19 марта 2024, вторник, 05:14
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

09 февраля 2007, 08:08

Аятолла Хомейни и исламская революция

Продолжение. См. часть 1

16 января 1979 года после 37-летнего правления шах Ирана Реза Пехлеви неожиданно оставил страну вслед за американскими советниками и военными специалистами. Тут же иранское правительство получило жесткую «инструкцию» из Вашингтона – быть гуманным по отношению к «мирным демонстрантам». Знал ли об этой инструкции Хомейни? По всей видимости – нет. Однако он смог довольно искусно использовать сложившуюся ситуацию в своих корпоративных целях.

К высшей справедливости

В ноябре 1964 года иранский шах Реза Пехлеви обвинил Хомейни в антиправительственной деятельности. Аятолла был выслан в Турцию. Затем, 13 октября 1965 года, он вместе с сыном Мустафой перебрались в Ирак и обосновались в одном из главных шиитских центров — в Неджефе. Это пришлось как раз на период очередного обострения ирано-иракских отношений. Иначе говоря, Багдад намеренно предоставил Хомейни политическое убежище с целью оказания давления на Тегеран. В Ираке печатались, а затем распространялись в Иране всевозможные брошюры и листовки, делались магнитофонные записи, в которых аятолла развивал свою давнюю идею построения «исламского общества социальной справедливости» в Иране. (1) Иракский президент Ареф советовал Хомейни вести более активную антишахскую пропаганду, однако аятолла корректно не соглашался: «Будьте дружелюбными и ласковыми с рабами Божьими, которые наделены милостью Всевышнего, обращены в ислам и украшены верой», — сказал он при очередной встрече представителю иракского президента, добавив, что ни в какие политические интриги ввязываться не намерен. (2)

В течение 13 лет пребывания в Неджефе Хомейни много писал, читал лекции семинаристам по различным аспектам мусульманского права, не прекращал широкую просветительскую деятельность. Его имя получило широкую известность не только среди шиитских богословов, но и суннитских религиозных деятелей, которые, как правило, скептически относились к отдельным догматам шиитского духовенства. Постепенно вокруг Хомейни сформировалось ядро революционно настроенных деятелей, которые не столько верили в правильность пути имама, сколько ненавидели шаха за его «революцию для народа». Именно они взяли на себя ответственность за распространение «боевых посланий» диссидента в среде иранского народа. Они же всемерно пропагандировали программные книги Хомейни «Исламская власть» и «Исламское правление» (Велаят-е Факих), в которых отдавалось предпочтение власти Бога на земле, а престолонаследие считалось анахронизмом.

По воззрениям Хомейни, только власть, находящаяся в руках духовенства, может равномерно распределять богатства и ликвидировать экономическую зависимость Ирана от иностранных государств. В качестве первоочередных задач после захвата власти Хомейни считал освобождение политзаключенных, увольнение со службы преданных шаху чиновников, ликвидацию секретной службы САВАК, сокращение военного бюджета, использование нефтедолларов на экономическое развитие (в первую очередь сельского хозяйства и национальной промышленности), аннулирование всех договоров и соглашений с иностранными государствами, не отвечающих интересам Ирана. А главное — аятолла обещал обеспечить социальный прогресс и высшую степень справедливости, уважение прав и свобод богоугодных граждан. В особом почете оставалась Палестина – Хомейни обещал всемерную помощь в борьбе с «сионистским заговором».

Вместе с тем аятоллу беспокоили «факты усиления в палестинском освободительном движении левых группировок», особенно Народного фронта освобождения Палестины, который возглавлял Жорж Хабаш. Хомейни почему-то был убежден в том, что православный христианин с именем «Жорж» не может быть правоверным мусульманином. В результате имам отдал распоряжение, чтобы десятая часть всех денег, собираемых шиитским духовенством (3), предоставлялась в распоряжение правых и фундаменталистских палестинских группировок – сначала в распоряжение ФАТХа, затем ФАТХа и ХАМАСа, потом – ХАМАСа и «Хизбаллы».

