Мемория. Герман Плисецкий

17 мая 1931 года родился поэт и переводчик Герман Плисецкий.

Личное дело

Герман Борисович Плисецкий (1931 – 1992) родился в Москве, на Чистых прудах. Стихи писал с детства. «Стихи я начал писать рано, лет в шесть, то есть в 1937 году. Вижу в этом нечто символическое: расстрел не расстрел, но пожизненное заключение», – вспоминал он.

Окончив школу с серебряной медалью, попытался поступить на филологический факультет МГУ, но не сдал один из экзаменов и смог поступить только в экстернат при факультете. В 1952 году работал в экспедиции на Таймыре. Вернувшись, стал студентом заочного отделения филфака, которое окончил в 1959 году.

В годы учебы работал экскурсоводом, корректором, корреспондентом журнала «Семья и школа». В 1960 году поступил в аспирантуру Ленинградского института театра, кино и музыки, а после ее окончания стал учиться на Высших режиссерских курсах. В Ленинграде занимался в литературном объединении под руководством поэта и переводчика Глеба Семенова, и сам в эти годы стал заниматься поэтическим переводом. Свои стихи Герман Плисецкий читал в узком кругу, также они распространялись в самиздате. В 1960 году был на похоронах Бориса Пастернака, в зарубежных изданиях был опубликован сделанный французским корреспондентом фотоснимок людей, несущих гроб поэта, среди которых был Герман Плисецкий.

В феврале 1964 года Плисецкий в числе других молодых литераторов Ленинграда подписал письмо в защиту Иосифа Бродского. Эти события, а также публикация за границей поэмы «Труба» и других стихотворений стали поводом для отчисления  Плисецкого с режиссерских курсов. Его стихи не печатали в СССР больше двадцати лет.

С 1965 года Герман Плисецкий жил в Химках. К середине 1960-х он стал достаточно известным поэтическим переводчиком, в 1969 году была опубликована первая отдельная книга его переводов народной персидской поэзии. В 1970 году вышел прославивший Плисецкого перевод Омара Хайяма. Но выпустить в официальной печати в СССР собственные стихи поэт смог лишь в конце 1980-х.

4 декабря 1989 года Герман Плисецкий выступил в Музее изобразительных искусств, на вечере, посвященном столетию Бориса Пастернака. В 1990 году были напечатаны фрагменты сделанного им поэтического перевода библейской Книги Экклезиаста.

Умер Герман Плисецкий 2 декабря 1992 года.

 

Чем знаменит

Наибольшую известность Герман Плисецкий получил благодаря сделанному им переводу рубайи Омара Хайяма. В 1970 году Главная редакция восточной литературы объявила конкурс на лучший перевод рубайи. К тому времени уже был издан филологический перевод Омара Хайяма, выполненный Магомедом-Нури Османовым и Рустамом Алиевым. Их книга включала точные переводы 293 рубайи и примечания. Перевод Османова и Алиева послужил подстрочником, с которым могли работать другие переводчики, поэтому желающих участвовать в конкурсе 1970 года нашлось довольно много. Но лучшим был признан Герман Плисецкий.

В итоге книга с его переводом «Омар Хайям. Рубайат» была издана в 1972 году. В нее вошли переводы 450 рубайи. Помимо перевода Османова и Алиева при работе Герман Плисецкий использовал подстрочный перевод Михаила Занда. В работе над книгой приняла участие редактор издательства восточной литературы и переводчик с персидского Наталья Борисовна Кондырева, которая консультировала Германа Плисецкого относительно звучания и синтаксиса стихов в оригинале. Стихи оказались столь популярны, что вскоре потребовались переиздания книги, но все равно достать ее было трудно. Рубайи Омара Хайяма в переводах Плисецкого издаются и в наши дни.

 

О чем надо знать

На родине стихи Германа Плисецкого долго оставались малоизвестными. Стихотворения расходились в списках и машинописных копиях, издавались в зарубежных изданиях: «Гранях», «Континенте», вышедшей в 1974 году в Англии антологии «Post-War Russian Poetry».

Только с 1988 года его стихи стали появляться на страницах отечественных журналов - «Нового мира», «Невы», «Дружбы народов», «Юности», а в 1990 году в серии «Библиотека журнала “Огонек”» вышел единственный прижизненный сборник Германа Плисецкого. Посмертно были напечатаны две книги его стихов: «От Омара Хайама до Экклезиаста» (2001) и «Приснился мне город» (2006).

