28 марта 2024, четверг, 12:32
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Лекции
хронология темы лекторы
20 марта 2012, 12:19

Чему учат в бизнес-школе? Мировой опыт для России

Илья Стребулаев
Илья Стребулаев

Мы публикуем текст лекции выпускника Российской экономической школы, профессора Стэнфордской школы бизнеса Ильи Стребулаева "Чему учат в бизнес-школе? Мировой опыт для России", прочитанной 24 февраля 2012 года в Лектории Политехнического музея Москвы в рамках курса «Вопросы экономистам». Лекция организована Российской Экономической Школой при поддержке компании Ernst & Young.

Российская экономическая школа

Илья Стребулаев from Полит.ру on Vimeo.

Текст лекции

  1. Проклятые вопросы и три источника проблем
  2. Три профессии, которые переживут нас
  3. Таких докторов мы не любим
  4. The sputnik moment
  5. Мистер Стэнфорд и его школа
  6. Не так важен кольт, как умение стрелять
  7. Открытое пространство и командный дух
  8. Двое парней из далекой России
  9. Как попасть в игольное ушко
  10. Чем пугает Россия
  11. Обсуждение

Ведущий: …Он является профессором финансов, и если вы посмотрите на его резюме, вы увидите не просто много статей в ведущих финансовых журналах, каждая вторая статья была самой лучшей статьей года. У него есть огромное количество призов, причем в таких областях, что, мне кажется, каким бы видом деятельности он ни занимался, обязательно в этой сфере у него будет приз. Он лучший преподаватель Стэндфордской бизнес-школы. Я могу сказать, я преподавал в бизнес-школе, а студенты там страшно требовательные и капризные, то есть такая награда – это очень большая честь. Сейчас он расскажет про то, как работают современные бизнес-школы.

Лектор: Спасибо большое! Добрый вечер всем! Прежде всего, хочу сказать, что мне очень приятно, что РЭШ проводит такие вечера, они очень полезные. Для меня очень большая честь здесь быть перед вами и выступать. О чем бы я хотел сегодня поговорить? О мировом опыте бизнес-образования, о бизнес-школах, и зачем это нужно России. Вопросы, которые я хочу задать, очень простые. Что такое бизнес-школа? Зачем нужно бизнес-образование? И зачем это нужно России?

Вопросы очень простые. Но типичные ответы, которые очень часто я слышу от российских людей, в лучшем случае неполные. Чаще всего, абсолютно неверные. Я хотел бы сегодня в корне поменять вашу точку зрения на то, что такое лучшие мировые бизнес-школы. Цель у меня, как видите, не маленькая. Посмотрим, смогу ли я за один вечер повлиять на ваше мировоззрение. 

Я хочу начать с большого вопроса. Поскольку бизнес-образование, бизнес-школы – это все о человеческих кадрах, я хочу начать с вопроса, какие структурные изменения происходят на глобальном рынке человеческого капитала. Три процесса, которые определяют изменения на этом рынке: аутсорсинг, глобализация, автоматизация. Эти три тенденции, которые начались еще 100-200 лет тому назад, в последние 10 лет приняли буквально всепоглощающий масштаб. Я думаю, что следующие 10-15 лет изменят нас и глобальные рынки труда еще больше. 

Я хочу начать с объяснения того, что такое аутсорсинг, глобализация и автоматизация, а потом прийти к тому, как бизнес-школы с этим справляются. Что мы видим на этой картинке? На этой картинке мы видим ткачиху 19 века. Давайте посмотрим теперь на правую картинку, что мы на ней видим? Это та же самая индустрия, ткацкое дело, но уже сейчас. Какая разница между этими двумя картинками? Первая – аутсорсинг, девушка здесь, в Англии начала 19 века, работает у себя на дому и сдает свой продукт частному купцу. Если вы присмотритесь к картинке справа, вы увидите, что это точно не Англия. Второе – это автоматизация. Машина, изображенная на картинке, сделает столько, сколько ткачиха делает за год, за один день. Третье – это глобализация. Что такое глобализация? Ткачиха продавала одному купцу, но фабрика конкурирует с другими ткацкими фабриками по всему миру. Что произошло в результате?

Это, конечно, пример из 19 века, но то же самое произошло с многими специальностями за последние 10 лет. Два американских примера – бухучет и налогообложение. Сотни тысяч должностей и позиций в американском рынке индустрии налогообложения исчезли, они аутсорсились, глобализировались и автоматизировались. Если вы подумаете, признаете: то же самое или уже произошло, или еще произойдет со многими специальностями. 

Мой первый совет. Какую бы специальность вы бы ни выбрали себе, задайтесь вопросом, что будет с ней через 10-15 лет, когда все эти процессы будут еще более всепоглощающими. Поэтому вопрос, кто выживет на этом рынке труда? Выбрать, естественно, надо те профессии, которые смогут побороть аутсорсинг, глобализацию и автоматизацию. 

Существует, я знаю, три профессии: управленец - или менеджер, предприниматель - или новатор, исследователь - или ученый. Давайте вначале я дам определение этих профессий, а потом мы с вами более подробно про них поговорим.  

Что такое профессия управленца? Это управление процессами. Процессы включают организации, людей. Чем характеризуются все эти процессы? Они очень сложные и динамические. И современные управленцы должны управлять этими сложными процессами. 

