29 марта 2024, пятница, 18:58
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Высмеивание и образцы для подражания как факторы перемен в американской мужской моде 1880–1910 годов

Современная мужская мода значительно однообразнее и консервативнее женской. Последние сто лет она упорно сопротивляется новациям и хранит верность классическому деловому костюму - ансамблю из пиджака и брюк, сшитых из одной ткани. Однако еще в 1880-е годы хорошо одетый американский мужчина должен был иметь отдельные комплекты вещей на все случаи жизни, а его костюмы шились исключительно на заказ и выбирались в соответствии со временем суток и степенью торжественности обстановки. Почему же в начале ХХ века эта традиция исчезла, и как универсальный мужской костюм необлегающего покроя и неярких тонов достиг своего нынешнего положения? «Полит.ру» публикует статью Джо Б. Паолетти, в которой автор прослеживает историю мужской моды за последние 150 лет, а также рассуждает о том, каковы основные отличия мужской и женской моды, чем руководствуются мужчины при выборе одежды, и почему им так дорог классический деловой костюм. Статья опубликована в журнале «Теория моды. Одежда. Тело. Культура» (2010. Вып. 15).

Современная мужская одежда парадоксальна: она однообразна и занимательна одновременно. Самое малое, последние сто лет она хранит верность консерватизму и сопротивляется новациям, хотя периодически и предпринимаются попытки «революции павлинов». Напротив, в другие эпохи и в других культурах мужская одежда экспрессивна и богато украшена. Поскольку в западном обществе мужчины играют доминирующую роль чуть ли не во всех сферах, специалистам по истории одежды следует уделять мужской моде не меньше внимания, чем женской.

В этой статье мы намерены исследовать, как случилось, что американские мужчины остановили свой выбор на современном деловом костюме. Под «современным деловым костюмом» в данном случае подразумевается ансамбль из пиджака и брюк, сшитых из одной ткани. В 1880–1890-е годы он стал общепринятой одеждой для работы в конторе, а затем его быстро адаптировали в различных вариациях для всевозможных занятий и видов досуга — от спорта до светских раутов. Мы начнем с рассмотрения ряда уже существующих гипотез, объясняющих, почему деловой костюм получил распространение именно в этот период. В основной части статьи мы проведем контент-анализ шуток на темы мужской одежды в СМИ и истолкуем выявленные тенденции.

Перемены в мужской одежде в 1880–1910 годы

Мужская одежда рубежа XIX–XX веков исследована довольно мало, но авторы существующих работ в принципе единодушно описывают ее видоизменения. В 1880-е годы хорошо одетый американский мужчина располагал гардеробом, где имелись отдельные комплекты вещей на все случаи жизни. Он должен был иметь верхнюю одежду как минимум четырех типов (сюртук, визитка, фрак и пиджак). Тип одежды соответствовал времени суток, а также степени торжественности обстановки. Почти весь свой гардероб американец шил на заказ у портного — если ездил за границу, то, скорее всего, у английского. О новых фасонах американец узнавал от своего портного или из немногочисленных колонок о мужской моде, которые печатались в крупных газетах больших городов. Он старался походить на «безупречных джентльменов» из руководств по этикету: для неискушенного наблюдателя не выделялся из толпы, но скрупулезно следил за тем, чтобы одежда была высококачественной, отлично сидела и полностью соответствовала правилам хорошего вкуса.

В 1910 году хорошо одетый американец носил готовое платье, купленное в магазине мужской одежды или универмаге. Его гардероб мог состоять исключительно из пиджачных пар и троек. Даже его наряд для торжественных случаев — смокинг — представлял собой видоизмененный пиджак. Если требовалась визитка для свадьбы, назначенной на утренний час, или вечерний костюм для посещения оперного театра, американец мог взять эту вещь напрокат; собственные визитки и вечерние костюмы приобретали лишь те, кому они требовались часто. Сюртуки вышли из моды; их носили постоянно лишь старики, профессора и (на карикатурах) политики из Южных штатов. Глядя в зеркало, американец сопоставлял себя с крепко сложенными серьезными мужчинами, изображенными на рекламе рубашек Arrow (ил. 1). Его одежда была аккуратной, но в стиле casual, опрятной, но не настолько, чтобы вызвать подозрения в маниакальной чистоплотности, универсальной, а не предназначенной для конкретного случая.

Эти краткие описания подытоживают синхронные изменения во многих аспектах одежды — эволюцию производства и методов продаж, этикета и образа идеального мужчины. Несомненно, все эти метаморфозы взаимосвязаны. Но в данной статье мы рассмотрим лишь эволюцию образа идеального мужчины и отражение этого образа в различных стилях одежды.

