19 марта 2024, вторник, 06:27
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

08 сентября 2006, 06:00

«Русская диаспора» и «российские соотечественники»

«Демократия вертикали» - сборник статей, подведший итог совместному проекту информационно-аналитического центра «Сова» и информационно-исследовательского центра «Демос». В рамках настоящего проекта на протяжении более полутора лет велся мониторинг наиболее существенных событий и тенденций, связанных с усугубляющимся кризисом российских демократических институтов. Соответственно, сборник включает в себя аналитические статьи о том, что происходит с такими институтами, как выборы, свободные СМИ, права собраний и ассоциаций. Затрагивается вопрос о сегодняшних метаморфозах российской идентичности, а также ключевая для кризиса российской демократии проблема Чечни. Завершается сборник стенограммой дискуссии о возможностях демократического транзита для сегодняшней России. «Полит.ру» публикует статью Марлен Ларюэль «Русская диаспора» и «российские соотечественники», также вошедшую в «Демократию вертикали». Статья посвящена проблеме национальной идентичности, которая рассматривается в связи не только с распадом Советского Союза, повлекшего за собой обострение проблемы русского населения на территориях стран ближнего зарубежья, но и с происходящими сегодня активными процессами миграции. Поднимается вопрос о влиянии проблемы национальной идентичности и отношения власти к «русской диаспоре» за рубежом как на внутреннюю, так и на внешнюю политику России.

В момент распада Советского Союза многие на Западе и в самой России обратили внимание на существование русской диаспоры численностью около 25 миллионов человек: в ходе переписи населения 1989 года эти люди определили себя как русских. Русские представляют собой самую крупную диаспору бывшего СССР, однако в подобной ситуации находится еще более 15 миллионов людей, в советских паспортах которых была указана этническая принадлежность, не совпадающая с титульной для новых государств, где они проживают. К тому же Россия в XIX веке и в течение всего советского периода испытала масштабные миграционные процессы, а становление новой России после распада империи в 1991 году означает новый взгляд и на старую русскую диаспору, которая насчитывает в настоящее время около 10 млн человек.

Если в 1991–1992 годах речь шла в основном о диаспоре как таковой, то впоследствии, ввиду непредвиденного масштаба миграционных потоков, споры о диаспоре оказались тесно связаны с обсуждением вопросов миграционной политики Российской Федерации. Некогда характеризовавшаяся потоками эмигрантов, Россия теперь стала привлекать иммигрантов и приняла в период с 1990 по 2003 годы более 10 млн человек. 8 млн прибыли из других стран бывшего СССР, причем половина из них – этнические русские. Доля таких «возвращающихся» еще увеличится, если учесть представителей всех этносов, обладающим статусом национальной автономии внутри России[1]. На рубеже 2000-х годов иммиграция этнических русских начала иссякать, зато прибывают новые потоки иммигрантов, не относящихся ни к каким «титульным» этносам России. Возник вопрос о нелегалах, численность которых достигает нескольких миллионов; по разным оценкам, цифры колеблются между 1,5 и 6 млн. Все это осложняет обсуждение и без того деликатного вопроса о русской диаспоре.

Несмотря на то, что с исторической точки зрения расселение русских к востоку и югу от средневековых границ русских княжеств означало их политическое преобладание над завоеванными народами, «имперское меньшинство» стало теперь всего лишь «национальным меньшинством», испытывающим на себе всю сложность дискриминационных отношений внутри новых государств, образованных на основе унитарной идеи и принципа единственной «титульной» нации. Введение в оборот термина «диаспора» позволило России выступить в качестве этнической «исторической родины», и данное выражение, ранее не встречавшееся применительно к этническим русским и иным «титуальным» этносам РФ, увязывается с формированием представления о национальной идентичности и служит для оправдания попыток влияния на внутреннюю политику соседних государств.

Россия без колебаний поднимала вопрос защиты русских в других странах, шантажируя соседние государства при ухудшении отношений (Украина, страны Балтии, Молдавия, Грузия, …), тогда как в странах, которые наладили с Россией хорошие отношения, «русские брошены на произвол судьбы», как, например, в Казахстане. Российская политика по вопросу диаспоры имеет размытые контуры, параметры миграционной политики также изменчивы, в зависимости от типа мигрантов. В подходе к «русскому вопросу» за рубежом, с одной стороны, используются аргументы из сферы внешней политики – поддержка диаспор в странах их проживания в надежде, что они станут проводниками российского влияния в регионе, а с другой стороны, встречаются характерные для активной иммиграционной политики призывы к массовому организованному «возвращению» этнических русских в охваченную демографическим кризисом Российскую Федерацию.

Довольно высокая организованность организаций и групп, вдохновленных идеями защиты русской диаспоры (и идеями русского национализма в целом), их способность защищать свои интересы в органах исполнительной и законодательной власти обеспечивают им определенный вес на политической сцене, а также некоторую легитимность в глазах общественного мнения. Одни и те же лица, участвующие во всех таких организациях или объединениях, имеют определенное влияние на законодательные процессы по вопросам о диаспоре и на развитие политических дискуссий в таких сферах, как демография, миграционная политика и связи Федерации с бывшими советскими республиками.

Для властей вопрос о «соотечественниках» – очень деликатный, что проявляется в неопределенности терминологии, используемой при его обсуждении. Предпочтение, отдаваемое тем или иным терминам, и проявляющиеся таким образом тенденции могут дать пищу для размышлений о современных процессах переоценки идентичности, происходящих в Российской Федерации. Начиная с XIX века вопрос об отношениях между народом, государством и его территорией находится в центре внимания русских националистов. В настоящий момент тема диаспоры дает возможность рассмотреть ход данной дискуссии под другим углом и призывает ее участников внести ясность в систему своих взглядов и уяснить политические аспекты вопроса.

Краткая справка об учреждениях и общественных объединениях по защите интересов «соотечественников»

Организации по защите прав этнических русских ближнего зарубежья могут быть разделены на несколько категорий.

