29 марта 2024, пятница, 13:25
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

14 сентября 2009, 00:46

Скромное предложение об отмене правового регулирования в сфере усыновления детей

В большинстве европейских стран процедура усыновления детей регулируется законодательством: биологическим матерям запрещено напрямую связываться с потенциальными приемными родителями и продавать им права на своего ребенка. Такая система делает процедуру усыновления чрезвычайно сложной и дорогостоящей, к тому же позволяя посредникам получать колоссальную прибыль. Выходом из сложившейся ситуации может стать введение свободного рынка родительских прав, однако попытки рассмотреть усыновление с точки зрения рыночных отношений, как правило, встречают в обществе жесткий отпор. «Полит.ру» публикует статью заведующего кафедрой экономики американского Университета Джорджа Мейсона Дональда Будро, в которой автор приводит аргументы в пользу либерализации в сфере усыновления и доказывает, что введение свободного рынка родительских прав принесет приемным родителям, биологическим матерям и детям только пользу.

Материал опубликован на сайте проекта InLiberty.ru. Впервые: A Modest Proposal to Deregulate Infant Adoptions // Cato Journal. Vol. 15. № 1 (Spring–Summer 1995)

В своем знаменитом сатирическом произведении Джонатан Свифт «скромно» предложил убивать новорожденных и использовать их в качестве пищи для голодных ирландцев. Из-за этого мастерски и язвительно написанного памфлета любое предложение о внесении незначительных изменений в государственную политику, оказывающую влияние на связанные с детьми риски, немедленно относят к разряду сатиры. Поэтому я открыто и со всей искренностью выдвигаю предложение о том, чтобы беременным женщинам и женщинам, только что родившим младенца, разрешили свободно заключать соглашения о продаже родительских прав с приемными родителями, готовыми усыновить ребенка.

Эта идея отнюдь не является новой. Ричард Познер (Richard Posner) уже давно борется за дело либерализации рынка усыновления и удочерения[1]. Однако его предложения в большинстве своем встречают критический отпор, очень часто представляющий собой ничто иное, как обличительные и даже оскорбительные выпады[2]. Такая негативная реакция искажает скромный характер и достоинства предложения Познера. Его идея является скромной по масштабу изменений, так как всего лишь призывает предоставить биологическим матерям права, которыми уже давно обладают многие агентства, занимающиеся усыновлением, т.е. возможность продавать родительские права приемным родителям по взаимовыгодным ценам. Это предложение также отличается целесообразностью: все заинтересованные стороны, а именно биологическая мать, семейная пара, желающая усыновить ребенка, и сам младенец, оказываются в выигрыше от подобной сделки.

Неприятие ситуации, когда биологическая мать добровольно продает свои родительские права, основывается на ошибочных представлениях. Я попытаюсь использовать экономические идеи, чтобы продемонстрировать все достоинства либерализации сферы усыновления и ответить на наиболее частые возражения, выдвигаемые теми, кто настаивает на том, что свободный обмен родительских прав принесет самим детям или обществу только вред.

Сначала я постараюсь изложить по порядку некоторые предварительные соображения. Во-первых, в своей статье я воспользуюсь термином «продажа родительских прав», а не «продажа младенца». Когда биологическая мать отдает ребенка на усыновление или удочерение, она законным образом передает свои родительские права приемным родителям, а те, в свою очередь, приобретают эти права, однако только те права, которые биологическая мать имела до усыновления. Это те полномочия, которыми обладают не уклоняющиеся от исполнения долга родители по отношению к своим детям. Они не включают «лицензию» на жестокое обращение с детьми или использование их в качестве рабов. Семейные пары, покупающие родительские права у биологических матерей, будут обладать точно такими же правами — и только такими, — как если бы эти дети представляли собой их биологическое потомство (Landes, Posner 1978: 344). Когда продажу родительских прав называют термином «продажа новорожденных» (Baker 1978; Fox 1993), люди подсознательно считают, что за этим стоит что-то вроде рабства.

Во-вторых, в настоящей статье я рассматриваю только продажу родительских прав в отношении младенцев (скажем, детей в возрасте до 9 месяцев). Подобное предложение может не подходить для детей старшего возраста, и я оставляю изучение этого вопроса на будущее.

В-третьих, с моей точки зрения, только взрослая биологическая мать изначально обладает родительскими правами в отношении детей. Я имею в виду ситуацию, которая слишком часто встречается в жизни: незамужняя женщина родила или рожает нежеланного ребенка, а его отец либо неизвестен, либо игнорирует свои родительские обязанности. Ситуации, в которых биологическая мать замужем, или отец знает своего ребенка и заботится о нем, или биологическая мать сама является несовершеннолетней, представляют большую сложность для изучения. Возможно, по закону следует предоставить таким отцам или родителям несовершеннолетних биологических матерей некоторое право голоса при решении вопроса об усыновлении. Однако я не буду рассматривать в данной статье специфику, касающуюся прав этих отцов или родителей несовершеннолетних биологических матерей.

В-четвертых, закон, по-моему, должен запрещать перепродажу родительских прав приемными родителями. С момента вынесения окончательного постановления об усыновлении определенного ребенка приемные родители не могут перепродавать родительские права в отношении этого младенца.

Дефицит младенцев

Я думаю, все согласны с тем, что сегодня наблюдается нехватка здоровых белых малышей, подходящих для усыновления. По данным национального комитета по усыновлению (The National Committee for Adoption), сегодня в Соединенных Штатах на каждого малыша приходится примерно 20 семейных пар, желающих усыновить или удочерить ребенка. В основе этой ситуации лежат различные причины. Такие факторы, как недорогие средства контрацепции и легализация абортов, вероятно, снижают общее число детей, родившихся у женщин, которые не хотят их воспитывать[3]. Растущий размер пособий по социальному обеспечению побуждает многих матерей-одиночек оставить детей у себя. Кроме этого, тот факт, что все большее число женщин предпочитает сделать профессиональную карьеру перед тем, как создать семью, повышает спрос на приемных детей. Способность женщины зачать и успешно выносить малыша до нужного срока с возрастом снижается. Вследствие этого, чем больше женщин откладывают рождение ребенка, тем чаще встречаются семейные пары, страдающие от бесплодия, и тем больше пар пытаются усыновить или удочерить младенца.

Хотя на спрос и предложение в области усыновления детей оказывают влияние многие медицинские, правовые и демографические изменения, этих изменений самих по себе недостаточно, чтобы вызвать нехватку малышей для усыновления. Предложение и спрос на все виды товаров часто меняются, однако такая ситуация не создает длительного дефицита. Для устойчивого дефицита необходимо каким-то образом поддерживать цены, уплачиваемые поставщикам, ниже уровня, существующего на рынке, где спрос и предложение находятся в равновесии. То же самое относится и к нехватке малышей для усыновления. В этой области цена, способная уравновесить спрос и предложение, не формируется, так как биологические матери не могут свободно заключать соглашения с приемными родителями.

