Адрес: https://polit.ru/article/2006/12/21/sov_anekdot/


21 декабря 2006, 08:37

От «Кобочки» до Путина

...Тут поднялся на резвы ноги
Сильный могучий молодец,
Богатырь Иосиф свет Виссарионович,
Стал по палатам похаживать,
Стал он кудри свои поглаживать,
И усы свои позакручивать,
Стал он трубочку покуривать.

Новина Марфы Крюковой «Слава Сталину будет вечная», 1937.

Почти сразу после победы большевиков фольклор привлек повышенное внимание со стороны власти как настоящий, неподцензурный «голос народа». Однако если крестьянскому народному творчеству (или тому, что удавалось за него выдавать) уделялось самое положительное внимание, то тексты города, язык улицы стали максимально игнорироваться – и неслучайно.

Приведенный выше текст – «псевдофольклор», один из результатов прямого или косвенного «социального заказа», с помощью которого создавался «идеальный Сталин». Стереотипные былинные формулы – «поднялся на резвы ноги», «сильный могучий молодец» – соседствуют здесь с такими индивидуализированными деталями, как «стал он трубочку покуривать». Однако и настоящего фольклора в 1920-е годы возникает немало. Этому есть несколько причин, среди которых, например, и социально-демографические – огромное количество населения двинулось из деревни в город, принеся с собой привычку к выслушиванию и исполнению устных текстов.

Помимо пытки внедрения «псевдофольклора», подобного «новинам» Марфы Крюковой, вокруг фигуры Сталина довольно быстро стал складываться свой собственный фольклор.

Фольклор всегда был, есть и будет социально неоднороден. Естественно, что различными группами населения фигура Сталина воспринимается по-разному. Так, в 1942 году священником была записана легенда о Богопрощении Сталина от русских пленных (пересказана Борисом Вериковым: Фольклор ГУЛАГа. М., 1992. С. 68):

«Патриарх российский Сергий, что вот он ходил по России и собрал три мешка золотых денег и пошел, значит, к Сталину. Положил на стол и сказал: «Вот, Иосиф, тебе деньги на оборону России». И тот, значит, схватился, встал на колени, и сказал, как он многогрешен перед Богом и русскими. «Да, ты много натворил плохого, Иосиф, но Бог тебя простил».

Существовало и другое представление о Сталине, согласно которому он не виноват – просто не знает о тех страданиях, которые причиняются простому народу:

"Иногда единственным источником информации о заключенных была вырезанная надпись на бревнах, которые сплавляли вниз по течению... Жены осужденных рассказывали моей бабушке Елене Ивановне Рыжковой, пытавшейся среди следовавших по этапу (около Барнаула) услышать весточку о арестованном муже, что иногда на бревнах они видели вырезанные стихи. Запомнилось только одно стихотворение:

Кому ты Сталин поверил
Невинных людей посадил
В лесах и на реках Сибири
Россию ты загубил"

(Фольклор ГУЛАГа… С.69)

Это новое обличие столь популярной среди крестьян XIX века легенды, что царь – хороший, просто он не знает о страданиях народа. Но в анекдотах Сталин представляется совершенно иным.

1.

Ранние записи сталинских анекдотов – 20-х и начало 30-х годов – в основном отражают перипетии внутрипартийной борьбы, что вылилось в два цикла анекдотов: «Сталин и Радек» и «Сталин и Ленин».

Вызывает Сталин Радека.

- Слушай, Карл, что ты про меня анекдоты сочиняешь? Это неудобно.

- А почему неудобно?

- Я ведь вождь народов!

- Ну, знаешь, этого анекдота я еще не рассказывал!

(Крикманн А. Интернет-анекдоты о Сталине. Тарту, 2004. С. 203).

… Будучи мастером острого, меткого слова, каламбура, язвительной шутки, Радек направляет стрелы своего остроумия против Сталина. Эти остроты ходят из уст в уста. Например, такой анекдот: Сталин спрашивает у Радека: «Как же мне избавиться от клопов?» Радек отвечает: «А вы организуйте из них колхоз — они сами разбегутся». Или: «Со Сталиным трудно спорить — я ему цитату, а он мне — ссылку». Генерального секретаря партии он именует не иначе, как «усач», «тифлис», «кобочка». Достается и Ворошилову, который на каком-то собрании назвал Радека прихвостнем Троцкого. Радек ответил эпиграммой: 

Эх, Клим, пустая голова!
Мысли в кучу свалены.
Лучше быть хвостом у Льва,
Чем ж…ю у Сталина. 

