29 марта 2024, пятница, 14:12
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

15 мая 2007, 12:00

Наука, образование и академическая карьера в континентальной Европе, Британии и США: сравнительный анализ

«Полит.ру» публикует полную стенограмму семинара Семинара о стратегиях развития фундаментальной науки в России, прошедшего 26 декабря 2006 г. в МГУ. Его организаторами выступили ф-т биоинженерии и биоинформатики и проект Scientific.ru. Центральными проблемами, заявленными для обсуждения на семинаре, были: «Мировой уровень в науке: излишняя роскошь или ресурс развития страны? Технологии создания "точек роста": гранты? элитные центры? Как решить проблему воспроизводства научно-образовательных кадров?» На семинаре с докладами и сообщениями выступили зав. каф. Химической физики в Imperial College London, А. А. Корнышев, и авторы ряда предложений по реформированию науки в России, опубликованных в последние годы: А. В. Соболев, А. К. Казанский, Г. А. Цирлина, М. В. Фейгельман; один из основателей Scientific.ru и ведущий проекта Индекс цитирования российских ученых Б. Е. Штерн; бывший министр науки Б. Г. Салтыков; известный лингвист Р. М. Фрумкина; председатель Совета профсоюза работников РАН В. Ф. Вдовин. Семинар вел М. С. Гельфанд.

Михаил Гельфанд (МГ): Проект у тех, кто пытался это организовать, был следующий: во-первых, мы действительно воспользовались присутствием в Москве профессора Корнышева, чтобы не только послушать его о том, что он знает про химическую физику, но и расспросить его о том, что он знает про науку вообще, и попробовать использовать это как повод для того, чтобы обсудить, что бы мы считали нужным сделать с наукой здесь, в России. План такой: сначала первый рассказ, минут на 25 с вопросами, сравнительный анализ научной жизни в США, континентальной Европе и Британии. По этому названию уже можно догадаться, что докладчик прибыл из Англии, поскольку никто, кроме жителей Британии, термин «континентальная Европа» не употребляет. Потом будут три-четыре более коротких сообщения. Принцип отбора был такой: мы собрали людей, которые в последнее время публично содержательно высказывались на эту тему. Потом будет перерыв, потом еще несколько выступлений, в частности Ревекка Марковна Фрумкина, Борис Георгиевич Салтыков, Михаил Викторович Фейгельман, который решил сначала послушать, что скажут другие, и Галина Александровна Цирлина. Кроме того, планировалась некая свободная дискуссия. Я попробую координировать все это, в частности, у меня просьба в начале задавать вопросы на понимание, а вопросы дискуссионные оставить на потом, на общую дискуссию. Кроме того, я оставлю за собой право переносить какие-то вопросы на потом. Ну вот, на этом, наверное, все.

Итак, Алексей Корнышев, профессор (Imperial Kollege of London, доктор химических наук, кандидат физико-математических наук, по профессии физик-теоретик, работает в области химической физики, недолго работал в Техническом университете Мюнхена, потом в центре Юлиха.

Алексей Корнышев (АК): Сначала я скажу несколько слов о себе. По образовани я физик-теоретик, закончил МИФИ в 1970 году. После трех лет аспирантуры в теоротделе института электрохимии АН СССР, защитившись, я остался работать в том же институте, где проработал до 1991 года. В 1986 году я защитил докторскую диссертацию, позднее преподавал также на физтехе. В 1991 году я получил премию Гумбольдта по физической химии и электрохимии (не путать со стипендией!) и в качестве лауреата этой премии был приглашен на год в Технический университет Мюнхена, университет номер 1 в Германии. После этого я получил предложение основать новую теоретическую группу в Институте новой энергетики Исследовательского центра Юлиха. Там я проработал десять лет. Под конец я стал работать также в Дюсельдорфском университете в качестве профессора теоретической физики, а примерно годом позже выиграл конкурс на должность заведующего кафедрой химической физики в Imperial College в Лондоне, Университет науки, технологии и медицины. С 2002 года я – постоянный профессор этого университета. В промежутках много раз бывал в США, поскольку у меня был и продолжается очень большой проект с одним из Национальных институтов здоровья США в Бесезде, под Вашингтоном. Поэтому я знаю несколько систем организации науки и преподавания и мне кажется, что о них было бы интересно здесь рассказать. Для того, чтобы понять как следует реформировать российскую науку и образование, полезно знать в деталях, как функционируют другие системы в ведущих «научных державах». В бизнесе есть такое правило: если ты не знаешь, что делать – не делай ничего. Железное правило вождения автомобиля, если тебе залепило грязью лобовое стекло: остановись пока его не расчистишь. На мой взгляд, прежде чем затевать реформы, нужно как следует изучить существующий опыт.

