29 марта 2024, пятница, 10:18
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

14 сентября 2008, 19:23

11 сентября 2008 года

Международный конфликт пошел на убыль, закончившись странно. Очередной маловыполнимый план Саркози все-таки заложил основу для замены российских миротворцев на международных наблюдателей. Что, с одной стороны, вроде бы гарантирует дальнейшее продвижение Грузии в сторону американского проекта (то, из-за чего фактически и возник весь сыр-бор и чему Кремль всячески мешал), а с другой, обеспечил безопасность практически аннексированных у Грузии территорий Южной Осетии и Абхазии. Несмотря на то, что суверенность последних в настоящий момент признали всего два-три подозрительных режима, а их реально самостоятельное функционирование в качестве суверенных государств представляет определенную проблему (ведь там нет экономики, а будут военные базы), - «наше решение, - по словам Дмитрия Медведева, - носит безотзывный характер». «Акт признания, - сказал Медведев, - состоялся с точки зрения международного права, имею в виду теорию возникновения государств».

На самом деле, он имел в виду небольшой передел мира сверхдержавами в одном конкретном регионе.

Позже эту версию геополитики подтвердил и другой практик и теоретик современного международного права – Владимир Путин. Как пересказывают очевидцы его выступление на клубе со странным, а по сути конспиративным названием «Валдай», есть, по мнению Путина, регионы, в которые мы не суемся, потому что там американцы, а есть регионы, где американцам путь заказан, потому что там мы.

Иными словами, там, где «тамбовские», там «тамбовские». А где «люберецкие», туда «тамбовские» не сунутся. «Валдайские» все поняли правильно.

Еще они могли понять, что убыль международной напряженности была ознаменована или была сопряжена с ее подморозой. Это когда, как в американском блокбастере, внезапный холод настиг всех ранее «разогретых» лиц в момент совершения ими привычных действий.

Кто замерз в акте любви, кто с дурацкой миной на лице, кто – с выражением ужаса. Сразу оговорюсь, выражение ужаса застыла, в основном, на лицах тех, кто уже выстроил какие-то личные связи с США и европейскими странами, а теперь его поставили если и не перед перспективой нового железного занавеса в России, то по крайней мере, перед перспективой многих осложнений.

С другой стороны, военные застыли в ожидание хороших сытных бюджетов. Сурков - а-ля Снежная королева, продолжая обещать, что оттепели не будет. Как будто бы ее еще кто-то продолжал ждать или сильно опасался, что когда-нибудь в России потеплеет. Багапш и Кокойты застыли ожидая появления в своем ведении «свободных экономических зон» - это когда есть дотации из России, пенсии – для неопределенного числа российских мертвых душ, но нет оттуда, из России, в связи с суверенитетом, прокурорских проверок.

Любопытно, что все это время мир опасался катастрофы возникновения черной дыры из-за Большого андронного коллайдера в Швейцарии, а тут фактически ту же самую дырку совершенно спокойно создал нам дуэт Багапша и Кокойты под боком у России, хотя Багапш и Кокойты уж совсем не ученые-физики.

Таким образом, неожиданное сравнение Дмитрия Медведева: «И мне пришло в голову, что 8 августа 2008 года стало для России как 11 сентября 2001 года - для США», - вполне возможно, «сравнение точное, соответствует российским реалиям». Хотя, с другой стороны, если взять чисто буквальный аспект, это сравнение все-таки ужасное, даже непонятно, как оно могло придти в голову нормальному человеку.

11 сентября 2001 года отличается от 8 августа 2008-го прежде всего, что тогда были враждебные самой идеи Запада террористы, реально совершившие чудовищный теракт там, где это казалось невозможными – в самом сердце Америки, а 8 августа 2008 года Грузия рутинно напала, - если можно так сказать, - на ту же Грузию, в чем, во-первых, отсутствовали элементы новизны и неожиданности, а во-вторых, к российским реалиям и переживаниям имело весьма опосредованное отношение. И отчего так изменилось все в России, в Кремле, в бюджете и в международных делах и правилах, какие уроки отсюда можно вынести, пожалуй, вопросы для отдельного и глубокого разбирательства.

Несомненно, однако, другое. Если говорить о восприятиях, то само отмечание 11 сентября в России претерпела существенную деградацию.

Раньше честно думали об ужасе смерти, о мужестве пожарных, о трагедиях мгновенно разделенных друзей и семей, сегодня все пространство публичной мысли заполонили параноидальные версии заговора ЦРУ. В ограниченном объеме это было бы, может быть, и неплохо, но когда безальтернативно с утра до вечера, получается как в старом советском анекдоте. Когда Никсон или Картер спорят либо с Хрущевым, либо с Брежневым о демократии, Никсон или Картер говорят, что у них, в Америке каждый может выйти к Белому дому и критиковать правительство. Хрущев или Брежнев (или Путин, или Медведев) им отвечают, что и у нас каждый тоже может выйти на Красную площадь и критиковать американское правительство.

То есть российские эксперты, например, у Гордона в передаче «Закрытый показ», - демонстрировали совершенно потрясающее ум, прозорливость, осведомленность, суперреалистическое понимание политики, - просто удивительно, как огни с таким счастьем на свободе! - в которой возможно все. В которой, ради достижения определенных целей (смены лидеров, ужесточения режима, необходимости перейти на ручное управление, получения на финансовом рынке сверприбылей и т.п.) допустимо, а в общем-то и совсем не плохо взорвать парочку другую домов вместе с жителями.

Хороший вопрос Гордона режиссеру Хотиненко: «Вы могли бы срежиссировать такой теракт?» Хотиненко задумался: один, пожалуй нет, а с хорошим коллективом – отчего бы и нет. Но чем они все, если не о себе, если не о сентябре 1999 года?

