28 марта 2024, четверг, 11:38
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

15 августа 2005, 13:21

"Поджог - показатель качества проекта"

После того как 22 июля неизвестные подожгли книжный магазин «Фаланстер», в Москве заговорили о книгах – и о тех, кому они могут не нравиться. «Фаланстер» был одним из наиболее успешных книжных магазинов, в котором помимо широкого выбора самых разных книг – в том числе редких, радикальных и даже скандальных – проходили презентации и литературные вечера. Пожар в «Фаланстере» вызвал серьезную общественную реакцию: у магазина проходили митинги, а в СМИ шла напряженная дискуссия по поводу «оппозиционности» и «радикальности» книжного магазина. Теперь «Фаланстер» переезжает в новое помещение в Малом Гнездниковском переулке и надеется открыться в начале сентября. Юлия Идлис встретилась с совладельцем «Фаланстера» Борисом Куприяновым, чтобы расспросить его о войне идеологий, об устройстве московского книжного рынка и о причинах коммерческого успеха небольшого книжного магазина.


Первый вопрос, естественно, о поджоге «Фаланстера»: расскажите, как идет следствие.

Следствие, очевидно, ведут знатоки. Следователя – даму по фамилии Рыжова – я не видел ни разу, и вот уже неделю не могу ей дозвониться. Насколько мне известно, по факту поджога возбуждено уголовное дело, но никакой информации от нее я не получил. Я звонил ей, говорил: "Знаете, мы переезжаем, сегодня мы здесь последний день, Вы хоть приходите посмотреть". Она отвечала: "Да-да, я постараюсь прийти". И так ни разу и не пришла.

После поджога вы в полной мере ощутили себя оппозиционным магазином?

Что значит «оппозиционный магазин»? Как сказала одна девочка-поэтесса на митинге, любая мысль находится в оппозиции отсутствию мысли. Если мы говорим, что нынешняя власть – это энтропия, это власть чиновника, то даже самая безобидная книга – даже какой-нибудь «Мойдодыр» - является оппозиционной книгой, потому что в ней высказана определенная мысль.

Мы пытались создать мультикультурный магазин. Это была попытка организовать диалог идей без драк, скандалов и крика. У нас продавались книги с любыми политическими и философскими взглядами, мы за этим специально следили. Мы стремились сделать так, чтобы каждый человек, вне зависимости от его идеологической позиции, мог найти в этом магазине какую-то «свою» книжку – и какую-то другую, которую ему было бы интересно прочесть и которую он считал бы вражеской или противной. У нас было такое синкретическое поле идей, и, как показывает практика, оно получилось довольно продуктивным: к нам приходит огромное количество людей, выражают нам солидарность, помогают. Да и то, что нас сожгли, тоже служит показателем качества проекта.

И за что же вас сожгли – за сотрудничество с радикальными издательствами вроде «УльтраКультуры»?

Мы не только с «УльтраКультурой» сотрудничали. У нас было представлено больше 200 издательств – и академические проекты, и книги издательства «Гешарим», и т.д. А с «УльтраКультурой» сотрудничают все. Я вот недавно был в Одессе, и там в Морпорту, среди не очень большого выбора русских книг, продается две книжки издательства «УльтраКультуры». У нас, конечно, проходили презентации книг этого издательства, но это из-за того, что у нас с ними дружеские отношения. Они были созданы чуть позже нас, и нам их формат поначалу очень нравился.

Сейчас у нас есть к этому формату некоторые претензии, но мы все равно поддерживаем «УльтраКультуру», потому что не считаем, что мысль может быть опасна. Мы же продавали не листовки, а книги, которые заставляют думать. Я уже приводил в пример «Майн Кампф», которая считается запрещенной книгой. Если бы она была разрешена, если бы ее действительно читали, а не покупали, как иконку Гитлера, ни о каком национал-социализме и фашизме не могло быть и речи, потому что это скучная и неинтересная книжка. А если ее запрещать, это делает из нее миф, и она приобретает силу, - не потому, что в ней написана правда или неправда, а потому, что она запрещена. Это часть ментальности русского народа, да и не только русского.

Поэтому любая мысль, если она обдумана и высказана на бумаге, является, с нашей точки зрения, не агитационным проектом, а поводом для раздумий.

Вы довольно маленький книжный магазин, но весьма успешный. Какой у вас оборот?

Самый большой среди маленьких книжных магазинов.

