29 марта 2024, пятница, 13:01
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

14 апреля 2008, 11:53

В защиту либерального интернационализма

Журнал
«Космополис»

Вторжение американский войск в Ирак в 2003 году спровоцировало новый виток споров о сущности доктрины либерального интернационализма и ее актуальности в современном мире. Две влиятельные политические школы внутри течения одобрили оккупацию Ирака и необходимость вторжения в интересах соблюдения прав человека и принципа справедливости. "Полит.ру" публикует статью известного американского публициста Майкла Линда "В защиту либерального интернационализма", в которой автор разоблачает взгляды демократических гегемонистов и либеральных империалистов, замаскировавшихся под либеральный интернационализм, дискредитировавших идею в глазах мирового сообщества и на деле не имеющих ничего общего с ней. Впервые статья опубликована в журнале "The Nation" 2 июля 2007 года. Русский перевод осуществлен и предоставлен журналом "Космополис" (2007-2008. № 3 (19)).

Неоконсервативная внешняя политика Джорджа Буша — катастрофическая неудача. Это признает все большее число самих неоконсерваторов. В качестве альтернативы бушевской доктрине глобальной гегемонии США, с ее презрением к международному праву и поддержкой смены режимов путем военной интервенции, должен был бы возродиться либеральный интернационализм. Вместо этого под угрозу был поставлен целый ряд стратегических принципов, определявших внешнюю политику Соединенных Штатов в лучшие для них годы XX столетия. Наиболее значительная угроза либеральному интернационализму исходит не извне — не от неоконсерваторов, реалистов и изоляционистов, отвергающих традицию либерального интернационализма в целом, а изнутри — от тех интеллектуальных школ, которые относят себя к либеральному интернационализму, но при этом отказываются от некоторых его основополагающих принципов. Для любого вероучения еретики так же опасны, как и иноверцы. В случае с либеральным интернационализмом в роли еретиков выступают демократические гегемонисты и либеральные империалисты.

Демократические гегемонисты отстаивают идею глобальной гегемонии «концерта демократий». Среди выразителей этой идеи — Иво Даалдер и Джеймс Линдсей, оба демократы, приветствовавшие оккупацию Ирака Бушем. Лучшие аргументы в пользу данной позиции выдвинули Анна-Мари Слотер и Джон Икенберри из Принстона — соавторы недавнего манифеста «Достижение мира свободы и законности» («Forging the World of Liberty under Law»). К британской школе либеральных империалистов (их еще называют гуманитарными ястребами), — влиятельной в 1990-е годы и менее заметной после событий 11 сентября, — можно отнести Найла Фергюсона из Британии и Майкла Игнатьеффа из Канады. Либеральные империалисты утверждают, что США и их европейские союзники обязаны вторгаться, а если необходимо, то и управлять ввергнутыми в политический хаос обществами в интересах соблюдения прав человека и принципа справедливости. Аргументы демократических гегемонистов и либеральных империалистов во многом пересекаются.

Представители обеих школ зачастую называют себя либеральными интернационалистами и утверждают, что являются «демократами в духе Трумэна», истинными наследниками Вудро Вильсона и Франклина Рузвельта, а также таких президентов-либералов времен «холодной войны», как Трумэн, Кеннеди и Джонсон. Обе школы обращаются к старому американскому либеральному интернационализму, чтобы оправдать предлагаемую ими политику, но так или иначе отходят от либерально-интернационалистской традиции. Инновация — это не всегда прогресс, и новый либеральный интернационализм не является усовершенствованным вариантом старого.

Что есть подлинный либеральный интернационализм? Это не наивный идеализм, который игнорирует реалии силы, и не грубый реализм, игнорирующий силу идей. Хотя конечными целями либерального интернационализма могут считаться универсальный либерализм и универсальная демократия, его ближайшая практическая цель — глобальный мир. Поддержание международного мира — необходимое, но не достаточное условие либеральной демократии. Почему? В условиях постоянно возобновляющихся конфликтов из-за власти или широко распространившейся анархии забота о безопасности может заставить даже либеральные демократии пожертвовать свободами во имя императивов самообороны. Именно это имел в виду Вудро Вильсон, когда говорил, что США и их европейские союзники должны сделать мир «безопасным для демократии». Мир, безопасный для демократии, не обязательно должен быть демократическим. Достаточно, чтобы это был мир, в котором таким демократиям, как США, не приходилось бы из-за постоянных мировых войн превращаться в вооруженный лагерь.

