29 марта 2024, пятница, 18:16
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

02 ноября 2011, 17:41

На полпути к зрителю

В ноябре в Москве, в кафе-клубе «ПирО.Г.И. на Сретенке», открывается экспериментальный кинокампус имени МакГаффина. «Полит.ру» и «Киношкола им. МакГаффина» приглашают разобраться в кинохаосе, поговорить о кино с теми, кто его делает, познакомиться со всеми творческими кинопрофессиями, а также смотреть кино, знать о кино. Режиссер театра и кино Александр Гордон рассуждает о современной ситуации в киноиндустрии.

Александр Гарриевич Гордон - режиссер театра и кино, ведущий передачи "Закрытый показ" на Первом канале, руководитель курса «Журналистика» в МИТРО. Автор множества теле- и радиопроектов. Многократный лауреат Премии "Тэффи". Режиссер фильмов "Пастух своих коров" и "Огни притона".

О киноязыке

Киноязык для меня – непонятная вещь. Мало кто задумывается, что в рамках этого языка, помимо технологий, основной упор делается, прежде всего, на образы. Те, кто понаглее и менее талантливы, используют символы. Но главным образом, киноязык – это некая семантическая загадка, некая путаница. Мы с вами все родом из детства, но каким-то образом только некоторым из больших художников удается найти коды, которые совпадают с моими. Ну, скажем, Феллини в «Амаркорде» – я понимаю, о чем он говорит, понимаю, что он говорит на одном со мной языке. И все это исключительно из-за той интонации, которую он выбрал. 

Интонация – самое важное, что может быть сегодня в киноязыке. Кино – это в любом случае диалог. С одной стороны стоят создатели фильма, с другой стороны сидят зрители этого фильма. Создатель фильма – это мое глубочайшее убеждение – не может пройти весь путь до зрителя. Ему это просто не дано, ни у кого не получалось. Это нужно, как в «Заводном Апельсине», вставить инструмент в глаза, открыть эти глаза и пытаться туда достучаться. Часть этого пути, как правило, большую, должен пройти зритель навстречу фильму. И вот тут все зависит от того, кто автор, кто зритель, и на каком языке они договорились между собой разговаривать.

Феномен кино заключается в том, что в отличие от театра, кино – это раз и навсегда зафиксированный на пленку или цифровым способом момент. А то, что зритель видит в зале – это всего-навсего проекция. Оказывается, эта проекция тоже может меняться в зависимости от того, как ее воспринимает зал. В этом чудо кинематографа. Фильм такой, каким его видят зрители. Фильм нельзя смотреть в одиночку, это неправильно, вы не получите впечатления, он не откроется перед вами. Как красное вино хорошей выдержки, если вы пьете его из стакана, а не из правильно подобранного бокала. Кино – это манипулирование коллективным бессознательным, и смотреть его нужно в коллективе, потому что малейший шорох, отвлечение на одно или реакция на другое создает, помимо того, что сделал художник, восприятие в зале, и вы начинаете двигаться вперед, навстречу фильму.

Зрителю нужно понять, где перед ним человек честный во всех приемах, в художественном творчестве, в отношении к делу, а где – халтурщик. Где перед ним бессловесное кинематографическое животное, а где – высочайший полет духа, потому что не всякий раз в кино это считывается. И здесь элементарное кинообразование, даже не образование, а попытка рассказать простому зрителю, как этот мир кино устроен, через какие перипетии проходит идея и замысел, что стоит на пути воплощения, где мы можем видеть только интенцию автора, а где уже результат, насколько этот результат сопоставим с тем, что автор задумал, как автор ответил на вопросы, что он делает, как он делает, а главное зачем он делает это, помогло бы. Мне кажется, что без образования здесь не обойтись, это точно. Для того, чтобы понять, насколько замысел удался, кто с ним разговаривает и на каком языке, зрителю нужно потрудиться. 

О современном кино

Сейчас кино разное. Можно говорить об аттракционе, ярким примером которого является «Аватар»-3D. Там задача очень простая – развлечь по максимуму, а для этого нужно удивить, оглушить, затащить, то есть работает механизм по привлечению зрителя, но это механизм скорее «от обратного»: «Вот тебе попкорн, закрой глаза, ложись в кресло, потому что сейчас мы тебя добьем звуком «Dolby 5.1», и получи удовольствие, забудь на время, что ты живешь». Это один способ развлечения.

