29 марта 2024, пятница, 09:14
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

22 октября 2009, 02:06

Выдернуть себя из реальности

В Перми, как известно, только что закончился международный фестиваль документального кино «Флаэртиана». Однажды на фуршет пришли министр культуры и массовых коммуникаций Пермского края Борис Мильграм и Марат Гельман. Благодаря ситуации, которую спровоцировала кинокритик Ольга Шервуд, а также, наверное, и своему желанию – они выступили с небольшими импровизационными речами перед журналистами. И мы, в рамках традиций Роберта Флаэрти и, собственно «Полит.ру», публикуем стенограмму этой беседы «как она есть». Документ. Есть в нем некоторый «шум», но в жизни всегда так и случается. Шум этот – как пыль на ногах слонов, не видно её вообще. ОЛЕГ ПОПОВ

Борис Мильграм. Фото Наташи Четвериковой

Министр культуры и массовых коммуникаций Пермского края Борис Мильграм. Фото Наташи Четвериковой

Борис Мильграм: Что-то у нас начинает получаться. И так кажется уже не только нам, но и здешней экономике, поэтому мы агрессивно пытаемся влиять на развитие культуры Пермского края. Мы смело решили называть себя культурной столицей. Это, наверно, утопия. Но за этим стоит попытка вырваться из плена невозможного, из ситуации, что у нас столица может быть только в одном месте, и что только она может всем диктовать, как нужно жить и нужно ли вообще жить. Преодолеть этот миф и эту реальность можно только, если выдернуть себя из нее. Мы пытаемся это реализовать. И, реализуя этот замысел, я рад приветствовать вас на «Флаэртиане-2009», потому что это одно из наших мероприятий, одно из наших движений или одна из форм, в которой мы себя проявляем. Культурная столица должна иметь много-много бесконечных мероприятий, и одно из них, к которому мы относимся с большим уважением, которое гораздо старше нашего теперешнего замысла, которое уже самодостаточное явление - это «Флаэртиана», замечательный фестиваль, замечательный конкурс документального кино. И его вдохновитель Паша Печенкин когда-то сумел сделать невозможное в городе, который не был столицей документального кино. Вряд ли здесь массовый зритель держался за документальное кино, и он доказал, что это может быть в этом городе. И это случилось. В этот город стали приезжать люди, которые снимают кино, им это стало приятно. А потом стали приезжать критики, или вместе с творцами стали приезжать критики и так далее.

Реплика: Процесс пошел.

Б.М.: Да. Здесь, на нашей земле стали грезить документальным кино. И вот уже мы немного стали столицей документального кино. Потом немного столицей современного искусства. И еще, еще, еще, еще. И так, мы надеемся, мы заделаем брешь в городе, из которого нельзя сказать, что ушла промышленность, но она так упала за эти годы, что перестала содержать этот город как индустриальный. Город, который оказался в постиндустриальной ситуации должен перестать унывать по этому поводу, возрадоваться и сказать: «Есть другие способы применить себя». Наверно, это может быть и культура, и любая другая креативная индустрия. И мы пытаемся реализовать это.

Вопрос: Слово «фестивализация» очень часто употребляют журналисты. Это слово вошло в лексикон или запрещено?  На любом уровне или далеко не на всех? С каким знаком?

Б.М.: Нет, к нам сейчас везде, в принципе, хорошо относятся, уже привыкли.

Вопрос: Как вам удалось выстроить взаимоотношения с властью? Расскажите, пожалуйста.

Б.М.: Да нет, все очень просто. Если  я скажу, что здесь в Перми хорошая власть, вы все улыбнетесь и скажете: «Ну понятно, он сам власть». Здесь, в Перми действительно хорошая власть. Чем она хороша? Первое - это либеральное мышление. Власть подходит к тому, что решение должно быть найдено. Оно может быть найдено из многих, многих, многих предложений. Нет одного решения. Но его нужно обязательно найти. Если вы не сформулируете диалог, движение невозможно. Это первое. Второе - власть по-настоящему прагматична. И это самое неожиданно для меня. Я этому сильно радовался, хотя я не прагматик, поскольку человек художественный. Власть сегодня поняла, что самое выгодное вложение средств - в культуру, потому что минимальное движение приносит максимальный эффект.

Вопрос: А в чем выгода, как сегодня ее понимает власть?