Но в начале несколько слов об Imperial College. Колледжу исполнилось сто лет, для сравнения Кембриджу – пятьсот. Кембридж имеет на своем счету 62 нобелевских лауреата, а наш колледж только 14. Но среди них есть авторы очень известных открытий, таких, например, как открытие пенницилина, открытие нейтрона и т.п. В Химическом департаменте, где я работаю, было 5 нобелевских лауреатов. По рейтингу науки в Британии Imperial College стоит на втором месте между Кембриджем и Оксфордом, а по Times Education World Rating это восьмой университет в мире, между Беркли и Принстоном.

Начну я со скучного: со структуры организации науки в разных странах – в Германии, Голландии, в Британии и в США, а также во Франции. Вторая часть моего сообщения будет посвящена тому, как строится научная карьера ученого. Я также хотел бы сказать несколько слов о том, как все эти системы финансируются.

Итак, начнем с Германии, страны, где все делается очень основательно. Где делается наука в Германии? Во-первых, это университеты, и их в Германии около 50. Во-вторых, есть Институты фундаментальных исследований общества Макса Планка. Есть аналоги национальных лабораторий, которые занимаются фундаментально-прикладными исследованиями. Они объединены в общество Германа Гельмгольца. Юлихский центр (около 5 тысяч сотрудников) – самый большой из них. Есть общество Фрауенхофера, которое объединяет чисто прикладные исследования. Имеются очень большие индустриальные лаборатории, такие как, например, лаборатории Siemens в Эрлангене (около 7 тысяч сотрудников). И, наконец, существуют конгломераты разнообразных партнеров, собранные в так называемых научных парках.

Начнем с университетов. Они могут сильно отличаться по размеру, от 10 до 60 тысяч студентов. Структура обучения следующая: три основных года плюс два года; результат – магистрский диплом. Те, кто хочет далее делать научно-техническую карьеру, идут, как правило, сразу же, делать Doktorarbeit, то есть в аспирантуру, которая длится три года. Результатом ее является защищенная диссертация, аналог того, что в англо-саксонском мире называется PhD, а в России – кандидатской диссертацией.

До недавнего времени обучение во всех университетах происходило бесплатно. Теперь вводятся некоторые поборы. Кто там работает? Профессора C3 и С4, которые нынче переименованы в W2 и W3, соответственно. Имелось ранее также исчезающее понятие доцента (С2). И есть приват-доценты, что это такое я объясню позднее. Были также научные ассистенты (С1) и временные сотрудники. Финансирование идет от земель, где находится университет, через гранты и через индустриальные контракты. Университеты в Германии являются своеобразными идеологическими институтами.

Есть также Общество Макса Планка, которое тоже, безусловно, является идеологическим институтом. Это такие дворцы, где есть все, чего душа желает. Там работает обычно 100-200 человек. Возглавляет институт несколько крупных директоров (их может быть до шести человек), каждый из которых является заведующим большого отдела и не зависит от других. По очереди они сменяют друг друга (ротационная система) на посту «руководящего директора» всего института. Одновременно директора Макса Планка возглавляют кафедры в университетах. В Германии такое правило: если человек не преподает в университете, то он не может ничего возглавлять. Это все постоянные позиции. Среди постоянных позиций есть также позиции «старших ученых». И наконец, есть новое понятие «молодых групп-лидеров». Это конкурсная позиция, которая дается на пять лет. Люди сколачивают вокруг себя группу и делают проект. Кроме того, есть люди, получившие разнообразные стипендии, чтобы туда приехать – постдоки (об этом понятии я еще буду говорить), аспиранты, дипломники, «гостевые» ученые. Внутри Институтов Макс Планка делаются магистрские и PhD проекты. В результате в институтах собирается довольно много народу, хотя в среднем постоянного персонала там от 10 до 20 человек. Финансирование идет от федерального правительства, но оно при этом не имеет никакого права распоряжаться работой общества.

