28 марта 2024, четверг, 18:00
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

24 мая 2007, 09:19

Ставка на лидеров

В России наступает новый этап регионального развития. Возможно даже не новый, а первый. Потому что до последнего времени российское правительство уделяло внимание вопросу регионального развития лишь на словах. На деле же вся региональная политика федерального центра преследовала своей целью сохранение целостности российского государства, а также минимальное выравнивание социально-экономического уровня наименее развитых регионов за счет наиболее успешных. В условиях глубочайшего экономического кризиса, нехватки средств в федеральном бюджете, крайней политической нестабильности правительство не имело возможности реализовывать иной политический курс. Ограниченные бюджетные средства направлялись на покупку лояльности со стороны сильнейших регионов, а также на избежание социального кризиса в наименее развитых субъектах федерации. Такая политика не способствовала непосредственному развитию регионов, не ставила далеко идущих целей и была по сути неэффективной.

Начиная с правительства Примакова, на идеологическом уровне был заявлен отказ от политической обусловленности региональной политики. В начале 2000-ых годов это решение удалось подкрепить финансовыми возможностями. В этом свете вполне логичным представляется создание федерального ведомства, основной задачей которого объявлялась разработка и реализация региональной политики в совершенно новом её понимании. Таким ведомством стало сформированное в 2004 году Министерство регионального развития РФ.  

Практически сразу новый орган власти развил небывалую активность. Уже летом 2005 года Минрегион представил документ под названием «Концепция стратегии социально-экономического развития регионов Российской Федерации», в которой предложил, по сути, революционные преобразования в сфере региональной политики. Авторы концепции заявляют о необходимости отказа от доминирующей до сих пор политики выравнивания, ориентированной на поддержку наименее развитых регионов. В качестве альтернативы Министерством была предложена идея «поляризованного развития». Её суть заключается в приоритетном развитии наиболее развитых и перспективных территорий. На их основе планируется создать региональные кластеры, способствующие вовлечению неразвитых регионов в процесс регионального развития. В соответствие с Концепцией, в России планируется создание иерархической территориальной системы. На вершине этой своеобразной пирамиды находятся несколько наиболее сильных и перспективных регионов (полюса роста, локомотивы роста), ниже – группа промышленно развитых регионов, осуществляющих ресурсную поддержку кластера, наконец, в самом низу пирамиды – группа наименее развитых регионов, тех самых, которые были основным получателем бюджетных средств в условиях «политики выравнивания». Теперь же отстающие регионы должны включиться в производственный кластер в качестве источника трудовых, природных и других ресурсов, что, по мнению авторов Концепции, будет способствовать их дальнейшему развитию. Таким образом, важным требованием Концепции является перераспределение бюджетных потоков и частных инвестиций в пользу наиболее успешных субъектов федераций.

Если учитывать стратегические задачи регионального и общегосударственного развития, эта концепция выглядит, в целом, довольно здраво. Государству и частным компаниям действительно выгоднее вкладывать финансовые средства в развитие передовых регионов, т.к. ожидаемый эффект для страны в целом будет более ощутимым. Однако в то же время остаются сомнения относительно развития наименее развитых субъектов федерации. В Концепции не прописана возможность повышения статуса региона. Судя по всему, это и невозможно, так как, войдя в группу неразвитых регионов, субъект федерации теряет возможность приоритетного развития, а следовательно не имеет ресурсов для дальнейшего повышения своего статуса. Можно смело утверждать, что включение региона в ту или иную группу однозначно определяет его судьбу. В связи с этим, эксперты ожидали активизации региональных элит, выступлений против реализации Концепции или за острожное распределение регионов по указанным группам.

