Трудности, объясняет автор, предсказуемые: православные церкви обсуждали возможность такой встречи на протяжении последних 50 лет, и только сейчас удалось патриарху константинопольскому Варфоломею удалось добиться некоторого консенсуса. Главное препятствие в том, что на соборе должны обсуждаться некоторые важные для православных церквей документы. При этом статус этих обсуждений и их значение разными сторонами понимается по-разному.
The Economist в марте писал, что мере подготовки к собору восточно-христианские лидеры сталкиваются с ультраконсервативным давлением. Вообще подготовка к этому событию сопровождается многочисленными проблемами. Прежде всего, объяснял автор, это хронические противоречия между патриархом Варфоломеем и московским патриархом Кириллом. Организатор собора – патриарх Варфоломей в своем качестве «первого среди равных» в православной иерархии, но для многих сопоставимое, если не большее, значение имеет патриарх Кирилл.
При этом сам тот факт, что патриарх Кирилл недавно встречался с папой римским Франциском носит амбивалентный характер. С одной стороны, эта встреча привлекла к нему международное внимание. С другой стороны, то, что он встретился с лидером другой конфессии, настроило против него религиозных националистов в России, Белоруссии и Молдавии.
Далее, некоторые православные церкви (например, грузинская и кипрская) уже заявили, что они не согласны с одним из предложенных документов по поводу отношений православной церкви с другими христианскими церквями мира в целях достижения единства. Возражение состоит в том, что православная церковь – это единственная истинная церковь, поэтому другие христианские церкви таковыми не считаются. Здесь также, по мнению автора, прослеживается влияние ультраконсерваторов. Кроме того, есть множество взаимных претензий между собственно православными церквями, также в большинстве своем продиктованных националистическими соображениями.
Еще раньше, в феврале, американское издание First Things, посвященное вопросам религии и общества, разразилось в адрес православного вселенского собора критикой. Собор называется «вселенским», пишет автор, и претендует на то, чтобы стать экуменической силой, объединяющей расколотый христианский мир, но на самом деле он совсем не вселенский. Судя по контексту, впрочем, автор склонен смешивать понятия «вселенскости» и экуменизма.
Прежде всего, объясняет автор, - во вселенском соборе должно участвовать максимальное число церквей. На этом июньском соборе, как предполагалось, будет представлено только 14 признанных православных церквей со всего мира.
Еще одна претензия автора к организации собора состоит в том, что относящиеся к нему документы практически не переводятся на английский язык. Православные церкви вообще предпочитают общаться между собой по-гречески, по-русски или по-французски и при этом совершенно не дают себе труда перевести свое общение на глобальный язык-посредник. В этом смысле, опять же, собор не соответствует ожиданиям автора.