Между Манежной и Болотной

a

Резюме

Доклад[1] был написан в период непрекращающихся протестных акций после парламентских выборов 4 декабря 2011 г. и в преддверии президентских выборов 4 марта 2012 г. Движение русских националистов, до конца 2011 года считавшее себя самой активной политической силой в стране, пока не стало действительно значимой частью протестного движения, но оно играет настолько заметную роль в происходящем, что заслуживает самого серьезного анализа. В нашем докладе мы попытаемся понять, что же происходило в праворадикальной среде между декабрем 2010 года (событиями на Манежной площади в Москве) и декабрем 2011 года (оппозиционными митингами после выборов).

С одной стороны, праворадикальные организации прибавили в политическом весе и заставили говорить о себе и своих акциях. Они имеют все больше возможностей для сотрудничества с системными партиями и стали хоть и не совсем легитимными, но все же активными участниками декабрьских протестов. Среда публично действующих националистов структурировалась в две четко очерченные коалиции – радикальное, наполовину неонацистское движение «Русские» и сравнительно умеренную, хотя и не отмежевывающуюся внятно от насилия, коалицию «Русская платформа».

С другой стороны, всё это праворадикалы практически никак не использовали для укрепления собственного движения. Нет никаких оснований полагать, что им удалось хоть сколько-нибудь существенно нарастить социальную базу или приобрести соратников среди других оппозиционеров. Пока что, несмотря на возрастающую востребованность этнонационалистической идеологии в российском обществе, существующие праворадикальные организации этот спрос не способны удовлетворить. Автономные ультраправые группы им по большей части не доверяют, а потенциальные сторонники из числа россиян с ксенофобными взглядами либо вовсе о них не знают, либо считают слишком радикальными. Не помогают даже удачные пропагандистские идеи, такие как кампания «Хватит кормить Кавказ!».

Несмотря на многочисленные попытки, в течение года не удалось хоть в каком-то виде повторить успех «Манежки». При этом криминальная активность ультраправых продолжает ослабевать, как и в предыдущие два года. Отчасти это можно объяснять канализацией энергии в политическую активность и ориентацией на конструирование «национализма с человеческим лицом», но более эффективным фактором все равно остается активное полицейское преследование групп, ориентированных на насильственные действия. Главным позитивным итогом 2011 года стало значительное уменьшение числа жертв расистского насилия, в том числе снижение количества убийств, особенно в основных центрах активности ультраправых. Однако ситуация все еще остается очень напряженной; от нападения ультраправых не застрахован никто, в том числе прохожие, выказывающие недовольство поведением праворадикалов на улицах, или государственные служащие и общественные активисты, становящихся жертвами угроз и нападений со стороны ультраправых.

«Противодействие экстремизму» для правоохранительных органов становится все более приоритетной задачей. Это явствует хотя бы из того, что в 2011 году Департамент МВД по противодействию экстремизму оказался единственным, чей штат в ходе реформы не сократился, а вырос, к тому же его преобразовали из Департамента в Главное управление. К сожалению, из-за пороков антиэкстремистского законодательства ресурсы полиции слишком часто используются не по назначению (что дискредитирует и имеющуюся положительную правоприменительную практику). Но и расследование действительно опасных (в первую очередь насильственных) преступлений ведется не менее активно, чем год назад.

В 2011 году сразу несколько громких уголовных дел завершились обвинительными приговорами. К длительным срокам лишения свободы (в том числе и пожизненным) были приговорены члены нескольких крупных ультраправых группировок, самыми известными из которых были банда Боровикова – Воеводина в Санкт-Петербурге и НСО-Север в Москве. Кроме того, был вынесен приговор по резонансному делу об убийстве адвоката Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой.

Если юридическое качество приговоров за насильственные преступления постоянно улучшается, то, к сожалению, этого нельзя сказать о качестве преследования за ксенофобную пропаганду. Единственной положительной чертой является тенденция минимально наказывать лишением свободы «только за слова». В остальном же ситуация практически не меняется. Количество приговоров велико, но осужденные – это по преимуществу авторы высказываний, либо не особенно опасных по сути, либо малоопасных просто ввиду малой аудитории (комментарии в блогах и на форумах, граффити).

Самым важным и позитивным событием года в нормотворческой практике стало Постановление Пленума Верховного суда РФ № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», принятое 28 июня 2011 г., которое содержит важные разъяснения антиэкстремистского законодательства. Конечно, одно Постановление не могло разрешить всех недоумений и, тем более, не могло исправить недостатки закона, но мы увидели движение в правильном направлении.

Неэффективность такой меры, как признание материалов экстремистскими, становится все более очевидной. Федеральный список экстремистских материалов не прекращал активно пополняться и перевалил в 2011 году за тысячу пунктов, но от этого он только превращается во все более сложный и малофункциональный инструмент. Мы убеждены, что единственным решением связанных со списком проблем является полный отказ от него.

Механизм запрета организаций за экстремизм активно применялся: в 2011 году были запрещены сразу несколько организаций, самая известная из которых – ДПНИ. Запрет, впрочем, не помешал членам запрещенных организаций продолжать свою деятельность (в частности, в составе коалиции «Русские»). Очевидно, этот механизм нуждается в серьезном анализе и совершенствовании.

Криминальные проявления расизма и ксенофобии

Систематическое расистское и неонацистское насилие

В 2011 году от расистского и неонацистски мотивированного насилия погибло 20 и было ранено 148 человек. Помимо этого, 10 человек получили серьезные угрозы убийством. Для сравнения, в 2010 году погибло 42 и был ранен 401 человек, кроме того, 6 человек получили угрозы убийством[2]. Даже несмотря на то что данные за прошедший год еще далеко не окончательные[3], приведенная статистика позволяет сделать вывод о том, что количество расистских и неонацистски мотивированных нападений сокращается. Пик таких атак был, по нашим подсчетам, достигнут в 2008 году (116 погибших, 499 избитых), после чего уровень насилия начал снижаться. Следует подчеркнуть, что наши данные не просто неточны, но заведомо отражают лишь некоторую, видимо, меньшую, часть совершаемых преступлений, однако поскольку методика учета остается стабильной, мы считаем, что наши выводы о динамике, как по суммарным данным, так и по отдельным аспектам этой статистики, достаточно обоснованы.

Инциденты, связанные с расистским насилием, были зафиксированы в 40 регионах России (в 2010 году – в 49 регионах). Традиционно центрами такого насилия остаются Москва (7 погибших, 33 избитых) с областью (4 погибших и 12 избитых) и Санкт-Петербург (3 погибших, 27 избитых). Снижение насильственных преступлений в первую очередь происходит именно в этих регионах. (В 2010 году мы зафиксировали в Москве 18 убитых и 144 избитых, в Московской области – 2 убитых и 33 избитых, в Санкт-Петербурге – 2 убитых, 43 избитых.) Помимо этого, существенное количество пострадавших зафиксировано в Калужской области (1 погибший, 12 избитых). Улучшилась ситуация в Нижнем Новгороде, традиционно занимавшем третье место в нашей статистике: в этом году там оказалось только двое пострадавших. Такую динамику можно объяснить тем, что правоохранительные органы активизировали, наконец[4], преследование ультраправых; в регионе в прошедшем году были осуждены члены сразу четырех неонацистских группировок. Статистика по остальным городам остается стабильной на протяжении многих лет.

Традиционно основной группой жертв стали выходцы из Центральной Азии (10 погибших, 25 избитых). Уроженцы Кавказа, до конца 2009 года занимавшие второе место по количеству жертв (а когда-то – и первое), теперь занимают в нашем списке лишь четвертую позицию (6 убитых, 14 раненых). Впрочем, в 2011 году мы знаем о не менее 22 пострадавших, о которых нам известно только, что их внешность была неславянской[5]. Чаще она описывалась как «азиатская», однако в каких-то случаях могла быть и «кавказской», поэтому мы вынуждены еще раз подчеркнуть, что наши данные являются приблизительными, в том числе и в плане классификации, тем более, что сами жертвы таких нападений в большинстве своем не идут на контакт со СМИ и редко сообщают о случившемся в полицию. Таким образом, в реальности такая группа жертв, как «люди кавказской внешности», остается в нашем списке, видимо, на третьем месте.

Гораздо лучше обстоит ситуация со сбором информации об инцидентах, жертвами которых стали участники субкультурных групп и антифа. В 2011 году они оказались на втором месте (26 избитых). Возможно, здесь дело в лучшей информированности о таких нападениях, так как эти группы имеют развитые горизонтальные связи и связи с различными НПО и СМИ. С другой стороны, бывают случаи, когда антифа скрывают свои «боевые потери» в уличных столкновениях. Подавляющее большинство избитых в этой группе – это не «боевые антифа», а посетители концертов музыкальных групп, популярных в антифашистской среде. Кроме того, жертвами нападений ультраправых стали в прошлом году участники левых организаций и экологи (не менее 5 человек).

Отменим также, что жертвами представителей субкультуры Nazi Straight Edge порой оказываются просто аполитичные молодые людей, которые, по мнению нападавших, ведут «нездоровый образ жизни».

Второй год мы фиксируем стабильно высокое количество жертв расистских нападений среди темнокожих (1 убитый, 18 раненых). По всей вероятности, это не означает, что на темнокожих стали нападать чаще, чем раньше. Ситуация с такого рода расистскими нападениями стала более понятной после того, как организация Moscow Protestant Chaplaincy начала заниматься систематическим сбором информации о таких инцидентах.

Помимо обычных нападений, не прекратились и подрывы, совершаемые ультраправыми по расистским мотивам. Так, в Нефтеюганске (Югра) праворадикалы заложили взрывное устройство около китайского ресторана «Харбин», в Самаре по «националистическим мотивам» был организован взрыв на вещевом рынке (в результате пострадал один человек), в Ставропольском крае ночью совершен поджог квартиры жилого дома (под окном злоумышленники оставили антисемитскую надпись). Известно еще как минимум о двух взрывных устройствах, заложенных около Даниловского рынка в Москве и торговых ларьков в Питере, которые, к счастью, не сработали.

Прошедших год наглядно показал, что жертвой нападений ультраправых может стать практически любой человек.

Так, помимо сторонников Straight Edge, в ультраправой среде заявили о себе и сторонники течения People-hate (пиплхейт), придерживающиеся куда более радикальных взглядов. В праворадикальных блогах пишут, что среди них «есть просто сурово судящие всех вокруг националисты и НС (ведь я думаю глупо не признавать, что у Русского … сейчас не далеко не лучшее состояние…)… Сам не тешусь лишними иллюзиями по поводу среднего русского Ивана... Овощ совсем не таков»[6].

В 2011 году героями отечественных пиплхейтеров стали двое серийных убийц-неонацистов из иркутского Академгородка («молоточников») – студент медицинского университета Артем Ануфриев 1992 года рождения и Никита Лыткин 1993 года рождения, которые совершили серию жестоких убийств и нападений (не менее 16 эпизодов, из них 6 убийств[7]). Убийства (жертвы, по всей видимости, были выбраны случайно) начались в декабре 2010 года и продолжались до конца марта 2011 года. Убийцы нападали на улице, наносили удары молотком по голове и ножевые ранения, в некоторых случаях глумились над телами погибших[8]. Часть нападений была снята на видео и выложена в интернете (А. Ануфриев модерировал группу в сети «В Контакте» «Мы боги, мы решаем – кому жить, а кому умереть»[9]). На допросе Ануфриев заявил, что на преступления его толкнули «лозунги националистов»[10]. После задержания молодые люди объяснили свои действия стремлением «очистить город» [11].

Жертвами праворадикалов в этот период становились и люди, просто позволившие себе выказать им свое неодобрение. Например, в мае 2011 года в Челябинске наци-скинхеды избили человека, сделавшего им замечание за выкрикивание прогитлеровских лозунгов. Пострадали и прохожие, выразившие в день «Русского марша» свое несогласие с подобным способом празднования «дня народного единства».

Антигосударственный террор

В 2011 году в деятельности праворадикальных групп сохраняется стремление к антигосударственной террористической деятельности: мы зафиксировали несколько поджогов и подрывов зданий государственных органов и милицейских участков, например, взрыв в здании прокуратуры на Живописной улице в Москве или поджог приемной депутата областного Законодательного собрания от «Единой России» Вадима Жука в Нижнем Новгороде. К счастью, насколько нам известно, в этих атаках никто из людей не пострадал.

Очевидно, что по сравнению с 2010 и 2009 годами таких атак становится меньше. Однако детально проследить динамику в этой области очень трудно, так как по большей части непонятно, кто стоит за взрывами и поджогами. С одной стороны, помимо ультраправых, нападения на полицейские участки активно практикуют и ультралевые группы (скажем, радикальные анархисты, входящие в группу «Анархистская герилья», взяли на себя ответственность за взрывы на территории поста ГИБДД в июне и за поджоги зданий «Единой России» в декабре; причем на своем сайте группа сообщает и об атаках, авторство которых ей неизвестно). С другой стороны, ультраправые группы в целях саморекламы зачастую берут на себя ответственность за все  такие инциденты без разбору (в прошедшем году они последовательно брали на себя ответственность за поджоги автомобилей сотрудников правоохранительных органов, взрывы зданий «Единой России» и поджоги прокуратур).

Угрозы государственным служащим и общественным активистам, наказание «предателей»

В 2011 году не прекращалась практика публичных угроз с призывами к насильственным действиям. Во-первых, такие угрозы публиковались в адрес государственных чиновников, представителей судебной власти. Например, новость о приговоре по делу об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой сопровождалась в праворадикальных блогах публикациями личных данных судьи (портрет, адрес и фотография дома) и присяжных. После убийства судьи Эдуарда Чувашова[12] такие угрозы не кажутся пустыми. Судья Вадим Шидловский, вынесший приговор членам банды Боровикова – Воеводина, был взят под государственную защиту. В августе 2011 года был задержан неонацист Андрей Малюгин (Боец) (член банды, ранее оправданный судом), который подозревается[13] в подготовке покушения на судью.

Другой уязвимой группой на протяжении уже многих лет являются журналисты и общественные активисты, так или иначе занимающихся проблемами ксенофобии. Так, в середине января в Санкт-Петербурге заместитель директора Агентства журналистских расследований (АЖУР) получил письмо с угрозами в свой адрес, подписанное «Боевой Организацией Русских Националистов» (БОРН)[14].

Помимо этого, публикуются угрозы и в адрес тех, кого считают «предателями». Например, в праворадикальных блогах появились адреса экс-лидера «Русского образа» Ильи Горячева и Сергея Голубева (Опера) из Blood&Honour, давших показания по делу об убийстве С. Маркелова и А. Бабуровой.

Публикации подобного рода нельзя недооценивать: за годы нашего мониторинга мы неоднократно сталкивались с убийствами участников судебных процессов и с показательными «казнями» «предателей». Так, 20 апреля 2011 г. в Омске наци-скинхеды зверски убили и расчленили своего 23-летнего «соратника», которого заподозрили в сотрудничестве с правоохранительными органами.

Религиозно мотивированное насилие

В 2011 году продолжился рост религиозно-мотивированного насилия. Основными жертвами религиозной ксенофобии стали представители религиозных движений (24 избитых); почти все они – последователи учения Свидетелей Иеговы: от нападений пострадали не менее 22 человек. Массовая пропагандистская кампания против Свидетелей Иеговы продолжается уже около трех лет, и рост числа нападений на них в последние годы (в 2010 году – 19 избитых, в 2009 году – 12 избитых), безусловно, стал ее следствием.

Случаи нападения на представителей других религиозных групп, мотивированные именно религиозной враждой, являются единичными. Так, в 2011 году пострадали три миссионера-мормона, православный священник[15] и мужчина, которого приняли за православного священника[16].

Бытовое ксенофобное насилие и ксенофобия в армии

К сожалению, мы по-прежнему не можем отследить динамику бытового ксенофобного насилия из-за того, что большинство эпизодов квалифицируется СМИ или правоохранительными органами как бытовые инциденты. Судя по косвенным сообщениям, уровень такого насилия не снижается, каждый год мы, при всей ограниченности наших возможностей, фиксируем около десятка насильственных инцидентов, в которых бытовые конфликты мотивированы откровенно расистскими установками.

Традиционно большое количество инцидентов приходится на день Воздушно-десантных войск 2 августа, который отмечается массовыми нападениями со стороны пьяных десантников, в том числе и откровенно расистского характера. 2 августа 2011 г. пострадало не менее 7 человек в Москве, республиках Марий Эл и Хакасия[17] (в 2010 году – не менее 11 человек).

Одной из самых закрытых и проблемных зон является армия, где, несомненно, существуют расистские конфликты (разговоры о «землячествах» не прекращаются на протяжении многих лет), но проанализировать ситуацию невозможно, так как информация о таких случаях практически отсутствует. Однако, несмотря на изолированность армейского быта от внешних наблюдателей, случаи расистского насилия иногда все же становятся достоянием гласности. Скажем, в феврале 2011 года в одной из военных частей Челябинской области рядовой Зайналабид Гимбатов силой заставил троих своих сослуживцев-«славян» танцевать лезгинку, избивая их за совершение неверных танцевальных движений. Мы полагаем, что подобные случаи не единичны.

Среди общего количества случаев расистского насилия нападения на евреев довольно редки. Причиной этого является то, что евреев, как правило, трудно выделить визуально. Тем не менее, мы ежегодно фиксируем случаи бытового антисемитского насилия. Так, в 2011 году в Санкт-Петербурге женщина была избита соседом по коммуналке под антисемитские выкрики.

Помимо этого, известны случаи нападения и на других этнических чужих, в том числе русских, под ксенофобными лозунгами. В 2011 году стали известны два подобных инцидента. В Орле выходец из Ингушетии напал на этнического русского в ресторане, выкрикивая «Русским здесь не место!», а в Астраханской области пьяный русофоб напал на школьников, также выкрикивая ксенофобные лозунги. Примечательно, что все эти нападения совершались одиночками. Информация о деятельности организованных расистских группировок меньшинств (типа группы «Черные ястребы»[18]) и нападениях их членов на людей славянской внешности в 2011 году отсутствует.

