29 марта 2024, пятница, 09:03
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

05 июня 2007, 09:12

Шестидневный разгром

Третья арабо-израильская война, в которой в той или иной мере приняли участие все страны региона, кроме Ливана, разразилась в июне 1967 года. В новейшей истории Ближнего Востока она оставила след по трем причинам. Во-первых, из-за своего молниеносного завершения — она продолжалась всего 6 дней (с 5 по 10 июня включительно), отчего и получила название «Шестидневная война». Во-вторых, из-за запутанного вопроса о ее инициаторе. В-третьих, ее глобальные результаты и по сей день оказывают влияние на весь процесс ближневосточного урегулирования.

Тогдашний атташе посольства СССР в Египте С. Тарасенко вспоминает: «Через час мы уже практически знали, что происходит. В посольство прибыла группа советских специалистов, работавших на крупнейшей египетской базе «Кайро-Уэст». Их внешний вид — порванная грязная одежда, осунувшиеся лица — говорил сам за себя. На вопрос, что случилось, старший офицер коротко бросил: «У Египта больше нет ВВС, базы «Кайро-Уэст» тоже нет». Нашим ребятам повезло, они как раз подъезжали к базе, когда накатилась первая волна израильских «Миражей». Люди успели выскочить из автобуса и залечь в прилегающих к дороге канавах... После первого налета на базе уцелело с десяток самолетов и их можно было поднять в воздух с рулежных дорожек, но этого не было сделано. Вторым налетом дело было закончено».

Далее С. Тарасенко приводит некоторые факты, которые в немалой степени проясняют общее состояние египетской «мощи» в июньской Шестидневной. К примеру, при посещении им Ставки Верховного командования на четвертый день войны и беседы с заместителем главнокомандующего вооруженными силами Египта маршалом Абдель Хакимом Амером стало очевидно, что в высших военных кругах царит полное спокойствие, граничащее с безразличием. Офицеры не представляют оперативную обстановку на фронте, пьют кофе, слушают приемники, нет привычной в подобных обстоятельствах суеты. Сам маршал абсолютно не владеет стратегической обстановкой, не в курсе того, что происходит на поле боя. По его словам, главное сейчас не положение на театре военных действий, а факт принятия Насером политического решения о закрытии Суэцкого канала (?). Именно этот шаг президента «меняет всю ситуацию и интернационализирует арабо-израильский конфликт». А. Амер был уверен, что Египет «ведет сейчас войну не с Израилем, а с Соединенными Штатами». Ведь вся авиация Израиля «уничтожена действиями Египта, Сирии и Иордании». Налеты на арабские объекты, по его данным, осуществляют американские самолеты с авианосцев в Средиземном море, — все это настолько известно, что не требует никаких доказательств. К тому же все сбитые американские самолеты «падают только в море». В этих условиях, особо подчеркивал маршал, «египетское руководство ожидает, что Советский Союз не останется в стороне и придет на помощь Египту»[1].

В начале 1967 года арабо-израильские отношения накалились до предела. Арабская словесная риторика создавала впечатление наличия мощного антиизраильского фронта, готового вот-вот нанести сокрушительный удар по «агрессору». Активизировалось палестинские боевики с территории Синая и Западного берега реки Иордан. Сирийцы начали мероприятия по отводу воды реки Иордан от Израиля (что было равносильно смерти еврейского государства). Утром 7 апреля израильские фермеры вышли на свои поля у подножья Голан. Сирийцы не утерпели и открыли по ним огонь из артиллерийских орудий. Для их подавления вылетела группа израильских штурмовиков. В ответ сирийцы подняли свои самолеты. На всем протяжении от Голанских высот до Дамаска завязался воздушный бой между реактивными машинами. Выучка израильтян оказалась выше – без единой потери они сбили шесть сирийских истребителей. Дамаск сразу же обвинил Израиль в военных приготовлениях. СССР полностью поддержал сирийские обвинения. И пошло-поехало… Ведь это был самый разгар холодной войны.

13 мая 1967 года спикер Народного собрания Египта Анвар Садат вернулся после официального визита в СССР. Насеру и Амеру он сообщил, что уже в момент отъезда в Московском аэропорту заместитель советского министра иностранных дел Владимир Семенов в конфиденциальной форме сообщил ему: «Десять израильских бригад концентрируются на сирийской границе». Президент и его военный зам не были удивлены: буквально накануне подобную информацию они уже получили от представителя КГБ СССР в Египте (он говорил о 12 бригадах) и по линии советского посольства в Каире (речь шла о передислокации 13 бригад). Сразу же встал вопрос: как быть? Ведь между Египтом и Сирией 4 ноября 1966 года был подписан Пакт о взаимной обороне. Согласно его положениям, если Сирия будет атакована, то Египет незамедлительно придет к ней на помощь.

На следующий день на совещании высших военных чинов египетской армии было принято решение о мобилизации. Параллельно был отдан приказ о направлении воинских подразделений на Синайский полуостров. Улицы Каира в считанные часы заполнились боевой техникой и вооружением. Никакая маскировка не осуществлялась – марширующие вдоль иностранных посольств египетские солдаты вдобавок гордо выкрикивали: «Мы идем на Тель-Авив». Каирское радио прекратило все развлекательные программы и начало транслировать исключительно патриотические песни и бравурные марши, которые периодически сопровождались высказываниями президента Насера, типа: «Египет, со всей своей мощью… готов к тотальной войне, которая станет концом Израиля»; «Если Израиль хочет напасть на нас, то мы говорим ему: «Добро пожаловать!». Свои действия Насер оправдывал тем, что его страна уже находится в состоянии войны с Израилем (хорошая прелюдия к будущим жалобам на «израильскую агрессию»!).

14 мая начальник Генштаба генерал Мухаммед Фавзи получил приказ от Амера: «Срочно отправляйся в Дамаск и удостоверься, что информация, переданная Советами, правильна». Уже через несколько часов он рассказывал о цели своего визита министру обороны Сирии Хафезу Асаду и начальнику Генштаба Ахмеду Суэйдани, которые о подобной концентрации слышали впервые. Сирийские самолеты тут же были посланы с разведмиссиями, но и аэрофотоснимки ничего подобного не подтвердили. Тогда Фавзи попросил отвезти его лично на границу с Израилем. «Я не обнаружил там ничего неожиданного», – докладывал генерал по возвращении в Каир. Почти одновременно с египтянином сирийско-израильскую границу посетил и американский военный атташе в Тель-Авиве. Из его сообщения в Вашингтон следовало, что никаких массовых перебросок израильских войск он не наблюдал. «Там, как и прежде, масса туристов», – добавил он в заключение. К слову, когда Москва публично обвинила Израиль в подготовке войны, премьер-министр Леви Эшколь предложил советскому послу вместе проехать вдоль границы, чтобы убедиться в том, что израильская армия не готовится к войне. Леонид Чувякин, следуя инструкциям из Москвы, отверг это предложение и начал, ссылаясь на срочно полученную телеграмму от Косыгина, просить израильского премьера «остановить эскалацию, прекратить концентрации и начать переговоры с арабскими государствами»[2]. Эшколь после рассказывал, что он так и не понял, что «знал, думал и хотел» советский посол. Ведь его роль – доносить в Москву объективную информацию.