Довольно болезненно перенес Хомейни поражение арабов в июньской (1967 года) войне с Израилем. 9 октября 1968 года он принял делегацию Арафата и пообещал представителям ФАТХа «заметно увеличить» ассигнования на ведение «священной войны» против сионизма. «Исламская нация не познает радости и покоя, пока не вырвет с корнями гниющую язву – Израиль», — сказал тогда Хомейни личным посланникам палестинского лидера (4). Этот день считается началом прямых ирано-палестинских военно-политических контактов, которые и по сей день играют особую роль во всем спектре ближневосточных дел.

Между тем, пишет известный иранский политолог и документалист Хамид Ансари, шах ехал на «старинной четырехконной колеснице к воображаемой великой цивилизации и модернизации», стремясь как можно скорее занять вслед за Японией почетное место в списке высокоразвитых государств. При этом он вовсе не замечал, как его страна «погрязла в коррупции и проституции, как беззастенчиво разворовывают ее национальные богатства, как, наконец, вытесняют селян в предместья больших городов, где они превращаются просто в бездельников. (5) «Нет, горе народа не волновало монарха, он спешил угодить Вашингтону». Подобно грибам, на древней земле персов вырастали военные базы американцев, которые «занимались шпионажем в странах Персидского залива». Между 1970 – 1977 годами только на американское военное снаряжение было израсходовано боле 26 млрд долларов. В одном 1980 году по приказу шаха собирались потратить 12 млрд долларов на вооружения из США. Для эксплуатации систем вооружения и военной техники монарх пригласил около 60 тыс. американских специалистов. При ежедневной добыче по 6 млн баррелей нефти, за что получались громадные деньги, главные иранские дороги оставались без асфальта, большая часть страны обходилась без электричества, десятки тысяч жителей только в окрестностях Тегерана ютились в обитых жестью хибарах, повсюду можно было видеть массу нищих и бродяг. Давала о себе знать и проблема с водой – даже в самой столице на один колодец претендовали стразу несколько сотен семей. На этом фоне помпезные торжества по случаю 2500-летия иранской монархии выглядели «кощунственно». (6) Поэтому Хомейни был прав, когда в обращении к богословским центрам писал: «Я заверяю вас и иранский народ, что режим потерпит поражение. Шахских предшественников смел ислам и монарха сметет… Стойте на своем твердо, не поддавайтесь угнетению, угнетатели уйдут, а вы останетесь… Эти тупые заемные мечи будут вложены в ножны!» (7)

Мустафа и божественное предначертание

К политической неприязни Хомейни к тегеранскому режиму в 1977 году прибавилась и личная ненависть к шаху, по приказу которого агенты тайной полиции будто бы расправились с его сыном Мустафой. Правда, вскоре, после массовых антишахских выступлений, которые прошли в день похорон Мустафы, а также на 3-й, 7-й и 40-й дни траурных церемоний Хомейни «удивительным образом» увидел в смерти сына «скрытое божественное благословение», которое якобы ниспослано Аллахом для мобилизации масс во имя революции. (8)

Действительно, если отбросить некоторые этические формальности (что, впрочем, для истинных исламских воинов не так важно), то убийство Мустафы в огромной степени способствовало росту популярности его отца – имама Хомейни. И вот почему. Печатные прокламации и призывы Хомейни, нелегально распространяемые в Иране и написанные в стиле просвещенного богослова (иногда вперемешку с цитатами на арабском языке), в большинстве своем не были понятны широким народным массам. В данном случае старший сын имама (эксперт по юриспруденции и исламским наукам), известный лишь в узком кругу исламистской иерархии Ирана, был представлен тогда еще немногочисленными сторонниками Хомейни в Куме как «мученик за веру и несгибаемый узник шахских застенков» (в 1967 году он провел 58 дней в тюрьме Казиль Кала по обвинению в антиправительственной деятельности). «Хадж Ага Мустафа сложил свою голову, выполняя священную миссию своего отца, Великого аятоллы Хомейни. И эта миссия – освобождение мусульман от прозападной деспотии и сионистского засилья, обеспечение безбедного существования великой иранской нации», — доходчиво разъясняли ситуацию сподвижники Хомейни многотысячной публике в мечетях и на площадях Тегерана, Тебриза, Шираза, Исфахана, других иранских городов. Тут же толпа взбрасывала вверх руки и неистово вопила: «Смерть шаху, Америке, Израилю и Советам!», «Да здравствует Хомейни!» При разгоне «демонстрантов» почти всегда имелись жертвы. Похороны очередных моджахедов выливались в массовые акции протеста с погромами, грабежами и поджогами («Мы хотели есть», — говорили арестованные на допросах).