В США процедура усыновления или удочерения в основном регулируется законодательством штатов. В настоящее время во всех штатах, включая и округ Колумбию, биологическим матерям запрещено продавать свои родительские права (Medoff 1993: 60). Они могут отказаться от родительских прав, но не получают взамен денежного вознаграждения. Денежная компенсация разрешается только для оплаты мелких текущих расходов на медицинские услуги по уходу в период беременности и родам (в некоторых случаях эти расходы могут включать также и стоимость психологической помощи биологическим матерям). Однако размеры такой компенсации ограничены, чтобы биологическая мать не получила прибыли, предложив своего ребенка на усыновление.

Кроме этого, правовые нормы штатов мешают биологическим матерям и потенциальным приемным родителям связаться друг с другом напрямую. В штатах, где законодательство в этой области наиболее жесткое, «самостоятельная» процедура усыновления вообще запрещена, т.е. посредником в процедуре усыновления обязательно должно выступать агентство. Другие ограничения включают уголовное преследование за рекламу своего желания усыновить ребенка со стороны потенциальных усыновителей, запрет на усыновление малыша из данного штата для приемных родителей, живущих в другом штате, и требование, по которому «самостоятельная» процедура усыновления (хотя и без привлечения агентства) должна быть «открытой», т.е. приемные родители обязаны сообщить свои полные имена и адреса биологической матери[4].

Сторонники таких ограничений утверждают, что нехватку детей для усыновления можно сократить, повысив степень информированности об усыновлении и, возможно, установив государственные субсидии на усыновление. Однако даже если такая политика не сможет смягчить проблему дефицита, эти люди настаивают на том, что нельзя позволять биологическим матерям извлекать прибыль из передачи своих родительских прав другим лицам.

Позвольте биологическим матерям получать прибыль от продажи родительских прав

Следует позволить биологическим матерям свободно заключать соглашения с приемными родителями о продаже родительских прав на детей по ценам, которые стороны считают взаимоприемлемыми. Разрешение на заключение таких контрактов не обязательно влечет за собой отмену всех других правовых норм, касающихся усыновления. Судам все равно придется давать свое согласие в каждом случае усыновления, а судьям — определять, подходят ли приемные родители для того, чтобы взять ребенка. На самом деле, перед тем, как потенциальные приемные родители свяжутся с биологической матерью, их социально-бытовые условия можно проверять (как это происходит сегодня) на предмет соответствия определенным нормам. Наконец, все контакты между биологической матерью и приемными родителями будут проверяться на предмет мошенничества, принуждения и других видов злоупотреблений.

Наиболее очевидным последствием подобной либерализации станет исчезновение дефицита детей для усыновления. Предложение малышей для усыновления увеличится, так как биологические матери будут стараться продать свои родительские права и получить прибыль. Цены на такие родительские права станут подниматься, пока предложение не вырастет настолько, чтобы соответствовать спросу на приемных детей. Что еще более важно, рост числа детей, предлагаемых для усыновления, означает то, что меньше супружеских пар останется бездетными. Это огромная выгода для тех, кто страдает от невозможности иметь детей.

Вторым последствием станет повышение благосостояния биологических матерей.

В-третьих, снизится количество абортов. Позволив женщинам продавать свои родительские права по рыночным ценам, мы превратим в ценный капитал то, что до этого было нежелательной обузой. Если биологические матери смогут продавать родительские права на своих детей с прибылью, женщины вряд ли будут охотно избавляться от плода. Также как владелец автомобиля скорее продаст, чем уничтожит свою машину, если решит, что не хочет больше на ней ездить, беременная женщина вероятнее доносит ребенка до нужного срока и затем предложит его для усыновления, чем сделает аборт, если родительские права можно будет легально передавать. Разрешение женщинам в случае нежелательной беременности продавать свои родительские права и извлекать из этого прибыль приведет к повышению стоимости абортов и, вследствие этого, снизит их число[5].

В-четвертых, здоровье детей в среднем улучшится. Так как родительские права на здоровых малышей будут стоить больше, чем родительские права на малышей, страдающих от проблем со здоровьем, у беременных женщин будет мощный стимул соблюдать гигиену, условия медицинского ухода, а также отказаться от вредных привычек, таких как употребление алкоголя или наркотиков.

В-пятых, число случаев насилия над детьми резко снизится. Дело в том, что в рамках современной системы социального обеспечения женщина получает пособие по уходу за детьми (Medoff 1993: 66), и многие биологические матери оставляют себе детей, которые только отчасти желанны. Такие дети чаще всего лишены заботы и подвергаются насилию, но ситуация изменится, если малыша усыновят любящие родители. Возможность получить деньги за родительские права приведет к тому, что многие из таких детей перейдут к приемным родителям.

В-шестых, меньшее число детей будет отдано на патронатное воспитание, которое само по себе являются неправильным институтом (Pelton 1991). Сегодня биологические матери, желающие отказаться от своих детей, скорее отдадут ребенка на патронатное воспитание, чем согласятся с его усыновлением (Landes, Posner 1978: 338). Согласно данным Конны Крейг (Conna Craig), президента Института детства, 4% из находящихся под патронатным воспитанием 35 тысяч детей, годных для усыновления, являются новорожденными[6]. Возможность для биологической матери получить прибыль от передачи родительских прав повысит вероятность того, что она отдаст ребенка приемным родителям, предварительно изучив все подробности такого шага.

В-седьмых, стоимость лечения от бесплодия может упасть. Лечение от бесплодия и усыновление являются альтернативными методами получения родительских прав. Поэтому увеличение числа малышей, подходящих для усыновления, снизит спрос на лечение от бесплодия, а, вследствие этого, цены на него, скорее всего, упадут[7].

Таким образом, нынешнее законодательство в области усыновления и удочерения создает головную боль и дополнительные издержки для всех заинтересованных сторон. Либерализация в этой сфере, т.е. отмена запретов для биологических матерей на заключения контрактов о передаче родительских прав, увеличит шансы приемных родителей получить долгожданного ребенка (или детей) и позволит биологической матери повысить свой достаток. Кроме этого, такие изменения предоставят возможность получить необходимое лечение за меньшую цену семейным парам, страдающим от бесплодия. Что еще более важно, многие дети, которые в противном случае вообще бы не родились или родились бы с врожденными пороками, смогут появиться на свет здоровыми. Никто из заинтересованных сторон не пострадает — конечно, кроме клиник, специализирующихся на абортах, агентств по усыновлению и бюрократов, которые, несомненно, потеряют часть своего бизнеса — ведь вопросы усыновления будут решаться в частном порядке[8].