Дальше. Общество Германа Гельмгольца включает огромные исследовательские лаборатории, около 2/3 в которых – научный и технический персонал. Финансирование идет от федерального правительства. Есть также дополнительные деньги от земель, где находятся лаборатории. Кроме того, есть еще и доход от продажи патентов и т. д. Все директора этих институтов также возглавляют кафедры в университетах. Сотрудники этих институтов работают на постоянных и временных ставках. Некоторые из институтов работают на контрактах с индустрией. Такие индустриальные лаборатории могут быть очень крупными – по несколько тысяч человек. Тогда в них работа строится иначе: проекты должны быть короткими и давать быструю отдачу. Существуют они на деньги, которые им дают компании, и на государственные гранты.

Какие есть возможности для получения денег на исследования в Германии? Прежде всего, это DFG. Это то же самое, что и National science foundation (NSF) в США. Есть регулярные проекты, персональные стипендии. А есть и Schwerpunkt programme («особо важная программа»). Если, скажем, надо объединить десяток исследовательских групп по всей Германии, то пишется заявка не лидерство в этом проекте. Если Вы (ваша организация) заявку выиграли, то вы становитесь комбинатором программы. Следующий этап – конкурс. Все начинают подавать заявки на участие в этой группе. Потом все съедутся на симпозиум и будут защищать свои проекты, а экспертная комиссия будет решать, кому отдать предпочтение. Все это делается для того, чтобы инициировать сотрудничество между группами, которые могут находиться в разных концах страны, для решения задачи в сформулированной области.

Есть еще одна более локальная форма сотрудничества, Sonderforschungsboreich. Это всегда происходит внутри одной земли, одного региона. Ряд исследовательских групп, активных в какой-то области, подают заявку на деньги, выделяемые землями. Таких проектов больше там, где богаче земля.

Наконец, есть знаменитый фонд Гумбольдта, цель которого в том, чтобы иностранные ученые приезжали в Германию на стипендии и премии, а потом, уехав из страны, сохраняли научные и культурные связи с учеными, с которыми они работали вместе. Фонд Гумбольдта – это мощнейшее культурно-идеологическое и гуманитарное предприятие, которое через науку и культуру работает на страну в ее лучшем воплощении, а также и на весь мир. В этом фонде имеется и другая модель, связанная с посылкой молодых немецких ученых за рубеж. В этом фонде было в общей сложности около 200 000 лауреатов и стипендиатов.

Существуют также Гайзенберговские стипендии общества Макса Планка, поддерживающие деятельность ярких молодых ученых на промежуточном этапе становления их карьеры. Есть также множество менее крупных стипендий от иных фондов. К ним относится DAAD (фонд научного обмена учеными), фонд Фольксвагена (финансирующий только фундаментальные исследования) и прочие.

Наконец, есть такая штука, которая называется Интернациональное Бюро. Оно поддерживает небольшие двухсторонние проекты. Оно очень подвижно. У меня был случай, когда я подал заявку в 11 утра, а в 2 часа дня получил сообщение, что получил деньги по своей заявке, по ней мы проработали с моим партнером в Германии около 5 лет.

Перейдем к Нидерландам. Страна это небольшая, но широко мыслящая. Это бывшая колониальная держава, где живут сильные люди, которые никого не боятся. Есть очень хорошие университеты. Есть исследовательские центры, есть индустриальные лаборатории; более-менее как в Германии, но компактнее, с учетом того, что в стране только 15 миллионов человек населения.

В Швейцарии есть очень неплохие университеты. Два классных университета, которые находятся не под эгидой Министерства образования, а под эгидой Министерства науки и технологии. Прежде всего, это знаменитая техническая школа в Цюрихе. У них очень сильное постоянное базисное финансирование, и нет нужды постоянно бороться за гранты. Есть также швейцарские исследовательские центры, как крупные, так и поменьше.

На Скандинавии я не буду подробно останавливаться, скажу только, что там есть в небольших количествах институты королевской академии наук. В Дании финансирование государственное, есть совместные индустриальные проекты и дотации.

Во Франции все централизовано. В самих университетах в чистом виде никакой особой науки не происходит. Все основные исследования идут в двух организациях. Прежде всего, это Центр Национальных Исследований Франции (CNRS), который представляет собой совокупность исследовательских лабораторий, встроенных в различные университеты. Они управляются и финансируются централизованно. Есть и другая организация: Центр атомных исследований. Это большие исследовательские центры – национальные лаборатории. У них свое государственное финансирование.