В дальнейшем, уже в ходе ирано-иракской войны, в частных беседах аятолла неоднократно указывал на то, что убийство сыны совершили иракские спецслужбы, которыми тогда фактически руководил будущий президент Ирака Саддам Хусейн. Именно Саддам был сторонником мира с иранским шахом, и присутствие «оппозиционного имама и его помощника» на иракской территории его явно не устраивало.

До сих пор нет достоверных данных о причинах гибели Мустафы. Доподлинно известно лишь, что он находился в постоянном поле зрения как иранской САВАК, так и иракского Агентства безопасности (Мухабарат). В 1969 году при посредничестве последнего состоялась его секретная встреча с тогдашним иракским президентом Хасаном аль-Бакром. Обсуждались вопросы тайных контактов иранца с лидерами иракского шиитского большинства, в частности, с аятоллой Хакимом, который не разделял многие положения националистической доктрины правящего суннитского меньшинства. По версии Багдада, Мустафа отклонил предложение участвовать в общей антииранской кампании на стороне баасистов (членов правящей в Ираке партии Баас – Партии арабского социалистического возрождения) и, более того, высказался в поддержку оппозиционных аль-Бакру шиитов. В это же время в Тегеране стали распространяться слухи о том, что сын Хомейни «предал Родину» и начал сотрудничать с «безбожным багдадским режимом». После гибели Мустафы тегеранская газета «Эттелаат» опубликовала со ссылкой на «компетентные источники» пространную статью о «неприглядной деятельности» и «разгульной жизни» отпрыска Хомейни. Из нее следовало, что Мустафа погиб в банальной драке, устроенной чуть ли не по личному указанию отца. Подобная статья является просто «оскорбительной», считают современные биографы аятоллы Хомейни – правда, при этом они не приводят реальной картины гибели Мустафы, обвиняя в преступлении вкупе иранскую и иракскую разведки, хотя их сотрудничество в те времена являлось нонсенсом. Постоянно цитируемая ими резолюция шаха («Я уже несколько раз говорил – заткните ему глотку!») на одном из донесений багдадского посольства «О работе Хомейни против нашего правительства» не может быть по определению прямым указанием на ликвидацию Ага Мустафы. (9)

Непревзойденный лидер?

В 1978 году аятолле предложили покинуть Ирак. Он направился в Кувейт, но там его просто не приняли. Неожиданно убежище предложила Франция.

Хомейни поселился в местечке Нофль ле Шато в 25 км от Парижа. Здесь для него было арендовано два дома (до сих пор неизвестно, кто арендовал и за чьи деньги). В первом доме проживал имам и члены его семьи. Второй дом официально предназначался для «канцелярии и встреч со студентами-иранцами». На деле же он служил заграничной штаб-квартирой антишахской революции. Самому Хомейни разрешалось посещать его только по вечерам для «богослужения и молитвы». В канун революции штаб превратился в настоящий «пчелиный улей», в каждой комнате спали по 20 – 30 человек. Большинство из них ничего не знали об имаме, как и Хомейни о них. В декабре 1978 года аятолла был поставлен в известность, что уже действует Революционный совет под «его руководством». В современной иранской историографии отмечается, что подготовить революцию удалось благодаря Хомейни и его «религиозным фондам». Европейские же исследователи считают, что революция была подготовлена крупнейшими иранскими бизнесменами, связанными с Европой и Америкой, которые придерживались «бехаистских, светских и социалистических взглядов, и Хомейни им нужен был как «промежуточное звено» и «ширма» на начальном этапе захвата власти.

