28 марта 2024, четверг, 20:37
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

14 декабря 2008, 23:08

Общественные настроения в Иране

Московский Центр Карнеги

В 2005 году после избрания на пост президента Ирана Махмуд Ахмадинежад пообещал, что «нефтяные деньги окажутся на обеденном столе простого человека». С тех пор в стране наблюдается лишь значительный отток иностранного капитала, сокращение инвестиций, высокая инфляции и растущая безработица. Однако сами иранцы, хотя и недовольны экономической ситуацией, не готовы к открытому протесту и резким переменам. «Полит.ру» публикует статью Карима Саджадпура «Общественные настроения в Иране», в которой автор описывает современную общественную ситуацию в стране и оценивает перспективы Ахмадинежада на посту президента. Материал представляет собой перевод свидетельских показаний Карима Саджадпура в Подкомитете по национальной безопасности и международным делам Палаты представителей Конгресса США. Слушания «Iran: reality, options, and comsequences. Part 1 - Iranian people and attitudes» состоялись 30 октября 2007 года. Статья опубликована в новом номере журнала «Pro et Contra» (2008. № 4), издаваемого Московским Центром Карнеги.

Руководство Ирана вызывает у жителей страны чувство отчуждения. Это заметно повсюду, где бы вы ни оказались. Трудно себе представить, чтобы кто-нибудь в Иране сказал: «Я доволен положением в стране. Муллы неплохо делают свою работу».

Главная претензия к властям — это состояние экономики страны. Несмотря на рекордные доходы от продажи нефти, в Иране высокая инфляция и высокий уровень безработицы (по неофициальным данным, и то и другое более двадцати процентов). Широко распространена неполная занятость. Из-за нехватки рабочих мест в Тегеране и других крупных городах десятки молодых людей с высшим образованием — архитекторов, инженеров и др. — работают таксистами или готовят пиццу.

Несмотря на недовольство социальными и экономическими условиями жизни, иранцы все больше разочаровываются в политике. Раньше, в 1997, 2000 и 2001 годах, люди толпами шли на избирательные участки. Они дважды избирали президентом реформиста Хатами и один раз проголосовали за парламент, настроенный на проведение реформ, но увидели, что их «гражданские инвестиции» не обеспечивают достаточной отдачи. Один проживающий в Тегеране интеллектуал сказал мне: «Разочарование людей в политике вполне объяснимо. Это похоже на занятия в тренажерном зале — если ходишь каждый день в течение шести лет, а результатов не видно, то в конце концов просто перестаешь ходить, и все».

Более того, в отсутствие четкой и понятной альтернативной модели или альтернативного руководства стремление к экономическим, социальным и политическим реформам, которое разделяют многие иранцы, неизбежно слабеет: страх перед нестабильностью, неопределенностью, угрозами безопасности оказывается сильнее. Иранцы, пережившие бурные события, связанные с революцией (применительно к молодежи следует говорить о последствиях этой революции), и жестокую восьмилетнюю войну с Ираком, убеждены в одном: перемены должны проходить bedun-e khoonrizi, то есть «без кровопролития».

Наблюдая массовую гибель людей и хаос в соседнем Ираке, иранцы весьма настороженно относятся к тем, кто обещает быстрые результаты. Это сильно отличается от реакции на действия американцев в Афганистане: когда те нанесли поражение талибам, некоторые иранцы предались романтичным мечтам о том, что таким же образом, путем стремительной военной операции, США смогут навести порядок и в Иране. Но сегодня никто в стране уже не говорит об «иракской модели» как о приемлемом пути к переменам. Один тегеранец, представитель среднего класса, сказал мне: «Когда мы видим происходящее в Ираке, становится понятно, что в реальности приходится выбирать не между демократией и авторитаризмом, а между стабильностью и насилием. Люди в Иране недовольны жизнью, но никто не желает насилия».

Тегеран — еще не весь Иран

Успех Ахмадинежада на выборах 2005 года застал аналитиков и обозревателей врасплох по той причине, что Тегеран — это далеко не весь Иран. Как и жители других мегаполисов, в Тегеране люди более прогрессивны, лучше информированы и более политизированы по сравнению с остальным населением.

