Адрес: https://polit.ru/article/2011/07/07/borzykin/


07 июля 2011, 09:32

На краю

Должен ли деятель культуры открыто выражать свою политическую позицию? Должен, считает лидер ленинградской группы «Телевизор» Михаил Борзыкин. Свой выбор он сделал давно, в далеком 1988-м, когда повел колонну молодежи на Смольный. Но политический активизм не мешает Борзыкину заниматься искусством. В интервью «Полит.ру» лидер «Телевизора» рассказал о недавно прошедшем форуме Антиселигер, о новой Перестройке и боевой медитации. Беседовал Ян Шенкман.

Недавно прошел Антиселигер — протестная акция в Химкинском лесу с участием оппозиционных музыкантов. Играли там и вы. Как вам кажется, почему власти не препятствовали этой акции? Чуть ли не каждый месяц разгоняют митинги и пикеты, а Антиселигер прошел без сучка, без задоринки.

Я до последнего момента не верил, что это все состоится. Ждал, что власти заставят клянчить у них же у самих какие-нибудь специальные разрешения. То, что нас не разогнали, — ни в коем случае не признак послаблений или либерализации режима. Думаю, что все объясняется чиновничьим лицемерием. Как раз в это время в Петербурге проходил крупный экономический форум. На нем присутствовали представители международных организаций. И чтобы в очередной раз притвориться демократами, властям проще было разрешить Антиселигер, чем его разогнать. Циничная логика легла в основу этого разрешения.

Говорят, вы из тех людей, которые всегда будут против. При любом, даже самом терпимом режиме всегда найдете повод протестовать. Но представьте на секунду, что все требования выполнены. Бороться больше не с чем. Может ли быть такое? Возможно ли, что все в стране хорошо?

Таких стран я не знаю. Любой прогресс связан с неудовлетворенностью существующим положением. Сытые люди, те, кому уже ничего не нужно, — балласт общества. Они и сами не могут двигаться дальше, и другим стараются помешать. Люди, которые пытаются нас упрекать в нарочитом нигилизме, должны вспомнить историю человечества, историю всего живого. Так устроена Вселенная, и человек тоже. Если тебе не хочется ничего менять, наверно, ты уже мертв. Подумай лучше о месте на кладбище, чем критиковать тех, кто еще жив. Всегда есть что менять и в себе и снаружи. Уже ясно, например, что

мы куда-то не туда забрели в своем цивилизационном развитии. Нужно выбираться отсюда.

Притормозить с потреблением, подзавязать с жадностью, умерить информационный пыл. Мы живем в навязанном, неестественном ритме. Нам кажется, что мы круче всех, что окружающий мир полностью в нашей власти. Чего ни захотим, все сделаем. А в реальности этого нет даже близко.

Был момент в нашей истории, двадцать лет назад, когда казалось, что вы своего добились. Общество изменилось, скинуло путы. Казалось, дальше все будет идти как надо. Не пошло. И на примере киевского Майдана мы видим примерно то же. Нет ли ощущения тщетности своих действий?

Периодически дурные соломоновы истины о тщете всего сущего заползают и в мою голову. Никуда от них не денешься. Конечно, все суета сует. Но чтобы чувствовать себя живым, надо хотя бы время от времени сходить с заоблачных высей в Химкинский лес. Надевать на себя мантию мудреца – вещь опасная.

Цинизм закупоривает человека, циник – человек без перспективы, добровольный мертвец. Я предпочитаю все-таки быть романтиком.

Тогда признайтесь, что процесс для вас важнее, чем результат.

Важнее. Я так и пою в песне «Сиди дома»: «Это не политика, это драка за свою душу со своим страхом». Строительство самого себя через боевую медитацию, как я это называю. Есть у японцев такая техника. Это не очень комфортно, но дает силы и делает жизнь осмысленной.

Вы сильно изменились за последние двадцать лет?

Трудно сказать. Наверное, нет. По крайней мере, взгляды и образ мыслей остались теми же. Тот пацан, который много лет назад пел в рок-клубе все эти песенки, во многом был прав. Он не врал, ему некому и незачем было врать. Есть мелодия души, ее нельзя прерывать. Люди, которые, например, шарахаются от наркотиков в религию и обратно, вызывают серьезные подозрения: не становится ли религия для них тем же наркотиком? Столь радикальные изменения себя я всегда считал противоестественным делом.