В действительности, как стало известно чуть позже, «важное сообщение» Владимира Семенова больше смахивало на дезинформацию, так как в течение всего 1967 года на дамаскском направлении находилось не более 5-ти израильских бригад и 100 танков. Тогдашний начальник Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ генерал-лейтенант Александр Сахаровский объяснял, что у них самих были сомнения в полученной информации, но они все же сочли своим долгом поделиться ею с египтянами. Примечательно, что когда 16 мая Каир попросили Москву сообщить о ситуации на сирийско-израильской границе, то ответ был схожим – происходит опасная концентрация израильских войск[3].

Утром 14 мая 1967 года в Тель-Авиве начались последние приготовления к торжествам по случаю празднования 19-й годовщины образования Государства Израиль. 72-летний премьер-министр и министр обороны Леви Эшколь находился в своем рабочем кабинете. Ближе к полудню со срочным сообщением к нему постучался начальник Генштаба Ицхак Рабин, который в свои 45 лет считался одним из наиболее одаренных военных авторитетов в Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ). «Насер двинул свои войска на Синай», – коротко произнес он. Решено было не вносить изменения в программу торжественных мероприятий, и окончательное решение выработать утром следующего дня.

15 мая Эшколь и Рабин со своими помощниками собрались в иерусалимском отеле «Кинг Давид». К тому времени стало известно, что две (из трех) египетские дивизии уже переправились через Суэцкий канал и вошли в пределы Синая. Перед ними находились ООНовские миротворцы, которые были размещены вдоль египетско-израильской границы в пустыне Негев, в секторе Газа, а также у крепости Шарм-аш-Шейх после Суэцкого кризиса 1956 года. Это несколько снижало возможность войны. Между тем, в ходе совещания было отмечено, что если Израиль начнет концентрировать свои силы у границ с Египтом, то это лишь усилит напряжение и может привести к открытому столкновению. К тому же израильская армия настолько невелика по размерам, что пришлось бы призывать резервистов. А в случае всеобщей мобилизации большинство мужчин в возрасте 18-45 и даже многие женщины обязаны будут покинуть свои рабочие места. Это весьма дорогостоящее мероприятие, которое, к тому же, ведет к нарушению всей жизни общества. Было принято решение не будоражить народ, но оповестить всех командиров о складывающейся ситуации, и отслеживать обстановку. Сохранялась надежда, что это лишь очередное «шоу» Насера, том более, что 70 тысяч его отборных войск находились в Йемене и воевали на стороне республиканского правительства. Предположить, что египетский лидер рискнет одновременно вести две войны, было просто немыслимо.

Тем не менее Насер явно не желал отступать. 18 мая по его указанию было подготовлено специальное письмо на имя командующего контингентом ООН на Синае индийца Индира Джит Рахье, суть которого заключалась в следующем: Египет готов к войне с Израилем, если тот атакует «любое арабское государство», и поэтому для своей собственной безопасности солдатам ООН предлагается частично передислоцировать свои позиции и освободить коридоры для продвижения египетских войск. ООНовцам надлежало сконцентрироваться в Газе и у Тиранского пролива (Шарм-аш-Шейх). В такой ситуации, по мнению известного российского востоковеда Алексея Смирнова, шансы на войну становились «50 на 50»[4]. Следует отметить, что войска ООН представляли собой достаточно многочисленное соединение (включало в свой состав порядка 3,5 тыс. военнослужащих из Индии, Канады, Югославии, Швеции, Бразилии и Норвегии).

В тот же день просьба Насера была доведена до Генерального секретаря ООН бирманца У Тана. Он тут же проинформировал правительство Египта о невозможности частичного отвода миротворцев. По его словам, такая просьба равняется запросу о полном выводе войск. На что Насер ответил: «Хорошо, тогда полный вывод». По непонятным причинам, не запросив мнения Совета Безопасности, на собственный страх и риск, Генсек приказал войска ООН немедленно убрать. И уже 19 мая последнее подразделение ООНовцев под оглушительные аплодисменты египтян оставило свои позиции, которые тут же заняли египетские войска. 22 мая, опьяненный успехом, Насер объявил о закрытии для израильтян Тиранского пролива, фактически лишив их выхода через залив Акаба в Красное море. При этом он понимал, что тем самым он объявляет войну Израилю.

Дело в том, что в преддверии Суэцкой кампании 1956 года Насер уже предпринимал попытку блокировать Тиранский пролив, при том, что порт Эйлат был специально построен для экспортно-импортный операций и обеспечивающий поставки до половины жизненно необходимых товаров для населения Израиля и столько же сырьевых ресурсов для развития израильской экономики. При урегулировании Суэцкого кризиса правительство Бен-Гуриона вынуждено было согласиться с отводом войск от пролива, но при этом была сделана оговорка, что любая будущая попытка заблокировать пролив будет рассматриваться как акт войны со всеми вытекающими последствиями. В международной практике это называется латинским термином causus belli (повод к войне). «Если мы закроем пролив, то это будет означать 100-процентное начало войны», – бескомпромиссно заявил Насер на совещании в узком кругу своих приближенных. Маршал Амер, Анвар Садат, вице-президент Закария Мохиэддин, лидеры правящей партии Арабского социалистического союза Хусейн Шафи и Али Сабри были за закрытие пролива. Только премьер-министр Сидки Сулейман стал возражать, говоря, что «наша экономическая ситуация и так непростая, и все наши амбициозные проекты по развитию будут поставлены под сомнение», если начнется война[5].

Но Насер оставил эту ремарку без ответа. Поступить иначе ему было непросто даже по той причине, что он был под постоянным прессингом арабского общественного мнения, которое с завидной периодичностью указывало «общеарабскому лидеру» на его пассивность в отношении «активизации сионистов» в водах Тиранского пролива. Очень жесткие пропагандистские атаки на Каир проводила саудовская и иорданская пресса. Не отставали и сирийские СМИ.

