28 марта 2024, четверг, 22:57
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

05 января 2015, 14:56

Что будет с российской экономикой в 2015 году?

Сергей Цирель. Фото: Татьяна Чернова
Сергей Цирель. Фото: Татьяна Чернова

Прежде чем обсуждать все остальное, автор должен честно признаться, что не имеет волшебного способа предсказывать нефтяные цены и полагается на самый распространенный прогноз – колебания в диапазоне $50-70 за баррель в первой половине года и осеннее повышение до $70-85. Также молчаливо предполагается, что в 2015 году не будет неожиданных политических катаклизмов вроде «арабской весны» или не закончившейся украинской эпопеи. Если эти предположения окажутся неверными, как часто бывает с самыми логичными и общеизвестными прогнозами, то все дальнейшие рассуждения хотя и не отменяются, но перестают претендовать на количественную точность.

Сейчас преобладают два типа прогнозов. Большая часть прогнозов обещает кризис, бедность, существенное понижение уровня жизни и т.д. Причем в зависимости от темперамента прогнозиста прогнозы колеблются в широком диапазоне – от снижения ВВП на 2-4% до полного краха. Им противостоят утверждения об импортозамещении и модернизации российской экономики, достаточно робкие в официальных речах и неожиданно твердые и оптимистические у одного из самых жестких противников режима – А. Илларионова.

Кто же прав?

Ответ на этот вопрос требует целого ряда предварительных замечаний, поясняющих, в какой мере эти две точки зрения противостоят друг другу, и как устроена российская экономика.

Начнем с, казалось бы, бесспорного утверждения, что ВВП на душу населения (естественно, с учетом ППС – паритета покупательной способности) и уровень жизни населения если не тождественны, то пропорциональны друг другу. На самом деле даже в самых развитых и самых рыночных экономиках, прочно вписанных в мировое хозяйство, для такой пропорциональности необходимо, по меньшей мере, еще два условия – одинаковый уровень дифференциации доходов и одинаковое соотношение потребления и накопления в национальном доходе. С разнотипными и меняющимися экономиками дело обстоит много сложнее. Сейчас весьма распространены утверждения, что в советское время и особенно в 1989-90 гг. не только уровень ВВП на душу населения, но и уровень жизни населения России был лишь немного ниже, таким же или даже выше, чем сейчас. При этом молчаливо полагается, что очереди, карточки, талоны, отсутствие выбора, низкое качество товаров никак не влияют на уровень жизни. Что телевизоры «Радуга» или «Горизонт» равноценны японским телевизорам, что «Жигули» или даже «Москвичи» советских времен равноценны западноевропейским и японским малолитражкам, что единственный сорт колбасы в магазине равен выбору из двадцати сортов колбас и т.д. А по отношению к 1990 году принято считать, что даже пустые полки магазинов и многочасовое стояние с талонами в руках не ухудшали уровня жизни.

Конечно вписывая качество товаров, их доступность и наличие выбора в уровень жизни, мы слегка лукавим в противоположном направлении. Для многих российско-советских граждан ощущения стабильности и принадлежности к сверхдержаве давали и возможно дают до сих пор ощущение психологического комфорта, компенсирующее или даже перевешивающее отсутствие колбасы, уродство и неудобство скороходовских ботинок, длинные очереди и хамство продавцов. Однако все же подобный политико-психологический комфорт трудно считать экономической категорией. Ибо в экономических теориях самых разных направлений отсутствие выбора, дефицит информации, невозможность рационального выбора и др. никак не могут относиться к благам, в отличие от доступности и качества товаров. Поэтому, памятуя об этой психологической особенности истинно советских людей, все же внесем в понятие уровня жизни лишь сведения о самих товарах и возможностях их приобретения без других более общих характеристик жизни страны.

Другое необходимое предварительное замечание касается устройства российской экономики. Принято считать, что мотором российской экономики являются доходы от экспорта нефти и газа, но расходуются эти средства малоэффективно. Первое утверждение сомнений не вызывает, несмотря на то, что, по прямым оценкам, на нефть и газ приходится лишь 15-20% ВВП России. А вот со вторым утверждением дело обстоит много сложнее. Разумеется, нет смысла спорить с тем, что нефтедоллары не обеспечили модернизацию экономики России, не продвинули ее по пути освобождения от нефтегазовой зависимости, а, наоборот, привели к еще большей зависимости. И даже в самой нефтегазовой отрасли отставание скорее выросло, чем уменьшилось, и до сих пор до 90% нефти добывается на месторождениях, открытых еще в советское время.