Первая объединяет правительственные учреждения, на которые возлагается реализация российской политики по вопросам «соотечественников»:

  • Федеральная служба по делам миграции, вошедшая в 2001 году в состав Министерства внутренних дел;
  • Совет соотечественников, проживающих за рубежом, при Министерстве внутренних дел, созданный в 2004 году и возглавляемый Н.Е. Никитиным[2];
  • Правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом, которой долгое время руководил Виктор Христенко, вице-премьер правительства РФ, а в настоящее время возглавляет  министр иностранных дел Сергей Лавров (ответственный секретарь комиссии – Сергей Николаев)[3];
  • Российский центр международного научного и культурного сотрудничества при МИД России (Росзарубежцентр) под руководством Элеоноры Митрофановой[4];
  • Отдел по работе с соотечественниками за рубежом при Администрации Президента, созданный указом от августа 2002 года и возглавляемый до реорганизации верхушки исполнительной власти в 2004 году Алексеем Ситниным; теперь это полноценное Управление по связям с соотечественниками за рубежом, которое возглавляет Модест Колеров;
  • Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками Государственной Думы, во главе которого стоял Борис Пастухов, впоследствии смененный Андреем Кокошиным;
  • Межведомственная комиссия по работе с соотечественниками за рубежом, созданная правительством Москвы в январе 2002 года и возглавляемая Георгием Мурадовым.

Вторая категория включает в себя учреждения, в той или иной степени связанные с властными структурами, на которые возложены лишь функции представления интересов общественных объединений по защите прав русских, проживающих за рубежом. Здесь активную роль играют чиновников и политики, специализирующиеся в указанной сфере, но в основном – представители общественных объединений стран бывшего СССР. В качестве примера можно упомянуть Совет соотечественников, созданный Константином Затулиным в 1995 году под эгидой Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, а также три организации, находящиеся в более или менее прямой зависимости от администрации Юрия Лужкова: Московский дом соотечественника, созданный в 2004 году и возглавляемый Юрием Каплуном[5]; Международный совет российских соотечественников, зарегистрированный в 2003 году, под руководством Виталия Скринника[6]; Международная ассоциация молодежных организаций российских соотечественников, созданная в 2004 году[7].

В третью категорию входят общественные объединения, заявившие о своей независимости и об отсутствии связей с государственными структурами, объединяющие представителей русских культурных или политических объединений всего мира.

Заслуживают упоминания объединение «Российский соотечественник» («Россотеч», Филиал Международного фонда поддержки соотечественников за рубежом «Россотеч» при Государственной Думе) и газета «Голoс Родины».

Более заметно объединение «Русь единая» во главе с Сергеем Пантелеевым, образованное в 2000 году и несколько лет издававшее «Союзную газету». В настоящее время основным направлением деятельности «Руси единой» является поддержание интернет-портала «Соотечественники» (http://www.russedina.ru/), который финансируется в основном за счет Федерального агентства по делам печати и средств массовой информации.

Необходимо также упомянуть об особом случае – исследовательской организации под названием «Институт стран СНГ, диаспоры и интеграции». Институт был создан К. Затулиным в 1996 году для ведения академических исследований в области политических и общественных процессов в новых государствах, а также для оказания юридической, политической и культурной поддержки соотечественникам.

Есть ли этнический оттенок в рассуждениях о миграции?

Вопрос миграции является одним из наиболее важных аспектов деятельности объединений по защите русских, проживающих в ближнем зарубежье. Создается впечатление, что российское население всерьез воспринимает опасность «вторжения» мигрантов с территории Кавказа и из Центральной Азии (что беспокоит население Европейской части Росии) и из Китая (что заботит жителей Сибири и Дальнего Востока). Иными словами, по данным Левада-центра, более половины российских граждан желали бы прекращения притока мигрантов нерусского происхождения[8]. Таким образом, основная задача, стоящая перед указанными общественными объединениями, заключается в том, чтобы сделать акцент на положительных сторонах возвращения русских и отделить тему «русских мигрантов» от темы иноэтничных мигрантов, приезд которых воспринимается как угроза национальному самосознанию или идентичности.

С одной стороны политического спектра находится Форум переселенческих организаций Лидии Графовой, который выступает за легализацию всех находящихся в стране нелегальных мигрантов, а также за проведение политики «открытых дверей». Такая политика характеризуется отсутствием этнических предпочтений: по мнению ее сторонников, она позволит организовать приток рабочей силы в страну и обеспечить положительную демографическую динамику. Несмотря на разницу в подходе, такие организации, как Институт СНГ, проводили совместные конференции с Форумом, равно как и с обществом «Мемориал», с целью убедить власти в необходимости проведения более гибкой политики в области миграции.

Идеи Лидии Графовой и ее единомышленников не находят поддержки большинства. Многие объединения, например «Русь единая», призывают к проведению политики, ориентированной на предпочтение по этническому признаку, и выражают беспокойство, что люди в России не видят разницы между двумя названными категориями мигрантов. По мнению сторонников такого подхода, чтобы обеспечить доброжелательное отношение россиян к иммиграции, необходимо проводить более строгую политику по контролю за притоком нелегальных мигрантов. К. Затулин не остался в стороне от обсуждения этих разногласий и опубликовал на своем веб-сайте тексты в поддержку обоих подходов[9].

Некоторых активистов беспокоит опасность культурного шока, который может, по их мнению, быть спровоцирован прибытием новых переселенцев: они напоминают, что в 2004 году миграционными службами были выданы разрешения на работу, в порядке убывания, выходцам из Украины, Китая, Турции, Вьетнама, Молдавии, Кореи и Афганистана, то есть «соотечественники» вовсе не составляют большинства[10]. Представитель Московского Патриархата протоиерей Всеволод Чаплин, в свою очередь, заявил, что Россия должна быть открыта только для тех мигрантов, которые ей «близки по менталитету и культуре»[11], иначе ассимиляции не получится.

Подобные речи заметно преобладают в среде общественных объединений русской диаспоры в новых независимых государствах: активисты этих организаций были глубоко шокированы отсутствием в текстах законодательных актов о гражданстве и миграции каких-либо упоминаний о принципе этнической предпочтительности для русских. Партия «Родина», выступающая в качестве одного из основных сторонников поддержки русских диаспор, отказывается поддерживать предложения Форума переселенческих организаций и выступает за проведение дифференцированной политики. Так, в рамках круглого стола по вопросам миграции, проводившегося в Москве осенью 2005 года, Дмитрий Рогозин и Андрей Савельев заявили, что преступность растет как раз по причине нелегальной коммерческой деятельности мигрантов, что последние обогащаются за счет русских, и выступили с предложением просто-напросто запретить иностранным гражданам заниматься мелкой торговлей[12].