Если в рамках этого добровольного соглашения все заинтересованные стороны в результате оказываются в выигрыше, тем, кто возражает против подобных договоров, выдвигая аргументы морального характера, следует объяснить, почему их этические доводы должны перевесить аргументы в пользу предложения, которое способно принести много пользы при минимальных издержках или вообще без таковых. В своей работе, посвященной правовым ограничениям на рыночные операции, Майкл Требилкок (Michael Trebilcock) совершенно справедливо настаивает на том, что, когда «мы замышляем введение каких-либо запретов или ограничений на товарно-денежные операции, которыми заинтересованные стороны охотно занялись бы в отсутствии этих запретов или ограничений, для такой формы патернализма, в конечном счете, необходимо какое-то оправдание» (Trebilcock 1993: 29).

Подобные оправдания предлагаются, однако ни одно из них не является убедительным. Вот наиболее часто выдвигаемые аргументы в пользу отказа биологическим матерям в возможности заключать соглашения на передачу родительских прав.

«Экономические мотивы неуместны в делах семейных, к каковым относятся вопросы усыновления детей»

Среди наиболее часто выдвигаемых возражений против предоставления большей свободы биологическим матерям в деле заключения контрактов на усыновление одним из главных аргументов является утверждение, что человеческая жизнь — это неподходящий объект для экономических расчетов, так что необходимо исключить экономические мотивы из процесса принятия таких личных решений, как усыновление ребенка или отказ от малыша для его усыновления. Как указывает Марта Филд (Martha Field), «существуют вещи, которые наше общество не желает оценивать в денежном выражении. Общество имеет право делать все возможное, чтобы помочь людям оставить эти вопросы в области личных отношений, не имеющей ничего общего с коммерческой сферой» (Field 1990: 30)[9].

Это утверждение отличается эмоциональностью и неопределенностью. В зависимости от того, что понимается под термином «коммерческий» и выражениями «экономические мотивы» или «оценивать в денежном выражении», подобные заявления являются либо заведомо справедливыми, либо фактически неверными. С одной стороны, если утверждающий это или его слушатели имеют в виду, что ни в коем случае нельзя допустить возрождения рабства (как-никак, жизнь рабов измерялась именно «в денежном выражении»), ни один здравомыслящий человек не будет против этого возражать. Как мы уже пояснили выше, разрешение биологическим матерям добровольно продавать свои родительские права приемным родителям отнюдь не означает возврат во времена рабства. С другой стороны, если эти люди действительно верят в то, что экономические соображения не должны играть никакой роли в семейных делах, тогда они просто не продумали все нюансы подобных убеждений. На самом деле, семейные дела, включая воспитание и усыновление детей, в повседневной жизни являются объектами экономического расчета[10]. Экономические соображения неизбежны в условиях дефицита (хотя многие остаются в неведении насчет повсеместной распространенности такого влияния).

Например, многие люди, особенно ответственные лица, учитывают экономические соображения, принимая решение, иметь или не иметь детей, а если иметь, то когда. Воспитание детей — дорогое удовольствие, как с финансовой, так и с не-финансовой точки зрения, ведь оно требует жертв. Вещи, от которых родители добровольно отказываются — будь это отдых в Европе, более дорогой автомобиль, дополнительное образование, тишина в доме или что-либо подобное, — это их плата за возможность иметь детей. Такие издержки не всегда подразумевают текущие денежные расходы, однако форма не должна скрывать их истинную сущность: это, несомненно, экономические издержки, и они безусловно учитываются, когда люди принимают решения, касающиеся семьи. Молодожены, не имеющие сбережений, часто откладывают образование настоящей семьи, чтобы добиться финансового благополучия для воспитания детей. Другие семейные пары вообще не желают иметь детей (скажем, из карьерных соображений). Все выгоды и издержки от наличия детей в семье неизбежно взвешиваются, и на основании этой оценки принимается решение. Такие решения, безусловно, не являются аморальными, неэтичными или оскорбляющими личность только потому, что их принимают с учетом экономических доводов. В действительности мы совершенно правильно порицаем людей, которые рожают детей, не взвесив все экономические последствия такого шага.

В дополнение к указанным выше экономическим соображениям, лечение от бесплодия также можно рассматривать в свете финансовых проблем. Подобное лечение очень дорого, оно стоит пациентам сотни, а иногда и тысячи долларов ежемесячно. Решения о том, соглашаться ли на такое лечение, а если соглашаться, тогда на какое именно и на какой срок, неизбежно принимается с учетом финансового положения семьи. Точно так же биологические матери, отказывающиеся от своих детей и соглашающиеся на их усыновление в рамках нынешнего законодательства, часто идут на это из экономических соображений — они просто не могут себе позволить содержать детей.

Те, кто утверждает, что экономические соображения не должны влиять на решения о вынашивании или рождении малыша, должны также, если быть последовательным, призывать матерей не отказываться от нежеланных детей, а семейные пары — не колебаться из-за «каких-то» финансовых причин, планируя завести ребенка. Кроме этого, последовательность в данном вопросе требует от оппонентов либерализации рынка родительских прав призывов в поддержку запретов на оплату лечения от бесплодия. Тем не менее, почти никто не возражает против отсутствия контроля над ценами на лечение от бесплодия или того, что решение о вынашивании и воспитании ребенка принимается с учетом финансовых соображений. Данные факты помогают развеять миф о том, что общество в целом не одобряет рациональное поведение и экономические расчеты в области рождения и воспитания детей.

«Детьми нельзя торговать»

Некоторые оппоненты идеи свободного рынка родительских прав исходят не столько из соображения о неэтичности решения, касающегося семейных отношений, если оно принято на основе анализа выгод и издержек, сколько из глубокого убеждения, что малыш не может быть объектом коммерческой деятельности[11].

Подобный аргумент способен довести ситуацию до полного абсурда, ведь он предполагает, что врачам, медсестрам и клиникам, которые специализируются на лечении пациентов, страдающих от бесплодия, следует запретить предлагать свои услуги за деньги и извлекать из этого прибыль. Давайте рассмотрим ситуацию с точки зрения рыночных отношений. С одной стороны есть специалисты по лечению бесплодия, которые используют свои знания и навыки, чтобы помочь бесплодным женщинам зачать ребенка и выносить его до нужного срока. Эти врачи и технические работники получают прибыль от продажи своих услуг. Они формируют предложение. Спрос формируется из страдающих бесплодием женщин, которые платят деньги за родительские права на детей. Семейная пара, которая ежемесячно платит 5 тысяч долларов за искусственное или экстракорпоральное оплодотворение, покупает возможность иметь ребенка точно также как и пара, расходующая деньги на приобретение родительских прав на приемного малыша.

На это могут возразить, что врачи, помогающие повысить шансы бесплодных пар иметь детей, на самом деле, не продают родительские права на малышей — они продают свое умение и услуги, которые увеличивают шансы этих пар зачать и выносить своего биологического ребенка. Однако в этом случае мы также можем сказать, что биологические матери продают свои услуги по вынашиванию и рождению детей. Даже если закон изначально дает биологический матери родительские права на детей, которых она родила, почему мы отказываем женщине в праве получить прибыль благодаря своей способности рожать детей, если другие семейные пары готовы заплатить ей за это? Почему мы не позволяем семейной паре, страдающей от бесплодия, заключить добровольное соглашение с биологической матерью? Для многих пар процедура усыновления может быть менее затратной, чем лечение от бесплодия. Цена, предложенная биологической матерью, скорее всего, будет ниже стоимости услуг агентства по усыновлению (см. ниже). Кроме этого, либерализация процедуры усыновления позволит многим женщинам избежать медицинских осложнений вследствие приема лекарств или хирургического вмешательства, которые часто влечет за собой лечение от бесплодия. Эти риски распространяются как на пациентов, так и на детей, рожденных после подобного лечения (Prichard 1984: 343).