Перейдем к Британии. Британия – страна университетов. Там все делается в университетах. Университеты платные. Финансирование происходит через оплату образования, а также от государства. Идет и «ухаживание» за богатыми людьми, как выпускниками, так и посторонними, в поисках пожертвований. Каждые пять лет правительство страны проводит конкурсы научных достижений между всеми университетами. Каждый человек выдвигает на конкурс четыре работы. Также принимаются во внимание количество и качество выигранных грантов, публикации, медали, награды и премии, участие в редколлегиях научных журналов, членство в академиях, общая картина вашей научной продуктивности, число защищенных аспирантов и многое другое. Но самый большой вес – это ваши четыре работы, которые буду оцениваться ведущими экспертами страны. После того, как университеты ранжируются, университеты, занявшие в рейтинге высокие позиции, получают от государства огромные деньги. В одном только Лондоне 20 университетов. В стране имеются исследовательские центры, но их немного. Есть, например, национальная физическая лаборатория, которая недавно была приватизирована. Есть закрытые индустриальные лаборатории. Есть масса разнообразных грантов. Основной грантодатель в естествознании и технике – EPSRC (фонд финансирования инженерных и физических наук). Очень много грантов предлагает Лондонское королевское общество (аналог Академии наук).

Какой порядок получение финансирования на проекты? Есть стандартная система подачи заявок, в которых вы определяете тему. Есть обратная система, когда вы отвечаете на вызов: объявляются приоритетные темы и срок подачи заявок, на что вы реагируете подачей заявки, если у вас есть что в этой области сказать.

Перейдем к США. Америка – страна большая, и там есть много всего. Есть даже Национальная Академия Наук, в которой состоять очень престижно, но ни одного собственного института она не имеет (равно как и Лондонское Королевское общество). Наука же развивается в ведущих университетах и в национальных лабораториях. Есть небольшое количество так называемых Advanced институтов, в основном при университетах. Есть такой миллиардер-физик по имени Kavli, который учредил премию, почти равную нобелевской. Она по трем направлениям: астрофизика, нанотехнология и что-то еще. Фонд Kavli также создает свои институты. У него есть люди, которые ездят по миру и смотрят, кого можно сделать Kavli институтом. И все только и думают: «Как бы нам стать Kavli». В двух таких институтах я бывал: это Kavli Институт теоретической физики при университете Калифорнии в Санта-Барбаре и Институт Nanoscience при физическом факультете технического университета Делфта, Нидерланды. Когда институт становится «Kavli», то получает бюджет, который идет не на большие разработки, а на персонал, то есть на классные мозги.

Крупномасштабные исследования, требующие большой техники, проводятся в национальных лабораториях. Очень часто эти огромные учреждения управляются университетами. Есть индустриальные лаборатории, их количество значительно сократилось, но они все-таки есть, и небольшая их часть, также как, например, IBM, может позволить себе вести чисто фундаментальные исследования. Прикладной потенциал таких исследований выясняется позднее. Есть государственные учреждения, типа Национального института здоровья США. Там около 20 тысяч сотрудников. Это все, что относится к медицине, здравоохранению, биологии и т. д. Финансирование у них федеральное.

Университеты бывают либо частные, либо университеты штатов (т.е. государственные, финансирование они получают от штата, в котором находятся). В первую десятку из государственных университетов входит только Беркли. Частные университеты существуют благодаря большим частным пожертвованиям и значительно более высокой плате за обучение. Вся научная работа проводится на гранты NSF, NIH, NASA, военных ведомств и Департамента энергии США. Имеются стипендии Фунбрайта и других фондов, включая индустриальные (такие, например, как Dupont).

Теперь мы переходим к более интересной части, которая покажет, как на примере карьеры ученого все эти системы работают. Сначала расскажу про то, как это везде происходит, а потом пройдусь по странам, начав с Германии. Итак, сначала человек должен отучиться три года в университете, а потом продолжить свое обучение либо в том же университете, либо в другом. После этого он должен сделать PhD, то есть кандидатскую диссертацию. Это займет три года. Аспиранты получают зарплату в полставки рядового сотрудникм, работают на конкретном проекте, у конкретного научного руководителя.

