Инжиниринг как важнейший стимул экономического развития

Мы публикуем стенограмму заседания экспертного семинара РВК, посвященного теме инжиниринга. Семинар является постоянно действующей площадкой для обсуждения вопросов, представляющих интерес для инновационного сообщества.

Игорь Агамирзян: Добрый день, дамы и господа, здравствуйте! Добро пожаловать на наш экспертный семинар. У нас уже становится хорошей традицией здесь собираться. Я даже слегка поражен, потому что мы обычно проводили вечером, исходя из того, что больше вероятность, что соберутся приглашенные. В такое время, как сейчас, для многих это затруднительно. Я уже традиционно начну с небольшого вступления со своей стороны, попытавшись сформулировать, почему тема, заявленная на сегодняшнее заседание нашего семинара, нам представляется важной, интересной, и почему она меня заинтересовала лично. Дело в том, что в быстро меняющихся условиях в современном мире чрезвычайно важно, на мой взгляд, ориентироваться на те секторы экономики, в которых есть потенциал высокой маржинальности, высокой доходности. А в производстве сегодня она катастрофически упала, и у меня есть такой любимый график, мне его трудно сейчас воспроизвести, но смысл заключается в том, что если взять жизненный цикл продукта, по горизонтали отложить от его разработки через опытное производство, массовое производство, соответственно, продажи, дистрибуция, продажа с добавленной собственностью, то кривая доходности каждого из этих этапов будет выглядеть примерно вот так. То есть она довольно высокая в начальном этапе жизненного цикла, и в некоторых случаях даже оказывается отрицательной, уходит вниз за ноль на этапе массового производства, и потом снова резко возрастает на этапе, связанном с продажами и дистрибуцией, а особенно с продажами с добавленной стоимостью, с системной интеграцией, по существу. В развивающемся технологическом окружении производственных процессов, сегодня все в большей степени основная прибыльная часть смещается к разработке от непосредственно производства.

Если в традиционно индустриальной экономике доходность компонента, связанного с разработкой нового продукта, была ничтожно малой в стоимости конечного продукта, то в современной ситуации экономика, базирующаяся на знаниях, особенно в связи с тем развитием автоматизации производства, которое происходило, происходит, и на наших глазах становится реальностью то, о чем давным-давно говорится, побеждает.  Я помню, еще в 80-е годы в рамках программы интенсификации 90-х, там одним из направлений было «гибкие автоматизированные производства», термин уже существовал, Только не было самого объекта. Сегодня эти объекты стали реальностью, и в моделях, построенных на гибком автоматизированном производстве, кардинально меняется вся экономика. Во-первых, центр прибыли смещается в разработку, во-вторых, похоже, в самое ближайшее время нас ждет окончательное расставание с традиционной индустриальной моделью массового производства, а на уровне современных технологий того, что называют digitalmanufacturing, станет возможным производить кастомизированный продукт для каждого конкретного случая. А это значит, что сразу резко повышаются требования к потенциалу разработки, потому что произвести продукт в каком-то смысле не так сложно на автоматизированном производстве. Но вот разработать, во-первых, то, что нужно произвести, а еще важнее, разработать само производство – это становится огромной проблемой.

И, как во всей экономике, как во всем современном мире, происходит явное смещение от физических активов и от финансового капитала к капиталу человеческому. Мне немногим больше года назад пришлось с Владимиром Владимировичем Путиным посетить открытие завода в Тихвине. Завод, в общем, по большому счету, не слишком-то высокотехнологичный. Одно из новых производств - для колесных железнодорожных тележек, которые, в общем, от традиционных колесных тележек, которые у нас выпускались на протяжении 100 с лишним лет, отличаются, в основном, тем, что они подрессорены и с амортизаторами. А в принципе, технология производства железных дорог с конца 19 века не менялась. Соответственно, сказать, что это супервысокотехнологичное производство, очень трудно. Тем не менее, там во время открытия завода прозвучали слова, что для того, чтобы спроектировать это производство, пришлось купить зарубежную инжиниринговую компанию, потому что оказалось, что в России никто не способен спроектировать вот такой завод, который, в общем, по моим представлениям отвечает технологиям 30-40 годов 20 века.

Соответственно, вопрос о том, как дальше будут развиваться производственные мощности у нас в стране, на самом деле, упирается не в активы, не в финансы, а именно вsoft-skills, в человеческий капитал, в доступность инжинирингового ресурса, и, что еще более важно, как мне представляется, управленческого ресурса, по управлению инжинирингом. Потому что управление процессами в инжиниринге довольно существенно отличается от традиционного управленческого процесса в традиционных областях индустрии, и откровенно говоря, это компетенция, которая у нас не очень хорошо представлена.

Завершая, хочу сказать еще то, что сейчас в последнее время достаточно много говорится о необходимости новой индустриализации, и это справедливо, более того, это процесс, который происходит, как мы все знаем, не только у нас в стране, - крупнейшие технологические американские компании в последнее время начали переводить свои производства обратно из Китая в США.По крайней мере, подготовка к этому довольно активно идет, кое-что уже делается, однако разница в том, что на уровне понимания, то, что делается Appleв США, к примеру, - это, на самом деле, не новая индустриализация – это другая индустриализация. Те заводы, которые строят технологические корпорации сегодня в США, – это полностью автоматизированное производство, в котором человеческий элемент практически исключается. Соответственно, само производство на таких автоматизированных производствах приобретает еще более гротескное распределение в стоимости элементов в цене конечного продукта. Есть известный факт, я его неоднократно приводил, по распределению себестоимости во всем хорошо знакомом айфоне. Производство айфона на заводе Foxconnв Китае стоит 6 долларов. Вся совокупность комплектующих элементов, из которых собирается айфон, стоит примерно 60 долларов, а сам айфон стоит примерно 600. Вот разница на каждом этапе на порядок. Соответственно, понятно, что основной добавленной стоимостью в таком высокотехнологичном продукте оказывается его дизайн и его маркетинг и продвижение. Производство, в общем, почти ничего и не стоит на фоне стоимости этого конечного продукта. И когда мы еще к тому же это полностью автоматизируем, избавляемся от человеческого элемента, а это процесс, который пошел не только в развитых странах, но и в Китае - тот же самый Foxconn объявил о строительстве автоматизированных фабрик, потому что даже в Китае выгодно заменять промышленными роботами выполнение операций, которые традиционно выполнялись трудолюбивыми и дешевыми китайцами, - оказывается, что тут начинают играть совершенно новые экономические законы, которые в индустриальной экономике в принципе были непредставимы, зато очень хорошо известны всем тем, кто занимается созданием и продажей интеллектуальной собственности.

Это впервые из всех крупных рынков проявилось в разработке программного обеспечения. Сегодня примерно та же самая ситуация в микроэлектронике, где произошло полное разделение на компании, создающие интеллектуальную собственность, и компании, выпускающие продукт на базе этой интеллектуальной собственности. И заключается она в том, что если у вас доля себестоимости производства в продукте стремится к нулю, то на него можно устанавливать произвольную цену. Программным обеспечением, в котором производство, то бишь тиражирование продукта бесплатное, реально можно устанавливать цену конечного продукта в соответствии с потенциалом спроса на рынке. Оказывается, что, в отличие от традиционных индустриальных продуктов, в которых есть зависимость от себестоимости, кривая доходности в зависимости от цены в таких IP продуктах совсем другая, в частности, есть хорошо известный факт, что она двугорбая, то есть максимум доходности достигается либо при больших тиражах при относительно маленькой цене, либо при маленьких тиражах при очень большой цене. А в середине между этим – провал. И это вообще никакими традиционными законами традиционной экономики в принципе не описывается, тем не менее, реальный факт, хорошо известный всем разработчикам программного обеспечения и активно использующийся маркетологами, которые борются за то, чтобы максимизировать прибыль производителю. Так как то, что сегодня существует уже в программном обеспечении, то, что сегодня уже явно наметилось в последнее десятилетие как основной тренд в микроэлектронике, на мой взгляд, при развитии цифровых производств будет стремительно распространяться по всем производственным цепочкам, в каком-то смысле производственная мощность, завод превращается, условно говоря, в принтер для печати конечного продукта, такой черный ящик, в который на входе поступает чертеж, а на выходе – готовый продукт. И это будет относиться ко всему - например, сейчас это явный тренд в фармацевтике. Уже появились биопринтеры, которые позволяют биологические материалы печатать по технологии трехмерного принтинга, уже это происходит в химии, соответственно, цикл разработки инновационных лекарств сегодня начинается с математического моделирования соответствующего химического соединения, а потом роботизирования системы постановки экспериментов. Человеческий элемент на этом этапе полностью исключается. А потом, после проведения всех серий клинических испытаний, уже известна формула, ее можно напечатать. Фармацевтическое производство – такой же принтер для конкретного лекарства.

Так как, в общем, до достижения сингулярности все тренды у нас ускоряются, то можно ожидать, то через какое-то разумное время, точно так же, как сегодня у каждого дома стоит лазерный или чернильный принтер, на котором вы печатаете документы, можно ожидать, что через какое-то время дома будет стоять принтер, на котором можно будет напечатать прописанное вам лекарство. Кстати, это не шутки, уже существуют технологии, они немножко сложнее, чем хотелось бы, но уже существуют технологии, в которых химические процессы выполняются через трехмерную печать. То есть, попросту говоря, на традиционном трехмерном принтере печатается химический реактор под конкретную реакцию. Соответственно, она выполняется на продукте этой печати. Понятно, что это в каком-то смысле бездоказательно, футурология, но у меня твердое убеждение, что тренды будут развиваться именно в этом направлении, что через какое-то время, боюсь загадывать, через какое, мир в этом смысле станет совсем другим, потому что вместо типового массового производства, которое мы наблюдали на протяжении практически всей нашей жизни, оно заменится индивидуализированным, кастомизированным производством под потребности конкретного заказчика. Массовое производство, кроме коммодити вещей, уйдет в прошлое, а вся экономика будет работать примерно по такой модели, как сейчас работает микроэлектроника, когда есть основной центр создания добавленной стоимости в разработки, в инжиниринге, и сопровождающие его производственные процессы, от которых не избавиться, но которые будут настолько автоматизированы, что в них практически никто занят не будет.

Рассуждая в такой логике, чрезвычайно важно быть готовым к тому, чтобы смотреть, что реально происходит, и постараться не оказаться на обочине этого процесса. Вообще, похоже, что сейчас открываются некоторые новые окна возможностей, в которых, в силу возможностей и традиций нашей страны, мы можем оказаться в немаргинальном положении. И как 10-12 лет назад начинались разговоры о перспективности рынка оффшорного программирования, похоже, что трендом ближайшего 10-летия станет оффшорное проектирование. Но, вообще говоря, тоже надо понимать, что оффшорное программирование и проектирование – это, в общем, экспорт интеллектуального сырья. А если мы хотим повышать уровни передела, то нам надо заниматься не просто оффшорным проектированием в интересах заказчиков с развитых рынков, а учиться, например, строить те самые автоматизированные заводы, на которых можно выпускать конечные продукты. Дальше я предоставляю слово для первого выступления Владимиру Николаевичу Княгинину.

Владимир Княгинин: Спасибо! Вы, кстати,технооптимист. 30-е годы: все будем делать радио дома! Но я хочу вас поддержать в другом тезисе - что, конечно же, с точки зрения организации производства мы будем имитировать, прежде всего, электронику. Мы ее уже имитируем где-нибудь с 70-х годов. Просто вся остальная промышленность имитирует предыдущее поколение того, что происходило в радиоэлектронике. В этом смысле, хочешь узнать, как будет организовано производство через 10 лет – смотри на то, как организовано производство, разработки и исследования электроники сегодня. Машиностроение подтянется. Правда, там есть куча редукторов, типа автомобилестроения, которое является таким средним промежуточным звеном, перемалывающим опыт, накопленный в электронике. Отсутствие машиностроения в стране – это колоссальная катастрофа, потому что редукторов нет, мало того, что электроники нет. Чужую электронику через редукторы не проведешь…

У меня будет 4 блока, а в конце я скажу про то, что думаю,про политику, связанную с поддержкой инжиниринга, и как она реализуется сейчас в Российской Федерации. А то, что она появилась, - это очевидно. Это впервые за многие десятилетия у нас появился, на мой взгляд, специально вычлененный объект управления, который называется технологической политикой, чего раньше не было лет 20-30. Первый блок – как организован мировой рынок инжиниринга, мы его пробежим скороговоркой.

Данные, которые приведены, – это, в основном, данные наших зарубежных партнеров. Российская Федерация на рынке присутствует минорно, и измерить температуру происходящего в инжиниринге мы можем только по вторичным каким-то данным и признакам. Итак, мировой рынок инжиниринга, включая инжиниринговые сервисы, - это примерно 750 миллиардов долларов ежегодно, и по прогнозам к 2020 году он достигнет 1,4 триллиона долларов. Рынок растет. Есть тяжелые периоды, когда идет спад, но в целом, особенно премиальные сегменты этого рынка растут выше темпов мирового ВВП. И там есть такая обманчивая ситуация, когда у нас часто в гонку процентов роста ВВП по отдельным регионам обеспечивают наиболее отсталые страны, но если мы все это почистим, введем коэффициенты и высчитаем среднее, то рынок увеличивающийся. Темным цветом на карте выделены те страны, где наиболее крупный рынок инжиниринга. А столбики – это число компаний, которые попадают в мировые рейтинги инжиниринга. Как вы видите, России на этом рынке нет, среди крупных игроков мы на рынке инжиниринговых услуг в настоящий момент не присутствуем, хотя есть даже, попадаются представители развивающихся стран или растущих экономик. Что касается большого инжиниринга, то в ключевых центрах он хорошо организован, консолидирован и вращается вокруг нескольких ключевых компаний, которые постоянно ведут экспансию, скупая вновь растущие более мелкие компании, обеспечивая тем самым некоторую подвижность, незакостенелость этого рынка. При этом 50 компаний в США делают 35% рынка инжиниринговых услуг внутри страны. Надо понимать, что этот рынок напрямую связан еще как минимум с двумя. Он связан с исследованиями, потому что граница между исследованиями и инжинирингом плывет, правда здесь заслуга не исследователей, а основных заказчиков. Если вы не перевели исследование быстро в производство, ему грош цена: завтра оно уже устарело. А реверсивным инжинирингом, обратным ходом, все, что вы опубликуете в журналах, легко вытаскивается любым более или менее оснащенным в сфере инжиниринга игроком. Отсюда идет жесткая спайка с исследовательским рынком, и очень часто в статистическом учете рынок инжиниринговых сервисов и рынок исследовательских разработок уже учитываются единым образом, как единая учетная единица. Ну, и к этому примыкает рынок программного обеспечения. В действительности, точно так же очень трудно провести границу, где заканчивается разработка того или иного программного обеспечения под обслуживание бытовых, экономических, управленческих процессов - и где начинается производство, потому что при условии кастомизации и осмысленности происходящего все это сильно слипается. Мы не вычленяем в данном случае еще специализированное ПО, но надо понимать, что оно присутствует на этом рынке, и постоянно увеличивается вес, значение для этого рынка.

Дело в том, что Российская Федерация не совпадает по профилю не только с мэйджорами технологического рынка, но и со вторым эшелонам. Мы со странами БРИКС живем точно так же в противофазе.