В Тегеране официальное государственное телевидение не является единственным источником информации, тегеранцы чаще пользуются Интернетом и спутниковым телевидением и больше читают газеты. Кроме того, в столице политическое недовольство усугубляется тяжелыми условиями дорожного движения, очень сильным загрязнением воздуха и высокой инфляцией. Отчуждение от власти было хорошо заметно на президентских выборах 2005 года, когда в первом туре в столице явка избирателей составила всего 33 проц. (в среднем по стране — 62 процента).

За пределами Тегерана иранцы тоже недовольны существующим положением вещей, однако они менее политизированы. Политические дискуссии обычно сводятся к обсуждению того, как трудно найти приличную работе и как дорого стоят «мясо и лук»; тема политических и социальных свобод обычно не затрагивается. Такая ситуация ставит журналистов и аналитиков, изучающих проблемы Ирана, в затруднительное положение.

Тегеран был и остается политическим центром страны (именно в столице в 1979 году произошла революция), так что вполне естественно, что основное внимание приковано к происходящим здесь событиям. Тем не менее исход национальных выборов все в большей мере зависит от избирателей, живущих вне Тегерана, где явка избирателей низкая. Во время выборов много говорилось о том, что у среднего класса, проживающего к северу от Тегерана, и рабочего класса в южной части страны разные политические предпочтения. При этом различия между жителями Тегерана и остальной частью страны наблюдатели часто недооценивают.

Судьба Ахмадинежада неясна

Ахмадинежад не выполнил громкие обещания, которые он раздавал перед выборами, вроде того, что «нефтяные деньги окажутся на обеденном столе простого человека». Наоборот, с августа 2005 года, когда он вступил в должность, в стране имеют место значительный отток капитала, резкое сокращение иностранных инвестиций, высокая инфляция и растущая безработица.

Хотя популярность Ахмадинежада падает, списывать его со счетов было бы преждевременно. Он понимает, что теряет поддержку средних и высших слоев городского населения, а потому пытается завоевать голоса обездоленных жителей далеких провинций, обещая им ссуды и уменьшение налогового бремени. Зная, что симпатии элиты страны (технократы, бизнесмены, журналисты, ученые и даже высшие духовные лица) не на его стороне, Ахмадинежад стремится расположить к себе полувоенные группировки, в частности, «Басидж». Он также пытается привлечь на свою сторону высшее военное руководство — Корпус стражей исламской революции, предлагая ему выгодные строительные и инновационные проекты.

Таким образом, хотя Ахмадинежад не пользуется большой поддержкой ни в Тегеране, ни среди городского населения других регионов, его судьба будет во многом зависеть от электорального поведения басиджей и Корпуса стражей исламской революции, а также тех, кто живет за пределами столицы, — пока же его политическое будущее остается неясным.

Отношение общества к ядерной программе

Хотя иранское правительство неустанно взывает к чувству патриотизма (в частности, указывая своим гражданам на двойные стандарты Запада, превознося преимущества ядерной энергетики и расхваливая иранских ученых), по ядерной проблеме общественное мнение отнюдь не столь однородно, как это пытается представить руководство страны.

Несомненно, что многие иранцы, даже те, кто не испытывает симпатий к политическому режиму, высказываются в поддержку ядерных амбиций Ирана. На это есть ряд причин: во-первых, Ирану нужно готовиться как-то жить после истощения нефтяных месторождений; во-вторых, Запад с его двойными стандартами позволяет Индии, Пакистану и Израилю развивать свои ядерные программы; в-третьих, Иран живет в окружении недружественных соседей, а потому ему нужна не только ядерная энергетика, но и атомная бомба.

Можно спорить о том, насколько аргументирована и насколько широко распространена такая точка зрения. Бывший корреспондент журнала The Economist в Тегеране выразился следующим образом: «Было бы весьма удивительно, если бы широкие массы населения, которые все более равнодушно относятся к политике, вдруг проявили страстный интерес к такой сложной материи, как ядерное топливо и его побочные продукты».

Даже многие видные представители политической элиты признают, что «ядерная гордость» Ирана подогревается искусственно. Как сказал Мохаммад Атрианфар, ближайший советник бывшего президента Хашеми Рафсанджани: «Людям говорят об их праве обладать [ядерным] потенциалом. Если спросить иранцев, хотят ли они иметь такое право, они, естественно, ответят, что хотят. Но если спросить их: “Что такое ядерная энергия?” — далеко не все смогут ответить на этот вопрос».