Что такое талант предпринимателя? Это создание новых процессов, которые решают существующие проблемы. Как только мы говорим о предпринимателях, по крайней мере, в Америке появляется ассоциация с гуглом, фейсбуком. Но существует миллион примеров маленьких фирм, где люди создали что-то новое: бизнес-модель, продукт, процесс – и решили проблему. 

Наконец, талант исследователя. Что мы делаем? Мы исследуем процесс, исследуем то, что создали две предыдущие специальности. Исследователь пытается использовать фундаментальные принципы в исследовании. Если мы можем их использовать, мы эффективные управленцы, удачливые предприниматели.

Эти три профессии выживут через все ротации, про которые я уже говорил. И это то, что делают бизнес-школы. Лучшие бизнес-школы мира готовят лучших управленцев и предпринимателей и пытаются подготовить лучших ученых. 

Вопрос – как они это делают. Первый вариант – читают лекции, как я сейчас вам читаю? Ответ «Нет». Другой вариант – может быть, они используют метод «смотри и учись»? Ответ «Нет». Очень важно понять, каким образом лучшие бизнес-школы мира достигают производства критической массы очень талантливых, способных предпринимателей, управленцев и исследователей. 

Для того чтобы понять это, я хотел немножко отступить и поговорить о бизнес-структурах и университетах. Почему? Давайте проведем соцопрос. Сколько из вас подумывало или подумывает поступить на программу MBA на Западе? То есть, наверное, вы уже изучали бизнес-школы. Задавались ли вы вопросом, что все эти бизнес-школы, точно американские, не существуют сами по себе? Они все при университетах. Стэнфордская бизнес-школа не существует сама по себе, она часть Стэнфордского университета. Это принципиально важно, потому что бизнес-школы – часть университетов, а американские университеты сильно отличаются от российских. 

Это реклама американских учебных заведений. Что мы здесь видим? Они не рекламируют преподавание, они рекламируют науку. В отличие от российских университетов, высшие учебные заведения в Америке – в большей степени научные институты. В Америке не существует академий наук или академических институтов в нашем понимании. В Америке университеты являются одновременно крупнейшими научными базами - и только потом учебными заведениями. 

К чему это приводит? Студенты 1-го года бакалавриата в Америке могут уже пойти и работать ассистентом нобелевского лауреата и заниматься новаторством. Поэтому к тому моменту, когда они соберутся поступать в магистратуру или на другую степень, у них будет за плечами большой научный опыт. И это достаточно принципиальная разница – подход к системе образования. 

Вы можете меня спросить, всегда ли так было. Ответ: так было не всегда. На самом деле американская система образования претерпела необычайные изменения в 20 веке. Чтобы понять лучше, как устроены бизнес-школы и что будет, если вы туда поедете, нам нужно понять, почему американская система образования так устроена. 

Я хочу начать не с бизнес-образования, а с медицины. Почему? Потому что медицина изменила процесс и принципы образования, изменила подход к науке и образованию в Америке. 

Перед вами знаменитая картина Рембрандта «Урок доктора Тюльпа». Рембрандт, Голландия, вторая половина 17 века. Что мы здесь видим? Знаменитый доктор Тюльп показывает студентам анатомию человека. Хотел бы кто-нибуль оказаться на столе у студентов доктора Тюльпа? Скорее всего, нет. В 17 веке не было еще исследований, практики и методологии. Но оказалось, что в начале 20 века, по крайней мере, в Америке, медицинские высшие школы были устроены точно так же, по принципу «смотри и учись». Доктора в 1910 году в Америке не изучали ни биологию, никакие другие фундаментальные науки, они брали исключительно методом «смотри и учись». 

Почему я назвал конкретно 1910 год? Потому что все изменилось именно в этом году. Все произошло благодаря Эндрю Карнеги, одному из самых больших меценатов и филантропов, удачливых промышленников. Он создал фонд Карнеги, который существует и по сей день. Изначально перед фондом Карнеги стояла одна цель – изучить проблемы системы образования в США. В частности, он поручил Абрахаму Флекстеру изучить медицинское образование в Америке. Флекстер подошел к делу очень серьезно и через 2 года сдал свой отчет. Чтобы написать этот отчет, Флекстер прошел образовательные медицинские учреждения, их было 137. Он обошел все, общался с профессорами и студентами. Отчет был разгромный. Он обвинил медицинские школы в том, что они пользуются методом Тюльпа, что не дают студентам никаких знаний. Это было шоковым открытием для американского научного общества, и принципы, которые заложил в отчете Флекстер, изменили в течение следующих 2-3 лет всю систему образования в Америке. 

Давайте теперь вернемся к американским бизнес-школам. Чтобы понять, как они изменились, надо понять их историю. Когда впервые появились американские бизнес-школы? В конце 19 века. Потому что тогда впервые в истории человечества в Америке появились очень крупные предприятия. Чтобы руководить этими крупнейшими компаниями, в которых работали тысячи, сотни тысяч людей, потребовались персональные управленцы. Чтобы создать такой класс профессиональных управленцев, были созданы первые бизнес-школы. 

Однако что такое бизнес-школа 19 века - начала 20 века? Это такого рода профессиональное техническое училище. Очень узко специализированное направление. Качество профессуры было достаточно низким. Престиж этих школ был низкий, менеджеры были очень низкооплачиваемыми. 

Бизнес-школы того времени занимались расписыванием производства посекундно, и менеджер должен был за этим следить. Такой метод назывался методом Тейлора, Чарли Чаплин в 1936 году высмеивал тейлоризм. 