Как бы то ни было, но «парижское затворничество» было довольно плодотворным в политической биографии Хомейни. Апеллируя к «разгневанному народу» и «благородству» армии, используя то миролюбивую риторику, то нервный и непримиримый тон, получив в свое окружение целую плеяду светских теоретиков и пропагандистов, он сам того не ожидая за короткое время превратился из «рядового революционного бунтаря» (каковых в Иране было множество) в «непревзойденного оппозиционного лидера». При этом имам находился за тысячи километров от реальных революционных событий, абсолютно не влиял на народный протест и вообще узнавал о событиях на родине от своих советников и французских «друзей». Те же настоятельно просили аятоллу ничего не делать без их ведома и ждать «подходящего момента». (10)

1 февраля 1979 года на любезно предоставленном Францией «Боинге» аятолла после 14-летней эмиграции мирно приземлился в пригороде Тегерана. К тому времени, прихватив с собой шаха, страну уже оставили американские и английские советники, повсеместно под эгидой мечетей действовали «революционные исламские комитеты». Введенное военное положение практически не действовало, оставленное шахом правительство Бахтияра было не в состоянии контролировать ситуацию. «С приездом, Хомейни! — ликовала миллионная толпа. – Имам для народа — это подарок Господа!» Заранее подготовленные на Западе красочные транспаранты провозглашали Хомейни чуть ли не «двенадцатым имамом».

Многотысячные (и притом умело организованные!) антишахские демонстрации начались в Тегеране в декабре 1978 года. Стали широко применяться так называемые «стены огня», когда поперек улиц раскладывались горящие автопокрышки, мешающие полиции разгонять митингующих. Участились случаи «беста» (традиционная форма протеста в Иране, когда группа людей занимает какое-либо помещение, запирается там и покидает его лишь после выполнения своих политических требований). Осуществлялись нападения на полицейские участки и отделения САВАК, громились дома сторонников шаха. При разгоне демонстрантов применялись танки. Имелись многочисленные жертвы.

3 января 1979 года шах назначил новым премьер-министром доктора Щахпура Бахтияра, лидера либеральной нерелигиозной оппозиций шахскому режиму. В середине января он объявил о роспуске ненавистного САВАК, пытаясь такими образом умерить пыл исламских революционеров. Но получилось наоборот – исламисты воспринимали каждую уступку со стороны властей как слабость шахского режима и еще больше усиливали террор против государственных институтов, в основном силовых ведомств. К примеру, в Ширазе обезумевшая толпа разгромила штаб-квартиру отделения САВАК, «торжественно» сожгла все досье, растерзала на куски некоторых местных руководителей тайной полиции. Начались поджоги кинотеатров и нападения на пивные и винные заводы. В Тегеране после 4-часовой атаки многотысячной толпы штурмом была взята штаб-квартира САВАК. Когда у полицейских закончились патроны, революционеры ворвались в здание и учинили кровавую расправу над всеми пленными сотрудниками тайной полиции. Несмотря на свой гигантский репрессивно-полицейский аппарат (по некоторым данным, число сотрудников достигало 60 тыс. человек, включая осведомителей), САВАК не сумела предотвратить свержения шахского режима. После эмиграции шаха 15 тыс. штатных сотрудников САВАК были оставлены в стране для борьбы с исламистами. Но они были разгромлены в основном «светскими революционерами», не в последнюю очередь потому, что из Белого дома поступила «настоятельная просьба» к Бахтияру «проявлять гуманность к мирным демонстрантам».

«Хомейни – гуманист, шах – тиран»

«Торжественное» и умело организованное прибытие Хомейни на родину породило массу всевозможных суждений о заранее подготовленной спецслужбами Запада операции по смене иранской власти. Приводятся «веские» аргументы. В частности, арабские источники отмечают, что ЦРУ начало заниматься «иранским вопросом» в 1975 году, вскоре после подписания Алжирской декларации о мире между Ираном и Ираком. Дело в том, что шах без ведома Вашингтона пошел на кардинальное улучшение отношений с арабскими странами и заявил о своей готовности «выступить единым фронтом против американского заговора» с целью «раздробить единство ОПЕК и разрушить ее кровную связь со странами третьего мира». (11) Тут же американская печать обвинила иранского руководителя в «преднамеренных и поспешных» действиях. Ряд высокопоставленных лиц администрации открыто высказал шаху свое недовольство, подчеркнув при этом «необходимость консультаций с Америкой». (12)

Хомейни в этом вопросе занял «особую позицию»: он обрушил весь свой гнев на иракское правительство (которое, как уже отмечалось, предоставило ему политическое убежище), обвинив последнее в «предательстве» интересов своего народа и «попытке сближения с мировым империализмом». Вскоре аятолла был выдворен из Ирака по обвинению в «действиях против правительства» и «разжигании национально-религиозной розни». Такая позиция вполне устраивала Белый дом, так как гарантировала «мягкое» (народное) свержение шаха и сохранение американского статус-кво в районе Персидского залива. Американские аналитики докладывали президенту, что Хомейни – один из многих «иранских бунтарей», но он лучше тем, что у него лично не сложились отношения с шахом, политическая же платформа его зиждется на «далеком от действительности виртуальном кораническом мире». (13)