«О временах и людях» (Борис Ефимов, Виктор Фрадкин).

Споры – реальные и вымышленные – Ленина и Сталина в 20-е годы отражались не только в анекдотах, но и в частушках. При этом за контрреволюционные частушки в 30-годы можно было получить больше, чем за анекдот, потому что частушка воспринималась как более «народный» фольклор. Вот пример такой частушки, зафиксированной на Колыме уже в 1933 году:

Ленин Сталина спросил:
- Где ты сена накосил?
- Я косы в руки не брал –
Всю Россию обобрал.

(Фольклор ГУЛАГа… С.48).

Сравните эту частушку со следующим фрагментом воспоминаний И.И.Уксусова «Свобода в плену» (Спб., 1998. С. 216):

- Я пятнадцать лет получил за анекдот: «Ленин Сталина спросил, чем людей ты накормил?» А Сталин сказал: «Землей, которую вы отдали им».

Даже Ленин, в начале 20-х годов очень жестоко осмеивавшийся безымянными шутниками, на фоне своего наследника стал восприниматься как меньшее зло:

- Почему Ленин носил ботинки, а Сталин сапоги?

- Потому что при Ленине Россию еще не успели загадить выше щиколотки.

(Советский Союз в зеркале политического анекдота. Иерусалим, 1987. С. 220)

Ленин говорил: если в десятке виновных один, может, невиновный, то пусть все десять гуляют. А Сталин приказал: если в десятке невиновных один, может, подозрительный, то посадить всех десятерых.

(Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. 30-е годы).

Для «анекдотчиков» Сталин сделал Ленина своим посмертным заложником и в случае экстраординарных происшествий, таких как чудесное воскрешение Владимира Ильича, он готов восстанавливать status quo в привычной для себя манере:

На партсъезде Сталин закончил свою речь словами:

- Итак, товарищи, выполним завет великого Ленина!

В этот момент Сталина вызвали к телефону:

- Сталин слушает.

- Говорит Ленин…

- Откуда Вы, Ильич, дорогой ?..

- Об этом после, а пока скажи-ка, что это ты там за свинство без меня устроил?

Сталин бросил трубку и подозвал охрану:

- Найти и убрать этого врага народа.

(сер. 1930-х гг.; Кремль и Народ. Мюнхен, 1951. С. 60-61)

В публикации антисоветских анекдотов 1935 года журналист Евгений Лайонз упоминает анекдот, в котором уже умерший Ленин обращается к Сталину: «Ну что, Коба, народ пойдет за тобой?» – «Кто не пойдет за мной, пойдет за тобой!»

Lyons E. Red Laughter // Lyons E. Moscow Caroussel. N-Y.,1935. P. 323-340.

В руках Иосифа Виссарионовича в анекдоте даже память об Ильиче превратилась в пластичный и подверженный изменениям материал, как показывает анекдот, приводимый в огромном количестве мемуаров и дневников:

Во время выступления троцкистов вдова Ленина Крупская очень сочувствовала им… Боясь её выступлений, которые могли бы очень подействовать на народ, Сталин пригласил к себе Крупскую и сказал ей:

- Будешь слушать партию, - будешь вдовой Ленина. Не будешь слушать партию, - Артюхину сделаю вдовой Ленина. (Артюхина – известная большевичка, тогда была фавориткой Сталина).

(кон. 1920-х. гг. Кремль и Народ. Мюнхен, 1951. С. 35.)

2.

Первые годы своего существования советское государство достаточно нейтрально относилось к жанру анекдотов: выпускались их сборники, допускались даже аналитические публикации на данную тему – той же частушке и песням как источнику пропаганды со стороны компетентных органов уделялось гораздо больше внимания.

Однако к концу 20-х годов рассказанный анекдот, содержащий самый незначительный намек на какие-либо реалии советского строя, стал восприниматься как «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти» и часто тоже становился поводом для преследований. Наказание за антисоветскую агитацию (АСА) и контрреволюционную агитацию (КРА), согласно десятому пункту легендарной 58-ой статьи Уголовного кодекса, не имело верхнего предела:

Анекдот сталинского времени: «Врач выслушивает заключенного и спрашивает:

 -На что жалуетесь

 - На сердце.