Здесь данные по хорошо проработанному индийскому рынку, потому что с точки зрения оффшорного проектирования индийцы на сегодняшний момент являются лидерами в мире. Это связано с определенными историческими особенностями, вопрос заслуживает специального изучения, но примерно в середине 2000-х годов индийцам стало понятно, что из оффшорного программирования оффшорное проектирование вычленяется как самостоятельный процесс, стали разворачиваться специальные инфраструктуры под поддержку оффшорного проектирования, выделились специализированные компании, которые приобрели определенную внутреннюю архитектуру. И началось воспитание кадров. Если первоначально индусы сидели в простейших операциях, по сути дела, по алгоритмам решали определенный набор производственных задач, то на протяжении всех последних лет целенаправленно идет рост, повышаются сложности, комплексности, у нас есть единственная компания оффшорного проектирования в России, она достаточно крупная, потому что крупными компаниями считаются компании, перешедшие за 1000 человек, занятых в этой сфере, но по тестам, которые проводят заказчики, эта компания делает где-то 30% от того, что делают аналогичные компании в Индии на сегодняшний момент. Разрыв между нашим лидером рынка и лидером рынка Восточной Европы, и тем, что делают индийцы, постоянно растет, потому что индийцы это воспитывают.

Примерно понятен рост - это сегодня около 8 миллиардов долларов ежегодного экспорта. Чтобы они удержались как лидеры, на 20-й год это 35-40 миллиардов ежегодного оборота, из них 5 – это потребление внутри страны, все остальное – экспорт специальных инжиниринговых услуг при постоянном росте сложности выполняемых задач и при увеличении числа инженеров, работающих над решением этих задач в течение 10 лет без рекламации, то есть способных решать сложный комплекс производственных задач. Я в конце еще скажу: глядя на индусов, программу подобного рода приняли китайцы, она есть у бразильцев, и мы смотрим, как те, кто пытаются присоединиться к БРИКС, сейчас принимают подобного рода программы, - например, дорожная карта по инжинирингу в Мексике, она также сориентирована на то, чтобы развивать эту ситуацию.

У нас менее процента этого рынка. Соответственно, со всеми вытекающими из этого особенностями, грубо говоря, на уровне статистической ошибки. Мы что-то держим, мы присутствуем там, но если мы будем разбираться с точки зрения мэйнстрима и больших процессов…. И соответственно, по-другому рынок организован. Но с чем мы имеем дело сейчас? Все пришло в движение. То, что сейчас показала Германия в Ганновере, - она показала попытку вывести промышленность 4.0, когда платформа с открытой архитектурой, когда через общий стандартизированный интерфейс интеграция разного рода оборудования и производственных процессов в единые технологические комплексы, когда специализированное программное обеспечение замыкает управление и становится не только обеспечением инженерной, проектной деятельности, но и является управляющим контуром для менеджмента соответствующих технологических компаний.Немцы показали, как идут начинающиеся процессы, они выявили принципы архитектуры и общие модульные платформы. Но, понимая, куда идет этот тренд, и видя, что уже мы имеем демонстрационные образцы, понимая рост числа международных конференций по умным заводам, мы можем примерно представить, в какие сроки соответствующая технологическая среда будет развернута.

Итак, как меняется рынок инжиниринга?

Первое - интеграция в технологические цепочки происходит на ранних фазах. То есть вот это зеленое - на уровне концептуального проектирования, чтобы мы вошли в технологическую цепочку, мы в нее можем впаяться только на уровне уже концептуального проектирования. Никому особенно не нужен поставщик готовой детали, а нужен субпроектировщик. И здесь цепочка EBB, но такую же мы могли бы нарисовать по Ниссану, который работает с Петербургом, размещая там свое сборочное производство, в принципе, будучи открытым для того, чтобы поставщиков компонентов собирать из России. Но смысл в том, чтобы когда-нибудь войти в эту иерархическую систему сопроектирования. Вхождение в цепочку – это отход от отдельных сделок, переход к долгосрочным контрактным отношениям и участие в проектировании, а значит, синхронизация всей инженерно-проектной работы, вплоть до синхронизации информационной базы, на которой это все стоит, и квалификационных требований. Те, кто не попадают в этот район сопроектирования, вылетают из технологических цепочек, а надо понимать, что проектируемые продукты стоят на производстве, это другая тема о модульных производствах, потому что они стоят примерно 20 лет, платформа, которая выводится на линейку производства, машиностроение, - в среднем двадцатка. Не вошел – вылетел на двадцатку, можешь интегрироваться посреди производственного цикла, но это означает, что ты соберешь издержки и не получишь прибыли, которую получил тот, кто включился в эту платформу в момент ее запуска.

Как будет меняться инжиниринг? Информатизация будет расти.

Это карта, которую мы в свое время составили с питерскимПолитехом. Смысл в том - а где, собственно, лидеры того самого специализированного программного обеспечения под проектирование? Дигитализация означает, что вне цифрового моделирования, по сути, невозможна реализация ни одной крупномасштабной производственной задачи. С учетом того, что так называемые глобальные производственные системы GPSменяются на GIN, включиться в новые цепочки поставок, которые в микроэлектронике с 90-х годов развернулись, если вы не обладаете соответственной цифровой средой, невозможно. Надо понимать, что для России здесь видно, что у нас есть какие-то отдельные представители и игроки на этом рынке, но в целом это означает, что мы должны импортировать в огромных объемах не только инструментарии, но и идеологию, и методологию проектирования и управления, и архитектуру производства. Рынок консолидированный, постоянно укрупняется, очень подвижный. Видно, что делают сейчас ключевые игроки, иSiemens, которые сейчас докупилLMS, сняв с рынка крупнейшего поставщика специализированного программного обеспечения под проектирование прямо сейчас, добрал все, что связано с частью моделирования динамических нагрузок на те или иные конструкции и материалы. И, кстати, вы говорили про фармацевтику - процессы консолидации идут и там, в биотехе, и, честно говоря, они почти воспроизводят многие фрагменты того, что было в механическом инжиниринге, то есть в машиностроении.

Рынок меняется и с точки зрения игроков.

Дифференцируются услуги, потому что, если раньше это все инхаус, внутренний разработчик, впаянный внутрь производственного процесса, часто даже сидящий на производственной площадке, то теперь это куча разных игроков, это подстроено под атомщиков, у нас сейчас забавный проект по шести рынкам четырнадцати предприятий идет, это не наша схема – это то, что госкорпорация для себя выявила в момент, когда вступила в конкуренцию сАривой по финским проектам, и финны выдали требования, чтобы документация была представлена в 6D-разрезе, где смоделированы не только объемные характеристики, но и вся динамика производственных процессов, связанных со строительством и эксплуатацией атомного объекта. Оказалось, что это проектирование, управление, эксплуатация, распадается на множество позиций, которые удержать в рамках одной компании невозможно: слишком динамично меняется рынок. И они вынуждены вывести инжиниринг заказчика, они вынуждены были вывести инжиниринг технологий тех, кто удерживает основные конструктивные решения, и определяет, в чем смысл происходящих технологических процессов. Они вывели инжиниринг подрядчика, тот, кто собственно организует производство, и раздробили это в множество консорциумов, построив их как достаточно динамичные.

Не все удалось, но интенция, то, что делается, понятно. Рынок инжиниринговых услуг расслоился. Это больше не in-house – это сложно организованный процесс, и часто консорциумная форма взаимодействия, потому что надо вовлечь в раннее проектирование, организовав цепочки поставок как иерархическую систему, где делегируются определенные функции наверх интегратору. Кстати, чтобы войти в цепочку поставок, интегратор часто требует, чтобы бесплатно отдали интеллектуальную собственность, возвращая это контрактами на продолжение разработки этой тематики. То есть деньги дают на дальнейшую разработку, потому что иерархическая система поставок выстроена.

Проблема «липких знаний».

Оказалось, знания не липкие, они не налипают. Вы можете заказать что угодно кому угодно - он разработает. После этого того, кто разработает, вы будете вынуждены поставить на производственную линейку. Знания не передаются от тех, кто проводит исследования, кто делает разработки, они не передаются тем, кто производит. И как результат - где-то с 90-х годов в мире растет количество новых инжиниринговых институтов и центров, не дублирующих старые исследовательские институты и проектные организации. То есть, не апгрейды и обновление старых, а формирование новых, протез, стоящий между тем, кто производит долгие знания, и тем, кому нужны быстрые и полезные знания. Схема IMEC, такая же есть у ядерного центра в «Соколе», там всего 20% заказов от атомной отрасли совокупно всей, и если вы начнете рассматривать все эти новые центры, то окажется, что они все воспроизводят одно и то же. Схема построена просто: длинное время, маленькие деньги - там сидят университеты, а маленькое время и большие деньги – там сидит индустрия. Между стоит- IMEC. На 1200 исследователей, которые сидят в IMEC, где-то 500-700 прикомандированных. Ситуация формирования интегрированных проектных групп, быстрых динамичных проектных консорциумов, для них ключевая, для них это самая важная компетенция. Отсутствие этой компетенции означает, что перетянуть знания невозможно. Люди, которые сидят в этой интегрировано проектной группе, потом высаживаются на то самое производство, унося знания. Знания прилипают к физическим телам.

А слева – это схема Fraunhoffer, она дублирует Аймэковскую, просто пририсованная. И смысл фроунхоферской схемы - он объясняет, где институты Общества Макса Планка висят в этой ситуации, чтобы никто не путал. Забавно, когда мы спрашиваем в Ахине: «А как много у вас здесь из университета?» - они говорят, что полно. А как часто вы ходите в университет? Почти никогда, но у нас правило, что завкафедры ходит, но университетские все время толпятся в Фроунхофере и не ходят в университет. Но система построена, как замок, замыкающий всю конструкцию.

Онтология проектирования меняется.

Это упрощенная схема, она очень сложная, конечно, но смысл заключается в том, что от проектирования на основе документов и требования к проектированию на основе моделей, и от так называемого каскадно-водопадного проектирования, когда у нас уже сразу задан объект, и мы по каждым шагам, спускаясь к этому каскаду, уточняем его, доделываем, определяем его, мы переходим к схеме, когда каждый цикл проектирования строится как гибкий и чуть-чуть можно подвернуть, или сильно подвернуть, или вообще поменять конструкцию. Это не является трагедией, под это сверстаны бюджеты и организация работ, она строится по проектным вещам. В целом, если посмотрим сейчас обсуждение публикаций по методологии, отсюда очень важна системная инженерия, чтобы процесс не распадался на хаотические движения, чтобы эти ворота не открывались туда-обратно по цепочке, и люди не мотались 50 раз перепроектировать. Боинг кричит, что с ним случилось, когда они стали проектировать свой суперлайнер, там системная инженерия! У немцев есть целая школа методологии проектирования, несколько похожая, но другая ситуация. Те, кто сейчас поставляет программное обеспечение, они уже стали вводить специализированные программные продукты, обеспечивающие сшивку не на уровне теории и учебника, а на уровне уже законченных технологических процессов при проектировании такого верхнего методологического уровня, удерживающего архитектуру, принципы, а не какие-то детали.

Поплыл рынок инженерного образования.

Меняются требования, меняется характер производственных процессов, в которые входит инженер, и, конечно, генерал Карбышев, который потом был заморожен в глыбу льда в концлагере, когда он был еще в царской армии, один нарисовал эти бастионы Брестской крепости. Он мог один спроектировать мост, он был в этом смысле удивительным инженером. Такие инженеры - это легенда, но они уже больше не работают, и не должны готовиться инженерными кадрами. Вуз - известно, что он всегда готовит кадры для закончившейся войны, а не для будущей. Известно, что разрывы зафиксированы повсюду, и программы подготовки инженерных кадров, ключевые программы развития высшего образования приняты практически во всех ведущих странах. Во многих ситуациях обеспечить скорость подготовки не удается. А на той же самой территории в Аймэке представлено 60 национальностей, потому что бельгийцы не успеют с такой скоростью готовить исследовательские кадры, потому что динамика другая. Идет распространение стандартов подготовки, синхронизация образовательных программ, вычленение лидеров, которые претендуют на то, чтобы перешивать отдельные разрозненные программы подготовки на территории. 

О России.

В целом, конечно, если мы будем оценивать происходящее, мы держимся на каких-то удивительных вещах, связанных во многом с тем, что есть сектора, где динамика текущих процессов очень слаба. И за счет этого какая-то невероятная преемственность позволяет сохраняться. Первое - у нас преобладающие центры инжиниринга – это инхаусы. Сформировать консорциум или еще что-то такое – это очень плохо. В действительности, если мы собираемся интегрироваться в мировой рынок инжиниринговых услуг, нам придется пересобирать инжиниринговые подразделения с пониманием инжиниринга заказчика, технологий, подрядчика, разного функционала, разных ролей. И вопрос - что брать себе? Например, куча энергетических компаний объявили, что делают свои инжиниринговые центры. А до какой степени это сделать? До последнего болта - это полный цикл проектирования и управления или вы все же ограничитесь инжиниринговым заказчиком, потому что вы эксплуатанты? Здесь данные по опросам, которые мы проводили, но, в общем, понятно, как это делается.

В России пока не развернуты специализированные инфраструктуры поддержки инжиниринга.

Центры оффшорного девелопмента, который является ведущим форматом развития рынка инжиниринговых услуг, специализированных, вычлененных из инхауса у наших азиатских партнеров, у нас практически не развиты. При этом вот здесь китайская компания, у них 6 зарубежных филиалов, и 21 город в Китае они накрывают. Постоянная экспансия, собирают всех жизнеспособных математиков и инженеров, где они только находятся, обеспечивая контроль качества, перевязку с рынком, стандарты проектирования и т.д. Надо понимать, что это гигантская обученная, постоянно растущая армия со всеми сложными эшелонированными инфраструктурами. Кластеры второго поколения - не то, что делал Майкл Портер, когда он сворачивал на территории производственную цепочку, доводил туда, дотягивал субконтракторов и поставщиков, обеспечивая снижение трансакционных издержек при выстраивании единого технологического процесса. То есть, по сути, технологическая цепочка сворачивалась на территории. Кластеры второго поколения – это решетка, когда компетенции или новации, отработанные в одной отрасли, легко переносятся в другую, обеспечивая наибольший эффект от накопленных компетенций, потому что если вы в одной отрасли отработали, в другую принесли, там у вас маржа появится, потому что в первой вы набили шишки и понесли затраты.

Есть одна особенность транснациональной компании: отслеживая, что они не в силах удерживать и поглощать все на свете, удерживать зону ответственности, они начинают ориентироваться на точки концентрации более мелких - средних компаний, малых компаний, обеспечивающих динамику взаимодействия. Отсюда ход на то, что присутствует во всех точках, где есть специализированные кластеры. А воспитание и выращивание кластеров технологического инжинирингового плана – это ключевая задача присутствия на рынке инжиниринговых услуг, иначе на этом рынке не удержаться. Инжиниринговые центры, исследовательские институты, эти трансформерытипа , IMEC, Fraunhofer и т.д. - лед затрещал, попытка вывести существует. Проблема заключается в следующем, что у нас лед трещит в старых институциях, которые часто еще крепко впаяны вразного рода системы поддержки, в том числе,  государственной. А вот того, чтобы на ровном месте - и вдруг возникла новая организация, это почти отсутствует. Надо понимать при этом, что Аймэк, Фроунхофер, ядерный центр в Соколе – это транснациональные компании уже, они действуют ровно так же, как Проктер энд Гэмбл, и в этом смысле для них Россия, как Индия, Китай и прочее - это рынок, и они готовы войти на наш рынок. Но рынок, слава Богу, в полной «несознанке», они пытаются к нам войти, а он им сообщает, что на вас заказа не очень много. Но в принципе надо понимать, что если мы сами не трансформируем, то надо ждать, когда заказ разместится у тех, кто здесь откроет свои отделения. Intel,кстати, в Нижнем - центр не только оффшорного программирования, но и решения проектных задач инженерного проектирования, у них на карте значимая точка, так что фактически отделение открыто. Еще Боинг есть, но это инхаус.