Вандализм

Мы наблюдаем резкое сокращение масштаба деятельности вандалов, мотивированной религиозной, этнической или идеологической ненавистью: в 2011 году произошло не менее 90 актов такого вандализма в 34 регионах страны, в то время как в 2010 году зафиксировано 176 актов, в 2009 году – 180.

По-прежнему преобладает идеологически мотивированный вандализм (26 актов): неонацистские граффити и стикеры появляются на памятниках Ленину, мемориалах Великой Отечественной войны и других подобных монументах. Количество этих акций существенно уменьшилось (для сравнения – 100 актов в 2010 году). Вероятно, это произошло из-за сокращения граффити-активности сторонников «Русского образа» и «Сопротивления»: в прошедшем году обе эти организации переключились на пропаганду здорового образа жизни и организацию «русских пробежек»[19].

Что же касается вандализма, мотивированного религиозной ненавистью, то цели правонарушителей распределились следующим образом:

- объекты новых религиозных движений – 17, из них кришнаитский – 1, Свидетелей Иеговы – 16, в том числе 1 взрыв, 1 обстрел и 3 поджога;

- еврейские объекты – 14 инцидентов, в том числе 1 поджог, из них мотивированных религиозной ненавистью – 8;

- мусульманские – 17 инцидентов, в том числе 1 взрыв;

- православные – 12 инцидентов, в том числе 3 поджога;

- протестантские, различных деноминаций – 4 инцидента, в том числе 1 поджог;

- языческие объекты – 1 инцидент.

Данные не так сильно изменились по сравнению с 2010 годом. Понемногу увеличивается количество нападений (в том числе и с применением взрывчатки) на здания Свидетелей Иеговы, которые лидируют в нашем списке уже второй год. Заметно снизилось количество нападений на православные объекты (по 16 случаев в 2010 и 2009 годы), зато вырос размах антимусульманского вандализма (9 – в 2010 году и 8 – в 2009-м): прирост объясняется систематическим осквернением мусульманских могил на кладбищах Нижнего Новгорода – 10 случаев за 2011 год[20]. Еврейские объекты подвергались атаке ровно столько же раз, как и в 2010 году, но в 2009-м таких атак было 22, а раньше – еще больше.

Отметим, что несколько снизилось количество наиболее опасных актов – взрывов, обстрелов и поджогов: 11 из 90 в 2011 году против 36 из 176 в 2010-м. Однако доля таких актов остается достаточно высокой.

Публичная активность праворадикалов

Объединительные процессы на ультраправом фланге

2011 год стал для ультраправого движения попыткой прорыва в легальное политическое пространство, из которого, как могло показаться еще летом 2010 года, оно было вытеснено очень надолго. И если в начале 2011 года всем казалось, что основные перспективы движения связаны с развитием успеха, достигнутого 11 декабря на Манежной площади, то в течение года стало очевидно (подробнее см. ниже), что эти ожидания не оправдываются. Зато к концу года стала приносить плоды совершенно другая тенденция, сложившаяся до и помимо «Манежки», поэтому с нее и следует начать.

Некий консенсус по поводу рецепта преодоления маргинального положения фактически  был достигнут в среде публично действующих националистов еще ранней осенью 2010 года, после подписания «Декларации русских национальных организаций» Движением против нелегальной иммиграции (ДПНИ) и «Русским образом»[21].

Основным элементом новой стратегии стала переориентация движения, пусть частичная, с ксенофобной, а в некоторых случаях и откровенно расистской риторики на риторику более умеренного этнонационализма даже с элементами национализма гражданского, с упором на политическую оппозиционность и защиту демократии. Все это было продиктовано стремлением избавиться от статуса маргиналов и политических «неприкасаемых», влиться в ряды демократической оппозиции, которая уже тогда начала постепенно активизироваться, и представить себя в более привлекательном свете для среднего ксенофобно ориентированного гражданина.

Для реализации этого плана требовалось аккумулировать ресурсы и создать хотя бы видимость единства, поэтому был взят курс на укрупнение существующих ультраправых организаций. Новые коалиционные структуры и предполагалось представить обществу как «национализм с человеческим лицом».

Форсированию объединительных процессов способствовало также возрастающее давление на ультраправые организации со стороны правоохранительных органов. Так, еще в феврале 2011 года начался процесс по признанию ДПНИ экстремистской организацией[22], а весной в суд было направлен иск с требованием запрета Русского общенационального союза (РОНС)[23] и возбуждено уголовное дело против лидера движения «Славянская сила» (СС, переименованный «Славянский союз», запрещенный в 2010 году[24]) Дмитрия Дёмушкина[25].

Первым, и до сих пор самым крупным, объединительным проектом стало «Этнополитическое объединение – Русские», в которое вошли наиболее известные праворадикальные организации, а именно: ДПНИ, СС, Национал-социалистическая инициатива (НСИ) Дмитрия Боброва, Русское имперское движение (РИД) Станислава Воробьева, Союз русского народа (СРН) Александра Турика, РФО «Память» Георгия Боровикова, а также Национал-демократическая партия (НДП) Сергея Городникова. Руководящие посты были распределены примерно в равных долях между лидерами организаций, входящих в коалицию. Впрочем, на практике организацию представляют в первую очередь Александр Белов, бывший лидер запрещенного 18 апреля 2011 г. ДПНИ, и Дмитрий Дёмушкин. Остальные же руководители, кроме деятелей ДПНИ (например, его последнего формального руководителя Владимира Ермолаева), чаще всего продолжают позиционировать себя в публичном пространстве как главы своих движений, а не как руководство «Русских».

Безусловно, объединение позитивно сказалось на политическом весе националистов в целом, однако ничего принципиально нового оно в деятельность организаций не внесло. Насколько можно судить, не способствовало оно и привлечению заметного числа новых, ранее не входивших в объединившиеся организации, сторонников – ведь действующие лидеры «Русских» уже давно не пользуются массовой поддержкой в ультраправой среде, и появление коалиции ничего здесь не изменило. С другой стороны, с созданием движения «Русские», включающим на первых ролях таких открытых неонацистов, как Бобров или Дёмушкин, снова были надолго отложены надежды ДПНИ создать не маргинальное националистическое движение.

Почти одновременно с «Русскими» появился и конкурирующий с ними объединительный проект, центром которого стало Русское общественное движение (РОД) Константина Крылова. Еще зимой РОД отказался присоединяться к «Русским», так как счел стратегически неверным собирать ультраправые организации вокруг ДПНИ, которое вот-вот признают экстремистским, и «Славянской силы», преемницы запрещенного «Славянского союза». Этот конфликт спровоцировал выход одного из руководителей ДПНИ Владимира Тора (Владлена Кралина) из движения, и Тор окончательно перешел в РОД.

Весной РОД объявил о своем переформировании из единой организации, имеющей региональные филиалы, в ассоциацию равных по статусу организаций и предложил всем желающим место в новой структуре. На сегодняшний день в Ассоциацию РОД входят: РОД-Москва, РОД-Санкт-Петербург (Андрей Кузнецов), РОД-Поволжье (Алексей Разумов), РОД-Приморье (Татьяна Уварова), РОД-Сибирь (Ростислав Антонов) и РОД-Краснодар. По всей видимости, за счет перехода от вертикальной системы интеграции к горизонтальной РОД рассчитывал привлечь к себе мелкие автономные праворадикальные движения в регионах, а также подтолкнуть лидеров на местах к большей инициативности –  ведь теперь они становились руководителями отдельных организаций, а не местных филиалов столичного движения. Сложно сказать, оправдались ли расчеты К. Крылова и В. Тора на привлечение новых сторонников, но активность региональных филиалов РОД им явно удалось простимулировать.

В сентябре РОД совместно с дружественным Русским гражданским союзом (РГС) (Антон Сусов) сформировал коалицию «Русская платформа» (РП), к которой чуть позже присоединились ранее неизвестная Лига обороны Москвы (Даниил Константинов)[26], РИД С. Воробьева, НСИ Д. Боброва и несколько более мелких организаций. То, что в РП вошли РИД и НСИ, являющиеся членами конкурирующей коалиции «Русские», означает, с одной стороны, что обе коалиции не являются полноценными прообразами единых движений, а с другой – то, что пока трудно сказать, кто из конкурентов перспективнее (впрочем, можно предположить, что для РИД и НСИ более перспективной представляется РП).

«Русские», помимо «Русского марша», проявили себя заметным образом только единожды – отрядив делегацию в Чечню к Рамзану Кадырову[27]. А вот РП смогла провести собственную громкую, хоть и не очень массовую, кампанию «Хватит кормить Кавказ!» (см. ниже) и публично продемонстрировала сотрудничество с популярным блогером Алексеем Навальным, который участвовал в упомянутой кампании, а на «Русском марше» шел в колонне «Русской платформы».

Относительно умеренные «старые» (то есть восходящие в основном к 90-м годам) национал-патриотические организации также попытались создать объединительный проект – Национально-патриотический фронт «Державный Союз России» (ДСР). Изначально в него вошли 17 организаций, среди которых – Российский общенародный союз (РОС, Сергей Бабурин), Союз офицеров (Станислав Терехов), Военно-державный союз (Леонид Ивашов), партия «Воля» (Светлана Пеунова), Союз казаков России (Павел Задорожный), Славянский союз журналистов (Борис Миронов), Союз русского народа (Валерий Ерчак)[28] и др. Позже к ДСР присоединились еще 20 представителей различных групп. Первоочередной задачей Союза стало выдвижение на президентские выборы «народного кандидата». Впоследствии СДР совместно с другими организациями выбрал в качестве такового Леонида Ивашова. Помимо выдвижения Ивашова (естественно, неудачного: организаторам даже не удалось провести собрание для официального выдвижения), никакой другой активности ДСР замечено не было.

Зато в декабре ведущий член коалиции – РОС С. Бабурина – занялся реализацией собственного проекта, а именно преобразованием РОС в политическую партию (когда-то РОС сам отказался от статуса партии). По итогам прошедшего 17 декабря в Москве съезда в политический совет партии вошли: Николай Курьянович (экс-депутат Госдумы РФ от ЛДПР, известный близостью к разным ультраправым группировкам), Роман Зенцов (лидер движения «Сопротивление»), Иван Миронов (сын Бориса Миронова, фигурант дела о покушении на Анатолия Чубайса), А. Турик (СРН). На съезде присутствовал представитель «Русского образа» Евгений Валяев, однако об участии этой организации в партии ничего не сообщалось.

Говоря о «Русском образе», нельзя не отметить, что 2011 год стал крайне неудачным для организации, которая выпала из всех объединительных процессов. Произошло это из-за скандала, вызванного публикацией протоколов допросов Ильи Горячева (бывший руководитель «Русского образа») и Сергея Ерзунова (солист связанной с «Русским образом» музыкальной группы «Хук справа»), в которых оба свидетеля дали показания по делу Никиты Тихонова и Евгении Хасис, важные для обвинения. Организация встала на защиту «предателей», и ее авторитет в ультраправых кругах упал практически до нуля.

Помимо попыток объединения публично действующих организаций, их лидеры постоянно прилагают усилия по восстановлению доверия между ними и автономными группами ультраправых. Важным средством для этого являются проекты помощи «правым политзаключенным». Безусловно, такая деятельность не нова для праворадикальной среды, однако после громких весенних и летних процессов над группировками неонацистов она заметно активизировалась и стала значительно более популярной.

Это хорошо видно на примере «Дня солидарности с правыми политзаключенными», который праворадикалы отмечают 25 июля (в этот день в 2002 году был принят закон «О противодействии экстремистской деятельности»). Если раньше День солидарности становился поводом для проведения очередной порции небольших публичных акций (и чем больше, тем лучше), то теперь почти все крупные праворадикальные организации сконцентрировали внимание на сборе средств для заключенных. Наиболее активны в этом РОД, «Русский вердикт» (Алексей Барановский), «Правая лига» (Алексей Самсонов), «Феникс» (Максим Марцинкевич (Тесак)[29]) и НСИ. Впрочем, все эти проекты не обязательно пользуются доверием у всех ультраправых. Во-первых, сказываются неизбежные склоки, во-вторых, после выступления ветерана «Объединенных бригад – 88» Сергея Голубева (Опера)  в роли свидетеля против Тихонова и Хасис рухнула такая структура помощи, как «POW-Центр»[30], и стали раздаваться голоса, призывающие не доверять и остальным.

Публичные лидеры националистов не забывают также заступаться за «правых политзаключенных» публично. Помимо требования отмены ст. 282 УК (объективно угрожающей скорее им самим, чем тем, кого они называют «партизанами»), эти лидеры постоянно говорят – в том числе говорили и на декабрьских протестных митингах – о «тысячах политзаключенных», имея в виду именно ультраправых, сидящих за насильственные преступления.

Таким образом, за 2011 год публичная часть ультраправой среды несколько переструктурировалась, однако основные игроки остались теми же. Как будет показано ниже, укрупнение не помогло решить основных проблем легальных ультраправых организаций – отсутствия уважения со стороны автономных неонацистов, узости социальной базы, давления со стороны государства.

Контакты с системными партиями

Новая стратегия ультраправых групп была ориентирована не только на привлечение новых активистов, но и на установление контактов с другими игроками на политической арене.

Вступление в ряды демократической оппозиции ультраправые начали с несистемной ее части (нуждающейся в союзниках не меньше самих праворадикалов), отношения с которой изначально предполагалось строить исключительно на базе общего для всех неприятия существующей политической ситуации.

Так, в начале февраля, еще до своего выхода из ДПНИ, В. Тор провел встречи с Борисом Немцовым и Денисом Билуновым из «Солидарности», Сергеем Жаворонковым из «Демократического выбора» и Алексеем Некрасовым из проекта «Пять требований». По словам В. Тора, на встречах обсуждались перспективы сотрудничества, проведения согласованных акций, общей целью которых станет «протест против действующего политического режима». Но на практике сотрудничество не развивалось.

Помимо переговорного пути, ультраправые организации решили укреплять контакты с другими оппозиционерами, просто присоединяясь к их акциям. Например, РОД-Сибирь во главе с Ростиславом Антоновым фактически возглавил марш протеста пенсионеров в Новосибирске против отмены льгот на проезд, состоявшийся 18 марта, хотя акция была организована другими движениями и изначально не имела к ультраправым никакого отношений. Другими примерами могут служить участие активистов ДПНИ и НСИ в митинге партии «Яблоко», который прошел 3 апреля в Санкт-Петербурге, или в акциях по защите Химкинского леса[31].

Однако присутствие праворадикальных групп на акциях иных ветвей оппозиции далеко не всегда приветствовалось как самими оппозиционерами, так и другими ультраправыми группами. Например, новость о встрече В. Тора с либеральными политиками была воспринята негативно даже в ДПНИ, членом которого он тогда являлся; активисты петербургского «Яблока» потребовали от националистов, пришедших на их митинг, убрать имперские флаги и даже попросили вмешаться сотрудников полиции; а Евгении Чириковой впоследствии пришлось выслушать немало критики в свой адрес от соратников, которые посчитали, что сотрудничество с праворадикалами недопустимо.

Весной-летом, по мере приближения к выборам, многие политические акторы, в том числе и системные партии, почувствовали общественный запрос на этнонационализм и стали включать в свою риторику его элементы. Это, в свою очередь, расширило возможную базу для сотрудничества с ультраправыми, отношения с которыми теперь могли опереться не только на оппозиционность действующему политическому режиму.

Так, в марте в партии «Правое дело» прошел круглый стол с участием националистов (К. Крылов, А. Сусов, А. Храмов, И. Лазаренко и Виктор Милитарев («старый РОД»)). Мероприятие показало, что в партии существует значительное число тех, кто отчасти или даже полностью разделяет националистические взгляды и готов к сотрудничеству[32]. Ситуацию не изменил и приход в «Правое дело» Михаила Прохорова: В. Милитарев остался в списках кандидатов в Мособлдуму, некоторые активисты стали делать различные мягкие националистические заявления, а лидеры московского областного и саратовского отделений партии заявили о готовности «Правого дела» побороться за голоса сторонников национализма. Позитивными сигналами для ультраправых стали изменение цветов эмблемы партии на цвета имперского флага и то, что сам Михаил Прохоров пригласил в партию Евгения Ройзмана, главу организации «Город без наркотиков», который не раз делал ксенофобные заявления и после событий в Сагре стал популярной фигурой в праворадикальной среде.

Однако в августе вокруг темы национализма в «Правом деле» разгорелся скандал: газета «Известия» опубликовала статью, где утверждалось, что Борис Надеждин якобы привлекает в подмосковное отделение «молодых бритоголовых». После этого М. Прохоров заявил, что националистов в партии нет, сомнительные в этом плане выступления в руководстве «Правого дела» прекратились, а В. Милитарев был исключен из партийного списка кандидатов в депутаты Мособлдумы. Позже М. Прохоров ушел с поста руководителя партии, и «Правое дело» фактически вышло из предвыборной гонки. Это сделало бесперспективными возможные попытки восстановления отношений с ней со стороны праворадикалов. Хотя внутренний клуб националистов («Республиканский клуб») при партии остался[33].

Еще одной партией, охотно пошедшей на контакт с ультраправыми, стала ЛДПР. С конца весны партия начала организовывать круглые столы с участием руководства ультраправых организаций («Русских», РОДа, «Русского образа», РГС и НДА) и других известных в праворадикальной среде деятелей, в результате чего в начале июля при партии был создан Русский общественный комитет, в состав руководства которого вошли К. Крылов и А. Белов.

Более того, 11 июня ЛДПР провела совместный с ультраправыми митинг «День русского народа», на котором, помимо В. Жириновского, выступили А. Белов, К. Крылов, В. Тор, глава Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич и лидер Датского национального фронта Ларс Витман[34]. Кроме того, в июне партия внесла в Госдуму заведомо непроходной закон об отмене ненавистного для праворадикалов закона «О противодействии экстремистской деятельности»[35].