В Советском Союзе профессия менеджера и экономиста тоже не была востребована. Может быть, кто-то из вас знает мой любимый анекдот в связи с этим. Мальчик приходит к маме в 70-е годы и спрашивает: «Мама, а кто такой Карл Маркс?» На что мама ему отвечает: «Экономист», - мальчик: «Как наш папа?» Мама отвечает: «Карл Маркс – экономист, наш папа – старший экономист!» Я думаю, что это, на самом деле, показывает отношение к экономистам в то время, то, что маленький мальчик в свои годы знал, кто такой Карл Маркс. Сейчас, я думаю, это не так. Все, что я описываю, это американские бизнес-школы до конца 1950-х гг. 

60 лет тому назад американские бизнес-школы были малокачественными, малопрестижными, и их выпускники были малооплачиваемыми на рынке труда. Все изменилось буквально за несколько лет. Что случилось? 

Прежде всего, были предпосылки. Первая предпосылка – Вторая мировая война, которая потребовала необычайной мобилизации ресурсов и управления экономическими кадрами, тейлоризм не помогал. Второе – необычайное развитие общественных наук, таких как экономика, психология, социология, которые позволили впервые понять фундаментальные принципы принятия решений. Менеджер и предприниматель – это все о том, как и какие решения принимать. Правильные или неправильные. Третье – это наличие Советского Союза, потому что холодная война привела к тому, что нужно было конкурировать. 

В американском английском языке есть такое фразеологическое выражение «the sputnik moment» - момент спутника. Когда Советский Союз запустил спутник, а американцы были еще далеко, это полностью поменяло всю систему американского образования и науки, в том числе и бизнес-школы. 

Что случилось с бизнес-школами? Опять же, два человека были достаточно важными здесь. Генри Форд был основателем фонда Форда. В Америке очень принято, что богатые люди, которые сколотили свое состояние сами, отдают большую - или всю, как Карнеги, часть своего состояния на пользу общего дела. Его внук, Генри Форд второй, был президентом компании, президентом фонда Форда. В 1958 году фонд Форда попросил двух экономистов - Хауэлла и Роберта Горно - подготовить отчет о высшем образовании в области бизнеса. И этот отчет сыграл такую же роль, какую в свое время сыграл отчет Абрахама Флекстера о медицинских школах в США.

Сейчас я вам прочитаю цитату из этого отчета: «Профессура – сплошь одни шарлатаны. Учебные программы слишком специализированы, попросту убоги. Уровень оплаты студентов-выпускников низок, ибо профессии, ими получаемые, непрестижны». Отчет поверг бизнес-школы в шок, а фонд Форда поддержал этот отчет. И что они сделали? Они выделили очень много денег по тому времени, выбрали 5-6 бизнес-школ, которые согласились участвовать в процессе перевоплощения. И эти школы изменились. И они до сих пор играют роль ведущих школ мира. Кому они дали деньги? Кто стал первым? Колумбийский университет, Гарвардская школа бизнеса, Уорд в Пенсильвании, Карнеги и Стэнфорд.

Обратите внимание, все эти бизнес-школы являются лидирующими и сейчас, и это неспроста. Давайте я вам приведу пример, каким образом это произошло в Стэнфорде, чтобы вы просто понимали, как можно изменить бизнес-школу за несколько лет. Поскольку в России сейчас создается много бизнес-школ, то это должно быть небезынтересно. 

Financial Times - объективно это самый респектабельный рейтинг MBA программ в мире, на первом месте Стэндфордская школа бизнеса. Обратите внимание, что из пяти первых школ – четыре, которым фонд Форда дал деньги: Гарвард, Уорд и Коламбия. И четвертая школа в Европе.

Давайте поговорим про Стэнфорд. Как Стэнфорд стал школой номер один? Это очень молодой университет. Позвольте представить вас этому человеку – это мистер Стэнфорд, который был одним из самых богатых людей во второй половине девятнадцатого века в США. Он сколотил сам себе состояние. Слышали ли вы про калифорнийскую золотую лихорадку? Он не был искателем, он построил железную дорогу, которая возила золото и серебро с мест добычи в прибрежные города. Таким образом, Стэнфорд применил принцип диверсификации. Он брал всего лишь 10% с каждого фунта золота и серебра, которое перевозили по этой дороге. Позднее он стал губернатором Калифорнии.

Он был интересным человеком, у него было два увлечения любимых кроме политики и денег: лошади и фотография. И есть одна фотография, очень известная в истории: лошадь, скачущая галопом, отрывает все четыре копыта от земли одновременно. Это его лошадь на его ферме.

У Стэнфорда был единственный сын, и в 16 лет он умер от тифа. Тогда старший завещал таким же, как и его сын, молодым людям все свое состояние, чтобы они могли получить образование - то, которое не получил его сын. На этой ферме был построен университет. 

Первым студентом в 1891 году был Герберт Гувер, который потом стал президентом США. Была построена мемориальная церковь, ставшая центром современного кампуса.

Восточное побережье США для России более известно, чем западное, поэтому, возможно, Гарвард и Йель здесь более известны, чем Стэндфорд. Но на самом деле это уникальное место.  

В «US News» (журнал, который проводит рейтинги по всем научным специальностям) Стэндфорд входит в пятерку лучших университетов по 17 специальностям из 22, опережает все университеты. Поэтому, я думаю, Стэнфорд в России должен быть гораздо более известным. Что сделало университет таким успешным, это отдельная тема для разговора, давайте, я вернусь к ней позже.