Однако еще более важным аргументом является то, что закон не может полностью запретить коммерческую деятельность в области передачи родительских прав. Дело в том, что законодательство не позволяет извлекать прибыль из такой коммерческой деятельности только не имеющим лицензии частным лицам, каковыми почти исключительно и являются биологические матери. Сегодня агентства по усыновлению (некоторые из них — коммерческие фирмы) легально продают родительские права на детей и извлекают из этого прибыль. Не во всех штатах цены, которые подобные компании требуют за свои услуги, подлежат контролю со стороны властей[12]. Гонорары коммерческих агентств составляют до 30 тысяч долларов за усыновление одного ребенка, а оплата услуг некоммерческих агентств достигает 25 тысяч долларов (Sullivan, Schultz 1990: 39–41). Кроме этого, гонорары агентств часто зависят от доходов приемных родителей, т.е. семейные пары с низким доходом платят меньше, чем пары с высоким доходом (Gilman 1992: 33). С экономической точки зрения политика ценообразования агентств по усыновлению является дискриминационной, и такая практика увеличивает их доходы.

В счетах, которые агентства посылают своим клиентам, безусловно, отсутствуют такие позиции, как «ребенок» или «родительские права». Однако я хочу еще раз повторить, что форма не должна заслонять собой содержание. Агентства по усыновлению продают именно родительские права, причем по ценам, которые искусственно завышены благодаря законам, запрещающим биологическим матерям напрямую заключать контракты с приемными родителями.

Рынок родительских прав

Обозначим предложение на рынке родительских прав на детей буквой «S». В количественном выражении предложение растет по мере того, как повышается цена, уплачиваемая биологическим матерям[13]. Величина «D» отражает значение спроса на рынке родительских прав. По мере возрастания стоимости родительских прав спрос уменьшается. Если отменить правовые ограничения и предоставить биологическим матерям возможность самим заключать соглашения с приемными родителями, число детей, усыновленных за определенный промежуток времени, в условиях равновесия на рынке будет выражаться величиной QE, а цена — величиной PE. Новорожденные, предлагаемые для усыновления, не будут в дефиците.

Однако существующие запреты искусственно удерживают на низком уровне цену, которую биологическая мать может законным образом получить за свои родительские права. Как видно из рисунка, соблюдая легальную процедуру усыновления, биологическая мать не сможет получить цену выше величины PL. Закон позволяет выплачивать биологическим матерям небольшие суммы в качестве компенсации мелких повседневных расходов на медицинские нужды, связанных с уходом в период беременности и родами. Величина PL значительно меньше, чем PE, поэтому появляется так называемый дефицит новорожденных (QD–QS), причина которого кроется в ограничениях на суммы, предлагаемые биологической матери в обмен на родительские права.

Однако, что очень важно, полная цена, уплачиваемая приемными родителями за родительские права, не ограничена значением PL. Когда предложение выражается количеством, равным величине QS, предельная возможная стоимость родительских прав будет составлять PS. Значит, законы, благодаря которым предложение родительских прав на приемных детей ограничивается величиной, меньшей, чем QE, способствуют тому, что каждая «единица» таких прав оценивается приемными родителями не только выше, чем им разрешено заплатить биологической матери, но и превышает значение PE. Таким образом, создается искусственная избыточная стоимость («рента»), которую биологические матери не могут получить законным путем. Однако правовые нормы, не позволяющие биологической матери получить эту ренту, не могут заставить ее исчезнуть. Дело в том, что приемные родители готовы заплатить сумму вплоть до значения PS за каждую имеющуюся «единицу» родительских прав, когда предложение составляет QS, поэтому конкуренция среди приемных родителей вызывает повышение максимально возможной стоимости родительских прав. Суммы, которые приемные родители платят агентствам по усыновлению в качестве гонораров и возмещения расходов, растут, что отражает существование искусственного дефицита родительских прав на рынке. В связи с этим именно агентства, а не биологические матери, пожинают все финансовые плоды конкуренции между потенциальными приемными родителями за приобретение родительских прав, находящихся в дефиците. Хотя на практике в счетах компании фигурируют такие позиции, как «платеж за услуги» или «гонорар за обследование социально-бытовых условий», факт остается фактом — суммы таких гонораров определяются соотношением спроса и предложения, а также отражают искусственно созданный дефицит родительских прав на приемных детей.

Безусловно, средняя цена в денежном выражении, уплачиваемая приемными родителями агентствам по усыновлению, не все время достигает величины PS. Если бы это было так, не существовало бы очередей (т.е. длинных листов ожидания) из потенциальных родителей, желающих усыновить или удочерить здорового белого малыша (Landes, Posner 1978: 326). Не совсем ясно, почему агентства не повышают средний гонорар до значения PS. Одна из возможных причин заключается в том, что, если приемные родители будут платить агентствам цену, в среднем составляющую значение PS, слишком много биологических матерей уйдет на черный рынок. Если это случится, число детей, предлагаемых для усыновления, резко снизится. Таким образом, учитывая высокие издержки, необходимые для уничтожения черного рынка, агентства держат максимальные цены на уровне, который ниже PS.

Очереди, конечно, являются реальной издержкой для потенциальных усыновителей. В денежном выражении стоимость времени, затраченного на ожидание, волнения, вызванные необходимостью стоять в очереди, в сочетании с гонорарами агентств и составляют в совокупности сумму в пределах PS (Barzel 1989: 16–19). Однако, так как агентства все же не получают за ребенка полную цену PS, биологические матери не испытывают такого искушения продать родительские права на черном рынке, как в случае, если бы они знали, что цена в среднем составляет PS.

Проблема данного объяснения заключается в том, что оно оставляет открытым вопрос, почему предприниматели, работающие на черном рынке, не используют максимально ситуацию с очередями. Бизнесмены, готовые идти на риск уголовного и гражданского преследования, казалось бы, должны извлечь из этой ситуации доходы[14].

Альтернативное объяснение того факта, почему агентства по усыновлению не могут конвертировать весь участок PSABPL в денежные доходы, можно найти в теории регулирования, предложенной Сэмом Пельцманом (Sam Peltzman). Пельцман указал на тот факт, что на законодательном поле группы, объединенные общими интересами, часто конкурируют с другими такими же группами, а также с государственными интересами (Peltzman 1976). Если он прав, агентства по усыновлению, вероятно, боятся, что увеличение гонораров до значения PS приведет к принятию правовых норм, неблагоприятных для их интересов.