Почему мужская одежда изменилась? Гипотезы

Одна из самых популярных и стойких гипотез распространения современной мужской одежды восходит к «культурологическому дарвинизму» XIX века, согласно которому мужской костюм необлегающего покроя и неярких, «скучных» тонов свидетельствует, что западный мужчина является верхом эволюции человека (Darwin 1872). Сравнение мужчин в деловых костюмах с пестро разряженными мужчинами предыдущих эпох или доиндустриальных обществ наталкивало на вывод, что деловой костюм воплощает триумф разума над эмоциями и цивилизации — над первобытной дикостью (Bliss 1916). Из этой теории проистекали и два возможных объяснения того, почему женщины одеваются ярко: либо они стоят на более низкой ступени эволюции, чем мужчины, либо естественный отбор благоволит наиболее эффектным особям женского пола, выполняющим чисто украшательные функции.

В нынешних вариантах дарвинистской гипотезы обычно смягчаются сексистские коннотации, но сохраняется убеждение в том, что эволюция мод и биологических видов идет по единым закономерностям. Эта теория ценна для нас как метафора: стиль любой эпохи действительно представляет собой сочетание старых, видоизмененных стилей с «мутациями» — новаторскими идеями, продиктованными духом времени. Для современного «белого воротничка» деловой костюм — определенно часть «набора для выживания». Мало того, деловой костюм достиг своего нынешнего положения, одержав верх в конкурентной борьбе с другими, более ранними разновидностями одежды. Но этим наблюдением исчерпывается полезность портновского дарвинизма. Нам необходимо заглянуть внутрь реального механизма данной метаморфозы моды и попытаться выяснить, какие свойства делового костюма помогли ему выжить и какие особенности других стилей спровоцировали его отмирание.

Есть и другие теории распространения делового костюма, авторы которых пытаются отождествить с костюмом какой-либо аспект современной жизни. Например, проводится параллель между консервативной одеждой и демократизацией общества. Согласно этой гипотезе замысловатые наряды аристократов вышли из моды в конце XVIII века, так как оказались несовместимы с тогдашним идеалом равенства (Scheinfeld 1953: 241). Еще одно возможное объяснение — появление технологии производства одежды, которая лучше подходила для унифицированной одежды необлегающего покроя. Очевидно, что при производстве крупными партиями себестоимость пиджаков была ниже, чем у более приталенных сюртуков. Переход на деловые костюмы совпадает по времени с победой мужского готового платья, поэтому технологические и экономические факторы наверняка внесли свой вклад в эти перемены.

Широкому переходу на деловые костюмы в Америке рубежа XIX–XX веков могли отчасти способствовать и многие другие обстоятельства. Начнем с того, что менялся характер работы. Для сидячей работы, совещаний и переговоров требовался совсем другой гардероб, чем для управления компанией в XVIII веке. Тот факт, что молодые мужчины первыми стали носить деловые костюмы, наводит на предположение, что были и стилистические разногласия между поколениями: молодежь отвергла старые моды. Правда, тогда старшие раскритиковали бы новый стиль, как наблюдалось, например, в конце 1960-х годов, но на рубеже XIX–XX веков мы не обнаружили свидетельств таких нападок. В авангарде действительно шла молодежь, но и старшее поколение, по-видимому, не сопротивлялось переменам.

Однако во всех вышеизложенных объяснениях не учтен «общий знаменатель», объединявший всех, кто носил пиджачные пары и тройки, независимо от сословной принадлежности, рода занятий, уровня доходов или политических убеждений. Все эти люди были мужского пола. Итак, факторы, явно оказавшие радикальное влияние на повседневную одежду мужчин, затронули женщин значительно меньше, если вообще затронули. Изменились ли роли, которые полагалось играть мужчинам в жизни, и изменилась ли одновременно с этими ролями мужская одежда? Давайте разберемся, как в конце XIX века мужчины воспринимали себя и свою одежду, а также (и это самое главное) как они хотели выглядеть в глазах окружающих. Пожалуй, для начала стоит изложить все, что нам известно о взаимосвязях образа «настоящего мужчины» с одеждой. На этот счет нам известно не так-то много.

Мужчины и их одежда

Почти во всех культурах мужчины одеваются не так, как женщины. Одежда служит искусственным вторичным половым признаком, выражающим не только половую принадлежность, но также тип поведения и нравственные ценности, ассоциируемые в данном обществе с женственностью или мужественностью. Одежда очень важна как средство оповещения о гендерной принадлежности, но связи между гендерными ролями и стилями одежды пока исследованы довольно мало. Научные работы, специально посвященные связям одежды и маскулинности, вообще можно пересчитать по пальцам. Почти все, что мы знаем или предполагаем об отношениях мужчин с их одеждой, основано не на целенаправленных эмпирических наблюдениях, а на несистематизированном житейском опыте. Впрочем, можно отыскать несколько работ, где звучит общая мысль о значимости страха перед осмеянием или критикой, влияющего на манеру одеваться у мужчин значительно сильнее, чем у женщин.