Если мы говорим о Британии, то здесь ситуация несколько иная. Вы на четвертом курсе делаете что-то вроде дипломной работы, размером примерно в две третьих нашей. После этого вы идете в программу PhD. Причем вы сначала записываетесь в общую программу, и дальше вы должны решить, тянете ли вы на PhD, или вам нужно ограничиться магистрским дипломом. Все это там оплачивается организациями путем грантов или персональных стипендий. Если вы это не получаете, то вы должны платить за все сами.

В США ситуация иная. PhD там занимает пять лет. Вы попадаете на эту программу после трех лет undergraduate studies, которые вы завершаете с получением степени бакалавра. Первые два года, вы там учитесь, последние три – занимаетесь научным исследованием. Все пять лет вы являетесь тем, что называется graduate student. Сразу же после бакалавриата американские аспиранты начинают преподавать. Undergraduate студенты обычно в университете платят сами, но когда их принимают в аспирантуру (graduate school), то они получают стипендию – обычно около тысячи долларов.

Наконец вы закончили и защитили вашу диссертацию. Далее в вашей научной карьере могут быть два варианта. Если вы попадаете в исследовательскую лабораторию крупной компании, например, в концерн типа Siemens, то можете расти внутри этой компании. Если же вы хотите продолжать заниматься фундаментальной наукой, то вы идете в постдоки. Это значит, что вы идете работать на проект, возглавляемый человеком, который выиграл грант под этот проект. Он полностью отвечает за этот проект и, понятно, что ему нужны только очень хорошие и умные сотрудники. Вакантные постдоковские позиции объявляются в журналах и в сети. У меня, например, на одну объявленную позицию обычно подается от 30 до 50 заявок.

Другой сценарий для вас – это получить персональную стипендию. Это лучше. Тогда вы сами пишите проект, и у вас гораздо больше независимости. Так или иначе после первого постдоковского срока вам обычно нужно поработать еще в каком-то другом месте, в качестве постдока на другом проекте. Вы погружаетесь в культуру новой группы, возможно и новой страны, и уж точно нового города. Вы узнаете новые для себя методы, известные в этом месте работы. Дальше вы должны выигрывать исследовательскую или академическую позицию. Если не удается с ходу выиграть конкурс, вы стараетесь получить advanced fellowship («продвинутую стипендию»). Она дается на пять лет. Это дает вам зарплату, зарплату на аспирантов, поездки и т. д. Но дальше все равно придется участвовать в конкурсе на академическую или другую позицию, просто вы выйдете на нее уже с другим багажом. Выигрыш позиции происходит в разных странах по-разному. Давайте быстро пробежимся по этим странам.

Начнем с Германии. PhD они защищают всегда в университетах. Поэтому, как я объяснял, все лидеры во всех исследовательских организациях обязательно должны иметь профессорскую позицию в одном из этих университетов. Но саму работу аспиранты могут выполнять в институтах Макса Планка, исследовательских центрах или в индустриальных лабораториях. Если вы после защиты получаете исследовательскую позицию в индустриальной лаборатории, она уже почти всегда постоянная. Если вы хотите быть постдоком, то едете, как правило, в другую страну Европы или в Америку, причем стараетесь выбрать наиболее знаменитого ученого, у которого вы будете работать, или наиболее знаменитое место. Если вы после этого получаете какую-то работу заграницей, у вас есть хороший шанс выиграть какой-нибудь конкурс в Германии. Если же ничего кроме следующего постдока для вас не просматривается, то вы стараетесь получить персональную стипендию на пять лет, чтобы начать свое дело в Германии. В худшем же случае можете вернуться как «гостевой» ученый младшегоуровня в исследовательском центре, с возможной перспективой стать абсолютно незаменимыми на своем месте и получить там постоянную позицию. Дальше вы делаете хабилитацию (аналог российской докторской диссертации, примерно 2/3 ее по объему). С ней вы можете в Германии подавать на профессорскую позицию, но это не обязательно. Если вы приезжаете из-за границы, и у вас есть уже существенные научные заслуги, вы можете эту позицию получить без хабилитации. Если вы уже получили постоянную работу заграницей, у вас есть реальный шанс получить позицию директора института в Германии. Но как правило ваша первая позиция – С3 (W2), это профессор, но не завкафедрой, профессор «без власти», не директор института. Далее в вашей судьбе играет больую роль так называемый «закон о недопустимости домашнего трудоустройства» (Hansbernfung). В одном и том же университете вы не можете перейти на следующий уровень. Когда же он может быть к вам не применяем, отменен? В единственном случае, если вы выиграли конкурс в другом месте. Поэтому как только молодой немецкий «картерист» выигрывает свой первый конкурс, едва приступив к своей новой должности он, как правило, начинает подавать на более высокие конкурсы в других городах и заграницей. Как ни странно, чем дольше он будет сидеть на своей позиции, тем меньше у него будет шансов выиграть новый конкурс, по крайней мере в Германии это часто бывает именно так. Этот фактор почти не имеет значения, если следующий конкурс где-то зарубежом. Так или иначе, все это способствует необычайной подвижности индивидуума, умеющего работать в новых обстоятельствах и новом окружении.