Как бы там ни было, независимо от того, в какой форме приемные родители платят цену PS, те, кто добиваются усыновления ребенка, все равно платят больше, чем PE, т.е. сумму, которую им бы пришлось уплатить, если бы биологические матери могли продавать свои родительские права напрямую. Если отменить запрет, мешающий биологическим матерям заключать контракты, стоимость родительских прав для усыновителей упадет, а доходы биологических матерей увеличатся[15].

«Выиграют только богатые, а бедных будут эксплуатировать»

Изучая право в Университете Виржинии (University of Virginia), я регулярно излагал моим однокурсникам идею о свободном рынке родительских прав. Подавляющее большинство из них было против подобной меры, утверждая, что от этого выиграют только богатые.

Веским ответом на это возражение могла бы стать фраза «Ну и что из этого?» Однако предположим, что, действительно, только богатые будут в выигрыше от ситуации, в которой биологические матери смогут легально продавать свои родительские права. Этот факт не является оправданием для ограничений, не позволяющих биологическим матерям заключать соглашения с приемными родителями. До тех пор, пока никто от такой продажи родительских прав не пострадал, в основе запрета для богатых использовать свои средства в целях создания любящей семьи для ребенка может лежать только злой умысел, вызванный завистью (или вина, возложенная не на того человека, в случае моих сокурсников). Ведь тот факт, что только богатые покупают автомобили марки Mercedes-Benz», вино Chateau Haut Brion ящиками и виллы в Newport Beach, не является основанием для запрета на торговлю этими вещами. Между прочим, сегодня только относительно состоятельные люди могут позволить себе лечиться от бесплодия. Нужно ли запретить такое лечение ввиду того, что бедные не могут им воспользоваться?

Тем не менее, неверно, что в такой ситуации выиграют только богатые. В любой сделке, основанной на добровольном обмене, выгоду получают обе стороны. Более того, людям с невысоким доходом будет легче получить детей на усыновление, если биологические матери смогут свободно продавать свои родительские права. Во-первых, в условиях современного правового режима агентства по усыновлению оказывают предпочтение состоятельным приемным родителям, а бедные страдают от дискриминации, даже если они готовы потратить на родительские права столько же, сколько платят их богатые конкуренты[16]. Во-вторых, нынешняя система ущемляет права бедных, так как они не имеют политических связей и не могут «дать на лапу», чтобы обойти правовые барьеры. В-третьих, как мы уже поясняли, полная цена усыновления здорового малыша сегодня очень высока. Сюда относятся не только волнения, вызванные мучительным ожиданием, ведь гонорары агентств и текущие расходы также выше требуемых из-за того, что рынок контролируется. Как указывалось ранее, позволив биологическим матерям продавать родительские права напрямую приемным родителям, мы увеличим предложение детей для усыновления и одновременно ослабим роль, которую сегодня играют агентства и посредники. Вследствие этого рыночные цены на родительские права для приемных родителей снизятся, даже если суммы, полученные биологическими матерями, возрастут. Более умеренные цены облегчат усыновление или удочерение ребенка для семейных пар со скромными доходами.

Эксплуатации женщин из бедных семей тоже не будет, как и принуждения «заниматься унизительной профессией» (Shalev 1989: 159). Ни одну женщину не будут вынуждать предлагать свои родительские права на продажу. В то же время биологические матери — большинство среди них будут, по-видимому, составлять небогатые женщины — могут получить прибыль от такой продажи. Учитывая возможность получения прибыли и добровольный характер сделки, утверждения, что свобода заключать контракты для биологических матерей приведет к их эксплуатации или «унизит» их достоинство, выглядят, по меньшей мере, странно[17]. В условиях свободного рынка биологические матери будут по-прежнему пользоваться всем, что они имеют сейчас, и получат дополнительную возможность продавать свои родительские права.

Те, кто выступает против либерализации рынка родительских прав, могут возразить, что бедным уготована «недостойная» роль быть поставщиками приемных детей для богатых. Даже если предположить, что поставщиками родительских прав будут в большинстве своем женщины с низкими доходами, это не аргумент в пользу тоо, чтобы запретить им заключать добровольные соглашения с приемными родителями. Нормы, не позволяющие бедным женщинам заключать сделки с богатыми усыновителями по ценам, которые эти женщины считают выгодными, — это очень странный способ уберечь их от эксплуатации, а также эгоистичный и вредный подход, направленный на то, чтобы оградить чувства слишком озабоченных этикой людей от «недостойных» рыночных сделок, даже если те приносят прибыль.

Другим аргументом в пользу появления эксплуатации является утверждение, что бедные женщины обычно не способны принимать трезвые решения насчет того, как распорядиться своими родительскими правами. Срочная нужда в деньгах заставляет их выбирать сиюминутную выгоду в виде денежных средств, которая оборачивается проблемой в долгосрочной перспективе. Выражаясь словами одного обозревателя, «финансовые выгоды, навязываемые маклером живущей в нужде биологической матери, становятся средством принуждения, заставляющим ее отдать своего ребенка» (Katz 1986: 13). Все очень просто, бедная биологическая мать, которая сегодня продает свои родительские права, может пожалеть об этом решении спустя месяц или 10 лет.

Конечно, женщина может ошибиться в оценке выгод и издержек, продавая свои родительские права, а затем пожалеть о принятом решении. Однако об этом может пожалеть и мать, бесплатно отказывающаяся от родительских прав в условиях нынешнего законодательства, и женщина, которая выбирает аборт или решает всегда предохраняться от беременности. На самом деле, любая из сторон по контракту может впоследствии пожалеть о взятых на себя обязательствах. Такова сущность добровольного выбора.

Женщины, которые в условиях действующего законодательства отдают своих детей на усыновление, делают это из-за сиюминутных финансовых затруднений — нуждаясь в деньгах, они становятся бережливыми, что заставляет их отложить рождение ребенка или вообще не иметь детей. Не вызывает сомнения, что дополнительные финансовые стимулы в условиях либерализации рынка могут побудить некоторых женщин, которые в противном случае оставили бы ребенка себе или сделали аборт, продать свои родительские права. Однако, разрешив биологическим матерям заключать сделки с приемными родителями по выгодным ценам, мы отнюдь не создадим финансовых стимулов для отказа от детей там, где их не существовало до этого. Такие стимулы существуют в условиях нынешнего законодательства.

Более серьезная проблема, однако, заключается в том, почему общество так мало верит в способность биологических матерей принимать разумные решения по поводу усыновления их детей в условиях отмены запретов на добровольные соглашения. Такой патернализм и отсутствие доверия выглядят странно, учитывая, что этим женщинам доверяют принимать решения насчет абортов и отказов от детей без получения вознаграждения, а также насчет содержания и воспитания ребенка. Если правительство не оставляет за собой право сомневаться в способности принимать такие решения, доказывать свою позицию должны те, кто поддерживает политику, побуждающую сомневаться в способности женщины принять решение по поводу продажи своих родительских прав.