Сразу же после совещания Насер выехал на Синай, в одну из передовых авиабаз. Там он объявил летчикам о решении закрыть пролив для израильского судоходства. «Наши вооруженные силы заняли Шарм-аш-Шейх, – заявил он. – Ни при каких условиях мы не позволим израильскому флагу проходить сквозь пролив. Евреи угрожают нам войной. Мы отвечаем им: пожалуйста, мы готовы к войне, но эти воды принадлежат нам»[6].

В Израиле тоже понимали, что блокада пролива – это повод к войне. Правда, если быть до конца последовательным, то в Тель-Авиве понимали и другое. Во-первых, немецкие (беглые гитлеровские) ученые заканчивали разработку египетских ракет, способных достичь района Димоны, где к тому времени начиналась сборка первой израильской ядерной бомбы[7]. В военных планах Египта Димона была обозначена как главнейшая цель предстоящей операции. Во-вторых, успешные разведывательные полеты над объектом египетской авиации дали основание А.Амеру принять решение: бомбить Димону. Насер решил проконсультироваться с Москвой. 23 мая он направил в Москву своего военного министра Шамса Бадрана. Он должен был получить согласие Москвы на удар Египта первым. Бадран встретился с министром обороны А.Гречко и премьером А.Косыгиным. Ответ Кремля сводился к следующему: не начинайте войну первыми, так как СССР не сможет поддержать агрессора. Правда, уже при отлете Бадран услышал такие слова Гречко: «Не волнуйтесь, если американцы вмешаются, мы на все 100 процентов с вами… Мы придем к вам на помощь – придем для вашего спасения».

Если бы Бадран был до конца откровенен и говорил о нанесения удара по Димоне, а не по каким-то мифическим стратегическим объектам в пустыне Негев, вспоминал позже министр иностранных дел СССР А.Громыко, то Советский Союз был бы не против уничтожения ядерного потенциала Израиля и «мы бы не стали отговаривать Насера не начинать войну первыми». Конечно, в этой войне он все равно бы потерпел поражение. Но он выиграл бы перспективу, уравняв военные возможности Израиля и арабских стран. По мнению Громыко, вспоминает Олег Гриневский (в те годы – заведующий отделом Ближнего Востока, член Коллегии МИД СССР), если бы реактор в Димоне был уничтожен, то Египет «едва ли бы пошел на позорный кэмп-дэвидский мир[8]. Да и политическая карта Ближнего Востока, по-видимому, выглядела бы сегодня по-другому»[9].

Действительно, если отбросить некоторые формальности, то вывод напрашивается один – Советский Союз был не против уничтожения израильского ядерного потенциала. Используя отдельные фрагменты воспоминаний бывших советских руководителей, а также офицеров ВС СССР, причастных к событиям 1967 года, израильские историки Гидеон Ремез (Gideon Remez) и Изабелла Гинор (Isabella Ginor)[10] полагают, что СССР сознательно провоцировал нападение еврейского государства на арабских соседей, намереваясь ответным ударом (совместно с арабами) уничтожить израильский ядерный центр в Димоне. Стратегической целью советского плана было полное изменение баланса сил на Ближнем Востоке в свою пользу. В только что вышедшей в США их книге «Foxbats over Dimona: The Soviets' Nuclear Gamble in the Six-Day War» («МиГи-25 над Димоной: ядерная игра Советов в Шестидневной войне») «полностью опровергается все то, что на сегодняшний день принято было говорить о той войне», пишет израильская The Jerusalem Post. Косвенно авторы делают вывод, что Советский Союз мог быть зачинщиком Шестидневной арабо-израильской войны. Ремез и Гинор утверждают, что именно советские МиГи должны были разбомбить ядерный центр, а на израильском побережье должен был высадиться советский морской десант. Полномасштабному вторжению, уверяют авторы книги, помешали «еврейский блицкриг» и поддержка Израиля со стороны мирового общественного мнения. А самостоятельно СССР нападать на Израиль не решился.

Выводы, сделанные в книге, многие историки подвергают сомнению. По словам ряда специалистов, утверждения авторов труда основаны на не слишком надежных источниках, а документальных подтверждений агрессивным планам Советского Союза пока никто не видел.

Напомним, что в апреле текущего года в израильской газете Ha'aretz появилась статья, в которой говорилось, что в 1967 году против Израиля намеревался выступить не только СССР, но и США. В материале утверждалось, что у Вашингтона на тот момент были подробные планы войны против Израиля[11].

2 июня Насер созвал совещание своих командиров, чтобы лично сказать им: Египет не может ударить по Израилю первым, потому что Москва не одобрит этого. Командующий военно-воздушными силами генерал Сидки Махмуд вскочил с места и произнес: «Но он нанесет нам огромный ущерб. Наши ВВС превратятся в инвалида… и вооруженные силы тоже». Правда, когда Насер переспросил генерала о вероятных потерях в случае израильского превентивного удара, тот бодро ответил: «От 15 до 20 процентов».

В тот же день на другом совещании Насер сообщил, что имеются достоверные данные о том, что Израиль нападет на Египет через 72 часа, то есть скорее всего 5 июня. Он сослался на беседу с американским журналистом. Его имя осталось неизвестным, так же как то, откуда он получил подобную информацию, которая оказалась абсолютно верной. Большинство египетских военных, включая генерала Амера, довольно саркастически отнеслись к сообщению президента, и в приватных беседах не скрывали, что не верят в израильскую атаку 5 июня[12].

Между тем, израильская дипломатия предприняла невероятные усилия, чтобы попытаться при помощи западных союзников деблокировать Тиранский пролив без применения силы. 24 мая министр иностранных дел Абба Эбан на пустом «Боинге-707» вылетел по маршруту Париж-Лондон-Вашингтон. Он должен был объяснить президенту Франции Де Голлю, премьер-министру Великобритании Гарольду Вильсону и президенту США Линдону Джонсону позицию своего правительства. А она была такова: по политическим и экономическим причинам Израиль абсолютно не может позволить, чтобы пролив был закрыт для израильского судоходства. Предстояло выяснить, может ли Израиль рассчитывать на вмешательство великих держав Запада для обеспечения прохода израильских судов?

Вояж Эбана не принес желаемых результатов. «Не стреляйте первыми», – сказал французский президент. «Если будет необходимо, то Британия готова присоединиться к другим в деле открытия пролива», – констатировал Вильсон. Джонсон тоже разочаровал Эбана: при враждебном отношении к Насеру и твердой поддержке Израиля американский президент был ослаблен тяжелым положением американцев во Вьетнаме и падением своего рейтинга в стране. Он физически не мог выполнить израильскую просьбу – публично заявить, что нападение арабов на Израиль будет приравнено к нападению на США и что американским силам в Средиземном море приказано координировать свои действия с израильскими военными. Максимум того, что американский президент предложил Израилю, – это мобилизация международных действий против Египта (срочная посылка в акваторию пролива «международной армады» из 26 стран). Помимо этого, он произнес загадочную фразу: «Израиль будет не один, если не решит действовать в одиночку».