Началась мощная антишахская кампания, в которую были вовлечены спецслужбы ряда арабских и европейских стран, а также Израиля. В самом Иране действовала многочисленная антишахская агентура в вооруженных силах и даже в САВАКе. Пехлеви узнал об этом в начале 1978 года. Но было уже поздно. Американцы посоветовали шаху «временно» перебраться в Египет. Здесь, по воспоминаниям сопровождающих его лиц, он «воочию убедился в вопиющем заговоре» – ведущие западные газеты как по мановению волшебной палочки начали величать аятоллу Хомейни великим гуманистом и демократом, а шаха представлять как тирана и диктатора. Не без ведома западных руководителей готовились и записывались на самой современной аппаратуре «антишахские воззвания Хомейни и призывы к народной революции», которые буквально сразу же самолетами компании Air France доставлялись в Тегеран и другие иранские города, где их прокручивали в мечетях, на базарах и в других людных местах. (14)

Здесь стоит отметить одну важную особенность, которая, как считают многие иранисты, сыграла «особую роль» в победе сторонников Хомейни. 7 февраля командование элитных при шахе военно-воздушных сил прибыло в резиденцию Хомейни (школа Алави в Тегеране) и присягнуло на верность имаму. Бахтияр в срочном порядке созвал Совет безопасности, на котором было принято решение установить в Тегеране комендантский час и произвести аресты Хомейни, Базаргана, их сторонников, а также «летчиков-предателей». Ситуация складывалась не в пользу революции, так как до сих пор продолжали действовать (в выжидательном режиме) практически все прошахские структуры подавления, в том числе и всесильная САВАК. Понимая это, Хомейни обратился к тегеранцам с пламенной речью, в которой призвал их выйти на улицы и защитить ислам и революционные принципы. Миллионные толпы запрудили проспекты и улицы. Раздались призывы – и начали возводиться баррикады, методом «людских волн» один за другим стали захватываться правительственные здания, важнейшие государственные министерства и ведомства, воинские гарнизоны и армейские арсеналы. К рассвету 10 февраля вся власть в столице перешла к религиозным фанатикам. Этот день (22 бахмана, по хиджре) считается в Иране официальным днем завершения исламской революции, которая впервые в современной истории победила «под лозунгами Корана».

Власть и армия

За пару недель были подавлены отдельные очаги сопротивления, и на повестку дня встал главенствующий вопрос — вопрос о власти. Радикалы и левые призывали к строительству нового общества по марксистскому образцу; либеральные и националистические представители среднего класса выступали за парламентское правление, демократию и рыночную экономику. Этнические меньшинства требовали самоопределения. Остальные распределились между правыми, левыми и центристскими фракциями, во главе которых находились лидеры соответствующей ориентации. Появилась разноголосица и среди шиитских авторитетов. При этом они расходились в проблеме места и роли шиитских богословов в социально-политической структуре иранского общества после свержения монархии. Лишь незначительная часть исходила из того, что духовенство должно взять в свои руки государственную власть во всей ее полноте, установив правление мусульманского богослова-правоведа («вилаят-и факих»). Таких взглядов придерживался прежде всего Хомейни, который, как уже отмечалось, еще в Ираке разработал и обосновал указанный принцип. Большая же часть богословов во главе с популярнейшими в Иране аятоллами Шариат-Мадари и Гольпаегани считала, что в послереволюционном Иране они не должны управлять государством. Передав это дело светским лицам — политикам и администраторам, богословам следует ограничиться идеологическим надзором за деятельностью государственных мужей и жизнью общества в целом.

Борьба по этому вопросу приобрела весьма острый характер уже в первые месяцы богатого событиями 1979 года. Провозглашение Исламской Республики стало важной предпосылкой победы сторонников принципа аятоллы Хомейни, одержанной опять-таки при отсутствии монолитного единства в среде сословно-корпоративного сообщества религиозных авторитетов. Не смогли они договориться и в ходе дискуссий в Собрании экспертов по рассмотрению окончательного проекта конституции Исламской Республики Иран. В приемлемом для Хомейни варианте она была принята в результате референдума 2-3 декабря 1979 года.