Вы имеете в виду Мамонова с Кинчевым?..

Таких много. И все они руководствуются банальными утверждениями, которые принято приписывать Черчиллю. Дескать, в молодости ты должен быть бунтарем, а в зрелом возрасте -  консерватором. И вообще: пора прислониться к чему-то большому, «опереться о платан», как пел Гребенщиков в свое время. Все это известные формулы старости, конформизм, который выдается за мудрость. К сожалению, масса моих знакомых выбрали такой путь, их теперь не узнать. Хотя после бутылки водки они начинают как-то по-другому воспринимать мир и плакаться, что жизнь у них не сложилась.

Как вы думаете, почему разошлись ваши пути с коллегами по рок-клубу? Часть из вас пошла в большой шоу-бизнес и ведет себя лояльно по отношению к существующему режиму. А другая часть, меньшая, - по-прежнему в андеграунде.

Предпосылок для ухода в шоу-бизнес у нас у всех было навалом. И правила игры нам описали сразу. Мне они не понравились. Группе «Телевизор» было предложено в свое время несколько продюсерских контрактов, от которых мы спокойненько отказались. И правильно сделали. Сейчас, сталкиваясь с теми, кто уже двадцать пять в большом шоу-бизнесе, я понимаю, что это серьезное психическое заболевание. Они настолько привязаны к народной любви… К свету рампы, к своему великому таланту. К стадионам, к интервью… Посвятить себя тому, чтобы публика любила тебя так же, как десять лет назад… Больные люди. Я рад, что вне этого. А отрезвило нас вот что. Мы в свое время съездили заграницу, поиграли там пару лет. Объездили всю Европу, выступали в местных клубах для местной публики. Пообщались с музыкантами, и оказалось, что можно, живя в музыке, никому ничего не лизать, а заниматься непосредственно творчеством. Творческая свобода — то, ради чего стоит жить. А когда ты раб рампы… Контрактов, видеоклипов и, главное, — всей этой любви народной… Бедные-бедные. Я много раз видел, как они переживают, если вдруг песню не взяли на радио или не слишком часто транслируют по ТВ. У нас, по-моему, положение лучше.

Двадцать лет назад уже были видны симптомы заболевания?

Да, мотивации утилитарного характера существовали уже тогда, надо было только присматриваться внимательнее. Все дело в том, насколько ты любишь деньги, на что готов ради них. Многие просто нравственно надломились, а в итоге каждый по вере и получил.

Как вам кажется, почему самыми яростными демократами стали самые упертые эстеты, экспериментаторы и подпольщики: вы, Шумов, Троицкий?

Дело не в эстетстве и не в демократии, как ее принято сейчас понимать. Просто отсутствие воздуха ощущается определенной категорией людей быстрее, чем остальными. Можно, конечно, вспахивать свой огородик, но на этот огородик рано или поздно прольется канализация какого-нибудь Макаревича, который сверху построил дачу. И начинаешь задыхаться. У кого-то это чувство просыпается раньше, у кого-то позже, но просыпается все равно, как показал девяностый год. Все повторяется. Еще два года назад люди страстно любили Путина, а теперь признаются мне: «Ты был прав!» Но ведь то, что сейчас говорит Медведев, - это абсолютно такое же пустословие, какое мы слышали от Горбачева. Мы понимали: что бы он ни говорил, все равно ничего не сделает. С помощью электронных игрушек нам создали советскую реальность на новом информационном уровне. Морок, видимость, болото с электронной начинкой.

Действительно, масса людей неожиданным образом вдруг прозрели. Те же офисные клерки, которые пять лет назад кричали «Россия, вперед!», сегодня с удовольствием играют в революционеров. Теперь у них новый имидж. Вас от этого не коробит?

Смешно наблюдать, как люди, вылезая из предыдущих своих консервативных одежек, внезапно начинают говорить о свободе, стремясь быть актуальными, попасть в струю. А еще недавно распространяли вокруг себя обывательское зловоние. Но это нормально, без этого, к сожалению, не бывает. Все равно какие-то изменения в обществе производят 5%, а остальные просто держат нос по ветру. Они иногда принимают участие в переменах, но основное, подлинное желание их — покой.

Опираться на большинство, по-моему, глупо.

Попытка выдать демократию за власть большинства — удивительная подмена, произошедшая у нас в обществе. Демос – народ, а не большинство. Не население, а народ.

И право называться народом надо все-таки заслужить.