Израильское правительство так и не сумело расшифровать смысл этого сигнала. Был ли американский президент против нападения на Египет, или он дал понять, что готов смотреть на атаку Израиля сквозь пальцы? В итоге израильские лидеры решили: несмотря на то что США могут осудить акцию, они ничего не предпримут для ее пресечения. Джонсон со своей стороны понимал, что Израиль утратил веру в международную дипломатию и интерпретирует его слова как разрешение. «Они собираются нанести удар, – сделал вывод президент, – и мы ничего не можем с этим сделать». По его убеждению, арабы не готовы воевать против Израиля. Если же они намерены атаковать Израиль, то последний разгромит их в скоротечной войне[13]. Добавим к этому, что Джонсон располагал информацией Госсекретаря Дина Раска и разведслужб Пентагона. Суть ее была такова: арабы стоят на оборонительных позициях, но отнюдь не в наступательный порядках, и нападение арабов не обязательно должно случиться.

30 мая в Вашингтон вылетел глава израильской разведки Меир Амит с задачей точно выяснить позицию США в сложившейся ситуации. Уже при первой встрече с директором ЦРУ Ричардом Хелмсом он понял, что никакой «международной армады» не будет. Боясь за свои нефтяные поставки, страны Европы отказались участвовать в демарше Джонсона, а Египет тем временем угрожал насилием в ответ на любые попытки открыть пролив. В итоге, подписать декларацию согласились всего четыре страны, и лишь две предложили корабли для конвоя.

Израиль должен рассчитывать на собственные силы, явно давал понять главный американский разведчик. Тогда, уже в ходе беседы с министром обороны Робертом Макнамарой, Меир Амит прямо заявил: «Всё, что мы хотим, – это три вещи: первое, чтобы вы пополнили наши арсеналы по завершению боевых действий. Второе, чтобы вы нас поддержали в ООН. Третье, чтобы вы изолировали русских на этой арене». Макнамара: «Мне все понятно. Сколько времени потребуется [для разгрома египтян]?» Амит: «По моим оценкам – неделя… Я срочно собираюсь домой. Там я буду рекомендовать своим начать действовать. Как вы думаете, что я еще должен сделать здесь до отъезда?» Макнамара: «Вам уже нечего здесь делать. Ваше место там»[14].

3 и 4 июня 1967 года, в субботу и воскресенье, почти без перерыва на сон, продолжалось заседание израильского кабинета министров. На нем было доложено, что совместно с Египтом и Сирией против Израиля готова выступить Иордания. В Египет и Иорданию начали прибывать алжирские и иракские воинские контингенты соответственно. 2 июня «лучший друг Израиля» – Франция – заявила, что не считает себя связанной с какими-либо обязательствами на Ближнем Востоке. 3 июня Париж объявил о приостановке поставок Израилю оружия, которое уже было оплачено. Де Голль распорядился вообще не пускать израильтян во французские штабы и другие военные учреждения. По его словам, все эти «мероприятия» нужны для того, чтобы помешать Израилю начать войну. Между тем, констатировал представитель израильской разведки, поставки советского оружия Египту идут полным ходом, в последнее время преобладают наступательные вооружения.

Сразу же в полемику включился только что назначенный военным министром Моше Даян. Он, в частности, заявил, что Израилю нужно нанести удар первым – до того, как Египет обретет превосходство в вооружении, а советские специалисты обучат египтян мастерству военного дела. Министр Хаим Гивати заявил, что если Израиль не ударит первым, то «Насер покончит с нами». Генерал Эзер Вейцман, начальник оперативного управления Генштаба тоже сослался на собственные слова, сказанные вскоре после возвращения Эбана из зарубежной поездки: «Война будет трудной, но у нас нет другого выхода, как сражаться. Мы их побьем, просто потому что мы лучше».

Было предложено утвердить уже разработанный оперативный план под названием «Голубь», а атаку первого дня («Удар Сиона») произвести уже завтра утром 5 июня. Решение большинством голосов было принято, и, прежде всего, потому, что за «Удар Сиона» проголосовал сам Леви Эшколь, который до этого предпочитал все спускать на тормозах.

На решение премьера оказывали влияние два фактора: немыслимое давление со стороны советников, которые требовали перехватить инициативу и перейти к действиям, и осознание того, что нация не может постоянно и бесконечно находиться в состоянии полной отмобилизованности, – это приведет не только к разрушению израильской экономики, но и к деградации израильского общества.

К этому времени на Синае и в зоне Суэцкого канала была развернута наиболее сильная группировка египетских войск. Она включала 4 мотопехотные и 2 танковые дивизии, а также 5 отдельных пехотных и мотопехотных бригад 1-й полевой армии, несколько бригад обеспечения (всего 17 бригад). Количество личного состава — 90 тыс. человек. На их вооружении находилось 900 танков и самоходных установок, до 1 тыс. стволов артиллерии, 284 самолета. Накануне войны вооруженные силы Египта насчитывали около 300 тыс. человек, в их распоряжении имелось 1200 танков, до 500 боевых самолетов и около 90 боевых кораблей, почти все — советского производства.

Сирийские воинские части в районе Голанских высот (6 пехотных, 1 мотопехотная и 2 танковые бригады, 53 тыс. чел.) занимали оборону в полосе до 70 км по фронту и 50 км в глубину. На вооружении они имели 340 танков и самоходных установок, до 360 стволов артиллерии, 106 боевых самолетов (тоже советского производства).

По некоторым другим данным, в вооруженных силах Египта и Сирии после полной мобилизации насчитывалось в общей сложности 1165 тыс. человек, 3350 танков, 1011 самолетов. Они превосходили армию Израиля по численности личного состава в 2,5 раза, по танкам — в 2 раза, по самолетам — в 1,5 раза[15].
Что касается иорданских войск, которые должны были действовать в тесной координации с сирийскими подразделениями, то на Западном берегу реки Иордан находилось менее половины определенных изначально сил и средств. Остальные, находясь в мобилизационной готовности, располагались на удалении 100—150 км от границы. Всего для «борьбы с Израилем» было сформировано 12 бригад (55 тыс. чел.), выделено 290 танков и самоходных установок, до 450 единиц артиллерии, 30 боевых самолетов (в основном английского и французского производства)[16].