Не хочется клише бросаться, но надо понимать, что у ворот стоят не инхаусы, а специализированные участники рынка, организованные как транснациональные корпорации со всеми повадками очень быстрых и гибких инновационных транснациональных корпораций. И я не удивлюсь, если на территории России будет филиал какого-нибудь из этих институтов. Fraunhofer пытался, но так и не удержался, по-моему, ушло их представительство. Но если мы посмотрим карты, и как они взаимодействуют, то у них видно - в некоторых странах они открывают филиалы, если законодательство разрешает, а в некоторых они вынуждены создавать дочерние смешанные предприятия. Например, на вопрос Фроунхофера, почему в Чили не филиал, они говорят, что чилийцы не пустили, просто заставили создать дочернее предприятие и выставили условия передачи материнских технологий, что делали и китайцы, кстати, когда они запускали эти корпорации.

Ну и, наконец, некоммерческие организации, в том числе, и с государственным участием, осуществляющие специализированную поддержку инжиниринга, - если мы посмотрим, что делается в Британии, то у нас специализированных под инжиниринг никого нет! Практически отсутствует. А в Британии эшелонированная система, несмотря на то, что это очень либеральная страна в смысле промышленной политики, с традицией минимального вмешательства, вмешательство колоссальное. Мы понимаем, что если слово «совет», то это по сути дела организация, которая является якобы негосударственной, а по сути выполняет функции государственного агентства.

Россия практически не формирует проектные консорциумы.

Я скажу потом, почему опыта формирования проектных консорциумов у нас нет. Кстати, и исследовательских тоже по-настоящему нет, отсюда европейцы открыли эту рамочную программу - если мы внесем свой взнос, можем стать участниками, получить долю, выделить направления, возглавить их, поскольку мы будем финансировать. У нас деньги есть, кто бы возглавил рамочную программу и сформировал осмысленный исследовательский консорциум – нет практики, а то, что мы потратили время на участие в европейских рамочных программах закрытых, мы упустили. Мы не переняли эту практику формирования консорциума. Наша боль, мы с Минпромторга вели эту работу полтора года, все обсуждения консорциумов заканчивались вопросом, когда это все доходило до реальных рыночных игроков, они садились, тяжело вздыхали, и говорили, а кого поглощать собираетесь? Консорциум у нас – это способ осуществить поглощение, хотя весь смысл консорциума в том, чтобы, не поглощая, фактически за счет перераспределения заказов, тянуть в долгосрочное жесткое партнерство, которое часто напоминает не рабство, но необходимый симбиоз: без хозяина паразит не выживет. Здесь приведены разного рода консорциумы, которые делаются в мире. И очевидно, что для нас это большая беда.

Онтология проектирования. 

Онтология - как картина мира, прошитая через инженерные практики. По сути дела, у нас, конечно, тоже развивалась системная инженерия, но она приобрела характер, скорее, кафедры факультетов системотехники, что, в общем, не совпадает по сути. И мы вылетели из работы по стандартизации соответствующих проектных и технологических процессов. Часто эта работа ведется как работа с открытым участием, сами стандарты – это все, что связано с открытым кодом, с открытым входом. Но если мы посмотрим на то, как мы участвовали во всех этих вещах, очевидно, что институционально мы в этой работе не принимаем участия. Мы юзеры, но не криэйторы. В этом смысле сдвижка, которая прошла с 90-х годов в методологии, антологии проектирования, а там постоянно идет сложная мыслительная работа, не то чтобы мы ее пролетели, как-то отдельные люди поучаствовали, но системно мы в ней не представлены.

Цепочки проектирования. 

Помните раннее включение EBBи т.д. Мы сидим в конкурентных поставках, это 70-80-е годы. Интегрированные цепочки поставок, когда за счет раннего вовлечения формируются консорциумы на десятилетия участников, с точно разделенными дольками, высчитано, сколько надо дать тому, кто подтянут в качестве субконтрактора и поставщика, чтоб он не убежал от тебя, понятно, надо смотреть, чтоб он не помер, высчитывается точная рентабельность этих сделок, сделки заключаются с шагом вниз на понижение цены, потому что в момент вхождения должны быть окуплены затраты на НИОКРы. Вся эта машинерия сложного удержания производственных иерархических цепочек, по сути дела, для нас только-только открывается. Не могу сказать, что она не существует, она есть в каких-то объемах, но когда мы смотрим, как это все организовано, можно сказать, что мы только-только дошли до понимания, что надо сделать то, что было сделано в 90-2000 годы, хотя на дворе уже 2010-е годы. Само законодательство, а надо учитывать, что крупные компании – это с госучастием, само законодательство построено на том, чтобы крепить либо традиционные закупки, либо конкурентные закупки. Сформировать устойчивый консорциум и удерживать его - государство рассматривает это как коррупционное действие.

По центрам, это рейтинги инженерных школ дизайна, как вы видите, даже Финляндия есть на этих картах. В Российской Федерации, наверное, есть чудесные люди, замечательные специалисты, но в целом, конечно, если вы хотите работать, а смысл заключается в том, что производительность инжиниринга настолько высока, что вы всегда можете работать с первой десяткой, вам не надо работать со второй десяткой, то на этой карте первой десятки все время нет. Зачем работать с теми, кто вторую сотню замыкает, если мне доступны… Да и по цене часто бывает ниже и дешевле, а качество будет гарантированное в первой сотне.

Китайская программа на 2012 год.

Особенность Китая заключалась в том, что когда в 1978 году они открывались, было признано, что Китай колоссально отстал в технологическом плане. У них была открыта дискуссия по поводу социализма, и люди, кто чуть старше, помнят всю эту дискуссию про социализм. Они решили не трогать его, медленно разбирать отдельные части этих жестких идеологических конструкций. Но в области технологий они зафиксировали, сказали, что учимся. Отсюда в Китае вычленена специальная технологическая политика, она ведется с 78 года! Они считают: в момент, когда госсовет принимал решение, 20 дней заседал госсовет с обсуждением одного вопроса. 20 дней они обсуждали один вопрос, как открывать страну, и как тащить технологии. Я могу вам рассказать, насколько это был рефлексивный процесс, как они строили фронтлинии, переходы, тыловые точки. Но один блок только сейчас скажу. У них были высчитаны количества технологий, которые экспортировал Советский Союз во время кризиса 30-х годов, они посмотрели, как это было сделано, как через специалистов это забиралось, и для себя нарисовали карту, и до сих пор считают, сколько технологий они принесли в страну, по каким линеечкам, по каким каналам, в какой форме. На каждый год принимаются приоритеты технологической политики. Вот это отчетные данные на 2012 год, опубликованы совсем недавно.

Что мы можем ожидать в России?

Итак, доля мирового рынка – менее 1 процента. Ну, надо хоть куда-то попасть, ну хоть не в главном инжиниринге, пусть арабы резвятся на своих умных полях, и моделирование пластов при добыче, но мы хоть в оффшорном инжиниринге должны что-то взять. Все страны БРИКС там присутствуют. Хоть что-то должно наше быть! Я считаю, что надо ставить цели, выводить компании. Индусы выводят, они считают по головам. Они говорят, сколько компаний было, сколько должно быть, и всячески под это разворачивают ситуацию. Количество крупных инжиниринговых компаний в рейтингах отсутствуют. У нас есть шанс, объем инфраструктурного строительства, где сложные технологические проекты реализуются в стране, и даже несмотря на кризис, он не будет сильно сокращаться. Мы будем вынуждены вывести целую линеечку в связи с этим. Инжиниринговые кластеры оформлены, но мы знаем конкурс Минэконома, которые провел по кластерам, принято решение инжиниринг перелить в кластеры, но в целом специализированных инжиниринговых кластеров нет. Те, кто названы, они скорее выдают желание участников. Надо его поддерживать, но с пониманием, что пока это не те самые кластеры. Форумы, ассоциации международного уровня, онтологии должны появиться, это госполитика, мы должны участвовать в формировании онтологии, тем более, все проекты открыты для участия, почему мы не участвуем? Хотя бы на уровне наблюдателей и соучастников. Кстати,отдельные россияне как граждане присутствуют среди этих онтологов, иногда в большом количестве. Мы даже знаем подвижников, которые все это инициировали, они живые, их пощупать можно, они совсем не старые. Но почему мы не участвуемкак страна, вообще непонятно.

Завершая - а я же тоже оптимист! - на оптимистичной ноте свое выступление, могу сказать, как сейчас мы коллективными усилиями будем переводить инжиниринг в зону инноваций. То есть через 2 года, если скажете где-нибудь, что мы за инжиниринг, люди будут переходить на другую сторону дороги, чтобы не подумали, что они нас знают. 3 механизма поддержи, которые сейчас будут запущены, и уже запущены, инжиниринга в РФ. Первый механизм поддержки – это через ВЭБ. Второй механизм поддержки – это через Минэконом и кластеры. Третий – это через перераспределение средств внутри ФЦП. А теперь смотри судьбу всех институтов развития. Государство разворачивает структуры под предыдущий такт экономики. Мы инструментами, которые в ВЭБе были заточены под крупные инфраструктурные проекты, пытаемся потянуть за уши инжиниринг. Вместо того, чтобы достать ребенка, мы ему уши вытянем, любой заяц позавидует. 5 миллиардов, потом еще процентики выставить, 5 миллиардов в руки, а еще администрировать, а потом еще процентики за пользование. Вот, Алексей Лазаревич, вы и получите в ВЭБе помощь. Только не связывайтесь с Кипром, лучше в другое место, Исландию тоже не надо. Малый бизнес, а еще и малый инновационный бизнес. Слушайте, вроде как по-другому сейчас инжиниринг присутствует - даже если он малый, то он по-другому сделан. Мы сейчас через Минэконом, через инструменты малого бизнеса еще раз прокачаем - и, я вас уверяю, получат те, кто получал. Схемы распределения понятны, и просители очевидны, и способ оформления, и критерии выделения. И ФЦП, конечно, как только мы скажем, что выделяем инжиниринговым центрам, те, кто был записан в ФЦП, они придут и скажут, мы давно говорили, дайте еще дополнительно, это же правильное дело, вот наконец-то нас заметили. Нам всегда не хватало, удвойте сумму, лучше заберите от кого-нибудь.

При этом, собственно говоря, думаю, что ситуация меняется. Технологическое отставание, технологический диссонанс, который мы испытываем, он приобретает драматические формы. Игнорировать его в дальнейшем уже нельзя. И, конечно, набор быстрых, иногда агрессивных, иногда импульсивных решений, которые нужно будет в этой области принять, он сам по себе просится. А для того, чтобы тема не затопталась в общую машинерию, конечно, ее важно пронести хотя бы 2-3 года. Последовательно, разбирая определенные блоки из этого. Кстати, могу сказать наш вывод после того, как мы с Минпромторгом что-то делали. У нас сейчас в заготовке 4 направления по новым форматам, не в смысле новым, в смысле по форматам, по которым мы трансфер можем осуществить в страну инжиниринга, мы решили их пока не выносить, чтобы не дай Бог кто-нибудь их не поддержал через ВЭБ. И, в общем, пытаться выстроить организационную готовность, прежде чем будет запущена любая система господдержки. Запалить, как спичку, инжиниринг мы можем 1 раз. Второй раз зажечь - придется звать того, у кого в руках уже зажигалка.

В этой ситуации, завершая все, мы вынуждены браться за исключительно сложные вещи, во всей комплексности и сложности задач. Напоминаю: если мы выстраиваем управленческий контур, он должен быть сложнее, чем то, что управляется. Если мы принимаем решения из идеологии - ну что так сложно? давайте что-нибудь попроще, и сразу чтоб было! - то это приведет только к деградации самого объекта управления, потому что он еще более упростится, куда же еще? А решать придется сложные комплексные задачи. Думаю, что мы стоим у порога того, что нам придется дать себе отчет, что управлять необходимо предельно сложными, сложность которых растет, объектами, а значит, и система управления должна еще более усложняться и становиться динамичной. Все, спасибо.

Игорь Агамирзян: Спасибо большое, Владимир Николаевич. Я думаю, мы не будем задавать вопросы и обсуждать. Проговорим вторую часть, потому что, если угодно, с моей точки зрения, Владимир Николаевич рассказал теорию, а сейчас есть вопрос практики и тех возможностей, которые, тем не менее, несмотря на все рассказанные негативные факторы, есть. Я хотел бы еще добавить маленький момент к тому, что было сказано. Как раз сейчас идет некая дискуссия терминологического плана на тему того, что такое инжиниринговые центры. К сожалению, я все больше и больше прихожу к выводу, что понимание этого возникает совершенно традиционного плана: дескать, это инфраструктурный объект, набитый оборудованием. А из всего, что было только что рассказано, видно, что инжиниринг, в целом, - это мягкие технологии, в которых кроме людей и управленческих компетенцийничего не надо. Что еще нужно? Компьютеры. Я понимаю, в отличие от разработки чисто программного обеспечения для проектирования более физических объектов необходимо и опытное производство, центры прототипирования и т.д, Но они все будут бессмысленными, если не будет тех самых мягких человеческихskilles, и управленческих компетенций, инженерных компетенций, критической массы людей, способных этим заниматься. Я боюсь, что мы сейчас начнем не с той стороны, что, к сожалению, уже много раз проявлялось в разных государственных программах. Примеров можно приводить много, например, очевидная вещь - то, что за последние годы залили огромные деньги в университеты на оборудование, и при этом это оборудование много где стоит под ключом, потому что с ним никто не умеет работать. Боюсь, чтобы не повторилась здесь такая же ситуация. Алексей Иванович, расскажите, пожалуйста, что вы делаете. Потом перейдем уже к обсуждению и оппонированию.

Алексей Боровков: Спасибо за возможность выступить, спасибо за то, что вы организовали этот семинар с темой, посвященной инжинирингу. Мы это обсуждали после заседания у вице-премьера, и втроем признали, что было бы полезно обсудить эту тему в кругу специалистов. С Политехническим университетом связаны многие ключевые имена.

Университет находился при министерстве финансов до создания атомной бомбы, это имеет прямое отношение к Политехническому университету.

Следующий слайд как раз демонстрирует, что был создан уникальный факультет в 1919 году, который должен был готовить ведущих специалистов прикладной науки. И первый президиум: Иоффе, Капица, Крылов - и потом уже Капица перенес это все в МГУ, а потом в систему Физтеха спустя четверть века.

Если говорить про промышленность в условиях глобализации и гиперконкуренции, то ее цель – это создание в кратчайшие сроки глобальной конкурентоспособной продукции нового поколения. Она не может быть в рамках Москвы, Петербурга или за Уралом. Продукция нового поколения – все проблемы начинаются, если мы хотим создать принципиально новые продукты.

Если определять инжиниринг, чтобы понять, что мы понимаем под инжинирингом, то, конечно же, это в первую очередь проектирование, это могут быть концепции, модели, продукты, процессы, темы, технологии. И это решение конкретных технических задач. Не разговоры, а именно решения, результаты технических задач, доведенные до рынка.И как инструмент, о котором я буду говорить, - это суперкомпьютерное моделирование, и на основе его дизайн и инжиниринг.