Но главное, что отчетливо стало видно, как мы сильно деградировали, перестав отмечать август и забыв трех мучеников, погибших под танком, хотя и всенародно поставили им памятники. Еще больше мы деградировали из-за прогрессирующей мысленной допустимости зла. Мы превратились в коллективного Павла Верховенского. Растущая уверенность, что Буш или кто-то главный в ЦРУ решился взорвать своих граждан – на самом деле, оборотная сторона уверенности в аналогичных способностях родного правительства, санкция на зло. Но пробовал ли кто-нибудь поставить лично себя на место злодея? Потрудиться злодеем?

На самом деле, большевицкие лидеры, санкционировавшие расстрел царской семьи вместе с детьми и служанкой – тоже были не из робкого десятка. Более того, они считали себя в своем праве. Но почему-то заодно уничтожили и все документы, фиксирующие их персональную ответственность, все жизнь мучились виной и покорно шли на смерть от рук своих же коллег, потому что больше не имели моральных сил сопротивляться.

На самом деле, отсюда более ответственное отношение коммунистических лидеров к хрупкой механике международных отношений в период стагнации режима и та покорность, с которой они встретили перестройку. Эта покорность имела ту же природу - они уже не имели моральных сил вредить, испугались открывшейся им бездны.

Если кто-то думает, что зло проходит без последствий для злодея, он сильно ошибается. Зло начинает таиться в быстро дряхлеющих лицах, внезапно возникшей одутловатости, мешках под глазами. Это портрет Дориана Грея. Зло распространяется метастазами под видом цинизма так называемого экспертного сообщества. Оно - в хамстве дипломатов, пацанском сленге Кремле…

Не нужно других доказательств, что в Америке случилось именно то, что случилось, и того, что политическая реальность России наоборот проблемна. Правда – в выражениях лиц, ее не сильно скроешь. И рассуждая сегодня, положа ногу на ногу, могли ли американские башни завалиться с такой скоростью или другой, уместно бы вспомнить стихотворение Бродского «Холмы»:

«Смерть - не скелет кошмарный/ с длинной косой в росе./Смерть - это тот кустарник,/в котором стоим мы все».

 К слову сказать, очень достойно (в противоположность Кьезе, Пушкову, Хазину, Третьякову, Леонтьеву, Хотиненко, бредящему про инсталляцию) в передаче у Гордона держался Владимир Сухой, бывший заведующий бюро 1-го канала в США. Вот он чуть ни плакал, вспоминая. И это нормальная реакция нормального сострадающего человека. «Я был через пять минут у Пентагона, когда это случилось, а через неделю уже в Нью-Йорке. И мне не нов ни один факт, который приведен в этом фильме. Если ты горел в том огне, если за твоей спиной бежали люди, слышались крики, если ты потом в соседних домах в Нью-Йорке видел на кроватях самолетные кресла, если ты видел расплавившийся золотой крест на церквушке маленькой, которая находится на углу улицы Барклая, вот от этого пожара и температуры, когда ты видел родственников и с ними разговаривал и когда ты все это с оператором снимал, ты не можешь предать сегодня себя того, сказать, что этого не было».

Но Сухой, видимо, человек прошлого, оттого он и бывший заведующий бюро. А сегодня все каналы в России закупорили люди новые, суперчеловеки, которым никчемную старушку завалить – плевое дело.

В заключение об еще одном впечатлении прошлой недели.

Случайно удалось оказаться на встрече нового директора БДИПЧ Янеза Ленарчича с представителями Общественной палаты. Ленарчич в основном отмалчивался. Как он сказал, потому что приехал послушать. Общепалатовцы наоборот трещали без умолку, потому что им совершенно не интересно слушать какого-то Ленарчича, который, тем не менее, сказал одну замечательную вещь: что демократия не является законченным проектом. На что общепалатовцы резонно и остроумно возразили, что и тоталитаризм тоже не является законченным проектом. И засмеялись.

Но главное, однако, что хотелось подчеркнуть, отталкиваясь от этой протокольной встречи - разницу в подходах российских, прости господи, политиков, и западных.

Ленарчич приехал, чтобы решить какую-то проблему своего офиса – наладить связи, распространить доклад, втянуть в деятельность БДИПЧ российских общественников. Складывать ресурсы и расширять контенты – западная философия. Российская же сторона, как всегда пыталсь отбиться, отбрехаться, отчитаться. У нас в традиции встретить хлебом-солью, сплясать вприсядку, но желательно никуда и не до чего ревизора не допустить, побыстрее сплавить.

Рефреном звучал вопрос к Ленарчичу: «Почему вы не видите у нас ростки нового, хорошего?»

Ну понятно, какие возможны варианты ответов. Не вижу, потому что слеп, скудоумен, не понимаю загадочной русской души, нет у вас, черт вас дери, никаких ростков (это про себя). Наши общепалатовцы, вместо того, что бы сделали нормальные общественники, увеличить свой ресурс путем присоединения ресурса БДИПЧ, пытались убедить директора БДИПЧ, что у нас почти все проблемы решены, а которые не решены – прекрасно решаются. В частности, налажен удивительно прекрасный общественный контроль над выборами, что никакого нового дополнительного и тем более зарубежного контроля над выборами нам не нужно.

Уж и выборов никаких нет, а тут без зазрения совести впаривают про общественный контроль.

Потом у Ленарчиа брали интервью главные каналы все в той же странной манере: вот пусть он скажет, почему он не сделал заявлении против геноцида осетинского народа, когда Грузия убила более двух тысяч человек. Ленарчич опять же невозмутимо что-то отвечал, пытаясь игнорировать навязанный в микрофон слив про две тысячи погибших…

В общем, держи ухо востро в этом незаконченном проекте!

См. также другие тексты автора:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.