В чем было полное единодушие у всех светских и религиозных фракций, так это в проблеме армии. Было решено значительно уменьшить ее численность, ликвидировать привилегии высшего военного руководства, поставить армейские структуры вне политики.

В соответствии с этой установкой временное Революционное правительство, сформированное М.Базарганом по поручению Хомейни, (15) объявило, что Иран больше не будет выполнять функции «жандарма Персидского залива». Соглашения и контракты, в первую очередь с США и западными государствами, на поставку современного оружия и военной техники (самолетов, радиолокационных станций, танков, боевых кораблей) были или отменены, или заморожены, а оставшиеся иностранные военные советники и специалисты были высланы из страны. Американские станции разведки и наблюдения на иранской территории были закрыты. Национальный воинский контингент, который в составе войск ООН находился в Ливане, а также соединение иранских войск, дислоцированное в Омане, получили приказ возвратиться домой.

В мае исламское правительство заявило о своем намерении сократить вооруженные силы наполовину. Отныне призыв не должен был проводиться насильственными методами, к тому же новобранцам предстояло служить не два года, как было при шахе, а всего год. И хотя никто не возражал против подобных нововведений, мало нашлось тех, кто выразил согласие с таким правительственным курсом. Радикалы, например, требовали установления полного гражданского контроля над национальными вооруженными силами и смены высшего военного руководства. В одном были едины все политические лидеры: необходимо провести чистку армии. Но когда дело дошло до определения ее критериев и методов осуществления, начались бесконечные дебаты и споры, в ходе которых между различными политическими силами выявились острые разногласия.

Хомейни и некоторые его сторонники, хотя и не доверяли профессиональным военным, ясной точки зрения относительно того, что же с ними делать, не имели. То они выступали за слияние армии с вооруженными отрядами политических группировок, полагая, что «революционеры» возьмут военных под свой контроль, а те в свою очередь не только обучат боевиков, но и отучат их от партизанщины; то призывали лишь покончить с коррумпированной армейской верхушкой. В окружении Хомейни были и те, кто считал, что нужно устранить лишь явно прошахских офицеров, но сохранить дисциплину и боеспособность профессиональной армии.

Все же, несмотря на широкий разброс мнений, чистки в армии не заставили себя долго ждать, и первый удар был нанесен по офицерам высшего звена. 15 февраля 1979 года были казнены четыре генерала. Уже к 28 февраля Хомейни лично распорядился привлекать к трибуналу всех тех военнослужащих, кто был близок к шаху и в какой то мере выступил против «революционного» движения. В течение двух месяцев были расстреляны еще 27 генералов. А вскоре репрессии коснулись и младшего офицерского состава. По официальным данным, за первые восемь месяцев после революции были казнены 250 офицеров, однако есть основания полагать, что за этот период расправились с гораздо большим их числом. Многие из них были так изувечены, что трудно было идентифицировать личность, многих после скорого суда повесили прямо на деревьях в удаленных рощах и оазисах. (16)

Зачастую причиной казни являлись не «коррумпированные связи», а самая примитивная кровная (личная) месть. После гибели офицера его семья, как правило, подвергалась всевозможным преследованиям, особенно усердствовали в этом левацкие радикальные группировки. Только за два послереволюционных месяца они уничтожили более 20 тыс. так называемых «монархистов», по сути же кадровых военнослужащих иранской армии и бывшей шахской охранки. Немало офицеров, унтер-офицеров и даже солдат, особенно в сухопутных войсках, национальной полиции и жандармерии, в страхе за свою жизнь самовольно покидали места службы. К июлю 1979 года число дезертиров превысило 250-тысячную отметку. (17) К осени почти все офицеры, известные как сторонники шаха или настроенные против исламских порядков, так или иначе были казнены. Среди них 14 командиров армейских дивизий, 8 командиров отдельных армейских бригад и все военные губернаторы.