В девяностые группа «Телевизор» вела себя довольно тихо. Изредка записывала альбомы, изредка выступала. А к середине нулевых случился резкий подъем активности. С чем связан подъем, понятно. А затишье с чем было связано?

Был момент, когда показалось, что надо покопаться в себе и подзабить на окружающую реальность, потому что там произошли явно позитивные перемены. Задан правильный вектор, можно теперь расслабиться. Можно заняться своими шкурными психическими проблемами. А потом стало ясно, что ничего не поменялось, и снова — труба зовет. Хотя я с удовольствием не пел бы бесконечно все эти песни, типа «Твой папа фашист». Я был бы только рад, если бы они перестали быть актуальными.

Пикируя на протестность, многие не умеют расслышать интересную и довольно сложную музыку «Телевизора». Не говоря о текстах, которые далеко не все политические. Не обидно?

Нас обвиняют в плакатности и политизированности, начиная с восьмидесятых. Я отмахивался, объяснял, но поздно: ярлык приклеен. Обывательское сознание вообще предпочитает все упрощать. Неохота разбираться, проще прилепить бирочку. Ну что сделаешь… Конечно, бывает обидно. Но у меня нет задачи в чем-то убеждать или разубеждать массовую аудиторию. Все эти обвинения — от недообразованности, от блатной ментальности, от желания выжать из человека имидж, упростить, спустить до своего уровня.

Имидж складывается не только из песен. Даже в интервью одни говорят об искусстве, другие - о бабах, третьи - о Боге, и только Борзыкин - всегда о Путине.

Хотите, поговорим о бабах? Я - за. Дело ведь не в том, о чем говоришь, а в том, о чем спрашивают. Что тут сказать? Так у людей работает голова. Они видят только одну часть информации, удобную для себя. Можно только пожелать не закрываться от информации. Любой.

Хочется посоветовать: ребята, смотрите телевизор! Вы должны знать, какой фигней забита башка вашего соседа. Потому что, когда он проломит вам череп в парадном, вы, может быть, успеете увернуться. Или хотя бы поймете, за что. Будет не так обидно.

Умение укрываться от негативной информации почему-то принято называть мудростью. По-моему, это глупость, причем опасная.

Когда-то вы считали иначе. В песне «Нет денег» поется: «Мир всегда принадлежал жлобам… Война здесь не нужна. Просто взять и послать этот мир на... И думать о вечном!».

Не вижу противоречия. Забота о своей душе и есть работа на вечность. Боевая медитация, о которой я говорил. Выходишь на марш несогласных, бегаешь от омоновцев, от дубинок их свистящих. И чувствуешь, как уходит твой страх. Ты должен пережить это, чтобы не бояться. Не бояться, например, смерти. Как вы думаете, это о вечном? Выполняются вполне космические задачи. Что может быть важнее процесса проживания жизни? Он не бытовой, он космический. У меня есть в песне «Молча» такая мысль, что в реке жизни мы не рыбки, не листья, несомые водой. Мы и есть река, мы — течение. Процесс и есть цель.

Много лет назад, в 1990 году, была записана песня «Завтра». Там вы пытаетесь представить себе ближайшее будущее во всех красках. Ожидания оправдались?

Песня — не пророчество, это фотография, снимок эмоционального состояния.

Я, конечно, надеялся на лучшее, но констатировал, каким будущее может быть в худшем своем варианте. Там, кстати, основная идея была в том, что я не хочу иметь детей. Это мне удалось воплотить. А все остальное… Ну да, та же тоска периодически наваливается. Она вневременная, внесоциальная. Конечно, при всей мрачности моего тогдашнего настроения все-таки верилось, что завтра должно быть другим.

И в тоже время вы поете: «Мир никогда не станет иным»…

Это противоречие и является амплитудой личности. От одной крайности до другой.

Жить посредине скучно и противно. И чем шире амплитуда твоего чувствования, вплоть до взаимоисключающих настроений, тем более ты живой.

Вам никогда не хотелось заниматься чистой музыкой? Без политики. Есть ведь такие примеры перед глазами: «Вежливый отказ», Леонид Федоров… Отличные музыканты, настоящие артисты. Ничем себя не запятнавшие, между прочим. И в политику не лезут, с Путиным не бодаются.

Я всегда был обожателем Джона Леннона. И именно то мне нравится, что он вышел за рамки музыки. Мне вообще кажется, что

герметичная жизнь в искусстве – это скучное самодовольство.