Несмотря на проведение нескольких совместных мероприятий, большинство общественных объединений, ориентированных на работу с «соотечественниками», за исключением Форума переселенческих организаций, продолжают выступать за учет этнического аспекта в проводимой миграционной политике, призывают облегчить процесс иммиграции прежде всего для этнических русских, а затем для представителей этнических групп, имеющих «свои» территориальные образования внутри России (татары и т.д.). Только после этого можно говорить о представителях «титульных» этносов стран бывшего СССР, таких как Азербайджан или Таджикистан, – основных источниках мигрантов в Россию, где продолжают широко использовать русский язык, в то время как потоки иностранцев из стран, не входивших в Советский Союз, таких, например, как Китай, Вьетнам, Турция и Афганистан, необходимо прекратить. Таким образом, эти объединения вносят свой вклад в то, что внимание российского общества фокусируется на вопросах миграции и нарастают ксенофобские настроения, в действительности затрагивающие не только иностранцев, но и этнических русских, вернувшихся в Россию, о чем свидетельствуют многие исследования[13].

Влияние на внешнюю политику

Если в начале 1990-х годов большинство общественных объединений выступало за сохранение русских общин в новых государствах, то впоследствии из-за непредвиденного массового потока мигрантов на территорию России им пришлось пересмотреть свою точку зрения. В нынешней ситуации их позиция двойственна: с одной стороны, они требуют от государства помощи в улучшении положения «соотечественников», решивших остаться в стране проживания, а с другой стороны, указывают на необходимость оказания помощи в «возвращении» для всех остальных. Для разъяснения этого двойственного подхода, как со стороны общественных объединений, так и со стороны государства, необходимы конкретные предложения, касающиеся массового коллективного перемещения, а также предоставления для новоприбывших достаточных средств по месту прибытия (финансовая поддержка, облегчение административных процедур, особые займы на покупку земли, постройка недорогого жилья и т.д).

Двойственная стратегия предполагает участие общественных объединений в формировании внешней политики, проводимой Россией. Интернет-ресурс «Материк», принадлежащий Институту стран СНГ, содержит как комментарии по поводу положения «соотечественников», так и заявления Затулина в прессе, касающиеся отношений России с соседними государствами в постсоветском пространстве[14].

Все активисты представляют Белоруссию как наглядный пример благожелательной политики, проводимой президентом Александром Лукашенко в отношении русских, статуса русского языка в стране и объединения двух государств в рамках союза Белоруссия–Россия, созданного в 1996 году. В адрес остальных республик звучат обвинения в негативном отношении к русским общинам, однако к странам-союзникам, таким как Армения, отношение более снисходительное: ее не критикуют. По отношению к другим странам СНГ возможны две позиции. Если страна проводит пророссийскую политику на международной арене, участвуя во всех экономических и таможенных союзах, созданных на постсоветском пространстве, но не предоставляет достаточно прав своим русскоязычным гражданам, как, например, Казахстан, то отношение – скорее положительное. Страны, которые совмещают обе отрицательные тенденции, то есть проводящие внешнюю политику, диаметрально противоположную политике Российской Федерации, и поставившие русское меньшинство в более или менее трудное положение, например, Украина или страны Балтии, удостаиваются жесткой и крайне эмоциональной критики. Именно в адрес этих государств общественные объединения диаспоры выдвигают основные требования. Важно отметить, что внимание сосредоточено на западных республиках бывшего СССР, а странам Центральной Азии и Кавказа уделяется гораздо меньше внимания, даже в тех случаях, когда отношения России с этими государствами явно плохи, как с Грузией, или где положение русских катастрофично, как в Туркмении.

Все те, кто вовлечен в дело защиты прав русских, проживающих за рубежом, отличаются имперской точкой зрения на роль России в ближнем зарубежье и двойственным отношением к недавно созданным государствам. Еще в 1995 году на проведенном в Волгограде III конгрессе «представителей русского народа России и зарубежья» было заявлено, что регионы Алтая, Семиречья и Уральска никогда не принадлежали казахам[15]. На первом Конгрессе соотечественников, прошедшем в 2001 году, К. Затулин развил эту мысль: он заявил, что в областях, расположенных на севере и востоке Казахстана, равно как и в восточных областях Украины и в Крыму, русское население присутствовало до появления там представителей титульных народов соответствующих стран[16], и призвал сделать из этого факта соответствующие политические выводы в области определения границ. В 2003 году в программе «Родины» появилось упоминание о возможности создания надгосударственного образования, в которое могли бы войти Россия, Белоруссия и Казахстан. Упоминались также Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия – стремящиеся к отделению и пророссийские настроенные регионы соседних стран[17].

Несмотря на то, что идея о пересмотре границ по признаку доминирования этнических русских упоминается уже не столь часто, мысль о реализации русского варианта «доктрины Монро» для постсоветского пространства продолжает пользоваться поддержкой в среде общественных объединений диаспоры. Так, Затулин не скрывает желания заставить страны региона принять принцип двойного гражданства, выдвигая в качестве одного из оснований тот факт, что Россия оказывает военную поддержку и защищает территорию некоторых стран, например, Таджикистана, и продолжает косвенно субсидировать экономику всего региона, соглашаясь продавать свои ресурсы по ценам ниже мировых. В первой половине 1990-х годов Затулин также выдвинул инициативу по созданию парламентской комиссии по Севастополю и Черноморскому флоту, целью которой было бы обеспечить влияние России в Причерноморье, лишь недавно ставшем частью другого государства. Союз  ГУАМ[18], в который входят  страны, более всего настроенных против России, подвергается жесткой критике, в то время как участие е в Евроазиатском экономическом союзе (ЕврАзЭС), созданном в 2000 году, предлагается в качестве наиболее подходящего решения для всех стран региона. Тем не менее, и этот союз привлекает не всех: в некоторых кругах, в частности, в партии «Родина», существует беспокойство по поводу упрощения визового режима между Россией, Киргизией и Таджикистаном, которое рассматривается как угроза безопасности России[19].