Стихотворение «Памяти Пастернака» Герман Плисецкий написал спустя два дня после похорон Бориса Пастернака. Поскольку оно распространялось анонимно, авторство приписывалось различным поэтам: Слуцкому, Евтушенко, Коржавину, Бродскому. Это стихотворение высоко оценила Анна Ахматова, сравнив его с лермонтовским «Смерть поэта». Еще одним известным произведением Германа Плисецкого стала поэма «Труба», написанная на основе личных впечатлений от событий в Москве в день похорон Сталина.

 

Прямая речь

Жил я в Химках. Гладил кошку.

Спал с женою. Ел картошку.

Водку пил. С женою ладил.

Ел пельмени. Кошку гладил.

Герман Плисецкий «Автобиография» (1978)

 

Прошедшие мимо, вы были любимы!

Расплывчат ваш облик, как облако дыма.

Имен я не помню. Но помню волненье.

Вы — как ненаписанные стихотворенья.

Вы мною придуманы в миг озаренья.

Вы радость мне дали

и дали отвагу.

И — не записаны на бумагу!

Другие — написаны и позабыты,

они уже стали предметами быта,

а вас вспоминаю с глубоким волненьем...

Я вас не испортил плохим исполненьем.

Герман Плисецкий «Прошедшие мимо» (1962)

 

Поэты, побочные дети России!

Вас с чёрного хода всегда выносили.

 

На кладбище старом с косыми крестами

крестились неграмотные крестьяне.

 

Теснились родные жалкою горсткой

в Тарханах, как в тридцать седьмом в Святогорском.

 

А я – посторонний, заплаканный юнкер,

у края могилы застывший по струнке.

 

Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,

хотя от стыда за страну свою плачу.

 

Какое нам дело, что скажут потомки?

Поэзию в землю зарыли подонки.

 

Мы славу свою уступаем задаром:

как видно, она не по нашим амбарам.

 

Как видно, у нас её край непочатый –

поэзии истинной – хоть не печатай!

 

Лишь сосны с поэзией честно поступят:

корнями схватив, никому не уступят.

Герман Плисецкий «Памяти Пастернака» (4 июня 1960)

 

Вперёд, вперёд, свободные рабы,

достойные Ходынки и Трубы!

Там, впереди, проходы перекрыты.

Давитесь, разевайте рты, как рыбы.

Вперёд, вперёд, истории творцы!

Вам мостовых достанутся торцы,

хруст рёбер и чугунная ограда,

и топот обезумевшего стада,

и грязь, и кровь в углах бескровных губ.

Вы обойдётесь без высоких труб.

 

Спрессованные, сжатые с боков,

вы обойдётесь небом без богов,

безбожным небом в клочьях облаков.

Вы обойдётесь этим чёрным небом,

как прежде обходились чёрным хлебом.

До самой глубины глазного дна

постигнете, что истина черна.

Герман Плисецкий Фрагмент из поэмы «Труба» (публ. 1967)

 

Прощай, Варвара Фёдоровна!

Я продаю буфет –

громоздкий и ободранный

обломок давних лет.

 

В дубовом этом ящике –

прах твоего мирка.

Ты на московском кладбище

давно мертвым-мертва.

 

А я всё помню – надо же! –

помню до сих пор

лицо лукаво-набожное,

твой городской фольклор...

 

Прощай, Варвара Фёдоровна!

Я продаю буфет –

словно иду на похороны

спустя пятнадцать лет.

 

Радости заглохшие

с горем пополам —

всё, всё идёт задёшево

на доски столярам!

 

Последнее свидетельство

того, что ты жила,

как гроб несут по лестнице.

Ноша тяжела.

Герман Плисецкий «Памяти бабушки» (1962)

 

Бог дал Багдад, двусмысленный Восток,

фальшивый блеск, поток речей казённых,

фанатов нескончаемый восторг

и вдоль ограды – головы казнённых.

 

Повсюду сласти продают с лотка,

а я не сладкоежка, словно назло.

Хвала халифу – как халва, сладка

арахисовая и в зубах навязла.

 

Суровости и сладости вдвойне

душа сопротивляется упрямо.

Хоть сух закон, но истина – в вине.

Что делать мне? Переводить Хайама.

