28 марта 2024, четверг, 19:05
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

14 мая 2003, 15:14

За неимением Басаева отыгрываются на девушках

В сквере перед зданием Мосгорсуда не протолкнуться. Анархисты, антиглобалисты, радикальные экологи, а с ними и просто старые коммунисты пришли поддержать четырех молодых девушек – Надежду Ракс, Ларису Романову, Ольгу Невскую и Татьяну Нехорошеву. Их судят по так называемому «Делу Новой Революционной Альтернативы» (НРА): по версии следствия, эти девушки – опасные террористы, взрывавшие памятники и приемные ФСБ. Прокурор потребовал для них от 11 до 13 лет тюрьмы. Оглашение приговора – тема единственного открытого заседания на протяжении всего процесса. В зал суда смогли попасть не все: слишком много народу. Ольга Невская, которая пришла в суд со своим 11-месячным ребенком и собранной сумкой с памперсами, в зал попасть тоже не смогла – судья Комарова запретила входить с ребенком.

Адвокаты требовали оправдательного приговора. Но на это никто не надеялся – ни обвиняемые, ни пришедшие их поддержать, ни даже сами адвокаты. Судья Комарова уже достаточно проявила себя во время процесса, поэтому все были уверены, что девушек не только признают виновными, но и впаяют по полной – по 13 лет.

Виновными их действительно признали – в хранении и изготовлении взрывчатки, а также в совершении трех «терактов»: дважды они взрывали приемную ФСБ, а кроме того, подорвали гипсовый макет памятника Николаю II в Подмосковье. Но приговор оказался менее суровым, чем требовало обвинение: Надежде Ракс дали 9 лет, Ларисе Романовой 6,5, Ольге Невской 6, а Татьяне Нехорошевой – как и просил прокурор Зараев – 6 лет условно. Суд даже переквалифицировал обвинение с 3-й части статьи 205 УК (терроризм) на 2-ю, таким образом признав, что «теракты» не привели к тяжким последствиям и выполнены были не организованной преступной группой. По этой статье все девушки, кроме Надежды Ракс, получили практически по нижней планке, а то и ниже (полагается от 6 до 10 лет).

Казалось бы, все правильно: на суде вина девушек была доказана – значит, они должны сидеть в тюрьме. И тем не менее приговор очевидно несправедлив. Хотя бы потому, что сроки они получили как настоящие террористы. Как могли бы получить расстрелянные спецназом боевики, захватившие здание «Норд-Оста». Как должны получить так и не найденные отморозки, взрывавшие осенью 1999 года жилые дома по всей России. Но в горячке борьбы с мировым терроризмом все это уже неважно – надо поймать и осудить хоть кого-нибудь.

Поймали же этих четырех. Которые, не исключено, что они действительно взрывали приемную ФСБ и памятник Николаю II. Стоит, однако, посмотреть подробней, что это за «теракты» – чего так и не сделал суд. Прежде всего возникают сомнение, можно ли их вообще квалифицировать по 205-й статье. Первый раз приемную ФСБ взорвали в августе 1998 года – пакет со взрывчаткой, оставленный у входа в приемную, расковыряли бомжи – взрыв прозвучал как слабый хлопок петарды. Вторая попытка была успешней – в апреле 1999 года террористы специально проследили, чтобы поблизости не было не только бомжей, но и вообще никого. В результате из здания повылетали окна, пострадала припаркованная рядом машина. Третий сюжет – взрыв памятника Николаю II в Подольске. Даже не памятник, а гипсовый его макет стоял на частной территории и принадлежал частному лицу. Но никто исков о возмещении ущерба не предъявил, а уголовное дело возбудили по статье 167 УК РФ – «Уничтожение чужого имущества». Таковы все подвиги «опасных террористок» из экстремистской организации НРА – несколько хулиганских, достаточно символичных и плохо организованных акций.

Все изменилось, когда дело в руки взяла ФСБ. В июле 1999 года по нему был арестован Александр Бирюков, которого обвинили в первом взрыве приемной ФСБ. Вскоре арестовали и остальных, после чего ФСБ сразу же отрапортовала о раскрытии экстремистской подпольной организации, численность которой порядка 500 человек по всей России. Тут-то взрыв памятника и переквалифицировали в терроризм, а на девушек навесили еще и взрыв Останкинского военкомата (первой акции, ответственность за которую взяла НРА), а также какие-то взрывы милицейских автобусов – не обвинили их разве что в сотрудничестве с «Аль-Каидой». Но из 500 человек ФСБ арестовала почему-то лишь шестерых, на которых и повесило все акции НРА махом. Бирюкова и арестованного позже Илью Романова (мужа Ларисы) вскоре признали невменяемыми и послали на принудительное лечение. Дело же четырех девушек начало постепенно рассыпаться – то, что совсем не удалось обосновать, из заключительного обвинения просто исчезло: ни взрыв военкомата, ни даже подрыв милицейского автобуса, в чем Ольга Невская под нажимом следователей даже было призналась, девушкам больше не инкриминируется. Протоколы допросов и следственных экспериментов по этим сюжетам исчезли. За два года следствия ФСБ смогла собрать доказательства причастности девушек лишь к трем сюжетам. А суд, переквалифицировав обвинение, еще и развеял и миф об экстремистской организации – никакой НРА, похоже, просто не существует. НРА – фантом, три буквы, которые и брали на себя ответственность за самые разные взрывы. Можно гадать, кто эти три буквы придумал – ФСБ, пресса или действительно кто-то из левацки настроенной молодежи.