В «US News» (журнал, который проводит рейтинги по всем научным специальностям) Стэндфорд входит в пятерку лучших университетов по 17 специальностям из 22, опережает все университеты. Поэтому, я думаю, Стэнфорд в России должен быть гораздо более известным. Что сделало университет таким успешным, это отдельная тема для разговора, давайте, я вернусь к ней позже.

Бизнес-школа Стэнфорда была создана в 1925 году. До конца 50-х это региональная, малокачественная, заштатная бизнес-школа. Я думаю, даже не ПТУ. Вот цитата из служебной записки Фонда Форда: «1965 год. Стэндфордская бизнес-школа – Золушка образования. За последние несколько лет она прошла путь от одного из худших до одного из лучших образовательных учреждений, входящих в пятерку лидеров. И оставляет надежды на то, что сохранит за собой эту позицию еще в течение долгих лет». 

1958 год – Стэндфордская бизнес-школа никому не известна, заштатное место, через 7 лет она в пятерке лучших. В 1975 году, когда впервые опубликован был рейтинг всех бизнес-школ, Стэнфорд был на первом месте, и это повергло всех в шок.

Чтобы понять структуру бизнес-школ сегодня, очень важно понять, как это случилось. Естественно, личность очень важна, но так же важен и процесс. Личность – Эрнест Арбагоу, декан Стэнфордской бизнес-школы в те времена и, возможно, самый важный человек в истории этой школы. Что он сделал? Он решил дословно воплотить в жизнь рекомендации Фонда Форда. Он в течение двух лет нанял самых лучших ученых по всем специальностям, полностью изменил критерий приема в школы так, что прием в первый год после изменений был в пять раз ниже, чем обычно. На первое место он поставил не преподавание, а научную деятельность. С этого момента и до сегодняшнего дня преподавание, на самом деле, отходит на второй план, главное – научная деятельность. 

Я позволю себе привести еще одну цитату, это из его доклада, 1967 год: «Мы как образовательное учреждение должны опережать бизнес, предлагать им решения и методы работы, чтобы справляться с трудностями - как текущими, так и теми, с которыми лишь предстоит столкнуться в будущем. Реализовать такой подход невозможно без научно-исследовательской работы. В данном случае я говорю о созидательных исследованиях как источнике новых идей, концепций, подходов».

Что научилась делать Стэнфордская бизнес-школа, и что она до сих пор делает превосходно, это смешивает науку и фундаментальные принципы, с одной стороны, а с другой стороны, использует передовые практические методы в своей аудитории. Уже пошло 50 лет, и мы до сих пор это делаем. Я привожу Стэнфорд в пример, потому что я больше всего его знаю и он мне больше всего близок, но то же самое произошло со всеми другими топовыми школами без единого исключения. Естественно, были индивидуальные различия.

Мой дополнительный тезис на сегодня – все эти бизнес-школы сохраняют свои лидирующие позиции, в основном, потому, что развивают свою научно-исследовательскую деятельность, набирают лучший профессорский состав, и у них очень серьезный и сложный критерий отбора студентов по сравнению со всеми другими школами.

Я думаю, что люди, особенно в России, которые хотят создавать новые бизнес-школы, должны взять историю топовых бизнес-школ на вооружение. 

Таким образом Стэнфордская и другие бизнес-школы обучают своих студентов. Основной момент в том, что они их не только обучают. Почему? Потому что хорошая бизнес-школа сегодня дает не только знания. Знания сами по себе не очень важны. Важно не знание, а умение пластически его применять в очень сложных динамических ситуациях. Для этого знания недостаточно. Что необходимо – обладать фундаментальными принципами и ассоциативными связями, которые очень быстро позволили бы вам принять решение в очень сложной динамической ситуации. Это то, что делают бизнес-школы. Они трансформируют людей из источников знаний в источники эффективного принятия решений. 

Как они это делают? Я приведу несколько уровней - естественно, они все между собой взаимосвязаны. Первый – обработанная информация. Проблемы сегодня – недостаток и переизбыток информации. Чему учат хорошие бизнес-школы? Первое – отделение нужной информации от ненужной. Второе - естественно, бизнес-лидеры и руководители не получают информацию сами, им дают информацию другие люди. Важно понимать информацию и уметь задавать вопросы. В хороших бизнес-школах учат задавать вопросы. Потом правильно эти вопросы обрабатывать. Главное, чему учат, – выработка чутья. Когда вы посмотрели на данные и поняли, что что-то не так. 

Это первое, чему учат в бизнес-школах. Обратите внимание, что это не предметная специальность - не финансы, экономика или маркетинг. Чему учат еще – конечно же, управлять людьми. Когда я говорю «управлять», не имею в виду понукать - нет, конечно же. Создавать правильные стимулы, умение торговаться с людьми и вести переговоры. Переговоры из искусства превратились в четкую отлаженную науку. 

Чему еще учат хорошие бизнес-школы – умению распознавать разные сценарии, когда вы принимаете разные решения в зависимости от того, как меняются ситуации. Уметь строить, зная развитие событий, учитывая то, какие решения будете принимать вы и другие люди во время процессов.

Это мостик между, казалось бы, несвязанными предметами. Например, вы изучаете фундаментальные принципы финансов, но вы должны уметь их применять в лидерстве. Казалось бы, две совершенно разные сферы. Разве могут быть финансисты лидерами? Но фундаментальные знания нужны везде. 

