28 марта 2024, четверг, 22:45
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Рунические камни-2

Прорисовка рунического камня из Хиллерсьё
Прорисовка рунического камня из Хиллерсьё

Начало.

Камень из Рёка и традиция скальдов

Особняком среди рунических камней стоит Рёкский камень (около 800 ? года), который считают древнейшим памятником шведской литературы. Его называли даже позднесредневековой подделкой из-за отличной степени сохранности, не свойственной другим руническим камням, и из-за того, что в нем упоминаются готы, популярные в скандинавской историографии XVI-XVIII веков. С тех пор готское наследие в определенной мере дистанцировано от собственно викингского. К тому же удивительно, что часть текста на камне написано скальдической поэзией: хотя время ее появления точно не датировано, в отсутствии памятников, исследователи считают, что время её расцвета пришлось на X-XIII века, то есть на тот период, когда скальды пользовались покровительством конунгов. Однако камень из Рёка свидетельствует о том, что основные принципы канона скальдической поэзии сложились уже к 800 году. Камень датирован этим временем не археологическими материалам, а по упоминанию в его тексте девяти поколений, прошедших со времен Тьодрика (остготского короля Теодориха Великого).

Вслед за каноничным для рунических камней вступлением «О Вемуде говорят эти руны. Варин сложил их в честь павшего сына» следует поэтический текст, содержащий загадки:

«Скажи, память, какой добычи было две, которую двенадцать раз на поле брани добывали, и обе брались вместе, от человека к человеку. Скажи еще, кто в девяти коленах лишился жизни у остготов и до сих пор всё первый в битве. Тьодрик правил, смелый в бою, кормчий воинов в море готов. Ныне сидит он, держа свой щит, на готском коне, вождь мерингов. Скажи на двенадцатый раз, где Гуннов конь пасётся на поле, меж двадцати павших конунгов».

Относительно смысла и содержания этих загадок было выдвинуто много гипотез. Как предполагают исследователи, этот камень должен быть стать магическим проклятием тому, кто убил Вемуда. По всей видимости, старик Варин был не в силах отомстить за гибель сына, то ли в силу своего возраста, то ли из-за многочисленности врагов. Отсылка к Тьодрику выполняет двоякую функцию, помимо отсылки к великому человеку прошлого, намекающей на то, что смертен даже великий человек, она служит обращением за помощью к нему. Известно, что конная статуя Теодориха была вывезена Карлом Великим из Италии в Аахен и служила там предметом языческого поклонения германцев, которые видели в статуе обожествленного человека, воплощение германского идеала великого воина.

Племя мерингов, о котором идет речь в надписи на Рёкском камне, встречается в различных памятниках скандинавской мифологии, но не отождествлено ни с одним реально существовавших племен. Попытка связать их с исторической династией Меровингов, правившей франками во времена складывания скальдической традицией, не получила широкого распространения. Хотя историки и отмечают загадочные аналогии между ранними конунгами и «ленивыми королями» династии Меровингов: и те, и другие были царственными носителями идеи плодородия своего племени или своей земли, они совершали так называемое «полюдье», то есть объезжали свои владения, благословляя их не только определенными ритуалами плодородия, но даже фактом своего присутствия. Подобные обычаи засвидетельствованы и у королей Ирландии, и у древнерусских князей, а также у хеттов (поздний Бронзовый век) и народов Африки (XVI-XIX века). Судя по тому, что им приписывают неисчислимые богатства, сокрытые в земле, их можно отождествить с догерманским населением Южной Скандинавии и Северной Германии, чьи богатые погребения в мегалитических гробницах и отдельные клады находили местные жители и в историческое время.

Отдельно следует сказать об употреблении числительных на Рёкском камне: 2, 12, 9, 1 и 20 служили священными числами в скандинавской магической традиции и их упоминание в определенной последовательности также обусловлено магическими причинами.

Примером характерного для скальдической поэзии приема – кеннинга – может служить образ Гуннова коня (дословно – «Конь Гунны») в Рёкской надписи. Кеннинг представляет замену имени, слова или понятия двумя существительными, описывающими неназываемое через отношение к известному. В русском языке связь этих слов может передаваться родительным падежом (Конь Гунны) или прилагательным при существительном (Гуннов конь). Так «конь моря» заменяет корабль, «податель золота» – короля, «сын Одина» – Тора или Бальдра. Изначально этот прием служил для соревнования скальдов в остроте и оригинальности ума, но с введением христианства он усложняется, поскольку появляется необходимость шифрования языческих символов под христианской личиной. Появляются многоуровневые кеннинги, такие как «укротитель морского коня» (= викинг). Кеннинг «Гуннов конь» обозначает смерть и является многоуровненым, он понятен только посвященным: согласно сагам, валькирия Гунна ездила верхом на волке, поэтому конь валькирии, пасущийся на таком поле, это образ суровой битвы, к концу которой собирались волки.

