28 марта 2024, четверг, 11:34
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

11 октября 2010, 08:19

Интеллектуальное пространство современной Украины

Участие в организации одного из центральных событий интеллектуальной жизни Украины — Львовского форума издателей — навело нас на мысль о необходимости серьезного разговора о том, что же представляет собой интеллектуальное пространство сегодняшней Украины, как оно устроено, из кого состоит, что такое интеллектуал в Украине и т.д. На полях форума нам удалось взять несколько блиц-интервью (они уже опубликованы на «Полiт.ua и «Полит.ру») и более подробно побеседовать об этом с историком, главным редактором одного из ведущих интеллектуальных изданий современной Украины – журнала «Украϊна Модерна» Андреем Портновым. В беседе с историком участвовали Борис Долгин, Вера Холмогорова и Борис Шавлов. Мы продолжим разговор на эту тему в разных форматах.

Часть 1

А как можно вообще оценить уровень воздействия интеллектуалов и воздействия на кого – люди, власть, медиа, неважно что, профессиональные сообщества?

С одной стороны, было бы неправдой сказать, что воздействия нет вообще. Тот же курс Грицака и Яковенко все же прочитало довольно много людей. Знаю, что его тираж несколько раз допечатывался и его читали не только профессиональные историки. Но сравнивать их влияние с влиянием в конце 1980-х тех же Лихачева или Аверинцева было бы неадекватно. Кроме того, интеллектуальный продукт по-прежнему имеет достаточно мало шансов достучаться до массового сознания. Хотя существуют издания и сайты, призванные выступать в роли такого посредника, но в целом они  справляются со своей задачей средненько, а при переходе знания на другой уровень многое теряется, язык адаптируется к языку массовой политики. Влияние интеллектуалов на политиков еще скромнее. Насколько мне известно, ни предыдущий президент, который очень интересовался историей, ни нынешний едва ли догадываются о существовании людей, о которых мы говорим. Круг общения Ющенко составляли преимущественно бывшие советские украинские писатели, провозгласившие себя диссидентами. Здесь стоит отметить, что в Украине понятие «шестидесятники» окончательно объединило тех, кто сидел в лагерях и тех, кто подписывал документы об исключении неугодных из Союза писателей. Говоря о шестидесятниках, думаю, стоит упомянуть фигуру, безусловно заслуживающую имени публичного интеллектуала. Это Иван Дзюба. Автор знаменитой работы «Интернационализм или русификация?», которого КГБ принудило публично отказаться от своих взглядов и написать покаянное письмо. В начале 1990-х Дзюба какое-то время был министром культуры, сейчас он академик Национальной академии наук, человек, регулярно публикующий свои и публицистические, и научные тексты. Также из бывших диссидентов, важных в интеллектуальных дискуссиях фигур, необходимо упомянуть Евгена Сверстюка и Мирослава Мариновича. Они оба, прежде всего, - религиозные мыслители и аналитики церковных процессов.

Каков язык интеллектуальной коммуникации в Украине?

Мы немного уже об этом говорили. В пределах Украины это, прежде всего, украинский.

Есть некоторое ощущение, что на каком-то уровне украинский стал более престижным языком — именно в этой самой интеллектуальной коммуникации. Во всяком случае, в каких-то кругах.

Если мы говорим о престиже языка в масштабах всей страны, я бы рискнул сказать, что в разных социальных сферах русский в Украине остается более престижным языком. Каждый из упомянутых мною людей имеет публикации на русском языке, но, как правило, это тексты, написанные специально для российских изданий. Можно ли написать историю украинских интеллектуальных дебатов, ограничиваясь украиноязычными текстами? Этот вопрос возник в связи с публикацией книги Оли Гнатюк «Прощание с империей». Впечатление, которые все чаще возникает у меня при редактировании «Украины Модерной»: для молодых украинских гуманитариев, имеющих опыт учебы за рубежом и привыкших к языку западной науки, легче и комфортнее писать свои тексты по-английски, чем по-украински. Сознаюсь, что в таких ситуациях мы отказываемся переводить тексты таких авторов на украинский. И еще одна важная вещь: чтобы книга стала предметом полноценного обсуждения в Украине, она должна выйти по-украински. Англоязычные (а, тем более, франко- или немецкоязычные) публикации обречены оставаться доступными и понятными очень узкому кругу специалистов.