Израиль создал следующие ударные группировки войск: Синайское направление (Южный фронт) — 8 бригад, 600 танков и 220 боевых самолетов. Количество личного состава — 70 тыс. человек; Дамаскское направление (Северный фронт) — 5 бригад, около 100 танков, 330 единиц артиллерии, до 70 боевых самолетов. Количество личного состава — около 50 тыс. человек; Амманское направление (Центральный фронт) — 7 бригад, 220 танков и самоходных установок, до 400 стволов артиллерии, 25 боевых самолетов, 35 тыс. личного состава.

По общему соотношению сил и средств арабы превосходили израильтян: по личному составу — в 1,8 раза, по танкам — в 1,7 раза, по артиллерии — в 2,6 раза, по боевым самолетам — в 1,4 раза. Однако по общему уровню боеспособности вооруженные силы Израиля значительно превосходили войска арабских стран. Боеспособность всех видов вооруженных сил Египта, Сирии и Иордании, особенно ВВС и ПВО, была неудовлетворительной. Это в первую очередь являлось следствием низкой полевой выучки войск и штабов, а также недостаточной укомплектованности соединений и частей офицерским и инженерно-техническим составом. Например, в Египте укомплектованность офицерским составом войсковых частей составляла 60-70%, а штабов – 45-50%. Инженерно-техническим составом все виды вооруженных сил были укомплектованы лишь на 40-45%[17].

Израильское командование опасалось согласованных наступательных действий превосходящих сил противника с трех направлений. Отступать Израилю фактически было некуда – «глубина» страны сравнима с аналогичным параметром тактической зоны обороны общевойсковой дивизии. Поэтому было принято решение разгромить армии тройственной коалиции поодиночке, прежде чем их командиры окончательно согласуют план совместных операций. 5 июня в 7:10 утра 80 израильских самолетов поднялись в воздух. Соблюдая полное радиомолчание в полете, они устремились, но не на запад в строну Египта, а на север в сторону Средиземного моря. Затем повернули на юг, пролетели дельту Нила и в 7.45 обрушили свой бомбовый груз на военные аэродромы Египта, радиотехнические посты ПВО, позиции ЗРК и мосты через Суэцкий канал. Через пару часов во втором налете приняло участие уже 120 израильских боевых самолетов. К 10.30 ВВС Египта прекратили свое существование. Израильские летчики уничтожили – в основном на земле – 304 египетских самолета.

Развернутые на огневых позициях вокруг важнейших центров страны и аэродромов Египта дивизионы ЗРВ (168 пусковых установок ЗУР СА-75) оказали слабое противодействие налету авиации. В первых двух налетах ими было сбито девять самолетов Израиля. Наиболее боеготовой оказалась зенитная артиллерия, которая сбила 35 израильских самолетов, при этом наилучшую эффективность показали 57-мм комплексы.

Нетрудно заметить, что в налете на Египет приняла участие почти вся израильская авиация. Охранять воздушное пространство страны осталось всего 12 самолетов, поэтому практически некому было противостоять налетам сирийской, иорданской и иракской авиации. Но те, вместо серьезных и решительных действий, ждали «благих вестей» с египетского фронта, чтобы затем совместно, как и обещали многие годы, «сбросить Израиль в море» окончательно и бесповоротно. Правда, отдельные самолеты «союзников Египта» пытались бомбить Израиль, за что и поплатились к полудню 5 июня.

Одновременно с началом авианалетов на территорию Египта тремя клиньями вторглись колонны танков и мотопехоты под командованием Исраэля Таля, Авраама Иоффе и Ариэля Шарона. В ходе Суэцкой кампании в званиях майоров и полковников они командовали батальонами и бригадами, теперь звания у них были генеральские, а командовали они усиленными дивизиями.

Выполнив задание в небе Египта, военно-воздушные силы Израиля обрушились на Сирию и Иорданию. Правда, если быть точным, то Иорданию вначале предупредили. В ходе египетских бомбардировок Леви Эшколь передал королю Хусейну, что Израиль не предпримет никаких действий против Иордании, если она останется в стороне. Король, уверенный в победе арабских армий, высокомерно ответил посреднику ООН: «Это они начали войну. Они получат наш ответ»[18]. На третий день войны, утром 7 июня 1967 года, Эшколь через британского посредника вновь передал личное послание Хусейну. В это время израильские солдаты уже окружили Иерусалим. Эшколь сделал королю предложение: Израиль откажется от захвата Старого города в обмен на немедленное прекращение огня и начало мирных переговоров о долгосрочном урегулировании. Кроме того, Эшколь потребовал от короля Хусейна, чтобы египетские офицеры покинули иорданскую армию. Ответа на израильское предложение от короля Хусейна не последовало, что послужило сигналом к началу военной операции, в результате которой израильские десантники оказались у Стены Плача[19] (сегодня с высокой долей уверенности можно сказать, что если бы король благоразумно воздержался от участия в Шестидневной войне, то не потерял бы Западный берег реки Иордан и арабский сектор Иерусалима, кроме того легче было бы искать формулу мирного урегулирования на Ближнем Востоке, решить палестинскую проблему). За каких-то полчаса израильская авиация уничтожила 30 самолетов иорданских ВВС и 70 сирийских. Долетела она и до иракского Мосула, уничтожив на местном аэродроме 10 иракских самолетов. Итак, всего лишь за полдня была уничтожена воздушная мощь арабского блока, а с нею и все шансы арабских государств в третьей арабо-израильской войне (как, впрочем, и в двух предыдущих – Войне за независимость Израиля (1948-1949) и Суэцком кризисе (1956). В течение первого дня ВВС Израиля совершили около 400-420 самолето-вылетов, из них по аэродромам – до 300 и по войскам – до 120.

В этой связи важно отметить, что арабские режимы в очередной раз не смогли правильно воспользоваться и распорядиться имевшимся у них военно-техническим потенциалом. В очередной раз зазнайство и бахвальство, неспособность просчитать все возможные ситуации и варианты, игнорирование разведки их подвели. Израиль между тем не потерял времени зря. Все маршруты были хорошо изучены, все возможные ситуации отработаны на учениях и штабных играх, которые регулярно проводились после кризиса 1956 года. Брались во внимание различные варианты возможных боевых действий (как оборонительных, так и наступательных, как против одной арабской страны, так и против антиизраильской коалиции в целом).