Можно говорить о так называемом «авторском кино», хотя тут в терминологии недолго запутаться и путаться до конца дней своих, скажем так, о кино с другой интонацией. В нем есть режиссеры, которые доходят до крайностей, режиссеры настолько нелюдимые, герметичные, закрытые в себе, что даже очень хорошо подготовленному зрителю или профессионалу нужно проделать колоссальную работу, чтобы этот орешек вскрыть, а зачастую бывает, что кроме скорлупы ничего и нет. Поэтому смотреть кино – это всегда труд.

В последнее время, к сожалению, мы потеряли ориентированного на умного зрителя, умного и доброго режиссера. Он просто совершенно невостребован. Не говоря уже о том, что мы доживаем эпоху постмодерна, где главным поводом для высказывания является не жизнь человека, не страдание, не мысли, не боль человека, а конкретный повод: больная коленка, физиологическое отклонение или уродство души – это является поводом для торопливого и часто бессмысленного разговора. И вот, включаешь кино, смотришь в компании или, что со мной иногда бывает, хотя я против этого, один, и понимаешь, что ты потратил 1,5-2 часа на разговор с идиотом. Да, ты честно прошел полпути к нему только для того, чтобы увидеть, что он идиот – не хорошо и не плохо. Хуже, когда перед тобой умный, расчетливый профессионал, который не дает тебе ничего, он из тебя только вынимает. И уж очень редкий случай, такие по пальцам можно пересчитать, когда ты проделал половину пути и нашел человека, о встрече с которым и не мечтал. Он действительно обогатил тебя, и, как говорил Антониони, его образы стали частью твоей биографии. То есть пройдет время, и ты уже не сможешь отличить – ты это прожил, во сне видел или видел в кино. Это настолько твое, настолько становится частью того, что мы называем «Я», что происходит чудо. Но, как и везде, как в любой сфере деятельности, таких чудес немного, и много их быть не может.

О культуре в целом

Что такое культура? Культура – последовательное накопление человеческих отходов в любой сфере деятельности, например, высокое обращение к прекрасному, к святому искусству, которое выпало в осадок томами книг и музыкальными произведениями. Это так или иначе слои. Достоинство культуры в том, что она передается. Следовательно, если она не развивается – а я не верю в поступательное развитие культуры – то она, как правило, традиционна. То есть культура – это возможность передать традицию и школу. Бывают моменты в жизни, как, скажем, в нашей культуре сегодня, да и весь мир переживает то же самое, когда прежние ценности, прежние образы, миражи уже не утешают, уже не развлекают. Они дробятся, как в зеркале, разбитом на миллионы частей. Тогда от высокого косноязычия художник переходит к косноязычию низкому, то есть выделяет не тему, а маленький кусочек для себя, в рамках которого он может высказаться. Это приводит к тому, что те, кто делают сегодня культуру, парадоксальным образом очень серьезно относятся к себе и очень легкомысленно – к тому делу, которым они занимаются. Хотя, на мой взгляд, самые «толстые» культурные слои создавались тогда, когда человек легкомысленно относился к себе и очень серьезно к делу. 

Мы доживаем парадигму постмодерна. Образы, символы и штампы уже исчерпаны. А к новому пониманию действительности, к новым миражам, к новому сну человечества ещё не пришли. Мне представляется, что это путь скорее не вперед, а по касательной, по неоклассической модели. Но это мои представления, они мало кем разделяются, а значит, ничего не значат в контексте мировой культуры.

О российском кино в частности

Что касается нашего кинематографа, то тут есть три проблемы. Первое – идеи, второе – производство, третье – прокат. Что касается идеи, то ситуация, в которой мы находимся – это кризис идей. Кино – самый инновационный продукт, который я знаю, он начинается с мечты, с идеи. Далее она воплощается технологически, а потом ещё находится человек, который ее продает или не продает. Так вот с идеями беда, да. К сожалению, сейчас созрело такое поколение людей, которое занимается кинематографом профессионально, им не до идей. Им нужно регулярно снимать кино и зарабатывать на этом деньги. Поэтому в ход идет любая, завалявшаяся, чужая идея, потому что надо экономить время и нужно под это получать деньги. Посему мы имеем громадное количество продукции, которая никем не придумана, плохо сделана и никому не нужна. Дефицит идей как сценарных, так и продюсерских, режиссерских. Я мало вижу людей, которые горят тем, что они задумали и идут напролом, чтобы это осуществить. В нашем кино я даже, наверное, двух людей не назову, которые способны на такую жизнь, потому что профессиональной ее назвать нельзя.