 - Дышите глубоко... а статья какая

 - Пятьдесят восьмая.

- Не дыши!»

(Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу)

Однако это не остановило развития жанра – упоминания об «анекдотистах» (или «анекдотчиках») можно найти в каждой третьей информационно-аналитической сводке ОГПУ-НКВД о настроениях населения и практически во всех лагерных воспоминаниях. Вот словарная статья «анекдотчик» в «Справочнике по ГУЛАГу» Жака Росси: 1. лицо, посаженное за рассказывание анекдотов, признанных следователем контрреволюционными или антисоветскими. (Ст. 5810 УК-26; см. десятый пункт; буквы 1, 9; политзаключенный 82). - 2. «Знаешь анекдот?», - спрашивает остряк. Но спрошенный перебивает: «А ты знаешь, кем построен Беломорканал?» - «Нет». - «Анекдотчиками!»

Отметим, что само нахождение в тюрьме или лагере табуировалось с помощью имени Сталина: быть у хозяина – быть в заключении; сталинская дача, сталинский курорт – тюрьма, лагерь, заключение. «Где Шурик?» – «На сталинской даче!» (Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу):

Сталин показал, что главное в управлении сельскохозяйственные навыки – сажать, сажать и сажать... (Крикманн. С. 173) 

Встречаются пионеры с ветеранами партии. Пионеры спрашивают:

 - Расскажите, как вы жили при Ленине?

- Как в туннеле – вокруг темно, а впереди огонек надежды светится.

- А при Сталине?

- Как в трамвае: половина сидит, половина трясется... (Крикманн. С. 170).

Часто о Сталине напрямую не говорили, а использовали такие эвфемизмы, как Гуталин, гуталинщик, зверь, пахан, трубка, ус, усатый, усач, черт усатый (Жак Росси). Искусственно изобретенная грузинская фамилия Художили тоже являлась эвфемизмом Сталина:

В 1943 году стоит мужчина и читает газету. Еле слышно говорит: «Да, доведет нас черт усатый до ручки!» Его забирают тут же, привозят на Лубянку. «Так, кто доведет нас до ручки?» – «Гитлер, конечно!» – «А, ну, тогда идите». – «А вы кого имели в виду?» – спрашивает он от двери и убегает.

Тем не менее через дневники современников до нас дошло несколько сотен записей политических анекдотов 20-х годов, а в середине 30-х годов ставшее слишком опасным для советских людей коллекционирование продолжалось в среде русской эмиграции. Свежие анекдоты разлетались по миру даже во времена максимальной закрытости границы – и по этим дошедшим до нас материалам мы можем составить определенное представление о том, над чем смеялись наши бабушки и дедушки.

Самой яркой чертой поведения Сталина в прижизненных анекдотах 30-40-х годов стало его стремление к максимальному возвеличиванию своей фигуры. Например, после перепечатанного в декабре 1929 года во всех советских газетах выступления бывшего премьер-министра Британии Ллойд-Джорджа, в котором он сравнил Иосифа Виссарионовича с Петром Великим, тут же появился анекдот:

Сталина спрашивают, кого он считает наиболее гениальным и великим в истории человечества. Он ответил:

- Передо мной был Великий Петр, а гениальным Ленин.

(Антисоветские анекдоты. Буэнос-Айрес, 194?. С 52.)

Носители анекдотической традиции достаточно здраво воспринимали навязываемые им представления о роли генерального секретаря ЦК ВКП(б) в развитии страны. Вот какой анекдоты мы находим в дневнике историка И.И. Шитца от 7 марта 1928 года:

- Кто первый химик в Союзе?

- Сталин, ибо он один из говна делает государственных людей и государственных людей превращает в говно.

(Шитц И.И. Дневник "Великого перелома". Paris, 1991. С. 2.)

На политзанятиях:

- Сидорчук, кто изобрел электрическую лампочку?

- Товарищ Сталин.

- Молодец, правильно. А кто изобрел пенициллин?

- Товарищ Сталин.

- Отлично! А кто – радио?

- Товарищ Сталин.

