29 марта 2024, пятница, 16:20
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

17 февраля 2004, 12:01

Мужчины 21 века: тело, мода, красота

Издательство «БУКВЫ»

Тема мужского тела, его культурно-идеологических интерпретаций, проблема моды и стиля, анализ и деконструкция мифа, связанного с ним, - такова тема статьи Ольги Вайнштейн, опубликованной в пилотном, "нулевом" номере журнала "Буквы".

В начале нового тысячелетия мужчины открывают ранее неведомые запретные возможности.

Интенсивно эротические образы с гомосексуальным оттенком? Посмотрите на рекламы джинсов Кэлвина Кляйна.

Черные красавцы-негры? Заработкам Эдди Мерфи завидуют белые кинозвезды.

Мужчина-феминист? Каждый второй университетский преподаватель, заседающий с активными коллегами с кафедры women’s studies.

Политическая корректность побуждает каждого безбоязненно выступать с позиций своей «неповторимости». Обаяние Голливуда уступает место многообразию национальных, социальных и возрастных субкультур. Подростки наслаждаются стилем «гранж», богемные эстеты драпируются в черные ассиметричные лоскутья от Йоджи Ямамото.

Фотография французского философа-постструктуралиста Жака Деррида появляется на обложке «Вога»: мир взыскует красоты профессионально отточенной элегантной мысли. Однако интеллектуалы, поклонники Деррида, ломают голову не только над последними опусами мэтра, но и над деконструктивными изысками его последователей в мире моды — молодых радикалов Martin Margiela, Ann Demeulemeester и Helmut Lang.

Среди кумиров последних лет — неожиданные лица: мужчина-мальчик Леонардо Ди Каприо; постаревший Ричард Гир, который не стесняется своих кругов под глазами и увлекается буддизмом; суровый юноша-пришелец Кеану Ривз, франтоватый Брэд Питт — индивидуализм процветает.

В музыкальном мире жажду романтики воплощает новый тип — певец поп-латино[1]. Расшитые рубашки, жгучий взгляд, «media-friendly face» и сладкий голос — слагаемые успеха Энрико Иглезиаса и Рики Мартина. Этим дамским угодникам явно не дают покоя лавры экзотических красавцев 20-х годов — Рамона Новарро и Рудольфа Валентино.

К концу века в моду входит гомосексуализм: обычные гетеросексуальные белые мужчины вдруг чувствуют себя в меньшинстве, зато карнавалы секс-меньшинств обретают неслыханный размах. Для гей-парадов шьются сложные изысканные костюмы: никогда еще в истории трансвеститы не умели столь технически грамотно перевоплощаться в женщин.

Калейдоскоп стилей простирается и во времени: мода обращается к прошлому, кутюрье лихорадочно перебирают ретро-стили, увлеченно играя в цитаты, так же, как и литературные постмодернисты Умберто Эко, Милорад Павич и Пелевин. Сегодня цитируем семидесятые, завтра — восьмидесятые и девяностые. Мультикультурализм и принцип коллажа делает возможности выбора поистине безграничными, жесткая нормативность более не актуальна.

Начало нового тысячелетия сразу подтвердило: в моде «gender-bending»: смешение мужского и женского. Это вовсе не означает воцарение сурового и бесполого стиля «унисекс» — напротив, налицо новая фривольность, когда эротическое обаяние мужчины только выигрывает за счет добавки толики женственного. Новая свобода самовыражения подразумевает смягчение мужского облика: на смену атлетам и культуристам в духе Шварценеггера приходят стройные застенчивые юноши, вид которых намекает на беззащитность, ранимость в стиле «vulnerable look»[2]. Их идеал элегантности — молодой Ив Сен Лоран начала 70-х годов, субтильный интеллектуал-эстет с пышной шевелюрой и скепсисом во взгляде. Именно такие «беззащитные» модели, а отнюдь не супермены, доминировали среди победителей последних конкурсов мужской красоты.

«Мода создает совершенно новый образ мужчины постфеминистской эры. Уже не мальчик, еще не муж. Не брат, но и не любовник. Дружок, приятель, пересмешник — вот его жизненное амплуа, его главное предназначение»[3], — замечает обозреватель журнала «Elle» Сергей Николаевич.

Современная мужская одежда существует в непрерывном эстетическом взаимодействии с телом. Андрогинный образ нового мужчины диктует особую телесность: «Тело в нынешнем сезоне должно быть мальчишески пластичным, изящно-компактным. Оптимальный размер для мужчин — 46-й. Никаких накаченных мускулов, набыченных коротких шей. Пропорции, как на картинах Эль Греко или бердслеевских рисунках: узкие, чуть вытянутые силуэты, устремленные ввысь. Вдохновенный взор, бледность, взъерошенные, как после проливного дождя, волосы», — таково модное тело сезона «Весна-2003»[4].