Роль финансовых директоров в компаниях за последние 10 лет преобразилась. Раньше было достаточно быть бухгалтером, теперь этого недостаточно, потому что теперь директор общается с гораздо большим количеством людей внутри и вне компании, с инвесторами, например. Кроме того, они должны делать выводы и принимать решения по огромным объемам данных. Финансовые директора принимают решения, которых раньше они не принимали. И для этого знаний, которые они получили по своей специальности, недостаточно. То, что делает программа, которой я руковожу в Стэнфорде, - она трансформирует финансовых директоров компаний из узких специалистов в глобальных лидеров, которые способны принимать решения везде. Для этого необходимо уметь применять то, что они изучили в финансах, осваивая новые принципы, которые мы даем здесь.

То, что еще важно в бизнес-школе, – командный дух. Он очень важен. Я помню, у нас в вузе в России он назывался очень просто – списывание. Списывание как понятие имеет такую негативную ассоциацию, в стэнфордском языке оно отсутствует, там это называется «сотрудничать». Там не только домашние задания делаются вместе, там и некоторые экзамены вместе сдаются. Только коллективный подход. Решения на высоком уровне редко когда принимаются индивидуально. Вы должны уметь общаться в команде. 

Один из вопросов, который часто мне задают, - о том, есть ли возможность выучиться и подготовиться по книжкам вместо бизнес-школы. Нет, такой возможности нет. Вы не сможете научиться работе в команде, не испытав в течение двух лет командного духа.

Чему еще учат в хорошей бизнес-школе? Найти выход из очень сложной ситуации. Потому что сложная ситуация по определению означает, что это что-то, с чем вы раньше не сталкивались. Метод «смотри и учись» не подходит, нужно понимание фундаментальных принципов. И быстрота принятия решений, потому что в бизнесе вас никто не будет ждать.

Если я подытожу все, что я обсудил, хорошие бизнес-школы – это полное изменение вашего мировоззрения и мировосприятия, изменение методов, с помощью которых вы будете принимать решения. 

Пример Стэнфорда уникален, но, с другой стороны, также типичен. Как работают MBA-программы в Стэнфорде? Это кампус, здания. Открытое пространство - почему? Потому что это ведет к сотрудничеству, открытости и новым идеям. Все здания внутри именно поэтому выглядят таким образом, как изображено на картинке. 

Это пример одного из занятий. Школа не очень большая, но людей приезжает более чем из 50 стран в мира. Одновременно учатся около 800 студентов программы MBA. Посмотрите на эту фотографию. Это класс, это не лекция. Профессор не стоит на подиуме, а сидит вместе со студентами, группа очень небольшая, примерно 15 человек. Это происходит не в лекционном зале, это происходит в общежитии. Многие профессора приглашают студентов к себе домой. Принципиально другой подход. Это пример из конкретного курса критического аналитического мышления. Что здесь делают? Это не предметный курс, каждую неделю одна большая тема. Пример темы – будущее электромобилей. Каким образом электромобили изменят всю экономику?

Что происходит? Студенты в маленьких группах готовятся целую неделю, читают отчеты, готовят дискуссию, свое мнение по этому вопросу. Потом собираются, обсуждают. Дело в умении описать свою идею, понять идею другого, методом переговоров прийти к общему решению. Научить убеждать других, убеждать себя. Это пример первого курса, обязательного для всех и каждого студента Стэнфорда. 

Второй пример – практически все делается в командах. Я веду курс по корпоративным финансам на втором году обучения. 65 человек в классе, курс популярный. Все студенты разбиваются на группы, от 12 до 14 групп. Каждую неделю у нас либо обсуждение фундаментального принципа, либо кейс. Я не даю студентам больших знаний, они получают эти знания вне аудитории. Они приходят полностью подготовленные с полностью решенным кейсом. Потом в классе мы находим истину, пытаемся найти важные фундаментальные принципы, которые помогут нам перекинуть все, что мы выучили на этом кейсе, на любые другие проблемы. Это принципиально важно.

Три важных ремарки к примерам. Когда я преподаю любой кейс, я не заинтересован в кейсе. Мне важно получение студентами фундаментальных принципов. Мы очень активно сочетаем в учебном процессе лучшие фундаментальные принципы, применяем активно участников бизнес-процессов. Сопреподают в университете, например, люди, которые принимают решения в реальности. Мы совмещаем фундаментальные принципы с лучшим практическим опытом. 

Если вы придете на любой бизнес-тренинг, вы везде увидите кейсы, они очень популярны. Потому что их очень легко преподавать. Существуют огромные базы кейсов. Придумывать не надо, я ищу кейс в этой базе. Беру первый попавшийся и преподаю. Большинство кейсов очень сложно преподавать, потому что они скучные, интересны сами принципы. Очень важно, как кейсы в курсе соотносятся друг с другом, чтобы не повторяться и иметь между собой связь.

Кейсы, с одной стороны, просто преподавать, а с другой их очень легко использовать неправильно, вся идея теряется. 

Что еще мы преподаем в Стэндфордской школе, чем она отличается от других бизнес-школ? Предпринимательство. Мы свято верим, что предпринимательству и инновациям можно научить. За прошлые годы от 20 до 25% наших выпускников начинали свои стартапы. 