Б.М.: Смотрите. Рассказываю этот сюжет уже не в первый раз. Пять  с половиной - шесть лет назад мне сделали предложение возглавить здесь театр. Я тогда жил и трудился в Москве. Получилось так, что я с Чиркуновым, губернатором Пермского края, тогда сенатором, оказался в одном самолете. Мы летели из Перми. Я ему рассказал об этом предложении. Он меня отговаривал, говорил: «Ну, зачем ехать из Москвы? Ты ничего не сможешь сделать». Потом он меня спросил: «Сколько стоит самый дорогой режиссер?» Я спросил: «Самый дорогой где?» Он говорит: «В мире». Я ему назвал Петера Штайна, он тогда как раз после «Орестеи» Эсхила, как мне казалось, имел самые высокие гонорары среди театральных режиссеров. Он сказал: «Ой, да это же на порядок дешевле баскетболиста «Урал-Грейта». Соглашайтесь, деньги есть!»

Поясню историю с «Урал-Грейтом». Когда-то Сергей Кущенко, который сейчас руководит баскетбольной командой ЦСКА, создал в Перми «Урал-Грейт», тогда это было дешево. Он купил игроков ЦСКА, сделал их «Урал-Грейтом», вырастил. Создал там целое пространство, и сегодня остались школы и так далее. Сегодня эти игроки стоят немереных денег. Сегодня дешевле покупать искусство и из этого сделать пространство. Но Кущенко был один, и была одна команда. А нам кажется, что наша команда побольше, и нам кажется, что мы мощнее. На самом деле, пока наш процесс только начался, и он вполне может никуда не двигаться. А его еще нужно двинуть, сделать необратимым, и это самая главная задача. «Но сегодня, - и это говорит губернатор, - самое выгодное - вкладывать в искусство, потому что отдача при этом вложении…

Вопрос: Через сколько лет? 

Б.М.: Не через сколько. Сегодня.  Послушайте, сейчас прошел год с открытия Музея современного искусства. Этот год мы провели, изменив полностью отношение к культуре, к Перми, к Пермскому краю. Сегодня в «Шпигеле» прошла публикация, где первой строчкой написано (по-немецки, мы переводим): «Если вы думаете, что культурная столица России находится в Москве или в Санкт-Петербурге, вы ошибаетесь. Она находится в Перми». С этого начинается статья в «Шпигеле». Это за год. Год мы жили на том бюджете, на котором все существовало и год до этого.

Вопрос: Теперь вам его увеличат?

Б.М.: Теперь нам его увеличат. Я очень на это рассчитываю. Причем, я думаю, что если мы на этом увеличенном бюджете отработаем эффективно следующий год, то мы будем претендовать  на еще большие вложения именно в культуру. Именно как вложения, которые возвращаются, которые приносят.

Вопрос: А, кроме пиара, в чем еще измеряется результативность вашего проекта?

Б.М.: Кроме пиара, во-первых, изменилась среда. За этот год было проведено большое количество мероприятий. Хотя говорят, что было не так много молодежи, но я своими глазами видел во многом преображенный город. Это было летом, были специально собраны Владимир Мартынов, ансамбль Татьяны Гринденко, горловое пение «Хуурн-Хуур-Ту», наш хор «Млада», Саша Чепарухин (проект «Сделано в Перми»), и они сделали «Дети выдры» - новое произведение Мартынова по Велимиру Хлебникову. Представление было в Большом зале филармонии (кстати, отвратительный зал, по структуре не подтягивается к тем желаниям, которые у нас есть), и тысячный зал, туда нельзя было войти. Но самое забавное, что оттуда нельзя было выйти тем, кто попал не туда. Все проходы были забиты. Как они слушали эту музыку! Это был исполнен шедевр. Просто настоящий шедевр. Как они слушали, как они этого хотели! Таких мероприятий было много. Люди на это откликаются. Люди начинают по-другому жить.