Теперь давайте поговорим о самом конкурсе на академическую позицию. Под каждый пост университет создает комиссию. В ней есть председатель. В среднем в комиссии обычно человек 15, она может включать экспертов в данной области из других университетов и других факультетов. Самое интересное в этом конкурсе то, что о кандидате судят прежде всего по тому, какие у него научные достижения. При этом кандидат вполне может оказаться плохим преподавателем. Это риск, на который университет идет всегда. На каждый конкурс приходит около сотни заявок. Формально для участия у вас должна быть либо хабилитация, либо достижения эквивалентного уровня, некоторый преподавательский опыт конечно желателен, но не обязателен. Рассматриваются кандидатуры комплексно. Сначала смотрят, какой университет вы заканчивали, где вы делали PHD, число и важность ваших публикаций. Дальше проверяется, насколько вы конкретно подходите на этот пост. Далее. Какие у него есть премии, награды и т. д. Никаких рекомендательных писем на этом этапе.

Вывод делается консенсусом или открытым голосованием. Как происходит соревнование? В первом раунде все заявки просматриваются всеми членами этой комиссии. Вычеркиваются те, кто совершенно очевидно не подходит. И это происходит на первом заседании. Остается человек 30, которых обсуждают чуть более детально, стараясь сократить список до 16 человек. Обсуждение опять же общее. Для этих 16 человек во втором раунде создается таблица, где с баллами перечислены все их достижения, перечень которых я примерно упомянул. Их ранжируют, и выбирают 8 кандидатов, которых потом пригласят выступить с лекцией о своих исследованиях и прйти интервью с рассказом о своих научных планах. В третьем раунде из тех, кто прошел интервью и был признан «профпригодным», выбирается пять человек. Их кандидатуры высылаются внешним рецензентам, как правило, очень известным людям в данной области, двое из Германии, трое из других стран. В четвертом раунде обсуждается то, что написали эти знаменитости о каждом кандидате. Университет не хочет принять решение, которое выглядело бы неубедительным для корифеев в данной области. Если мнения корифеев разделились, у комиссии гораздо больше свободы принять собственное решение.

Дальше происходит как правило мучительное обсуждение результатов. Выбирается тройка лидеров – первое, второе и третье места в списке, и их имена направляются в министерство науки и образования данной земли на утверждение. Министерство будет тщательно просматривать кандидатуры на предмет отсутствия явной дискриминации. Например, если на втором месте окажется женщина-инвалид, министерство попытается выяснить насколько же лучше нее кандидат номер 1. Оно также будет проверять корректность всех этапов процедуры, отсутствие протекционизма (весьма затруднительного в этой конкурсной системе), и конечно отсутствие признаков «домашнего трудоустройства». Когда в итоге список утверждается, от деканата делается предложение трем кандидатам по очереди. Но бывает так, что тот, кто занял первое место, одновременно участвовал и победил в другом конкурсе. Значит, второму очень повезло. Такое случается довольно часто. Дальше обговаривается соглашение об условиях, на которых кандидата берут, и оно предлагается кандидату в письменном виде. После того, как в письменном виде он ответит согласием (а он вместо этого имеет право использовать письмо для повышения своего статуса по месту работы), университет присылает кандидату предварительный контракт, который утверждается в министерстве и, далее, подписывается двумя сторонами. на него ответить. Надо учесть – если человеку делают хорошее контр-предложение, то «у себя» он уже не подпадет под запрет «домашнего трудоустройства», поэтому он может отказаться от выигрыша на новом месте.

