В России вышла книга Константина Вагинова «Песня слов». Издание выпущено в издательстве О.Г.И.-Б.С.Г.-пресс.
Поэтический сборник «Песня слов» Константина Константиновича Вагинова (1899 – 1934 гг.) – наиболее полное собрание стихотворений этого поэта и прозаика. Его творчество будет интересно поклонникам поэзии обэриутов.
Вагинов был ярким представителем «новой» литературы 1920-х годов. После величайшего исторического перелома 1917-го года прежняя культура и представления о морали рассыпались в прах. Страну охватили террор, хаос и нищета. Человеческая жизнь потеряла свою ценность. Отразилось это и в поэзии Константина Вагинова. Он, как и многие его современники, отвергал старые литературные формы и искал новые выразительные средства в искусстве. Однако при этом Вагинов не отказывался от наследия античности, собирал книги и изучал литературу по античной истории и археологии. Для его поэзии характерны такие мотивы, как прорастание античности сквозь фон современного города, взаимоотношения автора со словами – капризными и своевольными живыми существами, любовь-ненависть к всепоглощающему искусству.
Вагинов входил в большинство литературных обществ Петербурга 1920-х годов. Он был принят и в «Цех поэтов» Н. Гумилева.
Сам Константин Вагинов стал одним из основателей литературной группы «Островитяне». Образ острова был одним из центральных в его поэзии. Он писал о непостижимой природе творчества, о трагической несовместимости поэта с миром.
По словам составителя сборника А. Герасимовой, сказалась в его творчестве и близость к обэриутам – то же сочетание несочетаемого, ироническое разрушение рутинного поэтического языка, основополагающее представление о реальной магии слова, магической реальности искусства. В 1928 году Вагинов вместе с Д. Хармсом, А. Введенским и Н. Заболоцким принял участие в знаменитом вечере обэриутов «Три левых часа».
В поэзии Вагинова одно из центральных мест занимает образ Петербурга. Трагические события 20-х годов отразились и в восприятии любимого поэтом города. Мрачный отпечаток на творчество Вагинова накладывала его тяжёлая болезнь – туберкулез, ставшая причиной его смерти.
Поэзия Константина Вагинова не потеряла свою актуальность и в современном сложном и противоречивом мире.
В книгу включены разнообразные литературные и фотографические материалы, посвященные жизни писателя и его поэтической деятельности.
ЗВУКОПОДОБИЕ
* * *
Он разлюбил себя, он вышел в непогоду.
Какое множество гуляет под дождем народу.
Как песик вертится и жалко и пестро
В витрине возлежит огромное перо.
Он спину повернул, пошел через дорогу,
Он к скверу подошел с решеткою убогой,
Где зелень нежная без света фонарей
Казалась черною, как высота над ней.
Но музыка нежданная раздалась
И флейта мирная под лампой показалась,
Затем рояля угол и рука
Игравшего, как дева, старика.
Гулявший медленно от зелени отходит
И взором улицу бегущую обводит.
Он погружается все глубже в непогоду,
Любовь он потерял, он потерял свободу.
* * *
Черно бесконечное утро,
Как слезы, стоят фонари.
Пурпурные, гулкие звуки
Слышны отдаленной зари.
И слово горит и темнеет
На площади перед окном,
И каркают птицы и реют
Над черным его забытьем.
Стихи из романа «Козлиная песнь»
* * *
Весь мир пошел дрожащими кругами
И в нем горел зеленоватый свет.
Скалу, корабль и девушку над морем
Увидел я, из дома выходя.
По Пряжке, медленно, за парой пара ходит,
И рожи липкие. И липкие цветы.
С моей души ресниц своих не сводят
Высокие глаза твоей души.
Петербургские ночи (сборник)
* * *
Перевернул глаза и осмотрелся
Внутри меня такой же черный снег
Сутулая спина бескрылой птицей бьется
В груди моей дрожит и липнет свет.
И освещенный весь, иду я в дом знакомый
И, грудью плоскою облокотясь о стол,
Я ритмы меряю, выслушиваю звоны
И муза голая мне руку подает.
* * *
У милых ног венецианских статуй
Проплакать ночь, проплакать до утра
И выйти на Неву в туман, туман косматый
Где ветер ржет и бьет и скачет у костра.
Табун, табун ветров копытами затопчет
Мой малый дом, мой тихий Петербург
И Летний сад и липовые почки
И залетевшую со Стрелки стрекозу.
* * *
В. Л.
Каждый палец мой — умерший город
А ладонь океан тоски
Оттого может быть мне дороги
Руки твои.
* * *
Я встал пошатываясь и пошел по стенке
А Аполлон за мной, как тень скользит
Такой худой и с головою хлипкой
И так протяжно, нежно говорит:
«Мой друг, зачем ты взял кусок Эллады,
Зачем в гробу тревожишь тень мою!»
Забился я под злобным жестким взглядом
Проснулся раненый с сухой землей во рту.
Ни семени ни шелкового зуда
Не для любви пришел я в этот мир
Мой милый друг, вдави глаза плечами
И обверни меня изгибом плеч твоих.