При этом израильский Генштаб основой «успешного маневра» всегда считал военно-воздушные силы. К середине 1960-х годов израильская военная доктрина гласила, что если война с арабскими соседями становится неизбежной, то ВВС должны быть готовыми нанести упреждающий удар по арабской военной авиации до того, как она сумеет подняться в воздух. Поэтому военная разведка (за год до Шестидневной войны начальником разведывательного управления Генерального штаба стал генерал Эзер Вейцман, создатель израильских ВВС и будущий президент страны) делала все возможное, чтобы узнать мельчайшие детали и подробности о противнике. К 5 июня военной разведке было известно об арабской, особенно египетской авиации буквально все: боевые возможности самолетов, порядок несения службы, характеристики радиолокаторов, расположение всех 32 арабских военно-воздушных баз и порядок размещения самолетов на них, обычное время вылета на патрулирование, точный распорядок дня на полевых аэродромах с указанием времени приема пищи, молитв, отдыха и т.д. Самой ценной считалась информация о путях безопасного подхода к авиабазам противника, с минимальным риском быть обнаруженным его радарами.

В случае с Египтом произошло следующее. За несколько недель до начала войны египетские ВВС были переведены в состояние боевой готовности. Это означало, что с 4.00, когда рассветало, и до семи утра в небе барражировали египетские самолеты. Почему-то египетские военные были уверены, что в случае войны именно в это время Израиль предпримет воздушную атаку. Египетские самолеты пролетали вдоль израильской границы, Суэцкого канала и уходили в сторону Средиземного моря. Когда патрули возвращались, летчики, уверенные в том, что сегодня войны уже точно не будет, завтракали, молились и шли досыпать.

… Израильтяне выспались и нанесли удар в тот момент, когда египтяне молились и засыпали, и совершенно не были готовы к отражению атаки. Кроме того, зная расположение радиолокационных станций Египта, израильские самолеты вошли в воздушное пространство страны с запада и с севера, а не с востока, как этого ожидали египтяне. Правда, отдельные египетские радары засекли передвижение большой группы израильских самолетов, но связь с Каиром, «как на зло», с семи утра перестала работать.

Одновременный взлет израильских самолетов был засечен иорданскими локаторщиками. Об этом они сразу же сообщили египетскому генералу А.М.Риаду, который прибыл к ним для координации действий. Он отправил срочную шифровку в Каир. Но, «как по закону подлости», именно в этот день коды менялись, расшифровать вовремя документ не успели и эта важнейшая информация оказалась невостребованной.

Наконец, израильтянам помогло неожиданное обстоятельство. Утром, 5 июня маршал Амер и командующий авиацией генерал Мохамед Сидки отправились на транспортном самолете из Каира на Синайский полуостров, чтобы посмотреть, что там делается. Не желая быть сбитым собственными зенитчиками, министр приказал батареям противовоздушной обороны в районе Суэцкого канала не стрелять по самолетам, которые летят со стороны Египта. Военная разведка Израиля сразу же узнала об этом приказе. Израильские самолеты пролетели на небольшой высоте над Средиземным морем и атаковали авиабазы Египта с тыла. Когда об этом доложили Амеру, он был крайне изумлен и приказал срочно возвращаться в Каир. Каким-то чудом его Ил-14 благополучно преодолел зону боевых действий и приземлился близ египетской столицы. Уже в своем штабе маршал (как и Насер, ставший, по велению Хрущева, Героем Советского Союза) приказал ввести в действие план воздушной контратаки, но услышал ответ, что у Египта больше нет самолетов. После этого, вспоминает бывший начальник Генерального штаба Фавзи, «Амер впал в какую-то прострацию, был абсолютно выведен из себя»[20]. Именно в таком состоянии высшего военного руководителя Египта и застал военный атташе посольства СССР в Каире С. Тарасенко, о чем подробно говорилось в начале статьи.

Неизвестно, какую часть информации израильтяне получали, тщательно фотографируя египетские аэродромы, перехватывая телефонные и радиопереговоры, а какую раздобыла их агентура в арабских странах. Однако можно сказать: разведывательная работа продолжалась годы, сведения собирались по крупицам, но к началу войны, по словам известного российского обозревателя Леонида Млечина, «у израильтян было все, что им нужно». Особо отличились при этом израильские агенты Шалтиел Бен-Яир (Египет) и Эли Коэн (Сирия)[21].

Можно понять Насера, который после войны как-то заметил, что уже после первого израильского удара «никто не знал, где голова, а где ноги». Египетский Генштаб в значительной мере утратил контроль над общей ситуацией, а командные пункты – на местности[22].

Израильский «Голубь» был рассчитан поминутно на неделю. Примерно 7 дней, считали в Тель-Авиве, понадобится ООН для принятия какого-то конкретного решения по арабо-израильской войне. Действительно, вскоре после начала войны начались интенсивные консультации по «горячей линии» между Москвой и Вашингтоном. СССР и США призвали стороны к прекращению огня. К 9 июня арабы согласились с требованием мирового сообщества. Израиль же упорствовал – Голанские высоты все еще оставались в руках сирийцев.

6, 7 и 9 июня Советом Безопасности ООН принимались резолюции с требованием немедленно прекратить военные действия. Однако они были фактически остановлены лишь после того, как Израиль обеспечил себе военно-политическую победу в войне.

10 июня А. Косыгин попросил Л. Джонсона проинформировать Израиль, что если тот не прекратит наступление в районе сирийского города Эль-Кунейтры, то СССР предпримет против «агрессора» необходимые действия, включая военные (в этот же день Москва разорвала дипотношения с Тель-Авивом). Действительно, вспоминает тогдашний командующий корпусом стратегической авиации генерал Василий Решетников, «я получил приказ подготовить полк стратегической авиации для бомбардировки военных целей в Израиле. Мы изучали карты и особенности системы ПВО Израиля… Была серьезная и реальная подготовка и спешка… Мы загружали бомбы и ждали сигнала атаковать…»[23]

Сигнала не последовало. Может быть потому, что в 14:40 10 июня войска израильского генерала Элазара полностью оккупировали Голанские высоты и поставили жирную точку на том самом оперативном плане «Голубь». Посланник Израиля в ООН Гидон Рафаэль получил по телефону срочное указание согласиться на прекращение огня. ООН приняла к сведению израильское согласие. Примечательно, что об этом первым сообщил в Москву американский президент, по той же «горячей линии».

Шестидневная война была завершена.

В ходе войны израильские войска нанесли серьезное поражение Египту, Сирии, Иордании и палестинским боевикам. Арабские потери, по данным Британского института стратегических исследований, составили: 40 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными, около 900 танков, более 1 тыс. стволов артиллерии, более 400 боевых самолетов. Наибольшие потери понес Египет — 80% от всего имевшегося военного снаряжения и боевой техники. Только на Синайском полуострове в результате эффективного применения израильтянами бригадных тактических групп (на базе штатной бронетанковой бригады) египтяне потеряли около 17 тыс. человек личного состава и 709 танков, из которых 100 были захвачены в полной исправности и с неизрасходованным боекомплектом и около 200 — с незначительными повреждениями и неисправностями. Безвозвратные потери Египта составили 11,5 тыс. человек; в плен попало 5,5 тыс. египетских военнослужащих. Потери Сирии — 50 самолетов и 50 танков, Иордании — более 20 самолетов и 150 танков, Ирака — 2 самолета, не считая 18 самолетов, поврежденных на аэродромах.