Впрочем, впоследствии ультраправых ждало разочарование – никто из их представителей не был включен в избирательные списки ЛДПР, а вся совместная деятельность, если таковая вообще осталась, перестала попадать в поле зрения СМИ.

Сама ЛДПР, в отличие от «Правого дела», от своего националистического настроя не отказывалась. Осенью партия приняла участие в антиисламской кампании, развернувшейся вокруг празднования Курбан-Байрама, направив в Госдуму законопроект, регламентирующий жертвоприношения в дни мусульманских праздников[36]. В ноябре Владимир Жириновский так прокомментировал этническую ситуацию в Республики Коми, что глава республики объявил лидера ЛДПР персоной нон грата до тех пор, пока тот не извинится. В декабре вокруг партии разгорелся скандал в связи с антисемитскими заявления депутата от ЛДПР Андрея Ткаченко[37].

Некоторые контакты с праворадикалами отмечены и у «Справедливой России». В июне молодежная организация сторонников партии «ОСА» стала коллективным членом движения «Народный собор», притом что ее лидер Никита Слепнев на тот момент входил в Центральный совет «Справедливой России». Осенью Н. Слепнев из партии вышел.

Однако на этом контакты партии с праворадикалами не закончились: 22 октября активисты «Справедливой России» приняли участие в несанкционированном митинге «Хватит кормить Москву!»[38], организованном РОД-Сибирь в Новосибирске, а 4 ноября депутат Госдумы от «Справедливой России» Илья Пономарев выступил перед собравшимися на новосибирском «Русском марше».

КПРФ, в отличие от всех перечисленных выше партий, не имела никаких заметных контактов с ультраправыми организациями или их активистами, что, впрочем, не помешало ее предвыборной кампании приобрести ксенофобный оттенок. В январе, по-видимому, под впечатлением от событий на Манежной площади, было провозглашено создание националистического движения «Русский лад», которое возглавил депутат Госдумы от КРПФ Владимир Никитин[39]. До осени движение фактически не функционировало, однако в октябре партия вновь стала активно его продвигать, обозначив таким образом свою позицию по «русскому вопросу». Кроме того, тогда же в октябре вокруг КПРФ разразился скандал, связанный с антисемитскими заявлениями ее кандидата в депутаты Самарской губернской Думы Сергея Игуменова[40]. А в ноябре с выборов в Московскую областную думу был снят кандидат от партии Павел Грудинин, который сделал ряд дискриминационных заявлений в интервью журналу «Русский репортер»[41].

Откликнулась на появившийся общественный запрос на этнонационализм и партия власти. Летом в большую политику вернулись «Конгресс русских общин» и его бывший лидер Дмитрий Рогозин, который впоследствии призывал членов КРО поддержать «Единую Россию» и лично Владимира Путина[42]. В августе КРО получила регистрацию в Минюсте, а осенью даже появилась договоренность о заключении двустороннего соглашения с «Единой Россией» (которая, впрочем, так и не была реализована). За время своего краткого возвращения Д. Рогозин успел спровоцировать скандал своими антиисламскими заявлениями, связанными с празднованием Курбан-Байрама[43], и провести в начале октября в здании Администрации Президента РФ встречу с представителями молодежных организаций, на которой, помимо прочих, присутствовал и один из лидеров «Русского образа».

В целом, политика властей в это области в предвыборный период была неоднозначной, что даже спровоцировало появление версии, что власти хотят «приватизировать» тему этнонационализма и заработать на этом дополнительные политические очки. С одной стороны, президент страны Дмитрий Медведев летом и осенью неоднократно призывал системные партии исключить из предвыборных кампаний этнонационалистическую риторику[44], и, судя по осеннему снижению градуса ксенофобности, к этому требованию партии прислушались. Однако, с другой стороны, продолжились описанные выше контакты «Единой России» с КРО и Дмитрием Рогозиным, а главное – в ответ на осуждение российского и эстонского летчиков в Таджикистане в стране развернулась кампания по депортации таджикских трудовых мигрантов, воспринятая обществом как ксенофобная. Ультраправые группы эту кампанию безусловно приветствовали, а некоторые – Лига обороны Москвы и «Светлая Русь» (Игорь Мангушев) – даже приняли участие в антитаджикских рейдах по Центральному и Юго-Западным административным округам Москвы вместе с сотрудниками полиции, что, по нашему мнению, просто недопустимо.

Отношения ультраправых с системными партиями лишь повысили общий уровень ксенофобности избирательной кампании, но не принесли ни одной из сторон ощутимых бонусов (единственным исключением, возможно, является ЛДПР, которая смогла получить дополнительные голоса избирателей с ксенофобными взглядами). Однако сам факт того, что почти все системные партии так или иначе оказались трансляторами этнонационалистического дискурса, вывело его на более высокий уровень.

Митинговая активность ультраправых

После событий на Манежной площади в Москве и последовавших за этим беспорядков ультраправые группы с удвоенной силой взялись за организацию всевозможных публичных акций в надежде повторить успех декабря 2010 года.

Однако в первые месяцы года, когда правоохранительные органы всячески демонстрировали готовность пресечь любую праворадикальную акцию, ни одно массовое мероприятие ультраправые провести так и не смогли. Наиболее перспективно выглядели акции, предложенные «Движением 11 декабря». По замыслу «Движения», 11 числа каждого месяца активисты должны были собираться на площадях разных городов и напоминать обществу о событиях на Манежной площади и о своем существовании[45]. Несмотря на то, что первые несколько акций активно рекламировались и на них присутствовали руководители ультраправых организаций, а большая часть автономных националистов поддерживала идею их проведения, провести акцию, которую можно было бы назвать массовой, так и не удалось. К осени праворадикалы прекратили тщетные попытки проведения каких бы то ни было мероприятий 11 числа, переключившись на другие сюжеты.

Первой заметной публичной акцией 2011 года стал митинг «Хватит кормить Кавказ!», прошедший по инициативе РОД и РГС 23 апреля в Москве[46]. Мероприятие собрало всего около 250 человек, но организаторы не отказались от темы, а напротив, стали настойчиво ее развивать и далее.

Второй более или менее массовой акцией стал «Русский Первомай»[47], который стал пробой сил для коалиции «Русские», тем более что из-за конфликта с руководством ДПНИ Ассоциация РОД участия в столичном мероприятии не приняла. В Москве марш собрал около 600 человек, то есть столько же, сколько и год назад. С учетом того, что эта была традиционная акция, не нуждающаяся в дополнительной раскрутке, и проходила она на фоне надежд, вызванных ростом числа участников «Русского марша» 2010 года, а также сохранявшейся повышенной «постманежной» мобилизацией ультраправых активистов, пришедшие на мероприятие 600 человек воспринимались скорее как неудача новой коалиции. Более успешно «Русские» проявили себя в Санкт-Петербурге, где действуют входящие в коалицию РИД и НСИ: собралось около 250 человек против 150 годом ранее[48].

Успешно прошел «Русский Первомай» и в Саратове. Там шествие было организовано коалицией «Русский блок», в которую, помимо Национал-патриотов России (Илья Майоров) и местного отделения ДПНИ (Павел Галактионов), входит РОД-Поволжье[49]. Акцию посетило около 100 человек (и это с учетом того, что ранее в этом регионе первомайские акции праворадикалы не проводили, а на осенний «Русский марш» 2010 года собралось не более 50 активистов). Впрочем, впоследствии акция в Саратове спровоцировал конфликт между членами коалиции «Русский блок», так как ее участникам не понравилось, что РОД-Поволжье приписал успех акции исключительно себе.

Летом праворадикалы получили несколько громких поводов для проведения публичных акций: убийство экс-полковника Юрия Буданова 10 июня в Москве; конфликты в двух деревнях – Сагре и в Невской Дубровке, произошедшие 1 и 11 июля соответственно[50]; смерть студента Ивана Агафонова в столкновении со спортсменом Расулом Мирзаевым 15 августа в Москве.

Каждое из этих событий, отчасти благодаря ультраправым, получило широкий резонанс в обществе, однако ни одна из акций, проведенных в связи с ними, не стала массовой. Дела в Сагре и Невской Дубровке праворадикалы пытались раскрутить по уже ставшей привычной «кондопожской технологии» – однако возмущение сагринскими событиями сошло на нет сразу же, как только стало известно о задержании напавших на деревню бандитов, а в Невской Дубровке местные жители и вовсе остались равнодушными к призывам националистов выйти на народный сход. Говоря о событиях в Сагре и им подобных, нельзя не отметить, что на руку праворадикалам почти всегда играют многие СМИ, которые вслед за ультраправыми трактуют подобные конфликты как межэтнические, тогда как в реальности они имеют чисто криминальный характер.

Не только случайная, в общем-то, гибель И. Агафонова, но и несомненно политическое убийство Ю. Буданова, несмотря на ожидания СМИ и многих ультраправых, не породили ничего, даже отдаленно похожего на «вторую Манежку»,. В каждом случае можно найти свои объяснения развитию событий, но в целом следует признать, что прогнозировать беспорядки просто невозможно, да и организовать их не так просто. Отметим также, что попытку организовать протесты, чреватые беспорядками, в связи с делом Агафонова предприняли РОД и РГС, позиционирующие себя как умеренная сила.

По мере приближения к выборам нарастала и митинговая активность праворадикалов. Созданная осенью «Русская платформа» объявила и действительно постаралась организовать всероссийскую кампанию под лозунгом «Хватит кормить Кавказ!». Первая акция в рамках новой кампании была приурочена к «Дню памяти жертв этнопреступности»,  традиционно проходящему 1 октября. Это спровоцировало очередной конфликт между РП и «Русскими»: последние посчитали, что РП хочет украсть у них идею (идея акции «против этнопреступности» были предложена в 2009 году ДПНИ), и отказались от участия в ней, организовав собственное мероприятие. РП удалось переиграть «Русских», собрав на свое шествие 300 человек против 150–200 у конкурентов[51].

РП попыталась развить успех и навязать остальным членам ультраправого движения лозунг «Хватит кормить Кавказ!» в качестве главной темы предстоящего «Русского марша». Однако вскоре организация отказались от конфронтации. Вероятно, ее пыл охладила немногочисленность участников всероссийской акции, прошедшей под этим лозунгом 22 октября[52]. В Москве на численность митинга (примерно те же 300 человек) не повлияло даже широко анонсированное участие в нем популярного блогера Алексея Навального. Впрочем, акция все же привлекла внимание СМИ, и впервые после событий на Манежной площади националистам удалось стать значимым элементом повестки дня. Лозунг активно обсуждался за пределами ультраправой среды и даже был затронут в декабрьской «Прямой линии» с Владимиром Путиным.

Главным событием осени традиционно стал «Русский марш», проведенный 4 ноября не менее чем в 35 городах страны (против 29 за год до этого[53]). Несмотря на то, что добавилось несколько городов, где акция ранее никогда не проводилась, а в некоторых случаях удалось собрать под националистическими лозунгами больше активистов, чем в предыдущие годы, «Русский марш» 2011 года не стал такой же сенсацией,  как в 2010 году, поскольку количество активистов на главных – московской и санкт-петербургской – площадках не выросло. В Москве в Люблино собралось около 6 тысяч человек (5,5 тысяч – год назад), а в Санкт-Петербурге в Южно-Приморском парке – и вовсе только 500 против 1000 год назад (и это несмотря на выступление солиста популярной среди неонацистов группы «Коловрат»). Московское мероприятие, конечно, нельзя считать провалившимся – все же это был самый посещаемый «Русский марш» за всю историю его проведения, – однако марш явно не оправдал расчетов организаторов, заявлявших, что в акции примут участие более 20 тысяч человек[54].

Не поспособствовало посещаемости акции и присутствие на ней А. Навального. После «Русского марша» стало очевидно, что поклонники блогера в массе своей отнюдь не принадлежат к националистам и не спешат следовать за ним на публичные акции праворадикалов.

Акция в Санкт-Петербурге, которую два последних года проводили организации, ныне входящие в движение «Русские», показала, что объединение не дало даже среднесрочного кумулятивного эффекта. Наоборот, стало заметно снижение численности активистов, готовых последовать призывам лидеров организации. Пожалуй, наибольшие имиджевые потери в связи с вхождением в коалицию понесла НСИ Д. Боброва, до того единственная из входящих в коалицию организаций, сохранявшая авторитет и уважение в среде автономных неонацистов – основной аудиторией НСИ.

Остается отметить новую форму уличных акций, освоенную ультраправыми именно в 2011 году, – «русские пробежки».

«Пробежки» стали органичным развитием двух тенденций, и раньше наблюдавшихся в ультраправой среде. Во-первых, националистические организации уже несколько лет стремились включаться в различные социальные проекты (донорство, помощь детским домам и многодетным семьям, уборка территорий, борьба за здоровый образ жизни и т.д.), так как эти проекты позволяют праворадикалам приобретать положительный имидж в глазах потенциальных соратников, властей и широкой публики, а также дают возможность непосредственного общения с людьми, в первую очередь с молодежью. Но, видимо, ввиду роста собственно политической активности большинство таких проектов стало приходить в упадок (кроме проектов несколько изолированного «Русского образа»), а потребность в выходе на новую молодежную аудиторию оставалась.

Во-вторых, значительная часть ультраправой молодежи занимается разными видами спорта (чаще всего – силовыми или единоборствами), за последнее время серьезно выросла популярность субкультуры Straight Edge, сфокусированной на «здоровом образе жизни» (ЗОЖ). Популярность ЗОЖ также являлась и является ценным ресурсом.

И вот в начале января 2011 года родилась и немедленно привлекла внимание ультраправых групп новая инициатива пронационалистически настроенной молодежи – забеги под общим лозунгом «Русские значит трезвые». Эти акции (во многом благодаря телерепортажам) приобрели широкую известность и продолжились во многих городах и после окончания зимних каникул. Праворадикальные организации стали активно рекламировать забеги, принимать в них участие, а потом и организовывать свои. Их интерес к акции подогревало и то противодействие со стороны властей, с которым вскоре столкнулись участники забегов (активистов стали задерживать, а попытки согласования акций часто оказывались неудачными), –  ведь это позволяло придать забегам политический окрас: мол, русским уже и бегать нельзя. Сами по себе акции не несут в себе никакой угрозы, однако постепенно они стали превращаться в механизм вовлечения школьников в ультраправое движение. Так, например, на «Русском марше» в Москве отдельная колонная молодых людей прошла с плакатом «Русские пробежки», в Санкт-Петербурге часть активистов прибыла на мероприятие после забега «Русские значит трезвые», а во Владимире «забег трезвости» даже был выбран в качестве главного формата мероприятия. Интерес ультраправых групп к забегам снизился, как только власти перестали чинить им препоны, видимо, поняв, что от этого только хуже. Но «русские пробежки» продолжаются.

Участие в декабрьских протестах

После прошедших 4 декабря выборов ситуация для националистов сильно изменилась. До того они по праву считали себя самой активной политической силой в стране (достаточно сравнить численность публичных акций, не считая «народных гуляний», организуемых по праздникам КПРФ и «Единой Россией») и были уверены, что вот-вот случится какое-нибудь событие, которые выведет на улицу не тысячи, а десятки, если не сотни тысяч их сторонников. Однако послевыборный общественный протест выплеснулся на улицы не под националистическими лозунгами, а под либеральными.

Одной из двух заметных самостоятельных ультраправых акций стал не согласованный с властями сбор вечером 4 декабря у метро «Площадь Революции», анонсированный еще на «Русском марше». Помимо лидеров ультраправых организаций, на акцию пришло только 100–150 человек, большая часть которых была задержана.

 5 декабря некоторые представители ультраправого движения приняли участие в митинге протеста, состоявшемся в Москве на Чистых прудах. С флагами присутствовали активисты организаций, стремившихся к сближению с либералами еще в 2010 году – Русского гражданского союза (Александр Храмов, Антон Сусов) и Национал-демократического альянса (НДА, Илья Лазаренко, Алексей Широпаев). Храмов и Лазаренко даже выступили перед собравшимися. На митинге присутствовали К. Крылов и В. Тор (РОД), однако на сцену они допущены не были.

Отдельно стоит отметить, что на этой акции А. Навальный впервые попытался подчеркнуть перед преимущественно левой и либеральной публикой свою лояльность ультраправым, закончив выступление популярным среди националистов слоганом «Один за всех, и все за одного!». Известный каждому (пост)советскому человеку лозунг был поддержан толпой, которая, по всей видимости, просто не уловила реверанса в сторону националистов.

 Не обошли вниманием ультраправые и не согласованную с городскими властями акцию оппозиции на Триумфальной площади в Москве 6 декабря. На площади была замечена Алла Горбунова (РОД К. Крылова). Часть праворадикалов, вышедших на площадь, присоединились к другим оппозиционерам (например, группировка «Вольница»), тогда как другие приняли участие в контракции Молодой гвардии «Единой России» (впоследствии многие праворадикалы требовали «разоблачить» тех, кто участвовал в акции МГЕР).

Первые же послевыборные акции вызвали раскол в ультраправой среде. Часть праворадикалов расценила нарастающую волну протестов как признак приближающейся революции и призывала сторонников активно принимать участие в новых акциях, по возможности перехватывать инициативу. В частности, объединение «Русские» предлагало националистам стоять отдельной колонной, по максимуму использовать имперскую символику, «закрикивать» либеральные лозунги своими. Схожую позицию заняли и организации, входящие в «Русскую платформу». Другие же назвали прошедшие акции «жидовскими», «оранжистскими» и «проплаченными Госдепом США» и призывали ультраправых отказаться от участия в них и даже оказывать противодействие митингующим. К этой категории относится, в первую очередь, существенная часть автономных неонацистов, хотя и не все – см. выше о «Вольнице»[55].