Если посмотреть совсем свежий отчет Королевской академии инжиниринга Великобритании о важности инжиниринговых навыков, и вот первая структура экономики Великобритании, то мы видим, что инжиниринг относится к сервису, что выше 75% - это сервисы, зачастую инжиниринговые.

Если посмотреть по странам, то Великобритания, Штаты, Франция лидируют, дальше Германия и БРИК. Это инжиниринговые сервисы, так или иначе.

Теперь немного дефиниций, чтобы было понятно, какие инжиниринги бывают, и каким инжинирингом мы занимаемся. Вот здесь 25 видов инжиниринга, который по классификации есть, де-факто от aerospaceдо textualинжиниринга.

В промежутке, естественно, можно найти любую отрасль. Выбирая mechanicalинжиниринг и materialsинжиниринг, мы видим, что здесь ключевую роль играют композитные материалы, композитные структуры.

Зачастую как раз прогресс во многих отраслях традиционных, если говорить языком Игоря Рубеновича, от индустриального прошлого: авиастроения, автомобилестроения, судостроения - связан как раз с введением композитных структур, и зачастую это системная вещь, потому что мало сделать материал, а нужно сделать конкурентоспособную качественную конструкцию. Зачастую нужно идти обратно от рынка, от конструкции, и под это делать, под элемент конструкции, в определенных гравитационных нагрузках, работающий материал. В разделе softwareинжиниринг выделяется 2 части, которые нам близки, - это компьютерный инжиниринг и вся технологическая цепочка, PLMтехнологии и дальше, вплоть до ERP. Различия между известным, широко известным инжинирингом, закупками, строительством и управлением проектами, здесь представлены серьезные фирмы, насчитывающие по 18 тысяч сотрудников, но нужно понимать отличие компьютерного инжиниринга от EPCM. Есть некое слабое звено - есть мировой уровень. Ясно, что финальный уровень инжиниринговой услуги, продукции будет лимитироваться слабым звеном. Мы исправляем это слабое звено, поставляем технологию, цех. Подпрыгнули на уровень L2, но мировой уровень за это время убежал на M1. Что примечательно, M1-M0 больше L2-L1, то есть, что бы мы ни делали, начинаем отставать. Здесь заложено много конфликтов интересов. То есть, предложение, что поставили, самое передовое, но цепочка выдает то, что может выдавать.

Фактически, в математике известна неопределенность типа бесконечность на ноль, ноль на бесконечность. Мы имеем здесь бесконечно широкий охват с нулевой эффективностью. Попробуем сузить область, с бесконечно широкого перейдем к сингулярности: нулевой охват, к бесконечной эффективности. Тогда мы выбираем какой-то столбик, где мы можем быть конкурентоспособны, в частности, компьютерный инжиниринг, и тогда возникает стратегическая задача - формировать такие технологические цепочки, которые решают проблему, которую никто не может решить в мире за последние 5 лет. Тогда условно здесь указано, что идут лучшие технологии из автомобильного сектораBMW, далее ноу-хау из авиастроения Боинг, и т.д. Возникает технологическая цепочка, американцы смотрят и говорят, что половина не нашего, а китайцы смотрят и не понимают, как скопировать. Тем самым, вы выходите на рынок, обеспечиваете отрыв, выигрываете время. Фактически, это надотраслевоймультидисциплинарныйбизнес, потому что привязана масса полей, которые нужно считать, моделировать. По делу используется суперкомпьютерный инжиниринг без лишней трескотни о терафлопах, изофлопах. Выжимается максимум за счет материалов и конструкций, возможности выхода на различные отрасли промышленности. От автомобилестроения до атомной энергетики и строительства.

Игорь Рубенович вспоминал свою картинку - я ее долго искал, мне удалось найти, маржинальность разного этапа жизненного цикла. А нижняя картиночка свидетельствует о глобализации. Вот НИОКР производство, маркетинг и продажи, и вот картиночка, нарисована вашей рукой, выглядит вот так. То, что вы пытались воспроизвести, вот она здесь. Здесь есть Израиль, в серединке Китай, и Финляндия – это Nokia, которая маржинальность получает за счет продажи.

Дальше мы начинаем ее анализировать, и мы пришли к ней параллельно, независимо, и как раз мне было радостно это услышать тогда после совещания, что, оказывается, мы до этого дошли своим умом, понимая, что соваться в третью часть нам сложно, там системный интегратор – американцы, и мы начали концентрироваться вот здесь, понимая, что здесь мы залезаем в центральную часть, в минус. Цитата из классика: «…маржинальность на всех этапах кардинально различается, самая высокая в начале НИОКР, стремится к нулю в области массового производства, вновь растет в области дистрибуции и маркетинга». Дальше мы говорим: а что, если мы будем работать с первой десяткой, получая несравненный опыт работы на переднем крае? Соответственно, мы можем поправить эту кривую в том плане, что у нас фактически будет расти эта часть НИОКР, и другая статья у Игоря Рубеновича есть: мы страна инженеров-конструкторов, мы должны становиться всемирным дизайн-центром.

Мы для себя это сузили и фактически порядка 15 лет реализуем эту идею, дойдя до нее сами, то есть работая именно в первой части, Работая с мировыми грандами, на переднем крае, получая опыт работы в их технологических цепочках, а потом перемешивая эти цепочки таким образом, чтобы можно было решить задачи, которые эти мировые гранды не могут решить. Два слова про инновации, источники внешние – это в первую очередь, бизнес-партнеры, это опрос 765 исполнительных директоров крупнейших фирм, который провела в 2006 году, я думаю, не сильно цифры должны меняться, фирма IBM. Ниже академический сектор, меньше всего. Внутренние источники инноваций – это штатные сотрудники, и инхаус -НИРы, которые сидят внизу и часто идут на полку.

Ключевой момент дискуссии, особенно важно для университетов, с точки зрения выбора вектора развития, одно – это публикации в журналах с высокимимпакт-фактором, это индексы цитирования, Хирша, мобильность, включенность в международные образовательные системы и т.д. И совсем по-другому наш опыт показывает, это мы в 2004 году дошли, живет промышленность. Когда приезжает любая промышленная фирма, ее интересует подводная часть айсберга. Не публикации, не корочки, а подводная часть: какими технологиями вы пользуетесь, для кого вы имеете опыт, для какой фирмы опыт выполнения проектов, и как вы можете скомплексировать те технологии, которые у вас есть, и дальше все ресурсы и т.д. В ближайший уже понедельник начинается работа с этой фирмой, если у нее есть проблемы. Или вы моментально понимаете, что контакт с этой фирмой отложится. Следующий момент. Компетенция – это знание в действии, то есть с помощью технологий нужно моментально демонстрировать результат. Возникает новый термин, среднее между cooperation иcompetition -coopetition. То есть, с одной стороны, мы должны все со всеми конкурировать - за ресурсы, за заказчика и т.д. Но, тем не менее, нужно взаимодействовать, потому что часто возникают такие задачи, когда уже специалистов в стране меньше, чем космонавтов, меньше, чем пальцев на одной руке, поэтому их нужно собирать штучно, возможно, из разных отраслей, регионов и т.д.

С Владимиром Николаевичем мы тут пересекаемся, позиционирование инжинирингового центра – это здесь. Не такие фундаментальные, как Макса Планка, и не промышленность, массовое производство, а опытные образцы. И диаграмма своя НИР, НИОКР, в дискуссиях с Минпромторга. Вот нарисованы вузы РАН, и там необходимые квалификации. Промышленность - здесь меньшие времена, большие деньги. Инжиниринговый центр должен быть здесь, дальше он должен черпать лучшие технологии со всего мира, и дальше фактически достаточное условие, кроме необходимого условия квалификации, - это компетенция, подводная часть айсберга.

Тогда видны 2 вектора развития. Они принципиально разные: один – то, что называется«пять в сто», другой – это мы работаем с промышленностью, мы работаем в ОПК, с теми или иными отраслями промышленности, черпаем задачи оттуда.

Следующий момент – это профессиональное сообщество практик, которое в течение года мы формируем под эгидой агентства стратегических инициатив, прошло экспертизу всех министерств, ну и фактически некая распределенная сеть во главе с центром превосходства, центры компетенции регионально-отраслевые по регионам, и опять-таки черпаются технологии и задачи, лучшие в мире, ну и, естественно, парадигма не может быть саппор, появление CAD-систем уже 40 лет назад было признано Национальным фондом науки в Америке самым выдающимся событием, с точки зрения повышения производительности труда, со времен изобретения электричества. Компьютерный инжиниринг, то есть все его варианты от multibodydynamicчерез вычислительную гидродинамику fluid-stretchinteractionдо higherperformancecomputing. Хотя я бы здесь звездочку поставил:higherproductivity, то есть нам важно не терафлоп опять-таки, или не дай Бог, экзофлопы, а количество задач, которые мы решим за ночь, примерно, как работал Эдисон. У него на верхнем этаже была лаборатория, и он говорил, что я изобрету что-либо в зависимости от того, сколько натурных экспериментов за сутки, за неделю я смогу сделать. Здесь речь идет о вычислительных экспериментах. Был написан некий алгоритм работы с промышленностью.

Здесь, чтоб не вглядываться, что написано, должна быть обязательноchallengeindustrialproblem. Все инфраструктурные построения будут бесполезными, если нет проблемы. Если нет атомного проекта, если нет задачи лететь в космос и т.д. Дальше. Должны быть в вузе или в любом центре инжиниринговом мультидисциплинарная команда специалистов, обладающих компетенциями мирового уровня. Это задачи сложные, простые уже решают сами, известна классификация академика Бахвалова из МГУ, когда он говорил: за простые браться не надо, чрезвычайно сложные мы не успеем решить, жизни не хватит. Надо браться за средние, но думать о сверхсложных. Люди должны быть с опытом работы, чтобы они были встроенными в технологические цепочки. На этом этапе появляется гибкое настраивание, некая форсайт структура, которая в первую очередь, обладает брендом. Это научная школа, преемственность поколений, наработки этой школы. Дальше они определяют, какой софт для решения этой задачи, дальше хардвэр, дальше опыт ноу-хау и т.д. Соответственно, формирование специализированной технологической цепочки, под Р* проблему вызова. Дальше идет накопление знаний, генерирование знаний, опережающая подготовка специалистов и т.д. И подчеркну - мы пришли к выводу, что 50 на 50 происходит передача знаний. 50% - это формализованные знания, традиционные лекции, и 50% - это реальная работа в рамках НИОКР, когда за чаем в результате обсуждения результатов: у меня не получилось - как ты это сделал? - то есть знания переходят неформализованным образом.

Концепция, которой мы следуем. С одной стороны, чтобы решать все задачи на разных уровнях: микро, мезо, макро, понимая, что конструкции все макро, а разрушение происходит на микроуровне,мы должны умело походить по уровню, упаковывая информацию, выходя наверх, и запаковывая информацию, получая микроэффекты, если мы хотим понять, что у нас происходит с разрушением, чрезвычайно важная проблема для композитов в авиации, как вообще сертифицировать композитные структуры. Следующее, multistage -это опыт экспертизы уже атомных проектов, он говорит о том, что дефекты, зародившиеся на этапе литья, форминга, сварки, эксплуатационных нагрузок, они накапливаются, растут, объединяются, нужно сказать, будет ли 20 лет эта установка еще работать, или уже все. Соответственно, мультидисциплинарность, все классы задач. Прочность, механика жидкости, газа, акустика, тепломасса обмена, электромагнитные задачи, и то, что называется жаргон, зоопарк, обеспечение для того, чтобы работать с любой компанией мира, с любой отраслью. Здесь представлен арсенал технологий, который имеется в Политехническом университете. Мы подсчитали трудоемкость его создания, часто мне приходится вести дискуссии с коллегами, которые говорят: а давайте мы разработаем нечто похожее и кого-то с рынка подвинем. Так вот: трудоемкость разработки того, что здесь представлено, - это более 500 000 человеколет. Поэтому эти технологии а той или иной комбинации, либо когда мы встраиваемся в технологическую цепочку определенного заказчика, либо дописываем элементы, они все практически открыты, и добавляем некоторые элементы ноу-хау, генерируя новую технологическую цепочку, позволяют работать с любой компанией из любой отрасли любой страны. Если посмотреть одну наиболее известную, AnsysизFortuneGlobal 500 list, из 100 компаний ее использует 96, то есть фактически стандарт в промышленности. Китай около 10 лет назад ввел для всех инженеров, в первую очередь, mechanicalинженеров обязательное знаниеAnsys, сертификацию его и т.д. Соответственно, его разработка оценивается нами в 35 000 человеколет. Поэтому сказать, что мы сейчас быстро что-то разработаем, и выкинем кого-то с Дженерал Электрик, что он станет наш софт использовать, практически невозможно, или должна быть узкоспециализированная область, ниша, где мы хорошо себя проявили, и пока не пришел какой-то монстр с большими деньгами, или индусы с 1500 программистами.

Соответственно, если мы говорим о технологиях, нужно ими владеть на мировом уровне. Есть всемирные конкурсы, Политехнический университет в Санкт-Петербурге имеет 4 победы, до 2009 года мы развлекались. Наряду с Аэробасами, Дженерал Электриками, Феррари, одну из задач нам поставил Лондонский Университет, говорит, а можете ли вы сделать лучшую модель человеческого мозга, чем Оксфорд? Мы говорим:possible, а они говорят: impossible. Они показали нам модель Оксфорда, это кирпич такой, плохо отесанный, 15 сечений. Мы говорим: сколько ваш томограф может дать? Они говорят: 15 сечений. А мы – вот 150 сечений, белое вещество, серое вещество, мы сделаем трехмерную модель, и за 4 месяца мы делаем. При этом мы взяли какие-то технологии из Аэроспейса, какие-то из Аутомотио, какие-то из ядерной энергетики. Оксфорд – типичный случай закрытых инноваций. Он сидел, трудился с хорошим финансированием, но не знал, что творится в мире. Дальше, посмотрим на топ-100 лидеров, верхушку возьмем, ВПК. Посмотрим, как ведет себя Совет по конкурентоспособности в США: чтобы американская промышленность была ведущей, чтобы победить в конкуренции, нужно вычислять, то есть победить в вычислениях. Это 2009 год, соответственно, опять-таки, если мы посмотрим на продукцию, военная как локомотив часто выступает с точки зрения наукоемкости, то практически все, что точно, делается с помощью суперкомпьютерного инжиниринга.

Другой тезис - о революционизировании инженерных наук через симулейшн. Это 2006 год, опять-таки Национальный научный фонд и Совет по конкуренции, и вот высказывание, основных 3 тезиса. Глобализация, то есть технологии, таланты и финансы доступны всем. Кто лучше себе подготовит, купит, поглотит. Гиперконкуренция, глобальные вызовы. Фактически страна, которая желает победить в конкурентной борьбе с точки зрения производства, обязана победить в вычислениях. Но мало просто суперкомпьютерного вычисления, тут важно добавить ту интеллектуальную добавленную стоимость, которую несут программы компьютерного инжиниринга, программные системы с трудоемкостью в сотни тысяч человеколет. Некая концепция, эволюция основной концепции, парадигм, начиная от традиционной брейнвэр, впереди софтвэр и хардвэр, симулэйшн, дизайн, то есть проектирование на основе моделирования, когда делается полномасштабная модель, закладываются все параметры, и мы уже с помощью суперкомпьютера моделируем, можем искать за пределами интуиции генерального конструктора. То есть, у нас, как у Королева, нет ресурсов всей страны, чтобы провести натурные эксперименты, но мы можем, грамотно организовав поиск, а дальше подключив не только дизайн, но и инжиниринг, а также мультидисциплинарность, задачи сложные, малтискейл, малтистэйдж, если надо, многие технологии, а потом, объединив механику с материалами, и оптимизацию включив, мы можем гарантированно сделать продукт, который лучше того, что есть в мире. Такие задачи очень популярны во многих отраслях, в автомобилестроении. Диверсивный инжиниринг, когда предлагается лучший образец конкурента - давайте, первый этап, мы поймем, как он сделан, вплоть до химического анализа микроструктуры материала, а второй этап - сделаем лучше за счет суперкомпьютерного моделирования и оптимизации. Тогда это уже прячется, делается ноу-хау.