А дальше расскажу замечательный сюжет, который в последние две недели меня сильно взбодрил. Это уже не тайна, но пока еще не сильно опубликовано. В следующем году мы решили открывать резиденцию. Резиденция в Европе существует в почти массовом порядке, в частности, в Германии, во Франции. Резиденция - место, где разыгрываются гранты для художников, режиссеров кино, балетмейстеров, для разных направлений художественной мысли. Гранты от двух до шести месяцев в месте, где реализуется процесс. То есть для этого должно быть место, резидент должен там жить и должна быть мастерская или территория, на которой он это будет воплощать: музыку писать, записывать, рисовать свои картины, делать инсталляции и пр. Предложение к нам пришло от Кирилла Серебренникова, вернее, от Владислава Суркова, который, выслушав предложение Серебренникова, прислал его нам. Было это больше года назад. И тогда администрация президента хотела участвовать в этом процессе, и, может быть, мы были бы первыми. Но наступил кризис, и денег на резиденцию не дали.

Сейчас мы приняли решение, что мы будем делать резиденцию в любом случае, даже без федеральных средств. Естественно, нам нужно помещение, где бы эту резиденцию осуществить. Мы с Маратом, вроде бы, нашли помещение, причем, из наших краевых, где она теоретически могла бы быть, и она, в общем, подошла. Место неплохое, около леса. А место - это обязательное условие, например, в Германии это часто проходит в замках. И вдруг приходит строительный бизнес, у которого огромный план строительства на Каме. Порт уже переезжает, и на этом месте будет огромный жилой квартал прямо у Камы. Большой, красивый, уже есть макет этого квартала. Они меня приглашают и показывают: там стоит огромный цех, в котором можно снести все стены, оставить только опоры и перекрытия, сделать из стекла. И говорят: «Давайте здесь делать резиденцию». То есть они понимают, что это капитализирует их землю. Это сыграет на их бизнес. Вот как мы воздействуем. Вот как мы движемся.

Сейчас мы создаем дизайн-центр. Его директором стал Артемий Лебедев. Мы надеемся, что этот дизайн-центр сыграет большую роль для нашей промышленности. Может, в результате не только для нашей. И мы рассчитываем, что дизайн-центр осуществит в следующем году нашу самую главную программу - программу с городом. Мы хотим преобразить город. Перестраивать - это долго, и  наверняка это будет делаться. Но мы хотим его преобразить. Мы хотим на него сильно воздействовать. И вот с помощью этого центра мы рассчитываем осуществить эту программу. Я очень много говорю. Марат, скажи что-нибудь.

Вопрос: Нет, нет, нет. Сейчас последний  вопрос. Откуда у города деньги, если промышленность упала? 

Б.М.: Мы здесь живем, потому что у нас нефть и газ. У нас в крае треть мировых запасов калийных удобрений, нефти и газа. Они не находятся на территории города. Хотя «ЛУКойл», которому это принадлежит в большей части, социально ответственный, очень хорошо с нами работает, но, в принципе, добывающей промышленности, которая не базируется в городе, собственно развитие города не нужно. И только сам город должен стать инициатором, как и какие преобразования провести, чтобы город сохранил себя как крупный город. Он все-таки миллионник. А это достаточно сложно, особенно в последнее время, когда из таких городов уходит население. Это проблема, которую мы пытаемся решить.

Ольга Шервуд и Марат Гельман. Фото Наташи Четвериковой

Ольга Шервуд и Марат Гельман. Фото Наташи Четвериковой

 

Марат Гельман: Можно добавить? На первый вопрос, по поводу того, что мы собираемся дать. Боря, может быть, немного эмоционально, но, в принципе, правильно сказал, что главное, что мы хотим дать - это креативных людей. То есть людей, которые создадут новую экономику взамен старой. Но, наверно, этого результата ждать долго. И поэтому получать каждый раз все бОльшие бюджеты от вполне приземленных людей под это очень сложно. Поэтому у нас очень простая схема. Вы говорите «пиар». На самом деле, не «пиар», а «ребрендинг». Когда государство объявляет о своей независимости, притом, что это внутренний процесс, для него крайне важно, чтобы его независимость признали соседние государства. Поэтому в этом смысле мы называем это не пиаром, а ребрендингом, то есть наши амбиции должны быть признаны вокруг. Это произошло. Второе, гораздо более важное то, что называется качеством жизни. Дело в том, что наши хозяйственники, то есть губернаторы, привыкли апеллировать к понятию «благосостояние», то есть сколько человек получает деньги. Но если вы обратитесь к социологам и спросите, что важно для человека, выяснится, что в понятии «качество жизни» благосостояние - это важная часть, но всего лишь часть. Притом в России такая ситуация, что для бюджетника жить в Екатеринбурге или в Перми стоит почти одинаковых денег. Поэтому, когда человека спрашиваешь: «А где ты хочешь жить? Что влияет на твое желание переехать?» - выясняется, что качественный досуг - это как минимум 25% качества жизни. Рядом идут доступность здравоохранения и качественный досуг. В этом смысле мы переформатируем отношения культуры и власти. Какой госзаказ в России дает большая власть культуре? Она говорит: «Нарисуйте, снимите или напишите, какая хорошая власть, как у нас все хорошо». Мы говорим: «Нет, заказ должен быть другой. Обеспечьте населению качественный досуг». Это второе после ребрендинга.