В одном из самых ранних исследований взаимосвязей между одеждой и поведением человека Дирборн обнаружил: страх стать посмешищем — самый частый критерий выбора одежды, который называли респонденты-мужчины. В ответах женщин преобладали другие критерии и цели: «выглядеть красиво», «произвести впечатление на окружающих» и «самовыразиться» (Dearborn 1918). В научной и массовой литературе XX века часто упоминается, что стиль одежды мужчин предопределен могуществом порицания и страхом перед осмеянием. Нистром полагал, что мужчины более, чем женщины, склонны к конформизму и поддаются нажиму членов своего социального круга, боясь отклониться от общепринятых в этом кругу норм одежды (Nystrom 1928: 80). По предположениям Шремма, Биндер и Бёрд, причина в том, что мужчина стесняется своего тела, а женщина — нет (Schramm 1958; Binder 1958: 128; Byrde 1979). Эссеист Гарольд Никольсон так сформулировал дилемму мужчины, подбирающего себе одежду: «Проблема в том, как лавировать между утесами телесного дискомфорта и мелями, куда попадают те, кто выглядит комично. Проблема в том, как сохранить свою индивидуальность, не сделавшись посмешищем» (Nicholson 1937).

Любопытно, что феномен беззащитности перед осмеянием выявили и психологи, изучающие сексуальные роли современного мужчины. Бэбл выявил, что на угрозы своей гендерной роли (а именно рассуждения об упадке настоящей мужественности, записанные на магнитофон) мужчины реагируют подчеркнуто маскулинным поведением и повышением своего рейтинга на шкале мужественности (Babl 1979). Как пишут Грембс и Ветджен (1975), обвинение в женоподобии или гомосексуализме — самая действенная угроза (Grambs & Waetjen 1975).

Но в какой мере стремление отдельного человека избежать осмеяния может претворяться в коллективные действия? Деловой костюм конца XIX века не только отражал переход к более демократичной, практичной и неброской при всей ее изысканности одежде, но, возможно, и отчетливее выражал стереотипный идеал маскулинности. А что если переход на деловые костюмы частично объяснялся ощущением, что маскулинность как таковая в опасности? Если да, то, возможно, мы обнаружим свидетельства порицания или даже высмеивания мужчин, одетых в прежнем стиле, за недостаточную мужественность или женоподобие. Для проверки нашей гипотезы мы провели анализ текстов соответствующего периода, стараясь выявить три ключевых компонента сценария:

1. Традиционная маскулинность или маскулинные ценности находятся под угрозой (не столь важно, в объективной реальности или лишь по широко распространенному субъективному мнению).

2. Предметы одежды, предназначенные для ношения в конкретных обстоятельствах (например, визитка и сюртук), порицаются или высмеиваются как придающие мужчине не слишком мужественный или совершенно женоподобный облик (подобная критика, затрагивающая гендерную роль, считается мощным мотиватором поведения мужчины).

3. Преобладает представление, что деловой костюм выглядит более «мужественно», чем одежда более ранних фасонов.

План исследования

В данной работе мы сочетали традиционные исследования массовой литературы интересующего нас периода с количественным контент-анализом карикатур на тему мужской одежды. Эволюция одежды и ее использования прослеживалась по таким материалам, как руководства по этикету, газетные и журнальные статьи о мужской моде, а также отраслевые издания производителей мужской одежды, в особенности The Clothing Gazette, The Clothier and Furnisher и The Clo­thier and Ha­ber­dasher's Weekly. Во всех этих источниках, а также путем контент-анализа карикатур в самых популярных юмористических еженедельниках того времени — Judge, Life и Puck — мы старались проследить формирование негативного отношения к старым стилям одежды. Мы предприняли все усилия как для поиска подтверждений нашей гипотезы, так и для выявления фактов, которые бы ее опровергали.

Угрозы самооценке мужчин в 1880–1910 годы

Вторая половина XIX века считается эпохой, когда идеальному американскому мужчине полагалось вести себя агрессивно и выражаться сдержанно, не иметь ни тени романтической эмоциональности и нежности (Bloch 1978; Dubbert 1979: 66). Эти требования объясняют появлением новых идей и изобретениями, которые стремительно повышали уровень жизни и ускоряли темп повседневного существования в Америке. Средства массовой информации привлекли к переменам огромное, как никогда ранее, внимание общества, и люди стали смотреть в будущее с тревогой. Распространение теории эволюции Дарвина, по-видимому, поощряло гипотезы, что человек будущего будет мало похож на своих предков из XIX века. Ожидалось, что эволюционный скачок произойдет в результате адаптации к новой социальной обстановке, особенно к усилению крупного бизнеса, урбанизации и женской эмансипации (Sproat 1968: 143).

По мнению некоторых авторов той эпохи и многих более поздних публицистов, это ощущение перемен особенно повлияло на мироощущение мужчин, которым на рубеже XIX–XX веков было от 20 до 40 лет. (Занятно, что именно это поколение впервые сделало пиджачную пару своей повседневной униформой.) Журналисты часто писали статьи о «Мужчине будущего» — типичном молодом мужчине этого поколения, наследном принце, которому предстояло повелевать чудесами будущего и решать его проблемы.