Другим примером кеннинга служит поэтический текст, вырезанный на камне из Грипсхольма, в память о погибшем в походе Ингвара Путешественника (1040 год) Харальде, сыне Толы: «Они плыли за золотом, на востоке кормили орла. Погибли на юге, в Серкланде». «Кормление орла» в этом тексте является кеннингом разбоя и убийства.

Камень в Тюстберге, поставленный в память о двух других участниках этого похода (Холмстене и его сыне Родгере), интересен сопоставлением «Долго были они на западе, но пали на востоке с Ингваром».

На камне из Карлеви (Эланд, XI век) посвящённом Сиббе, датскому хёвдингу говорится:

«Скрыт тот под землей, кто – и многие знают об этом, —

подвиги совершал, древо богини битв, под могильным курганом.

Никто справедливее Одина колесницы,

Властнее на просторах морских конунгов

не будет царить на суше в Дании».

Но в отличие от Рёкского камня в данном случае перед нами скорее славословие придворного скальда, в изысканной форме оплакивающего гибель своего хозяина. Чрезмерность эпитетов выдаёт его неискренность. Напротив искренен плач жены и детей по Олаву (Ульву) из Сколмхары, сохранившийся на руническом камне из Белста (Уппланд, около 1000 года):

«Ни одно надгробие не сравнится с тем, что воздвигли сыновья Ульва, отважные дети – своему отцу. Поставили они камни, врыли высокий столб, в знак памяти. Также и Гюрид любила супруга. Она в своем плаче чтит его память. Гуннар высек руны на камне».

 

Камни X-XI веков: христианство, язычество и двоеверие

Примером двоеверия могут служить надписи на камнях Йеллинге: на одном из них написано: «Конунг Горм сделал эту надпись для своей жены Тюры повелительницы Датской марки», а на другом – «Конунг Харальд поставил этот камень, в честь его отца Горма и в честь Тюры, его матери, тот [самый] Харальд, который завоевал всю Данию и Норвегию и сделал датчан христианами». Упоминание в надписи поминовения родителей в связи с завоеванием земель позволяет предполагать, что Харальд I Синезубый (правил в 958-986 годах), хотя и был христианином, помолился камню своих родителей (или только камню своей матери ?), и тот камень помог ему завоевать всю Норвегию и Данию.

В связи с христианизацией Скандинавии, начиная с Х века, поминальные камни становятся единственным типом рунических камней, по всей видимости, установка других камней была запрещена новой религией. Можно предполагать, что возведение Йеллингских камней Харальдом I стало разрешающим прецедентом. Христианизация Скандинавии отмечается появлением на камнях крестов и христианских формул, замещавших формулы языческие. Так выражение «Да хранит Бог (вариант - Христос) его душу» замещали формулу «Тор освятил эти руны» встречающуюся на камнях Сондер Киркебю, Вирринг и ряде других.

 
Надпись на камне из Скерна

Надпись на камне из Скерна (Дания, 1000 г.н.э.) помимо традиционной для поминального камня формулы содержит проклятие тем, кто попытается его уничтожить: «Колдовство падет на того, кто попытается разрушить этот камень». Аналогичное проклятие на головы тех, кто попытается уничтожить камень или стащить его с кургана, призывает и Рагнхильда, установившая в Трюггевелде камень в память о своем муже Гуннульфе. Это свидетельствует, что к рубежу тысячелетий среди скандинавов было немало фанатиков, пытавшихся бороться с руническими камнями, как с проявлением языческих культов. Также надпись важна для рунологов ещё и тем, что свидетельствует о двоеверии данов X века, Рагнхильда, жившая уже в христианское время, перечисляет все совершенные ею части погребального ритуала по мужу: приготовила погребальную ладью, насыпала курган, поставила рунический камень.

Аналогичное проклятие есть и на Главендрупском камне, датируемым первой половиной Х века, то есть языческим временем. Изначально он был поставлен другой Рагнхильдой в одном из концов каменного корабля в честь своего мужа Алли Бледного, служившего священником при храме Тора. Первая надпись не содержала проклятий или каких-то других магических формул. Что произошло дальше, неизвестно, но через некоторое время сыновья Алли и их слуга Соти были вынуждены обновить надпись от своего имени и от имени Рагнхильды, причем к стандартной формуле было добавлено благословение «Тор благословил эти руны», а также проклятие тем, кто может попытаться уничтожить или убрать поминальный камень. Время, в которое жила Рагнхильда, жена Алли Бледного было ещё языческим, но, судя по всем косвенным данным, в то время было неспокойно и требовалось особое проклятие, чтобы отпугнуть фанатиков и гробокопателей.

Еще более глобальное проклятие нарушителям поминального камня содержится на камне поставленном в Скарпокере (Сёдерманланд, Швеция, XI век): под ним «...земля разверзнется, И сверху [над осквернителем разверзнется] – небо».

Вполне вероятно, что другим надежным средством отпугнуть фанатиков служат характерные для этого времени и упоминания в надписях христианских святых. Такова, например, надпись на камне из Тилитсе, призывающая Иисуса и архангела Михаила хранить душу человека, установившего камень. Однако сама надпись содержит вполне языческие мотивы:

«Эскил Сулкессон поставил этот камень для себя. – говорится в ней. – Всегда он будет стоять, пока будет существовать этот памятник, сделанный Эскилом. Христос и святой Михаил да хранят его душу».