Избежать репрессий удалось лишь тем из старших офицеров, кто был в опале у шаха и стал сотрудничать с новым режимом. Остались на своих прежних должностях и те высшие военные чины, которые способствовали сдаче своих подразделений революционным силам или еще до этого делали все, чтобы развалить армию изнутри. (18) Но и они скоро попали под безжалостный «меч революции». (19)

Между тем в стране назревало массовое недовольство. Тирания Хомейни порождала всеобщий террор. Почти каждый день от рук «новых революционеров» гибли видные религиозные деятели, функционеры Исламской республиканской партии, члены правительства и парламента, Консультативного совета и Верховного суда. Начались народные волнения в Курдистане и других национальных окраинах Ирана. Саддам Хусейн призвал арабов Хузестана «покончить с Хомейни и его народоненавистнической кликой». (20) На передний край антихомейнистской борьбы выдвинулись коммунисты партии ТУДЕ и муджахеды-марксисты организации Хальк, а также сторонники «белой революции» шаха. Первые получали материальную и моральную поддержку со стороны советского посольства, остальные – американского и британского. Ирак всячески стимулировал иранских арабов и курдов. Если к этому добавить экономическую и финансовую блокаду, разгул хулиганства и уголовного бандитизма, неприкрытый саботаж временного правительства, «разброд и шатания» в правоохранительных органах, то вырисовывалась для кого-то мрачная, для кого-то радужная картина – исламская революция катилась в пропасть.

После очередного доклада о положении в стране имам Хомейни получил инфаркт и слег на 39 дней в тегеранскую кардиологическую клинику. Премьер Базарган предпринял отчаянные попытки хоть как-то стабилизировать ситуацию. Не без ведома Хомейни он встретился в Алжире с помощником президента США по национальной безопасности З.Бжезинским, а также представителями ряда европейских государств. Обсуждались вопросы разблокирования шахских авуаров в размере 22 млрд долларов, повышения цен на иранскую нефть, а также прекращения помощи антиисламским силам в самом Иране и за его пределами. В ответ Иран обещал не требовать возвращения и ареста шаха Пехлеви и гарантировал безопасность нефтеперевозок в Персидском заливе и Ормузском проливе.

Бессилие и отчаяние Базаргана лишь усилили уверенность западных политиков в том, что конец исламской революции уже не за горами. Премьер вернулся в Тегеран с пустыми руками. Иностранные посольства активизировали антихомейнистскую деятельность. Работой местных коммунистов руководил возглавивший после падения шаха тегеранскую резидентуру КГБ Леонид Шебаршин. (21)