Факт же в том, что Татьяна Нехорошева и Надежда Ракс – комсомолки, члены РКСМ, Ольга Невская – радикальный эколог из круга «Хранителей Радуги», Лариса Романова – анархист, а затем член РКСМ. Все – левые и достаточно радикально настроенные люди. Никакого подполья у них не было – все было достаточно открыто. Самое интересное, что они (кроме Ракс и Романовой) были довольно плохо знакомы друг с другом.

И следствие, и судебный процесс по делу НРА шли со значительными процессуальными нарушениями. В ходе допросов на всех четырех девушек оказывалось психологическое давление, в результате которого Ольга Невская во всем призналась – ей пообещали переквалифицировать все на хулиганство. Она призналась даже во взрыве упомянутого уже автобуса, про который потом не могла ничего рассказать даже собственному адвокату – она просто не знала, что это за автобус и где она его взрывала. Позднее Невская отказалась от своих показаний – по ее словам, они были написаны под диктовку следователя. А следственный эксперимент, в ходе которого она собрала взрывное устройство, пришлось проводить с помощью специалиста – схема, собранная Невской, не хотела работать. Профессиональный взрывник помог ей перепаять детали так, чтобы устройство все-таки сработало. По словам правозащитницы Ольги Трусевич, участвующей в процессе на стороне защиты, это даже видно на съемках эксперимента: в схеме, которую паяла Невская, была одна деталь, а в схеме, которую она «спаяла», – уже совершенно другая.

Судебный процесс выглядел не лучше. С самого начала его объявили закрытым – «в целях общественной безопасности». Что уже не законно – закрытым процесс можно объявить, только если на нем рассматриваются секретные документы или подробности личной жизни. Закрыв же двери, судья Комарова уже не стеснялась нарушать процессуальные нормы. Самым вопиющим фактом стало удаление из защитников Анатолия Реканта. Это при том, что судья не вправе удалить адвоката из процесса – только из зала суда. Помимо этого, Комарова практически не давала слова обвиняемым и защите, отказывала в ходатайстве рассмотреть те или иные свидетельские показания или видеоматериалы. Со стороны же обвинения выслушивались все свидетели. Также адвокатам долго не давали ознакомиться с материалами дела, тем самым лишив их возможности подготовить защиту как следует.

Процессуальные нарушения - не единственное, что дает адвокатам право считать вину своих подзащитных не доказанной. Практически все обвинение строится на показании одного свидетеля – некого журналиста Стволинского, который в свое время крутился в левой тусовке и общался с обвиняемыми. Другой козырь обвинения – показания Татьяны Нехорошевой, которая признала свою вину уже в ходе судебного процесса. Она участвовала только в одном сюжете – взрыве приемной ФСБ, во время которого стояла «на стреме». За признание ей и дали условный срок. Однако и сам факт ее признаний, и построение обвинения на признании – достаточно сомнительны. Татьяна больна эпилепсией, которая в ходе заключения в СИЗО приняла настолько тяжелые формы, что ее выпустили под подписку о невыезде. Можно только догадываться, какое давление было оказано на нее следствием. По мнению Ольги Трусевич, современное правосудие не может основываться только на чистосердечных признаниях – без серьезных доказательств приговор выносить нельзя. С ней бы, конечно, не согласился Андрей Вышинский, считавший именно признание вины «царицей доказательств», но он уже довольно давно как не генеральный прокурор, да и государства, в котором он занимал эту должность, тоже уже нет.

Помимо вполне обоснованной правозащитной позиции, есть и другая – человеческая. Даже если бы следствие и доказало вину девушек, а суд бы не нарушал процессуальных норм – срок слишком велик. Надежда Ракс, Лариса Романова, Ольга Невская и Татьяна Нехорошева – никакие не террористки. Кроме того, у Ларисы – трехлетняя дочь Надя, а ее мужа принудительно «лечат» все по тому же делу. У Ольги Невской, уже после того, как она отсидела восемь месяцев в СИЗО и была отпущена под подписку о невыезде, родился сын Игорь. Муж, пришедший их проводить перед тем как расстаться на шесть лет, даже не успел отдать ей детскую баночку с молоком. Теперь каждый раз, чтобы увидеть сына, ему придется выпрашивать у тюремных властей разрешение на свидание.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.