Если раньше костюм активно моделировал фигуру владельца, то сейчас он, скорее, просто подчеркивает ее особенности. Шелковый трикотаж облегает мускулатуру, сквозь прозрачные полурасстегнутые рубашки проглядывает грудь; пиджак надевается прямо на голое тело. Костюм шьется из мягких, тонких тканей, которые струятся вокруг тела, а не структурируют его четкими линиями.

Наиболее радикальные дизайнеры — Дольче и Габбана, Донателла Версаче и не отстающий от них Кэлвин Кляйн предложили совершенно новую цветовую гамму для мужской одежды и даже для летней обуви: оранжевый, розовый, фуксия, коралловый, терракотовый.

Подобные новации — не просто стилистические эксперименты и желание «взбодрить» приунывшую после событий 11 сентября публику. За ними стоит более общая тенденция — программное смешение мужского и женского, дань чему как бы нехотя отдают и более консервативные дизайнеры[5], вроде «умеренных» Фенди, Труссарди и Ферре, которые совершают достаточно тонкий маневр — начинают понемногу использовать для своих моделей типы тканей, которые раньше считались «женскими». К ним относятся атлас, шифон, гипюр, китайский шелк (более легкий, чем итальянский), кружевное полотно. Рубашки и пиджаки, пошитые из таких тканей, даже при самых классических фасонах, выглядят ни женственно, ни мужественно, а скорее иронически: оппозиция пола здесь снимается или по крайней мере переводится в игровую плоскость. Порой допускаются самые смелые гибриды: шелковая аппликация на костюмной ткани в тонкую полоску — буквальная реализация метафорических «наслоений» смысла.

Из этой же серии — заметное расширение ассортимента мужских аксессуаров опять же за счет заимствований из дамского арсенала. Отныне прогрессивный модник может смело нацепить на себя экзотические украшения — например, бусы или браслеты из цветных камешков, или надеть одну серьгу в ухо — и полный вперед! Более робким предлагается довольствоваться фуляром на шее в стиле плейбой. Женщины, напротив, смело узурпируют мужские галстуки и носят их не только на шее, но и в качестве пояса.

Косметика для настоящих мужчин

Новый андрогинный идеал красоты требует особого ухода за телом: не только гладко выбритые лица, но и депиляция торса (иначе как носить шифоновые рубашки!), педикюр — ведь в моде открытые сандалии. В супермаркетах стали открываться специальные отделы мужской косметики, где можно найти средства для искусственного автозагара, депиляции и ухода за кожей. Практически каждая уважающая себя косметическая компания запустила мужскую линию шампуней и кремов, для чего пришлось разрабатывать особый дизайн и упаковку. Подбирались строгие тона — темно-синий, стальной, черный, форме флакона придавались прямоугольные очертания. Эти эстетические маркеры мужественности опирались на давнюю культурную традицию: еще с конца XIX века строгий прямоугольник однозначно ассоциировался с мужскими одеколонами, а женские флакончики традиционно делались в более фантазийном стиле[6].

Однако изменить дизайн упаковки было только половиной проблемы. Оставалось самое трудное — «уговорить» консервативно настроенных мужчин пользоваться новыми средствами. Образ брутального мачо нельзя было разрушить лобовой атакой, приходилось вести пропаганду исподволь. В России, где патриархальные традиции особенно сильны, мужчины долгое время считали парфюмерию и косметику сугубо дамским делом, а применение косметических средств и уход за собой — постыдной слабостью. Для внедрения новых стереотипов в сознание потребителя был использован такой рекламный прием, как «совет друга»: грубоватый, но в доску «свой» парень советует «верняк», особо не церемонясь в выражениях.

«Разные косметические средства пытаются втереться к тебе в доверие. С этими — точно не промажешь».

«Чтобы не превращать свое тело в арену боевых действий, пользуйся при мытье средствами той же линии, что и твой парфюм. Иначе вони не оберешься».

Тот же «друг» запанибрата просвещал российских мужчин относительно последних тенденций сезона: «Если стало жарковато, можешь накинуть рубашку в полоску, а когда совсем запаришься, переходи на гавайки». Перед журналистами, пишущими подобные статьи, стояла непростая задача: изложить информацию о моде, избавившись от налета «дамского» письма. Существовал и другой скрытый мотив: нужно было развеять невыносимые для российского мачо подозрения в потенциальной «голубизне» — ведь мужской интерес к моде в России нередко воспринимался как косвенный знак «голубых». Поэтому авторам приходилось периодически сдабривать текст «оправданиями» от лица простого парня: «Да, рехнуться можно. Хорошо, что тебе не надо все это понимать. Если ты не собираешься отбирать кусок пиццы с маслом у Дольче и Габбаны, то совершенно незачем постигать законы высшей стильной математики».

