Адрес: https://polit.ru/article/2007/05/15/kazanskii/


15 мая 2007, 12:00

Почему Центры Перспективных Исследований (что это, каковы цели и возможные методы их достижения)

«Полит.ру» публикует полную стенограмму семинара Семинара о стратегиях развития фундаментальной науки в России, прошедшего 26 декабря 2006 г. в МГУ. Его организаторами выступили ф-т биоинженерии и биоинформатики и проект Scientific.ru. Центральными проблемами, заявленными для обсуждения на семинаре, были: «Мировой уровень в науке: излишняя роскошь или ресурс развития страны? Технологии создания "точек роста": гранты? элитные центры? Как решить проблему воспроизводства научно-образовательных кадров?» На семинаре с докладами и сообщениями выступили зав. каф. Химической физики в Imperial College London, А. А. Корнышев, и авторы ряда предложений по реформированию науки в России, опубликованных в последние годы: А. В. Соболев, А. К. Казанский, Г. А. Цирлина, М. В. Фейгельман; один из основателей Scientific.ru и ведущий проекта Индекс цитирования российских ученых Б. Е. Штерн; бывший министр науки Б. Г. Салтыков; известный лингвист Р. М. Фрумкина; председатель Совета профсоюза работников РАН В. Ф. Вдовин. Семинар вел М. С. Гельфанд.

Михаил Гельфанд (МГ). Спасибо. Андрей Кронидович, у Вас есть возможность часть своего времени уделить полемике с Борисом Евгеньевичем.

Андрей Казанский (АКК). Я хочу поговорить о том, о чём мы написали с Галиной Александровной Цирлиной, это скорее социальный анализ науки и некоторые выводы из этого анализа. В России следовало бы создать центр перспективных исследований, аналогичный институту Advanced research в Принстоне или аналогичным европейским центрам. Сейчас попробую показать, почему нам это нужно. Уже говорилось о презумпции, что фундаментальная наука – международное явление. Предполагается, что результаты исследований должны публиковаться, становясь достоянием широкой общественности. Критерий должен быть, как оценка работы сапожника: количество сделанных сапог, количество купленных сапог. И если пишете много статей, но их мало цитируют, значит, где-то не совсем так работаете. Если пишете мало статей, а цитируют много, значит, хорошо работаете, специфически. Вот, как например, Максвелл.

Возникает вопрос, сколько вообще в России научных работников международного уровня? Как ответить на этот вопрос? Когда-то я писал: нужно для каждого института завести веб-страничку со списками сотрудников, и на страницах висели бы CV, но это не встречает поддержки. По разным подсчётам, 10-20% активных научных работников от общего числа, жутко завышенная цифра. Впрочем, это вопрос требований к активности. По моему мнению, максимум 5%. Никакие перемены, ведущие к рационализации российской фундаментальной науки, невозможны в рамках демократических процедур. Абсолютно подавляющее большинство будет против этого. Даже если активных 20% – пассивных-то 80%! Большинство не захочет признать, что нужно вводить эти критерии по публикациям. Тут есть простое решение – пенсия. Человек уходит на пенсию, и за ним пожизненно сохраняется надбавка за степень. За ним сохраняется аффилиация, например, если человека пригласили за границу, то ему дадут справку, что он работает в этом институте, у него будет право подавать на грант, право на временную работу – на что угодно. Те люди, которые еще могут работать, уйдут с постоянных ставок и перейдут на ставки временные. Таким образом можно рассосать проблему этих недовольных.