Мэрия Москвы, в свою очередь, проводит параллель между процессом «собирания русских земель» в XIV веке, обеспечившим превращение маленького княжества в столицу целой империи, и процессом воссоединения общин, составляющих русские диаспоры, с родной страной, отечеством[20]. Даже учитывая, что данное сравнение является эвфемизмом, можно отметить, что оно подразумевает надысторическую доминирующую роль России в регионе. Декларации объединения «Русь единая» имеют гораздо более выраженную политическую окраску и содержат призывы к «взаимовыгодному сотрудничеству с оппозиционными силами в странах СНГ и Прибалтики»[21] с целью борьбы с элитами, пришедшими к власти в других республиках. Среди организаций, связанных с проблемами диаспоры, наблюдается общее стремление привлечь внимание российских федеральных властей к осознанию значения крупных русских общин, проживающих в соседних странах, в деле оказания политического и культурного влияния. Подобные призывы очевидно наводят власти новых государств на подозрения: не являются ли диаспоры на их территории «пятой колонной» на службе у бывшего «старшего брата»?

Волна «цветных революций», прокатившаяся от Грузии в 2003 году и Украины в 2004 году до Киргизии в 2005 году, вызвала возмущение со стороны защитников прав русских в странах ближнего зарубежья, так как любой пересмотр доминирующей роли России на постсоветском пространстве рассматривается ими как ухудшение положения «соотечественников» и ущемление интересов самой Российской Федерации. Американское и европейское влияние в данном регионе рассматривается в весьма негативном ключе: Евросоюз, например, подозревают в том, что он отдает предпочтение новым государствам в ущерб России и делает все, чтобы не улучшать положение русских меньшинств, особенно в странах Балтии. Обвинения в том, что в отношении России используется политика «двойных стандартов», служат лейтмотивом многих выступлений по вопросу о диаспоре.

Все стороны, задействованные в трудном деле работы с соотечественниками, несмотря на различия в статусе, предыстории и специфике работы, борьбу амбиций и разницу в логике действий, разделяют одни и те же политические взгляды: чувство униженности перед Западом, восприятие распада СССР в качестве поражения, надежды на восстановление великой мощи России, отказ от пересмотра роли Российской Федерации на постсоветском пространстве, которое рассматривается как естественная сфера для реалиции российской державности, и т.д.

«Национальное меньшинство» или «диаспора»

Термины «национальное меньшинство» и «нацмен» зачастую вызывают резкую критику со стороны защитников прав русских ближнего зарубежья. Действительно, в советскую эпоху слово «нацмен» имело пренебрежительный и даже презрительный оттенок, так что его современное использование означало бы, что русские общины, проживающие вне российской территории, имеют ту же «сущность», что и малые народы Севера. Вдохновленные российской имперской традицией, активисты отказываются принять тот факт, что часть русских может внезапно оказаться в положении меньшинства и быть приравнена к общинам, которые в общественном сознании до сих пор рассматриваются как «племена», не обладающие особо значимой культурой.

К тому же с момента провозглашения независимости бывших советских республик в 1991 году представители русских общественных объединений пытались осуществить идею двойного гражданства в тех новых странах, где русские составляют существенную часть населения, – например, в Казахстане, Киргизии, Украине, Латвии и Эстонии. Раздавались призывы к новым властям рассматривать русских как «государствообразующую нацию» наравне с «титульной» и гарантировать им те же права.

Стратегии, основанные на концепции идентичности, уже во второй половине 1990-х годов подверглись пересмотру. В новых государствах начался процесс продвижения национальных кадров в органы государственного управления, наиболее активные русские эмигрировали, появилось понимание, что интеграция не может осуществляться путем конфронтации с представителями «титульной нации», и стала очевидна необходимость принятия новых национальных реалий. Все это постепенно привело некоторые объединения к требованию признания русских в качестве «национального меньшинства», а не «государствообразующей нации». К тому же использование термина «меньшинство» в международных соглашениях и его признание европейскими институтами привело некоторых активистов к использованию данной терминологии в процессе борьбы за права русских ближнего зарубежья в организациях Евросоюза, ОБСЕ или Совета Европы (в частности, в Европейском суде по правам человека). Включение этого европейского понятия в риторику активистов диаспоры и принятие ими факта необратимости процессов, идущих внутри новых государств, привели к некоторому изменению дискурса данных объединений.

Термин «диаспора» особенно широко использовался в первые годы после провозглашения республиками суверенитета. Он также вызывает противоречия и споры. Как и термин «национальное меньшинство», он несет в себе намек на дискриминацию, ибо подразумевает отстранение от процесса формирования новой государственной идентичности. В связи с этим Институт стран СНГ и некоторые другие общественные объединения осудили частое использование термина «диаспора» даже в самой России: они считают, что правительства новых государств стремятся усилить «формирование диаспоры» русских с целью придать не «титульным» народам статус чуждых новым республикам элементов; следовательно, Россия должна отказаться от использования данного понятия[22].

На самом деле, основная проблема, связанная с употреблением данного термина, заключается в другом. По-гречески слово «диаспора» означает рассеяние. Таким образом, данное понятие рассматривается борцами за права русских как неточно отражающее действительность, ибо получается, что диаспора – это община, проживающая на территории, исторически не принадлежащей народу, частью которого она является, тогда как, с их точки зрения, русские, проживающие за рубежами России, но в пределах границ СССР, находятся на территории, исторически им принадлежащей и веками находившейся в составе империи. Не столько они рассеялись по территории, сколько само государство вдруг неожиданно уменьшилось и оставило их за границами своей новой территории[23]. Таким образом, термин «диаспора» может быть применен к русским эмигрантам XIX века и к тем, кто уехал в советскую эпоху, покинув страну по своему желанию или по принуждению, и совершенно неприменим к тем, кто оказался на иностранной территории в 1991 году. Роджерс Брубейкер использует в таком случае термин «accidental diasporas» («нечаянные диаспоры») и проводит различие между понятиями «movement of peoples across borders» и «movements of borders across peoples» («движение народов через границы» и «движение границ сквозь народы»)[24].

Многие российские и западные исследователи призывали к использованию иного подхода к понятию «диаспора» применительно к русским, проживающим в ближнем зарубежье. Помимо того, что русские в прошлом не эмигрировали за пределы своего государства, создается впечатление, что в случае русских общин отсутствуют и многие другие факторы, необходимые для того, чтобы охарактеризовать их в качестве «диаспоры». Община может быть названа «диаспорой», если выполнены следующие условия: 1) общность этнического самосознания, 2) объединение общины в рамках определенной общественной и экономической организационной формы, 3) особая связь со страной, рассматриваемой в качестве «родины, отечества». В случае русских общин упомянутые элементы частично отсутствуют: ощущение этнического единства развито у политизированных активистов, проявляющих также наибольшую радикальность, однако чаще всего отсутствует у большинства русских, с которыми проводились беседы в рамках социологических исследований[25]. Русские общины в различных странах не объединены в какие-либо организации, а партии, сформированные в качестве специфически русских, объединения по защите их прав или же клубы культурного характера не оказывают заметного влияния на ежедневную жизнь «соотечественников», и люди в основной своей массе просто не знают о них и существуют, объединяются или эмигрируют в рамках личных, семейных или профессиональных связей, не используя связанные с «диаспорой» пути[26].