И при Сталине занимались чистым искусством, и при Гитлере. Вокруг миллионы людей страдали, а они… Нет ли тут лицемерия? Я очень хорошо отношусь к «Вежливому отказу». Они, кстати, пытались сыграть на Пушкинской площади, когда там был митинг. Лезут они в политику или не лезут? А что касается Лёни Федорова, конечно, он молодец, пытается что-то интересное делать, но есть такой разряд музыки: для любителей всего непонятного. Хочется больше живой информации. Стремление ко всему странному, входящему в диссонанс с жизнью, кажется мне шизофренией, раздвоением личности. И, кстати, тот же Лёня дает довольно резкие интервью. Видно, что он недоволен тем, что происходит в стране. Лезет он в политику или нет?

Музыку группы «Телевизор» формально относят к року. Актуальное ли это еще искусство? Не произошло ли с роком то, что случилось когда-то с джазом: превращение в академическую музыку, в нечто музейное, в экспонат?

Мы всегда скептически относились к этим спорам — что рок, что не рок. Если говорить о традиционной рок-музыке, основанной на блюзовых аккордах и блюзовом ритме, то мы совсем не рок-группа. Есть, конечно, элементы рока, но развитие зашло очень далеко от исходной точки. Да, может быть, рок переживает вариант истории с джазом. Конечно, он будет трансформироваться во что-то другое. Это уже и происходит. Масса людей, которые всю жизнь были упертыми сторонниками классического саунда, начинают добавлять какие-то неожиданные элементы в аранжировку: индастриал, нойз, техно, рэп. У нас в некоторых песнях присутствует даже джаз, но он присутствует как микроэлемент. Я думаю, будущее за синтезом, не за чистотой стиля. Вопрос только в том, как эта мозаика сложится.

Считается, что за последние двадцать лет не появилось масштабных величин в музыке. По-прежнему ведущую роль играют музыканты, начинавшие в восьмидесятые, а то и в семидесятые. Вы согласны?

Пожалуй, да. Я уже несколько лет как перестал следить за новинками. Слишком много выходит нового на основе старого. И все эти старые элементы прощупываются у новых групп. Скучновато. Тем, кто не слушал Led Zeppelin, наверно, интересен нынешний гранж или эмо-группы. Но я слушал, мне понятно, откуда ноги растут. Действительно, возникает ощущение, что прежней яркости уже нет. Недавно был на «Стене» Роджера Уотерса. По информационной емкости непонятно, с чем это сравнить, кто может встать вровень. Того, что происходило на сцене, было достаточно для всех частей тела. Мозг был загружен на 150%.

То есть наиграли столько хорошей музыки, что пора сделать паузу?

Паузы не получится, это противоестественно. Но переосмысление абсолютно необходимо. Человечество находится в состоянии растерянности и душевной смуты. Потому и не рождается новых Pink Floyd. Все же связано. Когда смута немного уляжется, когда произойдет гуманизация общества, ну хоть немножко, тогда и начнется новый виток искусства. Мотивации стали другими. С такими мотивациями великого не напишешь.

В 2009-м был записан альбом «Дежавю», может быть, самый политизированный ваш релиз. Когда ждать следующего?

Скоро. Уже есть материал, осталось записать. Просто надо мне, наконец, сесть на компьютер и выпустить следующий альбом.

Вы сами все делаете?

Гитарист записывает свои партии, все остальное пишу обычно я, так сложилось. Так получается результат, наиболее соответствующий моим представлениям.

Новый альбом будет политическим?

Скорее, иронично-лирическим. Часть песен написана под влиянием поездки в Таиланд. И злая ирония там будет, и психоделическая лирика. И обязательно кто-нибудь скажет, что альбом политический. 

Борзыкин Михаил Владимирович (р. 1962). Рок-музыкант, политический активист, лидер группы «Телевизор». По образованию филолог. В середине восьмидесятых стал первым отечественным рокером, исполнявшим «незалитованные» песни острой социальной направленности. Самые известные композиции Борзыкина: «Твой папа – фашист», «Три-четыре гада», «Отечество иллюзий», «Газпромбайтер», «Заколотите подвалы». Регулярно дает концерты, вместе с группой выпустил одиннадцать альбомов. Активно участвует в маршах несогласных и других оппозиционных акциях. Живет в Петербурге.