Герман Плисецкий (май 1992)

 

«Трубная впадина – самое низкое место Москвы – напоминала воронку, водоворот. Путь к центру был наглухо перекрыт поставленными в ряд грузовиками. Так же был закрыт подъём на Трубную гору, к Сретенским воротам. И только со стороны Садовой, по Цветному бульвару, минуя Центральный рынок и Госцирк, вливались на площадь десятки тысяч людей, попадали в водоворот, кружились в нём, потом заворачивали направо и втискивались в узкую горловину Петровского бульвара. Вдоль левого тротуара до самых Петровских ворот стояли впритык троллейбусы. Вот в это-то тесное пространство между домами и троллейбусами впрессовывалась масса людей. Впереди, возле радиокомитета, машины то и дело перекрывали Пушкинскую, временно прекращая доступ. Но тысячи, напирающие сзади, не знали этого.
Короткое расстояние от Трубной до Петровских ворот я шёл четыре с половиной часа. Слово «шёл», впрочем, едва ли годится здесь. Можно было поджать ноги и не упасть. Друга отнесло куда-то. Мы потерялись. Единственной заботой было – держаться подальше от стены. Тем, кого прижимало к ней, приходилось плохо. Когда попадалась подворотня, мы выносили в неё потерявших сознание женщин. До сих пор я с особым чувством гляжу на эти будничные, облупленные стены вдоль Петровского бульвара, стены, каждый метр которых я знаю наизусть.
За Петровскими воротами стало легче. Правда, с Каретного ряда, прорывая заслоны, вливались в очередь новые толпы, но не было троллейбусов вдоль тротуара, и дышать стало свободней. Смеркалось. Шёл крупный, мокрый снег. Густой пар от дыханья стоял над Страстным бульваром. Вдоль решёток высились груды галош. Люди подходили, выбирали себе по размеру и тут же снова теряли их, как только открывали Пушкинскую и начиналась давка».

Из воспоминаний Германа Плисецкого о дне похорон Сталина

 

«Как строго ни оценивай наследие Плисецкого, без стихотворения «Памяти Пастернака», гениальной поэмы «Труба» и переводов из Омара Хайама русскую поэзию ХХ века представить себе невозможно… У Плисецкого очень много горьких стихов. Но язык не повернётся назвать его «певцом отчаяния». (И совсем не только потому, что был он блестящим острословом, умеющим и застольную забаву претворить в поэтическое чудо.) По «словам» иногда вроде бы так получается, а по «мелодии» – нет. Стать другая. В каждой строке слышен поэт. Властный, свободный, красивый – знающий своё назначение. И стремящийся его исполнить даже на последней черте».

Андрей Немзер

 

«Часы и минуты, проведённые с Германом Плисецким, были для меня драгоценнейшими. Я всегда чувствовал его уникальность, одарённость, его драматичность и одновременно весёлость, его образованность, и всё это скреплялось судьбой поэта. Он был поэтом в самом чистом, подлинном виде. Те часы и минуты я вспоминаю как наиболее важные, значительные потому, что благодаря ему, благодаря его уникальной натуре открывалась какая-то другая, оборотная сторона времени…»

Евгений Рейн

 

«Русский Хайям Плисецкого оказался наделенным особым свойством мгновенного запоминания. И вскоре после выхода первого издания в 1972 году, вышло второе, а читающая публика уже многие стихи помнила наизусть. Здесь перед вами издание 1975 года. В условиях идеологической цензуры брежневского времени публика искала и находила антисоветчину в разных местах, умела это делать. И так было и с Хайямом. Тем более, что Плисецкий сознательно придавал некоторым своим переводам легкий антисоветский оттенок, иронизируя над советскими идеологическими клише».

Наталья Чалисова

 

Пять фактов о Германе Плисецком

  • В 2011 году вышла аудиокнига Германа Плисецкого «Ты не ревнуй меня к словам» с записью авторского чтения стихов.
  • Среди стихотворений Плисецкого есть посвященный Пушкину цикл «Михайловские ямбы».
  • На надгробии Германа Плисецкого написаны заключительные слова поэмы «Труба»: «Вперёд, вперёд, обратный путь отрезан, закрыт, как люк, который не поднять, и это всё, что нам дано понять».
  • В шутку Герман Плисецкий подписывал книги свои, которые дарил друзьям, словами «Омар Хайям Плисецкий».
  • Кроме Хайяма Плисецкий переводил также стихи другого выдающегося персидского поэта – Хафиза. Также среди переводимых им авторов были Гёте, Роберт Бернс, Николоз Бараташвили, Галактион Табидзе.

 

Материалы о Германе Плисецком

Статья о Германе Плисецком в русской Википедии

Герман Плисецкий на сайте Bards.ru

Герман Плисецкий на сайте «Век перевода»

Герман Плисецкий на сайте «45-я параллель: классическая и современная русская поэзия»

Лекция Натальи Чалисовой «Как сказал Омар Хаййам? (об истории русских переводов)»