За счет чего? На что вы делаете ставку?

За счет того, что у нас было много книг. При подборе книг мы руководствовались только одним принципом: заинтересует ли эта книжка меня, Алексея, Максима – участников проекта – или нет. Может ли образованный человек открыть эту книжку и почерпнуть в ней что-то интересное для себя. Получилось так, что этот принцип в Москве работает, потому что люди хотят читать, знать, получать информацию.

У нашего успеха несколько факторов. Отчасти это наш синкретизм; отчасти – своя ценовая политика (у нас книги стоили не очень дорого); отчасти – просто большое количество книг. Мы брали старые книги, которые многие магазины не хотят брать. Например, «История безумия в классическую эпоху» Мишеля Фуко до сих пор валяется на складах: крупные магазины ее не берут, потому что она вышла давно; считается, что если книжка вышла год или полтора назад, то продавать ее уже не стоит.

Но ведь такие книги многие ищут для диссертаций…

Их ищут, они нужны, да и просто это хорошая книга. Вот этим мы и руководствовались, а не годом издания, проходимостью, маркетингом…

То есть вы руководствовались собственным вкусом?

Скажем так: и собственным вкусом в том числе. Когда мы брали какую-нибудь правую книжку, мы руководствовались не собственным вкусом, а синкретизмом идей, о котором я говорил раньше. У нас была масса книг, с которыми я, например, категорически не согласен; я совершенно не либерал, но при этом все либеральные книжки у нас были. Мы ведь не имеем права скрывать от людей информацию.

Существует много других каналов информации, на которые уходит меньше времени, – телевизор, радио. Зачем вообще люди сейчас читают?

Ну, во-первых, по телевизору вы мало чего нового узнаете. Сейчас, в четыре часа дня, можно пересказать все новости, которые будут сегодня вечером: расскажут, как хоронили г-на Евдокимова, как хорошо живут пенсионеры в областях, как железнодорожники отмечают свой праздник… Телевизор, к сожалению, перестал быть источником информации. С газетами ситуация, может быть, чуть лучше. С радиостанциями – нет: есть несколько независимых радиостанций вроде «Эха Москвы», но они очень политически ангажированы.

Поэтому, если человек хочет знать правду, хочет думать, ему нужен определенный материал. Он может, конечно, ходить в кино и думать о фильмах, но есть люди, которых это не очень устраивает. Такие люди хотят думать не над тем, гомосексуалист Мики Рурк или нет, а над философскими проблемами жизни. И для этого им надо откуда-то получать информацию.

А потом, в России к книге относятся с неким пиететом. Мы воспитаны в совершенно гуттенберговскую эпоху; есть классический русский миф, что молодежь не читает, но это неправда. Молодые люди читают очень много. Средний возраст покупателей нашего магазина – 30-35 лет; причем они покупают не только художественную литературу, не только книжки «Азбуки» и «Амфоры», но и весьма глубокие книги.

А что такое «интеллектуальная книга», по-вашему?

Это не очень хорошее определение. На самом деле, вопрос только один: для чего книга создана – чтобы человек убивал время или чтобы он думал. Если меня зовут "Пашкова" и я пишу книги для того, чтобы их покупали и читали в метро или дома, я нахожусь в той же страте, что и телесериалы: моя задача – не заставить человека думать, а предложить ему отдых. На самом деле, Умберто Эко в данном случае ничем не отличается от Дашковой и Марининой, потому что он тоже предлагает человеку отдых. Просто некоторые отдыхают Дашковой и Марининой, а некоторые – Умберто Эко. Так что «интеллектуальная книга» и «не интеллектуальная книга», попса/не попса – все это очень сложно объяснить, хотя все, конечно, понимают, в чем разница.

Сколько, по-вашему, должна стоить книга? Вот на Западе считается, что чем дороже, тем лучше, и не всякий человек может позволить себе иметь хорошую библиотеку дома…

Во-первых, могу вас поздравить: книги в России стоят почти столько же, сколько на Западе. Книжка Кожева, вышедшая почти год назад, – «Введение в чтение Гегеля» - стоит в магазине Москва 600 рублей. Ну, в Англии она бы стоила $40, но это уже серьезное приближение. Мы уже почти догнали такие страны как Турция, Польша, Сербия, и скоро догоним Запад.