- Чудно! А кто придумал стахановское движение?

- Товарищ Сталин.

- Дурак! Уже три года, как мы об этом не говорим...

(кон. 1940-х. гг.; Кремль и Народ. Мюнхен, 1951. С. 103.)

Сталин задумал упростить свой государственный аппарат. Долго думал и ничего не придумал. Устроил конкурс на эту тему и тоже ничего. Вдруг в Кремль является какой-то человек с предложением простого проекта рационализации государственного аппарата, но он боится о нем сказать.

Сам Сталин гарантировал ему безопасность.

- Мой проект руководства государством очень простой: государством руководили бы вы, товарищ Сталин, и еще один милиционер.

- Как же это могло быть?

- Очень просто. Вас, товарищ Сталин, я бы посадил в железную клетку, крепко бы запер, а возле клетки поставил бы милиционера сторожить. Сам бы сел на стул возле клетки, собрал бы весь народ и давал бы ему приказы. Если бы народ меня не слушал, я приказал бы милиционеру:

- Милиционер! Открой клетку и выпусти на народ Сталина!

(Антисоветские анекдоты… 194?. С 50.)

Вокруг матери Сталина имеется всегда сильная охрана энкаведистов. Этому очень удивлялись иностранные дипломаты и спрашивали:

- Почему мать Сталина так тщательно охраняют?

- А это потому, что боятся, чтобы она не родила другого Сталина.

(Антисоветские анекдоты… 194?. С 66.)

1935 годом американский журналист Евгений Лайонс датирует анекдот из серии «армянских загадок»:

- Сколько в Политбюре членов?

- 1 биллион.

- Сколько-сколько?

- Ну, как же! Один – самостоятельная единица и девять нулей.

3.

В 1937 году страна праздновала столетие со дня смерти Александра Сергеевича Пушкина. Казённость праздничной суеты, помноженная на восторженное склонение имени отца народов, стала причиной появления какого рода текстов:

- На стене висит портрет Сталина. Докладчик читает реферат о Сталине. Хор поет песнь о Сталине. Артист декламирует стихотворение о Сталине. Что это такое?

- Вечер, посвященный памяти Александра Сергеевича Пушкина!

(Антисоветские анекдоты. Буэнос-Айрес, 194?. С 55.)

Сталину на высший суд представляют разные проекты памятника Пушкину.

Первый проект: Пушкин читает Байрона.

- Эта верна истарычески, но не верна палытычески: гдэ генэральная лыния?

Второй проект: Пушкин читает Сталина.

- Эта верна палытычески, но не верна истарычески: ва врэмя Пушкина товарищ Сталин ешо нэ писал кныг.

Исторически и политически верным оказался третий проект: Сталин читает Пушкина.

Когда же открыли памятник, увидели: Сталин читает Сталина.

(Советский Союз… 1987. С. 213.)

В анекдотах пушкинской серии нашло своё отражение и вероломство Иосифа Виссарионовича:

Пушкин на приеме у Сталина.

- На што жалуэтссь, тавариш Пушкин?

- Жить негде, товарищ Сталин…

Сталин снимает телефонную трубку:

- Моссовет! Бабровныкова мнэ! Таварищ Бабровныков? Гут у меня сыдыт тавариш Пушкин, штоб завтра была у него самая лучшая квартыра!

- Што ешо у вас, таварищ Пушкин?

- Не печатают меня, товарищ Сталин...

Снова Сталин снимает трубку:

- Саюз писатэлей! Фадэева мне! Таварищ Фадэев! Тут у меня сыдыт таварищ Пушкин, штоб завтра напэчаталы его самым бал алым тиражом!

Пушкин благодарит и уходит. Сталин снова снимает трубку:

- Таварищ Дантес? Таварищ Пушкин уже вышел!..

(Советский Союз… 1987. С. 218-219.)

Кстати, Пушкин и 1937 год соединились в высказывании, которое приписывают разным людям – от Сталина до поэта Михаила Светлова: «Если бы Пушкин жил в XX веке, он бы все равно погиб в 37 году».

Однако не сталинское вероломство и не его самовлюблённость стали основными темами прижизненных анекдотов о нём. Львиная доля сюжетов, записанных в то время, в той или иной степени связана с изящными насмешками над собственным творчеством «отца народов»:

Мальчик продает газеты, выкрикивая по улицам:

- Газета «Правда», речь Сталина – пять копеек!