Вышеописанными ожиданиями диктовались множество статей и эссе, где рассматривалось, готово ли молодое поколение к столь ответственным обязанностям. Обычно выводы делались пессимистичные: видимо, тогдашним молодым мужчинам было трудно дотянуться до высокой планки, установленной старшим поколением. Тех, кто достиг совершеннолетия в 1880-е годы, часто сопоставляли с героями недавней войны Севера и Юга и боготворимыми героями Войны за независимость, особенно в 1876 году, когда праздновалось столетие Американской революции (Dubbert 1979: 70). Популярный лектор Джордж Бирд подогрел тревоги, предостерегая о растущей заболеваемости «нервной болезнью», которая, по его мнению, косила молодых мужчин, неспособных адаптироваться к современной цивилизации (Beard 1967). Массовое увлечение теорией эволюции укрепляло убежденность в том, что человечество ведет острейшую борьбу за выживание.

Пожалуй, максимум тревог порождало ощущение, что женщины уже откликнулись на зов эволюции. В 1880–1890-е годы публицисты сурово порицали молодых мужчин своего времени, но о новом поколении молодых женщин многие без утайки отзывались положительно. «Новая женщина», как ее часто именовали, представляла собой гибрид традиционной женщины с ее современной для той эпохи ипостасью — дамой, которая окончила колледж и широко осведомлена о жизни общества. Умная, разносторонняя, очаровательная, Новая женщина чувствовала себя в своей стихии как на балу, так и за игрой в гольф. Многие авторы описывали ее как высшую ступень естественной эволюции женского начала (Warner 1980: 972–973; см. также: Grand 1894).

Звучали даже гипотезы, что в XX веке миром станут править женщины, поскольку они явно адаптируются к современности лучше мужчин. На карикатурах часто изображали грядущий «мир вверх тормашками» — мир властных женщин с сильным характером и пассивных мужчин-«домохозяек». Перед молодыми мужчинами рубежа веков стояла не только задача успешной адаптации к сложностям современной городской жизни, но и необходимость приспособиться к новым стандартам женственности. О воздействии сходных вызовов в нашу собственную эпоху написано много; любопытно разобраться, как сто лет тому назад мужчины реагировали на метаморфозу роли женщины в жизни.

К сожалению, мы можем лишь гадать, в какой мере мужчин действительно беспокоили ожидания, возлагаемые на них обществом. Многие поколения испытывали сходное давление, и теперь уже трудно выяснить, насколько сложным или опасным казался молодым мужчинам мир рубежа XIX–XX веков. Однако в контексте нашего исследования достаточно, чтобы чувство неопределенности и встревоженности ролью мужчин выражалось вслух, а во второй половине XIX века оно действительно выражалось.

Восприятие существовавших стилей одежды

Прежний мир уходил в прошлое, его герои и образцы для подражания устаревали. До войны Севера и Юга идеальным мужчиной считался высокообразованный господин без определенных занятий, ведущий праздную светскую жизнь. В руководствах по этикету его часто именовали Безупречным джентльменом (Cady 1969; Greene 1970). Безупречный джентльмен сочетал любовь к учености с интересом к практическим занятиям, знал и скрупулезно соблюдал нормы светской жизни, но не щеголял своей воспитанностью и не заострял внимания на невоспитанности окружающих. Бизнесмен слыл джентльменом, если не демонстрировал в открытую свое богатство и могущество.

Отчего этот идеал устарел, пока до конца не ясно. Эрести полагал, что подобное поведение постепенно стало считаться снобизмом, несовместимым с американским образом жизни (Aresty 1970). Торстейн Веблен видел в сословии праздных светских людей элемент деградирующего социально-экономического строя (Noble 1970: 46). Гранд в 1894 году писал, что Безупречный джентльмен — существо старомодное и неэффективное, слишком пассивное — то есть неподходящий спутник для деятельной и даже склонной к соперничеству Новой женщины (Grand 1894).

Мужчина будущего должен был ориентироваться на иную модель маскулинности. 1890‑м годам был свойственен огромный интерес к историческим деятелям, отличавшимся храбростью и грандиозными планами. Большой популярностью пользовались Александр Великий и Оливер Кромвель, но самой героической фигурой считался Наполеон Бонапарт, которого на рубеже веков обожали с почти сектантским пылом. В массовой литературе Наполеон представал подлинным self-made man — нищим юнцом-провинциалом, который стал императором исключительно благодаря своей целеустремленности.

Кумиром из числа современников для мужчин того поколения был Теодор Рузвельт. Он принадлежал к одному из старых аристократических родов Америки, но жестко порицал джентльменов без определенных занятий, а также физическую слабость и нравственное малодушие, которые считал характерными чертами молодежи из богатых семей. Рузвельт воплощал в себе многие черты нового идеала мужчины: энергичный, амбициозный атлет, он думал больше о делах, чем о модных фасонах.