Эта надпись демонстрирует любопытный пример того, что человек, не надеясь на благодарность родственников после смерти, мог изготовить рунический камень сам для себя и предполагал таким образом обрести вечную жизнь в этом камне до тех пор, пока будет он будет стоять на земле.

Подобный метод защиты есть и в надписи сделанной священником Юаном из Корнамдала (Мэн, надпись ММ-144), в которой он поминает Христа, Малахию, Патрика и даже Адама. А в другой надписи, также происходящей с острова Мэн (ММ-101), Мелбригт, сын Атакана кузнеца, возводит крест «за грехи души своей», что вполне соотносится желанием Эскила Сулкессона создать поминальный камень для себя самого, но желание облачено в одобряемую церковью форму раскаяния в совершенных грехах.

Хаилгаирский камень, найденный на Готланде в 1980 году, демонстрирует своеобразный синтез христианских и языческих традиций. Изначально он представлял собой рисуночный камень с языческими погребальными изображениями. Около 1100 года его раскололи на три части и использовали для новых поминальных камней. Поверх старых изображений вырезали кресты и рунические надписи. Одна из частей содержит текст, навеянный христианством: «Пусть в душе [умершего] будет мир всё то время, пока стоит здесь камень, [ему] посвященный». Но пространное рассуждение о пребывании души в мире, как и в случае с камнем из Тилитсе, становится вполне реальным и прагматичным, если понимать, что речь идет о надежде на то, что умерший будет жить в камне до тех пор, пока стоит камень.

Прорастание языческих традиций, по всей видимости, демонстрирует и частично сохранившаяся надпись на одном из крестов с острова Мэн (ММ 141). В ней автор надписи, хотя и призывает Иисуса на помощь, но говорит, что умеет «рассматривать руны и интерпретировать их правильно». Скорее всего, речь идет о человеке владеющим магией и искусством предсказания, но при этом формально соблюдающем христианские обычаи. С того же острова Мэн происходит и фрагментарная надпись ММ-145, датированная второй половиной XII века. Сохранился лишь текст «Юан священник вырезал эти руны» и перечисление верхней части рунического алфавита «Fuþorkhniastbml». Судя по этой надписи священник не только не оставил своего языческого ремесла, то и подобно магам IV-VI веков верил в то, что перечисление рун служит защитой от злых демонов и фанатиков, желавших разрушить камень.

В свете скандинавского двоеверия X-XII веков, похоже, что носители теофорных языческих имен Торфаст и Торгисл, поставившие камень Акер-1 (Грёдбю, Дания), обращаясь за помощью к «богу и матери бога», на самом деле призывают Одина и Фрейю, а не Иисуса и Марию.

Поздние рунические камни: дела семейные и династические

Рассказывают руны и о других особенностях семейных взаимоотношений, так Тюрве, поставившая камень № 4 в датском Алуме в память о своем двоюродном брате Турбьёрне указывает, что заботилась о нем больше, чем о собственном сыне. Любопытно и то, что в надписи Турбьёрн назван по отчеству «сыном Сибби», а она по имени мужа – «женой Вегаута».

 
Рунический камень Свартсьё

Спорной является датировка рунического камня Свартсьё. Изображение двух кошек идущих друг за другом, «ирландский узелок» и стилистика надписи указывает, что камень был установлен в первой половине XI века, но имя упомянутого в ней Адиля крайне редко в памятниках VII-XIII веков, но известно, что это имя носил полулегендарный шведский король, живший в VI веке, упомянутый в «Беовульфе», поэме «Перечень Инглингов». Это позволило некоторым исследователям отождествить Адиля из надписи с полулегендарным королем, что противоречит палеографии и стилистике рунического камня.

Удивительную и жуткую семейную сагу сохранил датированный XI веком камень из Хиллерсьё (U-29). Надпись на нем была высечена скальдом и относится к числу самых длинных из известных на сегодня. Она интересна и тем, что является одним из древнейших свидетельств наследования женщиной имущества детей, что официально было кодифицировано только в 1296 году. Отметим, что, несмотря на обилие имен умерших людей, этот камень не является поминальным, а рассказывает о поразившей скальда истории жизни простой крестьянки.

«Расскажите всем! – призывает камень – Гейрмунд взял в жены девушку Гейрлауг и у них родился сын прежде, чем Гейрмунд утонул. Затем их сын умер и Гейрлауг вышла за Гудрика [...] и у них родились дети, но выжила только дочь Инга. Ее взял в жёны Рагнфаст, владелец имения Сноттста. Но вот и он умер и их сын вслед за Рагнфастом. Инга унаследовала имение за сыном, но тоже умерла. Тогда Гейрлауг пришла, чтобы унаследовать имение, оставшееся от дочери. Скальд Турнбьёрн вырезал эти руны».