Приведу один пример. Что такое предпринимательство? Какому принципу мы учим наших студентов, что такое удачный предприниматель? Кто знает английский, тот поймет сразу: «I love failure», - или: «я люблю провал, неудачу, поражение». Для тех, кто сейчас в России, - здесь очень много говорят об инновациях. Чтобы говорить об инновациях, вы должны понять, как в России относятся к инновациям. Нужно изменить культуру, чтобы культура поражения была очень сильно развита. В Америке, конечно, она развита до высокого уровня, и это помогает. 

Очень часто для иностранных студентов это шок. Как так – любить провал? В Силиконовой долине, если люди начинают кампанию, которая им не удается, они не скрывают этот факт, они бодро бегают на всякие вечеринки и говорят «о, мой стартап провалился». Конечно же, это не так все просто. Не любой провал является хорошим. Провал бывает конструктивным и неконструктивным. Что такое конструктивный провал? Это тема первого фундаментального принципа инноваций. Не все поражения одинаково полезны. 

Вы думаете, что я вас убедил идти в Стэнфорд. Что дальше? Я приведу вам пример двух русских ребят, которые побывали студентами Стэнфорда. Меня очень радует их история, потому что она показывает идеальный пример выпускников Стэнфорда. Они приехали в Стэнфорд, и у них перестройка сознания произошла очень быстро. Они начали строить свой стартап с лета первого года. Что меня особенно радует – они решили построить свой стартап в России. У них было много идей, они сконцентрировались на одной. Все оставшееся время обучения они пытались привлечь деньги для стартапа из Силиконовой долины - и не только. Они привлекли деньги от своих сокурсников и профессоров. После этого они занимались другими интересными занятиями, вне классов и общежития. Они стали магистрами менеджмента, создали компанию и уехали обратно в Россию. Не знаю, слышали ли вы об этой компании, она называется Викимарт.ру. Обратите внимание, почему мне нравится их история. 

Перестройка сознания у них произошла очень быстро. Они увидели все возможности применения знаний в России. Они не испугались провала и поражения. 

Я спросил у ребят, как на них повлиял Стэнфорд. Они прислали длинное письмо в ответ: «Мы раньше на все смотрели с российской точки зрения. Теперь же у нас глобальные перспективы. …Самое большое, что у меня возникло, – реальная система ценностей. В Стэнфорде же не только у людей очень развито общественное начало, но все это претворяют в жизнь. …Мы никогда не были вместе со стольким количеством уникальных выдающихся личностей. У всех были очень высокие ожидания, и мы до сих пор стараемся им соответствовать».

Как поступить в Стэнфордскую или другую топовую бизнес-школу? В Стэнфорд сложнее попасть, чем в другие места. Прежде всего, статистика. В прошлом году было зачислено 397 человек из 7000 заявок. Но то, что я скажу далее, относится не только к Стэнфорду, ко всем хорошим MBA-программам, потому что все приемные комиссии работают одинаково. Есть целый ряд ошибок, типичных именно для абитуриентов из России. Говоря со слов самого уважаемого члена приемной комиссии. Во-первых, у многих российских абитуриентов вступительные документы выглядят очень причесанными и производят очень искусственное впечатление. Это может быть либо потому, что абитуриенты не уверены в себе, либо потому, что им заполняли документы профессиональные агентства. Есть такое неверное мнение, что для того чтобы попасть в такую школу, вы должны заполнить все галочки. Вы должны минимально удовлетворить все критерии. Приемная комиссия в Стэнфорде, на самом деле, не очень заботится о минимальных стандартах. Мы заботимся о максимальном потенциале. Это означает: чтобы пройти отбор и отсев, вы где-то должны выделиться и быть лидером. У вас может быть очень низкий GMAT, но вы можете так сильно отличаться по чему-то другому, что в вас увидят потенциал будущего глобального бизнес-лидера. И это окажет гораздо большее влияние на комиссию. Если вы ничем не выделяетесь, у вас шансы нулевые, заявляю официально.

Чтобы правильно подвести итог, нужно понять, что не существует объективных критериев приема в топовую бизнес-школу. Все решения субъективны. Для самом деле, для многих людей не в Америке это выглядит совершенно по-сумасшедшему. К чему ведут стандартные критерии – к коррупции и т.д. и т.п. Для того чтобы субъективизм работал, необходимы очень отлаженные институты.

Это все, что я хочу вам сообщить по этому поводу. Какие существуют программы, кроме MBA? У меня нет времени описывать все, поэтому я опишу только две. Что если, у вас уже большой опыт работы? Программа Слоун. Она рассчитана для менеджеров среднего звена, длится 12 месяцев, но принципы одни и те же. 

Вторая программа, которую я хотел упомянуть, это магистр финансов. Более специализированная годовая программа. На мой взгляд, лучшая программа в мире по финансам в Лондонской бизнес-школе. Годовая крайне напряженная программа, как правило, слушатели работали и работают после окончания программы в финансовом секторе. Приемы очень похожи, но гораздо больше знаний по финансам, чем в типичных программах. Идеи узкоспециализированных курсов – найти что-то общее.

Если вы уже руководитель высшего уровня, существуют программы руководителей высшего звена. SEPStanford Executive Programm, она идет 6 недель в году летом. Она построена на тех же самых фундаментальных принципах. Эта программа очень популярна не обязательно у коммерческих, но и у некоммерческих и госструктур.

Что делают такие программы? Если у вас есть работник, и он поднялся на достаточный уровень, но он узкоспециализированный работник, вы хотите этого работника развить. Этим как раз и занимаются такого типа программы.