Второе: у нас в последнее время с приходом технологий и с очень хорошим образованием, которое получают наши операторы и мастера по свету, картинка выравнялась с мировой просто изумительно. Сейчас хорошо снимают все, неважно по какой технологии. А такие странные, казалось бы, но необходимые в кинопроцессе профессии, как исполнительный продюсер, продюсер на площадке, второй режиссер в нашем кино как отсутствовали, так и отсутствуют начисто. Поэтому создать элементарный план, по которому можно снять кино, очень трудно, выдержать этот план практически невозможно. Уложиться в бюджет, именно из-за того, что это звено у нас напрочь отсутствует, выбито просто, тоже практически невозможно. Вот этим навыкам нигде не учат. Ведь это по сути дела работа менеджера, и менеджера очень хорошего уровня. Зачем работать в кино, если работа не постоянна, если она требует колоссальных усилий, приносит гораздо меньше денег, чем менеджеру в офисе BP? В результате в кино идут только сумасшедшие и не всегда состоятельные в деле люди. Беда в том, что у нас нет среднего кинематографического производственного звена.

Ну и, наконец, прокат. Мы с вами полагали, что чем больше будет кинозалов, тем больше будет возможностей показать зрителю наше российское кино. Мы, как всегда, ошибались. Потому что ни о какой справедливой конкуренции, прежде всего с западными компаниями, речь идти не может. Они произвели фильм там, они его прокатали, получили прибыль, а у нас они вкладываются только в рекламу. Как это можно сравнивать с производством? Как можно сравнивать независимое производство с тем бардаком, который устроили с государственными деньгами в последние 2-3 года? Отсутствие справедливой конкуренции в кино приводит к тому, что одни создают заведомо скверный продукт, оправдывая деньги, которые им дали, а другие не могут создать продукт качественный, потому что у них элементарно нет ни денег, ни возможности проката. Чем больше у нас появляется залов, тем на большем количестве копий мы будем видеть американскую продукцию в этих залах. Нужен ли закон, который ограничит это? С моей точки зрения нужен, с точки зрения кого-то другого – нет.

Еще один фактор: у нас сильно воруют в кинотеатрах. Не прокатчики, а именно сети, залы. До 50% денег уходит в «черную» кассу, это вообще самая большая кормушка неучтенного «черного нала». Они отчитались в прошлом году, что заработали 1 миллиард 200 миллионов долларов, но на самом деле они заработали, конечно, в 1.5 раза больше. Только где эти деньги, никто не знает, потому что до сих пор закон о едином электронном билете не принят (я озвучивал этот вопрос на встрече с Путиным в Пензе), а во втором чтении из него поразительным образом исчез главный пункт о том, что единый номер федерального документа – фискальный номер, то есть это документ финансовый. Сейчас они продают воздух за деньги, которые им несут люди. Есть огромное количество людей, которые готовы поставить датчики, чтобы по головам посчитать количество зрителей в кинотеатре, есть уже курьезы, которые с этим связаны, потому что например, если человек лысый, то датчик прочтет его как пустое место. Ну не давать же каждому человеку с лысиной наклейку на голову, чтобы его могли посчитать. И так далее и тому подобное.

Мы сейчас говорим про инновационную экономику и инновационное общество. При этом никто толком не понимает, что это такое. Создание кинофильма – это настоящая инновация, потому что все начинается с идеи. У нас же создание фильма обусловлено совершенно другими вещами. Например, режиссеру надо снимать кино, это его профессия. Есть у него идея, нет у него идеи, придумана эта идея или навязана ему, хочет он это кино снимать или не хочет – он все равно будет его снимать, потому что у него такая профессия. Он раз в два года будет снимать кино. Второй путь – есть деньги – давай снимать кино. Деньги – это не идея. Снять кино – это не идея, а в основе всего должна лежать идея, в том числе и сценарная. Их сейчас ничтожно мало, их производят единицы. Горят произведенным еще меньшее количество людей. О каком кинематографе мы можем тогда говорить? Мне кажется, что образование – это повод создать желание творить, т.е. родить в человеке эту самую идею. Если он будет идеей одержим, то и деньги найдутся, и продукт будет достойный. Надо просто совершить маленькую революцию. Очистить кино от тех, кто работает, как в нашем футболе, профессионально, бездушно и хило, и освободить дорогу тем, кто очень хочет делать кино.