К тому же возникают трудности с признанием России в качестве отечества. Те, у кого там сохранились крепкие семейные связи, смогли вернуться в Россию еще в 1990-е годы. Среди тех, кто решил остаться или не смог уехать, есть, в частности, люди, признавшие себя гражданами новых государств, не имеющие семейных связей с Россией, никогда там не жившие и предполагающие, что не смогут никоим образом найти там для себя место. Некоторые другие стремятся найти способ совместить принадлежность к двум идентичностям (называя себя, например, «казахстанскими русскими») в надежде в той или иной мере добиться интеграции в качестве представителей национального меньшинства одного из новых государств. Часть из них обладает сильной региональной идентичностью, позволяющей избежать трудного выбора (например, заявляя о себе как о крымских русских, уральских и алтайских казаках, выделяя скорее «малую родину», нежели «большую»). Многие другие, возлагавшие надежды на Россию, разочаровались в ней вследствие отсутствия особого интереса России к русским, проживающим за рубежом, и перестали относиться к ней как к мифологизированной родине. Проведенные по этому поводу немногочисленные исследования показали, что только четверть русских рассматривает Россию в качестве родины вне зависимости от того, в какой стране бывшего СССР они проживают[27]: можно отметить, что данные общины не рассматривают себя в качестве диаспоры и не исключают для себя множественной идентичности, хотя вполне вероятно, что впоследствии может развиться идентичность, связанная именно с принадлежностью к диаспоре.

Есть еще один существенный вопрос – признание или непризнание преемственности между Советским Союзом и Российской Федерацией. С точки зрения международного права Россия была признана и признала себя в качестве государства – преемника СССР. Некоторые представители объединений по борьбе за права русских, проживающих в ближнем зарубежье, не раз выступали с требованиями довести этот юридический процесс до логического завершения и предоставить российское гражданство всем попросившим об этом бывшим советским гражданам. Такие выступления имели место в 1990-х годах среди представителей коммунистических сил и в среде заметных националистических деятелей, таких как Сергей Бабурин, а в 2000-е годы эстафету переняли  некоторые члены партии «Родина», а также «Единой России», путинской партии, активно участвующей в настоящее время в реабилитации советского режима. Однако подобные настроения разделяют не все представители общественных объединений, специализирующихся в области защиты прав диаспоры: так, движение «Русь единая» считает, что любые планы по символическому восстановлению СССР были бы вредны, в частности, и для самого русского народа, этническое выживание которого обеспечивается в том числе отказом от имперского прошлого[28]. Помимо этого, социологические опросы с большой долей определенности показывают, что чувство принадлежности к СССР и желание и дальше считаться «советскими гражданами», широко распространенное в первой половине 1990-х годов среди русских ближнего зарубежья, начало уходить в прошлое и, возможно, уже через несколько лет не будет входить в число основных составляющих идентичности.

Юридическое определение понятия «соотечественник»

Большая часть терминологических споров касалась понятия «соотечественник», что вполне объяснимо, так как именно оно было принято властями и юридически закреплено. Данный термин призван носить нейтральное значение и указывать на гражданскую, а не этническую, сущность нации, подразумевая государственное и более «мужское» видение родной страны, называемой «отечеством» в противовес более эмоциональному и «женскому», материнскому характеру термина «родина», означающего место, где человек родился.

«Декларация прав российских соотечественников», принятая 30 января 1994 г. Конгрессом русских общин, задала тон опубликованным впоследствии официальным документам, в которых в основных чертах было перенято использовавшееся КРО определение соотечественника. Так, в Декларации приводится следующее определение: «Соотечественниками признаются: а) каждый человек, постоянно проживавший на территории Союза ССР и являвшийся гражданином СССР, если он считает своим родным языком русский язык; б) каждый человек, являвшийся гражданином СССР и постоянно проживавший на его территории, если он считает себя принадлежащим к русской цивилизации, и добровольно не отказавшийся от этого гражданства; в) потомки указанных лиц»[29]. Само определение было в той или иной мере использовано при составлении текстов официальных документов, однако список прав, закрепляемых за обладателями данного статуса, претерпел изменения. В Декларации упоминаются «право на единое Отечество, (…) право на сохранение, продолжение и развитие единой российской государственности (…), право на сохранение условий на территориях Отечества, обеспечивающих свободное использование русского языка в качестве официального (…), право на сохранение, развитие и продолжение русской национальной системы дошкольного, школьного, технического и иных видов и уровней образования»[30].

В текстах двух самых ранних официальных документов – президентского указа «Об основных направлениях государственной политики Российской Федерации в отношении соотечественников, проживающих за рубежом» от 11 августа 1994 г. и парламентской «Декларации о поддержке российской диаспоры и о покровительстве российским соотечественникам» от 9 декабря 1995 г. – терминология была определена, но сознательно размыта в сравнении с документами КРО: «соотечественниками» предлагалось считать «…всех выходцев из Союза ССР и России и их прямых потомков независимо от национальной и этнической принадлежности, языка, вероисповедания, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств, не являющихся гражданами Российской Федерации и заявивших явным образом о своей духовной или культурно-этнической связи с Российской Федерацией или любым из субъектов Российской Федерации и подтвердивших эту связь»[31]. Выбор каждой личности, считать ли себя «российским соотечествеником», представлен в качестве добровольного.

В тексте парламентской Декларации утверждается, что Россия несет моральную и политическую ответственность в сфере гарантий прав и свобод соотечественников, берет на себя обязательство предоставить им возможность получения гражданства Российской Федерации в рамках упрощенной процедуры и обязуется оказывать содействие в возвращении российских соотечественников или даже оказывать им материальную поддержку при возвращении на родину в случае дискриминации в стране проживания.