И Безупречный джентльмен, и Мужчина будущего ассоциировались не только с комплексом определенных черт характера, но и с образами, создаваемыми посредством одежды и ухода за внешностью. Джентльмен одевался не так, как другие мужчины. Благопристойность, высококачественность, опрятность его одежды и даже скрупулезное (но не раболепное) внимание к веяниям моды — все это оповещало о принадлежности к высшим слоям общества. Джентльмен старался выглядеть аккуратно, у него хватало средств и свободного времени на поддержание гардероба в должном состоянии.

Униформой Мужчины будущего был деловой костюм, состоящий из пиджака и брюк. Обычно почти весь гардероб приобретался в магазине готового платья. Если вещи Безупречного джентльмена имели узкое предназначение — для конкретных ситуаций, то Мужчина будущего предпочитал нечто универсальное. Аккуратность была желательна, но не являлась первоочередной задачей: считалось, что опрятность просто-напросто несовместима с мужской натурой. Журнал Good Housekeeping напоминал американкам: «Разносторонне способные, нравственно здоровые мужчины — мужчины, на которых можно положиться в любом деловом предприятии, мужчины, чистосердечные во всем, и т.п. — очень часто отличаются прискорбным пренебрежением к хорошему вкусу» (1909).

Однако мы должны задаться вопросом не о том, какие перемены произошли, а о том, как это случилось. Какой механизм привел к метаморфозе образа мужчины? Как воспринимались перемены их современниками? Ответить непросто: информация о мужской моде была в дефиците, не то, что сегодня. Если сведения о женской одежде весьма изобильны: после войны Севера и Юга «нахлынуло» целое море информации о дамских модах, то мужскую одежду, казалось, почти не замечали. Статьи о мужском платье появлялись в газетах или дамских журналах лишь изредка. Обычно они начинались с замечания, что почти ничего не изменилось, а затем перечислялись вариации расцветки, тканей и покроя, характерные для текущего сезона. Более масштабные изменения, как и перемены в использовании тех или иных вещей, упоминаются редко.

На мужскую одежду и принципы ее выбора отчасти проливают свет руководства по этикету. Таких книг известно много: в 1870–1917 годах в Америке ежегодно издавалось по 5–6 руководств по этикету (Schlesinger 1946). Большая часть предназначена в первую очередь для женщин и содержит в лучшем случае лишь краткие рекомендации для мужчин. В таблице, ниже, подытожены советы по выбору и правильному ношению мужской одежды. Если мужчина, прочитав одно руководство, заглядывал в другое, он наверняка испытывал замешательство из-за разнобоя содержащихся в них инструкций: пожалуй, в разных рекомендациях совпадает лишь совет, что вечером полагается носить фрак. Но даже это правило утрачивает актуальность с конца 1880-х годов, когда в моду входят смокинги. В целом руководства и статьи на темы этикета создают впечатление, что происходил постепенный, довольно хаотичный переход от видов одежды, предназначенных для конкретных ситуаций, к пиджаку или деловому костюму (см. табл.).

Тем не менее все специалисты по этикету единодушно утверждали, что очень важно одеваться подобающим образом. Афоризм «Лучшее украшение — хорошие манеры» относился только к женщинам. Для мужчины ключом к победе в борьбе за выживание, охватившей мир бизнеса, была именно верно подобранная одежда. От наряда зависело очень много, но рекомендации в лучшем случае отличались расплывчатостью, а в худшем — сбивали с толку. Грозные предостережения об опасности неподходящей одежды — обычное явление; например, Ингерсолл Локвуд мрачно оповещал: «Будь таким, как все, либо выйди вон!» (Lockwood 1881: 29). Но разобраться, что конкретно считалось нормой, а что — ее нарушением, очень трудно, поскольку большинство авторов высказывается на эту тему весьма неопределенно. Мы оставим за кадром воздействие этой неопределенности на читателей книг по этикету и попытаемся самостоятельно понять, в чем состояли тогдашние критерии выбора одежды и как они изменились. Нам потребуется более конкретная критика традиционной одежды или мужчин, которые ее носили. Поэтому мы обратимся к сатире и юмору интересующего нас периода.

Для общества юмор — одно из средств выражения социальных норм. Персонажи анекдотов и карикатур ведут себя неподобающе, неправильно, причем их поведение выглядит смешным ввиду его утрированности. Исследуя юмор на тему одежды, мы, вероятно, сумеем получить представления о границах приличий и об отношении общества к нарушителям этих границ. В данном конкретном случае нам посчастливилось: в Америке рубеж XIX–XX веков был порой расцвета юмористических еженедельников. Как мы обнаружили, в этот период все крупные еженедельники этого жанра — Puck, Life и Judge — регулярно публиковали карикатуры на тему мужской и женской одежды.