Если глобальный мир — цель либерального интернационализма, то средствами на пути к этой цели служат самоопределение суверенных народов и глобальное сообщество великих держав. Почему мы говорим о суверенности и самоопределении? Мир, состоящий из многих, в основном небольших и неагрессивных наций-государств, будет менее опасен, чем мир нескольких империй, борющихся за право определять конфигурацию мировой системы. Почему мы говорим о сообществе великих держав? Глобальный мир возможен только тогда, когда великие державы не вовлечены в опасную и дорогостоящую борьбу за власть, неважно, «горячую» или «холодную». Следовательно, идеал либерального интернационализма — мирное глобальное сообщество суверенных самоуправляющихся народов, в котором великие державы не соперничали бы друг с другом в борьбе за сферы влияния, а сотрудничали во имя сохранения международного мира перед лицом угроз со стороны агрессивных государств и терроризма.

Устав ООН кодифицирует либерально-интернационалистское видение мирового порядка. Его фундаментальной нормой является суверенитет. Войны признаются легитимными лишь в том случае, если ведутся в целях самообороны или с санкции Совета Безопасности ООН. Совет Безопасности призван работать как «концерт великих держав», сотрудничающих ради сохранения мира.

«Холодная война» парализовала Совет Безопасности, и две сверхдержавы стали постоянно совершать интервенции в разные страны — от Азии до Латинской Америки, воюя друг с другом руками третьих стран. Однако после окончания «холодной войны» сложились условия для воплощения в жизнь идеала либерального международного порядка, основанного на суверенитете и управляемого великими державами, совместно поддерживающими статус-кво. Но у этой программы нашлось мало сторонников в Вашингтоне в 1990-х и в начале 2000-х годов. Основные интеллектуальные школы двухпартийной американской внешнеполитической элиты отвергли принцип суверенитета и стратегию участия США в «концерте великих держав». Утверждалось, в частности, что суверенитет нужно ограничить или вовсе отказаться от него, чтобы позволить просвещенным державам вмешиваться в дела несправедливых или плохо управляемых государств ради реализации идеалов прав человека, демократии или того и другого одновременно. Большинство демократических и республиканских внешнеполитических стратегов отвергли идею «концерта великих держав» с участием США, предпочтя ей стратегию превращения временной победы Америки в «холодной войне» в постоянную глобальную гегемонию, осуществляемую в той или иной форме. Ни одно из этих изменений прежней стратегии либерального интернационализма не является ее усовершенствованием. Суверенность должна остаться основой международного порядка. А международный мир должен обеспечиваться согласованными действиями держав, а не квазиимперским Pax Americana.

По вопросу о суверенитете старый американский либеральный интернационализм и его предполагаемые последователи кардинально расходятся. В отличие от неоконсерваторов, демократические гегемонисты и либеральные империалисты в теории признают идею международного права. Не случайно манифест Икенберри и Слотер называется «Достижение мира свободы и законности». Однако эти и другие авторы пытаются размыть идею национального суверенитета как основы международного права и заменить ее новым нормативным базисом в форме демократического правления или прав человека. Их цель — предоставить США, одним или вместе с союзниками, лицензию на вторжение и оккупацию суверенных государств, которые не совершали никаких агрессивных действий против своих соседей, а лишь не соблюдали права собственных граждан и демократические свободы. Ирония заключается в том, что американские псевдо-«либеральные интернационалисты» зачастую обвиняют современные Россию и Китай в отстаивании принципа уважения государственного суверенитета, то есть в том, что они стоят на прежней, исторически присущей американцам позиции.