Мы снова вернулись отчасти к вопросу о точках кристаллизации интеллектуального пространства Украины. Где этих людей вообще можно найти?

Не знаю, существуют ли площадки, где этих людей можно наблюдать всех вместе. Многие из них (но не все) публикуются в «Критике» и публиковались в «Сучасности». Этот журнал играл важнейшую роль в начале 90-х. Но постепенно он по разным причинам сошел на нет. Львовский журнал «Ї» также в середине 1990-х играл более важную роль, чем сейчас. Если мы говорим о более массовых медиапроектах, долгое время важнейшую роль играла ежедневная газета «День». Мне кажется, сейчас ее роль менее заметна, чем во время президентства Кучмы, хотя эта газета по-прежнему очень много пишет об истории и культуре. Был еще журнал «ПиК», «Политика и Культура», который редактировал светлой памяти Александр Кривенко, к сожалению, погибший  в автокатастрофе. Я бы рискнул выдвинуть такой тезис, что по сравнению с кучмовскими временами сейчас в Украине очень не хватает изданий уровня ПиКа, «Сучасности» или тогдашней газеты «День». Конечно, это была не заслуга Кучмы. Разве что в негативном смысле, как мощного раздражителя. И два слова о телевидении. Некоторые программы и ток-шоу периодически приглашают интеллектуалов, но, принимая приглашение, эти люди попадают в пространство телевизионного жанра. А это сразу же предполагает упрощение тематики, подходов, языка, из-за чего у них практически не остается шансов представить более сложный образ. Проблему: идти в телевизор или нет, а если идти, то в какие программы, - каждый решает для себя. Относительно недавно Микола Рябчук достаточно остро раскритиковал Ярослава Грицака за участие в телешоу «Великие украинцы». Грицак же свое участие аргументировал возможностью представить свои взгляды гораздо более широкой аудитории, чем круг читателей интеллектуальных изданий.

Закономерно ли, что значительная часть из названных печатных изданий в онлайне не представлена?

Прежде всего, Интернет как инструмент коммуникации появился довольно поздно. Во время расцвета «Сучасности» он просто не играл той роли, которую играет сейчас. Сайт «Критики» существовал давно, потом по техническим причинам исчез, сейчас он создан заново, к сожалению, пока что  без архива старых номеров. Уже издавна, пожалуй, наиболее полное интернет-представительство имеет журнал «Ї» Тараса Возняка. Из ведущих интеллектуальных журналов, не имеющих интернет-страницы, стоит упомянуть «Український гуманітарний огляд» Натальи Яковенко. И, наконец, относительно недавно появилась целая серия исключительно интернет-изданий: от достаточно массового zaxid.net до нишевых Prostory и др. На том же zaxid.net есть блоги людей, обозначенных нами как интеллектуалы. Думаю, что подобные проекты будут множиться.

Возвращаясь к языкам – какой прогноз изменений в дальнейшем, что надо или не надо делать?

Думаю, в целом языковая подготовка молодых коллег будет улучшаться. Хотя инерцию советских времен, когда ученый вообще не знал языков, я бы не стал недооценивать. Думаю, будет по-прежнему расти обязательно расти процент тех, кто свободно если не говорит, то читает по- польски. Польша сделала очень много, чтобы едва ли не все талантливые украинцы хоть разок, но побывали там на различных стажировках. Что же касается сегмента русского, то пока что тенденция такова, что этот сегмент будет сокращаться - если не количественно, то качественно.

А китайский?

У меня такое впечатление, что о «китайской перспективе» Украина думает очень мало. Хотя Янукович недавно был с визитом в Китае.