И все же юмор — несовершенный источник информации; интерпретировать его следует очень осторожно. Возможно, мы что-то истолкуем неверно, воспринимая юмор прошлого через призму наших современных представлений и ценностей. Чтобы обеспечить систематичность и объективность исследования, мы прибегли к помощи инструментария контент-анализа: информация, которая содержится в карикатуре, распределялась по нескольким категориям. Среди преимуществ этого метода — возможность отследить характер оценок и хронологическую последовательность их фиксации в прессе, не утомившись от однообразия источников. Можно также провести статистическое исследование результатов, прежде чем переходить к их интерпретации.

Из трех вышеперечисленных журналов была взята выборка в количестве 256 карикатур, опубликованных в 1880–1910 годах. После распределения информации, которая содержится в карикатурах, по соответствующим категориям мы выявили связи между категориями, анализируя сопряженность признаков. Вот результаты:

1. Карикатуры, высмеивающие мужскую одежду, чаще всего публиковались в 1880-е годы.

2. Мужчины на карикатурах изображаются непривлекательными, а женщины, даже когда они высмеиваются, — почти всегда привлекательными.

3. На карикатурах мужчины обычно изображаются недостаточно мужественными или женоподобными, а женщины — чрезвычайно женственными.

4. Большинство мужчин, одежда которых высмеивается, одеты в одежду, предназначенную для конкретных ситуаций и ассоциируемую с Безупречным джентльменом. Это характерно даже для публикаций после 1900 года, когда подобные вещи уже почти никто не носил.

Выводы подтверждают два важных элемента нашей исходной гипотезы. Во-первых, высмеивание одежды, предназначенной для определенных ситуаций, особенно в 1880-е годы, подкрепляет предположение, что в тот период к данным стилям относились неприязненно или неодобрительно. Во-вторых, что еще важнее, мужчины, носившие эту традиционную одежду и подражавшие образу Безупречного джентльмена, изображались как непривлекательные и недостаточно мужественные.

Попутно мы сделали еще более любопытное открытие. В 1883 году появился карикатурный образ элегантного мужчины — Пижон (англ. the Dude) (ил. 2), — сохранившийся до конца интересующего нас периода. Существование Пижона важно, так как подобный стереотип мог служить антигероем, воплощением всего, чему ни в коем случае нельзя подражать. Разумеется, Пижон состоял в родстве с денди, щеголем, фатом и сходными комическими типами (Cunnington 1955: 1); лишь его имя и наряд были новы. Слово dude, вероятно, впервые появилось среди американцев немецкого происхождения и восходило к сленговому выражению duden-kop («болван») (Skeat 1900: 444). Одежда Пижона в основном менялась вместе с модой, но у него были неизменные отличительные приметы: монокль, крахмальный воротничок и трость.

С 1883 года элегантный мужчина, живущий в Америке, был вынужден свыкаться с тем, что невольно походит на широко известный комический образ. В газетах того периода можно найти несколько случаев из жизни, подтверждающих, как часто проводились такие параллели. Когда светский хроникер употребил слово «пижон» по отношению к известному моднику И. Барри Уоллу, тот взъярился и вызвал журналиста на дуэль (The New York Times 1883: 5). В Монреале на некого мужчину подали в суд за клевету, так как он назвал другого пижоном (The New York Times 1884a: 1). Некий молодой человек в письме в редакцию The New York Times жаловался, что во время прогулок в парке дети дразнят его, крича «пижон» (The New York Times 1885: 4). Как же надо было выглядеть, чтобы заслужить эту кличку? В Монреальском суде один из свидетелей попробовал нарисовать словесный портрет пижона: «…это человек, который неоправданно много заботится о своей внешности. Ввиду того что он скрупулезно следует определенной моде в одежде, а также определенным образом себя ведет, появляясь в этом наряде, он может показаться умственно неполноценным» (The New York Times 1884b: 2).

Проблема коренилась в разнобое между представлениями: тот, кого одни считали Безупречным джентльменом, в глазах других мог оказаться Пижоном. Возможно, некоторые и мечтали уподобиться джентльмену, но прослыть пижоном не хотелось никому. По-видимому, избежать уничижительного ярлыка «пижон» было непросто. Линкольн Стеффинс[1], прожив несколько лет в Европе, в 1892 году вернулся в США и обнаружил, что его новый английский гардероб — помеха трудо­устройству. В одной конторе начальник даже созвал всех подчиненных: «Гляньте-ка, что за пижон пришел к нам просить место» (Steffins 1931). Интересно было бы выяснить, дискредитировал ли Пижон традиционные стили в восприятии молодых мужчин, от которых строго требовали жизненного успеха.

Деловой костюм Мужчины будущего

Положительный герой в противовес антигерою — Пижону — появился лишь примерно в 1894 году, когда на рисунках иллюстратора Life Чарльза Даны Гибсона появились так называемая «Девушка Гибсона» (Gibson Girl) и ее верные спутники-мужчины. Молодые люди — поклонники Девушки Гибсона, пленявшие ее сердце, — были одеты в элегантную одежду стиля casual и атлетически сложены. Точно так же как женщины по обе стороны Атлантики подражали нарядам, прическам и мимике Девушки Гибсона, мужчины, очевидно, сочли Мужчину Гибсона столь же удачным образцом для себя.