Более точные формулировки появились лишь в законе от 24 мая 1999 г. «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом». «Соотечественниками» в нем считаются «российские граждане, проживающие за рубежом, лица, имевшие советское гражданство и имеющие гражданство одного из государств постсоветского пространства, исторические эмигранты, покинувшие Россию, а также потомки лиц, входящих в упомянутые категории»[32]. Однако соотечественником становятся не автоматически, а по заявлению.

Законодательство по-прежнему создает неопределенность. В определении в одном ряду упоминаются проживающие за рубежом граждане России, пользующиеся правом на защиту со стороны своего государства в соответствии с международным законодательством, и лица, не входящие в правовое поле России (и именно по поводу этих лиц ведутся споры).

Другая неясность связана с выражением «проживающие за рубежом», которое постоянно сопровождает термин «соотечественники». Это уточнение делается потому, что подразумевает существование двух категорий «соотечественников», одна из которых живет в России, а другая – за ее пределами. Однако иностранцы, проживающие в России, не рассматриваются в качестве «соотечественников», что отражает принцип определения «соотечественника» по паспорту, а не по месту проживания. Тем не менее, создается впечатление, что принципы, применяемые на российской территории, не действуют за ее пределами, так как «соотечественник» вне России подпадает под определение, основанное не на гражданстве, а на национальной самоидентификации.

Закон 1999 года вызывает и другие вопросы. Например, в нем закреплено положение, что Россия должна защищать права соотечественников, и ведется речь о «праве возвращения в Россию»[33] и об обязательстве предоставить «соотечественникам» по прибытии на российскую территорию те же права, что и российским гражданам[34]. Теоретически, соотечественники даже имеют возможность получить «свидетельство», подтверждающее их принадлежность к данной категории. В то же время закон признаёт, что соотечественники пользуются только теми правами, которые закреплены в международных договорах, касающихся национальных меньшинств, и что Россия соблюдает принцип невмешательства во внутренние дела других государств. К тому же процедуры получения вида на жительство в России являются абсолютно одинаковыми для всех граждан СНГ, заявили они о своей принадлежности к «соотечественникам» или нет.

Министерство юстиции, в свою очередь, категорически выступает против самого этого понятия и усматривает в нем противоречие с законом о гражданстве: согласно принципам международного права, никакой юридически значимый документ не может быть выдан лицу, не являющемуся гражданином данной страны и находящемуся вне ее. Граждане других стран не могут находиться под юрисдикцией России. Но, согласно одной из возможных интерпретаций данного закона, любой бывший советский гражданин может при желании заявить о своей принадлежности к числу «соотечественников» и потребовать подтверждающий это документ.

Этот противоречивый законодательный акт вызвал весьма жесткую критику со стороны объединений по защите прав русских в ближнем зарубежье, заявивших, что «родина отказывается от своих детей» и потребовавших более точного юридического определения термина «соотечественник». Тем не менее, власти продолжают занимать двойственную позицию, стремясь удовлетворить группы поддержки диаспоры и избегнуть протестов со стороны международной общественности. Многие официальные лица выступили в данной ситуации за внеюридическое определение соотечественника. Так, в октябре 2001 года, на первом Конгрессе соотечественников, В. Путин задал тон, заявив, что «соотечественник – категория далеко не только юридическая. (…) Это, в первую очередь, вопрос личного выбора. Вопрос самоопределения. Я бы сказал точнее – духовного самоопределения»[35]. Подобное стремление власти выделить субъективный характер самоопределения имеет целью избежать возможности уточнения юридического определения термина «соотечественник», чего Россия не может себе позволить во имя сохранения своего имиджа на международной арене и добрососедских отношений с политическим руководством стран СНГ.

Придание этнического характера спору: русские или россияне?

Другой важный вопрос, связанный с определением термина «соотечественник», касается зачастую сопровождающего его прилагательного «российский». Суть вопроса заключается в том, чтобы определить, касается ли термин «соотечественник» лишь так называемых этнических русских или же он распространяется на представителей других этносов, обладающих административно-территориальными структурами внутри РФ. Традиционные для России малые этнические группы, не имеющие таких структур, обычно не рассматриваются, так как они не имеют и значительных диаспор (не рассматриваются и такие диаспоральные народы, как курды или ассирийцы).

В 1995 году Совет соотечественников сделал свой выбор в пользу гражданского, а не этнического, характера определения, указав в финальном заявлении первого Съезда соотечественников следующее: «Российскими соотечественниками признаются лица, считающие себя таковыми и принадлежащие к народам и национальностям, не имеющим нигде за пределами России возможности «национально-государственного самоопределения»[36]. Это определение перешло в той или иной форме и в последующие официальные документы и законодательные акты. Проживающие за границей представители народов России, обладающие административно-территориальной автономией в рамках Российской Федерации, признаются в качестве российских соотечественников (народы Волго-Уральского региона, народы Сибири, Северного Кавказа и т.д.), тогда как лица, принадлежащие к народам, создавшим эпонимические государства (азербайджанцы, казахи, армяне, и т.д.), в это число не входят. Таким образом, возникает парадоксальная ситуация, когда, например, азербайджанец – гражданин Азербайджана может предпринять шаги с целью получения российского гражданства, но он не будет считаться «российским соотечественником». Создается впечатление, что территориальное право (согласно французско-немецкой терминологии) применяется при получении гражданства (по прошествии пяти лет работы на территории России на легальном положении), в то время как получение статуса «соотечественника» поставлено в зависимость от происхождения (обязательная принадлежность к народу, обладающему национальным образованием в рамках Российской Федерации).

Несмотря на то, что гражданское определение соотечественника используется в официальном дискурсе,  о нем ведутся споры, и консенсус все еще не достигнут. Так, Всемирный конгресс российских соотечественников при Правительстве Москвы заявляет о своем намерении интенсифицировать работу объединений соотечественников «во имя сохранения этнической идентичности, национальной самобытности, духовного и культурного наследия российского народа»[37], не уточняя, тем не менее, в какой форме может выражаться «этническая» идентичность или самосознание российского народа, выдвигающего на первый план свой «многонациональный характер». В 2000 году в одном из официальных писем на имя А.В. Блохина, министра по делам Федерации и национальной политики, Затулин открыто заявлял, что находящийся в его ведении институт ставит своей задачей защиту «русского»[38], а не «российского», населения в странах ближнего зарубежья.