Должен ли интеллектуал интересоваться социально-политической сферой и может ли этого не делать, какой прогноз вовлеченности интеллектуалов в эту самую сферу? Собственно, из нашего разговора следует, что некоторый аспект социальной значимости по определению присутствует?

Все, о ком мы сегодня говорим, так или иначе вовлечены, причем модели вовлечения могут быть разные. От участия в тех же межгосударственных комиссиях историков до подписи под открытыми письмами или блогов о политике. Мне кажется, что в целом люди, которые в Украине занимаются гуманитарными проблемами, по-прежнему очень часто видят себя в роли тех, кто обязан ангажироваться в политику. Для них (могу сказать и иначе: для нас) маловато роли экспертов по специальным вопросам, например, образовательной сферы, а есть желание видеть себя в роли кого-то, кто эту политику определяет. Насколько эффективно?  - не очень. Хотя на последних президентских выборах имела место интересная история. Во втором туре Янукович победил Тимошенко с очень небольшим перевесом, причем если процент проголосовавших «против всех» приплюсовать к процентам Юлии Тимошенко, мы получим цифру, превосходящую результат Януковича.

А почему мы голоса «против всех» приплюсовываем к Тимошенко, а не к Януковичу?

Важна интерпретация результата такого сложения. Она произвела магическое впечатление на очень многих украинских журналистов и аналитиков, обвинивших в таком результате выборов Виктора Ющенко и ряд ведущих интеллектуалов, призвавших голосовать «против всех». Накануне второго тура в блоге Оксаны Забужко на знаковом веб-сайте «Украинская правда» был размещен призыв категорически не голосовать за Тимошенко как за «меньшее зло». Само собой, этот призыв Забужко был сразу же перепечатан пропагандистскими изданиями Партии регионов. Когда выборы закончились, в части СМИ прошла дискуссия об ответственности интеллектуалов- «противсіхів». Больше всего досталось именно Забужко.

Мой тезис не в том, что такая интерпретация правильная и единственно возможная, а в том, что чрезвычайно любопытно видеть именно такую интерпретацию.

Нам известны вполне неглупые люди, которые говорят: мы голосовали против всех и, конечно, понимаем, что таким образом, к сожалению, подыграли Януковичу. Эта логика кажется немного странной.

Могу честно сказать, что вопреки распространенному мнению, мол, образованный человек не может голосовать за Януковича, я знаю людей, очень образованных и неглупых, которые сознательно голосовали за Януковича. Однако логика значительной части украиноязычной или, если угодно, украинофонной интеллигенции, для которой Забужко может быть неким авторитетом, вероятно, была логикой «против всех». Такая логика, кстати, была достаточно влиятельна во Львове.

На одном из форумов пришлось даже встретить выражение «бандерiвськi противсiхи».

То есть логика такая вот: те группы, которые могли ее послушаться, - это потенциальный электорат Тимошенко, на самом деле, кто ее послушал, я не знаю. Думаю что мало кто.

Одному из нас известен некий локальный интеллектуал из Восточной Украины, который сказал, что не может голосовать за Януковича, но, безусловно, не хочет, чтобы Тимошенко была у власти. Поэтому он дождался 19 часов, когда уже начали проникать слухи о результатах экзит-полов. Он понял, что выигрывает Янукович, и спокойно смог пойти и проголосовать за Тимошенко.

Здорово. К сожалению, большинство на такое оказалось неспособно.

Не будем спрашивать, почему «к сожалению», это отдельный блок вопросов.

«К сожалению» было риторическое, но я скажу почему. Потому что в этом случае человек хотя бы, как мне кажется, более или менее сознательно и творчески подошел к вопросу выбора. Это был такой акт личной, если угодно, ответственности

Некоторые известные нам проголосовавшие против всех сделали это, не очень зная о выборе Забужко.

Но именно Забужко получила сполна на орехи за этот призыв. Это надо сказать прямо.