Митинг «Против фальсификации выборов» 10 декабря в Москве показал, что большинство столичных праворадикалов предпочло вариант неучастия. Те, кто все же решил участвовать, собрались в основном у метро «Площадь Революции» (где изначально и предполагалось проводить акцию, пока власти не перенесли ее на Болотную площадь), желая тем самым показать, что они не намерены, как либералы, «прогибаться под власть». Однако позже выяснилось, что все политические группировки приняли одно и то же решение – прийти на Площадь Революции и оттуда пройти на Болотную, так что националисты оказались в одной колонне с антифашистами (впрочем, ни одного столкновения не отмечено). В акции приняли участие лидеры движения «Русские» и «Русской платформы», а также Валерий Соловей – профессор МГИМО, популярность которого среди умеренного крыла ультраправых в последнее время заметно растет[56]. Всего в группах с «имперками» и флагами РГС шло примерно 500 человек.

Из всех националистов организаторы митинга предоставили слово только К. Крылову (по просьбе Алексея Навального). Речь Крылова практически полностью вписывалась в либеральный тон митинга, а единственное упоминание «русской революции» вызвало явное недовольство большинства собравшихся. Попытки ультраправых скандировать собственные лозунги, использовать файеры и т.п. также встречали явный протест со стороны окружающих.

В отличие от Москвы в других городах на митингах не наблюдалось такого подавляющего превосходства сугубо «беспартийной», но скорее либерально ориентированной публики над активистами разных политических групп, поэтому роль последних оказалась выше. В частности, пользу из этого извлекли праворадикалы, чьи выступления были более заметными, чем в Москве. В Санкт-Петербурге праворадикалы освистывали и захлопывали выступающих, не дав, среди прочего, договорить Виктору Шендеровичу.

Можно отметить также акцию в Нижнем Новгороде, где собралось около 5 тысяч человек. Националисты здесь были крайне активны. Они «завели» толпу и побудили распевать «Катюшу» (предложенный «Движением 11 декабря» способ протестной активности). Несколько раз толпа вслед за националистами выкрикивала лозунг «Слава России!». Впрочем, говорить о сверхпопулярности националистов в Нижнем Новгороде явно преждевременно, так как и «Катюша», и даже лозунг «Слава России!» могли быть не опознаны собравшимися как ультраправые атрибуты.

После громких событий 10 декабря можно было предполагать, что многие националисты, недовольные успехом «либералов», захотят отыграться и выйдут на акции, приуроченные к годовщине беспорядков на Манежной площади 11 декабря[57]. Однако даже в Москве на санкционированную на сей раз акцию, опять на Болотной площади, не удалось собрать больше 300–400 человек, то есть людей пришло меньше, чем на то же место днем ранее. Часть собравшихся попыталась прорваться на Манежную, однако почти все они были задержаны сотрудниками полиции.

Проведение следующих общеоппозиционных протестных акций планировалось 24 декабря, но параллельно подготовке к ним проходили и другие митинги, где также участвовали националисты. На митинге «Яблока» 17 декабря на Болотной площади присутствие националистов не было заметно, но организаторы все же предоставили слово В. Тору, хотя ранее партия неоднократно заявляла, что не сотрудничает даже с умеренными националистами. В Санкт-Петербурге на большом митинге 18 декабря на Пионерской площади от националистов выступил Андрей Кузнецов (координатор РОД-Петербург). Доля националистов оказалась невысока, однако, как и 10 декабря, они действовали слаженно и активно освистывали выступающих либералов (например, Бориса Немцова). В конце митинга член «Другой России» Игорь Чепкасов, размахивая имперским флагом, со сцены призывал собравшихся «идти на Смольный». Некоторые ультраправые тоже попытались прорваться на сцену – но, в конце концов, организаторы восстановили порядок.

Складывалось впечатление, что националисты стали неотъемлемой частью протестного движения. В процессе подготовки митингов 24 декабря националисты пытались одновременно оказывать давление на доминирующих в неформальном руководстве движения либеральных и левых деятелей, стремясь участвовать в процессе на равных. Не пересказывая все перипетии декабрьских событий, отметим лишь некоторые моменты.

Националисты очень активно воспользовались несколькими возникшими площадками для интернет-голосования за кандидатуры выступающих на главном – московским – митинге 24 декабря. Причем, судя по тому, кто именно занял высокие позиции в этом голосовании, ясно, что продвижением этих кандидатов занимались не лидеры публичных националистических организаций, а скорее негативно настроенные к ним активисты. Самым «рейтинговым» персонажем оказался отсидевший по ст. 282 УК экс-лидер запрещенной группировки «Формат-18» Максим Марцинкевич (Тесак), чье появление на сцене было заведомо нереальным.

Лидеры националистов подавали в Москве целый пакет заявок на 24 декабря, прямо конкурируя с оргкомитетом протестного движения и, видимо, пытаясь таким способом навязать компромисс по организации митинга. Предложенную московскими властями отдельную площадку в Люблино националисты отвергли, очевидно, разумно предположив, что их отдельный митинг будет выглядеть жалко по сравнению с общим.

Одновременно националисты постарались стать «своими» в тех руководящих структурах, которые стихийно возникли в декабре. Тогда основными такими структурами были две – Инициативная группа (ИГ) и Оргкомитет. Оргкомитет принимал окончательные решения, лишь отчасти учитывая решения ИГ, формировался безо всякой процедуры из известных культурных деятелей и левых и либеральных политиков. Националисты как движение в Оргкомитете не были представлены никак, и единственным выразителем их позиции там оказался А. Навальный (вошедший в Оргкомитет только после освобождения от ареста на 15 суток, которые он отбывал вместе со многими другими участниками прорыв полицейских оцеплений после митинга 5 декабря). ИГ формировалась также безо всякой процедуры, точнее, членом ИГ становился всякий, кто пришел на ее заседание. Де-факто в ИГ основную роль играли активисты различных левых и националистических групп, которые при всем антагонизме друг к другу оказались равно заинтересованы в том, чтобы не быть вытесненными из первых рядов протестного движения либералами и представителями «беспартийной» массы. Поэтому ИГ поддерживала возможность максимально широкого представительства всех политических «секторов». Представители Общества «Мемориал» (и отчасти движения «За права человека») тщетно пытались хотя бы поставить вопрос о критериях допустимости присутствия тех или иных деятелей в ИГ и на трибуне митинга.

На заседании ИГ 22 декабря националисты (А. Белов, В. Тор, К. Крылов, И. Миронов, Наталья Шалимова и другие) пришли к соглашению с левыми о формировании списка выступающих на митинге 24 декабря – отчасти по итогам интернет-голосования, отчасти по квотам для «крайних» с обеих сторон, которые были установлены по 5 человек. Однако на следующий день Оргкомитет принял иное решение: список лишь довольно условно коррелировал с интернет-голосованием (и ни один националист, таким образом, не прошел), а квоты для радикалов были сокращены до трех человек. Конкретные кандидатуры с националистами должен был согласовать Навальный, который активно отстаивал присутствие националистов на митинге.

24 декабря на московский митинг на проспекте Сахарова ультраправые пришли на час раньше и организовано заняли правый сектор рядом со сценой. Оценить их численность затруднительно, но наблюдатели насчитывали несколько сот человек, видимо, немного больше, чем 10 декабря[58]. В ходе митинга «правая колонна» активно засвистывала и закрикивала неугодных ей выступающих (то есть почти всех).

От праворадикалов выступили В. Тор, К. Крылов (РОД) и В. Ермолаев («Русские»). На сей раз в выступлениях, хотя и общедемократических по основному тону, элементы националистической риторики встречались чаще. В конце акции ультраправые попытались прорваться на сцену, сломали первое ограждение, но были оттеснены назад организаторами митинга. Стоит отметить, что организованная «правая колонна», хотя и поддерживала своих «официальных вождей», с не меньшим энтузиазмом требовала на сцену Тесака, являющегося их (вождей) заклятым врагом.

В Волгограде, напротив, был освистан выступавший ультраправый активист Игорь Могилев (ранее осужденный по ст. 282 УК[59]), который в своем выступлении заявил, что либералы работают на Госдеп США. В ответ на свист присутствовавшие праворадикалы принялись скандировать «Русские, вперед!».

В нескольких городах, например, в Новосибирске, Мурманске, Сочи, Ульяновске и т.д., ультраправые вполне мирно сосуществовали с остальными участниками митинга.

Иначе обстояли дела в Санкт-Петербурге, где 24 декабря прошло две раздельные акции «За честные выборы». На первой, на Пионерской площади, собралось около 6–7 тысяч человек, в основном представители системных партий, и националистов среди них не было. На второй митинг, на площади Сахарова, собралось около 2 тысяч человек, среди которых существенную часть составляли люди с имперскими флагами, то есть националисты и нацболы. На акции выступили представитель РИД Николай Бондарик, отсидевший за убийство еще в 90-е годы, глава РОД-Санкт-Петербург А. Кузнецов и представитель «Русских» Дмитрий Сухоруков.

Еще одна акцию, которую стоит отметить отдельно, прошла в Сыктывкаре. Если в Санкт-Петербурге разделение митинга на два прошло по принципу системная/несистемная оппозиция, то здесь причиной раздвоения митинга стали именно националисты. В одно и то же время на Театральной площади прошло два мероприятия: под имперским флагом на акции, организованной ультраправой организацией «Рубеж Севера» собрались примерно 35 человек, а под российским триколором на сход пришли примерно 250 человек. Каждая группа имела своих выступающих, конфликтов между ультраправыми и остальными участниками мероприятия не было[60]. В целом можно сказать, что активность ультраправых на митингах «Против фальсификации выборов» вполне заметна (и ее отмечают чуть ли не все СМИ), но остается довольно низкой – гораздо ниже, чем могла бы быть, если сравнить количество посещающих их активистов с числом участников «русских маршей». Это объясняется тем, что большинство ультраправых так и не определилось, стоит ли им участвовать в акциях с «гнилыми либералами», не готовыми идти на силовой захват власти. Основываясь на дискуссиях на ультраправых форумах и в блогах, можно сделать вывод, что большинство заняло выжидательную позицию в надежде, что ситуация усугубится и станет возможен переход от митингов к «действию».

Итак, лидеры публично действующих ультраправых организаций, похоже, определились со стратегией, но так и не смогли определиться с тем, на какую социальную базу они ориентируются, и поэтому не всегда могли следовать намеченному курсу.

С одной стороны, эти лидеры все более настойчиво декларируют, что их целевой аудиторией является не тонкий и довольно маргинальный слой праворадикальной молодежи, ориентированный на «белую революцию», а те 50–60 % российского общества, которые, судя по результатам социологических опросов, более или менее поддерживают лозунг «Россия для русских». Насколько можно судить, именно для привлечения этого, не присоединившегося пока, большинства россиян и выработаны новая умеренная риторика и трудный для радикалов путь вхождения в демократическую оппозицию.

Однако, с другой стороны, большая часть проведенных в 2011 году акций была рассчитана как раз на футбольных фанатов и прочих радикалов, что входит в противоречие со стремлением наращивать социальную базу за счет ксенофобно настроенных россиян, не готовых выходить на улицы вместе со «скинхедами». Пожалуй, единственное, что действительно задумывалось для привлечения широких масс,  – это  кампания «Хватит кормить Кавказ!». Но и эта попытка оказалась неудачной, так как кампания, хоть и наделала много шуму, по большому счету не привлекла ни радикалов, ни аполитичных россиян.

Неопределенность и неустойчивость избранной линии хорошо видна и на примере декабрьских акций «За честные выборы», когда, с одной стороны, лидеры ультраправых организаций заявляли представителям других движений о своей готовности к сотрудничеству, а с другой – раздавали свистки приходящим на акцию праворадикалам, которые всячески демонстрировали свое пренебрежение почти ко всем ораторам. Собственно, поведение свистящих и орущих молодых людей под имперскими флагами и разрушает зыбкий образ «националистов с человеческим лицом», которых пытаются создать лидеры праворадикальных движений.

Противодействие ксенофобии и радикальному национализму

Общественные инициативы

Деятельность общественных активистов по противодействию ксенофобии и радикальному национализму в 2011 году проходила в рамках традиционных проектов.

19 января 2011 г. не менее чем в 23 городах России была проведена всероссийская акция памяти Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой и всех погибших от рук неонацистов. В Москве, в отличие от акции, проходившей за год до этого[61], обошлось без инцидентов. В антифашистском шествии и митинге приняло участие около 600 человек[62].

С 14 по 21 марта 2011 г. в рамках Европейской недели действий сети UNITED for Intercultural Action состоялась международная Неделя просветительских действий «Стоп расизм!». Однако Неделя прошла всего в нескольких российских городах, и акции не стали многочисленными.

Осенью общественная активность традиционно несколько возросла. С 9 по 16 ноября как минимум в 12 российских городах прошла ежегодная Международная неделя толерантности под лозунгом «Хрустальная ночь – никогда снова!». 13 ноября в Санкт-Петербурге прошел пикет памяти музыканта-антифашиста Тимура Качаравы, погибшего в этот день от рук неонацистов (акция собрала несколько десятков человек). Помимо этого, накануне антифашисты Санкт-Петербурга символически переименовали улицу Колокольную в «улицу Тимура Качаравы», заклеив табличку с указанием улицы соответствующей надписью.

Еще одно ежегодное мероприятие в Санкт-Петербурге – «Марш против ненависти», проводящийся с 2004 года после убийства неонацистами ученого Николая Гиренко, – в этом году организовало региональное отделение «Единой России». Правозащитники же решили вообще не проводить марш, чтобы его не «политизировать», и тем самым эта традиция фактически исчерпала себя.

В преддверии чемпионата мира по футболу, проведение которого планируется в России в 2018 году, руководители футбольных клубов и Российского футбольного союза (РФС) вынуждены были заняться проблемой расизма среди футбольных фанатов – тем более что в течение всего года проявления расизма среди футбольных болельщиков не прекращались. Расистские инциденты (в основном в отношении темнокожих игроков) отмечались в Самаре, Владимире, Краснодаре и Санкт-Петербурге. А Контрольно-дисциплинарный комитет РФС был вынужден оштрафовать ФК «Зенит» за проявления расизма в Санкт-Петербурге на стадионе «Петровский» 21 марта. Были оштрафованы и болельщики «Спартака» после беспорядков на Центральном матче «Рубин» (Казань) – «Спартак» (Москва), который состоялся 16 октября в Казани.

РФС совместно с Российской футбольной премьер-лигой занялся разработкой законопроекта «Об обеспечении правопорядка и общественной безопасности при проведении спортивных и иных массовых мероприятий в РФ», по итогам обсуждения которого 8 сентября были приняты и 30 сентября согласованы с МВД «Правила поведения зрителей и обеспечения их безопасности на стадионах»[63]. Помимо прочего, в этих правилах сказано и о том, что запрещены «выкрики, скандирование, речевки или песнопения, публичный показ знаков и/или иной символики, распространение печатных материалов, а также иные действия, унижающие человеческое достоинство участников мероприятия и зрителей, оскорбляющие нравственность, либо носящие экстремистский характер, либо направленные на разжигание расовой, социальной, национальной розни»; отдельно запрещены политические акции и нацистская символика.

Параллельно с выходом правил РФС объявил о создании списка с запрещенной на стадионах символикой, который к этим правилам будет прилагаться. В августе 2011 года руководство Российской футбольной премьер-лиги анонсировало выпуск альбома с изображением неонацистских символов в помощь сотрудникам правоохранительных органов и руководствам клубов. Альбом был составлен на основании материалов УЕФА «Расистские и неонацистские символы в футболе: Учебное пособие для стюардов и сотрудников служб безопасности», а перечень разработан организацией FARE (Football Against Racism in Europe) в преддверии Евро-2008. Нам неизвестно, выпущен ли фотоальбом из печати, но его электронная копия активно распространяется на футбольных форумах большинства российских фан-клубов.

Нормотворчество и разъяснение правоприменения

Самым значимым событием 2011 года оказался не закон и не законопроект, а Постановление Пленума Верховного суда РФ № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» от 28 июня 2011 г.[64], на которое мы неоднократно ссылаемся в этом докладе.

Суд высказался по ряду спорных вопросов разграничения разных квалификаций деяний, которые могут быть признаны экстремистскими.

Во-первых, подтверждено, что массовое распространение запрещенных материалов может считаться уголовным преступлением по ст. 282 УК, если доказан прямой умысел на возбуждение ненависти.

Во-вторых, суд признал правильным применение ст. 282 УК к насильственным преступлениям, если они направлены на возбуждение ненависти у третьих лиц, например, посредством публичного и демонстративного идейно мотивированного нападения. Акты вандализма разного рода, если при этом возникает публичный мессидж, например, оставлена надпись, возбуждающая вражду, должны квалифицироваться по совокупности соответствующих статей (то есть ст.ст. 214 и 244) и ст. 282.

В-третьих, суд указал, что для того, чтобы признать человека виновным в участии в экстремистском сообществе (ст. 282¹ УК), достаточно, чтобы он хоть в какой-нибудь форме участвовал в его деятельности, даже не совершая иных преступлений.

Постановление содержит целый ряд принципиально важных моментов, уже не один год поднимавшихся экспертами и правозащитниками, которые имеют значение в первую очередь для устранения неправомерного правоприменения.

Во-первых, суд указал, что критика должностных лиц и политиков не должна квалифицироваться по ст. 282, так как они не могут быть в этом вопросе приравнены к рядовым гражданам.

Во-вторых (и это еще важнее в контексте применения ст. 282), критика политических, религиозных и идеологических объединений и убеждений, а также национальных и религиозных обычаев сама по себе не является возбуждением ненависти.

В-третьих, суд запретил при проведении экспертиз задавать экспертам (лингвистам, психологам и т.д.) правовые вопросы, связанные с оценкой совершенного деяния. Например, эксперту нельзя  задавать вопрос о том, направлены ли исследуемые материалы на возбуждение национальной ненависти. Впрочем, тем самым ВС лишь напомнил основы уголовного-процессуального права: правовые вопросы полностью находятся в компетенции следствия и суда.

Тем не менее, Постановление не ликвидировало всех белых пятен в антиэкстремистском законодательстве. В частности, так и не сказано, каких именно групп касается антиэкстремистское законодательство в части мотива ненависти к социальной группе. Вовсе без разъяснения оставлена суть ст. 282² УК («Организация деятельности экстремистской организации»): например, можно ли считать продолжением деятельности запрещенной организации деятельность, ведущуюся под измененным названием и символикой, но теми же лицами и такую же по сути.