Интернет-ресурсы всех организаций, занимающихся вопросами диаспоры, публикуют сведения о жизни лишь русских этнических общественных объединений за рубежом и не содержат, к примеру, никаких новостей о бурятских, чеченских или башкирских культурных центрах, которые, тем не менее, также существуют. Все эти организации поддерживают понятие «разделенного народа» применительно к этническим русским, но никто не говорит о разделенном «российском народе».

Вопрос заключается в том, включены ли в определение термина «соотечественник» так называемые русскоязычные общины, то есть те жители новых независимых государств, для которых русский язык (и русская культура) является основой пророссийской идентичности как lingua franca распавшейся империи, а не как часть русской этнической идентичности. Например, объединение «Русь единая» полагает, что использование термина «русскоязычные» имеет целью растворить этнических русских в наднациональной структуре.

Константин Затулин выступает с противоречивыми заявлениями. Он говорил, что, например, гражданин Армении украинского происхождения, не чувствующий принадлежности ни к армянам, ни к украинцам, имеет право заявить о том, что он является соотечественником, в случае, если он русскоязычен и чувствует себя ближе к России, нежели к одному из новых государств. В то же время Затулин во вполне официальном контексте использует этническую риторику: «наши соотечественники, граждане государств, на территории которых они проживают, остаются “кровно связаны” с Россией, где они родились и где похоронены их предки»[39].

Неясности встречаются также, например, в выступлениях мэра Москвы Юрия Лужкова. В своей речи на открытии Московского дома соотечественников он сказал: «Русское слово – это то, что объединяет русское зарубежье в каждой стране и нас, россиян, с русским зарубежьем. Процесс объединения набирает великую мощь, потому что он не только естествен, но и абсолютно необходим и возможен»[40]. При этом никому и в голову не приходит говорить о существовании «российского зарубежья», что явилось бы логическим продолжением официального термина «российские соотечественники». Учитывая смешение понятий «русские» и «россияне», и вправду создается впечатление, что миссией России является установление особых связей исключительно с «этническими» русскими за рубежом, но никак не с другими этническими группами.

Можно также задаться вопросом о причинах постоянного обращения общественных объединений к татарскому примеру. Татарстан активно подошел к вопросу отношений с этническими татарами вне Татарстана, сформировав Мировой конгресс татар, имеющий возможность влиять на принятие политических решений в республике, и разработав действенную стратегию взаимодействия с татарскими «диаспорами». Постоянные призывы взять пример с Татарстана заставляют задуматься о целях тех, кто выдвигает подобные предложения: ведь если Россию призывают следовать татарской модели, то, следовательно, речь идет о формировании собственной этнической общины, не включающей всех остальных сограждан.

Данные разночтения частично исчезают, если принять во внимание роль религии в идентичности или самосознании «соотечественников». Все руководители общественных объединений по защите прав русских ближнего зарубежья публично заявляют о приверженности православию. Такие деятели, как К. Затулин, председатель Межпарламентской ассамблеи православия, регулярно участвуют в обсуждении проблематики диаспоры в рамках Всемирного русского народного собора. Интернет-ресурс Московского дома соотечественников предлагает вниманию посетителей религиозную рубрику, посвященную исключительно православию, а посещение Путиным горы Афон 9 сентября 2005 г. было представлено активистами объединений русской диаспоры как признание со стороны президентской администрации глубинной связи русской диаспоры с православием.

Все термины, используемые в ходе обсуждения данных вопросов, выражают заметную размытость значения термина «русский». Многие общественные объединения, в том числе Совет соотечественников, даже используют новый термин – «этнические россияне» или «этнороссияне». Таким образом, они совмещают два диаметрально противоположных термина, один из которых, «россияне», как раз и должен отражать государственную принадлежность, так как между народами, проживающими на территории Российской Федерации, нет этнических связей. Новый термин подразумевает, что речь идет обо всех народах, входящих в Российскую Федерацию, так что он определяет виртуальную этническую общность, в которую включены все, кто находится вне России и принадлежит к одной из этнических общин, в ней проживающих[41]. Получается полная терминологическая путаница, как это часто бывало начиная с XIX века.

Размышления об этническом самосознании русских включают в себя различные способы определения понятия нации, причем в результате получается наиболее широкое определение русских, в которое входят все граждане страны, этнические русские, живущие за рубежом, а также татары, буряты и представители других народов России, разбросанные по другим странам. С точки зрения некоторых объединений, сюда также входят все бывшие советские граждане, а также все, кто так или иначе заявляет о своей «русскости».

Учитывая такое многообразие определений понятия «русский», вопрос об этнической сути Федерации вызывает внутри диаспоры жаркие споры. Вопрос ставится следующим образом: является ли Россия государством только или преимущественно этнических русских (что предполагает необходимость решения вопроса об этнических русских, живущих за рубежом) или же государством всех тех, кто в ней проживает? Создается впечатление, что власти склоняются к выбору в пользу гражданского и территориального определения российской нации. А вот группы поддержки, сформированные для оказания влияния в вопросах диаспоры, полагают, что чем шире будет определение нации, тем труднее будет защищать интересы соотечественников и оказывать им помощь при возвращении. Представители этих общественных объединений не скрывают, что предпочитают более узкое определение соотечественника. Даже председатель вполне официальной Правительственной межведомственной комиссии по работе с соотечественниками С. Николаев жаловался на исчезновение графы «национальность» в паспортах нового образца, сожалея, что теперь становится невозможно узнать, кто принадлежит к коренным народам России, а кто нет[42]. Создается также впечатление, что он считает неприемлемой ситуацию, когда таджик, получивший российское гражданство, имеет больше юридических прав, нежели этнический русский – гражданин другой страны. Таким образом, данный подход отличается предпочтением этнического критерия перед гражданским.

Распространения понятия «русский мир»

Невозможность достичь сколько-нибудь содержательного и устойчивого понятийного консенсуса по обсуждаемым вопросам подталкивала к тому, чтобы отказаться от содержательного (и тем более – юридического) разрешения описанных выше противоречий. Возможно, именно поэтому в начале первого десятилетия 2000-х годов возникло новое понятие – «русский мир» – достоинством которого является довольно размытый смысл. О «русском мире» можно говорить, не затрагивая юридические аспекты, включая определение статуса «соотечественника», даже не пытаясь преодолеть разрыв между этническим и гражданским определением «русскости» или между границами государства и этнокультурными границами, заодно обходя вопрос об их возможном изменении, запретный для постсоветских руководителей.