Еще про политику. Может ли интеллектуал быть политиком, чиновником, может ли консультировать власть, оппозицию, НКО? Может ли сотрудничать с правительственными  организациями других стран, с неправительственными организациями других стран? Как строятся отношения в треугольнике интеллектуалы-власть-народ? Как соотносится понятия интеллектуалы и общество? И заодно - о том, как воспринимается традиционная левизна интеллектуалов на Западе.

На такое количество вопросов лучше отвечать не очень долго, по принципу «да/нет». Может ли интеллектуал быть политиком? Думаю, что может. Кто в Украине может быть примером?

Хорошо. Анатолий Гриценко - это кто?

Анатолий Гриценко – это очень неглупый и компетентный человек. Я бы отнес его к образованным, компетентным политикам, в прошлом – экспертам, но не интеллектуалам, ставшим политиками.

Идем дальше. Интеллектуал, безусловно, может быть чиновником. Сразу приведу пример (пусть это и исключение, как каждый интеллектуал – это исключение из правил). До недавнего времени заместителем министра образования и науки Украины был Максим Стриха. Доктор физико-математических наук, замечательный переводчик классической литературы, полиглот, литературовед.

Может ли консультировать власть?

Безусловно, может.

И даже хочет.

И нередко хочет. На самом деле мы можем и не подозревать, кто кого консультирует. Другое дело, насколько прислушиваются к таким консультациям. Оппозицию, думаю, интеллектуал тоже может консультировать. Почему нет? Могут интеллектуалы появляться и в наблюдательных советов фондов, создаваемых украинскими олигархами, теми же Ахметовым или Пинчуком. Когда на деньги Пинчука был создан Фонд Арсения Яценюка, в его совет вошли и Мирослав Попович, и Микола Рябчук. Не знаю, какое они имели влияние на принятие решений, но некий символизм в их согласии был. Собственно тот же Попович на последних выборах был официально зарегистрированным представителем Юлии Тимошенко.

Может ли власть быть интеллектуальной? Если да, то приведите примеры, а если нет, то  как ей не быть антиинтеллектуальной?

Не знаю ответа на этот вопрос. Скажу только, что, как мне кажется, в Украине люди, считающие себя интеллектуалами, ощущают недостаток или вообще отсутствие какой бы то ни было коммуникации с властью. В том числе поэтому, когда Янукович объявил состав Общественного совета при президенте, люди, которые туда вошли, были восприняты очень многими коллегами если не как предатели, то как очень подозрительные типы.

Как соотносятся понятия интеллектуалы и общество? Это одно и то же? Или, может, одно влияет на другое?

Если отвечать коротко и односложно, интеллектуалы по-прежнему страшно далеки от народа. Почему далеки? Потому, что говорят непонятным языком. И отсюда проблема коммуникации. Хотя я говорю это все скорее на уровне интуиции, поскольку я не знаю, есть ли, например, у той же Забужко массовый читатель и что этот читатель находит для себя в ее книгах.

Теперь о «левизне». Это долгий разговор. Когда мы делали том нашей «Украины Модерной» о марксизме, я с удивлением обнаружил, что многие авторы журнала, не говоря уже об участниках презентаций, в том числе, из числа серьезных ученых и интеллектуалов, не до конца осознают, что тот  же Бенедикт Андерсон или Мишель Фуко – это левые интеллектуалы и даже во многом марксисты или неомарксисты. Помню, как на презентации журнала во Львове мне не хотели поверить, что Эрик Хобсбаум являлся и является членом Британской компартии. Другими словами, в Украине есть проблема «опознания левизны» в интеллектуальном пространстве. Другая, не менее любопытная проблема: многие мои коллеги, которые в Украине саморепрезентируются или интерпретируются как «постмодернисты» и чуть ли не «космополиты», при внимательном прочтении в контексте международной науки оказываются удивительно близки национализму. Очень часто в украинском контексте «постмодернистом» провозглашают любого, кто способен писать интересно, необычно и незанудно.

Может быть, там, где они связаны с национальной линией, они оказываются в той системе координат, которая воспринимается как естественная для их читателя, поэтому ее и не подчеркивают. Это общий множитель, который выносится за скобки.