Примечания

  1. К тому времени Хомейни уже мог опереться на довольно широкую социальную базу внутри Ирана, на «революционность» мусульман. Во-первых, свои послания он адресовал довольно многочисленной прослойке бедных горожан (с 1960 по 1978 год городское население увеличилось в четыре раза и впервые в истории Ирана превысило по численности сельское). Во-вторых, в Иране насчитывалось более тысячи носителей высшего духовного шиитского звания «аятолла», во многих случаях связанных с богатыми и влиятельными семействами; имелось около 200 тыс. улемов и служителей культа, контролировавших более 80 тыс. мечетей (и, следовательно, посещающих их верующих) и около 300 медресе и религиозных учебных заведений, ежегодно выпускавших до 60 тыс. имамов. Помимо этого в стране насчитывалось более 1,5 млн. «сейидов» (потомков Пророка), весьма почитаемых верующими и объективно заинтересованных в усилении позиций ислама во всех сферах жизни.
  2. Хамид Ансари. Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины. М., 1999. С. 95 – 96.
  3. Находясь в эмиграции, Хомейни регулярно получал зарплату от государства по прежнему месту работы, а также «законные народные деньги», которые принято переадресовывать авторитетным религиозным деятелям. Солидные суммы составляли так называемые пожертвования в его адрес. В отдельные годы в распоряжении аятоллы находилось до 25 млн. долларов. Курьером Хомейни был его сын Ахмед, который с крупными суммами долларов несколько раз задерживался на ирано-иракской границе, и даже некоторое время содержался в знаменитой иранской тюрьме Казил Кале по обвинению в «контрабанде валюты и подрывной литературы». С приходом к власти в Ираке светской партии Баас (17 июля 1967 года) несколько снизилось, а с 1975 года (после подписания мира между Ираном и Ираком) и вовсе прекратилось финансирование «хомейнистского движения» из иракской казны.
  4. Хамид Ансари. Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины… С.129.
  5. Земельная реформа шаха, разработанная с помощью американских советников, предусматривала создание в Иране крупных фермерских хозяйств с иностранным капиталом. Уже первые годы реализации реформы привели к тому, что страна превратилась из экспортера пшеницы в ее импортера. «Неперспективными» оказались более 20 тыс. деревень.  Массовая миграция сельского населения в города для работы на промышленных предприятиях и в сфере услуг (что пропагандировалось официальным Тегераном) не могла решить острейшую социальную проблему – свободных рабочих мест оказалось слишком мало, а новые создавались крайне медленно. Полуграмотные безработные «сельские парни»  стали «разменной монетой» в руках как исламской, так и светской оппозиции. За обещанные жалкие гроши они готовы были поддержать кого угодно, выполнить любое приказание, даже самое нелепое, зачастую - жестокое.
  6. В празднестве приняли участие 9 королей, 5 королев, 21 принц и большое количество президентов, вице-президентов и премьер-министров из разных стран мира. Гостям подавали самые дорогие блюда из международного ресторана «Максим». Обеденные сервизы, бокалы и прочая посуда были самыми дорогими в мире – из золота и серебра. Среди пустыни были возведены  тысячи передвижных дворцов и шатров. Позже американский журнал «Time» (номер от 4 августа 1980 года) не без сарказма писал, что даже «Шехерезада за тысячу и одну ночь не смогла бы воспроизвести великолепие сцен» иранского праздника. На торжествах шах «воображал себя преемником самой древней монархии мира. Кто из его высокопоставленных гостей мог тогда предположить, что 2500-летняя история иранской империи завершится на самом шахе Мухаммеде-Резе!?»
  7. Хамид Ансари. Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины…  С. 103 – 105.
  8. Там же. С. 136.
  9. Там же. С. 133, 136 – 137.
  10. Le Monde, 13.02.1980.
  11. Сабах Сельман. Саддам Хусейн: человек и руководитель. Багдад, 1983. С. 312 (на араб яз.).
  12. Аль-Джейш аш-Шаабий. Специальный выпуск, 1982, 8 февраля.
  13. Почему было денонсировано Алжирское соглашение между Ираком и Ираном? Багдад, 1980. С. 15 (на араб. яз.).
  14. http://www.strana-oz.ru/?numid=15&article=730
  15. По прибытии в Тегеран Хомейни сразу же повезли на кладбище Бехешт-е-Захра, где, как правило, хоронили «мучеников революции».  Здесь он произнес свою «историческую речь», полный текст которой ему вручили «советники» лишь в самолете. После обычной антишахской риторики и пламенных дифирамбов в пользу справедливости и социального равенства, он вдруг произнес: «Я назначаю правительство при поддержке нашего народа!» Ш.Бахтияр, да и многие другие, кто был в курсе «подноготной» революции, подумали, что «имам пошутил». Однако уже 4 февраля у руля временного Революционного правительства встал Мехди Базарган. Он был глубоко верующим человеком, выступал против монархического правления. Получил широкую известность за активное участие в национализации нефтяной промышленности в 1950-е годы. Имел немалый опыт политической борьбы. В приказе о назначении имам Хомейни сделал пометку: инженер Базарган назначен премьер-министром без учета партийной принадлежности, для того чтобы подготовить референдум и выборы.
  16. Amnesty International. Law and Human Rights in the Islamic Republic of Iran. L., 1980. P. 10 -12.
  17. The Iranian Military under the Islamic Republic. R-3473 – USDP. The Rand Corporation, Santa Monica. March 1987. P. 20; Der Spiegel. 2.09.1979.
  18. Харас аль-Ватан, 1980, №2. С.5 – 8.
  19. Если судить по многочисленным мемуарам иранской «белой эмиграции» (2-миллионую оппозицию нынешним иранским властям возглавляет принц Мухаммед Реза Пехлеви II), то Хомейни первым делом уничтожил тех силовиков, которые в той или иной мере были посвящены «в правду исламской революции». С лучших побуждений список «негласных помощников» имама были переданы в его канцелярию уже к середине февраля 1979 года (http://www.strana-oz.ru/?numid=15&article=730).
  20. Аль-Джумхурия, 1979, 30 октября.
  21. http://www.kackad.com/article.asp?article=942

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.