Цифровое производство, и от открытых инноваций тотального реверсивного инжиниринга, Китай на этом всплыл, через глобальное сотрудничество, встроенность в технологическую цепочку, и два ключевых момента: один, когда мы встраиваемся в цепочку, и тогда шаг в сторону – побег, там фактически заказчик нам определяет, какими технологиями пользуемся. И второе – когда перед нами ставится задача, которую никто не решал за 5 лет, никто не может решить в мире. Тогда нужно генерировать специально под задачу технологическую цепочку, и даже параллельно использовать несколько технологий, потому что каждая затыкается на своем этапе, и когда сидят специалисты мирового уровня в одной комнате, они тут же делают рестарты, ремешинги и т.д., настраивают процесс так, что в итоге можно решить задачу, когда они ее не решали - лучшие разработчики, технологии, но будучи в монотехнологии. Следующий момент: если мы говорим опять-таки о создании в кратчайшие сроки глобальной конкурентоспособной продукции, опять-таки, ссылаясь на Совет по конкурентоспособности США, фактически мы предлагаем расширенную, уточненную модель, они до этого еще не додумались, но которая вот такой формулой логической может быть выражена. Это не означает, что нужно реализовывать все элементы – это означает, что они должны включаться по мере необходимости, то есть мощный инструментарий включается тогда, когда это надо для решения задач на мировом уровне.

Если переходить к заказчикам, то заказчики – это от, если здесь один слайд зарубежные заказчики Дженерал Электрик, Дженерал Моторс, Боинги, до всего мирового автомпрома, БМВ, Порше, Бугатти, Даймлеры, Феррари, и т.д. И вот встроенность технологической цепочки - фактически это обеспечение пассивной безопасности для лучших моделей премиум класса мировых лидеров. Соответственно, после того, как вы поработали, мы поработали с лидерами мировой промышленности, есть возможность поработать с лидерами, ведущими предприятиями отечественной промышленности, если они готовы, хотят и т.д. Тогда происходит некий трансфер такой технологии, и одну из ключевых задач, ролей играют материалы. Мы видим мировую тенденцию, что керамики, композитов, полимеров становится все больше, и век металлов потихонечку сокращается, количество металлов становится меньше. Понятно, что композиты нам предоставляют широкий спектр, а если объединить с суперкомпьютерным моделированием и созданием из них конструкций, то мы можем получить качественные элементы конструкции, которые нельзя получить из традиционных материалов. Ясно, что лидеры всех отраслей композита в авиации чуть ли не экспоненциальный рост по внедрению композитов в свои изделия, от БоингаДримлайнера, который поставил рекорд 780, 50% композитов Аэробус 350 модель, композиты в автомобилестроении, Ламборджини, Бугатти, Ауди, БМВ меняют друг друга. Ну и какие требования это предъявляет? А это должны быть многоуровневые модели, потому что справа показаны динамические разрушения микронеоднородных сред, рост трещины. Мы должны на микроуровне определять дефекты, но этого мало, конструкция-то у нас БМВ 5 метров, Боинг 55 метров, ну и 500 метров газовая платформа, то есть фактически мы должны уметь работать на разных уровнях, передавая информацию с уровня на уровень.

Два момента важных: автомобилестроение выбирается в качестве драйвера по той причине, что это наиболее динамичная высококонкурентная отрасль со многими участниками. Сразу покупают, сразу распилили, сразу узнают, что сделал конкурент. Самолеты не пилят, атомные станции пока тоже, и т.д. Композиты - наиболее актуальная методология с точки зрения работы на разных уровнях. Никаких других дисциплин нет. По материалам, естественно, весь спектр от 4 градусов Кельвина сверхпроводящей обмотки тороидального поля термоядерных реакторов, до течения 15 маха, или удары, пробивание 5 до 2-4 километра в секунду. Весь диапазон скоростей, температур, материалов и масштабов от гетерогенных наноструктур до карьеров кимберлитовой трубки километр глубиной, или задача 1250 километров, как будет обмерзать газопровод североевропейский с точки зрения экологической экспертизы. Полный цикл динамических задач, все динамическое, а не статика, до проектирования столбов, которые стоят в Скандинавии, в Финляндии, эти работы были нами в 2006 году с нашими финскими партнерами выполнены, удостоены первого приза, и эти столбы, отвечающие задачам: 100 километров в час скорость автомобиля, врезался в столб - все остались живы. Столб должен сломаться, сорваться и т.д. Актуальная тематика для автодорожной промышленности. Ясно, что компьютерное моделирование затрагивает все процессы, связанные с обработкой материалов, от форминга, прокатки, в том числе, геликоидальные для упрочнения слоев, прошивки, чрезвычайно тонкий технологический процесс, шаг в сторону, один параметр поменяли, процесс завалился. И выштамповки патрубков нового поколения, которые никогда еще не штамповали, ну и наладить технологический процесс. До задач уникальных, типа стоимостью 1 миллион долларов в день, когда нужно обосновать, что работоспособность атомной станции, на основе межправительственных соглашений, что она 40 лет проработает в сложнейших условиях при наличии конструктивных непроваров в 70 сантиметров толщиной. Это можно сделать лишь через компьютерное моделирование, ничего другого, к сожалению, предложить нельзя. Или, в противном случае, как говорит заказчик, катите эти колеса назад. Цикл нагружения чрезвычайно сложный до 20 миллиардов циклов за 40 лет, аварийные ситуации, все это консервативно, в запас можно моделировать, и только так можно аргументированно продлевать ресурсы, а не глядя в потолок или опираясь на предыдущий опыт.

Это специальные технологии, позволяющие получать качественные решения на микроуровне, скажем, сетки до 750 миллионов уравнений, и соответственно, характеристики, демонстрирующие, будет двигаться трещина или не будет, стоит она, и будут ли разрушения. Если будут, то с какой скоростью. Все это мгновенно НИРо-НИОКРовская работа должна превращаться в лицензии или аттестации надзорных органов, в данном случае это Госатомнадзор, Гостехнадзор для работы в атомной энергетике, соответственно, весь спектр сложных задач, о которых говорилось, что нужно сложные задачи, простые решат сами или китайцы с индусами уже подоспели, это в области энергомашиностроения, ядерной энергетики, опять-таки композиты, сверхпроводники, аэроспэйс, если полный спектр задач, черезБоинг Дизайн центр, где позиционирование тех коллег, которые упоминались, состояло в том, что мы решали сложные задачи, и надо было не 160 инженеров, а 16 инженеров, и он должен был стать одним из лучших, самым лучшим из 1000, работавших над проектом, и, соответственно, специфика работы, когда работа идет чуть ли не 3 по 8 часов, это типично для многих компаний, когда 3 рабочих зоны, соответственно, поработали в Японии, передали в центральную зону, и вечером идет видеоконференция с заводами в США. Опять-таки, через лицензии выход на промышленность, на космическую и авиационную деятельность, и тогда уже работа всерьез, с точки зрения проектирования возвращаемых аппаратов нового поколения, гиперзвуковое обтекание, сложнейшие задачи, где все премудрости, возможности адаптивного сгущения сетки до 55 миллионов ячеек. Уникальные задачи, связанные, скажем, с посадкой истребителей на палубу авианосца, где моделируются все процессы гидравлические, 700 метров троса, блоки, и нужно обеспечить необходимые режимы для того, чтобы летчик посадил самолет. И вот происходит, таким образом, валидация. Черненькое – это нужно вывести авианосец в северную Атлантику на натурное испытание. Красненькое – моделирование, которое дает в гидроцилиндре тормозной машины давление во времени. Все задачи, связанные с магистральными трубопроводами технологическими, нефтегазовая отрасль, включая уникальные задачи, это акустическийкоротаж, фактически задача, наиболее актуальная, одни из наиболее актуальных для нефтегазовой области.

И заканчивая последний раздел, связанный с автомобилестроением, от одиночных проектов, до встроенности, то есть от концептуального дизайна с серьезными заказчиками, когда фактически объем работы просматривается минимум на 5 лет, с возможностью роста по заказчикам, которые мировые, и с возможностью опуститься на тот уровень, на котором, может, готова работать отечественная промышленность. Если говорить автопром, то сразу же нужно предлагать весь спектр услуг, на которые есть спрос, от краш-анализа, до защиты пешеходов, пассажиров, прочность, вибрации, шумы, ну и эксперименты. Дальше будет сказано, как тестируется. Вот такая картинка, шпионские фото в интернете, она после того, как полгода, год, работа сдана, это чрезвычайно радует студентов, которые принимают участие в этих работах. Работа, связанная со штамповкой, листовой штамповкой, здесь уже на штамповку влияют такие вещи, как тесты евронкап, нужно отштамповать таким образом, чтобы не просто была геометрия и толщина, а чтобы проникание в салон было бы на 10-15% меньше, то есть создать такое напряженное деформированное состояние. Другой сложный класс задач, которые в России практически не представлены, это мы называем захват технологий, литье, пластмассовые детали армированных короткими волокнами, в частности, крышки айфонов, айпэда и т.д. Бамперы, если автомобильную промышленность смотреть. Задачи механические, передачи, трансмиссии, причем это решается на уровне за день, а за неделю то, что научная школа специалистов, работавших в этой области 40 лет, сделать эту задачу старым методом в принципе не может.

Для тех, кто знает, насколько сложно создавать конечные элементные сетки, - вот здесь представлена сетка, чтобы быть в мировом автопроме, нужно такую сетку сделать за 2 недели. Если вы ее делаете не за 2 недели, а за 2 или 4 месяца, то в автопроме вас никогда не будет. В соотношении если с нашей промышленностью, может быть 1 к 10 по производительности. И зачастую это делается с помощью технологий, которые не всегда могут быть поставлены в РФ. Одна из задач, которой мы гордимся и занимались, БМВ Х3, 1 октября 2010 года была представлена в Парижском салоне, фактически полный цикл компьютерного моделирования, а это бывают периоды в 2 недели, когда нужно выполнить 17 тысяч задач. Что делается? Фактически делается создание зон программирования деформаций, разрушения. В нужный момент, на определенной миллисекунде, должна сломаться определенная деталь, чтобы двигатель ушел не в салон, а вниз влево. Вхождение на рынок, 2 года всемирные конкурсы, отборы, визиты топ-менеджеров туда-сюда, после этого первые пробные проекты, за 4 года - 14 платформ, за следующий год  -13 платформ, и только за полгода 12-го года - 17 платформ. И вот здесь те платформы, которые прошли через наши руки-головы, но соответственно, обеспечена пассивная безопасность.

Как происходит валидация? В каждом автомобиле виртуальном и натурном, который будет разбит, 300 датчиков. По трем сотням датчиков вы должны обеспечить плюс минус 5% отклонений. Это акселерометр, танзометр и т.д. Мы умеем делать плюс минус 3%. Как проверяется? Экспресс анализ. Индусские работы не дотянулись пока до этого, они сыпятся на этом. Когда смотрят, что здесь наложение двух анимаций: одна натурная, краш-тест реальный, другая виртуальная. Вы глазом не видите, что здесь 2 автомобиля, 2 процесса, и это все один и тот же процесс. Дальше. Вот она, технологическая цепочка, и для дискуссии специально в МГУ, почему наши передовые суперкомпьютеры, которые делаются, они не будут использоваться промышленностью, не будут востребованы. То есть принцип организации совершенно по-другому. И фактически промышленность, ей нужно считать большое число задач. Я упоминал, за 2 недели 17000 задач, и она сидит на ядрах, которые 12 – 24, если раньше были исследования на сходимость, то сейчас идет исследование на линейную зависимость от числа ядер. Это обычно 12, 24, 48. Мало задач – это обычно вычислительнаягидрогазодинамика, когда можно масштабировать для большого числа ядер. Когда пройдемся по этой цепочке, как устроен мировой суперкомпьютерный центр лидера мировой промышленности, то мы увидим, что нас поджидает несколько таких вот бомб на минном поле. Они связаны с тем, что нужны технологии, чтобы создавать модели за 2 недели, нужна база данных, а базы данных нет, это 300 материалов, и по каждому из них 15 кривых, в зависимости от разных скоростей нагружения. Это валидация, потому что нужны не просто картинки, а нужны качественные совпадения с экспериментом.

Ну, и завершающая картинка – это те столбы, и на всемирном сайте краш-анализа, они признаны одним из лучших, когда есть натурный краш-анализ, и виртуальный. 3 слайда про обучение. Как же научить? Учатся слева направо: есть зона фундаментальных исследований, зона прикладных исследований и изучения технологий с выходом на разные отрасли промышленности, этому обычно магистратура посвящена. Естественно, промышленные НИОКРы идут в обратном направлении, тогда формируются команды из мультидисциплинарных специалистов, зачастую из разных департаментов. Обучение с 1 по 6 курс, студенты должны изучать каждый семестр, на каждом курсе всемирную технологию, которой владеет большое количество специалистов, не 1 миллион в мире, и сотни тысяч компаний в мире, и это становится инженерным языком общения. Сентенция про 50 на 50 формализованных и неформализованных знаний представлена в виде такого геликоида знаний. Вращающиеся кружочки – это реальный НИОКР, который мы выполняем. Красненькое – это чтение лекций. А синенькое – это неформализованные знания. И некая динамичная среда, где все постоянно должны быть в контакте, общаться между группами, выполняющими разные проекты, ну и таким образом, готовятся выпускники, в том числе, для восполнения центра инжиниринга, о котором мы говорим. Это примеры бакалаврских работ, магистерских работ.

Игорь Агамирзян: Спасибо огромное. Коллеги, я думаю, что это действительно чрезвычайно интересно, чрезвычайно важная практика, и тот набор компетенций, который необходим для того самого встраивания в цепочку разработки и создания высокотехнологичного продукта в современном инжиниринге, но здесь стоило бы обсудить - возможно, мы вернемся к этому, когда перейдем к обсуждению после еще нескольких коротких сообщений, - вот насколько эта вовлеченность в процесс работы крупных технологических корпораций, по существу, для которых действительно эта инжиниринговая часть в этой области является важной, но далеко не единственной частью, насколько это требует компетенций не только инженерных, но и управленческих, с точки зрения организации управления процессами, во взаимодействии с корпорациями? С одной стороны, договориться нужно, но еще есть процесс взаимодействия при выполнении продукта. Нарабатываются ли у вас компетенции, дополнительные к инженерным, с точки зрения управления инженерным процессом?

Алексей Боровков: Абсолютно верно, вопрос очень хороший. Вырабатываются.Представьте себе: каждый день в 9 утра вы должны отправить текущие результаты в эту компанию. Там сидят 3-4 наших специалиста, которые, с учетом разницы во времени, через 2-3 часа должны это обсудить с конструкторами-технологами, и фидбэк через 4 часа мы получаем. Это даже не видеоконференция, это присутствие наших специалистов в конструкторско-технологической среде, когда принимается решение об оснастке, о производстве и т.д. Все происходит практически в реальном времени, конечно, большая доля управления процессами… Или если приходит инвойс, то у нас есть 25 часов на принятие решения, что мы выполняем эту работу, а дальше она уходит автоматически.