Третье - это культурное наследие. Если сегодня проанализировать туристический поток в Пермь, вдруг выяснится, что половина людей, отвечая на вопрос «А зачем вы приехали?», ответят: «Пермские боги. Хотим посмотреть на эту коллекцию, о которой мы много слышали». Если вы спросите любого ученого, они скажут, что на самом деле они не пермские, что это было явление, распространенное по всему Предуралью и Зауралью. Но был какой-то человек, подвижник, который собрал это все, и они стали «пермскими богами». Это стало нашим культурным наследием, точно так же, как я не знаю, Матисс стал в Пушкинском музее культурным наследием России. И это культурное наследие, как нефть и газ, приносит нам доход. Соответственно третье, что мы делаем, -  мы создаем новое культурное наследие, которое, очевидно, увеличит туристический поток, станет нашей нефтяной скважиной.

Четвертое - это даже не промышленность, потому что промышленность вернуть из существующего состояния невозможно. Скорее, промышленный потенциал. Стоит проблема «Почему?» Во всем мире понятно, что сегодня художник является ключевой фигурой, как в начале XX века ученый был ключевой фигурой, который одним изобретением менял ситуацию, двигал бизнес. Сейчас это художник, дизайнер. Почему не произошло смычки производства и художника? Допустим, они производят какую-то продукцию, она никому не нужна. Рядом существуют художники, которые придумывают много чего, но не могут ничего внедрить. Потому что те директора заводов, которые сегодня существуют, понимают, что в новой ситуации они уже не директора, не соответствуют этой новой ситуации. Мы, создавая этот дизайн-центр, становимся инициаторами этой пермской коллекции, которая делается не за счет предприятий, поскольку директор, даже понимая необходимость, противиться новациям. Мы создаем инновационную коллекцию, которую потом внедряем в промышленность, в технологии.

Дальше, что еще край получает? Назовем так: туристический бизнес. Мы создаем целую систему, которая привлекает сюда людей. Пример, который я часто привожу, Кельн. Музей Людвига, хотя сам дотационный, но фактически оживил всю туристическую систему Кельна за счет того, что раньше люди приезжали в Кельн, посмотрели Кельнский собор (Европа маленькая по сравнению с нами) и уехали. Появился Музей Людвига, и уже люди приехали, остановились в гостинице, посмотрели Кельнский собор, посмотрели музей Людвига. Соответственно, вся инфраструктура начала работать.

И самое важное, наше понимание того, что происходит в России - в России первый получает огромный бонус. И эта общая тенденция, с чего начал Боря. Что сейчас происходит в России? Да, жизнь есть в Москве. Что завтра будет? Либо страны не будет, либо жизнь будет везде. Соответственно, мы первые, кто хочет доказать, что жизнь возможна не в Москве. За счет этого мы получаем новый поток федеральных денег. Уже послезавтра к нам приезжают представители Министерства культуры обсуждать с нами специальный проект Министерства культуры, связанный с Пермью, как с опытной площадкой будущего. Мы собираемся стать инновационной площадкой для тех процессов, которые в любом случае произойдут в России, либо России не будет и она сожмется до Москвы. То есть мы первые, мы лучшие, и мы хотим лучшего для города, который находился действительно в отчаянном положении. Еще 3 – 4 года тому назад обсуждалось, что Пермь как город-миллионник не нужен, и людей, которые обслуживают «ЛУКойл» и «Уралкалий», можно завозить сюда вахтовым методом. Уже на прошлой неделе из 14 вузов, которые получают государственное федеральное финансирование, наш вуз выиграл конкурс. То есть к Перми большое внимание, и для России как для сверхцентрализованной страны это очень важно. Поэтому название «Пермь – культурная столица», на самом деле» нужно переводить «Пермь – первый европейский город России». Мы хотим стать им…

Б.М.: В прямом смысле этого слова, потому что Европа начинается в Перми.