Проблем у нас много, и все они поразительным образом повторяют все те проблемы, которые вообще есть в любой отрасли производства в нашей стране. Отсутствие идей, очень мало людей, образованных для того, чтобы создавать хороший менеджмент реализации этих идей, и невозможность продать, потому что воруют. Назовите любую другую область нашего производства – там будет то же самое. От автопрома до Газпрома, от Кремля до Колымы.

Что делать?

Ну, во-первых, наверное, нужно создать некое учебное заведение, построенное совершенно по другим принципам, чем продюсерский факультет ВГИКа, где человек тратит 5 лет на то, чтобы узнать кучу вещей, которые ему никогда не понадобятся, и не имеет возможности практиковаться на площадке. Во-вторых, надо приучить наших продюсеров к мысли, что хороший менеджмент на площадке – это экономия их же средств. Таким образом, увеличатся зарплаты среднего кинематографического звена, тем более, если оно будет подготовленным и сознательно придет в кино. В-третьих, надо создавать профсоюзы, создавать мощные работающие кинопрофсоюзы. У продюсеров есть гильдия, у операторов есть гильдия, у актеров вроде тоже какая-то гильдия есть, но она устроена совершенно по другому принципу. Тот произвол, который творится на площадках, приводит к тому, что бардака становится все больше и денег на этот бардак тратится все больше, а результат все хуже и хуже. Я поговорил с товарищами на съемках одного фильма – и твердое желание создать профсоюз, который расставил бы по местам рабочие отношения на площадке, уже есть у всех. Кто за это возьмется, тот будет молодцом. Не озолотится, конечно, но авторитет приобретет. Думаю, что без этих условий, при сумасшедшем процессе и 12-14-часовом рабочем дне, при том, что то ты работаешь месяц без выходных, а то три месяца сидишь и лапу лижешь, конечно, никто из нормальных менеджеров в кино не пойдет.

О кинообразовании

Дело в том, что каждому времени соответствует свое образование. Образование – это в первую очередь передача опыта и традиций, передача навыков школы, которая эти традиции создавала. В советское время все образование было построено таким образом, чтобы традицию передать. Сейчас, когда школа разрушена, традиций нет, каждый работает индивидуально, мне кажется, образование должно сильно отличаться от того ВГИКовского, к которому все, как к канону, привыкли. И не думаю, что здесь нужно открывать Америку и изобретать разного рода велосипеды.

Даже не европейское, а американское кинообразование – это образование школ, то есть курсов, факультативное образование. Человек, достигший чего-то в жизни, получивший представление о жизни, начинает учиться тому, как переводить эти знания и представления на киноязык. Для этого не надо тратить пять лет, получая общее образование, не надо ежедневно общаться с себе подобными, сидя в аудитории. Для этого нужно знать кино, которое было создано до тебя, то есть быть «насмотренным», и знать технологию создания основных элементов кинопроцесса – от замысла, оформления его в сценарий, до продакшна и постпродакшна. Всему этому можно научить за очень небольшой срок. Вот такую концепцию кинообразования, думаю, и нужно продвигать.

