. Ламин: Значит, есть предложение создать... избрать счетную комиссию. Есть предложения по счетной комиссии? (негромкие переговоры; слышны реплики: «Владимир Андреевич?», «Два Владимира»). И приступить к голосованию. Кто за то, чтобы избрать комиссию счетную в таком составе? Спасибо. Значит... Ну, просьба тогда приступать к голосованию.

(перерыв на голосование)

В.А. Исупов: Уважаемые коллеги, разрешите мне доложить итоги голосования. Протокол № 1 заседания счетной комиссии Ученого совета Института истории. Состав счетной комиссии (я без всяких чинов, званий, без имен-отчеств): Исупов, Ильиных, Комлева [ученый секретарь]. Председателем счетной комиссии избран Исупов. Прошу утвердить. Так положено.

(18 секунд занимает общее веселье в связи с поисками С.С. Букина, которого сочли отсутствующим, хотя он находится в зале)

Протокол № 2 заседания счетной комиссии, избранной Ученым советом Института истории для проведения и подсчета голосов тайного голосования по освобождению от обязанностей члена ученого совета. Из состава членов Ученого совета 17 чел. присутствовало 16 чел., в том числе 15 чел. с решающим голосом, один человек с совещательным голосом, он не голосовал, то есть более двух третьих состава Ученого совета. В список для тайного голосования по выведению из состава Ученого совета внесена кандидатура Красильникова Сергея Александровича. Для проведения тайного голосования роздано 14 бюллетеней. При вскрытии в урне оказалось 14 бюллетеней, из которых недействительными признано два бюллетеня. Подсчет голосов показал следующий результат: за выведение из состава Ученого совета Сергея Александровича Красильникова проголосовало 12 чел. Таким образом, 12 проголосовало за выведение, и два человека... два бюллетеня оказались недействительными. Считать Красильникова Сергея Александровича выведенным из состава Ученого совета Института истории СО РАН. Прошу бюллетень утвердить.

В.А. Ламин: Кто против? Воздержался? Нет. Спасибо.

В.А. Исупов: Протокол № 3 заседания счетной комиссии, избранной Ученым советом Института истории для проведения и подсчета голосов тайного голосования по отзыву Сергея Александровича Красильникова из состава Общего собрания СО РАН и Общего собрания РАН. Значит, присутствовало… в состав ученого совета входит 17 чел., присутствовало 16 чел., в том числе 15 чел. с решающим голосом, то есть более двух третьих состава Ученого совета. Для проведения тайного голосования, значит, роздано 14 бюллетеней. При вскрытии урны оказалось 14 бюллетеней, из которых недействительными признано два бюллетеня. Подсчет голосов показал следующий результат тайного голосования: за выведение... за отзыв Сергея Александровича Красильникова из состава Общего собрания СО РАН и Общего собрания РАН проголосовало 12 чел. В итоге голосования считать Красильникова Сергея Александровича освобожденным от обязанностей… отозванным из состава Общего собрания СО РАН и Общего собрания РАН. Прошу результаты утвердить.

В.А.Ламин: Кто против? Воздержался? Нету. Спасибо всем.

Записала и откомментировала

О.А.Орлова

29 ноября 2009г.


[1] В этот список входит и сам г-н директор, который, очевидно, работает гораздо больше всех сотрудников, вместе взятых, если назначил сам себе надбавку в размере 165 %.

[2] С.Н. Ушакова находилась в неоплачиваемом отпуске по семейным обстоятельствам. Под словами «не работала» г-н директор подразумевает, вероятно, ее физическое отсутствие в институте. Однако за это время С.Н. Ушакова подготовила монографию объемом 15 а. л., которую издала в конце 2009 г., выйдя из отпуска. (см.: Ушакова С.Н. Идеолого-пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима: новые подходы и источники. Новосибирск: ООО «Издательство Сова», 2009. 242 с.).

[3] В 2008 г. аттестационная комиссия ИИ СО РАН рекомендовала перевести С.Н. Ушакову на должность старшего научного сотрудника, однако этот перевод по каким-то причинам не состоялся.

[4] По итогам встречи надбавка была возвращена, потому что Светлана Николаевна не была надлежащим образом извещена заведующей отделом кадров и продолжала работать полный рабочий день.