М.Г.: Да. Уже сегодня, если посмотреть красноярские, томские газеты, все это обсуждают, а почему мы  не можем? Но мы уверены,  что энергия следования за нами сработает в первую очередь на нас. Второе, Пермь – культурная столица. Что это значит? Мы запускаем три процесса. Что такое столица? Столица - это место, куда приезжают. Музей, кстати, существует меньше года…

Б.М.: Это я о коллекции, а музей был создан в этом году.

М.Г.: Да, и в прошлом году там была выставка. Решение о создании музея было год назад. Но я просто хочу сказать, что в прошлом году баланс приехавших в Пермь и уехавших из нее был минус 7 тыс. человек, то есть отрицательные 7 тысяч. Сегодня уже плюс 500. Пусть 500, но все равно разница видна. Боря по клубам не ходит, а я хожу, и я вхожу в клуб, меня останавливают молодые люди, здороваются за руку и говорят: «Мы приехали, потому что вы начали эту программу». Для нас это очень важный критерий. Мы не собираемся объявлять, что у нас все финансовые потоки, все культурные… Мы просто говорим, что для нас первый признак столицы - это место, куда приезжают, а не откуда уезжают. Это место, где адаптация легка. Мне сегодня один  журналист очень интересно сказал. Он брал интервью у Исаакяна и тот сказал: «Знаешь, когда я приехал, я 10 лет потратил на то, чтобы стать своим в Перми».

Б.М.: У Геры Исаакяна.

М.Г.: Да, Гера - руководитель нашего Театра оперы и балета. Вот сейчас здесь Эдик Бояков, и через год он будет здесь своим. То есть первый  признак культурной столицы - быстро стать своим. Приехал, сделал что-то для города, и ты уже принят, то есть люди приобщились. Второе - много культурных событий. Ну, мало культурных событий в Перми. Поэтому то, что кто-то назвал фестивализацией - это может быть положительно и отрицательно. Мы пока еще уплотняем эти события, эту энергию в фестивали. Как минимум, в течение этих девяти фестивалей, то есть в течение полутора месяцев Пермь – культурная столица. Очень много разных событий. На следующий год будет 14 фестивалей, еще через год – 30. А потом не будет никаких фестивалей, а события останутся. И люди будут рассуждать: «А куда же мне пойти? Здесь интересно, здесь интересно...» Это то, чего мы хотим. Фестивали не ради фестивалей, а мы запускаем механизм. Более того, мы делаем большую, важную выставку. Местные культурные деятели знают, что приедут критики. Они уже делают свои события. Они уже не связаны с нами, никак нами не финансируются. Они просто знают, что мы хотим, чтобы это видели ведущие критики, ведущие журналисты. То есть второе - мы запускаем событийный механизм.

И третье - это творческая конкуренция, то есть столица – это место, где делаются творческие карьеры. Здесь было несколько вариантов. Мы выбрали вариант создания так называемой институции флагманов. Очень хороший музей, очень хороший театр, очень хороший дизайн-центр. Соответственно те люди, которые здесь находятся, они находятся в достаточно сложной ситуации. Мы это понимаем. Они либо должны сказать: «Ну все, нам надо уходить...» Либо они скажут: «А мы сделаем свое, лучше, будем конкурировать». Театры сегодня находятся в серьезной ситуации. Конкуренция за лучших актеров, потому что появляется сильная конкуренция. То есть третье - мы запускаем механизм конкуренции, который не ко всем милостив, поэтому есть люди, которые поднимают голос против этих новшеств. Они говорят: «Нет, давайте лучше сохраним нашу провинциальную мягкую ситуацию». То есть кто-то проиграет, кто-то выиграет. Это правда. Но я приведу пример. Двое пермских художников участвуют: один в большом венецианском проекте, посвященном Маринетти, другой - в крупном проекте в Москве. Это дает веру пермским культурным деятелям, что если они достойны этого, то у них есть шанс подняться. Например, мой музей купил всего две работы у разных пермских художников, но вовсе не потому, что они пермские, а потому что хорошие работы. Приезжают ведущие критики, например, Хуан Пунтес, ведущий куратор Нью-Йорка был здесь, участвовал в выставке «Видение». Он привез сюда классиков видео-арта. Заодно он посмотрел выставки, которые были в Перми.