Стиль Гибсона вскоре подхватили другие иллюстраторы — они стали изображать на своих рисунках красивых мужчин и женщин того же, «гибсоновского», типа. Эти интерпретации актуальных модных тенденций возымели большой успех: отраслевое издание о мужской одежде Clothing Gazette даже порекомендовало молодежи ориентироваться на иллюстрации вместо журналов мод. Редактор этого издания назвал лучшими иллюстраторами Гибсона и Маквайкара из Life, Эрхарта из Puck и сотрудничавшего с разными изданиями Ч.Дж. Тейлора: все они изображали мужскую одежду так, как ей и подобало выглядеть (Clothing Gazette 1895: 12–13). Особое влияние возымел один из преемников «Мужчины Гибсона» — «Мужчина в рубашке Arrow», персонаж рекламы, появившийся в 1905 году. Этот невозмутимый господин с волевым подбородком, сотворенный художником Лейендекером, не только продал массу рубашек Arrow, но и вдохновлял на любовные послания и предложения руки и сердца. Заказать рубашку мужскую можно было почти везде и почти каждому. Почти всегда эти персонажи изображаются в пиджаках, а не сюртуках или фраках. Лишь на одной из 256 проанализированных нами карикатур деловой костюм имеет значение для сюжета, причем он подан далеко не нелестно (ил. 3). Чопорная тетушка, по виду — старая дева, отчитывает серьезного молодого человека: «Как? Вы явились с визитом к моей племяннице в деловом костюме?». На это молодой человек отвечает: «Но я, можно сказать, пришел по делу — у меня серьезные намерения» (Life 1905:  441).

Заключение

Образ, который создается отдельным человеком, имеет глубоко личное значение, изобилует нюансами и устроен чрезвычайно сложно. Еще сложнее разобраться, как население целой страны сменяет устаревший идеал на новый образ себя, особенно если с тех пор «новый» образ успели переосмыслить. Сегодня деловой костюм слывет униформой представителей урбанизированного индустриального общества, но на момент его появления этой коннотации не существовало: она сформировалась постепенно, по мере того как деловой костюм становился общепринятой одеждой и начинал отождествляться с популярными образцами для подражания. Не менее важным элементом этой метаморфозы была девальвация устоявшегося идеала — Безупречного джентльмена, который в итоге был отвергнут, вероятно, и под давлением его пародийно-стереотипного варианта — Пижона.

Существующие теории объясняют этот переход от одного типа одежды к другому в контексте социальных или политических перемен. Однако не стоит забывать, что «дух времени» — не бездушное явление природы наподобие циклона или антициклона, а коллективное выражение личных представлений и тревог. Разобравшись, как конкретные реальные мужчины воспринимали себя и свои роли в обществе, мы лучше поймем механизм произошедших перемен в моде.

В данной статье мы пришли к выводу, что переход от традиционных типов одежды, предназначенных для конкретных ситуаций, к универсальному, более сдержанному в стилистическом отношении деловому костюму был одним из элементов реакции на вызовы, толкавшие к утверждению маскулинности. Прежние образцы для подражания утратили популярность и даже высмеивались, а следовательно, у молодых мужчин, которые старались выглядеть дельными и мужественными, появился резон чураться нарядов Безупречного джентльмена. Новый образ, олицетворяемый Мужчиной Гибсона, Теодором Рузвельтом и другими, на рубеже XIX–XX веков быстро получил признание. Чрезвычайно любопытно, что стереотип антигероя — Пижон — по-видимому, появился несколькими годами ранее, чем новый положительный герой.

Данная статья написана прежде всего для того, чтобы заинтересовать других историков одежды занимательной темой мужского платья. Возможности дальнейших исследований особенно широки в трех сферах. Во-первых, необходимы сравнительные исследования мужской одежды в других странах: переход на деловые костюмы определенно не был чисто американским феноменом. Во-вторых, более подробные исследования образа Пижона и других персонажей в комичных нарядах прольют свет на вклад этих антигероев в метаморфозы моды. Особенно озадачивает тот факт, что в большинстве своем это стереотипные образы мужчин, а аналогичных женских образов почти нет. В-третьих, нам необходимо разобраться, как эти роли передаются последующим поколениям. Достаточно вспомнить, что 1880-е годы прошли под знаком «Маленького лорда Фаунтлероя», а не только «Пижона», чтобы задуматься, как соотносились одежда мужчин и мальчиков. И наконец, проследив дальнейшую судьбу мужской одежды в XX веке, мы глубже поймем современную маскулинность и средства ее выражения.

Перевод с английского Светланы Силаковой

Благодарности

Автору хотелось бы выразить признательность своему научному руководителю Айре Блоку из Мэрилендского университета за помощь в работе над этим исследованием. Финансовая и техническая поддержка компьютерной обработки данных осуществлялась Центром информатики Мэрилендского университета. Статья основана на диссертации автора на степень доктора филологии «Изменения образа мужчины в США в 1880–1910 годы: контент-анализ юмора на темы одежды, адресованного массовому читателю», Анн-Арбор, Мичиган, University Microfilms, 1981, No. 81–17362.