С этим я соглашусь без дискуссии.

В скобках же остается то, что отличает.

И наоборот: когда они читаются на Западе, то вычленяется как раз другой компонент. В этой связи я бы сказал, что из названых мною в нашем разговоре людей нет никого, кто бы попадал в категорию более или менее классического западного левого интеллектуала. Хотя, например, Грицак издал одну из своих польских книжек в издательстве, имеющем прямые и обоснованные левые коннотации – «Критика политычна».  В то же время, в молодом поколении (в том числе, в Киево-Могилянской академии) появились интеллектуальные группы, сознательно и последовательно приверженные к левым идеям в их западноевропейском исполнении. Прежде всего, я имею в виду Центр визуальной культуры при Могилянке.

А есть ли те, кого можно назвать классическими западными либералами?

С либералами не легче. Мой ответ: скорее нет, чем да. Хотя о либерализме и его шансах в Украине были очень интересные публикации в «Критике» (прежде всего, упомяну Юрка Прохасько). Я скажу вот что: мне не менее трудно назвать украинского интеллектуала, которого можно бы было назвать аналогом западного неоконсерватизма. В соседней Польше я могу назвать десяток имен. А в Украине – никого.

Не может ли так быть, что современное украинское интеллектуальное пространство - это своего рода постсоветский свет от интеллектуальной звезды диссидентского плана, который проявился после распада Советского Союза, а теперь сходит на нет и через некоторое время исчезнет вообще?

Не знаю, это мы посмотрим. Безусловно, в начале 90-х был очень сильный элемент, скажем так, перенесения неких западных образцов сюда, культуртрегерство. Сейчас уже появляется понимание, что не все можно перенести, а при перенесении многое изменяется, адаптируется, одомашнивается. 

Кто для современного интеллектуала ближе – интеллектуалы других стран (своего рода надграничное братство) или массовый человек своей страны (при всей условности обоих идеальных типов)? В какой мере интеллектуалы должны (на ваш взгляд) быть национальными, антинациональными, европейскими, космополитичными?

Мне лично очень близки несколько человек в Украине и несколько человек за ее пределами. Иногда с зарубежными коллегами легче найти взаимопонимание, чем с украинскими. Но это совершенно нормально. И я не разделяю коллег на «отечественных» и «зарубежных».

Андрей Леонидович Зорин любит цитировать своего хорошего знакомого, румынского историка Зорина Антохи: «Цивилизованная страна – это та, где есть значительная доля антинационалистически настроенной интеллигенции».

Я этот тезис понимаю. Более того, скажу: он довольно ожидаем. И, безусловно, он имеет право на существование. Я бы предложил в этом контексте сравнить (помня об условности и опасностях таких сравнений) украинскую интеллектуальную сцену с польской или российской. В Украине, во всяком случае, до сих пор, интеллектуалы довольно сильно ангажированы в широко понимаемый национальный проект. И этот проект, как правило, связывается с европеизацией и модернизацией страны.

Как будут соотноситься эти две линии?

Европеизация как красивый лозунг сохраняет свой огромный позитивный потенциал не только для интеллектуалов, но для украинского общества в целом. Поэтому мне очень тяжело представить себе полноценную интеллектуальную фигуру, которая бы говорила, например, об особом («суверенном») пути Украины. Такие тезисы выдвигают люди, оставшиеся за пределами нашего разговора. Оля Гнатюк назвала их «нативистами». Но важен другой вопрос: что мы понимаем под европейской ориентацией? Почему люди, выступающие за плюрализм и демократию, часто формулируют свои мысли авторитарно и категорично? И какова роль в этом всем России? В целом политика современной России по-прежнему очень часто воспринимается как угроза для украинской идентичности и языка. Трудности России с признанием субъектности Украины, непродуманные заявления политиков очень болезненно воспринимаются в Украине.

Но с другой стороны, чуть ли не единственный крупный российский политик, который позволял себе усомниться в суверенитете Украины над всей ее территорией, имеет большие проблемы с российским руководством. Речь идет о Юрии Лужкове.