Не следует преувеличивать радикализм критики принципа суверенитета. Как я уже отмечал, целью либеральной международной системы, установленной в 1945 г., была ликвидация не локального деспотизма, а империализма. Такие европейские империи, как Третий Рейх, и Японская империя были заменены — зачастую грубо и непоследовательно — государствами, основанными на принципе национального самоопределения. Из государств-преемников прежних империй в Азии, Африке и на Ближнем Востоке лишь немногие стали в 1945 г. демократиями. Но для участия в заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН этого от них и не требовалось. Им нужно было только воздерживаться от агрессии против соседей. Не следует путать дихотомию либерального интернационализма и нелиберального империализма с дихотомией демократии и диктатуры. В послевоенной системе либерального интернационализма демократическая страна не имела права начинать неспровоцированную войну против недемократического государства.

Те, кто пытаются лишить идею суверенитета статуса базовой нормы международной системы, выдвигают два тезиса — практический и нравственный. Практический тезис основан на «теории демократического мира» — идее, согласно которой демократии, в отличие от диктатур, не склонны к агрессии. Но о чем нам говорит история? С 1945 г. очень немногие диктатуры или деспотические монархии в Латинской Америке, Африке, Азии или на Ближнем Востоке, какими бы одиозными они ни были, осуществляли открытую агрессию против своих соседей. Ирак Саддама Хусейна, вторгшийся в Иран и Кувейт и обстрелявший Израиль, — не правило, а исключение.

Еще менее убедителен нравственный аргумент, высказываемый в пользу допустимости принесения принципа суверенности в жертву императивам демократизации или прав человека. Либеральные интернационалисты считают, что все нации обязаны способствовать соблюдению прав человека в других странах, но ни в коем случае не военным путем. Исключения из принципа суверенности следует делать лишь в случаях геноцида и этнических чисток, нарушающих принцип национального самоопределения. Нельзя расширять список подобных исключений за счет преступлений менее тяжких, таких как репрессии, линчевания или узаконенные убийства: подобное попрание нормы суверенитета грозило бы ей окончательным уничтожением. Альтернатива заключается в том, чтобы предоставить некоторым странам — неизбежно, нескольким великим державам — мандат на интервенцию в любое государство, где правительство казнит диссидентов или расстреливает народ, выражающий несогласие с официальной политикой. Но может ли кто-то сомневаться в том, что во многих, если не во всех случаях, защита прав человека будет служить великим державам поводом для интервенций, преследующих скрытые стратегические или экономические цели?

Помимо стремления ослабить принцип суверенности государств, дабы допустить вооруженные вторжения, демократические гегемонисты и либеральные империалисты отрицают стратегический курс либерального интернационализма на осуществление великими державами согласованной политики. В 1910 г. в своей нобелевской речи Теодор Рузвельт сказал: «Было бы неплохо, если бы сверхдержавы, действительно стремящиеся к миру, сформировали бы Лигу мира, чтобы не только поддерживать мир между собой, но и силой предотвращать любые попытки нарушить его третьей стороной». В обращении к Конгрессу 22 января 1917 г. президент Вудро Вильсон заявил: «В любой дискуссии по поводу мира, который должен положить конец войне, подразумевается, что мир должен сопровождаться неким общим согласием сверхдержав, которое сделает практически невозможным повторение постигшей нас катастрофы». В 1942 г. Франклин Рузвельт очертил контуры объединения держав, которое впоследствии стало Организацией Объединенных Наций: «Реальные решения должны приниматься США, Великобританией, Россией и Китаем, которым следует стать теми великими державами, которым многие годы предстоит управлять миром».

Нынешние демократические гегемонисты и либеральные империалисты отвергают идею поддержания мира за счет согласия великих держав, включающего и такие недемократические страны, как Китай. Они отдают предпочтение проекту некоего глобального верховенства, или гегемонии США, разделяя эту идею с неоконсерваторами. Безусловно, многие из сегодняшних мнимых либеральных интернационалистов не высказываются явно в поддержку глобальной американской гегемонии. Стратегической целью либерально-империалистической школы, — гораздо более влиятельной в 1990-е годы, чем сейчас, — было активное сотрудничество США и Европы, позволяющее осуществлять военное вмешательство в «несостоявшиеся государства» с целью обеспечения процесса «нациестроительства». Но учитывая небольшие военные бюджеты европейских стран и их неспособность проводить в жизнь свои решения, США будут доминировать при реализации любого либерально-империалистического проекта.