Профессора в школах занимаются, в основном, не образованием, а наукой. Приведу свой пример. Я преподаю в год девять недель два раза в неделю. На самом деле, всего 18 дней в год. Все остальное время я занимаюсь либо ничем, либо наукой, что примерно одно и то же. Сижу и думаю.

Как устроена научная компонента? Каким образом люди становятся профессорами, и что с ними дальше происходит? Я родился в Москве, закончил математическую школу. Потом поступил в Московский университет, закончил эконом в 1997 году, потом учился в РЭШ. РЭШ – самая лучшая магистерская программа по экономике в России, по моему мнению. И мне всегда хотелось заниматься научными исследованиями. Но я не был уверен, чем хочу заниматься. Тут произошел кризис 1998 года, и я решил, что хочу заниматься финансами. Программа PhD по финансам в Лондонской бизнес-школе. Как она устроена? – совершенно иначе, чем MBA. Вы сидите целый день в своем офисе и грызете гранит науки самостоятельно. Эта программа имеет мало общего с докторскими диссертациями в России. Желательно написать статью на очень интересную тему, вы должны применить свои знания и добиться результата - такого, что у всех крупных ученых откроется рот.

Если вы добьетесь этого, то выходите на рынок профессорского труда. Потом едете в один город, и там все бизнес-школы мира вас интервьюируют. Каким-то школам вы нравитесь, они вам звонят и приглашают в кампус. Вы туда едете, проводите целый день, встречаетесь с каждым профессором по вашей специальности, с деканом, презентуете свою статью. Вы убеждаете всех, что статья – последнее слово мировой науки. 

В течение двух месяцев я посетил примерно 20 кампусов. После всего этого бизнес-школы дают предложения на работу. Внезапно вы становитесь придирчивым покупателем, выбираете бизнес-школу. Очень часто этот выбор бывает очень сложным.

Каким образом становятся профессорами бизнес-школ? В Америке существует система бессрочного контракта. Вначале вам дают временный контракт на 6-8 лет, потом решают, дать или нет бессрочный контракт. Если дают – вас не могут уволить. Какие критерии? – преподавание мало кого волнует. Наука играет принципиальную роль. Вы должны достичь большого успеха в вашей области. Бессрочный контракт дает не школа, а наука. 15-20 самых известных ученых в моей области дают рекомендации. 

Чем лучше школа, тем меньше преподают профессора. Если вернуться опять к Стэнфорду, каким образом устроена школа? Школа не очень большая, всего 100 профессоров по всем направлениям. Все они занимаются практически без исключения серьезными научными исследованиями. Преподают студентам то, что они изучают. И бизнес-школы, в основном, известны своими научными достижениями. 

Какая ситуация с бизнес-образованием в России? Нужно ли бизнес-образование России? Конечно, да. Почему? Потому что в России отсутствует критическая масса талантливых менеджеров и предпринимателей. Бизнес-образование может создать эту критическую массу. Когда я говорю про бизнес-школы, я не имею в виду тренинги, лекции, подачу знаний, бездумные кейсы и натаскивание. России нужно больше таких ребят, о которых я вам рассказал, которые вернулись в Россию. Необходимо, чтобы активно поддерживалась система грантов и стипендий; нужно строительство бизнес-школ. 

В Америке с бизнес-школами так было не всегда, это была революция. Есть причина, почему лучшие бизнес-школы стали такими, какие они есть.

Я человек прямолинейный. Меня пугают две тенденции в России. Первая – «в России очные программы MBA не нужны» - это сказал человек, занимающий очень высокую позицию в иерархии образования в нашей стране. Я считаю, это глубочайшая ошибка, и я с ним совершенно не согласен. Это то, что России необходимо даже больше, чем Америке. Бизнес-школы дают умение быстро принимать решения в сложных динамических ситуациях – это как раз то, что очень нужно России. 

Вторая тенденция: Россия – это что-то самобытное. Когда мы говорим о самобытности и своих путях развития… Те фундаментальные принципы, которым мы обучили в Стэнфорде ребят из России, являются фундаментальными, где бы мы ни были, применяются везде.

Бизнес-образование – вещь очень важная, но есть, конечно, вещи поважнее. Это, как вы догадались, моя жена. Большое спасибо! Вопросы, пожалуйста.

Обсуждение

Вопрос из зала: Спасибо вам за интересную лекцию. Относите ли вы Чикагскую школу к ведущим? И чем отличаться будет executive MBA в Чикаго от LBS с Коламбией, возможно?

Лектор: Не путайте executive MBA с executive education. Первое – для людей, которые продолжают работать, наполовину дистанционная программа. Среди профессоров бизнес-школ противоречивое отношение к такой программе. В Стэнфорде, например, мы верим, что очень важно полное погружение, командный дух, инновации. Если вы, например, раз в три месяца приезжаете на неделю, то мы не верим, что можно достичь такого максимального результата. Но есть и другая точка зрения, что многие не могут бросить работу на два года. И школы как раз предлагают такие программы. Мое личное мнение, что если вы можете пожертвовать двумя годами своей жизни, то я бы предложил все-таки погрузиться на один или два года. 

Вопрос из зала: Спасибо большое за лекцию. Если можно, расскажите немного про типичные истории неуспеха студентов. Когда люди пробирались через отсев, но потом не достигали успеха. Кому бы вы не посоветовали поступать на MBA? Спасибо.