В Германии на конкурсах очень ценится молодость и темпы роста. Больше, как это ни странно, чем научные достижения. Но у каждой системы есть свои плюсы и минусы. На Голландии я не буду останавливаться подробно. Там другая ситуация. Когда они делают короткий лист, они посылают его на утверждение всем историческим университетам, которые есть, чтобы потом не было стыдно, что взяли непонятно кого. Я сокращу Швейцарию и перейду сразу к Франции.

Во Франции есть одна очень интересная вещь. Там соревнование происходит на очень раннем уровне. На уровне младших научных сотрудников. А дальше они могут расти на одном месте, что обычно и делают. Там довольно свободный тип молодого ученого, поскольку он ни от кого не зависит уже на весьма раннем этапе своей карьеры.

В Швеции и Финляндии довольно ясная система, похожая на немецкую.

Теперь про конкурс в Великобритании. Прежде всего там есть четыре позиции: лектор, старший лектор, кандидат в профессора (reader) и профессор. На каждую лекторскую заявку приходит от 80 до 100 заявок со всего мира. Подробнейший отбор происходит не так быстро как в Германии. Мы про каждого должны написать параграф, должны написать, почему мы дальше не будем его рассматривать. Мы должны сразу отобрать лист из 6 кандидатов. Критерии очень похожи на те, которые я уже перечислял. Но прежде всего мы должны посмотреть, что он сделал. Речь идет о конкретных публикациях. После того, как мы отобрали 6 кандидатов, мы просим письменные рекомендации. Дальше происходит анализ, пока они еще не приехали на интервью. Потом они приезжают, делают лекции, которые открыты всем, и закрытые интервью. Если мы после этого не можем прийти к консенсусу, мы спрашиваем мнения членов факультета, которые слушали эти лекции. А потом каждый член комитета пишет свое мнение. Эти мнения собирает председатель комиссии, рекомендует короткий лист из трех кандидатов и после этого посылается предварительное предложение первому номеру в списке. Потом это должно быть утверждено факультетом, потом – сенатом, а потом подписывается ректором. Комитет маленький для лекторов, но большой для профессоров и всегда включает в себя членов из других университетов. Самое главное, что в Британских университетах можно расти на одном месте, но это не так просто.

Через n-ое количество лет сам сотрудник собирает список своих достижений и подает заявку на повышение в должности. Самым трудным является переход из старшего лектора в reader, он может не произойти никогда. Для этого требуются очевидные достижения с международной известностью.

Несколько слов про США. В США система иная. Молодой человек пытается получить место ассистента профессора. В хороший университет на одно место может быть до тысячи заявок со всего мира. Гораздо больше, чем в Европе. Поэтому сначала отбирают кандидатов, окончивших суперуниверситеты, просто чтобы минимизировать число претендентов. Как правило, человеку, получившему должность, дается испытательный срок в 6 лет. Все эти шесть лет он должен быть очень хорош во всем. Он должен огромное количество грантов, обильно и активно печатать свои статьи в журналах высшей категории (желательны статьи в Nature и Science), он должен создать лабораторию «в 20 человек», ыть любим студентами, слушающими его лекции, получать медали и награды, иметь приглашенные доклады на престижных конференциях и.... иметь выдающиеся научные результаты. Если все это сразу – довольно много? Он также должен интенсивно взаимодействовать с другими академическими членами своего университета, быть мил и приветлив. Если он отвечает всем требованиям, его берут уже на постоянную позицию в качестве ассоциированного профессора. А дальше, если он сделает что-то принципиально новое, то его переведут в полные профессора. Оба этапа сопровождаются международной экспертизой. Мне приходило множество запросов на рецензии по поводу зачисления в постоянный штат или перевода с должности ассоциированного профессора на должность полного – сколько я себя помню, и в России, и в Германии, и в Британии.

В национальных лабораториях все по-другому. К примеру, в Институте Здоровья США испытательный срок длится 10 лет. А это очень долго.

Что касается научных конкурсов в Америке, то их не всегда следует воспринимать буквально Часто они представляют собой даже не конкурсы, а скорее исследования рынка. Организаторы конкурса собирают короткий лист и посылают его авторитетам, которые все контролируют в данной области: деньги, гранты, медали и т. д. А те посылают обратно свой собственный список. Если в нем нет упомянутых кандидатов, то конкурс просто закрывается и открывается вновь позже. Бывают очень разные случаи. Эта система гораздо более гибкая. Я ее досконально не знаю, поскольку я сам в американских комитетах не сидел.