[5] Надбавки О.А. Орловой и Н.Н. Аблажей устанавливались периодически, разного размера, выплачивались, как правило, раз в квартал. Прекращение выплат по окончании коммерческого проекта никакого «движения» с их стороны не вызвало. А вот лишение «под шумок» О.А. Орловой постоянной 13 %-ной надбавки, установленной дополнительным соглашением к трудовому договору, действительно, вызвало недоумение, поскольку об этом ее также надлежащим образом не информировали. Получается, что г-н директор в одностороннем порядке расторг дополнительное соглашение с сотрудником, даже не потрудившись объяснить причины такого решения.

[6] Согласна с г-ном директором в том, что статьи некоторых «ученых» стыдно было показывать даже ко всему привычному редактору. Я действительно составила себе мнение о некоторых «ученых», многие из них продемонстрировали свое неумение связно изложить текст на бумаге, а иные – неумение, а иногда откровенное нежелание работать в коллективе.

[7] Я не делала компьютерного набора, я занималась форматированием, внесением редакторской правки, а иногда, когда сроки поджимали, а редакторы не успевали, брала на себя смелость редактировать некоторые небольшие статьи.

[8] В.Л. Соскин с мая 2009 г. по январь 2010 г. – и. о. зав. сектором истории социально-культурной истории, в котором работали С.Н. Ушакова и Н.Б. Арнаутов.

[9] Отчет аспиранта Н.Б. Арнаутова не был утвержден.

[10] В действительности «надомный» труд всегда практиковался и до сих пор практикуется всеми сотрудниками Института истории, и особенно заведующими секторами. Однако никаких дисциплинарных мер ни к кому из них г-н директор не принимает.

[11] Г-н директор передергивает. Я действительно писала заявление на имя и. о. зав. сектором В.Л. Соскина с просьбой разрешить мне свободное посещение института, но только в течение двух недель в августе месяце. В нашем институте этот месяц – «мертвый» (все в отпусках), и мое отсутствие по вторникам, средам и пятницам было замечено только г-ном директором, видимо, он искал повода придраться, но ничего более серьезного придумать не смог.

[12] Приказ об увольнении Н.Б. Арнаутова «за прогулы», подписанный г-ном директором 2 октября, был вывешен на всеобщее обозрение на доску объявлений. Однако приказ от 15 октября о восстановлении Арнаутова как уволенного с нарушением положений Трудового Кодекса (по письму главного ученого секретаря Н.З. Ляхова) почему-то не был обнародован. Поэтому, вероятно, сотрудники института продолжают верить, что Арнаутов был уволен именно так, как объявил г-н директор, а не по истечении срока годового контракта. Так что конец этой ситуации был действительно справедливым.

[13] Подготовленная товарищами С.А. Красильникова Интернет-публикация избранных мест из стенограммы заседания Ученого совета ИИ СО РАН от 19 мая 2009 г., сопровожденных упоминавшимися по ходу стенограммы аналитическими записками С.А. Красильникова и его комментарием (http://socialist.memo.ru/forum/index.php?showtopic=1041).

[14] Н.Б. Арнаутов до сентября 2009 г. совмещал должности аспиранта и младшего научного сотрудника.

[15] Намек на слова из комментария С.А. Красильникова к вышеназванной Интернет-публикации.

[16] Имеется в виду статья Е. Байжанова «СО РАН может потерять часть институтов», опубликованная в одной из бесплатных рекламно-информационных газет Академгородка. Автор статьи упоминает и С.А. Красильникова: «Бывший заместитель директора Института истории Сергей Красильников спасением аутсайдеров считает придание НГУ статуса исследовательского университета. По его мнению, переход "неблагополучных" научных учреждений под крыло родного для СО РАН вуза "убьет двух зайцев": с одной стороны, усилит научно-исследовательскую составляющую университета, а с другой стороны, снимет головную боль с Президиума СО РАН» (http://sibkray.ru/news/2009-6-3/2748/).

[17] Институт филологии СО РАН и Институт философии и права СО РАН.

[18] Н.З. Ляхов – главный ученый секретарь СО РАН.

[19] Речь идет о российско-французском семинаре «Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: сравнительный анализ механизмов и практик проведения», проходившем 11–12 сентября 2009 г. в Москве с участием историков из России, Франции и Италии.

[20] Очевидная оговорка. Должно быть: «субъективно».

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.