Встречаются на рунических камнях сентенции житейского свойства, объясняющие некоторые особенности наследования. Один из каменных крестов на острове Мэн был поставлен Маллимкуном в память о своей приемной матери Малмури, дочери Дуфгала, жене Адисла. Поясняя ее желание оставить наследство приемному сыну, а не дальней родне, Маллимкун или резчик пишет так: «Лучше приемный сын, чем несчастный сын». По-видимому, такая практика наследования была допустимой, но не слишком распространенной и ее надо было обосновать перед соседями и родственниками. Судя по месту находки, дальняя родня Малмури была дальней не только по родству, но и по месту проживания.

Некоторый парадокс состоит в том, что памятники на Фарерских островах датируется тем временем, когда эта традиция стала забываться. Камень Сандавагур (XIII век) рассказывает о том, что Торкил Онундарссон, прибывший из Рогаланда (Норвегия), стал первым жителем одного из островов. От надписи на более раннем фарерском камне (Киркюбё, IX или XI ? век) осталось десять рун в трех строках, что делает ее совершенно нечитаемой. Археологи датируют заселение викингами островов IX веком, но почти все рунические камни были уничтожены как языческие: в условиях небольших островов трудно спрятать поминальные памятники, которые, согласно традиции должны были быть хорошо заметны.

Одним из позднейших рунических камней является надгробная плита с кладбища на острове Готланд, датируемая 1449 годом (№ G 100):

«Этот камень поставила госпожа Рудви, после смерти своего мужа Якова, который был поражен пушечным ядром во время осады Висборгского замкакоролем Эриком. Страдал он [Яков] от рождения Божьего четырнадцать веков и менее пятидесяти лет спустя. Мы молимся, чтобы Бог помиловал его душу и души всех христиан. Аминь».

Текст этой надписи полностью следует христианской традиции, но отражает обычай, ставший к тому времени анахронизмом. Причиной, побудившей госпожу Рудви к возведению такого надгробия мужу, мог быть необычный род его смерти.

Еще более поздним временем – концом XVI века – датируется фарерский камень Фамин, с текстом, написанным латиницей и рунами. Его историческая ценность состоит в том, что он свидетельствует об использовании рунической письменности в это время.

 
Рунические камни в интерьере церкви Gunderup

Руническим камням придавали особое сакральное значение даже в Новое Время. Так, в кирхе Гундеруп хранятся два рунических камня. Иногда такие камни встраивали в каменную кладку церквей и других домов, предполагая, что рунические камни принесут богатство, счастье и благополучие. Несколько рисуночных камней христианского времени было встроено и в стену церкви в Хилесхёге.

Самым молодым руническим камнем можно считать памятник поставленный в Хасслербро (Рённехольм, Швеция) в середине XIX века в честь Йохана Эдуарда Линдквиста. Таким специфическим образом община почтила своего уважаемого члена, который умер 21 июня 1846 года от воспаления легких. Конечно, камень в Хасслербро не является настоящим руническим камнем, а всего лишь репликой, отражающей романтические умонастроения своего времени. Вместе с тем, он служит символом возрождения древних обычаев в Новое время и его можно считать предшественником скандинавского неоязычества XX и XXI веков.

Рунические камни и культ мертвых

Древнейшими погребальными памятниками Северной Германии и Южной Скандинавии были мегалитические гробницы галерейного типа (IV тыс. до н.э.), которые перекрывали земляными насыпями. В настоящее время подавляющее большинство таких гробниц лишены этих насыпей. По своей форме галерейные гробницы отдаленно напоминали лодки, что, по всей видимости, наложилось на распространённый в Западной Европе мотив переплывания умершим вод смерти ради обретения бессмертия или бесконечного существования на острове в Западной Стране. Наиболее ярко этот образ представлен в Аваллоне кельтских легенд. В довикингское время получил распространение обычай погребения в каменных кораблях, частично сохранившийся и в историческое время. Его придерживались некоторые норвежские и датские кланы, например, инглинги. Однако ведущими типами погребений, демонстрирующими этот мифоритуальный мотив, стали сожжение на ладье и трупоположение в ладье. Последний встречается редко и был доступен только для великих конунгов, что в какой-то мере соотносится с Вальгаллой, особым загробным миром, доступным лишь для избранных.

 
Смерть Бальдра (исландская рукопись XVIII в.)

Мифопоэтический образ смерти и умирания, сохраненный «Младшей Эддой», связан с солнечным богом Бальдром, сыном Одина и Фрейи. Незадолго до своей смерти Бальдр стал видеть сны, предвещавшие его гибель, и рассказал о них Фрейе, которая взяла со всех богов, предметов, растений и животных клятву, что те не причинят вреда Бальдру. Поверив в неуязвимость Бальдра, боги развлекают себя тем, что швыряют в него камнями до тех пор, пока бог-тристер Локи не вложит в руки слепого бога Хёда ветку омелы, единственного растения, которое не принесло клятвы Фрейе. Обвившись вокруг шеи Бальдра, ветка омелы убила его. Богиня смерти Хёль обещала, что возвратит Бальдра к жизни, если весь мир будет оплакивать его смерть. Асы пошли по земле с тем, чтобы спросить о том всех живущих. Локи, одев маску великанши, встретился на пути асов и сказал, что не станет оплакивать Бальдра. Тогда асы поняли, что сына Одина оживить не удастся, и построили для него погребальный корабль (Hringhorni, букв. «кольцо-корабль»). Корабль был настолько велик, что боги не смогли оттолкнуть его от берега. Тогда всё тот же Локи, превратившись в великаншу или же надев её маску, оттолкнул корабль, да так, что земля задрожала.