Страхи, опасения, ожидания от России – это отдельный сюжет. Когда при Кучме была попытка создать российско-украинскую комиссию по согласованию учебников, уже упомянутый мной Максим Стриха прокомментировал это так: «Если такая комиссия возникнет, это будет означать, что перепишут украинские учебники». Вера же в возможность того, что российская сторона могла бы прислушаться к пожеланиям Украины, трактовалась как верх наивности. Стриха прекрасно отразил это чувство страха, асимметрии, неравенства в российско-украинских отношениях.

Ощущение заведомой альтернативности: якобы Европа или Россия - оно не преодолено?

На данный момент риторика Министерства иностранных дел Украины исходит из тезиса, что единственный реалистичный путь в Европу пролегает через нормальные отношения с Россией. Однако интеллектуалы не обязаны верить МИДу. Тем более что официальная Россия постоянно подпитывает это чувство угрозы. Когда новый посол России Михаил Зурабов приехал в Киев, сначала он заявил, что будет учить украинский (его предшественник Виктор Черномырдин никогда не был замечен в подобных намерениях). Но уже вскоре из его уст прозвучало, что он не сомневается в существовании единого советского народа, и это сразу же было растиражировано. Какой это произвело эффект, несложно представить.

Что могло бы быть сделано для того, чтобы этот эффект ослабить? Как себя должны вести Россия, российские интеллектуалы, власть, чтобы эта паника ослабла? Или это может быть только очень постепенный процесс в отсутствии факторов усиливающих? Или это вообще некоторая константа на ближайшее тысячелетие?

Я не очень верю в какие бы то ни было константы. Очевидно, что воздержание от подобных заявлений уже возымело бы эффект. В отличие от Польши, постсоветская Россия сделала очень мало жестов, указывающих на принципиальное признание ею субъектности и суверенности Украины. В контексте недавнего визита патриарха Кирилла опять же его тезисы о «Русском мире» и их представление в украинских СМИ свидетельствовали о прямо противоположном.

То есть патриарх Кирилл воспринимается как представитель России?

Конечно.

И не просто России, а российской власти?

Российской власти. Тем более что никто из официальных лиц России не выступил с заявлением по поводу патриарших рассуждений о «Русском мире».

Но Кирилл не говорил, будто бы он не признает независимость Украины.

Согласен. Я говорю о восприятии и отсутствии деликатности. То, что он говорил, было услышано и интерпретировано как «новая вылазка русского империализма».

Хорошо, представим себе ситуацию: в Украину приезжает Бенедикт XVI. Ситуация, в общем, вполне реалистичная.

Более, чем реалистичная.

Но он тоже представитель чужого государства, Он приезжает к своей пастве, а также ко всем остальным, кто захочет его слушать. И он тоже обязательно что-то скажет о единой Римско-католической церкви.

Да, и это не напугает людей, о которых мы говорим. Я приведу, если можно, другой пример, описанный в моих «Упражнениях с историей по-украински». Памятники Екатерине Второй и в Одессе, и в Севастополе устанавливались с огромными скандалами и протестами. Возведение памятника императору Францу-Иосифу в Черновцах не вызвало никаких скандалов. Почему? Потому что ни Франц-Иосиф, ни современная Австрия, ни историческая Австро-Венгрия не воспринимаются как угроза для украинской государственности и идентичности. Совсем другая история с Россией - и исторической, и нынешней. Даже если на самом деле угрозы нет, заряд страха и недоверия остается. И чтобы этот заряд нейтрализовать, нужно честно и не один раз, а систематически, продемонстрировать признание субъектности Украины, государственности, полноправия языка.

Кстати, почему многим кажется, что если дать русскому языку какой-то статус, больший, чем сейчас (скажем, как в проекте закона о языках), он заполнит собой все? Как это вообще видится? Каков механизм?