Литература

Aresty 1970 — Aresty E.B. The Best Behaviour. N.Y., 1970.

Babl 1979 — Babl J.D. Compensatory Masculine Responding as a Function of Sex Role // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 47 (1979). Pp. 252–257.

Beard 1967 — Beard G.M. Causes of American Nervousness // Popular Cul­ture and Industrialism / Smith H.N. (ed.). N.Y., 1967.

Bergler 1953 — Bergler E. Fashion and the Unconscious. N.Y., 1953. 

Binder 1958 — Binder P. The Peacock's Tail. London, 1958.

Bliss 1916 — Bliss S.H. The Significance of Clothes // American Journal of Psychology. 27 (1916). Pp. 217–226.

Bloch 1978 — Bloch R.H. Untangling the Roots of Modern Sex Roles // Signs: A Journal of Women in Culture and Society. 1978. Pp. 237–252.

Byrde 1979 — Byrde P. The Male Image: Men's Fashions in Britain 1300–1970. London, 1979.

Cady 1969 — Cady E.H. The Gentleman in America. N.Y., 1969.

Clothing Gazette 1895 — Clothing Gazette. 1895. February. Pp. 12–13.

Cunnington 1955 — Cunnington W.C. The Natural History of the Spiv // Saturday Book. 15 (1955). 

Darwin 1872 — Darwin G.H. Development in Dress // Popular Science Monthly. 2 (1872). Pp. 40–50.

Dearborn 1918 — Dearborn G.V. The Psychology of Clothing. Princeton; New Jersey, 1918.

Dubbert 1979 — Dubbert J.L. A Man's Place. Englewood Cliffs, New Jersey, 1979.

Grambs & Waetjen 1975 — Grambs D., Waetjen W.B. Sex: Does It Make a Dif­ference? North Scituate, Massachusetts, 1975.

Grand 1894 — Grand S. The Man of the Moment // North American Review. 158 (May 1894). Pp. 620–627.

Greene 1970 — Greene T.P. America's Heroes. N.Y., 1970.

Life 1905 — Life. 1905. 14 April.

Lockwood 1881 — Lockwood I. The P.G. or Perfect Gentleman. N.Y., 1881.

Nicholson 1937 — Nicholson H. Men's Clothes // Small Talk. N.Y., 1937.

Noble 1970 — Noble D.W. The Progressive Mind. Chicago, 1970.

Nystrom 1928 — Nystrom P.H. Economics of Fashion. N.Y., 1928.

Scheinfeld 1944 — Scheinfeld A. Women and Men. N.Y., 1944.

Schlesinger 1946 — Schlesinger A.M. Learning How to Behave. N.Y., 1946.

Schramm 1958 — Schramm Н. Men's Clothing // CIBA Review. II (January 1958). Pp. 15–33.

Skeat 1900 — Skeat W.W. The Origin of ’Dude’ // The Atheneum. 6 Oc­to­ber 1900. P. 444.

Sproat 1968 — Sproat J.G. The Best Man. N.Y., 1968.

Steffins 1931 — Steffins L. The Authobiography of Lincoln Steffins. N.Y., 1931.

The New York Times 1883 — The New York Times. 1883. 27 July.

The New York Times 1884a — The New York Times. 1884. 3 October.

The New York Times 1884b — The New York Times. 1884. 10 October.

The New York Times 1885 — The New York Times. 1885. 4 October.

Warner 1980 — Warner Ch.D. Harper's Monthly. May 1980. Pp. 972–973.

Источники

Anonymous. The American Book of Genteel Behavior. N.Y., 1875.

A Society Gentleman. The Perfect Gentleman. N.Y., 1886.

A Woman of Fashion. Etiquette for Americans. N.Y., 1909.

Clothier and Furnisher. February 1905.

Forbes-Linsay Ch.H. Good Form for Men. Philadelphia, 1905.

Hall F.H. Good Form for All Occasions. N.Y., 1914.

Lockwood I. The P.G. or Perfect Gentleman. N.Y., 1887.

Marbury E. Manners. N.Y., 1888.

McCabe J. The National Encyclopedia of Business and Social Forms. Philadelphia, 1879.

New York Daily Tribune. 2 August 1891.

New York Daily Tribune. 29 September 1901.

Osmun Th.E. (‘Alfred Ayes’). The Mentor. N.Y., 1894.

Rogers P. & Company. Personal. N.Y., 1894.

Vincent H. de F. The Well-Groomed Man. Chicago, 1895.

Warford A. How to Dress. N.Y., 1882.

Wells S.R. How to Behave. N.Y., 1857.

 

[1] Американский писатель, журналист и издатель (1866–1936). (Прим. пер.)

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.