 Наконец, по имеющемуся опыту, не следует ожидать, что суды быстро воспримут непривычные для них разъяснения Верховного суда. Хотя мы видим, что по некоторым делам приговоры уже выносятся с учетом этих разъяснений.

26 июля вступил в силу президентский законопроект, предусматривающий расширение применения «запретов на профессию» в некоторых «экстремистских» статьях УК.

Реформированию подверглись ст.ст. 280 («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»), 282¹ РФ («Организация экстремистского сообщества») и 282² («Организация деятельности экстремистской организации»). В одних случаях было введено ранее не применявшееся в этих статьях наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, а там, где оно предполагалось изначально, увеличены сроки этого вида наказания.

Мы поддерживаем ужесточение в данном случае «запрета на профессию»[65], а также тот факт, что сроки наказания в виде лишения свободы не были изменены в сторону увеличения, – мы не считаем, что «за слова» необходимо наказывать тюремными сроками.

Вопрос, где будут отбывать наказание осужденные по некоторым из «экстремистских» статей, был затронут президентским законом, вступившим в силу с 1 августа – «О внесении изменений в ст.ст. 73 и 81 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (по вопросу повышения эффективности принимаемых мер, направленных на противодействие терроризму и экстремизму)».

Согласно принятым поправкам, люди, осужденные по ст. 282¹, ст. 282² и ч. 2 ст. 208 («Участие в деятельности незаконного вооруженного формирования») УК, будут отбывать наказание не обязательно в том регионе, где они проживают или были осуждены, а там, где решит федеральный орган уголовно-исполнительной системы. Такая мера ранее  предусматривалась для осужденных по статьям УК, касающихся терроризма, бандитизма, мятежа и тому подобных деяний, а также для особо опасных преступников, осужденных на пожизненное заключение.

Отметим, что, на наш взгляд, этот законопроект имеет и плюсы, и минусы: с одной стороны, он поможет предотвратить формирование влиятельных группировок радикалов в каком-либо одном исправительном учреждении, но с другой – он потенциально коррупционен и может стать, например, средством шантажа подследственных возможностью отбывать срок в «хорошей» или «плохой» колонии.

7 декабря 2011 г. вступил в силу президентский законопроект, предусматривающий широкомасштабную гуманизацию Уголовного кодекса, касающийся и «преступлений экстремистской направленности». Согласно законопроекту, за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 280, ч. 1 ст. 282, ч. 2 ст. 282¹ и ч. 1 и 2 ст. 282² УК, приговоры в виде лишения свободы будут выноситься значительно реже, так как эти преступления будут считаться преступлениями небольшой тяжести, а к таковым лишение свободы не будет применяться при отсутствии отягчающих обстоятельств. Мы одобряем эту инициативу, поскольку она касается приговоров, выносящихся только «за слова» или лишь за факт членства в какой-то группировке.

Поправки косвенно коснутся и практики назначения условного наказания за совершение подобных преступлений: суд, как правило, назначает условным именно лишение свободы, а раз такие приговоры станут редкостью, то и условных сроков станет меньше. Мы приветствуем такие изменения, так как считаем, что условное наказание – это, по сути, отсутствие наказания для идейно мотивированного преступника.

Помимо этого, закон предусматривает введение нового типа наказания – принудительных работ, которые будут рассматриваться как альтернатива лишению свободы за совершение преступления небольшой и средней тяжести, а также за совершение некоторых тяжких преступлений впервые. Предполагается, что отбывать это наказание осужденные будут в специально созданных исправительных центрах. Введение принудительных работ планируется в 2013 году.

В целом, позитивной тенденцией является сам факт принятия вышеперечисленных законов и появление Постановления Верховного суда. Власти, наконец, осознали задачу реформирования антиэкстремистского законодательства или хотя бы правоприменения. К сожалению, основные пороки в этой сфере остаются в силе, а пересматривать законодательство власти пока всерьез не готовы. Проект реформы этого законодательства (который разрабатывался при активном участии Центра «СОВА»), представленный в начале июля Советом по правам человека  в Администрацию Президента, был отвергнут.

Помимо этого, в 2011 году были выдвинуты еще два антиэкстремистских законопроекта, которые вызывает серьезные сомнения.

4 августа Правительство направило в Госдуму законопроект, который касается финансирования экстремистской деятельности и пропаганды экстремизма в интернете. Он предусматривает:

- введение новой статьи УК – 282³ («Финансирование экстремистской деятельности»), наказание по которой варьирует от штрафа до 6 лет лишения свободы;

- включение в список конфискуемого имущества ценностей, предназначенных для финансирования экстремистской деятельности;

- приравнивание интернета к СМИ применительно к ст.ст. 280 и 282 УК;

- установление процессуальных сроков, связанных с признанием материалов экстремистскими: судебное решение должно быть направлено в Минюст в трехдневный срок, а Минюст должен внести это решение в Федеральный список в течение 30 дней.

Мы не уверены, что внесение статьи о финансировании экстремистской деятельности имеет смысл, так как в УК уже предполагается, что предоставление средств для совершения преступления является одной из форм соучастия (ст. 33 УК). Однако и вреда от добавления такой статьи тоже не будет.

Что касается приравнивания интернета к СМИ, то эта инициатива нам представляется крайне неудачной. Во-первых, не всякий материал, размещенный в интернете, является публичным: он может быть скрыт паролем и доступен лишь узкому кругу пользователей – такое размещение ничем не отличается от адресной рассылки. Во-вторых, в любых пропагандистских преступлениях критически важна степень публичности. Если применительно к СМИ она достаточно очевидна, то для выступлений в интернете этот параметр может очень сильно варьировать – от куда большей, чем для многих газет, до меньшей, чем при разговоре в людной комнате.

Предлагаемый законопроект побуждает серьезно преследовать (особенно по ст. 280) высказывания в интернете, общественная опасность которых просто ничтожна из-за малой реальной аудитории. Дело в том, что поправка ничего по существу не меняет в диспозиции ст. 282: интернет, как и СМИ, упоминается после слов «в том числе». А вот в ст. 280 использование СМИ (а по проекту – и интернета) является квалифицирующим признаком, так что любой призыв к экстремистской деятельности в интернете должен наказываться по этой статье только лишением свободы, причем на срок до пяти лет. Мотивировка столь суровых новаций непонятна. Ведь и сейчас ничто не препятствует преследовать за противоправные высказывания, размещенные в интернете, и по соответствующим делам накопилась уже немалая практика, как правомерная (см. об этом ниже), так и неправомерная.

Законопроект, впрочем, в Думе не продвигается. И, судя по нарастающему сопротивлению, может так и остаться непринятым в нынешнем виде.

11 октября 2011 г. президент Дмитрий Медведев внес в Госдуму проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 22.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" и статьи 331 и 351.1 Трудового кодекса Российской Федерации».

Законопроект касается ограничений на работу с несовершеннолетними. Сейчас к ней не допускаются те, кто был осужден или вообще привлекался (но не был оправдан) по доброй половине статей УК. К этому списку предлагается добавить преступления против основ конституционного строя (гл. 29 УК). К таковым относятся и преступления, предусмотренные ст.ст. 280, 282, 282¹ и 282² УК.

Мы не имеем претензий к самому закону, однако хотим подчеркнуть, что по указанным статьям УК выносится весомое количество неправомерных приговоров. Это означает, что жертвы неправомерного применения антиэкстремистского законодательства столкнутся с еще большим поражением в правах, если этот закон будет принят.

Преследование за насилие

В 2011 году уголовное преследование за насильственные расистские преступления было очень активным, хотя в количественном плане и уступало предыдущему году. В 2011 году было вынесено не менее 57 обвинительных приговоров[66], в которых судами был признан мотив ненависти, в 31 регионе России (в 2010 году – 90 приговора в 36 регионах). В этих процессах были признаны виновными 193 человека (в 2010 году – 320). Некоторое снижение в сравнении с 2010 годом не должно удивлять: во-первых, все-таки количество осужденных за такие преступления не могло расти бесконечно, во-вторых, надо учитывать большой (порядка двух лет) временной интервал между преступлением и приговором, а пиковые значения по преступлениям по мотиву ненависти были достигнуты как раз в 2008 году.

Для квалификации расистского насилия в 2011 году использовался практически весь спектр статей УК, содержащих мотив ненависти как квалифицирующий признак: п. «л» ч. 2 ст. 105 («Убийство по мотиву ненависти»), ч. 2 ст. 119 («Угроза убийством по мотиву национальной ненависти»), п. «е» ч. 2 ст. 111 («Причинение тяжкого вреда здоровью по мотиву национальной ненависти) и ч.ч. 3 и 4 той же статьи, п. «е» ч. 2 ст. 112 («Причинение средней тяжести вреда здоровью по мотиву ненависти»), п. «б» ч. 2 ст. 115 («Причинение легкого вреда здоровью по мотиву ненависти»), п. «б» ч. 2 ст. 116 УК («Побои по мотиву ненависти»), п. «б» ч. 1. ст. 213 («Хулиганство, совершенное по мотиву ненависти») и ч. 2 той же статьи[67]. Разумеется, эти обвинения в ряде случаев сочетались с другими.

Статья 282 УК («Возбуждение национальной ненависти») в 2011 году использовалась применительно к насильственным преступлениям в 11 обвинительных приговорах (против 46 человек, не считая случаев истечения срока давности). Отметим, что согласно Постановлению Пленума Верховного суда РФ № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» от 28 июня 2011 г. (см. о Постановлении в разделе «Нормотворчество и разъяснение правоприменения»), считается правильным применять ст. 282 УК к насильственным преступлениям, если они направлены на возбуждение ненависти у третьих лиц, например, посредством публичного и демонстративного идейно мотивированного нападения.

Ранее мы выступали против применения ст. 282 в насильственных преступлениях, полагая, что для указания на расистский характер преступления достаточно соответствующего квалифицирующего признака в статье обвинения. Однако после постановления ВС с подробным комментарием по этому вопросу мы приняли и такой вариант применения статьи. Подчеркнем все же, что критерий публичности является в ст. 282 ключевым, так что наличие существенной «аудитории» является необходимым.

В 2011 году практически во всех случаях применение этой статьи в приговорах по насильственным преступлениям было оправданно. В большинстве случаев в моменты нападений призывы к возбуждению ненависти выкрикивались при свидетелях. В двух случаях публичность деяний нам представляется сомнительной, но, возможно, мы не знаем всех обстоятельств случившегося. В некоторых делах пропагандистские действия были прямо связаны с насилием, но не являлись одним действием с ним, а именно: свои нападения преступники снимали на камеру и выкладывали в интернет.

Еще один спорный вопрос касается применения понятия «социальная группа» к разным категориям людей. К сожалению, в упоминавшемся Постановлении Верховный суд не разъяснил термин «социальная группа», фигурирующий в УК в формулировке, описывающей возможные мотивы ненависти (Верховный  суд указал, что не следует использовать ст. 282 для защиты должностных лиц от критики, но это лишь незначительная часть того, что составляет проблематику, порожденную включением этого термина в УК). В 2011 году такими социальными группами были признаны «иммигранты», «чиновники»[68], «панки», «антифашисты» и «гопники». Признание этих категорий (особенно двух последних) социальной группой, требующей дополнительной защиты с использованием антиэкстремистского законодательства, является, по меньшей мере, спорным.

Судебные решения по насильственным преступлениям по мотиву ненависти в 2011 году распределились следующим образом:

- 3 человека были оправданы;

- 11 человек были признаны виновными, но освобождены от наказания в связи с истечением срока давности;

- 60 человек получили условные сроки[69];

- 1 человек был приговорен к содержанию в воинской дисциплинарной части;

- 4 человека – к исправительным работам;

- на сроки до 1 года были осуждены 14 человек[70];

- до 3 лет – 9 человек;

- до 5 лет – 17 человек;

- до 10 лет – 38 человек;

- до 15 лет – 12 человек;

- до 20 лет – 11 человек;

- 20 лет и более – 8 человек;

- к пожизненному заключению было приговорено 8 человек.

В двух приговорах суд обязал осужденных выплатить пострадавшим материальную компенсацию в очень крупном размере. К сожалению, сообщения о подобных мерах достаточно редко встречается в новостях о вынесенных приговорах. А ведь жертвы имеют право на денежную компенсацию морального и физического вреда.

В приведенных данных по наказаниям видны две противоречивые тенденции. С одной стороны, в 2011 году зафиксировано рекордное количество приговоренных к пожизненному заключению, что объясняется завершением нескольких крупных дел, в которых обвиняемые совершили особо жестокие и неоднократные убийства.

С другой стороны, не ослабевает тенденция к назначению условных наказаний за насильственные преступления: доля условно осужденных составила в 2011 году примерно одну треть (60 из 193 человек; в 2010 году – 100 из 297).

Некоторые  условные приговоры можно объяснить. Часть из них – результаты сделок со следствием в больших групповых процессах. Показателен здесь приговор Протвинского городского суда Московской области по делу лидера местного отделения Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ), приговоренного к 5 годам лишения свободы условно, в том числе за избиение и даже соучастие в убийстве выходцев из Таджикистана. Очевидно, что такое несоразмерное наказание стало результатом сделки подсудимого со следствием[71]. Часть участников групповых процессов получила условные сроки, так как их непосредственное участие в нападении не удалось доказать. Некоторые получили условные сроки по «легким» (ст.ст. 115, 116) статьям УК, которые и не предусматривают сурового наказания. В то же время некоторые условные приговоры кажутся нам не соответствующим тяжести преступления. Как, например, объяснить условный приговор, вынесенный в Твери за ножевое ранение приезжему из Таджикистана, или условный приговор в Ижевске двум молодым людям, закидавшим людей камнями?

Мы вновь вынуждены повторить, что условные сроки за расистские нападения не удерживают от совершения аналогичных преступлений в будущем. В этом ряду очень показателен пример лидера иркутских ультраправых Евгения Панова (Бумера), второй год подряд становящегося персонажем нашего доклада. Напомним, что ранее Е. Панов проходил по нескольким уголовным делам, связанным с неонацистски мотивированным насилием, совершенным им с разными компаниями молодых людей. Несмотря на это, он долгое время находился на свободе. За это время Панов успел совершить как минимум два нападения и только после очередного избиения, наконец, был арестован по обвинению в убийствах гражданина Киргизии и гражданина Узбекистана в 2009 году. В сентябре 2011 года Е. Панов был осужден на 18 лет колонии строгого режима[72].

Чуть ранее, в 2011 году Бумер был также осужден (условно) еще по одному громкому и долгому делу, связанному с нацистским насилием (хотя мотив ненависти в приговоре не был учтен): в ноябре 2011 года Ангарский городской суд, наконец, вынес приговор по делу о нападении наци-скинхедов на лагерь экологов в Ангарске (Иркутская область) в июле 2007 года, в результате которого серьезно пострадали восемь человек, а 21-летний Илья Бородаенко скончался[73].

2011 год стал временем резонансных процессов, обвинительными приговорами завершилось сразу несколько громких уголовных дел.

В этот период были осуждены несколько известных неонацистских банд, совершавших жестокие и неоднократные убийства, самыми известными из которых стали группа Боровикова – Воеводина[74] в Санкт-Петербурге (12 осужденных) и НСО-Север[75] (подразделение Национал-социалистического общества) в Москве (13 осужденных). Большинство членов этих банд было приговорено к длительным срокам лишения свободы, а 7 человек получили пожизненные сроки. Среди других крупных групп, осужденных в 2011 году – группировка «Фольксштурм» из Екатеринбурга (9 осужденных), «Команда белых инквизиторов» из Рязани (7 осужденных), «Белый Легион» из Дзержинска Нижегородской области (4 осужденных), «Линкольн-88» из Санкт-Петербурга (19 осужденных), «Фронт казанских патриотов» из Татарстана (два приговора, в которых в общей сложности были осуждены 8 человек).

Одним из самых громких стал приговор, вынесенный 6 мая 2011 г. Московским городским судом по резонансному делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой, – пожизненное лишение свободы для Никиты Тихонова и 18 лет лишения свободы для Евгении Хасис[76].

Из других приговоров, вынесенных за насильственные преступления, совершенных по идеологическим мотивам, хотя мотив ненависти в обвинении отсутствовал, отметим приговор активисту НСО Сергею Маршакову за нападение на представителя власти: в сентябре 2009 года он обстрелял двоих сотрудников ФСБ, пришедших к нему домой, чтобы провести обыск. С. Маршаков был приговорен к 16 годам лишения свободы.

В 2011 году был вынесен только один приговор по делу о беспорядках на Манежной площади, произошедших в декабре 2010 года. Пять человек (трое из которых – члены партии «Другая Россия») получили от 2 до 5 лет лишения свободы за участие в массовых беспорядках[77]. Степень суровости этого приговора трудно оценить из-за недостаточной практики по делам об участии в массовых беспорядках. Понятно, что эти осужденные не были зачинщиками беспорядков, активно участвовали в них, мягко говоря, не только они;  в некоторых случаях приговор суда кажется излишне суровым. Возможно, дело не ограничится этим процессом, но о ходе следствия по другим делам нам неизвестно.

Но главное, нам ничего неизвестно о преступниках, обвиняемых в многочисленных расистских нападениях, произошедших в декабре 2010 – январе 2011 года на Манежной площади и после нее. Единственное исключение – восьмиклассник (на тот момент) Илья Кубраков, подозреваемый в организации беспорядков на Манежной площади и в убийстве уроженца Киргизии на следующий день.

Преследование за вандализм

В 2011 году нам известно о 7 приговорах в отношении 12 человек за этнорелигиозный и неонацистски мотивированный вандализм (в 2010 году – о 9 приговорах против 18 человек), вынесенных в Архангельской, Московской, Курганской, Оренбургской и Пензенской областях и в Хабаровском крае.