Видится очень просто. До настоящего времени украинский язык во многих социальных контекстах, в том же Киеве, по-прежнему имеет низший престиж, нежели русский. Количество периодических изданий на русском языке в Украине действительно растет. И если сейчас на правовой основе в любой форме закрепить право, например, чиновников не знать украинского,  тогда это, сохраняющиеся с позднесоветских времен, преимущество станет абсолютным. Людей, выступающих за официальный статус русского языка как государственного или регионального, небезосновательно подозревают в том, что они не хотят и никогда не станут учить украинский. Скажу больше – первые шаги правительства Януковича-Азарова в языковой сфере, а тем более проект нового Закона о языках только усиливают описанное мною чувство угрозы.

Есть тезис о том, что по большому счету Украину легитимизирует как государство, как нацию именно язык. Что Украина принадлежит к редким государственным и культурным образованиям, для которых язык является основным — если не единственным - средством идентификации. И именно в связи с этим любые попытки какого-то ограничения применения украинского языка - это попытка уничтожения государства и нации, поскольку никакого другого способа объяснить, что такое украинец, кроме как человек, который говорит по-украински, нет (здесь среди задававших вопросы вновь возникло несогласие - «Полiт.ua).

С тезисом о важности языка я согласен. Я бы добавил только, что такая логика мышления имеет очень сильные советские корни. Советское определение национальности очень сильно влияет на то, что русскоговорящие люди во время переписи называют родным языком украинский. Здесь можно добавить, что в Украине формируется ситуационный билингвизм, люди выбирают язык общения в зависимости от контекста. Например, киевский журналист может говорить по-украински на работе, в редакции, но переходить на русский в автосалоне.

Что является, на ваш взгляд, основными темами интеллектуальной коммуникации в Украине? Что этими темами станет? Чего вам не хватает среди этих тем?

Конечно, всегда есть модные темы, которые становятся главным предметом обсуждения. В начале 1990-х это была тема нации, национализма, «национального возрождения» (в кавычках и без). Некоторое время тому назад началась мода на «память», которая пока что удерживает свои позиции. Что станет следующей модой, не знаю. Хотя тенденция зависимости от западной моды уже в значительной мере сформировалась. И, пожалуй, тенденция к фрагментации истории и фрагментации сообщества сохранится. Находить общий язык и, что не менее важно, общие интересы, будет все сложнее.

А что надо еще?

Наверное, было бы неплохо, чтобы в Украине наконец прошла серьезная дискуссия  о состоянии образования и науки. Чтобы вместо общих фраз о «европеизации» состоялось ответственное обсуждение и советского опыта, и современного состояния этой сферы.

Можно ли сказать, что основные части интеллектуального сообщества Украины представлены на Львовском форуме издателей?

Форум изначально был открытым для разных групп. Если внимательно прочесть программу, мы увидим людей, которые практически не пересекаются в публичной жизни. В этом смысле Форум хорош. Только я сильно сомневаюсь, что аудитории этих разных групп хотя бы частично пересекутся. То есть формально мы видим разные группы в рамках одной  программы. Хотя в то же самое время они остаются в параллельных мирах.

Кого не хватает и почему? Кого еще хотелось бы видеть?

Возможно, было бы неплохо представить свежие украинистические издания, вышедшие за год на английском, немецком, польском, французском и любых других языках. И пригласить их авторов. Очень часто в Украине люди и не подозревают, какие хорошие книжки по истории или современности Украины выходят за рубежом.

То есть, другими словами, нужна оперативная информация по мировой украинистике и приглашение исходя из этой информации?

Да. И, конечно, здорово бы было приглашать знаковых мировых интеллектуалов. Уровня, к сожалению, недавно умершего Тони Джадта. Или историков вроде Марка Мазовера, который в Украине практически неизвестен и совсем не переведен.

Чего вам не хватает в «Полiт.ua», чего еще хотелось бы?

Думаю, имела бы смысл «регионализация» проекта, то есть проведение аналогичных или подобных мероприятий за пределами Киева, а также более активное приглашение людей из-за пределов Киева в Киев. И вторая возможность - интернационализация, привлечения тех же немцев, французов, поляков, белорусов.

Спасибо большое!

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.