В то же время, вопреки распространенным мнениям, нефтедоллары вполне успешно расходятся по экономике России. Во всяком случае, средние доходы населения росли до самого последнего времени, уровень безработицы низок, и даже привлекаются миллионы гастарбайтеров, несмотря на скромный объем выпуска несырьевых товаров и ничтожный объем несырьевого экспорта. При этом пути распространения принимают как открытые понятные и бесспорно полезные формы, так и полулегальные, нелегальные и, на первый взгляд, совершенно неэффективные. К числу открытых и всеми одобряемых форм относятся государственные вложения в инфраструктуру, дорожное строительство, образование, медицину, науку, а также строительство новых производств, ориентированных прежде всего на замещение импортной продукции почти такой же (чаще несколько ухудшенной), но более дешевой продукцией, выпущенной внутри России и для России.

Другие, вредные, на первый взгляд, пути перераспределения нефтедолларов включают два основных контура – во-первых, воровство и порча материальных ценностей => охрана ценностей, домов, офисов и т.д.; во-вторых, создание сложных и неудобных правил => деятельность по выполнению и обходу правил. Российский читатель не нуждается в комментариях, ему без автора известно, что работа охранника превратилась в одно из главных занятий российских мужчин, что значительная часть российского бизнеса – это карманные фирмы при разных ведомствах, которые создают те ненужные материальные и нематериальные объекты, которые требуют эти ведомства и т.д. Поэтому я не буду подробно расписывать эти занятия, а лишь подчеркну, что вся эта вредная, портящая жизнь людей деятельность на самом деле важна и даже полезна для российской экономики. Главные ее функции состоят в передаче значительной части сырьевых доходов от узкого круга лиц, напрямую связанных с извлечением и экспортом сырья, широким народным массам, а также в мультипликации сырьевых доходов с помощью расширения внутреннего спроса и развития неторгуемого сектора товаров и услуг. Кроме того, лишние затраты на различные товары и услуги стимулируют более интенсивную работу людей самых разных профессий. Это имеет явное сходство с кейнсианским разбрасыванием денег с самолета, но источником средств выступает не печатный станок, а сырьевой экспорт.

Так что в отличие от чисто кейнсианского механизма (хотя и России перераспределение в значительной степени идет через государственный бюджет), подобная деятельность не разрушает финансовой системы и не угрожает чрезмерной инфляцией.

В какой степени обрушение нефтяных цен ударит по разным путям распространения оставшихся нефтяных денег?

Хотя в долларовом выражении нефтяные доходы существенно сократились, в рублевом выражении они практически не изменились. Поэтому нет оснований для коренной перестройки российской экономики. Конечно, и сами средства сократятся, и все пути их передачи средств понесут ощутимые потери. Сокращение нефтяной ренты вынудит сократить бюджетные расходы, обедневшие фирмы не будут держать столь многолюдные службы охраны, не столь зажравшиеся госкомпании закроют некоторые фирмы-прокладки. Но пока не изменились политический режим и традиция, породившие петроэкономику, и легальные, и теневые механизмы мультипликации нефтяных доходов никуда не денутся.

Основной вопрос состоит в том, в какой мере импортозамещение сможет компенсировать сжатие петроэкономики. Нельзя не признать, что условия для импортозамещения сейчас намного сложнее, чем в 1999-2000 гг. Нет ни такого количества простаивающих производственных мощностей, ни массовой безработицы, ни очевидных незанятых ниш на рынке. Кроме того, высокая цена заимствований в России и недоступность западных кредитов препятствуют возникновению и развитию новых бизнесов, особенно производственных. Но, тем не менее, ситуация не столь безнадежна, как кажется. Прежде всего, когда цена нефти и курс рубля хоть немного установятся, цена заимствований наверняка будет снижена. Более того, с вероятностью близкой к 100% появятся какие-то пути льготного кредитования для развития импортозамещающих бизнесов. Разумеется, немалая часть будет съедена различными жуликами, но даже оставшиеся средства помогут насытить спрос на дешевые товары, образовавшийся после сокращения импорта.