Я считаю, что книга должна стоить дешево. Во-первых, потому, что в России себестоимость книги все-таки ниже, чем на Западе, а во-вторых, потому, что я и мои соотечественники не умеют пользоваться библиотеками. Да у нас их и нет. В любом западном университете есть отличная библиотека, куда можно записаться, заплатив какие-то гроши; в любом маленьком городе есть публичная библиотека очень хорошего качества. А в Москве свободно записаться можно только в «Иностранку».

У нас нет библиотечной культуры, мы не очень-то хотим и умеем пользоваться библиотеками. Нам приятней держать книгу дома. Из-за этого мы покупаем гораздо больше книг, чем можно прочесть. У меня скромная библиотека из 4 тысяч томов, но я уверен, что, когда я буду умирать, я смогу честно сказать, что какое-то количество книг в этой библиотеке я так никогда и не прочел. И это ужасно. Если бы я жил на Западе и пользовался библиотекой, была бы совершенно другая ситуация.

Какие у «Фаланстера» планы на ближайшее будущее?

Открыться в сентябре в новом здании.

А почему вы решили переезжать?

По двум причинам. Во-первых, новое помещение вдвое больше, и мы можем сделать магазин лучше – не по духу, а по количеству книг. А во-вторых, не очень приятно сидеть там, где был пожар, да и ремонт делать дорого.

А в новом помещении арендная плата высокая? Это же самый центр.

А мы вообще платим высокую арендную плату, это один из наших принципов. Мы не хотим зависеть от милости людей, которые предоставляют нам помещение. В свое время все маленькие московские книжные работали на ничтожной некоммерческой аренде. И постоянно случалось так, что вот они платят $500, сидят на Садовом кольце - а потом хозяин помещения говорит: а на кой тут книжный магазин? Вот был книжный магазин, который платил $120 за аренду помещения на Садовом кольце, в здании, которое принадлежало какому-то бывшему чиновнику. Бывший чиновник считал, что это здорово, он добрый дядя и содержит магазин интеллектуальной книги. А потом что-то у него изменилось, он решил сделать там ресторан – и тут же выкинул магазин на улицу.

Когда платится коммерческая аренда, мы становимся независимыми от людей, которые предоставили нам помещение. Тот же самый «Графоман», находясь на Крутицком подворье, не мог продавать некоторые книги по причине того, что они не нравились местным клерикалам. Или был магазин «Эйдос», который за условные деньги снимал помещение в кооперативе «Старый большевик». Местным жителям не нравилась обложка книги Проханова «Господин Гексоген», и они вынудили руководство магазина убрать ее.

То есть вы, таким образом, покупаете себе свободу?

Да, в каком-то смысле. Тем более что магазин создавался как эксперимент – это кооператив, т.е. организация, максимально приближенная к коммуне, – и нам было важно доказать себе и окружающим, что возможны другие формы организации труда, другие схемы, кроме тех, что существуют сегодня в Москве.

И какая же у вас схема?

Все сотрудники являются участниками кооператива. У нас есть несколько наемных работников, но в дальнейшем они тоже станут участниками кооператива; принимая человека на работу, мы ему об этом говорим. Участники производственного кооператива являются его равноправными хозяевами – и собственниками, и учредителями, и работниками. Прибыль делится исходя из договоренности между ними. У нас договоренность такая, что сколько человек работал, столько он и получает. Я работаю 5 дней – получаю столько-то. Кто-то работает 1 день – получает в 5 раз меньше. Кто-то вообще не работает – и ничего не получает; есть у нас и такие участники проекта. Это попытка сделать социализм в отдельно взятом книжном магазине, причем попытка удачная, потому что мы, во-первых, коммерчески успешны, а во-вторых, доказали, что такая организация труда возможна.

Для вас это бизнес? Или все-таки нечто другое?

Для нас это способ существования. Для человека, который торгует нефтью, это бизнес, но ему это нравится. Нам всем очень нравятся книги, мы значительную часть жизни ими занимаемся. Это прекрасный способ существования, благодаря которому мы можем прокормить себя и свою семью, окружить себя фантастически интересными людьми и получить опыт от общения с ними. Для меня, например, здесь есть прямая корысть: это бесплатное образование, которое я получаю, просто беседуя с нашими покупателями и друзьями. Так что я вряд ли могу сказать, что это бизнес. Это какая-то другая форма жизни.

Фото с сайта http://www.gif.ru/agitazia/press06.htm

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.