О кинозрителе

Зритель должен быть разным, лучше его сделать нельзя, никак. Единственное, что можно сделать, если говорить о положении дел в нашем прокате сегодня – это попробовать какими-то неведомыми мне путями, совместными усилиями вернуть обратно в кинотеатр зрителей старше 20 лет. Потому что сейчас основная аудитория – 14-20-летние, и вся кинопродукция, которая должна приносить деньги создателю, рассчитана на них. Но при всем уважении к подрастающему поколению, мне трудно представить себе, что я могу серьезно потратить 2 года жизни на разговор с ними. Не получится у меня, даже если бы я очень хотел. 1,5 часа своей жизни я могу потратить, придя куда-нибудь в школу или институт, проведя мастер-класс или просто беседу. А 2 года жизни я им не отдам, потому что взамен ничего не получу. Они размышляют сейчас на те темы и живут теми эмоциями, которые для меня уже давно пройдены. Я все-таки ориентирован на более старшего зрителя, а его в кино нет. Вот тут и возникают те самые «ножницы», от которых иногда бывает до боли обидно, потому что ты снимаешь кино и рассчитываешь на какую-то аудиторию – не только качественно, но и количественно – а она просто не приходит в кино, потому что у нее нет больше такой привычки. И ты оказываешься в некотором вакууме, получаешь отзывы от ограниченного количества людей, но понимаешь, что что-то не доделал и не дожал. Нет такого режиссера, который снимал бы кино не для зрителя (если кто-нибудь вам скажет обратное, то он либо псих, либо врун). Все равно, даже на самом «герметичном» фильме, если зал полон, сердце художника радуется. Если зал пустой, он может себя оправдывать: «Ну понятно, мое творчество понимают единицы, поэтому здесь мало людей». Но кошки на душе будут скрести. Так вот, очень хочется полных залов в прокате на тех фильмах, которые я называю «кино с человеческим лицом». Это не обязательно шедевры, не обязательно поиски каких-то новых безусловных форм, просто эмоциональный, может быть, сбивчивый, серьезный, косноязычный, но честный разговор с теми, кто пришел. А они не приходят, потому что не имеют привычки – вот беда нашего времени. Наверняка сегодня есть писатели высоты необычайной, но они до читателей не доходят. Так и в кино.

Лекция для кинозрителей

Я преподаю сейчас не у киношников, а у журналистов, но различия здесь минимальные. Режиссер – это образ жизни и характер, режиссером может стать каждый, кто не доказал обратного. Принципы обучения – кирпичи мироздания, которые нужно находить снаружи и складывать из них какие-то свои "игрушки" – одинаковые. Все, что я преподаю журналистам – это теорию и практику конфликта, именно он лежит в основе любой драматургии и любой работы в кадре. И если бы нужно было прочитать лекцию для кинозрителей, она называлась бы "Конфликт как основа создания произведения".

Мой кинозритель – это человек, который понимает, что, как бы я ни старался, я смогу пройти только половину пути к нему, а вторую часть должен проделать он сам. Для этого он должен быть сердечным и знать элементарные азы того языка, на котором с ним разговаривают. Он должен отличать образ от символа, должен понимать простые вещи: почему в этом кадре режиссер показывает актера крупно, а в этом на очень общем плане, почему здесь главное – пейзаж, а вот здесь – тот текст, который на фоне этого пейзажа звучит. Очень сложно говорить о поэзии или читать стихи человеку, который ничего, кроме двух-трех поэтов из школьной программы, не знает.

Что такое МакГаффин?

Для меня МакГаффин – это всегда неуловимая авторская позиция, которая является подтекстом любого произведения. Это то, что присутствует незримо и что можно трактовать зрителю, то есть самая лакомая часть для зрителя.

Александр Гордон в кино сегодня

Я заканчиваю пост-продакшн фильма «Метель», который я снял в прошлом году, зимой, почти два года прошло. Там не все получилось, поэтому я так долго возился с продуктом. Но он выйдет и выйдет, я думаю, к Новому Году. Скоро начинается прокат фильма «Огни притона», на котором я отчаялся увидеть зрителя в зале, но оказалось, и зритель есть, и интерес к фильму повышен, хотя я отдаю себе отчет, что это интерес не к фильму, который никто не видел, а к создателю: «Ах, ты сволочь, ругаешь других, покажи, что можешь сам». Это я прекрасно понимаю. Кроме того, мы сейчас с Гарри Борисовичем, моим сценаристом и по совместительству родственником, обсуждаем вновь написанный им сценарий, который, я надеюсь, если все созреет и сложится, мы будем снимать следующей осенью. Кроме того, я как артист играю в двух сериалах «Первого канала» - совсем обнаглел.

«Огни притона» Александра Гордона загорятся в широком прокате 3 ноября. О чем этот фильм? Трудно определить, наверное, о любви, причем о любви ко всему живому и неживому – к синему-синему Черному морю, к неподражаемому одесскому колориту, сумасшедшим, женщинам, детям, старикам, несчастным и счастливым. Лучше всего квинтэссенцию фильма характеризуют слова главной героини мамы Любы (О. Фандера): «Мне жалко людей, особенно всех».

Бескомпромиссный, приниципиальный, порой жесткий – кинокритик Александр Гордон вновь удивил публику и своих поклонников, на сей раз в качестве режиссера, сняв лиричный, немного грустный и очень светлый фильм.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.