Не выдержав сцены прощания, жена Бальдра богиня Луны Нанна бросилась в горящую погребальную ладью и сгорела в ней живьем. Как и в других солнечных мифах Европы гибель солярного героя Бальдра приурочена к ночи Летнего Солнцестояния. Поэтический образ сгорающей в огне круглого солнечного корабля лунной богини Нанны передает вполне реальное астрономическое событие – убывающую Луну, движущуюся к Новолунию. В новолуние после Летнего Солнцестояния во многих землях древней Европы, например, в античной Греции, начинался новый годичный цикл. Рунические календари известные в Швеции и в других странах Балтии, хотя и отмечают это полнолуние как особую дату, но ориентированы на полнолуния после зимнего Солнцестояния, поскольку к зимнему Солнцестоянию (Йолю) мифологическая традиция приурочила Рагнарёк, битву богов с силами зла (прежде всего – с великанами Йотунами), воспринимавшуюся как месть за убийство Бальдра.

Майское дерево, вокруг которого всю ночь водят хороводы во время празднования Середины лета, в Швеции, а особенно на Аландских островах представляет собой символическую мачту корабля и является отголоском погребальной ладьи Бальдра. Одним из растительных символов Бальдра была ромашка непахучая (трёхреберник продырявленный), которая зацветает как раз в начале июля, а форма ее соцветия напоминает солнце. Неудивительно, что гадание на ромашке, восходит к солнечному символизму этого цветка.

В мифоритуальной практике древних скандинавов произошла диссоциация образа умершего: с одной стороны он отправлялся на погребальной ладье на вечные времена в Хель или Вальгаллу, с другой он мог появляться в каменной стеле, жить в своей могиле, выходить из нее и вредить или помогать живым. Обычай возведения рунических камней в честь умерших людей связан с мифоритуальным отождествлением «человек = камень», характерным для скандинавских народов неолита-бронзы и воплощался ранее в погребениях в каменных гробницах. Согласно скандинавской мифологии, обычай установки камней в качестве надгробий был введён Одином, в связи со смертью Бальдра.

Приношения умершим еды и пива сохранились в Скандинавии вплоть до начала ХХ века, причем такие жертвы приносились не только родственникам на сельских кладбищах, но и на больших погребальных курганах, датируемых Бронзовым веком. В Норвегии и ряде других регионов Скандинавии получили распространения поверья о том, что умершие живут внутри Хелгафьел (Святой Горы или Горы Мертвых), которая находится на острове в Западном море. В поэме «Helreið Brynhildar» Брюнгильда после своей смерти отправляется в Хель и встречает мертвую великаншу, живущую в / на собственном кургане. В другой поэме «Baldrs draumar» описывается воскрешение мертвой пророчицы Вёльвы: Один делает это, желая узнать, как помочь Бальдру избежать смерти. Один и Вёльва довольно долго беседуют, пока пророчица не понимает, что перед ним главный бог асов. Испугавшись, Вёльва прерывает разговор и уходит в Хель. Хотя в тексте поэмы общение с мертвой Вёльвой воспринимается как однократное действие, вызванное исключительными обстоятельствами, похоже, что подобная практика была обычным делом для языческой и раннехристианской Скандинавии, а поводом для обращения к мертвым за советом становились даже такие пустяковые, с точки зрения современного человека, причины как плохие сны. Более того, многие исследователи скандинавской культуры подчеркивают, что вёльвы-предсказательницы в I тыс. н.э. жили во многих селениях, поэтому ритуал вызывания души умершей вёльвы, совершенный Одином, не был уникальным событием, а вполне традиционной практикой.

После гибели Бальдра и Нанны появились новые божества Солнца и Луны – Сунна и Мани – причем в этой паре солнечное божество (Сунна) представлялось золотоволосой девушкой, а Мани – юношей. Мани воспринимался скандинавами как бог времени, летоисчисления и математики, был он также покровителем детей и демонических существ (альвов и цвергов). В его колесницу были впряжены не лошади, а большие собаки. Смена лунных фаз отражена в мифе о том, что Мани спас свою дочь Биль (буквально: «месяц на ущербе») и сына Хьюки («молодой месяц»), перенеся их по небу прямо в Асгард. Мани и Сунна не были супружеской парой: Мани женат на великанше, а мужем Сунны стал Глен, возничий солнечной колесницы.

Сосуществование в рамках одной культуры столь различных пар божеств, олицетворяющих Солнце и Луну, означает присутствие в скандинавской культуре двух мифологических линий, одна из которых связана с общегерманской традицией (на что указывает, в частности, прозрачность этимологий имен Сунны и Мани), другая – Бальдр и Нанна – восходит к догерманскому субстрату и связана с культом мертвых.