(сер. 1930-х. гг.; Кремль и Народ, 1951. С. 68.)

Или:

На общем собрании колхоза «Красная звезда» раздавали премии звеньевым колхозницам-стахановкам. Звеньевую свинофермы премировали ботинками, звеньевую коровницу – платьем и т. д. После вручения каждой премии председатель колхоза выступал с речью. Вручая премию последней звеньевой, председатель колхоза сказал:

- Товарищи, за то, что звеньевая по куроводству, не досыпая ночей, работала на благо социализма и нашей партии ЛенинаСталина, мы премируем ее трехтомником сочинений Сталина.

В это время раздался голос из задних рядов:

- Так ей, заразе, и надо!

(Антисоветские анекдоты… 194?. С 19.)

Были случаи и откровенно грубого высмеивания:

Армянская загадка:

- Кто самый главный, в Кремле сидит, с буквы «Е» начинается.

- Енукидзе?

- Нет.

- Ежов?

- Нет.     

- Емельян Ярославский?

- Нет.

- Кто же??

- Е…Сталин!

(кон. 1930-х. гг.; Кремль и Народ, 1951. С. 77.)

4.

В анекдотической традиции после войны роль Сталина начала меняться. В записях анекдотов второй половины XX века то, что раньше вызывало ненависть, противоестественным образом становится причиной для уважения. Эта тенденция началась, видимо, с «анекдотов-сравнений», появившихся после Ялтинской и Тегеранской конференций. В таких текстах Сталин, которого сравнивают с Черчиллем и Рузвельтом по «остроте ума» и находчивости, представляется в выигрышном свете:

На Ялтинской конференции утром: 

Черчилль: «Мне приснилось, что я стал властелином всей планеты». 

Рузвельт: «А мне приснилось, что я стал властелином всей Вселенной!» 

А Сталин в ответ: «А мне приснилось, что я никого на эти посты не утверждал.» 

(Крикманн… С. 308)

Однажды Рузвельта, Черчилля и Сталина попросили накормить кошку горчицей. Рузвельт схватил кошку за шкирку одной рукой, а другой – взял ложку, набрал горчицы и стал запихивать ее кошке в рот. Огромными трудами ему удалось запихать кошке в рот небольшую толику горчицы. «Нет, сказал Черчилль, - это нецивилизованный метод». Он налил горчицу в блюдце и с размаху ткн[у]л кошку туда мордой. Кошка морщась и отфыркиваясь начала слизывать горчицу с морды. Сталин схватил кошку и намазал ее горчицей задницу. Кошка дико завопила и начала слизывать горчицу. «Видите, сказал Сталин, добровольно и с песнями!».

(Крикманн… С. 108)

5.

Пожалуй, смерть ни одного из героев политических анекдотов советского периода не была столь желанна носителям фольклорной традиции, как смерть Иосифа Виссарионовича.

Эта идея отразилась и в таком жанре языковых игр как «юмористическая дезаббревиация». В воспоминаниях Андреевского 1933 годом датированы такие «расшифровки»: «СССР – Смерть Сталина Спасет Россию».

 Значительная часть сюжетов была построена на размышлениях о его возможной и от этого ещё более желанной кончине:

Молотов и Сталин обсуждают вопрос: что бы такое приятное сделать населению СССР к празднику 1-го Мая, но такое, чтобы много удовольствия доставило и стоило бы дешево.

- Между нами говоря, - заметил, наконец, Молотов, понижая голос, - такой способ есть, да только нам с вами он не подходит...

- А именно? - интересуется Сталин.

- Знаете, если бы мы с вами взяли два патрона да пустили бы себе две пули в головы... и дешево было бы, а радости-то я уже себе представляю...

(кон. 1940-х. гг.; Кремль и Народ, 1951. С. 104.)

На границе советской и американской оккупационных зон американский солдат, кончая вахту, всегда говорит: «Слава Богу». А советский солдат говорит: «Слава Сталину».

Один раз американский солдат, не утерпев, спросил:

- Ну, хорошо – а если Сталин умрет, что тогда ты будешь говорить?

- Тогда? «Слава Богу» буду говорить.