Во всех случаях вменялась ч. 2 ст. 214 УК[78] («Вандализм, совершенный по мотиву национальной или религиозной ненависти»). В одном из приговоров она соседствовала со ст. 282 УК, еще в одном – со ст.ст. 282 и 280 УК («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»).

Обращаем внимание, что в этих двух приговорах суд учел вышеупомянутое Постановление Пленума Верховного суда от 28 июня 2011 г., согласно которому «если уничтожение или повреждение памятников сопровождается действиями, направленными на возбуждение ненависти или вражды (например, нанесением надписей или рисунков соответствующего содержания или высказыванием националистических лозунгов в присутствии посторонних лиц), то к квалификации должна добавляться ст. 282 УК».

Четыре человека получили условные сроки лишения свободы, трое были приговорены к штрафам (10 тысяч руб.), трое – к ограничению свободы (новая форма наказания, называемая также домашним арестом, введена в УК как основная мера наказания в конце 2009 года).

Эти наказания выносились за нанесение расистских граффити на заборы и стены домов и свастик на здание мечети, и наказания кажутся нам вполне адекватными содеянному.

К лишению свободы были приговорены два человека. Первый из них – идейный вандал Илья Петров (Шизофреник) – получил такое наказание за совершение целой серии преступлений по мотиву ненависти, в том числе взрывов и поджогов. Пензенский областной суд вынес приговор по совокупности ст. 214 с целой серии статей – ч. 1 ст. 222 УК («Незаконное приобретение и хранение оружия и взрывчатых веществ»), ч. 3 ст. 30 УК и ч. 2 ст. 167 УК («Покушение на уничтожение чужого имущества»), ч. 1 ст. 223 УК («Незаконное изготовление оружия»), ч. 1 ст. 282 УК, ст. 317 УК («Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов»), ч. 1 ст. 318 УК («Применение насилия в отношении представителя власти»). Второй вандал получил реальный срок за попытку поджечь деревянный храм Иоанна Воина в Ростове-на-Дону.

Как видно из приведенных данных, количество приговоров за ксенофобный вандализм на порядок меньше количества зафиксированными нами случаев такого вандализма (см. выше). Незначительное количество приговоров (и то в основном за ксенофобные граффити) можно объяснить тем, что в силу двойственного характера таких преступлений некоторые дела могли квалифицироваться не как вандализм, а как пропаганда по ст. 282 УК. Характерным примером является здесь приговор, вынесенный за антисемитские граффити на здании еврейской общины города Барнаула[79], где была применена именно ст. 282.

Происходит это отчасти потому, что статья о возбуждении ненависти является более известной в обществе и СМИ (можно заподозрить, что и среди сотрудников правоохранительных органов, отвечающих за «противодействие экстремизму»). Но главное – большинство ксенофобных граффити наносятся на объекты, которые, в отличие от культовых сооружений или памятников, нельзя вандализировать (стены домов, заборы), поэтому квалификация таких деяний не по статье о вандализме оправдана. Впрочем, по нашему мнению, столь малозначительные деяния (свастики и граффити на заборах) вообще не должны становиться объектом уголовного преследования.

В отличие от ксенофобных граффити, действия вандалов-поджигателей и вандалов-подрывников представляют реальную опасность. К сожалению, таких приговоров выносится в разы меньше, чем совершенных деяний. По крайней мере, нам ничего неизвестно о ходе расследования дел по взрывам и поджогам, совершенным ранее.

Уголовное преследование за пропаганду

В 2011 году было вынесено не менее 70 приговоров за ксенофобную пропаганду, согласно которым виновными были признаны 77 человек (и еще 2 приговора в отношении двоих человек были оправдательными[80]) в 40 регионах страны (соответственно, в 2010 году – 71 приговор в отношении 82 человек).

У 73 человека из 77 в приговоре содержалась ст. 282 УК. Подавляющее большинство из них (59 человек) было осуждено только по этой статье, семь человек были осуждены по совокупности со ст. 280 УК, двое – со ст. 214 (учтен также в разделе «Наказания за вандализм»), один – со ст.ст. 214 и 280 (учтен также в разделе «Наказания за вандализм»), один – со ст.ст. 280 и 282² УК («Организация экстремистского сообщества», см. ниже), один – со ст.ст. 280, 282¹, 115, 167 УК (приговор протвинскому лидеру ДПНИ учтен также в разделе «Наказания за насилие»), один – со ст.ст. 282¹, 115 и 105 («Убийство», лидер екатеринбургского «Фольксштурма») один – со ст. 242 («Пропаганда порнографии»). Помимо этого, трое были осуждены только по ст. 280 УК и один – по ст.ст. 280 и 205² («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма») УК РФ.

В последнем случае речь идет о приговоре 26-летнему жителю Майкопа Александру Артееву за рисование «экстремистских» лозунгов на стенах городских зданий и написание в 2009–2010 годы статей и размещение их на интернет-сайте одной из террористических организаций. В статьях А. Артеев «обращался к мусульманам и склонял их к совершению экстремистских и террористических преступлений, призывал к убийствам и диверсиям». Отметим, что приговоры по ст. 205² УК встречаются в правоприменительной практике крайне редко, приговоры эти выносились почти исключительно за радикальную исламистскую пропаганду (как и в этом случае), а за не менее радикальную пропаганду расистского насилия не выносились совсем[81].

Судебные решения по делам, в которых судом было признано обвинение в пропаганде, в этот период распределились следующим образом:

- 2 человека оправданы;

- 2 – освобождены от наказания в связи с истечением срока давности;

- 1 дело было прекращено в связи с деятельным раскаянием;

- 1 – направлен на принудительное лечение;

- 12 человек были приговорены к лишению свободы;

- 30 – осуждены условно без каких-либо дополнительных санкций;

- 13 – приговорены к различным штрафам;

- 15 – к обязательным работам;

- 2 – к исправительным работам;

- 1 – к ограничению свободы.

Приговоры, связанные с лишением свободы, в 2011 году в основном выносились по совокупности с наказанием за иные преступления (за незаконный оборот наркотиков, кражу, насильственные преступления) или же с учетом неотбытых наказаний за ранее совершенные преступления. Поэтому приводить здесь распределение наказаний по срокам лишения свободы не имеет смысла.

Однако в некоторых случаях приговоры кажутся нам неоправданно жестокими. В январе 2011 года в Татарстане за распространение антисемитских и антигосударственных листовок три человека были приговорены к одному году колонии-поселения (Руслан Ибатов (Генрих Гиммлер), Алексей Борисов, Антон Ткачев); в феврале в Калмыкии распространитель антикалмыцких листовок, выходец из Дагестана, был приговорен к двум годам колонии; в Коми Владимир Масалович, размещавший в интернете ксенофобные комментарии, враждебные коми, был приговорен к 8 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении.

Тенденция минимально наказывать лишением свободы «только за слова» является едва ли не единственной позитивной чертой в преследовании ксенофобной пропаганды. В остальном ситуация практически не улучшается.

Доля условно осужденных за пропаганду по-прежнему является очень высокой (30 из 77 осужденных) и составляет 39 % – практически то же, что и годом ранее, когда эта доля составляла 41 % (31 из 75 человек). Можно дискутировать, является ли условный приговор долгосрочным наказанием в плане существенного ущерба репутации и карьере. Однако на практике мы видим, что большинство осужденных – не беспокоящихся еще о будущем юношей и подростков или же идейных ультранационалистов – такие приговоры отнюдь не останавливают.

Более действенным, на наш взгляд, наказаниям, не связанным при этом с лишением свободы (штрафам, обязательным и исправительным работам), подверглась почти такая же доля осужденных (31 человек).

В этом году мы впервые столкнулись с решением о прекращении уголовного дела «в связи с деятельным раскаянием подсудимого». В апреле Камышинский городской суд Волгоградской области принял такое решение в отношении мужчины, которого обвиняли в публикации ксенофобного комментария на одном из интернет-сайтов. Он полностью признал свою вину и предоставил суду письменное извинение, размещенное на том же сайте.

В 2011 году приговоры выносились (без учета оправдательных приговоров) за:

- распространение материалов в интернете, социальных и локальных сетях – 49, в том числе:

- на интернет-сайтах – 16;

- в социальных сетях и на форумах – 31 («В Контакте» – 20, неуказанные социальные сети – 4, «Одноклассники» – 1, форумы – 6);

- в локальной сети (за выкладывание фильмов) – 2;

- рассылка материалов по e-mail – 1;

- граффити (на стенах, дверях, асфальте, в том числе на религиозных объектах) – 8;

- распространение и изготовление листовок – 8;

- выкрики на шествии – 1;

- высказывания на лекции по профилактике экстремизма – 1;

- лидерам ультраправых радикальных группировок[82] за подстрекательство к насилию – 2.

Как видно из приведенных данных, в прошедшем году преследование за пропаганду велось в основном за публикации и реплики в интернете, а основным местом, где эти публикации отслеживались, стали социальные сети и интернет-форумы. В связи с этим часто обсуждается вопрос о правомерности применения ст. 282 УК в интернете вообще.

Состав ст.ст. 280 и 282 УК относится к любым публичным высказываниям, и интернет не может тут быть исключением. Но мы уже неоднократно отмечали, что для применения этих статей УК, по которым и привлекались за ксенофобную пропаганду почти все интернет-пользователи, важно верно оценить степень публичности. И в связи с этим встает вопрос об оценке аудитории инкриминируемых высказываний (оставляя за скобками вопрос об оценке собственно содержания высказывания).

Например, для статьи в печатной газете реалистичной оценкой потенциальной аудитории является тираж газеты (хотя, конечно, не все прочтут именно эту статью). Применительно к интернету сделать такую оценку гораздо сложнее. Очевидно, неверно считать, что потенциальной аудиторией являются все пользователи интернета. Применительно к статье на обычном веб-сайте можно предположить, что потенциальная аудитория – количество посетителей сайта, но трудно сказать, за какой период (и не всегда задним числом можно установить это количество).

Аналогично, применительно к социальным сетям и форумам надо говорить о посещаемости не всего форума (который может быть весьма обширным) и тем более не всей сети типа Facebook, а о размере какого-то сегмента, например, раздела форума, группы или сообщества в социальной сети или системе блогов, круга «друзей» или подписчиков автора/публикатора инкриминируемого высказывания. Здесь количественные оценки еще более проблематичны, но для вынесения справедливого решения сделать их хотя бы в первом приближении возможно и необходимо.

Вопрос о степени публичности высказывания остается и в том случае, если речь идет о закрытой группе, то есть требующей специальной авторизации для чтения: ведь такая закрытая группа может быть очень многочисленной, так что выступление в ней скорее следует считать публичным. Впрочем, если автор обращается к поименно им отобранной группе читателей, уже нельзя говорить о выступлении, обращенном «к неопределенному кругу лиц», как понимается понятие публичность в большинстве комментариев к УК.

Все эти вопросы мог бы разрешить Верховный суд, но пока таких разъяснений нет, оценку степени публичности следует рассматривать в каждом процессе, постепенно вырабатывая практику. К сожалению, критерий публичности до сих пор никак не оценивается. Скажем, в 2011 году в Чувашии был вынесен приговор за рассылку файлов по e-mail, что никак не является публичным высказыванием. Мы полагаем, что по большей части публикации и реплики, ставшие предметами судебного разбирательства, не были столь массово доступными и читаемыми, чтобы представлять серьезную общественную опасность, – и, соответственно, они не должны были становиться предметом уголовного преследования.

Среди наказанных в 2011 году нет ни одного из известных пропагандистов, регулярно ведущих ксенофобную пропаганду, в том числе путем публичных призывов к насильственным действиям. В основном преследованию подвергаются не слишком популярные блогеры, школьники, студенты младших курсов, учащиеся ПТУ. Показательно, что в 2011 году к уголовной ответственности привлекался главный редактор достаточно тиражной газеты «Правда города Златоуста» Валерий Усков за публикацию в его газете статьи с призывами к насилию, в том числе и по мотиву национальной ненависти. И эти публикации не были исключением: ранее газета получала предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности, а редактор проверялся на причастность к распространению листовок с предложением записаться в «карательные бригады "Русской освободительной армии"» и листовок со свастиками. Однако, несмотря на все это, приговор по делу В. Ускова вынесен оправдательный.

Конечно, нельзя сказать, что во всех случаях дела по пропаганде ненависти заводятся напрасно. Так, в 2011 году был осужден 21-летний Денис  Кузнецов (Дима Схе), лидер неонацистской группировки «Норд-Ист-88», члены которой подозреваются в совершении серии нападений и убийства[83]. Участие лидера группы и ее идейного вдохновителя в нападениях пока не доказано, поэтому он был осужден за пропаганду. Но это чуть ли не единственный известный нам случай наказания за явное подстрекательство к насилию в 2011 году. (Таковыми можно также счесть и приговоры деятелям «Северного братства» Антону Мухачеву и Олегу Трошкину, осужденным по статье об организации экстремистского сообщества; см. о них в соответствующем разделе ниже.)

Гораздо меньше в 2011 году было вынесено приговоров за деяния вне мировой паутины. И если мы готовы согласиться с целесообразностью уголовных наказаний за распространение листовок, расистские выкрики на «Русском марше», ксенофобную пропаганду в форме лекции, то граффити на улицах городов не стоят, как нам кажется, уголовного преследования.

Преследование деятельности экстремистских сообществ и запрещенных организаций

В 2011 году нам известны 12 приговоров с применением ст. 282¹ («Организация экстремистского сообщества») и ст. 282² («Организация деятельности экстремистской организации») УК.

По ст. 282¹ УК были осуждены: лидеры организации «Северное братство» Антон Мухачев (Флай) и Олег Трошкин (оба – по совокупности со ст. 159 УК («Мошенничество»)); создатель объединения «Русский национальный фронт» в Магнитогорске (ячейки НСО) Семен Сорокин (со ст.ст. 282, 280 УК), некий организатор ячейки «Имарата Кавказ»[84] на территории поселка Октябрьский в Башкирии (со ст. 222 УК («Незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия»)), лидер протвинского отделения ДПНИ Илья Бойдаков (по совокупности с целым рядом статей; подробнее см. в разделе «Наказания за насилие»).

Наиболее ожидаемым было применение ст. 282¹ УК к группировкам, систематически совершавшим насильственные преступления – «Фронту казанских патриотов» (два приговора), НСО-Север, «Белому легиону» в Дзержинске Нижегородской области, екатеринбургскому «Фольксштурму».

По ст. 282² УК были осуждены активисты краснодарского объединения «Духовно-Родовая Держава Русь» Николай Лозинский, В. Герасев и В. Толстов.

Были оштрафованы два человека (В. Герасев, В. Толстов), двое получили условные сроки (И. Бойдаков, С. Сорокин). Остальные были приговорены к реальному лишению свободы. Применительно к Мухачеву, Трошкину, лидеру «Имарат Кавказ», членам группировок, практиковавших насилие, это объясняется сочетанием «экстремистской статьи» с другими. Но вот приговор Н. Лозинскому (один год колонии-поселения) только за участие в организации кажется нам чрезмерным.

Примечательно, что по ст. 282² УК из праворадикалов привлекались почти исключительно[85] активисты «Рады земли Кубанской Духовно-Родовой Державы Русь» (локального отделения праворадикальной неоязыческой организации «Духовно-Родовая Держава Русь», признанной экстремистской в апреле 2011 года). Маловероятно, что сотрудники правоохранительных органов вознамерились преследовать членов именно этой организации (ранее некоторые из них отправлены судами на принудительное психиатрическое лечение, а некоторые были осуждены за насильственные действия, в том числе и расистского характера). Скорее всего, внимание к «Державе» объясняется странной активностью членов организации, которые методично рассылают свои агитационные письма в различные официальные ведомства, в том числе в прокуратуру.

Продолжение деятельности других праворадикальных организаций, признанных экстремистскими, пока фактически не преследуется как таковое. Некоторые из них действительно не продолжают деятельность (как НСО или «Формат-18»), но некоторые определенно продолжают (как ДПНИ или РОНС). Впрочем, в 2011 году дело по этой статье было заведено против Дмитрия Дёмушкина, несомненно, продолжающего деятельность своего запрещенного еще в 2010 году «Славянского союза», пусть и под другим названием.

Как отличить продолжение деятельности запрещенной организации от сходной по сути деятельности ее активистов, ни закон, ни какие бы то ни было комментарии к нему не устанавливают. Очевидно, этот вопрос должен решаться правоохранительными органами и судами на основе здравого смысла и аналогий. И никак нельзя сказать, что в этой области не существует практики. Практика по ст. 282² УК по членству в НБП, «Хизб ут-Тахрир» и других организациях довольно обширна и вполне уже может быть предметом анализа (в том числе вполне критического) и составления рекомендаций со стороны правоведов и Верховного суда.

Статья 282¹ УК в последние годы применяется к ультраправым шире, так как правоохранительные органы начинают понимать, что она, в сущности, идеально подходит неформальным группировкам, ориентированным на совершение разнообразных нападений по мотиву ненависти. Если в 2009 году по этой статье были наказаны 8 человек, то в 2010 году – 30 человек, а в 2011-м – 21. Во всех случаях у осужденных в приговорах содержались и другие статьи. Между тем не раз уже упоминавшееся июньское Постановление пленума ВС пояснило, что состав преступления по ст. 282¹ образуется для члена сообщества уже в тот момент, когда это сообщество начинает функционировать[86].

Федеральный список экстремистских материалов

В 2011 году не прекращалось интенсивное обновление Федерального списка экстремистских материалов. Он обновлялся 34 раза и вырос с 748 до 1066 позиций.

Добавленные 318 пунктов тематически распределилась следующим образом:

- ксенофобные материалы русских этнонационалистов (часть из них внесена по сомнительным основаниям) – 154;

- ксенофобные материалы иных этнонационалистов[87] – 12;

- материалы мусульманских боевиков (в основном кавказских) – 65;

- материалы «неофициальных течений» мусульман (книги Саида Нурси, тексты салафитов, материалы организации «Хизб ут-Тахрир») – 55;

- материалы Свидетелей Иеговы – 16;

- материалы, связанные с историческим фашизмом – 3;

- материалы православных фундаменталистов – 8;

- сайты НБП – 2;

- материалы с радикальными антигосударственными призывами (вне вышеперечисленных категорий) – 1;

- не идентифицированные материалы – 2.