Однако, к большому удивлению наблюдателей, никакой борьбы, аппаратных интриг, усиления лоббистской активности регионов не произошло. Причин этому может быть несколько. Региональные лидеры оценивают аппаратный вес Минрегиона как довольно скромный. Министерство рассматривается многими как орган, координирующий региональное измерение работы большого количества других федеральных ведомств. При этом ни Минрегион в целом, ни его руководство не обладают практически никакими собственными значимыми ресурсами и лоббистским потенциалом. Предлагаемые в Концепции меры по изменению принципов межбюджетных отношений ранее уже предлагались экспертами более влиятельного Министерства экономического развития, однако так и не были поддержаны главным бюджетным игроком – Министерством финансов России. Возможно, именно поэтому губернаторы не верят в возможность реализации программы столь радикальных изменений в сфере регионального развития. С другой стороны, в условиях минимального публичного обсуждения Концепции политически и экономически сильные региональные лидеры могут надеяться на объективное или производное от силы лоббистских возможностей вхождение в список «приоритетных» регионов, в то время как власти «отстающих» регионов обладают довольно скромными возможностями влияния на принятие общефедеральных решений. Как известно из истории 1990-ых годов, инициаторами регионального сопротивления в России всегда были экономически развитые и политически сильные субъекты федерации.

Однако, несмотря на все сомнения, процесс последовательной реализации Концепции начался. В январе 2007 года на официальном сайте Министерства регионального развития была опубликована справка с таблицей под названием «Типология социально-экономического развития субъектов Российской Федерации». В тексте этой справки говорится о том, что все регионы страны объединены в группы на основании «развития, степени включенности в глобальные процессы развития – глобализацию, урбанизацию и неоиндустриализацию». Всего выделены три типа регионов: регионы – локомотивы роста, опорные регионы и депрессивные регионы. Каждый из типов, в свою очередь, разделен на два подтипа. Локомотивы роста делятся на мировые города и центры федерального значения, опорные регионы – на сырьевые и старопромышленные регионы, а депрессивные регионы – на фоновые и кризисные. Есть еще Республика Ингушетия и Чеченская Республика, которые не включены ни в один из типов и названы «спецтерриториями».

Статус этой справки совершенно не ясен. Её текст содержит многочисленные орфографические и стилистические ошибки, Пермский край назван Пермской областью (о том, что речь идет именно о новом субъекте федерации, свидетельствует отсутствие в списке Коми-Пермяцкого автономного округа). Однако, даже если рассматривать этот документ как проект, созданный для всестороннего обсуждения всеми заинтересованными сторонами (хотя в публичном пространстве проявлений такого обсуждения не наблюдается), эта справка все равно остается интереснейшим материалом для анализа. Сопоставление этой таблицы с теми решениями в области регионального развития, которые были приняты за последнее время, позволяет говорить о том, что новая региональная политика (в духе Концепции) уже активно реализуется. 

В доказательство этого тезиса можно привести в пример три наблюдаемых процесса. Первый из них связан с отказом от политики выравнивания на уровне федеральных целевых программ. Еще в начале 2000-х годов целевые программы рассматривались как один из каналов выравнивания уровня социально-экономического развития субъектов федерации, однако в последнее время произошло резкое сокращение числа «региональных программ». Сейчас таковых осталось лишь восемь, причем две из них касаются «локомотивов роста». Вместо «региональных программ» правительство сделало ставку на отраслевые программы, в рамках которых распределение финансирования между регионами определяется на конкурсной основе. 

Второй процесс – формирование особых экономических зон в нашей стране. В мировой практике ОЭЗ являются методом повышения инвестиционной привлекательности наименее развитых регионов той или иной страны. Однако в России распределение ОЭЗ  между регионами, по всей видимости, произошло по другим правилам. Если проследить их месторасположение, то окажется, что семь зон приходятся на «локомотивы роста» и «опорные регионы», в то время как только шесть зон размещены в «депрессивных» и «кризисных» регионах (Алтайский край, Калининградская область, Республика Бурятия, Ставропольский край, Магаданская область и Республика Алтай). Более того, из шести последних, зоны в Калининградской и Магаданской областях ведут свою историю с более ранних времен (с 1991 года – в Калининградской области и с 1999 года – в Магаданской области). Их функционирование осуществляется в соответствии с отдельным законодательством и связано, скорее, с особым геополитическим положением и удручающим экономическим состоянием этих регионов. Остальные четыре зоны в проблемных регионах являются туристско-рекреационными, что означает отказ федерального правительства от развития промышленного потенциала этих территорий. Таким образом, размещение особых экономических зон ярко проиллюстрировало тезис Концепции о необходимости приоритетного развития экономически успешных регионов.