Игорь Агамирзян: Давайте тогда сейчас не будем вопросов задавать. У нас запланировано 3 коротких выступления. Тропин Валерий Викторович.

Валерий Тропин: Группа Е4 создана относительно недавно, в 2006 году, и она создавалась в процессе реформирования научно-проектного комплекса РАО ЕЭС России, впереди была задача - масштабная программа строительства новых энергоблоков. Прошла реформа, в энергетике появились деньги, и в нашу компанию вошли ведущие отраслевые компании Минэнерго. Вот они. То есть компания полного цикла, в нее вошли ведущие отраслевые конструкторские институты, это НПО ЦКТИ в Санкт-Петербурге, который стоял у истоков научно-технического обеспечения плана ГОЭЛРО, монтажные организации, их руками построено 60% энергетики, поэтому компания молодая, но наши базовые предприятия достаточно известны на рынке и с большим опытом работы не только в России и СНГ, но и в третьих странах. Ну, здесь портреты наших руководителей. Все профессионалы. Андрей Борисович работал и в Роснано, и был первым замминистра атомной энергетики. Люди с хорошим пониманием отрасли. Наши финансовые показатели говорят, что динамика хорошая, доля на рынке у нас весомая. Я хотел поправочку попросить сделать Владимира Николаевича по слайду 17, где EPC-контракторов в энергетике нет, – есть! Это Е4. Это связано с тем, что генерирующие компании, такие, как Энел, Эон, Фортум, они жестко смотрят, чтобы компании имели международные сертификаты. Поэтому мы эту задачу решили, и работаем по этим направлениям.

Здесь в двух словах о наших партнерах в области инновационной деятельности. Очень важный момент – это как раз о технологиях в управлении, потому что ключевая функция генподрядчика – это управление. И работать по правилам хоккейной дворовой команды, играя в НХЛ, невозможно. Учитывая, что нашими поставщиками являются компании такие, как Дженерал Электрик, Сименс, Мицубиси, нам пришлось в кратчайшее время перестроить систему управления проектной и инжиниринговой деятельности. Базовой является трехмерная система САП. У нас в составе группы порядка 20 проектных институтов, они объединены в 3 крупных центра. Все они прошли обучение и перешли на единый программный продукт. Таким образом, сегодня мы имеем отработанный инструмент, который позволяет нам работать в темпе процесса. Заказчик имеет возможность в любой точке, где есть доступ к Интернету, наблюдать за ходом работ, за ходом проектирования. А удаленные территориально проектные институты могут работать над одним проектом. Естественно, вся база данных и центр управления расположен здесь, в нашей управляющей компании Е4.

Вот реализованные проекты, перечень, достаточно крупные и серьезные проекты. Это на стадии реализации проекты. И вот самый важный проект, которым мы гордимся, - это ввод первого пускового комплекса на Няганской ГРЭС. Станция построена в тайге, на болоте, это первый проект электростанции, который построен с нуля, начиная от колышка, за последние 40-50 лет. Очень важно отметить, что на стадии разработки концепции, как развивать новое строительство на НТС РАО ЕЭС России, было принято решение, что энергетику нужно строить в соответствии с мировыми стандартами, а не опираться на текущие возможности энергомашиностроительного комплекса. Этот подход оказался правильным. Поэтому этот проект построен в соответствии с технологиями мирового уровня. Выбор поставщиков вспомогательного оборудования осуществлялся на конкурсной основе. В рамках проекта Няганской ГРЭС число подрядчиков превышало 300, то есть это ведущие мировые компании, это как раз к вопросу о глобализации. Ну вот конкретно, как выстроена система 3D-проектирования, в которой участвует большой комплекс проектных институтов, используются даже облачные технологии. Здесь я не буду говорить о каких-то особенностях технических, я просто быстренько пройду. Была сложная система логистики. Представляете - доставить оборудование морским путем, оборудование 400 тонн, это достаточно серьезная инженерная задача. В условиях низких температур потребовалось решать очень много специальных задач, с точки зрения подогрева воздуха, топлива, водоподготовка была уникально сделана, не имеющая аналогов еще в России.

Другой важный проект – это крупнейший в России теплофикационный моноблок ПГУ 440МВт, на Краснодарской ТЭС. Здесь газовая турбина большой мощности, это первый проект компании Мицубиси в России, генератор тоже, этот блок успешно эксплуатируется компанией Лукойл. Тоже проблема была с логистикой, потому что надо было доставить оборудование из Японии. Площадка строительства – это городская застройка плотная, были серьезные проблемы, ну и масса инженерных проблем. Еще один проект – это ПГУ на Курской, здесь основное оборудование Дженерал Электрик, ЛМ6000, западная турбина 115 МВт. Сейчас у нас текущий проект – это блок ПГУ 420 на Серовской ГРЭС, здесь видно на фото то, что оборудование на площадке поставлено, идет уже стадия монтажа и наладки. То же самое на Череповецкой ГРЭС. Сейчас новые проекты – это Ижевская ТЭЦ-1. Пермская ГРЭС – это крупнейший блок 850МВт. Инжиниринг в энергетике – это новый бизнес. К сожалению, мы сталкиваемся с такой позицией, что компетенции заказчика не хватает. И те вопросы, которые возникают в ходе исполнения проекта, их выше крыши. Это касается и технического регулирования, и неотработанности, и финансов, поэтому эта деятельность очень высокорисковая, и очень медленно это понимание формируется. Но я хотел сказать, что требуется государственная поддержка, потому что те компании, которые заходили на этот рынок, либо стали банкротами, либо перепрофилировались, потому что риски очень высоки.

Игорь Агамирзян: Спасибо большое! Я прошу прощения, что так тороплю, но у нас сейчас уже время поджимает, мы хотим немного подискутировать. Если я правильно понимаю, в этом примере Е4 выступает как системный интегратор, обеспечивающий инженерные услуги, и глобальная международная цепочка добавленной стоимости включена только через подрядчиков, поставщиков оборудования, вендоров международных технологий. Следующее сообщение - Георгий Александрович Пачиков, здесь противоположная ситуация, это российская разработка, интегрированная в международные продукты, которые глобально используются.

Георгий Пачиков: Добрый день! Во-первых, большое спасибо за первые два выступления, мне было очень интересно слушать их. Судя по тому, какие сложные задачи приходится сегодня решать, и как растет сложность оборудования, понимаете, что его сложно еще и обслуживать. То есть, когда мы говорим о компании Боинг, я как раз хотел рассказать о том, как сегодня делается эта документация, потому что тот же самый Боинг лет 10 назад, я очень хорошо помню, когда у них огромное количество инженеров, включая московский дизайн-центр и компанию Прогресстех, когда они делали весь этот инжиниринг, то после этого на Боинге работало 300 писателей, которые делали документацию. Тогда родилась такая идея: а зачем, когда можно взять все данные кадовские,и структуру изделия, и сделать всю документацию? Я хотел рассказать о проблемах, о которых вы говорили здесь, и как эти проблемы можно решать. Но самая большая проблема, конечно,у нас в России, что когда мы это сделали, а все это мы сделали давно, в 2001 году на встрече с Путиным мы как раз показывали документацию по Боингу, и он спросил, а почему Боинг? а потому что нашим никому ничего не надо. Сейчас становится надо.

Одна из проблем применения такой технологии здесь в России – это то, что очень мало использовалась где-то трехмерная графика, то есть все эти «Котии», «Эниксы» и т.д, - они стали появляться в последние годы, рынок начинает расти, это очень интересно. Поэтому все примеры, о которых я буду здесь говорить, в большей степени касаются западного рынка. Это цепочка жизненного цикла продукта, начиная от проектирования продукта, создания продукта, и мы вначале влезли в послепродажное обслуживание. Если мы говорим об инжиниринге, о создании в будущем, работать это не будет, потому что все примеры, про которые я знаю, начиная от Прогресстеха, - это были 20 человек, которые занимались прочностью, им повезло, что Боинг дал им маленькую задачку. И они росли, потому что им давали новые задачи, потому что Боинг и другие компании убеждались в том, что они надежные партнеры. Очень важно, чтобы к вам было доверие. Та же проблема и у нас, когда мы что-то делаем. Но мы делаем не сервисы, у нас силенок для этого не хватает, мы в основном делаем инструменты.

Последняя картинка – это как раз кусочек документации по 777 Боингу. И мы решали задачи, что мы умели делать? Чем славится Россия? Сделаем технологию, а потом думаем, куда бы ее применить. Нам повезло - нам сказали, а давайте попробуйте сделать это. Я вообще из другой области, в математике что-то делали трехмерное. И мы пришли в этот PLMкак бы через другое место. Теперь есть такое понятие «технологические карты», мы сейчас вместе с Израилемсделали, встроились в тим-центр туда, для того, чтобы сделать технологические карты. Еще очень важный момент - когда компания российская маленькая лезет на западный рынок, понятно, что там монстры типа Сименса, Дасо, было очень тяжело. Просто 2 года назад мы заключили контракт с Сименсом, не эксклюзивный, а просто ОМ-контракт, по которому они сейчас продают наши продукты, но за это мы получили возможность встроиться в тим-центр и решать эти проблемы сразу. То есть, создавая какую-то деталь и т.д, можно сделать весь процесс сквозной документации. Это все было разрозненно, когда у вас кадовские данные, когда у вас то, что я начал рассказывать про Боинг, и т.д. Что сделали мы? Когда мы сделали наше решение картой, мы все это объединили под одной крышей. И теперь становится карта, и она объединяет все эти процессы, позволяет создавать, когда вы сделали дизайн своего продукта, и поменяли какой-нибудь болт, то в документации это все отражается. Это очень важный момент, апдейт-процесс.

Теперь дальше. Как сейчас это устроено? Как бы у вас на входе с левой стороны - это исходные данные, это любые данные кадовские, в любом формате, мы поглощаем их внутрь, и у нас есть 3 инструмента фактически. Это создание иллюстрированногопарткаталога. Второе – это всевозможные manuals, и jobкарты. Когда у вас есть это, это и это, сам Бог велел сделать тренинг. Дженерал Электрик, когда они скупили у нас тулы, и сделали весь парткаталог для двигателя NX1Bдля Дримлайнера, он полностью сделан на наших технологиях, я имею в виду документацию, они попросили нас сделать заодно и CBT, ComputerBestTraining. Естественно, на выходе всякие форматы, начиная от S1000D, кстати, еще одна большая проблема, которую надо в России решать, - это со всякими ГОСТами, потому что понятно, что существует какая-нибудь S1000D, и никого ваши ГОСТы на Западе не интересуют. Вот так примерно сейчас выглядит документация.

Я могу в реал-тайм показать, как это выглядит. Это айпад, на айпаде это парткаталог, с правой стороны - то, что мы умели делать, мы умели сжимать данные, это оптимизированные данные реального двигателя для Гольфстрима, и там можно выбирать, узнавать партнамбер, делать всевозможные разборки. И когда вы выбрали детали, она формирует вам запрос, и мэйлом с айпадаотправляет запрос на завод на поставку этих деталей. Потом вторая вещь, конечно, вы показали эти детальки, а как вообще это устройство вытащить из двигателя? Это тоже отдельная проблема. Она показывает шаг за шагом, как происходит снятие с двигателя. Ну и здесь то же самое, вот уже деталь, которую мы смотрели, она снята с двигателя и т.д. Теперь 2-3 слова про продукты, парткаталог очень удобно устроен, потому что на самом деле очень важная вещь -представьте себе, в Петербурге ребята взяли, сделали какую-нибудь сложную трехмерную штуку. Например, я знаю точно про самолет Superjet, они сделали трехмерно, они нам заплатили, вернее, контракт был на 2,5 миллиона евро для того, чтобы перевести теперь трехмерное изображение в двумерные картинки, потому что сертификация сегодня происходит под 2D, что тоже полный бред, потому что понятно, когда в Китае сегодня Боинг поставляет 777 самолеты, идет текст, а у нас идет автоматическая синхронизация между действиями и изображением того, что вы сейчас делаете, то есть текстом и изображением. Они говорят: нам текст не надо, там все понятно.

Я вам покажу штучку. Допустим, вот эта картиночка лежит наApplestore, это бесплатно, вы можете зайти и загрузить, самое первое – это то, что была картинка, которую я показывал, вот это какой-то кусок двигателя. Вы можете сделать некоторую разборку, бывает очень много вложений. Я могу тыкнуть в какую-то штуку, и узнать его партнамбер, все про эту деталь. Сверху если я кликну, у меня появляются кружочки. Я говорю: мне нужна эта деталька, еще эта деталька, ну и хватит. Я говорю, это мне отправь - и она формирует такой заказ. Теперь, если вернуться назад, то  как это все снять? Оно требует некоторого времени, потому что айпад не супер. Кстати, по поводу проблем. Европейское космическое агентство сегодня отправило на космическую станцию все инструкции для космонавтов. Это довольно сложные вещи - вот даже пойти и открыть воду, как из модуля переходить в модуль и т.д. Мы это показывали нашим несколько лет назад, лет 5-10 назад, никому нафиг не надо. Они взяли и сделали. Наши увидели: о! там такой есть, где вы взяли? Это у вас, в России сделали. Они приехали сюда, французы организовали встречу, а кто платить будет? Мы заплатим вам. Хорошо, вы нам заплатите, а мы потом подумаем, как это будем делать. Сегодня они там летают. И когда я был в Центре подготовки космонавтов, они смотрят, облизываются, они говорят, у них такого нет. И денег нет на это.

Теперь смотрите, это двигатель в сборе полностью. Если я сейчас нажмуplay, это уже идет инструкция по эксплуатации. Как снять ту детальку, про которую я вам показывал? Вот она показывает все операции. С левой стороны идет связь действия. Причем очень важный момент: вы все знаете, что когда что-то создаешь на компьютере, самое страшное - описать свою программу. То же самое для конструктора - сделать описание того, что ты создал. У нас очень важная вещь: когда человек-конструктор откручивает болт, текст создается автоматически. Этот драфт-вариант текста создается автоматически, что тоже очень важно. И я вам, чтобы не быть голословным, покажу еще одну вещь, что-нибудь про автомобили. Это очень классный самолет, мы сейчас сделаем для них всю документацию, Это называется Хонда Джет. Этот самолет – летающий роллс-ройс будет просто, у него 4 места, совершенно сумасшедшая машина. Вот здесь столбик – это так называемые разборки. Я могу взять любую разборку, оно будет медленно идти, но это было требование заказчика, чтобы было понятно. Вот она выделяет шасси, сейчас эта разборка будет происходить дальше, и все остальное то же самое. Понятно, что это все такое интерактивное. Но я не показал очень важную для сертификации вещь. Вот эти картинки создаются тоже автоматически, со всеми выносками. Встроенный 2D-редактор, который создает это дело.

