Слово есть, а счастья нет

Мы публикуем текст выступления профессора, заведующего кафедрой прагматики культуры НИУ «Высшая школа экономики», управляющего рекомендательным сервисом Имхонет Александра Борисовича Долгина.

Мой стартовый тезис касается того самого главного, за чем правительства должны следить, и что они могут сделать своими политико-экономическими способами для того, чтобы поднять ощущаемое счастье, благополучие, удовлетворенность жизнью. Мой ответ: обеспечить плавное улучшение на 2-3% в год. Не меньше, но и не больше, так как и в том, и другом случае будет хуже. За форсированный прогресс придется платить. В частности, если мы излишне напряжемся ради деток (а счастье будущих поколений завсегда у нас на знамени), то добьемся результата, обратного ожидаемому: мы съедим долю их собственного успеха и невозможно высоко задерем планку, от которой они начнут свой собственный психологический отсчет.

А что могли бы сегодня предпринять политики для того, чтобы людям было лучше? Ответ: смягчить вертикаль административного управления, потому что главный общемировой цивилизационный вектор – конкуренция за труд, за полезное приложение (и раскрытие) индивидуальных человеческих компетенций, предрасположенностей. Вертикаль же действует в противофазе с этим трендом: концентрирует право на высший труд в руках единиц. Всем остальным становится, по большому счету, нечего делать. Они сидят и как болванчики что-то такое исполняют. Это причина несчастья, неудовлетворенности, протестных инициатив.

Переводя вопрос о счастье в академическую плоскость, я начну с острого тезиса: счастья не существует. Для человека - оно существует. Академическая психология признает: да, ощущение счастья – не химера, не выдумка, не попсовая приманка, а  фундаментальное чувство. Тем не менее,  статистическим наукам – социологии и экономике – оно пока не дается в руки. И дисциплина, помпезно и бесхитростно названная экономикой счастья, в действительности, является экономикой несчастья.

Хочу поделиться с вами подозрением: счастье – это слово. Просто человеческое слово. Оно столь всеобъемлюще, что вовсе не факт, что из этого слова можно сотворить термин, достаточно операционный, чтобы с ним была способна работать эмпирическая наука. А что стоит за этим словом? Целый спектр представлений, и они разные у разных людей. Вершина сформирована (а может и навязана) нам поэтами, художниками, творцами.Благодаря им, счастье напрямую ассоциируется с высшими проявлениями этого ощущения: с мега-любовью, всепоглощающей страстью, с экстазом – в общем, с экстремальными позитивными эмоциями. Самим творцам такая «одежка» была впору, но среднему индивида она возможно великовата. Тем не менее, как всем объяснили, что вот это и есть счастье, так все и трактуют. Следуя заданной системе координат, человек отсчитывает свою успешность или неуспешность в жизни. Вспоминается Эйнштейн, сказавший по схожему поводу: если селедку оценивать по умению лазать на деревья, она всю жизнь проживет, считая себя дурой.

Поэтому когда людей спрашивают, счастливы ли они, те ошибочно пользуются чужим трафаретом при самооценке. Отсюда все эти подлые и корявые результаты социологических опросов, малопригодные для интерпретации, потому что мы не знаем, что люди имели в виду, отвечая на вопрос о счастье.

Еще одна развилка, порождающая путаницу – тройная. В ходе опросов под объединенной вывеской задают три, по сути, разных вопроса, а ответы объединяют. Один вариант вопроса: насколько вы счастливы, ощущаете ли вы себя счастливым? Другой: насколько вы удовлетворены жизнью? Третий: как вы оцениваете свое благополучие? Надо ли пояснять, что вопросы разные, и содержится изрядная доля легкомыслия в попытке складывать ответы в одну копилку?!