Возникает вопрос: зачем все эти конкурсные системы? Если говорить о Германии, то это скорее вопрос культуры и традиции. В Британии все иначе, там все связано с бизнесом. Вы стараетесь получать гранты и т. д. Если вы набираете долгов, то ваш факультет просто закрывают, как это неоднократно случалось (например, химфак в Kings College). Но если сотрудники вашего факультета процветают, приносят много грантов, печатаются в Nature и Science, получают множество международных наград, и тем самым привлекают новых сильных или амбициозных студентов, то ваш факультет, а вместе с ним и ваш университет, идет вверх, получает высокий рейтинг, получает соответствующие новые вложения от правительства. То есть как в бизнесе: трудно стоять на месте, вы идете либо вверх, либо вниз. Поэтому университет и старается отобрать самых ярких кандидатов. Это не роскошь, а вопрос выживания!

Во всех этих системах есть свои плюсы и минусы. В XIX веке такие великие ученые как Джеймс Клерк Максвелл никогда ничего такого не получали. У них не было никаких постдоков и огромных лабораторий. Едва ли у них были какие-либо большие деньги на исследования. Они сами писали свои уравнения. Я вам все это рассказываю не для того, чтобы вы подумали, что системы эти идеальные. Нет. В них есть масса своих минусов. Но они полностью отвечает капиталистическому обществу и являются более честными, чем любые протекционистские системы.

Вопрос из зала: По каким причинам открываются вакансии?

Вакансия открывается, как только у вас уходит какой-то человек на пенсию или в другое место. Бывают и новые позиции. Они, как правило, открываются с помощью индустрии.

Вопрос из зала: Есть ли возрастной ценз?

Да. В Германии он очень суровый. Там в конкурсах можно участвовать до 51-го года. В Британии такого ценза нет, потому что возраст там приравнивается к этнической принадлежности, религии, сексуальной ориентации и не подлежит дискриминации.

Вопрос из зала: Когда выходят на пенсию?

В Германии пенсионный возраст наступал в 65 лет, но сейчас его продлили до 67 лет. В Британии тоже уходили на пенсию в 65 лет. Но в прошлом году был принят закон о не притеснении по возрастному принципу и отсутствии обязательного выхода на пенсию. Но до настоящего времени все до единого контракты были до 65-ти лет, и теперь вы, если вы хотите остаться, должны описать, что именно вы собираетесь делать дальше. Если вы продолжаете работать успешно, то с вами могут подписать контракт на фиксированный или неопределенный срок. В США выход на пенсию неограничен. Там никого нельзя выгнать. Там выгоняют другим способом. Им не дают выиграть гранты. В американской грантовой системе есть один большой недостаток. Она полностью базируется на том, что напишут рецензенты. Один кислый отзыв – и все.

Насколько я понял, в Германии первая постоянная позиция должна быть занята до сорока лет. После этого шансов нет. Сейчас, говорят, система изменилась. Во Франции этот возраст – 30 лет.

Вопрос из зала: Как велик приток в университеты Британии заморских студентов и PhD и приток из Франции и европейских стран? И выезжают ли британцы в другие университеты?

Очень хороший вопрос. Я отвечу с конца. Каждый десятый британец сейчас работает за рубежом. Но британцы не любят ездить, например, в Германию. Они любят ездить во Францию и США. Теперь, что касается студентов. В Империал Колледже половина студентов – иностранцы, в основном из Азии. Еще процентов 10 из Европы. Остальные – британцы. Европейцев мало, потому что им надо платить. Им выгоднее выучиться бесплатно у себя, а потом поступить в аспирантуру за границей или в своей стране, получая стипендию. Поэтому увеличивается количество европейцев на уровне аспирантуры. На уровне конкурса у насодин из последних результатов был такой: на первом месте был немец из Дании, на втором – британец из Германии, на третьем – китаец из Англии, а на четвертом – колумбиец из Швейцарии. Это действительно открытая система в действии, отвечающая уровню глобализации. Наука не имеет границ.

Спасибо за внимание. Дальше я бы хотел передать слово другим докладчикам.

Выступления на семинаре

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.