В двух словах - я хотел перед этим показать, как выглядит этот двигатель, полный курс для мейнтенанс для этого двигателя, для Дримлайнера, но это нужно подключать другой компьютер. Мне кажется, что идея того, чтоб делать в России инжиниринговый центр, очень важная. Важно, чтобы опять у нас ничего не загубили. Эта дырка, она не просто увеличивается, она катастрофически увеличивается - я про технологический разрыв. Очень много талантливых ребят, не все еще уехали, давайте хотя бы тех, кто не уехал, хотя бы, чтоб старшее поколение передало опыт молодому. Зачем, когда никому это не надо, у всех компаний есть карманные компании, эти карманные компании делают черте чего. И еще одна очень важная вещь - это про политику этих компаний, как Дасо, Сименс. Они делают одну большую глупость. У них стимулирование своих продавцов идет по количеству лицензий, поэтому когда приходит к вам человек из Сименса или Дасо, его задача - впарить вам как можно больше лицензий. Вот его задача! Сегодня я впервые на «Иркуте» столкнулся с людьми, которые говорят, что им это не нужно. Вы нам сделайте весь процесс. Этих интеграторов тоже очень мало. Нормальных интегрирующих компаний, которые понимают все, которые работают на то, что заказчику реально нужно, а не просто втюхивают лицензии.

Игорь Агамирзян: Спасибо большое. У нас последнее короткое сообщение. Фетисов Алексей Вячеславович,Luxoft. Расскажите про то, что делается.

Алексей Фетисов: Добрый день, уважаемые участники семинара. Я попытаюсь кратко рассказать об опыте Luxoftв разработке ПОдля западных заказчиков в области расширения функциональности PLM-решений - что мы умеем делать, какой у нас есть опыт, и какие перспективы этой разработки мы видим для отечественного рынка. В последние 10 лет мы активно работаем с западными заказчиками в разных отраслях, в основном в аэрокосмической отрасли, на задачах кастомизации различного ПО инженерного толка. Таких решений, как от Дасо системс, от Сименса. В чем проблемы, которые видят наши заказчики? Когда они покупают большое и сложноеПОдля поддержки PLM-процессов, как правило, из коробки оно не предоставляет необходимой функциональности, чтобы построить экосистему поддержки процесса PLMот начала проектирования дл поддержки продукта. Зачастую возникают какие-то задачи либо по расширению функциональности, либо по интеграции этих продуктов в экосистему предприятия, которые вендор решить не может. Мы организовали небольшой центр у себя, который открылся фактически в 2007 году, по расширению данных функциональности и предоставлению сервисов заказчикам по разработке каких-то определенных решений или новых модулей для PLM-систем. В частности, на что мы фокусируемся большей частью, первое - это миграция и трансформация инженерных данных. Как правило, сейчас, если смотреть на большую компанию, которая занимается производством, у нее гетерогенная система, то есть нет одного продукта, будь это Дасо или Сименс, на котором все зиждется. Есть большое количество поставщиков, есть различные версии этих систем, необходимо обеспечить интероперабельность, то есть трансформацию инженерных данных из различных форматов, миграцию их, сведение в единые репозитории. Такие решения мы делаем для наших западных заказчиков. Вторая проблема – это реализация специального функционала. К примеру, есть авиастроительная компания, которая разрабатывает новый самолет. В самолете порядка 300 километров проводов. Фактически можно красиво сделать модель этих проводов, но когда необходимо их изготовить и установить в самолет, возникает сложность, которую стандартное ПО не покрывает. На заводе есть специальные стенды, на которых эти провода раскладываются. Какой-то технологический процесс изготовления жгутов, организация поставок, интеграция системы, которая обеспечивает запчасти. Соответственно, мы реализовали специальное расширение для заказчика, которое из изначальной трехмерной модели, базируясь на возможностях производства, создавала виртуальную модель этих стендов и инструкции по тому, как эти провода раскладывать. То есть изначальное ПО была Котия, и пользуясь стандартными средствами расширения котийного функционала, мы реализовали это ПО. Вторая проблема – это упрощение и оптимизация. Как правило, когда есть тот же самый самолет, который в исходном ПО той же самой Котии собран, есть большое количество людей, которые захотят пользоваться информацией. И возможно, сама система, сам репозиторий не рассчитан на такую нагрузку, и требуется непосредственно какой-то механизм доступа к этим данным извне, который поддерживает большую нагрузку, распределенность и различные инженерные приложения. Мы такие вещи тоже делаем.

Предположим, у нас есть решение по синхронизации и поставки геометрии в обличенном формате из исходного котийногорепозитория для пользования различными потребителями. Соответственно, интеграция приложений. Понятно, что сейчас PLM-решения в рамках организаций являются лишь частью экосистемы, и те данные, которые производятся в рамках PLMили потребляются, должны как-то интегрироваться с экосистемой других продуктов организаций. В частности, мы и делаем эти интеграционные шлюзы, которые позволяют данные проводить, и организуем дистрибуцию, экспорт, импорт данных. В целом, как здесь говорили, уже в России, к сожалению, уровень развитияIT, и уровень развития PLM-решений, и уровень их использования за последние годы только-только начинает расти и развиваться, и такие задачи, которые мы делаем, начинают быть интересными отечественным заказчикам. В первую очередь, то, что мы видим для российского рынка, – это доработка PLM-решений с точки зрения поддержки отечественных стандартов. Есть банально Котия. Захотим мы что-то проектировать в Котии и готовить документацию, которая соответствует ГОСТу, соответствует ЕСКД? Даже банальные шрифты, проектные рамки в документах, которые будут получаться, по умолчанию не поддерживаются. То есть вот первая волна сервисов, которую мы можем предоставить: смотрится просто на кастомизацию решений западных для отечественного рынка. Далее, тот опыт, который мы приобрели, при дальнейшем развитии и улучшении ситуации с использованием PLM, возможно, какие-то еще расширенные задачи, применение каких-то внутренних инновационных процессов мы можем тоже разработать, как отдельные моды или компоненты систем. В общем, кратко - и все.

Игорь Агамирзян: Спасибо огромное. Коллеги, я предлагаю сейчас, у нас какое-то время есть, хотя мы уже перебрали. Еще полчасика мы можем пообщаться, если есть интерес. Вопросы, выступления.

Вопрос из зала: Климов Андрей Валентинович. Семинар посвящен инфраструктурным вопросам всего этого дела. У меня такой вопрос: какова роль инвесторов и стартапов в этой области? Мне просто удивительно, что этого нет, чтоб мой вопрос был понятен, я вспоминаю интервью Билла Гейтса 10-летней давности. «Дорогой Билл, у меня есть крутая технология для Микрософта. Как мне вас ею заинтересовать?» Ответ: «Создайте стартап, раскрутитесь, и мы вас потом купим». Общаясь с инвесторами, я знаю, что основной вопрос, на который им нужно ответить, какая у них будет exitstrategy, то есть кому продадут. Нужно объяснить им, что это будет такой массовый продукт, что они ее окупят, но более реально объяснить ему, что есть большой Микрософт, который эту технологию потом купит как подразделение. И еще иллюстрация: когда я посещал микрософтскиеacademicdays, там очень часто были доклады руководителей групп, которые представлялись: «Мы были стартапом, нас купил Микрософт, я вам расскажу о продукции». Какова роль стартапов в инжиниринге? Я услышал о консорциумах, о больших, а не услышал о движке со стороны инвесторов, потому что горячий инвестор – это тот, кто раскручивает. Или это уже 15-летняя давность?

Игорь Агамирзян: Я несколько слов скажу, как мне это представляется, а потом попрошу Владимира Николаевича дополнить. Смотрите, вообще-то весь инжиниринг в целом, вместе с производственными и исследовательскими возможностями, составляет некоторую экосистему. Эта экосистема сложная, в ней много разных участников и игроков. Без производителей Камкада, Котии, Тим-центра и т.д. все это работать не может, это факт. Но компании-разработчики этого сами сервисы не оказывают. Поэтому, для меня вполне понятно и постижимо, если кто-то из разработчиков соответствующего программного обеспечения купит стартап, придумавший новую технологию. Пример того, что рассказывал Георгий Александрович. Это нормально, понятно и естественно. Другая компонента – это те, кто пользуются, реализуют сервисы, предоставляемые соответствующими программными решениями, как камкадовскими, так и решениями по моделированию и т.д. Это компании совершенно другого типа, они сервисные. У них есть такая особенность - у любой сервисной компании объем бизнеса линейный, он зависит от ресурса. Когда вы продукт делаете, там может быть нелинейная капитализация, нелинейный рост продаж и т.д. Попросту говоря, вы, сделав единицу, дальше ее можете тиражировать бесконечно. Если вы оказываете услугу, то услуга абсолютно линейно зависит от вовлеченного ресурса, например, от количества занимающихся предоставлением этой услуги людей. И там модель может быть совсем другая. А уж с производственными мощностями там, где это выходит непосредственно в продукт, ну, электростанция или какой-нибудь завод, там может быть совсем третья модель. Поэтому я не думаю, что здесь есть универсальный ответ на этот вопрос: для разных элементов экосистемы, как мне представляется, должно быть по-разному. Понимаете, модель «придумал технологию –сделай стартап – раскрутись – мы тебя купим» не является универсальной. Венчурные механизмы имеют очень определенные рамки своих возможностей, это одна из возможных схем, но она не покрывает всего спектра.

Владимир Княгинин: Да, то, что вы сказали, как пункт 1, я не буду повторять, эта часть остается. Пункт 2 – то, что мы сейчас видим, происходит при переходе от globalproductionsystemsк globalinnovation, а иногдаintegratednetworks. Смысл в том, что есть концепция так называемого распределенного предприятия. Динамика рыночных процессов такая сильная и такая быстрая, что если вы начнете реагировать на нее, покупая все, что движется, то есть пошел, купил стартап, и через 15 месяцев вы ими обвешаны, как блохами, управленческий ресурс полностью исчерпан, и вы ничего делать уже не можете. Поэтому, оставляя справедливость того, что вы сказали, это именно так: не всегда имеет смысл покупать стартапы, иногда есть смысл доращивать компанию, оставляя ее в сети, но не втягивая вовнутрь. Третий пункт, который все же я бы пометил на полях со стороны этих крупных компаний международных мультинациональных корпораций. Часто стартап покупается. Понятно, почему не идея, а стартап. Он покупается для того, чтобы разорвать внутренние сложившиеся технологические связи. По сути, стартап – это бомбардировка внутри оптимизированных производственных, технологических, личных, корпоративных связей. Те люди, которые в интервью говорят «как я счастлив поработать на Майкрософт», они по-другому говорят так: «Нашстартап якобы купили за 150 миллионов долларов, дали 5 на всех, а все остальное сказали, что отдадут через 3 года. За это время мы должны отработать внутри компании, полностью закрывая цепочку. Задача моя – всем рассказывать, как я счастлив, наконец, поработать с глобальной компанией». Но в этот момент ставится протез, вот представьте себе. Устоявшиеся производственные связи, по-другому руководство компании разорвать их не сможет. Весь протез вставить - и не оптимизировать связи, а перешить их заново. Отрезанные куски выбросить. И в этом смысле, конечно, крупные компании не должны покупать идеи, они должны сразу покупать оформленные проектные команды. Игорь Рубенович, все, что вы сказали, правильно, но есть еще нюансы. Кстати, отсюда разница между нашимистартаперами и, например, кембриджскими. Тот стартапер хвастается, что за свою жизнь он умудрился 5 раз продать. Это как у Покрышкина сбитые самолеты - 5 звездочек на фюзеляже. Наш рассказывает, что он 1 раз продал, его приковали к тачке, и последние 30 лет он трет рашпилем в сарае. То есть серийные предприниматели живут в симбиозе с крупной корпорацией, решая внутри оптимизационную задачу. В противном случае, корпорации нет никакого смысла закупать эти стартапы.

Игорь Агамирзян: На самом деле, здесь ведь еще играет роль фактор, то, о чем вы говорили в своем выступлении. А именно о том, что трансфер знаний невозможен без их носителей. Стартапы-то покупают ради людей. Это первое. На самом деле, есть другие практики, когда, скажем, не покупают стартапы, а переманивают на работу к себе, что тоже случалось. У нас есть прецеденты, в том числе, и в России.

Владимир Княгинин: По примеру Георгия Александровича, по сути, Сименс присвоили, став интеграторами.

Валерий Кривцов: У меня как у университета вопрос к Владимиру Николаевичу. Я опять возвращаюсь к тезису относительно липких знаний. Вы сказали, что это система. Знания передать невозможно, и человек, который это придумал, вынужден тянуть лямку до конца, пока это не закончится реальным продуктом, сервисом. У меня возникает вот какой вопрос. Люди обладают определенными компетенциями: кто-то придумывает идеи, а кто-то хорошо реализует производство. Человек, который придумывает идеи, его часто тошнит, когда… а ему нужно, из-за того, что знания прилипли к нему, еще и как-то производство налаживать. Тут есть противоречие. Мне непонятно, чему учить таких суперменов.

Владимир Княгинин: 4 блока, которые мы выделяем в инжиниринговых центрах, понимая, что это для лайт-версии. Первый блок – это набор конструктивных решений, собственно говоря, тех решений, которые составляют ядро компетенции. Второй блок – это программно-аппаратное обеспечение, оно должно быть сочленено, а если не будет, то ничего и не выйдет. Третий блок – это люди, обладающие навыками, но и соответствующими сертификатами, допусками, это вся машинерия, которая обладает определенным реферируемым и референтным набором навыков. Четвертый блок чрезвычайно важен - это способность работать в рамках современных проектов. Это не проектное управление 80-х, это в рамках современных проектов. Я обратил ваше внимание, что делает Аймэк, он создает интегрированные проектные группы. Что делает АВВ? У них 5 исследовательских центров, но когда вы начнете производить раскопку, а как они производят новый продукт? Оказывается, собираются проектные команды, часто не на исследовательских центрах, а на предприятиях, на полмесяца, за это время они должны сделать законченный продукт с теми же самыми технологическими картами, поскольку ставится на завод. И после этого они уходят. В интегрированной проектной группе могут быть и преподаватели университетов. Преподаватель университета –тот, кто уйдет. Ресерчеры в Аймэке останутся, а прикомандированные, на себе унося это, уйдут.  Ключевая компетенция у инжиниринговых центров – способность образовывать интегрированные проектные группы.

Я могу сказать, как я это увидел в первый раз, не будучи инженером, а будучи консультантом по управлению. В Ханты-Мансийске, когда мы протаскивали тему умных полей, докладывался инженер АВВ, и он в какой-то момент нарисовал, кто состоит в группе, проектирующей это умное поле. У него оказалось 50% это АВВшники, а 50% - это, по-моему, шелловцы. Вопрос, а эти-то что у вас делают? Шелл вам платит деньги! Он говорит, ну как же, они работают у нас, они зарплату в этот момент получают в Шелл. 50% времени, фулл-тайм на одной площадке, в рамках интегрированной проектной группы, работает представитель заказчика. Как только мы это разбираем, мы понимаем, представьте себе, что довесили еще вас, университетских, потом вы взяли субподрядчиков, потому что вы перемкнуты в эту единую систему, и после этого вы понимаете, что когда мы говорим, что четвертый блок обязательный в инжиниринговых центрах, это способность работать в проектных консорциумах, без этого ничего у нас не получится. Липкие знания оттуда выносятся членами интегрированной проектной группы. Они на себе потом его возвращают заказчику.