Имя Бальдра не получило однозначной этимологии. Якоб Гримм, один из первых исследователей его имени предположил несколько версий. Наиболее вероятными представляется происхождение Бальдра от балто-славянского корня *balta / *bielo или же от общегерманского корня «господин», сохранившегося, например, в староанглийском слове «bealdor» (хозяин, лорд, правитель). Вместе с тем гипотеза заимствования образов Бальдра, Нанны и ряда рун (например, находящих аналогии в южноаравийской письменности гебо, беркана, инг) с Ближнего Востока не получила всеобщего признания. Сближение имени Бальдра с семитским корнем «Ba’al» (господин), а имени Нанны с ближневосточной богиней Инанной, считаются случайными созвучиями в силу значительного хронологического разрыва и культурных различий между скандинавской и левантийской культурами. Имеющиеся мифологические свидетельства не позволяют считать Бальдра божеством умирающей и воскресающей растительности, подобным Осирису или Адонису (имя последнего также переводится как «господин»), умирая однократно, он не воскресает, но продолжает жить в загробном мире.

В Скандинавии есть много топонимов, связанных с именем Бальдра, в частности есть холм, который, согласно традиции, был насыпан асами над его погребальной ладьей. Собственно рунических камней связанных с именем Бальдра в Скандинавии неизвестно, редки и его изображения. Исключение – изображение Бальдра на Госфортском кресте, (Х век) однако на нем бальдровские мотивы уже переплетены с христианскими. Изображения на восточной стороне этого креста часто рассматриваются как смерть Бальдра. В синкретичном религиозном сознании того времени Бальдр и Иисус сливались в единый образ страдающих божеств. По всей видимости, именно присутствие образа Бальдра в германском язычестве обеспечило легкость, с которой многие германские племена принимали христианство. Другим очевидным мотивом, обеспечивавшим принятие христианства, стало существование мифоритуальной практики, в которой умершие помогают живым. С другой стороны элементы бальдровского цикла часто изображаются на рисуночных камнях, таковы, например, маски, надеваемые Локи для превращения в великаншу, и фигуры самого Локи в этой маске. Намного чаще на рисуночных камнях изображают погребальную ладью, на которой умерший плывет в царство мертвых и, что вполне вероятно, возвращается к живым, после проведения соответствующего призывающего его ритуала. Поэтому рисуночные камни являются недостающим звеном, дополняющим наши представления о культе мертвых.

 

«þistill mistill kistill»

 Труднее всего поддаются интерпретации надписи, содержащие магические заклинания. Так, до сих пор не расшифрована до сих пор надпись на руническом камне Гёрлев 1:

«Тьёрдви поставил камень после смерти Одинкара. fuþąrkhniastbmlR. Наслаждайтесь kumlet. Чертополох. Омела. Коробка. Я положил (написал ?) руны правильно. Гунне. Армунд».

Слишком много загадок содержится в этом коротком тексте. И если апотропеическое (защитное) значение верхней половины футарка логично, то на вопрос «что такое kumlet?» не было получено сколько-нибудь правдоподобной версии. Другой перевод предполагает чтение «используйте kumlet правильно», но и он не приближает нас к разгадке.

Для понимания этого текста, следует обратиться к магической формуле «þistill mistill kistill» (буквально: «Чертополох. Омела. Коробка»), которая часто встречается и в средневековой скандинавской магии и на других рунических камнях, например, на Ледбергском камне. Даже крупнейшие рунологи склонны называть её «звучной бессмыслицей». Однако эта формула слишком устойчива и живуча в рунической традиции, чтобы считать ее бессмысленной. Очевидно, что она связана с культом мертвых и, в частности, с ритуалами поминания Одинкара, в честь которого Тьёрдви и установил этот камень и правильно вырезал на нем руны.

Первое на что обращает на себя внимание в этой формуле: Омела (в современном шведском языке – «mistel»), «слабейшее из растений», клятвой которого побрезговала Фрейя, омела, погубившая Бальдра. Третий элемент заклинания – коробочка, или «kistill», ассоциируется прежде всего с цистовым погребением, которое в современном шведском языке называет hällkista (циста умерших или ящик для погребения). Такие погребения были широко распространены в Европе в Бронзовом веке. Это слово применимо и для обозначения деревянного гроба, изображения которого на погребальной ладье часты для ранних рисуночных камней.

Сложнее понять ассоциации связанные с чертополохом, служившим для кельтов атрибутом царской власти, а его латинское название (carduum) или близко к «cardium» (сердце) или происходит от общего корня, тем более, что цветок чертополоха по своей форме напоминает человеческое сердце. Хотя археологи и отмечают, что Скандинавия находилась в определенной зависимости от кельтского импорта, трудно сказать насколько эта зависимость отражалась в мифологии и народном мировоззрении. Единственным примером заимствования, причем негативного, является кельтский бог Луг, ставший в германской мифологии трикстериальным персонажем – Локи. В силу такой неопределенности невозможно считать þistill (чертополох) является прямым кельтским заимствованием. Его присутствие в магической формуле может обозначать запустение (= зарастание чертополохом), которое Тьёрдви призывает на дома тех, кто неправильно совершает kumlet и / или попытается разрушить воздвигнутый им камень.