«Свободный рынок в области усыновления породит индустрию "производства" детей»

Другой аргумент против предоставления биологическим матерям большей свободы заключается в том, что жажда наживы заставит женщин беременеть только с целью продажи своих родительских прав приемным супружеским парам. В то время как многие женщины будут просто «залетать», другие будут делать это намеренно, чтобы извлечь прибыль. Такая ситуация приведет к появлению неправильных мотивов.

Намеренное рождение ребенка биологической матерью, которая стремится извлечь из этого прибыль, — это возможная вещь, однако неясно, почему такой исход является нежелательным. Рыночная цена на родительские права будет отражать спрос на эти права среди приемных родителей. Готовность предложить родительские права (и, вследствие этого, готовность забеременеть только в целях их продажи) подвергнет рыночные цены изменениям. Если спрос на родительские права упадет, снизится и цена этих прав, а число женщин, предлагающих детей на усыновление, уменьшится. Точно так же, увеличение предложения снизит цену родительских прав, а желающих усыновить ребенка семейных пар станет больше. При равновесии рынка предложение родительских прав со стороны биологических матерей будет равняться спросу на них со стороны приемных родителей. При любом изменении спроса или предложения на рынке цены будут расти или падать соответствующим образом. Решение забеременеть в целях извлечения прибыли из продажи своих родительских прав примут только те женщины, которые находят рыночные цены привлекательными. В этой ситуации нет причин опасаться, что механизм ценообразования окажется неспособным удержать рынок в равновесии.

Можно быть уверенным, что рынок будет работать без сбоев, немедленно приводя спрос в соответствие с предложением. Что произойдет, если женщина намеренно забеременеет, чтобы выгодно продать своего ребенка, а спустя девять месяцев обнаружит, что рыночные цены на родительские права упали? Если эта женщина не желает сама воспитывать малыша, она продаст свои родительские права по более низкой цене. Ее прибыль составит меньшую сумму, чем она надеялась получить, принимая решение забеременеть, однако в этом и заключается риск, на который она пошла, делая свой выбор. Женщинам, рассчитывающим забеременеть в целях последующей выгодной продажи своих родительских прав, придется смириться с риском того, что через девять месяцев цены на рынке могут упасть[18].

В отличие от них, женщины, полагающие, что рыночные цены слишком низкие, не продадут свои родительские права. Они оставят детей себе. Ну, и, конечно, женщины, решившие оставить детей после того, как они забеременеют, сохраняют все родительские права и обязанности, также как сегодняшние матери, готовые оставить в своей семье тех малышей, рождение которых не планировалось. Нет причин полагать, что уход за одними незапланированными детьми будет хуже, чем за другими.

«Разрешив матерям заключать контракты, мы породим произвол посредников»

Существуют опасения, что снятие запретов на заключение прямых контрактов для биологических матерей приведет к беззастенчивой эксплуатации как самих матерей, так и приемных родителей со стороны посредников, т.е. специалистов, которые сводят матерей с потенциальными усыновителями (см., например: Katz 1986: 7–18).

Такие опасения являются безосновательными. Хотя мы слышим много ужасных историй о том, как коррумпированные маклеры буквально охотятся на беззащитных матерей и потенциальных приемных родителей[19], эту проблему как раз порождает нежелание законодателей легализовать возможность заключения соглашений между матерями и усыновителями. Подобно тому, как гангстерское поведение бутлегеров в 1920-х годах не являлось характерным для деятельности таких компаний, как Anheuser-Busch, Seagram»и др., которые сегодня являются легальными участниками алкогольного рынка, нынешние бессовестные поступки «черных маклеров» отнюдь не означают, что участники легализованного рынка родительских прав будут вести себя так же неэтично.

Существуют, по крайней мере, две причины, почему участники либерализованного рынка родительских прав будут работать честно и в интересах всех заинтересованных сторон. Во-первых, легализация контрактов между матерями и усыновителями позволит всем участникам рынка без страха обращаться за помощью в суд и требовать возмещения за ненадлежащее исполнение обязательств. В условиях действующего на сегодняшний день правового режима обманщики, мошенники и другие прохвосты совсем не боятся, что жертвы потащат их в суд. Во-вторых, легализация контрактов на передачу родительских прав поставит всех в условия открытой конкуренции. Так что маклеры, которые мошенничают и обирают своих клиентов, вдобавок к угрозе судебного иска могут потерять свой бизнес, не выдержав соревнования с честными посредниками. Конкуренция может быть открытой, если она легальна. Как это происходит на большинстве рынков, открытая конкуренция является лучшей гарантией того, что все стороны соглашения об усыновлении будут вести себя надлежащим образом.

Что же касается нынешнего правового режима, он действительно позволяет посредникам эксплуатировать биологических матерей и усыновителей. В данном случае посредниками являются агентства по усыновлению, искусственно завышающие гонорары на свои услуги — это гонорары, которые закон запрещает получать биологическим матерям. Предоставив биологическим матерям и приемным родителям легальную возможность заключать соглашения на передачу родительских прав, мы положим конец эксплуатации со стороны не только «черных маклеров», но и агентств.

Кроме этого, не очевидно, что в случае легализации таких контрактов будет существовать спрос на услуги посредников. Разрешенная законом возможность для биологических матерей иметь дело с потенциальными усыновителями напрямую приведет к такой ситуации, что посредники выживут только при условии предоставления полезных услуг. Пока на рынке посреднических услуг будет существовать конкуренция, их действия скорее будут вызывать аплодисменты, чем опасения[20].

Вывод: необходима либерализация в сфере передачи родительских прав

Предоставив биологической матери законное право на добровольное заключение соглашений с потенциальными усыновителями о продаже родительских прав на детей, мы, конечно, не сможем вылечить все «болезни», от которых сегодня страдает сфера семейных отношений и охраны детства. Введение послаблений не способно урегулировать такие проблемы, как избыток детей старшего возраста, детей-инвалидов или цветных детей, равно как и исправить несовершенную систему патронатного воспитания в США. Многие бесплодные пары все же не решатся усыновить детей, а некоторые женщины выберут аборт. Тем не менее, введение свободного рынка родительских прав принесет много пользы приемным родителям, биологическим матерям и детям. От этого не следует отказываться только потому, что рынок не сможет вылечить все «болезни», или потому, что кому-то не нравится использование экономических и коммерческих терминов в описании того, как будет функционировать свободный рынок родительских прав.