Я имею в виду, что мы сейчас запускаем эти три столпа, на которых мы стоим - люди должны приезжать, событий должно быть много, конкуренция должна быть настоящая.

И про прагматизм. Мы считаем, что прагматизм зависит от того, какой масштаб времени вы берете. Мы берем достаточно большой масштаб времени, но и не бесконечный. Три-пять лет. Это наш прагматизм. Но при этом мы прекрасно понимаем, может быть, в отличие от других коллег, с кем мы имеем дело. Губернатор – замечательный человек, умница, умеет читать документы больше двух страниц. Обычно губернаторы документы больше двух страниц не читают. Но все равно это губернатор, он человек этой системы, и мы понимаем, что каждый год ему надо что-то предъявлять. В первый год мы предъявили брендирование, получили огромный эффект, даем больше. В следующий год мы хотим предъявить будущие изменения в городе. Так будет каждый год. Мы предельно прагматичны в том смысле, что мы понимаем, с кем имеем дело.

Мы имеем дело с обществом, которое ничему не верит, которое ко всему относится скептически. И Россия – это страна прецедента, а не плана. То есть если, например, к мюнхенскому мэру можно прийти с качественно разработанным проектом, он отдаст это экспертам, эксперты дадут положительное заключение, он скажет: «Вперед». У нас такое не работает. У нас работает система прецедентов. Сделали – получилось. Сейчас мы сами становимся прецедентом. Администрация президента, Министерство культуры присылают нам людей, которые пытаются изучить наш опыт, чтобы сделать талмуды для других губерний. Но здесь еще важно, что стратегия, которую мы здесь делаем, в которой мы убедили Чиркунова, - это стратегия занятия ниши. Для России это немного необычная стратегия. Заключается она в том, что ниша сама чего-то стоит. Мы говорим, что мы культурная столица. Например, в Красноярске не согласны с этим, они тоже хотят стать культурной столицей. Они уже должны, условно говоря, ее отобрать. Ниша сама по себе ценна, то есть, раз мы уже об этом заявили, это дает нам дополнительную стратегию. Мы говорим им: «Давайте ищите свои ниши». То есть ниша имеет определенную ценность. И факт заключается в том, что, я сейчас провожу около 50%  времени в Перми…

Б.М.: Уже больше!

М.Г.: Но это просто в последний  месяц так получилось. Около 50% в  Москве. Я когда в Москве нахожусь, чтобы было понятно, основное  время я трачу на то, что веду переговоры с людьми, которые хотят в Пермь. Причем, это люди ого-го, то есть очень хорошего уровня. «Марат, мы хотим в Пермь, мы хотим стать частью этого проекта». Этот проект – оптимизм, потому что, во-первых, культура может быть не на 13-й полосе, а хотя бы на второй. Во-вторых, что жизнь бывает не только в Москве, а по всей России. В-третьих, что интеллектуал - это не обслуга, а главный человек. Как у нас? У нас же привыкли, что олигарх – главный человек и вокруг какие-то серые советники и так далее. У нас другая ситуация. Здесь в Перми (и я считаю, это очень важная заслуга Чиркунова) человек, который может продуцировать идею и защитить ее, важнее, чем человек, который придет с кошельком, набитым деньгами. Чиркунов всегда говорит: «Деньги – не проблема, если понятно, что делать». В этом его важность. Условно говоря, фактически сейчас Чиркунов является  в каком-то смысле лоббистом будущего, которое в России никак не может наступить, все ему все мешает: эти обстоятельства, политическая ситуация. У нас здесь особая ситуация. Я, может быть, слишком пафосно говорю, но смысл заключается в том, что каждый, кто сегодня, когда это еще не всем очевидно, вложит свою энергию в наш этот проект, получит это сторицей.

Б.М.: То есть Марат хочет сказать: «Присоединяйтесь!» 

М.Г.: Присоединяйтесь!

Вопрос: Когда дизайн-центр начнет работать?

М.Г.: Там были сложности, но, в принципе, в середине ноября. Решение правительства принято. Вообще выяснилось, что сложно создать бюджетную новую организацию. Это, может быть, не очень страшно, но мы потратили на это четыре месяца. Сейчас решение правительства принято, начинается работа. По нашему плану в феврале мы покажем первые результаты.

См. также

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.