Точно так же «концерт демократий», за который ратуют Слотер, Икенберри, Линдсей и Даалдер, представляет собой, скорее, не подлинное сотрудничество, а маскировку гегемонии США. Икенберри и Слотер считают, что, если постоянные члены Совета Безопасности (читай, Китай и Россия) не откажутся от права вето и не согласятся с решением большинства, «концерт демократий», состоящий, главным образом, из США, Европы и Японии, должен будет лишить Совет Безопасности полномочий выносить решения о правомерности вторжения для свержения того или иного режима.

По мнению Линдсея и Даалдера, традиционная идея «концерта великих держав», включающего и недемократические государства, несостоятельна, поскольку «великие державы, как правило, отказываются вступать с кем-либо в партнерские отношения. Вашингтон может считать, что Пекин должен использовать свое экономическое влияние, чтобы “свернуть” атомную военную программу Пхеньяна, или что Москва должна прекратить взаимодействие с Тегераном по вопросам атомной энергетики. Но сами Китай и Россия видят свои интересы несколько иначе». Линдсей и Даалдер невольно обнажают истинную цель предлагаемого «концерта демократий» — обеспечить Соединенные Штаты раболепствующими партнерами, чья роль будет сводится к автоматическому одобрению политики Вашингтона, а не настоящими союзниками, которые могут и не согласиться с действиями США. На деле другие демократии не всегда соглашаются с Соединенными Штатами в таких вопросах, как, например, война в Ираке или политический курс в отношении Ирана.

На практике «концерт демократий» стратегически выглядит как неоконсерватизм с человеческим лицом. Декларируемая им цель, тем не менее, сводится к глобальной гегемонии США, поддерживаемой американо-европо-японо-индийским альянсом против Китая и России, а также против менее сильных противников, противостоящих утверждению гегемонии США по соседству с ними, например, против Северной Кореи и Ирана. Но, относясь к международному праву в целом серьезнее неоконсерваторов и администрации Буша, теоретики «концерта демократий» должны исключить из общих положений международного права нормы, установленные после 1945 г. и противоречащие политике неоконсерваторов, а именно — запрет на военные действия в отношении суверенных государств, за исключением редких случаев индивидуальной/коллективной самообороны или санкции Совета Безопасности.

Какой же должна быть подлинная либерально-интернационалистская альтернатива неоконсервативной стратегии Буша? Прежде всего, после ухода Буша Соединенные Штаты должны будут заново подтвердить в качестве базовых институциональных принципов своей внешней политики принципы уважения суверенитета и невмешательства. Суверенитет может отступить — в будущем, как и в эпоху деколонизации, — перед принципом национального самоопределения. Соединенным Штатам следует поддерживать легитимные движения за самоопределение с оговоркой, что в некоторых случаях автономия внутри федерации более разумна, нежели независимость. Во многие из этих движений сегодня входят мусульманские народы, управляемые иностранцами вопреки их воле, — например, палестинцы, чеченцы, уйгуры, моро. Как и на Балканах, поддержка Соединенными Штатами националистических требований ослабила бы движения джихада, устранив причины, которые вызывают гнев мусульман. Другим исключением из принципа суверенитета мог бы стать послевоенный запрет на геноцид наряду с запретом этнических чисток. Меньшие преступления против человечности должны наказываться иными средствами, чем война и оккупация, например ограничениями торговли и свободы передвижения.

Либерально-интернационалистская Америка должна будет отказаться от целей глобальной гегемонии, которую разделяют не только неоконсерваторы, но и большинство демократических гегемонистов и либеральных империалистов. Соединенные Штаты останутся ведущей военной державой мира еще на несколько ближайших десятилетий. Однако американским лидерам следует осознать, что альтернативой конкурентной многополярности, которая рисуется их воображению, является многополярность кооперативная, а не Pax Americana, каким бы мягким он ни был.