Что до меня, я считаю, что говорить о том счастье, о котором говорят художники и творцы, науке не следовало бы. Не ее это дело, по крайней мере, не надо с этого начинать (хотя все, понятное дело, инстинктивно бросаются на «сладкое»). Для начала нужно поставить методологию изучения рядового, если хотите, «низкого» счастья, научиться работать с благополучием, с хорошим жизненным ощущением, с замерами обыденной удовлетворенности. Ни государство, ни общество, ни экономисты не могут взваливать на себя ответственность за то экзальтированное счастье, потому что оно, в принципе, им неподвластно. За это могут браться разве что руководители стран, в которых много кокаина. Там все в порядке со счастьем, и это легкий путь в никуда. Колумбия отлично выглядела в опросах.

Интереснейший и сложнейший методологический вопрос: если представить, что нам удалось очистить слово «счастье», привести его к состоянию термина, то где добыть необходимую фактуру и как ею оперировать?

В идеале хорошо бы поступить так: каким-то образом независимо померить удовлетворенность, а потом подбирать такие экономические и политические факторы, которые бы устремляли удовлетворенность нужными темпами вверх. Нужные темпы, повторяю – это 2-3% в год, не больше.

Но как померить удовлетворенность объективно? Экономика счастья предлагает: не надо объективно, давайте интерсубъективно, то бишь, давайте спросим у людей и проанализируем статистику ответов в динамике. Ставка до сих пор делалась на мучительную традиционную социологию «на опросных листочках» с ее недостатком интервьюируемых, с неясностью в том, что они говорят (на какой вопрос отвечают и в каком пребывают настроении в  момент опроса), с помехами из-за социальной желательности ответов, и так далее.

Мы опробовали другой путь: ничего не спрашивать, а самим внимательно смотреть на то, как люди ведут себя. Где и как смотреть? В интернете! Там на данный момент присутствует и демонстрирует себя примерно половина общества. В интернете, в соцсетях люди «видны» так же, как они видны в реальной жизни. Они улыбаются, излучают какую-то целеустремленность, или, наоборот, подавлены, озлоблены. В общем – приоткрывают личико. Точно так же, как в обычной жизни мы пеленгуем, все ли в порядке у человека, глядя на то, как он выглядит, мы сегодня умеем рассмотреть это в интернете.

В сети доступна примерно дюжина разных видов рефлексов, индикаторов отношения к жизни (настроения), которые мы умеем вычленять и анализировать для аудитории примерно 50 млн. уникальных пользователей Рунета. Чему-то они ставят лайки в «Фейсбуке», где-то пишут посты, которые несут в себе положительную или отрицательную интонацию – а мы научаемся все это анализировать компьютерными методами.

Я прошу представить результаты исследования Александра Панченко, нашего ведущего научного сотрудника Лаборатория Цифрового Общества (DSL), он вел это исследование.

Александр Панченко. Нашей задачей было построение индекса настроения пользователей «Фейсбука». С помощью программы, умеющей различать позитивные и негативные слова, было обработано 570 млн. постов.

Таблица 1.

Вычислялось два индекса:

- отношение количества позитивных слов к негативным;

- отношение количества позитивных текстов к негативным.

Рисунок 1 иллюстрирует динамику отношения позитивных слов к негативным за два года (с 1.11.2011 по 31.10.2013. Как выяснилось, в среднем люди употребляют в 3-4 раза больше позитивных слов, чем негативных. Как народные праздники, так и то, что воспринимается людьми как невзгоды, находит выражение в виде пиковых подъемов или провалов в соответствующие даты, всплесков позитива или негатива.

Рисунок 1. Отношение количества позитивных слов к негативным.

Здесь пиковые значения соответствуют следующим событиям:

(1) 31-12-* – Новый Год

(2) 14-02-* – День Святого Валентина

(3) 23-02-* – День защитника Отечества

(4) 08-03-* – Международный женский день

(5) 09-05-* – День Победы

(6) 07-07-2012 – Наводнение в Крымске

(7) 22-07-2012 – Новыйзаконоб НКО

(8) 16-09-2012 – Массовые протесты в Москве

(9) 25-10-2012 – Ураган Сенди в США