Израильские потери во время войны 1967 года составили: около 800 человек убитыми, 700 человек ранеными, около 100 танков и 48 боевых самолетов.

Израиль по итогам войны занял сектор Газа и Западный берег реки Иордан (оставшиеся после 1948-49 годов части территории, на которой ООН предполагало создать арабское государство, по итогам Войны за независимость их захватили соответственно Египет и Иордания), восточный Иерусалим (предназначавшийся для вольного существования, но захваченный Иорданией – с недопуском иудеев и христиан к религиозным святыням), Синайский полуостров и Голанские высоты - общей площадью без малого 70 тыс. кв. км, что в три раза превышало его собственную территорию.

13 июня 1967 года Советский Союз, осудивший действия Израиля, потребовал созыва чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН для рассмотрения ситуации на Ближнем Востоке. Такая сессия открылась 17 июня. Результаты ее для многих оказались неожиданными. Несмотря на эмоциональные выступления представителей арабских стран, Генеральная Ассамблея не приняла проект резолюции, осуждавший действия Израиля и требовавший вывода израильских войск с оккупированных территорий.

В течение нескольких месяцев продолжалась напряженная политическая работа, в том числе в рамках Совета Безопасности ООН, направленная на разблокирование ближневосточного тупика. 22 ноября представитель Великобритании в Совете Безопасности внес проект резолюции по ситуации на Ближнем Востоке, который в тот же день был одобрен Советом. Принятая резолюция (242) стала по существу основным международно-признанным документом, фиксирующим схему («принципы», как об этом говорится в самой резолюции) выхода на арабо-израильское примирение. Это небольшой по объему (двухстраничный) документ, в преамбуле которого достаточно ясно фиксируется ряд важных моментов. Отмечается «неприемлемость захвата территории военным путем» и говорится о необходимости работать в направлении установления «справедливого и прочного мира», при котором «каждое из государств региона могло бы жить в безопасности».

Статья первая резолюции определяет два основных принципа, которые должны быть проведены в жизнь в целях установления мира на Ближнем Востоке в соответствии с Уставом ООН:

1. Вывод израильских вооруженных сил с «оккупированных в ходе последнего конфликта территорий» (необходимо отметить, что в тексте резолюции на английском языке слово «территории» — «territories» — приведено без определенного артикля. В последующем это послужило причиной различий в трактовке того, какие именно территории должны быть «освобождены» Израилем в контексте выполнения резолюции 242);

2. Отказ от всех претензий или ситуаций, связанных с состоянием войны, уважение и признание суверенитета, территориальной целостности и политической независимости каждого из государств региона и их права жить в мире в безопасных и признанных границах без угрозы применения силы или силовых акций.

Статья вторая подтверждает необходимость обеспечения гарантий свободы мореплавания через международные водные пути в регионе и достижения справедливого решения «проблемы беженцев». В ней также говорится о недопущении нарушения территориальной целостности и политической независимости каждого государства региона путем принятия соответствующих мер, включая создание демилитаризованных зон.

В статье третьей предусматривалось, что Генеральный секретарь ООН назначит своего специального представителя для поддержания контактов с государствами региона и оказания содействия достижению мира и урегулирования конфликта в соответствии с положениями и принципами настоящей резолюции. Наконец, согласно статье четвертой, Генеральный секретарь ООН должен был представить доклад о деятельности своего специального представителя в самые сжатые сроки. В целом основной смысл резолюции 242 укладывается в известную формулу «мир в обмен на землю (территории)».

В момент принятия этой резолюции казалось, что острота положения на Ближнем Востоке, необходимость возобновления работы Суэцкого канала, успешное достижение великими державами компромисса по резолюции 242 СБ ООН, выбор Генеральным секретарем в качестве своего представителя такого многоопытного и гибкого дипломата, как Гуннар Ярринг, обеспечат достаточно быстрое продвижение к урегулированию на Ближнем Востоке. Однако этого не случилось. Арабские государства были настроены на то, что международное сообщество будет «дожимать» Израиль в плане практического выполнения требований резолюции 242 в части, касающейся вывода израильских войск с оккупированных территорий. Резолюция 242 не была признана Сирией, по мнению которой в этом документе центральная проблема – вывода израильских войск – оказалась увязана с уступками, которые требовались от арабских стран. Организация Освобождения Палестины также подвергла резолюцию жесткой критике, отметив, что этот документ сводит вопрос о Палестине к проблеме беженцев.

После неудачи первых попыток добиться решения ближневосточного кризиса путем организации переговорного процесса произошло серьезное ухудшение военно-политической обстановки в регионе. В октябре 1968 года египетские вооруженные силы обстреляли израильские позиции на восточном берегу Суэцкого канала. Эта акция оказалась началом так называемой «войны на истощение» между Египтом и Израилем, которая продлилась до начала августа 1970 года[24].

В заключение отметим, что за шесть дней советские потери составили 35 человек. В основном, военнослужащие погибли во время налетов израильской авиации на военные объекты Египта и Сирии[25].

Валерий Яременко, кандидат исторических наук, Институт военной истории МО РФ

Обсудить статью

[1] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века. М. 2000. С.183-184.

[2] Смирнов А.И. Арабо-израильские войны. М., 2003. С.237.

[3] Млечин Л. Моссад. Тайная война. – «Секретьная папка». М., 2000. С.246-247.

[4] Смирнов А.С. Арабо-израильские войны. М., 2003. С.229.

[5] Смирнов А.С. Арабо-израильские войны… С.226-227.