О последних двух элементах надписи также можно говорить лишь предположительно. Неизвестно почему из всех валькирий Тьёрдви избрал именно скачущую на волках Гунну. Упомянутый последним Армунд мог считаться в этой местности ее супругом. Во всяком случае именно они, а не более привычные нам Один или Тор охраняют камень и покой умершего Одинкара.

Итак, в развернутом виде смысл надписи на руническом камне Гёрлев-1 представляется следующим:

1. Стандартная формула с именем того, кого следует поминать.

2. Защита от злых сил при помощи верхней части футарка (fuþąrkhniastbmlR).

3. Совершайте поминальный обряд по Одинкару.

4. Да зарастет дом чертополохом, да поразит самое безопасное, да окажется в могиле / гробе, тот, кто совершает обряд неправильно и / или попытается разрушить камень.

5. Я правильно совершил обряд «укрепления камня рунами».

6. Да помогут вам и / или Одинкару Гунне и Армунд.

Легенды о рунических камнях

Гробница раннего железного века (XI-V в. до н.э.) в Боге (Готланд) считается гробницей Тьялфи, который выступает то как младший бог, помощник асов, то как герой, первым из викингов ступивший на берег острова. Его имя обычно расшифровывают «подобный эльфу». Согласно Гутасаге, остров Готланд то всплывал, то погружался в море, а населяли его различные демоны. Тьялфи смог победить демонов и овладеть островом. Историческая основа этой легенды связана с многочисленными изменениями рельефа Балтийского моря в последниковый период, что позволяет отнести времена Тьялфи к мезолитическому или неолитическому времени. Любопытно, что имя, точнее прозвище Тьялфи переводится как «подобный альву» (эльфу). Таким образом, легендарный первый царь Готланда отождествляется с альвами. В Гутасаге Тьялфи изображен великим магом, что также связано с его альвийской природой.

В скандинавских сказках рунические камни считаются местами обитания мифических существ и, чаще всего, альвов. Вместе с тем, в них нет прямых указаний на то, что покойники превращаются в альвов после смерти или же в альвов превращались те, кому посвящены эти рунические камни. Не различают сказки исторические и доисторические каменные памятники, в равной степени легенды об альвах ассоциируются и с древними мегалитическими гробницами, и с раннесредневековыми руническими камнями. Это означает, что в народном сознании каменные памятники связаны с чем-то нуминозным и чудесным, но эта тема не получает значительного развития, возможно, под влиянием христианства.

Исследователи отмечают, что легенды о рунических камнях типологически близки к легендам о других мегалитах – гробницах, кромлехах, а также к легендам кельтских и пиктских камнях. Одним из ранних свидетельств о них принадлежит Саксону Грамматику, который в книге «Gesta Danorum» (Деяния данов) пишет, что в Дании и Скандинавии есть множество огромных камней, воздвигнутых гигантами (великанами-йотунами). На территории Европы ареал распространения сказок о гигантах коррелирует с ареалом распространения мегалитов и других каменных памятников. Вместе с тем, отношение к великанам в средневековой поэтической традиции и в сказках, записанных в XIX-XX веках, значительно разнится. Для скальдов великаны – противники асов, носители злого начала, своего рода аборигены, с которыми асы постоянно враждуют. Тогда как для сказителей близкого прошлого великаны амбивалентны, они способны платить людям добром за добро. Следует вспомнить, что асы воспользовались великанами для того, чтобы обнести Асгард неприступной каменной стеной. В свете этого, гибель Бальдра представляется местью великанов или же строительной жертвой, но в силу специфического этнического самосознания скандинавов сложился сюжет о наказании Локи.

Отдельную группу составляют сказки о сбывшемся проклятии, написанном на рунических камнях. Наиболее ярко этот мотив проявлен в легенде о Бьёркеторпском камне, расположенном на месте неолитического кромлеха, использовавшегося в I тыс. н.э. как языческое святилище. Проклятие обещает, что колдовство падет на голову того, кто попытается разрушить этот камень. Согласно легенде, некий крестьянин попытался убрать камень, чтобы увеличить размеры своего поля. Но камень ни в какую не двигался с места, а никто не односельчан, помня о проклятии, не рискнул ему помочь. Тогда крестьянин решил разжечь огонь, чтобы камень нагрелся, а затем полить водой, отчего раскаленный камень должен был расколоться на несколько частей. Но лишь только он разжег костер, как пламя перекинулось на нарушителя, и он заживо сгорел в том огне, а камень остался невредимым.

Другую группу составляют легенды и сказки, в которых знахарки и колдуньи общаются с альвами возле каменных гробниц или других каменных памятников, иногда называемых жерновами или горшками альвов. Альвам оставляли мелкие монеты, а сами камни помазывали свиным жиром и читали особые заклинания.