Лектор: Хороший вопрос! Не советую поступать тем, кто не готов изменить себя. Бизнес-школы – это трансформация личности. Люди, которые поступают и выходят, – совершенно два разных типа. Бизнес-школа не о знаниях, а о том, как изменить ваше сознание. Если вы считаете, что не готовы и полностью сформировались, вас это устраивает, вам не стоит поступать.

Вопрос из зала: Спасибо за интересную лекцию. Скажите, какая была тема вашей статьи, после которой вас пригласили 20 университетов?

Лектор: Я эту статью презентовал почти 50 раз, я ее ненавидел! Идея была очень простая: существует серьезное направление в корпоративных финансах - структура капитала. Как компании должны себя финансировать. С начала 70-х годов славилась теория статической структуры капитала. В своей статье я ввел динамическую структуру капитала, которая показала, что из 9 предложений 8 статической структурой не выполняются.

Вопрос из зала: Я представитель группы людей, которые как раз имеют 10-летний опыт. У меня два вопроса. Существует ли четко обозначенный рынок вакансий, который предназначен для кандидатов MBA? Например, человек в 25-28 получает MBA. Человек на уровне среднего менеджмента вакансии перерос некоторые. Человек в 33-35 лет идет на фултайм MBA. Целесообразно ли это в таком возрасте идти на фултайм? Оправданы ли такие инвестиции? Не поздновато?

Лектор: Вопрос понятен. В 35 жизнь только начинается. Вопрос очень правильный. Прежде всего, структура MBA, медианный возраст – 28-29 лет. Но очень много студентов 33-35 лет. Когда я стал профессором, мне было 28, и большая часть студентов была старше меня. Что касается рынка труда – вопрос очень непростой. Есть американский рынок, есть глобальный рынок. Существует карьерная лестница, и места, которые более или менее подходят выпускников программы. На американском рынке – все устоявшееся. На глобальном все очень неустойчиво, но если у вас есть MBA, это поможет.

Вопрос из зала: Для управления большими корпорациями и начала своего стартапа нужны совершенно разные умения, требования, навыки. MBA может помочь создать навыки для всего?

Лектор: Я не смогу вас убедить в течение того, как буду отвечать на этот вопрос, но фундаментальные принципы одни и те же. Имеет смысл создавать стартапы только тогда, когда вы уверены в его успехе. В реальности стартапы гораздо сложнее, чем крупные организации. Вообще говоря, во вторых трудно провалиться. Там сформировано многое, в реальном смысле очень большими корпорациями управлять легче. А в стартапах ошибки стоят гораздо больше.

Вопрос из зала: Какое большее преимущество дают топ-5 американских бизнес-школ, чем топ-20? С точки зрения, что система везде работает одинаково.

Лектор: Прежде всего, существует топ-первая школа. Честно признаться, у первых 40 школ принципы одинаковые. Что отличается? Первое – профессорский состав. Почему я пошел в Стэнфорд? Потому что там очень умные, талантливые коллеги, необычайно высококачественный профессорский состав. И это отличает Стэнфорд уже даже от школ №2 и №3. Топовые школы могут позволить гораздо лучший отсев абитуриентов. Разница еще такая, что вокруг вас в топовых школах будет совершенно другой по уровню контингент. Бизнес-школы нужны тем, кто готов к этому. Вы номер один, приходите туда, и вдруг вы уже не номер один. Ваш коллега – гораздо лучше вас. К этому нужно быть психологически готовым, это не так просто.

Вопрос из зала: Вы постоянно говорили о перестройке сознания, когда поступаешь в бизнес-школу. Кто-то задумывался - может, стоит его не перестраивать, а изначально правильно формировать?

Лектор: На самом деле, сейчас в Америке существует очень большая программа продвижения менеджмента и фундаментальных принципов бизнеса в средние школы. Это правильный подход, но это не так просто, потому что все зависит от качества преподавания. Школы построены на лекционной подаче материала. Опасность заключается в том, что перестройка возможна тогда, когда ваше сознание не сформировалось. Но если у вас с 7 класса сложились принципы, вам уже невозможно перестроить сознание.

Вопрос из зала: Вопрос больше технический. Сдав экзамены, я должен подать application в несколько школ, это стоит каких-то денег. Соответственно, выбираю из первой десятки. Первый год – не получил никакого ответа. В какой момент ты должен понять, что не стоит больше пытаться в первую десятку поступать?

Лектор: Вопрос совершенно не технический. Первый вопрос по поводу аппликаций. Никогда не бывает идеального решения, всегда существуют противовесы. Подавайте аппликации везде, меняйте аппликации, чтобы они не были одинаковыми из года в год. Если не смогли ваши документы показать вам максимальный потенциал, значит, вы их неправильно оформили. Или просто вашего потенциала пока недостаточно, проведите этот год более активно.

Вопрос из зала: Для поступления на MBA в Стэнфорд кандидатская диссертация – достоинство или недостаток? Что лучше – один или два года? Штудирование сайта не помогло.

Лектор: По поводу Слоун: самая большая разница – контингент вокруг вас, сама программа очень маленькая. Сейчас по поводу кандидатской. Заведомо один из вопросов – почему этот человек подает заявление? Может, вы поняли, что вы не добились того, что нужно в вашей области? Просто будут задавать вопросы в зависимости от сферы кандидатской и программы, выбранной вами.

Ведущий: Спасибо большое за лекцию!

Лектор: Вам спасибо!

Подпишитесь
— чтобы вовремя узнавать о новых публичных лекциях и других мероприятиях!

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.