Кроме того, нельзя не учитывать, что углеводородные товары, включая нефтепродукты, составляет все же не 100 %, а только 60 % от общего объема российского экспорта товаров и услуг. В оставшихся 40 % экспорта до половины объема составляют другие сырьевые товары (уголь, руды, зерно, лес и т.д.) и продукты их первичной переработки (минеральные удобрения, металлы, целлюлоза и др.), цены на которые также несколько сократились, но не вдвое, а всего лишь на 5-20 %. Рост прочих сырьевых доходов теми же легальными и нелегальными путями увеличит передачу их доходов остальному населению, которому не посчастливилось работать в этих отраслях народного хозяйства. Кроме того, возросший рублевый доход позволит расширить производство экспортных товаров и внесет дополнительный вклад в рост ВВП.

Поэтому моя суммарная оценка сокращения ВВП в 2015 году составляет не более 3-5 %, а при благоприятном развитии событий – 1-2 %. Однако небольшое сокращение ВВП отнюдь не означает столь же малого снижения уровня жизни.

Ухудшение уровня жизни большинства россиян (главное исключение составят работники ненефтяных предприятий-экспортеров) примет многообразные формы. В первую очередь, повышение цен не будет компенсировано адекватным ростом зарплат, а у некоторых категорий работников зарплаты не только не вырастут, но даже упадут. Во-вторых, пройдут существенные сокращения в сфере услуг, особенно связанных с импортом и международным туризмом, и людям придется искать менее доходные места работы. В-третьих, резкое повышение цен на импортные товары сделает их недоступными для большей части населения, и людям придется покупать более дешевые и менее качественные российские аналоги. Особенно чувствительным будет подорожание лекарств для пенсионеров и семей с маленькими детьми. Хотя отдых в Египте или Турции вряд ли относится к таким же насущным потребностям, как лекарства, но невозможность отдохнуть на международных курортах для многих станет индикатором конца сытой жизни нулевых годов.

Разумеется, все эти вещи трудно перевести в числа и сложить по правилам арифметики, моя приближенная суммарная оценка снижения уровня жизни составляет 15-20%, а при отсутствии осеннего повышения нефтяных цен – до 25%. В утешение можно привести лишь моральный (но, на мой взгляд, важный) аргумент – наши доходы станут более честными, мы в большей степени станем жить своим трудом, а не свалившимся на голову незаработанным богатством.

Гораздо более проблематичен прогноз уровня безработицы. Количество безработных прежде всего зависит от того, кто получит больше рабочих мест на новых производствах – сговорчивые и трудолюбивые, но низкоквалифицированные гастарбайтеры или более требовательные, но и более грамотные россияне. Ибо экономические трудности приведут к реальной экономической конкуренции между наиболее бедными россиянами и гастарбайтерами и, по-видимому, реальной вражде, основанной не только на различии обычаев или плохо скрываемом расизме. Мне более вероятной представляется победа россиян, достигнутая с помощью наступления на мигрантов разнообразными легальными и нелегальными способами.

Сложнее всего предсказать изменения политической ситуации и общественных настроений. Как мне представляется, в базовом случае отсутствия важных политических катаклизмов общественные настроения успокоятся, бытовые заботы о зарплатах и ценах сменят политические страсти, рейтинги президента и правительства упадут до уровней 2013 года, когда протестный пыл уже прошел, а патриотический еще не начался. Рассуждения о Крыме и Украине не поменяют знака, но существенно изменят тональность. И даже когда люди будут вспоминать о внешней политике, их больше будет волновать не судьба крымчан или донбассцев, а стоимость их поддержки для собственного кошелька. Как я писал в начале статьи, моя основная версия заключается в том, что осенью нефтяные цены пойдут вверх. Это несколько поднимет общественные настроения, но вряд ли сделает их воинственными. Однако если ожидаемое осеннее повышение нефтяных цен не случится, то встреча следующего 2016 года пройдет в обстановке понижения политического градуса не только до спокойствия, но даже до некоторого уныния.

Автор - доктор технических наук, главный научный сотрудник ОАО ВНИМИ (Санкт-Петербург).

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.