Легенда о трех камнях, на которых был убит Локи, сохранилась в Англии. Ныне один из этих камней хранится на территории церковного прихода прихода Святого Стефана в Киркби. Неизвестно, где он был установлен изначально и где находятся два других камня. Хотя датировка его колеблется между VIII u X веками, историки чаще склоняются к VIII веку, что делает его одним из старейших викингских памятников на Британских островах. Согласно легенде, после того, как Локи сначала способствовал смерти Бальдра, а, затем, отказался его оплакивать, асы поклялись убить Локи. Они настигли Локи и его сына Нарфи в Англии и загнали их при помощи заклинаний в центр кромлеха. Затем асы убили Нарфи и привязали Локи к трем камням кишками Нарфи, а над головой Локи поместили ядовитую змею, так, чтобы ее яд капал на лицо Локи и оставили его умирать там.

Типологически эта легенда близка к кельтской легенде о фее, заманившей Мерлина в мегалитическую гробницу и привалившей его огромным камнем, однако для кельтской мифологии не свойственны кровожадные подробности, выдающие в ней аутентичное скандинавское происхождение. Эта легенда представляет собой самостоятельную версию наказания Локи, который по канонической версии «Эдды» был связан и спрятан в подземном мире. Связывание есть и английской легенде, но оно происходит на земле, что соотносится с христианским мотивом неотвратимости наказания Иуды. Связывание Локи на земле указывает на древность легенды: во время ее появления способность Локи менять облик ещё не получила широкого распространения, позднее Локи мог принимать облик любого животного, божества, великана и для связывания его потребовались особые усилия асов.

Важен в этой легенде и мотив змеи, убивающей Локи. На многих рунических камнях текст надписи изображен на теле змеи. Вполне вероятно, что змея, убивающая Локи, и есть та самая змея, которая изображена на рунических камнях. В этом случае она получает способность не только убивать всех, кто попытается уничтожить камень или надпись на нем, но и помогает при отправлении культа мертвых, устраняя препятствия и злых демонов.

 

***

Современные рунологические проекты помимо узкоспециальных исторических, текстологических и искусствоведческих вопросов могут решить и многие вопросы, связанные с руническими камнями, на которые до сих пор нет однозначного ответа.

Один из них – время возникновения футарка. Многочисленные рунические надписи на римском импорте позволяют датировать возникновение рун I тыс. до н.э., что делает их современниками «малых» европейских алфавитов, таких как тартессийский и иберийский. Утверждение, что футарк произошел от одного из средиземноморских алфавитов (вероятными предшественниками считаются латинский, греческий или этрусский), стало общим местом в научной и научно-популярной литературе. Вместе с тем контакты между носителями этих письменностей и германцами вплоть до Галльской войны невозможны, а после нее – весьма сомнительны, несмотря на наличие греческих и латинских надписей на импорте. Всё это, а также наличие специфической кельтской письменности (огама), выполнявшего роль тайнописи, позволяет предполагать, что в Западной и Южной Европе в конце Бронзового – начале Железного века сформировалась некоторая общая письменность, от одного из локального варианта которой и произошел футарк.

Другой вопрос состоит в локальных различиях между скандинавскими традициями. Созданные базы данных позволяют говорить, что на рубеже нашей эры в восточной Швеции локализовалась рисуночная традиция, а в западной – руническая, каждой из которых соответствовал особый мифоритуальный комплекс. Объединились обе традиции после ухода готов и возвышения военной племенной знати, чьими покровителями были Один и Тор. В рамках культа мертвых зачастую большее значение имеют богини смерти (Гунна), которые в историческое время были низведены до уровня валькирий. Парадоксальность их положения состоит в том, что они по статусу ниже асов, но при этом бессмертны, тогда как великие боги – смертны и вынуждены обращаться за помощью к валькириям. В связи с этим следует отметить любопытную, но не вполне доказуемую гипотезу Грегори Таннера о том, что «родиной» Одина, то есть его культовым центром, был шведский округ Вадсбё. Она была выдвинута на основании того, что в этом округе есть много легенд, связывающих археологические памятники (культовые места, могильники, рунические камни, каменные корабли) и природные объекты (горы, реки) с именами Одина и других асов.

Третий вопрос возникает в связи с многочисленными надписями футарком датируемыми первыми веками нашей эры – о степени грамотности среди населения Скандинавии этого времени. Присутствие надписей на оружии, предметах быта, фибулах и других вещах указывает, что многие скандинавские крестьяне умели читать и писать. В пользу этого свидетельствуют и раннехристианские надписи, к этому времени руны уже стали органичной частью народной культуры. С другой стороны традиционные исторические модели предполагают, что Скандинавия I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. представляла собой окраину Европы и находилась под влиянием или прямым воздействием южных соседей: кельтов, римлян, франков. Так, по мнению Лизбет Имер, один из древнейших рунических камней в Дании – Фоборгский – был связан с консолидацией данов для противодействия захватнической политике Карла Мартелла.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.