Леонид Кузнецов: Если позволите, краткий комментарий. Меня зовут Леонид Кузнецов, Крыловский Центр. Это головная организация для судостроения. Во-первых, благодарность докладчикам и организаторам. Я немножко в теме, я человек не молодой, но у меня в дипломе дописано «специалист в области support». Моя профессиональная карьера связанас компанией IBM, в основном, занимался PLM. В том числе, был 3 года в globalproductменеджер по одному из продуктов, который сейчас принадлежит Дасо. Последние 5 лет работаю в российской промышленности на разных позициях. Один из вопросов, который нельзя не связать с темой выступления. Нельзя забывать, что российская промышленность в целом имеет высокий уровень регламентирования. Проще говоря, мы все обязаны работать по стандартам, и вопрос стандартизации регламентов в достаточно большой степени является и регламентирующим, и, в то же время, ограничивающим фактором для развития нашей промышленности. Если вы знаете, тема PLMописана в стандартах, причем в довольно старых. И вот когда мы говорим о новых технологиях, например, говоря о технологиях PLM, мы сразу вступаем в конфликт с существующими стандартами. Вопрос, насколько мы вступаем в конфликт, и насколько мы готовы бороться. Почему? – потому что сертифицирующие органы могут захотеть принять у вас электронную документацию, а могут не захотеть. Вы можете выпустить электронный чертеж, а вам могут сказать, что электронный чертеж не имеет никакого статуса: там нет электронной подписи. Как только вы выпустили 3D-модель и чертеж,у вас пошло разногласие. Непонятно, что является мастер-моделью, и куда вносить изменения. Если вы карандашом внесли изменения, то у вас пошла рассинхронизация, непонятно, кто, где и за что отвечает. Таких примеров масса, поэтому вопрос стандартизации, говоря о развитии инженерных центров, очень важен. Тема жизненного цикла - кто знает, она сейчас на самом высоком уровне у нас рассматривается, стоит в разных программах и очень высоких приоритетах. Мы сейчас плотно работаем с министерством промышленности и торговли, с Минэкономом, и другие министерства очень большое внимание уделяют этой теме.

Тема распадается на 4 направления. Каждый вид этого направления зависит от того, с какой стороны подходят. Первая тема – это процессы. Неслучайно было сказано, что большинство новых подходов основаны на технологиях управленческого консалтинга. Где мне довелось работать, я обратил внимание, что нынешнее поколение первых руководителей пришло из консалтинга. Именно из управленческого глубокого промышленного консалтинга. Я видел руководителей компаний Мерседес и Даймлер, новая тенденция - не промышленники, не конструкторы, не производственники-технологи, не люди, которые начинали от станка, от слесаря, а люди, которые пришли из промышленного консалтинга. Итак, процессы и методы – раз. Второе - стандарты, потому что процессы, то, что понимается под процессами и методами в нашей стране, да и в других странах, в большой степени подлежат регламентации. Даже Боинг не может продавить своим весом. Возможно, Аэробус, если Сухой или Туполев придет и будет рассказывать нашему Маку, что возьмите, это правильно, могут быть другие проблемы. Я общался с одним из своих коллег, конструктором транспортных изделий, он сказал, когда мы вели речь о новых PLM-технологиях: «А вы видели человека, который был дважды судим?» Его изделие попадало в аварию с человеческими жертвами. Проблема в некачественных комплектующих, виновным называли главного конструктора. Вопрос не такой простой. Если мы выпускаем предмет транспортного средства, вопрос не такой простой. Когда мы совещаемся с представителями IBM, Дасо, Сименс и т.д., они подходят с точки зрения технолоджи куш. Возьмите мой продукт, на нем проектируется Боинг, соответственно, можно предположить, что все остальные транспортные средства могут быть успешно решены. Вопрос о регламентах, к сожалению, - это не их компетенция. Третье направление, наверное, самое сложное, - это то, как эта система взаимодействует. Похоже, что распределение бюджета, финансовая модель управления проектом, взаимодействие ролей, управленческая структура внутри проекта – это то, что сейчас везде является самой сложной задачей, и практически не решается у нас. Именно поэтому у нас нет консорциумов. Совершенно непонятно, почему 2 предприятия в одной цепочке по-разному смотрят на проблему, в зависимости от того, какая у них форма собственности. Это уже на уровне ментальности. И четвертая сторона проблемы - это IT-технологии, она и сложная, и простая. Технически сложная, а простая, потому что приходят поставщики системы, говорят: возьмите нашу систему, она делает все, если чего-то не хватает, возьмите еще 2-3 дополнительных модуля, и будет вам полный PLM.

Обращаю внимание всех присутствующих, в первую очередь организаторов: мы считаем, вопрос регламентов и стандартов является очень важным. Может быть, на сегодняшний момент с ним связаны вопросы финансовой и организационной модели управления проектом. Эти два процесса взаимосвязаны. К нашим стандартам в каждой отрасли написаны положения о том, как проектировать в конкретной отрасли, которые пытаются это как-то нивелировать. Реальное управление происходит на основе этих дополнительных регламентационных документов. Это работает очень плохо. Говоря о серьезном развитии инжиниринга, тем более, на основе новых технологий, не выпуская стандарты нового поколения, нам кажется, проблему решить нельзя. Мы как организация отрасли взялись за эту задачу, нам поставлена задача ее слегка масштабировать на соседние отрасли, по крайней мере, на машиностроение, мы на этом этапе сейчас находимся.

Игорь Агамирзян: Там, насколько я понимаю, политическое решение принято о том, что возможно использовать европейские технические регламенты, уже давно, но ничего в реальности не используется.

Людмила Нестеренко: Людмила Нестеренко, директор бизнес-инкубатора МФТИ. На самом деле, вопрос с комментарием. Вопрос, который задал Климов, его очень сильно перефразировали. Тем не менее, ведь говорилось не о месте стартаперства здесь, а как бы инвестиционные процессы и генерация новых технологий, новых идей. Нигде здесь это не прозвучало, хотя и у Алексея Ивановича наверняка есть практики. Я человек, который ровно из этой профессии, ушла в 2007 году из Интел только для одного - мне снится до сих пор, и снилось тогда, я хочу создать центр индустриальной математики, это ровно то, что рассказывал Алексей Иванович. Я написала десяток писем. Огромная проблема - сегодня не идет молодежь в инжиниринг. Сегодня все дети хотят быть управленцами, инвестиционными менеджерами, кем угодно. Я это говорю не только как человек, который занимается технологическим предпринимательством с молодежью, но и как человек женского рода, у меня 5 внуков, и я хочу, чтобы все мальчишки были творческими людьми. Вот здесь я бы хотела услышать мнение 2-3 китов, особенно Алексея Ивановича, как генерировать? Мы были первая российская делегация физиков-ядерщиков, там был конфликт, молодые 2 специалиста уходили вместе со своим новым изобретением из Ливермора, они хотели заниматься собственным продуктом. Это тогда был конфликт. Сегодня таких 3D-Дайна я видела в Сарове, 30 лет я отработала в российском ядерном центре, я знаю, сколько там жемчужин, для которых сегодня нужны программы, сколько жемчужин есть на физмехе в Политехе, сколько жемчужин есть в ВПМ, в ВЦ РАН, нам еще 10 лет максимум осталось - и мы все это потеряем, потому что живет связка не 5-10 лет. Связка учитель-ученик, причем, это должна быть связка не дуальная, а трио. Это должен быть учитель, его ученик, и ученик ученика. И тогда мы будем иметь эту непрерывность образования, как формировать компетенции, то есть где обсуждать эти вопросы, Игорь Рубенович? То, что сегодня здесь это слушается, это просто подарок. Это государственная проблема! Вот у меня сейчас на Физтехе 10-12 выращенных моделей соларов, это я говорю для тех, кто работает с американцами. Вшить это в Энсис, я прекрасно знаю, через их интерфейсную платформу. Они же сейчас делают эту программу. Нам нужно ведь так, чтобы эти ребята оставались все-таки производителями этого продукта, а не просто забирали голову на работу.

Игорь Агамирзян: С этим спорить невозможно. Я могу ответить на то, что я понимаю. Понимание того, здесь уже звучало, что разрыв стал настолько большим, что уже это стало очевидно. Проблема назрела. Понимание того, что этим нужно заниматься, есть, причем на самом высоком уровне. Вопрос в том, что я сам не являюсь в этой области экспертом, у меня нет стопроцентного понимания того, как это должно быть устроено, организовано, и, самое главное, какие шаги нужно предпринимать для того, чтобы перестроить. Я сейчас начал обдумывать тему о том, что, может быть, нам стоит в рамках стратегии РВК попробовать сделать специализированный фонд для инжиниринговых компаний, который мог бы финансировать именно проекты в области инжиниринга. Это не венчурный бизнес, потому что инжиниринговые компании – это сервисные компании, они обладают свойством линейности. Востребованность в этом явно есть. Вроде бы есть и жалобы на недостаток средств на этом рынке - с другой стороны, у меня такое ощущение, учитывая историю успешных инжиниринговых компаний, практика-то показывает, что это все происходит только в трансфере компетенций при работе с грантами. Извините, я не знаю в России крупных российских технологических корпораций, компаний, они все сервисные, их задачей является использование. Хороший пример был рассказан коллегой из Е4. Это сервисные компании, они используют технологии, а не создают их. Получается, что учиться можно только у международных, и то, что Интел, Моторола, EMC, придя в Россию, принесли эти компетенции, сейчас выходцы, прошедшие школу Моторолы 10-летнюю, фактически формируют рынок разработки ПО. Но это только в этом узком сегменте. А что с машиностроением? Я не знаю, просто не понимаю. АВВ приходит к нам с заводом, и я не слышал, чтобы они приходили к нам с ресерчем. Кто-нибудь поправьте мен, если это не так.

Владимир Княгинин: В Тампере, 300 тысяч городок, но это второй по численности город Финляндии, там стоит старая фабрика, построенная еще в тот момент, когда Финляндия была Россией. И сейчас там новая фабрика в этой фабрике выстроена. Новая фабрика действует как прообраз фабрики следующего поколения. Она делится на 2 части, одна – это молодняк, которую финны по франшизе продают повсюду, а действующие части они финансируют, государство поддерживает, никуда не отдают. Как работает похожий на ваш бизнес-инкубатор, который составляет ядро нью-фэктори? У него прямые связи с технологическими компаниями. Что гарантирует закрытая часть нью-фэктори? Что при получении заказа в течение полугода она соберет(то есть соберет раньше, а полгода это работает)полную линейку компетенций, необходимых для отработки этого заказа, решит вопросы с финансированием. Через полгода компания либо примет продукт, либо эти люди будут вытеснены в качестве спин-оффа за пределы нью-фэктори. Но смысл заключается в том, что под приходящий от глобальной компании заказ формируется проектная группа, решающая эту задачу. Там есть куча механизмов, удерживающих эти кадры, чтобы они не стали водителями трамвая, для финнов просто режущая голову задача, потому что быть водителем трамвая в Финляндии почетно и хорошо. Это большая проблема, как вас удержать в этом нью-фэктори, огромная проблема.

Игорь Агамирзян: То, о чем вы говорите, это важно, но в каком-то смысле немасштабируемо. Это процесс ручной сборки проекта. Для этого нужна, во-первых, компетенция, во-вторых, это невозможно сделать кратно.

Леонид Кузнецов: С того момента, как я работал в российских компаниях, я очень большое внимание уделял этой проблеме, где набрать новые кадры. Все здесь присутствующие из старой формации, учились в 70-80-е годы. Мне один пожилой человек сказал, тогда другого ничего не было. Надо признать, что технические и естественнонаучные дисциплины  - это была основа нашего образования. В экономисты, социологи и журналисты никто не шел. Это было непрестижно, это было малооплачиваемо. Международники – было небольшое исключение. Короткий пример - 2 года назад я был в компании Даймлер, они мне сказали про ту же самую проблему. В автомобильный центр они не могут набрать студентов дипломников. У меня был коллега, который 20 лет назад уехал в Штаты, профессиональный инженер, хотел своего сына направить туда же. А он сказал: папа, я буду заниматься инвестанализом, инженерия – это для индусов и китайцев. Если коротко, во всем мире такая же тенденция. Одна из проблем, которая может решить, я неслучайно упомянул, современные тонкие инструменты управления персоналом – это единственное, что может привлечь молодой народ. И еще более сложные задачи, о которых мы не говорим, - старое поколение не хочет делиться своими знаниями. Почему? Масса проблем. Вы работаете в вузе и можете это не чувствовать. В промышленности иначе. Я могу точно сказать, что проблема есть. Идет сокращение рабочих мест в промышленности, у нас нет той jobsecurity, которая еще была 5-10 лет назад, когда люди спокойно дорабатывали до пенсии. Зайдите в социальные сети, сколько достаточно толковых и весьма талантливых менеджеров в возрасте от 35 сидят без хороших проектов, это проблема. Она остро возникла с 2008 года. Даже профессионалы не могут себя найти и правильно утилизировать, и я вполне понимаю, что люди еще более старшего возраста очень аккуратно подходят к идее деления своими знаниями.

Людмила Нестеренко: Я добавлю одну-единственную реплику. Группа бизнес-консультантов, которая сегодня существует на Физтехе, каждый четверг в 5 часов вечера ждет любого изобретателя со своей идеей на бизнес-консультацию. Сегодня мы здесь, сидит еще один бизнес-консультант, и мы рвемся туда. Ребята приходят со своими уникальными идеями. Через 2-3 года, получив удовольствие от того, что они умные, и от того, что они что-то могут, они все равно сворачивают. Их перекупают, это конкуренция на рынке труда, нормально. А то, что старшее поколение не делится своими знаниями, – для меня полное откровение. Нужно иметь программы вовлечения молодых специалистов.

Игорь Агамирзян: Я думаю, ваша позиция слегка идеалистичная, потому что, во-первых, ценится-то не идея! Тут, если всерьез это обсуждать, нужно уезжать уже в социологические позиции креативного класса, тех возможностей, которые дает творческая деятельность, и то, что инженерная деятельность – это одна из немногих сохраняющихся областей творческой деятельности. Но это не тема сегодняшнего обсуждения. Проблема глобальная - инженеров во всем мире нет. В той же Америке в основном все рвутся в медики, потому что там так устроена система финансирования медицины.

Александр Брызгалов: Для нас проблема масштабирования очень важна, поэтому вопрос к Алексею Ивановичу. Насколько та модель сочетания учебного процесса и реальных продаж всех технологий, насколько она масштабируема для других технологических вузов? Если масштабируема, то насколько быстро в этот процесс вы можете включиться для того, Ччтобы центр прототипирования, академпарк и т.д., могли бы напитаться всеми этими вещами, и эта штука реально могла идти по всей стране, тем более что в регионах тяга к инженерии есть. В Москве и Петербурге, может быть, другие отрасли. А в регионах мы видим, что есть масса заказчиков, которые не очень четко могут сформулировать идею, но если будет правильная технология, то они готовы будут формулировать эти промышленные идеи, а оборона там стоит, в основном, импортная, насколько это возможно с вашей точки зрения?

Алексей Боровков: Есть и стартапы, есть спин-оффы, это все есть. Основная проблема – насытить их реальными проектами. Соответственно, Физтех, безусловно, учится быстро. Ради этого мы создаем профессиональное сообщество практиков, и некую распределенную сеть по стране, с Владимиром Николаевичем мы должны сейчас улетать в Хабаровск для обсуждения тех же проблем авиастроения и судостроения. Идет формирование этих точек, не скажу роста, но потенциальной компетенции, которые могли бы включиться в работу, но основная задача – насытить реальными задачами, проектами. Тогда можно запустить и прототипирование, и диверсивный инжиниринг, и прямой инжиниринг для создания продукции т.д. Стартап и спин-офф можно создать, но фактически на сегодняшнем рынке в условиях гиперконкуренции дают заказы от брендов. Бренд компании, бренд фамилии. Заказы будут.

Игорь Агамирзян: Спасибо большое. Коллеги, я предлагаю на этой оптимистичной ноте сегодняшнюю формальную часть завершить, перейти в режим неформального обсуждения. Никто никого отсюда не гонит, сзади есть еда. Всем большое спасибо!