Заметим, что подобные проблемы с поиском интонации отчасти можно отнести на счет тяжкого наследия советской истории. До революции в российской «модной» периодике обозреватели писали в спокойном и деловом ключе, без всяких стилистических ужимок. Например, в 1910 году в Москве выходил журнал «Дэнди», и там обозреватель под псевдонимом Джим из номера в номер давал благородные наставления российским модникам: “Также обязательны твердая крахмаленая сорочка, с одной петлей, застегнутой серой жемчужиной, и белый галстук, не готовый, конечно, а завязанный в виде узкого банта. Цветок для петлицы исключительно белый. В этой области мы почти не знаем перемен; по-прежнему царят орхидеи и белая камелия. Из орхидей наиболее модный экземпляр «Imperialis»[7].

Иногда в нынешних мужских журналах роль «советчика» ненавязчиво передается очередному кумиру, который во всеуслышание делится своими пристрастиями в сфере косметики. Порой в амплуа «пропагандистки» выступает женщина, прилежно подбирающая подарок любимому. Западные фильмы также подсказывают неопытному потребителю, какую косметику и средства ухода используют современные мужчины. Так, в фильме «Американский психопат» по роману Брета Истона Эллиса главный герой Патрик начинает день с продолжительных гигиенических и косметических процедур, причем использует и перечисляет по названиям все свои любимые кремы, лосьоны, тоники, дезодоранты, шампуни, бальзамы, скрабы и спреи, не говоря уж о гелях для бритья.

Среди мужских косметических новинок обращают на себя внимание средства для окрашивания волос: теперь мужчинам нет нужды стыдливо пользоваться дамскими красками — есть специальные серии мужских красок. Бизнесмен может при желании закрасить раннюю седину (коль скоро деловой мир культивирует «расизм молодых», по выражению Ролана Барта); начинающий панк может придать волосам белокурый или фиолетовый оттенок. Лица свободной профессии все чаще отращивают волосы и вновь, как в семидесятых, появляются на публике с длинными стрижками, хвостиком или волнистой гривой.

В то время как производители косметики озабочены «раскруткой» линий для мужчин, в сфере парфюмерии явно обозначилась тенденция «унисекс». Тьерри Мюглер (Thierry Mugler) выпустил новый аромат Cologne в унисексном варианте, и в рекламных проспектах было четко заявлено: духи для мужчин и женщин. Продолжается триумфальное шествие наиболее известных образцов унисекс — Calvin Klein One (1994) и Calvin Klein Be (1996). Также популярны Bulgary Black и Energizing Fragrance (Shiseido). Иные фирмы выпускают один аромат в мужском и женском вариантах, незначительно отличающихся друг от друга, как Aqua di Gio (Armani).

В то же время многие фирмы по-прежнему делают ставку на сугубо мужские духи без малейшего намека на унисекс. Наибольшей популярностью в сфере «чисто мужских» ароматов сейчас пользуются Higher (Dior) и Givenchy pour homes.

Мода на обнаженное мужское тело

Невозможно понять изменение модного телесного канона, исключив параметр наготы. Мужская нагота традиционно выступала для общества как тест на терпимость. В последние годы заметно изменились культурные установки по отношению к обнаженному мужскому телу. Отбросив скромность, мужчины стали активно сниматься в костюме Адама: в 30-е годы реклама включала только 3% образов мужской наготы, в то время как сейчас эта цифра возросла до 35%.

Эту тенденцию сразу почувствовали издатели роскошных календарей. Фотограф Крис Готье сделал серию снимков французских регбистов — победителей чемпионата в позах античных богов. Стоит ли говорить, что календарь с регбистами был мгновенно раскуплен. Можно сказать, что женская нагота сейчас выходит из моды, а мужская, наоборот, входит. Так, на рекламном постере духов Fragile Жана-Поля Готье изображена одетая в черное платье дама, а у ее ног — целая компания обнаженных мужчин. Возможно, сей перемене вкусов немало поспособствовала культура геев, открывшая миру некогда запретный шарм мужской эротики.