Как минимум 109 позиций из обновлений списка – материалы из интернета.

Из позитивных инициатив Минюста отметим заметное сокращение списка материалов[88]: 3 мая были исключены пп. 632–660, 667, 677–679 и 682. Изъятию с сохранением нумерации подверглись некоторые записи, дублирующие предыдущие (пп. 667, 677–679 и 682), и 29 книг Рона Хаббарда (пп. 632–660), попавшие в список без должных оснований[89]. Однако, к сожалению, изъятию подверглись далеко не все записи, которое можно было бы удалить по тем же причинам.

Несмотря на проведенное сокращение, количество пунктов в списке стремительно растет, чего не скажешь о качестве. Большинство внесенных в него материалов невозможно идентифицировать. При заполнении списка никак не используются библиографические правила, материалы описываются по внешнему виду, по обложке, по первым и последним фразам. В списке остаются повторы, вызванные параллельными судебными запретами (всего таких повторов 39, например, книга В. Истархова «Удар русских богов» включена в список трижды[90]), явные ошибки, как содержательные (например, сообщение о том, что листовка «Обращение Хизб ат-тахрир с призывом к искренним имамам» была издана в издательстве «Русская правда», которое, естественно, такой листовки не выпускало), так и орфографические и синтаксические (даже в названиях городов и судов).

В перечень продолжают вноситься давно не существующие интернет-ресурсы, реплики на форумах (Шестой комментарий к статье «Крик души башкирской женщины»….), распространение которых (против чего и направлен, по сути, список) явно не предполагается в дальнейшем.

Некоторые внесенные в список материалы были признаны экстремистскими неправомерно. Вопиющим примером является запрет в мае 2011 года Засвияжским районным судом Ульяновска двух сайтов, обозначенных в списке как «www.livainternet.ru» и «www.TATARLAR». Очевидно, таким образом переданы адреса сервиса сетевых дневников Liveinternet.ru и популярного татарского портала tatarlar.ru. Запрет этот связан с делом татарских националистов из организации «Ватан». Возможно, на форумах и в сетевых дневниках Liveinternet.ru и Tatarlar.ru действительно были опубликованы материалы националистов. Но суд счел возможным из-за нескольких публикаций запретить целиком порталы, предоставляющие различные услуги сотням тысяч пользователей. Вероятно, в августе запрет уже начал действовать, потому что, по сообщению ульяновских интернет-пользователей, вместо сайта Liveinternet.ru у них открывался сайт Генеральной прокуратуры РФ.

Кроме того, на основании исков районного прокурора Амира Ахметова суды Республики Башкортостан продолжают пополнять Федеральный список трудами руководителей НСДАП и Фашистской партии Италии (за отчетный период добавлены «Эсэсовец и вопрос крови» Генриха Гиммлера и «Дневники 1945 года» Йозефа Геббельса)[91]. Между тем закон «О противодействии экстремистской деятельности» прямо относит к экстремистским и запрещает «труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии» (ч. 3 ст. 1), то есть деятельность прокурора Ахметова просто излишняя.

Косвенным подтверждением того, что Министерство юстиции уже не справляется с ведением списка, стал законопроект, выдвинутый ведомством в октябре 2011 года. В нем, в частности, Минюст предложил исключить из закона «О противодействии экстремистской деятельности» свои полномочия предупреждать общественные и религиозные организации о недопустимости осуществления экстремистской деятельности, право ведомства обращаться в суд с требованием о ликвидации или запрете общественных организаций, а также обязанность вести список экстремистских материалов. Эти функции ведомство планировало передать Генпрокуратуре. Но законопроект встретил в других органах правительства отрицательный отклик, и вряд ли будет официально рассматриваться.

Запрещение организаций как экстремистских

В 2011 году активно пополнялся и Федеральный список экстремистских организаций[92]. Как и годом ранее, в него были добавлены 10 организаций:

- Межрегиональное общественное движение «Славянский союз», признанное экстремистским решением Московского городского суда от 27 апреля 2010 г.;

- Межрегиональное общественное объединение «Формат-18», признанное экстремистским решением Московского городского суда от 20 декабря 2010 г.;

- Религиозная группа «Благородный Орден Дьявола», признанная экстремистской решением Верховного суда Мордовии 27 декабря 2010 г.;

- Межрегиональное общественное движение «Армия воли народа», признанное экстремистским решением Мосгорсуда от 19 ноября 2010 г. (решение вступило в силу 22 декабря 2010 г. после утверждения Верховным судом РФ);

- «Национал-социалистическая инициатива (НСИ) города Череповца», признанная экстремистской решением Череповецкого городского суда Вологодской области от 16 мая 2011 г.;

- Межрегиональное общественное объединение «Духовно-Родовая Держава Русь», признанное экстремистским решением Московского областного суда от 5 апреля 2011 г.;

- Татарстанское региональное отделение общероссийского патриотического движения «Русское национальное единство», признанное экстремистским решением Верховного суда Республики Татарстан 21 мая 2003 г. (именно так! – Примеч. авт.);

- «Религиозная группа Соколова О.В., Русских В.В. и Петина А.Г., исповедующая, культивирующая и распространяющая идеи доктрины "Древнерусской Инглистической церкви Православных Староверов-Инглингов"» (название приводится в соответствии с написанием в списке, хотя выше в списке та же доктрина называется чуть иначе: слово «Инглистической» пишется со сдвоенным вторым «и», как и в собственных документах организации. – Примеч. авт.), признанная экстремистской решением Майкопского районного суда Республики Адыгея 12.12.2008 г.»

- Межрегиональное объединение «Русский общенациональный союз», признанное экстремистским решением Владимирского областного суда от 30 мая 2011 г.;

- Межрегиональная общественная организация «Движение против нелегальной иммиграции», признанная экстремистской решением Московского областного суда от 18 апреля 2011 г. и определением Верховного суда Российской Федерации от 09.08.2011 г.

Знаковым стало признание экстремистскими и включение в список двух самых заметных националистических организаций – ДПНИ и «Славянского союза» (СС)[93]. ДПНИ было запрещено Мосгорсудом в апреле 2011 года. Решение было обжаловано, но Верховный суд утвердил запрет ДПНИ. Это решение вызвало весьма противоречивые оценки вне националистической среды, однако у нас не нет сомнений в том, что суд действовал на основании закона. Можно дискутировать об отдельных элементах обвинительного заключения и приговора, но лидеры и члены ДПНИ не раз допускали действительно опасные подстрекательские высказывания, а главное – эта организация была непосредственно связана с расистским насилием, ряд ее членов совершал ксенофобные насильственные преступления. Правомерность запрета СС еще более очевидна по тем же причинам. Несмотря на запрет, свою активность ДПНИ и СС не прекратили и вскоре создали новую совместную организацию «Этнополитическое объединение – Русские».

Помимо вышеупомянутых, была запрещена старейшая и известная праворадикальная организация Русский общенациональный союз (РОНС)[94] и несколько локальных групп (НСИ Череповца, «Духовно-Родовая Держава Русь»), члены которых практиковали насильственные действия, и организация «Формат-18», эффективно пропагандировавшая расистское насилие путем изготовлением и распространения видео со сценами расистских нападений и истязаний бездомных наци-скинхедами (лидер группы Максим Марцинкевич (Тесак) даже объявил конкурс на лучший ролик с денежными призами).

Попавшая в список группа «староверов-инглиингов» из Адыгеи была признана экстремистской из-за символики и культовой практики, сходных с нацистскими. Но, возможно, у суда были и другие основания для закрытия организации: религиозная доктрина инглиингов содержит откровенно расистские позиции (и вопреки названию, кстати, не имеет никакого отношения к старообрядчеству), что стало основанием для запрета в 2004 году в Омске трех организаций этого толка, которые и открывают Федеральный список.

Еще два запрета – в отношении групп «Благородный Орден Дьявола» и «Армия воли народа» (АВН) – мы считаем неправомерными. В случае с «Благородным Орденом Дьявола» непонятны основания, по которым организация была признана экстремистской: преступления, за которые были осуждены ее члены (противозаконные сексуальные действия), никак не подпадают под определение экстремизма. К тому же на момент запрета организация фактически прекратила свое существование. В случае с АВН решение о запрете общественного объединения, группирующегося вокруг газеты «Дуэль» (позже «К барьеру», ныне «Своими именами») и ее редактора Юрия Мухина, было основано на неправомерном запрете листовки «Ты избрал – тебе судить» (а не на некоторых других публикациях этих изданий, которые действительно противоречат законодательству).

Конечно, некоторые из попавших в список организации можно было запретить и гораздо раньше (ДПНИ, СС, «Формат-18», который к моменту внесения в список уже прекратил свое существование), а основания для запрета некоторых других спорны, однако в целом позитивным моментом является уже то, что большинство организаций, добавленных в список в 2011 году, реально действовало и добавлено туда на законных основаниях.

Другие административные меры

6 июля в «Российской газете» впервые был опубликован подготовленный Росфинмониторингом «Список организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму». Список состоит из двух частей – «иностранной» (104 организации, 401 человек), основанной на информации, которую предоставляет МИД России по официальным спискам ООН, и «российской» (46 организаций, 1510 человек), предоставленной Минюстом и Генпрокуратурой. Опубликована только открытая часть списка – по юридическим и физическим лицам, в отношении которых уже есть судебные решения. Существует также закрытая часть, куда вписаны подозреваемые в экстремизме и терроризме.

Перечень адресован в первую очередь «кредитным организациям, которые обязаны сообщать в органы о всех подозрительных денежных операциях». Росфинмониторинг планирует регулярно обновлять Перечень.

Мы считаем позитивным публикацию открытой части списка даже несмотря на то, что перечень содержит неточности (в него включен, например, Совет старейшин балкарского народа, запрет которого за экстремизм был отменен Верховным судом РФ), так как это позволяет физическим лицам или организациям при наличии оснований оспаривать включение их в этот список.

В 2011 году по антиэкстремистским основаниям была закрыта газета «К барьеру!», преемник газеты «Дуэль», закрытой после многолетнего судебного процесса. Газету «К барьеру!» также удалось закрыть не сразу: в июне 2010 года Останкинский районный суд Москвы вынес  решение, но редакция газеты подала кассацию в Мосгорсуд, и в августе 2010 года Московский городской суд направил дело на новое рассмотрение, в апреле 2011 года суд снова принял решение о закрытии газеты. Впрочем, вместо нее тут же была создана новая – газета «Своими именами», которая к моменту написания доклада уже успела получить два предупреждения Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзора)[95]. Теперь Роскомнадзор добивается в Мосгорсуде прекращения деятельности и этой газеты.

В 2011 году Роскомнадзор вынес 25 предупреждений редакциям СМИ за осуществление экстремистской деятельности (в 2010 году – 28 предупреждений).

Как минимум 10 из этих предупреждений мы считаем неправомерными (в 2010 году – тоже 10). Еще в четырех случаях мы ничего не можем сказать о правомерности вынесенного предупреждения из-за недоступности текста статей или из-за незнания языков национальных республик.

Помимо уже упоминавшейся газеты «Своими именами» еще трем газетам – «Русская жизнь», «Русский вестник» и «Донское время» – предупреждения были вынесены дважды, а сайт АПН.ру получил третье предупреждение (первые два были вынесены в конце 2010 года), что дает возможность ведомству начать процессы о ликвидации этих СМИ.

Из-за недоступности информации практически невозможно проанализировать практику и динамику применения по ст. 20.3 («Пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики») и ст. 20.29 («Массовое распространение экстремистских материалов, а равно их производство или хранение в целях массового распространения») КоАП. Очевидно только, что подобные приговоры не является редкостью. Нам известно о 9 случаях наказаний по ст. 20.3 и о 8 – по ст. 20.29 КоАП (речь идет о приговорах, которые мы считаем правомерными). Во всех случаях было наложено наказание в виде штрафа. Приговоры эти выносились за торговлю предметами с нацистской атрибутикой или символикой, распространение ксенофобных текстов и видеофайлов (в том числе и включенных и Федеральный список экстремистских материалов) в интернете, ношение одежды с нацистской символикой, беспорядки на футбольном матче.

В большинстве своем антиэкстремистская деятельность прокуратур остается по-прежнему непрозрачной. В прокурорских отчетах упоминается множество «актов прокурорского реагирования», однако что это за акты, неизвестно. Мы знаем о 32 представлениях о недопустимости экстремистской деятельности, вынесенных в адрес директоров школ за отсутствие в учебных заведениях программ контентной фильтрации. Отметим, что сама идея борьбы с экстремизмом с помощью интернет-фильтров на школьных компьютерах представляется нам не слишком продуктивной. Кроме того, программа, поставленная Рособразованием в марте 2008 года в российские школы, не справляется с поставленной задачей, что и выяснилось в результате прокурорских проверок по всей стране[96].

Продолжается также практика вынесения прокурорских представлений хозяйственным городским службам за то, что они оставляют без внимания неонацистские граффити на улицах городов. Эти меры хоть как-то активизировали работу коммунальных служб по закрашиванию таких граффити на стенах домов.

[1] При подготовке доклада использовались материалы ежедневного мониторинга Центра «СОВА» (в том числе в нескольких регионах России). Мониторинг проводился с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве грантов в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации № 127-рп от 2 марта 2011 г.

[2] В наши данные мы не включаем нападения в республиках Северного Кавказа, жертв массовых драк, нападений с корыстным мотивом и прочие спорные случаи. Мы также не включаем бездомных и представителей сексуальных меньшинств (за исключением тех случаев, когда мотив ненависти признан следствием).

[3] СМИ с опозданием освещают подобные преступления, все чаще о насильственных расистских инцидентах становится известно через год и более, когда преступление уже раскрыто, а преступник осужден.

[4] После нескольких лет игнорирования этой проблемы.

[5] В основном это жертвы нападений после массовых ультраправых акций (таких как «Русский марш»).

[6] По материалам праворадикальных блогов.

[7] Эти данные мы не вносили в статистику, так как не знаем подробностей и точного количества пострадавших. К тому же мотивы нападавших до конца неизвестны.

[8] В руки следствия попала видеозапись, на которой молодые люди «под одобрительное хихиканье друг друга отрезали убитой женщине ножом ухо, втыкали нож в глаз, нос, резали рот…» См.: Молоточники // Номер один. 2011. 13 апреля (http://pressa.irk.ru/kopeika/2011/14/007001.html).

[9] Теперь группа переименована в «Помощь Артему Ануфриеву — группа для тех, кто желает помочь Артему, или просто для сочувствующих его деятельности».

[10] В интернете есть его фотографии с «Русского марша – 2010» в Иркутске, на одной из которых он – в марлевой повязке с подписью «Peoplehate».

[11] Пиханов Игорь. Молоточники дали эксклюзивное интервью // Вести-Иркутск. 2011. 9 июня (http://vesti.irk.ru/obshestvo/2011/06/09/125872).

[12] Верховский А., Кожевникова Галина. Призрак Манежной площади: Радикальный национализм и противодействие ему в 2010 году // Центр «СОВА». 2011. 11 марта (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/03/d21140/).

[13] Помимо этого, Боец подозревается еще в двух убийствах, совершенных уже после освобождения.

[14] В 2010 году фамилия журналиста была опубликована в одном из «расстрельных» списков.

[15] Подробнее о случаях нападений на православных см.: Альперович В., Юдина Н. Лето 2011: Новая партия заключенных националистов и мечты о второй Манежке // Центр «СОВА». 2011. 5 октября (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/10/d22696/).

[16] В ноябре 2011 года в Ярославле был застрелен второй имам местной Соборной мечети, ранее получавший угрозы со стороны нацистов, однако мотив убийства пока не установлен. Поэтому этот случай пока не включен в статистику.

[17] Без учета жертв массовой драки в Астрахани.

[18] Подробнее о группе «Черные ястребы» см.: Кожевникова Г. Под знаком политического террора. Радикальный национализм в России и противодействие ему в 2009 году // Центр «СОВА». 2010. 2 февраля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2010/02/d17889/).

[19] Подробнее см.: Альперович В., Юдина Н. Зима 2010–2011 гг.: Декабрь и его последствия // Центр «СОВА». 2011. 12 апреля (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/04/d21371/).

[20] Подробнее см.: Альперович В., Юдина Н. Осень 2010–2011 гг.: Ультраправые маневры перед выборами // Центр «СОВА». 2011. 27 декабря (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/12/d23340).

[21] Рецепт восстановления гражданского мира от ДПНИ и «Русского образа» // Центр «СОВА». 2010. 29 сентября (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2010/09/d19858/).

[22] В Москве ДПНИ обвиняется в экстремизме // Центр «СОВА». 2011. 16 февраля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/02/d20993/).

[23] Владимирская прокуратура требует признать РОНС экстремистской организацией // Центр «СОВА». 2011. 21 марта (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/03/d21207/).

[24] «Славянский союз» признан экстремистским // Центр «СОВА». 2010. 27 апреля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2010/04/d18622/).

[25] Лидера «Славянской силы» обвиняют по ст. 282-2? // Центр «СОВА». 2011. 19 апреля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/04/d21435/).

[26] Defence league – популярный сейчас бренд ультраправых движений в Западной Европе, находящихся на грани легальности, между парламентскими (или претендующими на это) ультраправыми партиями и неформальными группировками, практикующими расистское насилие.

[27] Общение лидеров «Русских» с руководством Чечни, продолжившееся и в 2012 году, может быть понято только как взаимовыгодное признание друг друга «этническими вождями». Это больше говорит о Рамзане Кадырове, чем о Белове и Дёмушкине, хотя именно последние явно заинтересованы в таком признании. Впрочем, в самой ультраправой среде демарш «Русских» вызвал гораздо больше критики, чем понимания.