Какие проблемы над нами нависают? Молодёжь уезжала и будет уезжать. Вот наши разговоры о том, чтобы поднять немножко зарплату молодёжи, – всё равно вы не догоните западные условия жизни. Молодежь будет уезжать, и это не так уж плохо. В России плохо со средой, а там хорошо. Там они научатся работать на современном оборудовании, заведут связи с хорошими учёными, и может быть, вернутся обратно. А может, и нет. Почему? Потому что они не пойдут в профессора. Они пойдут в фирмы. У нас же проблема: молодёжь уедет – и фундаментальная наука в России как международное явление прекратит своё существование. Значит, мы должны попытаться найти действия, которые сейчас бы не затрагивали интересы пассивных работников, но поднимали бы возможности и интересы работников активных, настолько бы поднимали, чтоб они, в конце концов, привели обратно в Россию тех молодых учёных, которые уехали, создали бы какие-то условия для этого в будущем. Вот давайте посмотрим. Тут есть два пути. Первый путь – грантовая система. Мы её хорошо знаем. Гранты – прекрасная вещь. Но: гранты не формируют научную систему. Группы, работающие по грантам, обычно разобщены. Я даже не знаю, сколько в нашем отделе грантов. Взаимодействия между людьми, работающими на разных грантах, нет; скорее, есть отчуждённость. Гранты если размножаются, то очень редко и «почкованием». Но этот способ позволил выстоять и создал некоторые первичные ориентиры.

Теперь смотрим дальше: научные оазисы. Вот это вещь более перспективная. Первое – гранты Соболева, про которые А.В.Соболев здесь рассказал. Это дорогие гранты, на которые создаются группы. Создаётся некая группа, получает, 100-200 тысяч долларов в год, прекрасно. Но они тоже будут заниматься только вот этой вот областью. Но и это не создаёт среду. Возникает следующий вопрос. Несколько групп Соболева могут собраться в одну структуру, имеющую уже другой юридический статус: Центр Перспективных Исследований (совершенно условное название). Сначала строятся гранты Соболева, потом в каком-то месте несколько человек, их получивших, решают, что им выгоднее объединиться, в этом случае они получат другие какие-то права и возможности. Мы попытались с Галиной Александровной прикинуть: самые перспективные исследования – что в них должно быть? Очень важно, чтобы были опытные люди (старше 50 лет). Но не старше 65-летнего возраста. Как только наступает 65 лет, эти люди выводятся за штат. Отбирается по каждой тематике 2-3 работника на конкурсной основе на контрактные позиции сроком от 3 до 5 лет; контракт можно продлевать. На каждого контрактного сотрудника открываются аспирантские позиции и создаются другие возможности. Создаются временные позиции – месяц, несколько месяцев – на которые приглашаются успешные учёные из-за рубежа. Для того, чтобы они вступили во взаимодействие с другими учеными именно здесь, в России. Это интересно молодёжи; на Западе она такой возможности не имеет. Преимущества должны иметь выходцы из России. То есть создание мест, где взаимодействовали бы несколько отраслей науки высшего уровня, потому что это несколько групп Соболева из разных отраслей науки, собранных вместе. Тогда, возможно, создастся такая атмосфера, что кто-то из молодых учёных захочет приехать.

Итак, задача – создание научной атмосферы, привлекательной для молодёжи, выполнение различных экспертных работ, связь с университетами. Кроме того, создание кафедр коллективного пользования с современным оборудованием. Финансовые требования – от 2-3-х миллионов Евро ежегодно. В принципе, есть огромное количество денег. «Наукоград» – я не знаю, что такое. Теперь о проблемах. Во-первых, зависть подавляющего большинства. Люди не согласны, чтобы кто-то получал больше. Во-вторых, трудно будет уговорить кого-то взять на себя такой груз. Это большие деньги и большие обязательства.

Андрей Чугреев (АЧ), МГУ. Как ивестно, во время принятия законопроектов в Думе существует такой аспект экспертизы, как взяткоемкости. Анализировали ли вы в своем центре перспективных исследование такие параметры, как откатоспособность, взяткоемкост и другие подобные вещи?

АКК. Нет, не анализировали.

АЧ. Спасибо, я так и думал.

Из зала. Каким должен быть источник финансирования?

АКК. Такой же, как и у университетов: Министерство образования и науки. Это должны быть бюджетные организации. Кстати, когда говорят, что центры во Франции – это не бюджетные организации, это неправда. Подавляющее большинство из них – бюджетные.

Выступления на семинаре