Мужской стриптиз перестал быть культурным табу — взять хотя бы творчество американского художника Тома оф Финланд: его рисунки, обыгрывающие контрапункт между военной формой и обнаженным мужским телом, традиционно шли по ведомству порнографии, а ныне их все чаще воспроизводят в солидных академических изданиях. Аналогичным образом раньше американские власти со скандалом закрывали вернисажи работ Роберта Мэплторпа, поскольку на его садомазохистских фотографиях красовались нагие мужчины в весьма вызывающих позах. Теперь же роскошные альбомы этого автора можно найти в отделах по искусству крупных книжных магазинов. Окончательно бытовизировал тему мужского стриптиза английский фильм «Мужской стриптиз» («Full Monty», 1997): там по сюжету шесть героев-безработных, далеко не красавцев, решают с помощью стриптиза поправить свои финансовые дела. Сейчас по мотивам этого фильма создан мюзикл «Ladies’ Night. Только для женщин».

Мужская нагота активно фигурирует и в рекламе духов. Совсем недавно внимание общественности привлек дизайнер Том Форд, выпустивший свои первые духи «M7» для Дома «Ив Сен Лоран». На рекламном постере обнаженный юноша сидит в непринужденной позе лицом к зрителю, демонстрируя свои мужские достоинства. Том Форд, комментируя рекламу, сделал следующие заявления:

«Духи наносят на кожу, так зачем скрывать тело?»

«Реклама “М7” очень целомудренная, это академическая нагота».

«Я хотел показать мужчину, представляющего естественный и непринужденный образ мужской красоты».

Неизвестно, поверила ли публика лукавому дизайнеру, но как хорошо рассчитанная провокация, реклама, безусловно, сработала: «М7» привлек внимание потребителей прежде всего за счет скандала. Впрочем, Форд действовал в давних традициях Дома Ив Сен Лоран: еще в семидесятые сам Ив Сен Лоран выпустил первый мужской одеколон Pour Hommes, для рекламы которого он лично снимался в обнаженном виде. Столь же эпатажной была в свое время сен-лорановская реклама женских духов Opium с пышнотелой Софи Даль, возлежащей в соблазнительной позе, причем из предметов туалета на героине были лишь туфли на высоких каблуках. Во многих странах этот рекламный постер переворачивали вертикально, чтобы придать образу более скромный вид: в этом ракурсе возникала иллюзия, что героиня стоит.

По сходным причинам пришлось «модерировать» сенсационный рекламный ролик мужских духов Lacoste, где герой совершает пробег в обнаженном виде, повернувшись к зрителю спиной. В зависимости от степени пуританизма в той или иной стране показывали только торс или же надевали на юношу штаны. Австралиец Ян Лолесс, снимавшийся для этой рекламы, вмиг стал звездой.

Стоит отметить одну любопытную тенденцию в рекламе духов — на многих постерах, например, Jacomo de Jacomo rouge, Lacoste parfums collector, Givenchy pour hommes, дается только мужской торс без головы. Очевидно, эстетическую ценность в глазах художников по рекламе представляет торс с красиво проработанными мышцами как метонимия классического тела. Такой прием отсылает к безголовым античным статуям или — рискнем предположить — к портновским манекенам: в обоих случаях перед нами — инструментальное тело, идеальный объект для взгляда. Это знак объективации мужского тела в рекламе, прерогатива рассматривания целиком принадлежит зрителю.

[1] За информацию о типе «поп-латино» благодарю Фаину Подгородецкую.

[2] Букв. — нежный, уязвимый с виду (англ.)

[3] Статья Сергея Николаевича о последних тенденциях в мужской моде. Elle, 2003, № 78, апрель, с. 177.

[4] Там же.

[5] Люба Попова. За равноправие с женщинами. Журнал М-Коллекция, №1, 2002 (выпуск 36), с.39.

[6] С XIX века в дизайне существовали довольно четкие отличия формы между мужскими и женскими аксессуарами. Так, в каталоге 1895 года американской компании «Монтгомери Уорд» были представлены перочинные ножи для мужчин и женщин, мальчиков и «мужские охотничьи», всего 131 вид ножей. Женские перочинные ножи имели более миниатюрные очертания, тонкую ручку из перламутра или белой кости, а мужские были более массивными, с роговыми ручками. Чемоданы для мужчин изготовлялись из свиной кожи, а для женщин — из сафьяна. Женские туалетные щетки делались с ручкой и маленьким зеркальцем на оборотной стороне, а мужские — овальной формы, без ручек и без зеркал. Женские часики были, разумеется, изящнее и с металлическим браслетом, имели арабский циферблат, а мужские — широкий кожаный ремешок и римские цифры. См. A. Forty. Objects of desire. N-Y, 1992, p. 62-66.

[7] «Дэнди», 1910, № 2, с. 27.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.