(кон. 1940-х. гг.; Кремль и Народ, 1951. С. 109-110.)

Ещё некоторое время после смерти Иосифа Виссарионовича рождались злорадные шутки о его посмертной судьбе. Любопытно, что в основу одной из них был положена христианская притча, записи которой встречаются ещё начиная с VI века н.э. и известны в византийской, арабской и славянских культурах:

Некий старец в видении узрел душу усопшего брата в огненном озере по шею и сказал ему: "Не ради ли этой муки я молил тебя, чадо, чтобы ты позаботился о своей душе?" - "Благодарю Бога, отец мой, что хотя голова моя свободна от мучений. По молитвам твоим я стою над головою епископа"
(Мосх И. Луг духовный. Сергиев Посад, 1915. С. 59.).
 
Впрочем, мы не расходились в оценке значимости этого документа. Помню, как мы потешались карикатуре в югославской газете "Политика", где был в небесах изображен Сталин, внизу - XX съезд, и Сталин кричал: "Пустите меня хоть на часок обратно!" Помню, как весело смеялись возникшему тогда анекдоту: В аду Данте осматривает самых главных грешников, которые в зависимости от вины глубже и мельче погрузились в пламя. Глядь, а Берия стоит всего по колено. - Почему так мелко, Лаврентий Палыч? - На плечах Иосифа Виссарионовича, - отвечает тот.
(Примерно 1956 год. Пименов Р. Воспоминания. Т.1 1996. С. 24)

6.

Но деяния Сталина на этом свете, как и многих других популярных героев, продолжаются и после его смерти. За помощью к Сталину по очереди обращались анекдотические Хрущев, Брежнев и Андропов. И вот, наконец, дошло дело до Горбачева:

Украли у Михаила Сергеевича жену. Выясняется: литовцы требуют полной независимости. Делать нечего, звонит Михаил на тот свет Сталину: Дескать, прости за поношения, помоги вернуть Раису. Тот набрал номер: «Алло, Литва?» - «Говорите по-литовски!» «Скоро у меня вся Сибирь заговорит по-литовски...» 

 Ландсбергис потребовал у Горбачева выселить всех русских из Литвы. Тот опять к Сталину. Сталин звонит: "Господин Ландсбергис, сколько вам нужно времени, чтобы всех до единого русских выселить из Литвы?" – «Две недели» "Хорошо, начинайте". Через две недели: "Господин Ландсбергис, вы успели вывести всех русских?" "Всех, господин Сталин". "Ни одного не осталось?"- "Ни одного". "Хорошо... Товарищ Жуков, начинайте..."

(Крикманн А. Интернет-анекдот о Сталине. С. 264. №123)

Эта традиция жива и поныне. Свидетельство тому – следующие два анекдота. В одном из них закономерным наследником тактики Сталина оказывается уже Владимир Путин:

... Воскресший Сталин пришел на заседание ЦК.
- Товарищи, предлагаю принять постановление. Расстрелять Хрущева и покрасить Кремль в зеленый цвет.
- Но почему в зеленый?
- Я так и знал, что по первому пункту возражений не будет (Крикманн… С. 139).
Спит Владимир Владимирoвич, и снится ему Иoсиф Виссариoнoвич. Спрашивает Путина Сталин: 
- Мoгу я тебе как-нибудь пoмoчь, а? 
- Почему у нас все плохо, экономика разваливается и т.п... Чтo мне делать? 
Сталин, не задумываясь, oтвечает: 
- Расстрелять все правительствo и пoкрасить стены Кремля в гoлубoй цвет. 
- Нo пoчему именнo в гoлубoй? 
- Я так и предпoлагал, чтo дискуссия будет тoлькo пo втoрoму вoпрoсу!

С того момента как Сталин стал править Советским Союзом, прошло более 80 лет. За это время «фольклорный Сталин» значительно изменился – от анекдотов, высмеивающих жестокого тирана, только что дорвавшегося до власти, традиция перешла к изображению правителя жесткого, но справедливого. Это вполне согласуется с динамикой общественного мнения, фиксируемой социологическими опросами последних полутора десятков лет, – по мере удаления во времени от самого Сталина, от Оттепели, «развенчавшей культ личности», и от Перестройки, приоткрывшей архивы и позволившей говорить о реальном масштабе его преступлений.