Более того, после восьмилетней войны с Ираком, в которой Иран потерял 500 000 человеческих жизней, мало кто из иранцев склонен романтизировать идею милитаризации или военного конфликта. Очень откровенно сказал об этом в интервью Financial Times в мае 2006 года бывший заместитель министра иностранных дел Ирана Аббас Малеки. Он не согласился с тем, будто развитие ядерной программы Ирана соответствует народным чаяниям. «Появляются сообщения, свидетельствующие о том, что значительная часть иранского общества разделяет радость официального Тегерана в связи с успехами в реализации ядерной программы. Однако на основании таких сообщений не следует делать вывод, будто иранский народ придерживается тех же взглядов, что и правительство, и потому заслуживает того, чтобы против него была применена сила… Общественность не считает, что ядерная тема имеет для Ирана жизненно важное значение. Ядерные технологии мало что дадут обычному иранцу: они не позволят создать новые рабочие места (а их ежегодно требуется целый миллион); они не смогут повысить хронически низкую производительность труда и низкую эффективность в экономике и сфере управления; они ничем не могут способствовать развитию торговых связей Ирана с другими странами».

Общественные настроения и внешнеполитический курс

Внешняя политика Ирана мало зависит от общественных настроений в стране. В то время, когда молодое поколение иранцев стремится к установлению нормальных отношений с США и интеграции в мировое сообщество, политика Ахмадинежада ведет к конфронтации с Вашингтоном и дальнейшей международной изоляции Ирана.

Однако иранцы больше озабочены насущными экономическими и социальными проблемами, чем невозможностью влиять на внешнюю политику правительства. Конечно, существует недовольство тем, что деньги, которые можно было бы потратить на внутренние нужды, расходуются на поддержку движений «Хезболла» и ХАМАС или же демонстративно направляются на реализацию ядерной программы, притом что ее польза для страны неясна; но ни то ни другое не вызывает бурных эмоций.

Такое положение сохранится до тех пор, пока иранцы будут считать, что главной причиной их экономических неурядиц является коррупция и низкое качество управления, а не ведущая к изоляции внешняя политика. Когда и если внутренние экономические условия ухудшатся до такой степени, что это негативно скажется на повседневной жизни, тогда нынешний режим, и в особенности верховный руководитель аятолла Хаменеи, возможно, примут решение об изменении внешней политики. Ведь высшая цель теократической элиты — не идеология, а сохранение режима.

Неожиданный переворот или резкое изменение политики маловероятны

Подавляющее большинство иранцев, независимо от их этнической принадлежности, религиозных и политических взглядов, объединяет стремление сохранить территориальную целостность страны. Иран — это не результат распада Оттоманской империи, а национальное государство с двухтысячелетней историей. У иранцев очень развиты чувство национальной идентичности и привязанность к своей земле, и эти чувства выше этнических и религиозных различий.

Бесспорно, что у этнических меньшинств в Иране есть обоснованные претензии к центральной власти. В районах, где проживают курды, белуджи и арабы, весьма неблагополучное экономическое положение; эти народы понимают, что центральное правительство уделяет им меньше внимания, чем иранским шиитам. Однако реальность такова, что ущемление прав происходит почти повсеместно: Исламская Республика одинаково притесняет всех. Во всяком случае, по сравнению с курдами, белуджами и арабами, иранских шиитов за эти годы в тюрьмах побывало намного больше.

Несомненно, что невысокий рейтинг иранского правительства в области соблюдения прав человека при президенте Ахмадинежаде еще больше снизился. Наряду с заключением в тюрьму журналистов, ученых и активистов гражданского общества, в Иране вновь введены суровые наказания, такие, как публичная смертная казнь через повешение и забивание камнями до смерти за прелюбодеяние. По-прежнему подвергаются преследованиям религиозные меньшинства и гомосексуалисты. Правительству США необходимо проводить последовательную политику осуждения нарушения прав человека в Иране.

Но нынешнему положению дел в Иране нет альтернативы, так как ни внутри страны, ни среди иранской диаспоры нет сколько-нибудь организованной оппозиционной структуры. Хотя в большинстве своем иранцы предпочли бы иметь более толерантную демократическую систему, мало кто верит, что в случае неожиданного восстания к власти придут именно иранские демократы. Помимо Корпуса стражей исламской революции численностью 125 000 человек и басиджей, число которых достигает 2 миллионов, в стране не существует вооруженных, организованных группировок. Успех любой демократической реформы в Иране невозможен без сотрудничества с этими силами — их нужно будет убедить, что в обновленном Иране они будут занимать достойное положение.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.