28 марта 2024, четверг, 14:05
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

07 марта 2008, 09:44

Петербургский Донжуан на польском троне

"Бабушка принца была сестрой Карла XII, его мать — дочерью Петра Великого, и тем не менее природа сделала его трусом, обжорой и фигурой столь комичной во всех отношениях, что, увидев его, трудно было не подумать: вот Арлекин, сделавшийся господином.

Можно было предположить, что кормилица принца и все его первые наставники,— там, на родине,— были пруссаки или подкуплены королем Пруссии, ибо принц с детства испытывал уважение и нежность к этому монарху, причем столь исключительные и столь непонятные для самого прусского короля, что монарх говорил по поводу этой страсти (а это была именно страсть):

— Я — его Дульсинея... Он никогда меня не видел, но влюбился в меня, словно Дон Кихот.

Принцу было лет двенадцать или тринадцать, когда Елизавета вызвала его в Россию, велела ему принять православие и провозгласила своим наследником. Принц сохранил, однако, верность лютеранской церкви, крестившей его при рождении, преувеличенное представление о значительности своей Голштинии и убеждение, что голштинские войска, во главе которых он будто бы сражался и побеждал Бог весть сколько раз, были, после прусских, лучшими в мире и намного превосходили русские."

Это – перевод с французского, однако чувствуется перо искушенное, не так ли? Притом, что в приведенном мемуарном отрывке все – неправда. Ложь царствует здесь в каждой фразе, в каждом риторическом изгибе. По-королевски красивая ложь эпохи позднего Просвещения – благословенного преддверия кровавого наполеоновского романтизма.

Да и как же иначе – ведь пишет здесь коронованная особа о коронованной особе. Точнее – бывшая коронованная особа о бывшей же, описывая времена, когда обе еще коронованы не были. Последний польский король Станислав Август Понятовский, лишившийся трона ввиду исчезновения своей страны с мировой политической карты, о русском императоре Петре III, лишенном престола и жизни стараниями группы заговорщиков, одним из которых был и наш мемуарист.

Собственно, странно было бы ожидать от него уважения к супругу своей петербургской любовницы, который, к тому же, имел случай припереть некогда нашего проказника к стене, заставив без экивоков ответить на прямой вопрос: "Спишь ты с моей женой или нет?" Сам Петр III со своей женой – будущей Екатериной Великой – давно уже не спал тогда, ввиду чего происхождение рожденной ею великой княжны Анны ни у кого сомнений не вызывало. Анна, впрочем, умерла во младенчестве. Героя же любовника чуть ли не дважды высылали из России – и он всякий раз возвращался с дипломатическим паспортом очередной Англии или Саксонии. Забавно, однако, что настоящий сын Петра III и Екатерины, став императором Павлом I, приблизил к себе этого погрязшего в долгах экс-монарха. Как, впрочем, и других польских деятелей, включая Костюшко, которого Павел освободил из Петропавловской крепости и, по принесении им присяги русскому императорскому дому, отпустил на все четыре стороны. (В родную Польшу, однако, ее национальный герой возвращаться не захотел.) Что же до Понятовского – то опека императора мало что ему дала, ибо 23 февраля (н. ст.) 1798 года он скончался. Павел Петрович пережил его на три года и один месяц.

В русской истории Станислав Понятовский так и остался одним из ранних любовников Екатерины, а после – с 1764 года – марионеткой, посаженной ею на польский трон. По утрате которого отозванной обратно в Петербург на пенсию. Одним из ряда, так сказать, монархов-ликвидаторов, управлявших своими странами перед поглощением их Россией – таких, как последний независимый крымский хан Шагин-Гирей, последний курляндский курфюрст Петр Бирон или картли-кахетинский царь Ираклий II, подписавший Георгиевский трактат. Или, с другой точки зрения, одним из тех, кто, как Орлов или Потемкин, получили изначальный карьерный импульс через известную часть тела матушки-Екатерины.

В самом деле, Понятовский правил Польшей с 1764 по 1795 годы. За это время его страна пережила несколько гражданских войн и иностранных интервенций, а также два значительных сокращения территории: в результате первого раздела между Пруссией, Австрией и Россией в 1772 году и второго в 1793 между Россией и Пруссией. Третий раздел вновь между Австрией, Пруссией после подавления восстания Костюшко в 1795 году Польша не пережила, прекратив существование как независимое государство более чем на 100 лет. Несмотря на это, состоялся еще и четвертый раздел – вернее, теперь уже передел польских земель между прежними бенефициарами в 1815 году, после падения Наполеона и его геополитических проектов.