[6] Там же. С.227

[7] Советская разведка (особенно в 50-70-е годы) имела достаточно каналов для получения достоверной информации о «ракетно-ядерных амбициях» ближневосточных государств. Особый интерес представлял Израиль, который вплоть до середины 1950-х годов (кроме периода «дела врачей») считался едва ли не единственным союзником Москвы на Ближнем Востоке. СССР был готов оказать помощь «другу» в ядерных исследованиях, но опередила Франция, начав в 1953 году «атомное» сотрудничество с Тель-Авивом. Курс на производство ядерного оружия был окончательно оформлен после Суэцкого кризиса 1956 года, когда Соединенные Штаты отказались продавать оружие Израилю, а Советский Союз начал вооружать арабов. Премьер-министр Бен-Гурион и министр обороны Шимон Перес убедили французов подписать в 1957 году секретное соглашение о строительстве атомного центра в Димоне. В принципе, стороны достигли компромисса: Франция предоставила Израилю атомный реактор мощностью 26 тыс. киловатт, а Израиль, в свою очередь, поделился с Францией технологией получения тяжелой воды. В самом израильском руководстве не было единства в отношении ядерной программы. В частности, будущий премьер Ариэль Шарон однозначно заявил, что ядерное оружие не может обезопасить Израиль. С его точки зрения, терроризм и нападение на Израиль неизбежны, а террористам нельзя ответить ядерной бомбой. Следовательно, нет смысла тратить деньги на бомбу. Нужно просто укреплять армию и части специального назначения. Тем не менее, работы продолжались. 13 февраля 1960 года в алжирской Сахаре французы взорвали первую атомную бомбу. На испытаниях присутствовали израильские ученые, которые имели официальный доступ к большинству французских ядерных секретов. В 1964 году президент де Голль решил прекратить всякое сотрудничество с Израилем в ядерной сфере. До него дошли слухи, что Тель-Авив начинает шантажировать отдельных западных политиков: дескать, если вы не поможете нам в войне с арабами, то мы вынуждены будем сбросить на них ядерную бомбу. Однако французской помощи уже не требовалось. В Израиле имелся «полный комплект» специалистов для производства ядерной бомбы. Оставалось дело за малым - увеличить мощность французского реактора, чтобы можно было добывать оружейный плутоний в необходимых количествах. Такие работы начались весной 1967 года. Параллельно Тель-Авив предложил Каиру провести взаимные инспекции, чтобы излишняя подозрительность не стала причиной очередного ближневосточного кризиса. В Израиле не было полной уверенности, что в Египте и Сирии отсутствуют ядерные проекты. А раз так, то достаточно одной-двух бомб типа «хиросимской», чтобы с Израилем было покончено навсегда. К тому же, агенты Моссад сообщили, что Египет начал производство и хранение на территории Синайского полуострова химического (а, быть может, и бактериологического) оружия, даже несанкционированное применение которого способно уничтожить Израиль в течение нескольких часов. Благодаря агентурной и космической разведкам, Москва получила подробнейшие сведения об объекте в Димоне. В Кремле знали, что под вывеской текстильной фабрики и насосной станции находится не что иное, как шестиэтажный подземный бункер, где не только готовится почва для производства оружейного плутония, но и монтируются специальные цеха для сборки ядерного оружия. Не исключено, что Советский Союз смог поделиться подобной информацией с Египтом, тем более, что сотрудничество между спецслужбами двух стран в тот период находилось на довольно высоком уровне. Примечательно, что израильтяне больше всего охраняли свои ядерные секреты от… американцев. Об этом их настойчиво просили французы, которые, нарушив джентльменское соглашение с США, стали продавать ядерные технологии третьим странам. Лишь в 1974 году ЦРУ пришло к выводу, что Израиль наладил производство ядерных боеприпасов. Да и то, после того, как начались расследования «странных» исчезновений большого количества урана с американского ядерного предприятия в штате Пенсильвания, а также с рудников на юге Африки (секретная операция израильских спецслужб «Пламбит»).

[8] По воспоминаниям Шимона Переса, во время мирных переговоров с Египтом в Кэмп-Дэвиде один из помощников Анвара Садата признался тогдашним заместителю премьер-министра Игалю Ядину и министру обороны Эзеру Вейцману, что «на решение Египта пойти на мирные переговоры повлиял именно проект «Димона» (Шимон Перес. Новый Ближний Восток. М., 1994. С.26).

[9] Гриневский О. Атомная бомба и Ближний Восток // НГ-Дипкурьер, 2001, 1 марта.

[10] Сам Ремез, ныне известный израильский радиожурналист, также участвовал в Шестидневной войне в качестве десантника. Гинор родилась на Украине, а в Израиль выехала в том же 1967 году, став впоследствии крупным историком, занимающимся советским и постсоветским периодом (неоднократно работала в российских архивах по исследованию роли СССР в арабо-израильских войнах). Супруги, проживающие в Иерусалиме со своими сыновьями, говорят, что интерес к этой теме у них пробудили воспоминания Юрия Хрипункова, опубликованные в одной из украинских газет. Бывший советский морской офицер вспомнил приказ, полученный от капитана корабля якобы 5 июня 1967 года. Ему было приказано собрать команду добровольцев из 30 человек для высадки на территории Израиля. Целью взвода Хрипункова было проникнуть в порт Хайфа - на главную военно-морскую базу Израиля, где располагалось армейское командование. Ему было сказано, что «аналогичные десантные группы собираются на борту 30 советских кораблей в Средиземном море - в общей сложности около 1 тысячи человек». Момент высадки десанта все время откладывался, и лишь в последний день войны команда начала действовать. Однако, когда корабль приблизился к израильским берегам, был дан окончательный отбой.

Авторы признают, что у них отсутствуют неопровержимые документальные свидетельства, которые бы подтвердили гипотезу. Однако они считают, что таких документов могло и не быть вовсе. Ведь известно, что первый и последний президент СССР Михаил Горбачев так и не смог обнаружить злополучный приказ о вводе советских войск в Афганистан, хотя со времени его издания тогда прошло лишь около 10 лет. Скорее всего, такой приказ носил устный характер, хотя нельзя исключать и возможности уничтожения подобных документов.

[11] См. подробнее: http://www.russianchicago.com/common/arc/story.php/348443

[12] См.: Смирнов А.С. Арабо-израильские войны… С.241-242.

[13] http://www.inopressa.ru/wsj/2006/11/16/13:31:20/olmert

[14] Смирнов А.С. Арабо-израильские войны… С.243.

[15] Локальные войны: История и современность. М., 1981. С.154.

[16] U.S. Naval Institute Proceedings, 1968. № 6. Р.73.

[17] http://www.vko.ru/DesktopModules/Articles/ArticlesView.aspx?tabID=320&ItemID=33&mid=2859&wversion=Staging

[18] Млечин Л. Моссад. Тайная война. – «Секретьная папка»… С. 252.

[19] http://www.russianchicago.com/common/arc/story.php/348443

[20] Млечин Л. Моссад. Тайная война. – «Секретьная папка»… С.249.

[21] См. подробнее: Там же. С.252-256.

[22] Смирнов А.С. Арабо-израильские войны… С.250.

[23] Там же. С.260.

[24] См. подробнее: Бакланов А.Г. Ближний Восток на рубеже XXI века: к созданию системы региональной безопасности. М., 2001. С.26-28.

[25] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С.187.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.