Окончательное завершение эры, наступившей после «холодной войны», и начало новой эпохи во внешней политике США будет отмечено последовательной и осторожной трансформацией американских альянсов — пережитков «холодной войны» — в «региональные концерты великих держав». Путинский авторитарный режим в России заслуживает критики за тиранию во внутренней политике и ухудшение внешнеполитического климата. Но это не должно удерживать США и их союзников от включения России в общеевропейскую систему безопасности. Это можно сделать посредством вхождения России в НАТО или — как альтернатива — путем превращения Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе, куда входят Россия и бывшие советские республики, из номинальной, существующей лишь на бумаге в настоящее военно-политическое объединение.

В Восточной Азии «шестисторонние переговоры великих держав» по вопросу Северной Кореи могут стать основой для долгосрочного оборонительного сотрудничества, объединяющего Соединенные Штаты, Японию, Китай, Россию и обе Кореи. С исчезновением рациональных мотивов для развития Северной Кореей ядерного оружия корейская война должна будет формально завершиться, и от смены режимов и изменения границ насильственным путем, а не политикой согласия, на Корейском полуострове придется формально отказаться. Моделью станут Хельсинские соглашения, закрепившие существующие границы и ослабившие напряжение в Центральной Европе в 1970-х годах. Соединенные Штаты должны следовать нормам двухсторонних договоров с Японией и Южной Кореей, но желательно было бы дополнить их двусторонним американо-китайским договором, по которому США взяли бы на себя обязательства прийти Китаю на помощь в случае неспровоцированной агрессии.

К новым евразийскому и восточноазиатскому «концертам держав», дирижируемым Соединенными Штатами, могли бы примкнуть не столь четко оформленные коалиции, создаваемые ad hoc и включающие Индию в Южной Азии и отдельные государства в Африке и Южной Америке. На Ближнем Востоке условий для устойчивого объединения государств не существует. Вторая по предпочтительности альтернатива сводится к политике поддержания равновесия, в рамках которой Соединенные Штаты и другие великие державы, в случае необходимости, смогут вмешиваться во внутренние дела Ирана или других стран, дабы не позволить им доминировать над соседями посредством угроз, переворотов или прямых нападений. Чтобы играть роль «внешней удерживающей баланс силы», Соединенные Штаты должны как можно быстрее вывести свои войска из Ирака и минимизировать военное присутствие в арабских странах. В Ираке, Ливане и Израиле/Палестине США должны играть роль «честного брокера», ориентированного на посредничество в конфликтах между соперничающими этническими группами, как это было в Боснии и Северной Ирландии.

Если в дополнение к региональным сообществам великих держав с участием США потребуется создать структуры глобального сообщества великих держав, то Совет Безопасности ООН — в силу негибкости своей структуры — может оказаться неспособен выступать в этой роли, даже в том случае, если его постоянными членами станут все великие державы, в том числе Япония, Германия и Индия. По мнению внешнеполитического аналитика Филиппа Боббита, роль неофициального объединения великих держав могла бы взять на себя некая организация, подобная «Большой восьмерке», но ориентированная на поддержание безопасности.

Начиная со времен «холодной войны», особенно при Буше, американские лидеры решительно отвергали идеалы политиков середины XX в. и, последовательно отказываясь от идеи «концерта держав» в пользу глобальной гегемонии США, свели практически на нет или вообще отбросили норму уважения суверенитета. Ни один аргумент неоконсерваторов, демократических гегемонистов или либеральных империалистов против традиционного либерального интернационализма нельзя считать убедительным. «Мировой порядок, которого мы добиваемся, представляет собой сотрудничество свободных стран, работающих вместе в дружеском цивилизованном обществе», — заявил Франклин Рузвельт в 1941 г. Либеральный интернационализм как основа общей стратегии еще не потерпел неудачу по той простой причине, что с момента окончания «холодной войны» лидеры США реализовывали совсем другой проект. Но теперь, когда альтернатива неоконсерваторов привела нас к катастрофе и позору, самое время дать шанс подлинному либеральному интернационализму.

Перевод с английского Дмитрия Узланера и Раисы Бараш
под редакцией Александра Павлова

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.