Логика «поддержки наиболее успешных и перспективных» нашла свое отражение в другой активно реформируемой сфере – науке и образовании. В качестве третьего свидетельства можно привести пример конкурса инновационных образовательных программ вузов на 2007 – 2008 годы. Из сорока победителей 24 вуза представляют регионы-локомотивы роста, девять – опорные регионы и лишь семь – депрессивные. Соотношение в пользу «успешных» субъектов федерации сохраняется и в региональном разрезе. Из 21 региона, вузы которых стали победителями конкурса, семь депрессивных регионов, остальные – локомотивы роста и опорные регионы.

В том же ряду стоит создание федеральных университетов, которые рассматриваются не только как центры подготовки квалифицированных кадров, но и как источник развития научно-технического потенциала близлежащих регионов. Формирование Южного федерального университета на основе Ростовского государственного университета вполне закономерно, т.к. РГУ – один из лучших университетов в стране, а Ростовская область вполне может претендовать на статус ядра своеобразного южного регионального кластера. В то же время ситуация с Сибирским федеральным университетом представляется более сложной. Красноярский государственный университет, на основе которого был создан СибФУ, не является лидером высшего образования в России. В рейтинге университетов за 2005 год, подготовленном Министерством образования и науки РФ, КГУ находился в группе вузов, занимающих 53 – 58 позиции из 86 возможных. Это довольно скромный результат по сравнению с такими мощными сибирскими научно-образовательными центрами, как Томск и Новосибирск. Почему же именно Красноярск был объявлен центром научной и образовательной жизни Сибири?

Ответ на этот вопрос кроется в «Типологии социально-экономического развития субъектов Российской Федерации». Согласно ей, и Томская, и Новосибирская области входят в группу «опорных регионов», т.е. тех, которым приписана вспомогательная функция в процессе развития регионального кластера. А «высокий научно-технический потенциал» и «сформированная стратегическая инициатива», развитию которых способствует создание мощной научно-образовательной организации, являются характеристиками «локомотивов роста». Среди сибирских регионов таковым назван Красноярский край.

Какие же выводы можно сделать из приведенных выше примеров? Во-первых, в стране действительно начала реализовываться новая региональная политика. Её новизна заключается даже не в том, что акцент сделан на развитии экономически сильных субъектов федерации – это было и раньше. Новым представляется фактический отказ от развития наименее успешных и перспективных регионов. Кроме того, кажется, впервые у федерального правительства существует четкая идеология регионального развития, которая является приоритетной по отношению к политическим процессам, происходящим в стране.

Второй вывод носит более прикладной характер. В условиях новой региональной политики создаются новые правила межрегиональной конкуренции, по крайней мере, за федеральные инвестиции. Судя по всему, в наиболее выигрышном положении оказываются регионы, включенные в списки «локомотивов роста» и «опорных регионов». А для «депрессивных регионов» наступает совершенно новый этап. Соревноваться с субъектами федерации из числа лидеров они могут лишь при наличии серьезного лоббистского потенциала. В противном случае региональным элитам необходимо начать осознавать свои регионы частью производственного кластера и разрабатывать стратегии наиболее эффективного использования своих ресурсов в этих совершенно новых для них рамках.

Оба этих вывода – в особенности, второй – в известной мере, лишь гипотезы. Подтвердить или опровергнуть их позволят дальнейшие действия федерального правительства: еще до конца текущего года планируется провести конкурс на формирование ОЭЗ портового типа, вскоре министерство регионального развития намеревается объявить о создании нескольких «супергородов», рано или поздно появятся новые целевые программы. Однако уже сейчас понятно, что мы присутствуем при рождении новых процессов не только в региональной политике, но и в системе межрегионального взаимодействия, от эффекта которых зависит социально-экономическое положение и конкретных регионов, и страны в целом.

Обсудить статью

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.