Так, с конца XVIII века восточный край Европы стал по сути исключительной вотчиной четырех империй (включая Оттоманскую), причем три из них, по выражению современного исследователя, имели один и тот же скелет в шкафу – польский.

В общем, это был действительно – скелет, ибо ликвидация польского государства, вернее – метод этой ликвидации был с точки зрения европейской истории весьма экзотическим и, отчасти, сомнительным в плане легитимности. Все-таки взять и поделить на троих страну с почти тысячелетней традицией государственности, бывшую еще в начале 17 века одной из крупнейших в Европе – это был прецедент. До того, значительные изменения на карте Европы производились всегда по причинам или хотя бы под прикрытием перемен матримониально-династических.

Для поляков, однако, время правления Понятовского – это отнюдь не только печальный период агонии их государства. Общепризнано, что в те же самые годы страна переживала культурный расцвет. И дело тут не только в личных эстетических склонностях короля, бывшего поклонником французских энциклопедистов, но и в судорожной попытке спастись – провести молниеносную модернизацию гибнущего государства. В самом деле, при Понятовском в Польше появилась, наконец, правильно организованная армия, а также ряд других необходимых государственных институтов.

Вот, как пишет об этом современный автор:

Годы правления Станислава Августа Понятовского вошли в историю Речи Посполитой как «станиславовские времена», может быть, не столько в силу важности его участия в общественно-политической жизни страны, сколько благодаря его исключительныым личным заслугам в развитии культуры, искусства и литературы. С его именем связано многое из того, что в Польше появилось впервые: первая — в духе идей Просвещения — целостная программа государственной, политической, хозяйственно-экономической и культурной реформ; первый общедоступный национальный театр (1765); первое государственное светское учебное заведение — Рыцарская Школа Кадетов (1765), откуда вышли Т. Костюшко, Я.Ясиньский, Ю.У.Немцевич и многие другие известные люди эпохи Просвещения; первый польский журнал нового типа «Монитор» (1765—1785), при подготовке которого учитывался опыт английского «Зрителя» Дж.Аддисона и Р.Стила; первое в Европе министерство народного образования — Эдукационная Комиссия (1773). По типу английских и французских научных обществ Станислав Август и его сподвижники создают Литературное Общество (1765-1770), призванное способствовать распространению воззрений и культуры Просвещения путем изданий и переводов, а также ввоза заграничных книг. Благодаря покровительству Станислава Августа и некоторых крупных магнатов стремительно развиваются сеть типографий, книгоиздательство и пресса. Предприниматели и специалисты из Германии, Франции и Англии знакомят Польшу с новейшей техникой книгопечатания, видами рекламы, методами распространения газет, журналов и книг. Читальни, книжные лавки, литературные кафе, библиотеки наряду с редакциями, салонами магнатов, шляхты, высокообразованных и состоятельных горожан, а также центрами политических группировок и реорганизуемыми государственными учреждениями стали средоточием интеллигенции, которая уже к концу 1780-х годов выступает как особая социальная среда, вырабатывающая общенациональные идейные программы.

Апофеозом модернизаторской деятельности Понятовского стала знаменитая "Майская Конституция", принятая в 1791 году и ставшая едва ли не первым либеральным основным законом европейского государства. По мысли короля, она должна была обеспечить участие в государственной жизни максимально широких слоев населения, устранив прежнюю монополию представленной на Сейме шляхты, гордящейся знаменитым правом "вето" – столетия блокировавшим любые, сколько-нибудь чувствительные государственные решения. Новая конституция должна была сплотить общество – а вместо этого вызвало очередную гражданскую войну, интервенцию и последующий раздел 1793 года. Правильные действия, таким образом, оказались слишком запоздалыми – по всей видимости, лет на сто.

Надо отметить, что в чем-то схожая ситуация имела место и в Крыму, где последний хан, имевший европейское образование, принялся разом проводить многовекторную модернизацию своего отсталого государства. Что, однако, вызвало в итоге мятеж, интервенцию соседних держав, опустошительную войну и – в финале – полную утрату независимости.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.