Появление такого рынка не повлечет за собой серьезных изменений в законодательстве. Все, что требуется от законодателей, это разрешить биологическим матерям и потенциальным усыновителям заключать договор на продажу родительских прав по приемлемым для обеих сторон ценам. Они должны отменить законы, запрещающие матерям иметь дело с приемными родителями напрямую и продавать родительские права по выгодной цене, а также снять ограничения на рекламу для обеих сторон. Процедуру проверки приемных родителей со стороны государственных служб можно оставить. Суды, за которыми по-прежнему остается последнее слово в каждом деле об усыновлении, обеспечат то, что никто не сможет усыновить или удочерить ребенка без обследования социально-бытовых условий, идентичного применяемому в настоящее время. Более того, суды сохранят право признать усыновление недействительным, если приемные родители не обеспечат должный уход за ребенком или будут замечены в жестоком обращении с ним. Норма, предоставляющая время на обдумывание, также не противоречит условиям свободного рынка — биологической матери можно дать возможность затребовать свои родительские права назад, скажем, в течение недели после того, как она отдала ребенка в приемную семью.

На самом деле, большинство правовых норм, действующих в сфере усыновления детей в США сегодня, можно сохранить. Разумные люди будут спорить (как они делают это сейчас), какие нормы являются полезными, а какие приносят вред. Все, что я здесь предлагаю, это позволить биологическим матерям свободно заключать соглашения с потенциальными усыновителями без ограничения цен на родительские права и при условии соблюдения таких правил, которые законодатели или судьи посчитают нужными. Эти незначительные изменения способны принести большую пользу.

Автор выражает благодарность Клинту Болику (Clint Bolick), Кэрол Сепло (Karol Ceplo), Коне Крейг (Conna Craig), Майку Дебоу (Mike DeBow), Биллу Филду (Bill Field), Д’Энн Хенхок (D'Anne Hancock), Рэнделлу Кеннеди (Randall Kennedy), Дуайту Ли (Dwight Lee), Роджеру Мейнерсу (Roger Meiners), Эрин О’Хара (Erin O'Hara), Ричарду Познеру (Richard Posner), Адаму Притчарду (Adam Pritchard), Мари Рейли (Marie Reilly), Дженнифер Роубек (Jennifer Roback), Генри Сэнборну (Henry Sanborn), Джорджу Сельгину (George Selgin), Донне Тингл (Donna Tingle) и Брюсу Яндлу (Bruce Yandle) за их острые комментарии.


[1] См.: Landes, Posner 1978; Posner 1987.

[2] См., например: Cohen 1987.

[3] В своей работе Пирс и Витилло приводят факты из области демографии и права, якобы вызывающие дефицит малышей для усыновления, однако ни словом не упоминают о том, что запрет на заключение соглашений для биологических матерей искусственно удерживает цены на родительские права на низком уровне (Pierce, Vitillo 1991). Любопытно, что абсолютное количество случаев усыновления начало падать в США после того, как Верховный суд в деле Роу против Уэйда (Roe v. Wade) (1973) признал неконституционными все законодательные ограничения, касающиеся абортов на трехмесячном сроке беременности (см.: Pierce, Vitillo 1991: 133). Нужно также иметь в виду, что большая доступность противозачаточных средств и абортов не обязательно приведет к снижению числа случаев нежелательной беременности. Как объясняет Познер, хотя доступность противозачаточных средств и абортов и сократит количество нежелательных зачатий относительно числа половых актов, частота половых актов повысится до такой степени (в ответ на снижение риска забеременеть), что абсолютное число нежелательных зачатий возрастет (Posner 1992: 415).

[4] В США примерно в 70% случаев усыновлением занимаются лицензированные агентства. В остальных 30% случаев стороны делают это самостоятельно (см.: National Committee for Adoption 1989).

[5] В своей содержательной работе, изучающей экономические факторы, влияющие на сферу усыновления в условиях нынешнего законодательства, Медофф приходит к выводу, что выплаты в рамках Программы финансовой помощи семьям с детьми-иждивенцами побуждают «малоимущих женщин рассматривать отдачу ребенка на усыновления в качестве менее желательного результата, чем перспектива оставить малыша себе или сделать аборт» (Medoff 1993: 66). Его данные также показывают, что одинокие женщины, а также работающие женщины, забеременевшие, не желая того, «склонны выбрать аборт, а не отдать ребенка на усыновление». Подобный стереотип поведения, скорее всего, изменится с введением свободного рынка в сфере усыновления.

[6] Информация взята из личной переписки.

[7] Если оценить деятельность клиник и научно-исследовательских учреждений, работающих в области лечения от бесплодия с помощью такого критерия, как «экономия от масштаба», мы увидим, что при сокращении спроса на такое лечение, цены на него скорее повысятся, чем снизятся. Отсюда использование уточняющего словосочетания «скорее всего».

[8] Агентства по усыновлению возражают не только против прав на заключение контрактов для биологических матерей, но даже против независимой процедуры усыновления (Pierce, Vitillo 1991: 141). Конечно, биологические матери, выбравшие самостоятельную процедуру, сегодня не могут продать родительские права по рыночным ценам.

[9] Пожалуй, самым яростным противником «овеществления», которое якобы сопутствует коммерческим сделкам, является Маргарет Джейн Радин (Margaret Jane Radin). См.: Radin 1987; Radin 1991.

[10] Классическим исследованием экономических отношений в семье является работа Беккера (Becker 1991). На самом деле, даже поведение маленьких детей можно эффективно анализировать на основе положений современной экономической науки, касающихся разумных действий (см.: Anderson, Tollison 1991). В работах Маргарет Бриниг (Margaret Brinig) творчески применяется экономика для изучения вопросов семьи, однако сама исследовательница признает, что с помощью экономической науки можно воссоздать только «частичную картину» (Brinig 1994a: 1573; см. также: Brinig 1994b; Brinig, Alexeev 1995).

[11] «Модель, предложенная судьей Познером, также рассматривает младенца как измеряемый объект, сглаживая все нематериальные качества, которые делают каждого малыша уникальным. Если ценность ребенка способна быть выраженной в долларах, его можно сравнить с автомобилем, платьем, стоимостью годового обучения или поездкой на Бермудские острова. Уже существует слишком много родителей, для которых потребительская ценность ребенка не дотягивает до удовлетворительной, даже если такое отсутствие удовлетворения не подкрепляется наличием конкурирующей потребительской стоимости» (Frankel, Miller 1987: 102; см. также: Radin 1987: 1850).

[12] «В то время как власти некоторых штатов устанавливают верхний предел для гонораров агентств, в других штатах этого не происходит» (Gilman 1992: 33-34).

[13] Так как некоторые женщины пожелают отдать своих детей на усыновление даже по цене, равной нулю, кривая предложения пересекает ось количества в точке, имеющей положительное значение (QN).

[14] Основываясь на рассуждения Хайека о ценах как ориентирах для рыночных возможностей (Hayek 1945), защитник подобного объяснения может возразить, , что наличие очередей является очень слабым и искаженным сигналом для «черных маклеров». Дело в том, что большая часть суммы, уплачиваемая приемными родителями, стоящими в очереди, скрыта от маклеров черного рынка, поэтому они не прилагают больших усилий, чтобы отвратить биологических матерей от агентств, работающих на законном основании.