[28] Одна из частей развалившегося на три организации большого Союза русского народа.

[29] В 2011 году Тесак освободился, отсидев свой срок по ст. 282 УК, и первоначально ограничивал свою деятельность созданием нового проекта помощи «правым политзаключенным».

[30] POW – международная аббревиатура для обозначения военнопленных. Именно таковыми считают сидящих ультраправых те из них, кто не хочет апеллировать к законности не признаваемого ими политического режима. «POW-центр» был связан с группировкой «ОБ-88», игравшей важную роль в наци-скинхедской среде в начале 2000-х, а затем ставшей скорее неформальной структурой поддержки, состоящей из ветеранов этой среды.

[31] Подробнее см.: Альперович В., Юдина Н., Весна 2011 года: Громкие процессы и ультраправые новообразования // Центр «СОВА». 2011. 28 июня (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/06/d21974).

[32] В партии «ПРАВОЕ ДЕЛО» состоялся круглый стол по проблемам национализма // Города Подмосковья. 2011. Март (http://www.podmoskowje.ru/vesti-podmoskovya/v-partii-pravoe-delo-sostoyalsya-kruglyj-stol-po-problemam-nacionalizma.html).

[33] От этого клуба В. Милитарев участвовал в Инициативной группе протестных действий в конце 2011 и начале 2012 годов.

[34] В Москве прошел митинг ЛДПР с участием ультраправых // Центр «СОВА». 2011. 14 июля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/06/d21871/).

[35] ЛДПР предлагает отменить Федеральный закон о противодействии экстремизму // Центр «СОВА». 2011. 20 июня (http://www.sova-center.ru/misuse/news/lawmaking/2011/06/d21918/).

[36] ЛДПР внесла в Госдуму законопроект, регламентирующий жертвоприношения в дни мусульманских праздников // Центр «СОВА». 2011. 24 октября (http://www.sova-center.ru/religion/news/authorities/legal-regulation/2011/10/d22844/).

[37] Соколов Андрей. Кандидата от ЛДПР Андрея Ткаченко обвиняют в национализме // Комсомольская правда. 2011. 1 декабря (http://kp.ru/daily/25797.4/2778104/).

[38] «Хватит кормить Москву!» – это мутировавший в Новосибирске лозунг «Хватит кормить Кавказ!». Акция прошла в рамках кампании «Хватит кормить Кавказ!».

[39] России нужен «Русский Лад»! // Официальный сайт КПРФ. 2011. 18 января (http://kprf.ru/rus_soc/86743.html).

[40] Антисемитские заявления самарского активиста КПРФ // Центр «СОВА». 2011. 11 октября (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/10/d22750/).

[41] Вишневская Юлия. Палниколаич имени Ленина // Русский репортер. 2011. 31 октября (http://rusrep.ru/article/2011/10/31/palnikolaich).

[42] Рогозин призвал сторонников поддержать Путина // Лента.ру. 2011. 21 сентября (http://www.lenta.ru/news/2011/09/21/rogozin/).

[43] Джалилов Рустам. Типичный чиновник. Исламофобские заявления Рогозина вызвали недоумение в обществе // IslamNews. 2011. 21 октября (http://www.islamnews.ru/news-93281.html).

[44] См., например: Медведев о национализме на выборах: я сам русский, но я как за русских, так и за другие нации // Газета.ру. 2011. 11 ноября (http://www.gazeta.ru/news/lenta/2011/11/11/n_2091773.shtml).

[45] МВД начало проверку по факту появления в Интернете Манифеста нового ультраправого движения // Центр «СОВА». 2010. 22 декабря (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2010/12/d20601/).

[46] В Москве прошел антикавказский митинг // Центр «СОВА». 2011. 23 апреля (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/04/d21476/).

[47] Московский марш националистов 1 мая // Центр «СОВА». 2011. 1 мая (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/05/d21536/).

[48] Первомайские акции националистов в разных городах // Центр «СОВА». 2011. 4 мая (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/05/d21560/).

[49] Позже к коалиции присоединились и другие организации, а именно: РИД, «300 саратовцев», «Русский клуб» и «Русская сила».

[50] Подробнее об этих событиях см.: Альперович В., Юдина Н. Лето 2011: Новая партия заключенных-неонацистов и мечты о второй «Манежке» // Центр «СОВА». 2011. 5 октября (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/10/d22696/).

[51] В Москве прошли акции националистов // Центр «СОВА». 2011. 3 октября (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/10/d22681/).

[52] Националистические митинги в России // Центр «СОВА». 2011. 24 октября (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/10/d22845/).

[53] «Русский марш» по городам и весям // Центр «СОВА». 2011. 7 ноября (http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/11/d22954/).

[54] Подробнее см.: «Русский марш» – 2011 в Москве // Центр «СОВА». 2011. 4 ноября (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/11/d22942/).

[55] Но не только. В том же духе высказывался, например, ветеран русского национализма Александр Севастьянов. См.: Севастьянов А. Болото имени Сахарова // Сайт Севастьянова А.Н. 2011. 24 декабря.

[56] Уже в начале 2012 года он стал лидером динамично развивающегося партийного проекта «Новая сила».

[57] Националисты митинговали 10 и 11 декабря в Москве. 11 декабря на Болотной площади их было меньше // Центр «СОВА». 2011. 12 декабря (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/12/d23226/).

[58] Националисты участвовали в оппозиционном митинге в Москве // Центр «СОВА». 2011. 26 декабря (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/12/d23323/).

[59] Вынесен приговор Игорю Могилеву // Центр «СОВА». 2006. 18 декабря (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2006/12/d9807/).

[60] Подробнее об участии националистов в митингах «За честные выборы» см.: Националисты на митингах против фальсификации выборов в России // Центр «СОВА». 2011. 27 декабря (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/racism-nationalism/2011/12/d23337/).

[61] Подробнее см.: Акция памяти Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой в Москве. Репортаж Центра «СОВА» // Центр «СОВА». 2010. 21 января (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2010/01/d17783/).

[62] Годом ранее участников было 1500, а 19 января 2012 г. – примерно 500 человек.

[63] Текст правил доступен на сайт РФПЛ (http://rus.rfpl.org/index.php/page/index/documents).

[64] Текст Постановления Пленума Верховного суда РФ № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» от 28 июня 2011 года // Сайт Верховного суда РФ. 2011. 29 июня (www.supcourt.ru/Show_pdf.php?Id=7315). См. также: Комментарий «СОВЫ» на Постановление Пленума Верховного суда об экстремизме // Центр «СОВА». 2011. 1 июля (http://sova-center.ru/misuse/publications/2011/07/d22010/).

[65] Хотя надо также иметь в виду, что по ст.ст. 280 и 282² выносятся и неправосудные приговоры.

[66] Один из приговоров был вынесен по ч. 2 ст. 105 УК («Покушение на убийство двух и более лиц, совершенное общеопасным способом по мотиву идеологической ненависти») организатору взрывов в Волгограде террористу-исламисту Мусе Ясулову. Это первый из известных нам случаев применения к таким преступникам квалифицирующего признака «идеологической ненависти». Обычно исламистских боевиков судили по террористическим статьям.

[67] По нашему мнению, эта статья является примером несовершенства законодательства, так как, согласно определению самого понятия «хулиганство» в УК, состав статья должен бы подразумевать нарушение общественного порядка, совершенное ради собственно нарушения общественного порядка, как бы бесцельно. Наличие же в статье пункта о мотиве ненависти или вражды делает ее внутренне противоречивой. Подробнее см.: В Москве прошла пресс-конференция на тему «Что получит арт-группа "Война" – государственную премию или тюремный срок?» // Центр «СОВА». 2011. 21 февраля (www.sova-center.ru/misuse/news/persecution/2011/02/d21026/).

[68] В приговоре за пропаганду.

[69] Из них один человек получил дополнительное наказание в виде штрафа.

[70] Распределение по срокам лишения свободы здесь лишь приблизительное, так как в ряде случаев нам точно неизвестно распределение наказаний в групповых делах. В таких случаях мы считали все наказания по нижней границе того диапазона, который был нам известен.

[71] Условный срок за убийство выходца из Таджикистана получил лидер протвинского отделения ДПНИ // Центр «СОВА». 2011. 24 января (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/01/d20809/).

[72] Подробнее см.: Вынесен приговор по пятому делу иркутского неонациста и его // Центр «СОВА». 2011. 21 сентября (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/09/d22593/).

[73] За это нападение четыре человека были приговорены к длительным срокам лишения свободы, 16 – к условным срокам. Приговор вызвал сомнения как у прокурора, так и у адвокатов, решение суда было оспорено. На момент написания доклада результаты кассации еще не были известны.

[74] Приговор по делу банды Боровикова – Воеводина был вынесен 14 июня городским судом Санкт-Петербурга. Виновными были признаны почти все обвиняемые. Алексей Воеводин и Артем Прохоренко были приговорены к пожизненным срокам заключения, еще десять человек получили сроки от 2 лет условно до 18 лет лишения свободы. Два человека были оправданы и отпущены в зале суда. Один из них, Андрей Малюгин (Боец), вскоре после этого (в ночь на 30 августа) был задержан в Санкт-Петербурге по подозрению в двух убийствах, совершенных уже после освобождения. Подробнее см.: В Санкт-Петербурге вынесен приговор по делу банды Боровикова – Воеводина // Центр «СОВА». 2011. 14 июня (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/06/d21872/).

[75] 11 июля 2011 г. Московский окружной военный суд вынес обвинительный приговор членам группировки НСО-Север, которые обвинялись в совершении 39 преступлений по мотиву ненависти, в том числе 27 убийств. Пятеро членов банды получили пожизненные сроки, остальные были приговорены к срокам от 10 до 23 лет лишения свободы. Условный срок получил лишь один человек, который сам явился с повинной и пошел на сделку со следствием. Подробнее см.: В Москве вынесен приговор по делу неонацистской группировки НСО-Север // Центр «СОВА». 2011. 11 июля (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/07/d22096/).

[76] Подробнее см.: Альперович В., Юдина Н. Лето 2011: Новая партия заключенных-неонацистов и мечты о второй Манежке // Центр «СОВА». 2011. 5 мая (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2011/10/d22696/).

[77] В обвинении были и другие статьи УК: ч. 2 ст. 318 УК («Применении насилия в отношении представителя власти». Один из них обвинялся также по ч. 4 ст. 150 УК («Вовлечение несовершеннолетнего в преступление, совершенное по мотиву ненависти») и ч. 1 ст. 282 УК.

[78] В одном из приговоров (за поджог православного храма в Ростове-на-Дону) мы не вполне уверены в квалификации обвинения.

[79] Обвиняемая была приговорена к обязательным работам по ст. 282 УК. Вандализм ей не вменялся.

[80] Один из двоих обвиняемых, впрочем, был признан виновным в клевете.

[81] Хотя пример возбуждения дела по этой статье в отношении праворадикалов нам известен. Речь идет о выступлении Ольги Мухачевой (бывший «начальник штаба» группы «Красный блицкриг», известна среди праворадикалов как Матильда-Дон, жена одного из лидеров «Северного братства» Антона Мухачева (Флая)) на митинге в поддержку «русских политзаключенных» 19 апреля 2008 г. на Триумфальной площади. По факту этого выступления в конце декабря 2010 года было возбуждено уголовное дело по ст.ст. 205.2 и 280 УК.

[82] Члены этих группировок были осуждены за насильственные преступления.

[83] Дело по группировке в целом еще не закончено.

[84] Вероятно, речь идет об Ильнуре Шакирьянове, который в ноябре 2004 года был осужден на три года колонии-поселения в связи с организацией подрыва самодельного взрывного устройства в мае 2004 года.

[85] Единственный известный нам еще случай – процесс группы членов РНЕ Татарстана в 2008 году.

[86] Процитируем п. 14 Постановления: «Уголовная ответственность за создание экстремистского сообщества (часть 1 статьи 282¹ УК) наступает с момента фактического образования указанного сообщества, то есть с момента объединения нескольких лиц в целях подготовки или совершения преступлений экстремистской направленности и осуществления ими умышленных действий, направленных на создание условий для совершения преступлений экстремистской направленности или свидетельствующих о готовности экстремистского сообщества реализовать свои преступные намерения, независимо от того, совершили ли участники такого сообщества запланированное преступление экстремистской направленности. О готовности экстремистского сообщества к совершению указанных преступлений может свидетельствовать, например, достижение договоренности о применении насилия в общественных местах в отношении лиц по признакам принадлежности (или непринадлежности) к определенным полу, расе, национальности, языковой, социальной группе, в зависимости от происхождения, отношения к религии».

[87] Исключая кавказских радикальных мусульман, которые также могут быть и националистами, но учитываются нами отдельно.

[88] Ранее изъятие материалов почти не практиковалось. Исключение составили статьи Николая Андрущенко в газете «Новый Петербург» (пп. 362-364) и антикришнаистская листовка Молодой гвардии «Единой России».

[89] См.: Субботник в Федеральном списке экстремистских материалов: исключены книги саентологов и несколько дублей // Центр «СОВА». 2011. 3 мая (hwww.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/05/d21548/).

[90] В Федеральном списке экстремистских материалов теперь три «Удара русских богов» // Центр «СОВА». 2011. 23 декабря (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2011/12/d23316/)

[91] Подробнее см.: Розальская Мария. Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России в 2010 году // Центр «СОВА». 2011. 25 марта (www.sova-center.ru/misuse/publications/2011/03/d21249/); Верховский А., Кожевникова Г. Указ. соч.

[92] Официальное название списка: «Перечень общественных и религиозных объединений, иных некоммерческих организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О противодействии экстремистской деятельности"».

[93] «Славянский союз» был запрещен в декабре 2010 года, однако в список был добавлен в начале 2011 года. После запрета организации ее деятельность продолжалась некоторое время под другим именем — «Славянская сила», с сохранением символики, стилистики и аббревиатуры «Славянского союза». Это продолжалось до создания организации «Русские».

[94] Русский общенациональный союз (РОНС) – православная ультраправая организация, созданная в 1990 году. Председателем РОНС бессменно оставался Игорь Артемов, который вплоть до 2010 года несколько сроков заседал во Владимирском областном законодательном собрании. Что именно стало основанием для запрета организации, нам не вполне понятно; сообщается только, что поводом стали материалы организации, изъятые при обыске у владимирских праворадикалов и признанные экстремистскими. РОНС действительно вел активную ультраправую пропаганду и был причастен к насильственным действиям.

[95] Согласно ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» в случае, если предупреждение, вынесенное редакции СМИ за экстремизм, не было обжаловано в суде, а также если в установленный срок не были приняты меры по устранению нарушений, ставших основанием для вынесения предупреждения, либо если повторно выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности СМИ, деятельность СМИ подлежит прекращению. Устоялась практика обращений в суд после вынесения второго предупреждения, не оспоренного в суде, либо оспоренного, но неудачно.

[96] Подробнее см.: Санкции в отношении руководителей образовательных учреждений // Центр «СОВА». 2011. 9 июня (www.sova-center.ru/misuse/news/persecution/2010/05/d18735/).

Статистика преступлений и наказаний

Статистика расистских и неонацистских нападений за 2004 – 2011 гг.
(с разбивкой по регионам)

* До начала 2009 года данные по нападениям в Москве и Московской области и в Санкт-Петербурге и Ленинградской области суммировались, а с начала 2009 года учитываются раздельно.

Регионы в этой и последующих таблицах приведены в алфавитном порядке, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга - как основных центров расистского насилия.

В этой и следующей таблице данные приводятся без учета жертв нападений на Северном Кавказе, жертв массовых драк; бездомных, если мотив ненависти не признан следствием.

Статистика расистских и неонацистских нападений за 2004 – 2011 гг.
(с разбивкой по категориям)

Эта таблица отражает не «реальную» принадлежность жертвы к группе, а приписанную ей нападавшими. То есть, если славянина приняли за кавказца, то он попадает в категорию «уроженцы Кавказа», и т.д.

Нам известно также об убийствах и избиения бездомных, в которых правоохранительные органы подозревали(ют) идеологический мотив. Известно о 13 таких убийствах в 2004 году, в 2005 – о 5 убийствах и 4 избиениях, в 2006 – соответственно, о 7 и 4, в 2007 – о 4 и не менее 2, в 2008 – о 7 и 1, в 2009 – об 1 и 0, в 2010 году – об 1 и 2, в 2011 году – об 1 и 1.

С 2010 года мы не включаем в таблицу жертв серьезных угроз убийством. Мы знаем о 6 таких жертвах в 2010 году и о 10 в 2011 году.

Статистика обвинительных приговоров, учитывающих мотив ненависти
в насильственных преступлениях, за 2004 – 2011 гг.

Статистика обвинительных приговоров за пропаганду ненависти (по ст. 282 УК РФ), которые мы не считаем неправомерными, за 2004 – 2011 гг.

Статистика обвинительных приговоров за призывы к экстремистской деятельности
(ст. 280 УК РФ), которые мы не считаем неправомерными, за 2005 – 2011 гг.

* В обвинении фигурирует также ст. 282.

** В обвинении фигурируют также другие статьи УК РФ.

[1] За угрозу взрыва синагоги.

[2] Точной даты одного приговора, вынесенного за убийство по мотиву национальной ненависти, мы, к сожалению, не знаем, но предполагаем, что он был вынесен в 2005 году.

[3] Не менее; по одному делу известно лишь, что приговор вынесен.

[4] В том числе трое осуждены за создание экстремистского сообщества и одновременно за убийство, в котором мотив ненависти не был учтен.

[5] Не менее.

[6] В том числе один – без мотива ненависти.

[7] Прокуратура Московской области сообщала, что в 2009 году в регионе были рассмотрены 15 дел, в девяти из которых были вынесены обвинительные приговоры против 13 человек, шесть дел закончились примирением в суде, по ним проходило семь человек. Нам известны только три дела против четырех человек с обвинительными приговорами и одно дело с примирением сторон. Остальные приговоры нам неизвестны, поэтому мы их не включаем.

[8] В одном из обвинений фигурирует также ст. 282 УК.