[15] Статус некоммерческих учреждений, которым обладает большинство агентств по усыновлению, отнюдь не означает, что их менеджеры и персонал не получают выгод от повышения цен на свои услуги. В Соединенных Штатах некоммерческой фирмой считается компания, с которой не взимается налог на доход от заявленной благотворительной деятельности. У таких компаний нет владельцев в обычном смысле этого слова. Иными словами, не существует претендентов на остаточный доход, которые могут перевести на свой счет сумму, составляющую положительную разницу между доходом и издержками. Тем не менее, сотрудники некоммерческих организаций выигрывают оттого, что доходы агентства превышают расходы. Их зарплата, представительские расходы, условия труда и другие льготы увеличиваются с повышением доходов учреждения. Результаты серьезных исследований, проведенных экономистами, показывают, что мотив получения максимальной личной выгоды отнюдь не является чуждым людям, работающим в некоммерческом секторе (Weisbrod 1988).

Что касается агентств, чьи гонорары регулируются, в основе такого контроля часто лежат средние издержки агентства (Carlson 1994: 274), что позволяет менеджерам этих агентств скрывать монопольную ренту за расходами. Кроме этого, как недавно отмечал один из исследователей, «власти штатов относительно индифферентно относятся к заработной плате сотрудников агентств» (Carlson 1994: 274).

[16] Норма о «наилучших интересах ребенка», которая лежит в основе нынешних американских законов об усыновлении и удочерении, позволяет агентствам при рассмотрении вопроса, каким приемным родителям отдать ребенка, учитывать материальное положение потенциальных усыновителей в качестве решающего фактора.

[17] Пирс и Витилло являются представителями большой группы ученых, которые утверждают, что разрешение на добровольную продажу родительских прав «унижает биологических матерей» (Pierce, Vitillo 1991: 142).

[18] Контракты на суррогатное материнство способны переложить риск снижения цены с биологической матери на плечи усыновителей. Заключая еще до зачатия соглашение на продажу родительских прав по определенной цене, суррогатная мать уже не будет опасаться, что ей придется продать родительские права по цене, которую она считает слишком низкой.

[19] См., например: Baker 1978.

[20] Рецензируя раннюю версию данной работы, Генри Санборн (Henry Sanborn) справедливо заметил, что после установления свободного рынка родительских прав потенциальные приемные родители станут более разборчивы в отношении характеристик усыновляемого малыша. В этом случае роль посредника может существенно расшириться за счет помощи усыновителям в правильном выборе. Возможно также, что в функции маклеров будет входить наблюдение за уходом в период беременности и контроль привычек потенциальных биологических матерей, многие из которых смогут максимально повысить свой доход, сотрудничая с посредником, имеющим хорошую репутацию.

 

Литература

    Anderson, Tollison 1991

Anderson G.M., Tollison R.D. A Theory of Rational Childhood // European Journal of Political Economy. Vol. 7 (1991). P. 199–213.

    Baker 1978

Baker N.C. Baby Selling. N.Y.: Vanguard Press, 1978.

    Barzel 1989 Barzel Y. Economic Analysis of Property Rights. N.Y.: Cambridge University Press, 1989. Becker 1991

Becker G.S. A Treatise on the Family / Enlarged ed. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1991.

    Brinig 1994a

Brinig M.F. Status, Contract and Covenant // Cornell Law Review. Vol. 79 (September 1994). P. 1573–1602.

    Brinig 1994b

Brinig M.F. Finite Horizons: The American Family // International Journal of Children's Rights. Vol. 2 (1994). P. 293–315.

    Brinig, Alexeev 1995

Brinig M.F., Alexeev M.V. Fraud in Courtship: Annulment and Divorce // European Journal of Law and Economics. Vol. 2 (1995). P. 45–62.

    Carlson 1994

Carlson R.R. The Emerging Law of Intercountry Adoption: An Analysis of the Hague Conference on Intercountry Adoptions // Tulsa Law Journal. Vol. 30 (Winter 1994). P. 243–291.

    Cohen 1987

Cohen J.M. Posnerism, Pluralism, Pessimism // Boston University Law Review. Vol. 67 (January 1987). P. 105–175.

    Field 1990

Field M.A. Surrogate Motherhood. Enlarged ed. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1990.

    Fox 1993

Fox R. Babies for Sale // The Public Interest. 1993. Spring. P. 14–40.

    Frankel, Miller 1987

Frankel T., Miller F.H. The Inapplicability of Market Theory to Adoptions // Boston University Law Review. Vol. 67 (January 1987). P. 99–103.

    Gilman 1992

Gilman L. The Adoption Resource Book / 3rd ed. N.Y.: Harper and Row, 1992.

    Hayek 1945

Hayek F.A. The Use of Knowledge in Society // American Economic Review. Vol. 35 (September 1945). P. 519–530.

    Katz 1986

Katz A. Surrogate Motherhood and the Baby-Selling Laws // Columbia Journal of Law and Social Problems. Vol. 20 (1986). P. 1–53.

    Landes, Posner 1978

Landes E.M., Posner R.A. The Economics of the Baby Shortage // Journal of Legal Studies. Vol. 7 (June 1978). P. 323–348.

    Medoff 1993

Medoff M.H. An Empirical Analysis of Adoption // Economic Inquiry. Vol. 31 (1993. January). P. 59–70.

    National Committee for Adoption 1989

National Committee for Adoption. The Adoption Factbook. Washington, D.C., 1989.

    Pelton 1991

Pelton L.H. Beyond Permanency Planning: Restructuring the Public Child Welfare System // Social Work. Vol. 36 (July 1991). P. 337–343.

    Peltzman 1976

Peltzman S. Toward a More General Theory of Regulation // Journal of Law and Economics 19 (August 1976). P. 211–240.

    Pierce, Vitillo 1991

Pierce W., Vitillo R.J. Independent Adoptions and the "Baby Market" // Adoption: International Perspectives / Ed. by E.D. Hibbs. Madison, Wis.: International Universities Press, 1991.

    Posner 1987

Posner R.A. The Regulation of the Market in Adoptions // Boston University Law Review. Vol. 67 (January 1987). P. 59–72.

    Posner 1992

Posner R.A. Sex and Reason. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1992.

    Prichard 1984

Prichard J.R. A Market for Babies? // University of Toronto Law Journal. Vol. 34 (1984). P. 341–357.

    Radin 1987

Radin M.J. Market-Inalienability // Harvard Law Review. Vol. 100 (June 1987). P. 1849–1937.

    Radin 1991

Radin M.J. Reflections on Objectification // Southern California Law Review. Vol. 66 (November 1991). P. 341–351.

    Shalev 1989

Shalev C. Birth Power. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1989.

    Sullivan, Schultz 1990

Sullivan M.R., Schultz S. Adopt the Baby You Want. N.Y.: Simon and Schuster, 1990.

    Trebilcock 1993

Trebilcock M. The Limits of Freedom of Contract. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1993.

    Weisbrod 1988

Weisbrod B.A. The Nonprofit Economy. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1988.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.