Изначально новое понятие стало использоваться среди приближенных Юрия Лужкова, затем оно было перенято Советом соотечественников и общественными объединениями, представляющими русских зарубежья. В. Путин также упоминал о «русском мире» в уже цитировавшемся выше выступлении в 2001 году, дав следующее определение: «…понятие испокон веков выходило далеко за географические границы России и даже далеко за границы русского этноса»[43].

Сторонники этой новой терминологии отталкиваются от посылки, что для конструктивной работы по вопросам, касающимся русских за рубежом, необходимо найти факторы, которые бы позволили объединить представителей различных волн эмиграции. Русские, оказавшиеся вне границ России вследствие распада СССР в 1991 году, попадают в ту же категорию, что и эмигранты, покинувшие страну в различные исторические эпохи до или после установления советской власти, и в частности, приравниваются к знаменитому исходу, имевшему место после Первой мировой войны.

Понятие «русский мир» не ограничено ни временными, ни территориальными рамками, что позволяет выделить одних лишь этнических русских и присоединить к ним другие народы России, равно как и всех «русскоязычных», в число которых включены, в силу размытости значения термина, все граждане бывшего СССР, которые получают таким образом возможность заявить о себе как о «соотечественниках». Соответственно, выражение «русский мир» не противоречит понятию «российский мир». С другой стороны, факт культурной ассимиляции означает их принадлежность к русской культуре, их «русскость», но не подразумевает появление надэтнической структуры, относящейся к термину «российский». Например, в книге, выпущенной московской мэрией, группа авторов характеризует «русский мир» как «этнокультурный феномен, объединяющий людей разных национальностей и конфессий», не внося, естественно, ясности в явное противоречие между прилагательным «этнокультурный», определением «русский мир» и понятием о различных «национальностях»[44]. Авторы ограничиваются следующим определением: «Социокультурные миры включают в себя не только представителей конкретной этнической группы, но всех, кто включен в орбиту данной культуры»[45], подтверждая мысль, что речь идет именно об этнических русских, а остальные народы лишь включены в их «орбиту».

Причиной использования понятия «русский мир» является также стремление предложить обобщающее видение всех исторических потрясений XX века в России, парадоксальным образом уравняв трагедии, связанные с образованием Советского Союза (массовая эмиграция вследствие гражданской войны) и с его исчезновением (когда миллионы русских оказались за пределами России), а также с традицией интеллектуальной эмиграции либералов и социалистов, спасавшихся от царизма в XIX веке. Соответственно, концепция «русского мира» глубоко связана с тенденцией путинской эпохи к историческому примирению между досоветским, советским и постсоветскими периодами российской истории и к формированию консенсусного, примиряющего и свободного от идеологических конфликтов видения нации.

Таким образом, можно избежать весьма политизированного и деликатного вопроса именно о русских, проживающих в республиках бывшего СССР, и включить в сферу обсуждения все русские «диаспоры», эмигрировавшие начиная с XIX века, после Первой мировой войны и в современный период, из России в Западную Европу, США, Канаду или Израиль. Можно продемонстрировать русским в странах СНГ американский, немецкий или израильский опыт существования автономных общин, не ожидающих помощи от матери-родины для организации общественных объединений культурного плана и добивающихся успеха в экономической сфере. Сегодня раздается все больше призывов к развитию сбалансированных связей между «двумя Россиями» – внешней и внутренней. Как считают сторонники этого процесса, отношения более не могут развиваться односторонне и заключаться в оказании Москвой помощи русским за рубежом и должны перейти на двустороннюю основу. Миссия диаспоры сегодня заключается в том, чтобы России, достойно представляя ее в остальных странах мира. Таким образом, у групп поддержки диаспоры появляется надежда, что в условиях незначительного содействия со стороны государства и «дальнее», и «ближнее» русское зарубежье будут в большей мере участвовать в поддержке диаспоры «ближнего», или «нового», зарубежья, в том числе и с финансовой точки зрения.

Подобное видение вызывает оживленные споры, в частности, внутри самих общин. Многие русские ближнего зарубежья считают, что подверглись дискриминации в результате подобного объединения обеих «диаспор» и что недопустимо уравнивать русских, добровольно покинувших родину, особенно тех, кто входил в современные волны экономических и мафиозных мигрантов, с теми, кто не покидал родного дома, но в результате изменения границ родной страны оказался брошен на территории другого государства. Уже на первом Всемирном конгрессе, прошедшем в 2001 году, многие делегаты выступали с критикой в адрес организаторов, уделивших слишком большое внимание русским из дальнего зарубежья, заявляя, что Россия не может быть ответственна за личный выбор этих людей, однако на ней лежит ответственность за то, что она покинула русских ближнего зарубежья, которые находятся в гораздо более трудной с правовой и материальной точки зрения ситуации, требующей, чтобы государство взяло на себя соответствующие обязательства[46].

Несмотря на это, аполитичный характер понятия «русский мир» наверняка приведет к довольно широкому его использованию, и это уже проявилось в том, что термин встречается в речах многих министров, а также самого Путина. Мэрия Москвы, в свою очередь, также взяла на вооружение концепцию «русского мира» и всего, что с ней связано, особенно в экономической сфере. Например, учреждения мэрии, на которые возложен вопрос взаимоотношений с диаспорой, постоянно сотрудничают с Московским центром международного сотрудничества и с Торгово-промышленной палатой Москвы. Было организовано множество конференций для освещения экономического аспекта данной проблемы, например, круглый стол «Зарубежная диаспора – экономический потенциал для России», состоявшийся в июне 2004 года и собравший русских предпринимателей из 24 стран мира[47]. Все участники отметили важность русских и русскоязычных групп в коммерческой сфере на постсоветском пространстве (меньшинства были вынуждены сосредоточиться в частном секторе, так как государственная служба пополнялась «национальными кадрами»).

Эти действия имеют целью подвигнуть русских предпринимателей за рубежом к оказанию поддержки в развитии их общин, к росту инвестиций в российскую экономику и к оказанию помощи другим общинам в ближнем зарубежье. Мэрия выдвинула лозунг: «От поддержки к сотрудничеству!». Все чаще приводят в пример армянскую, китайскую или даже израильскую модели (что удивительно, если принять во внимание антисемитские предубеждения, бытующие среди русских националистов), и звучит вопрос: «А не призвана ли диаспора также участвовать в восстановлении родной страны?»

Заключение

Из приведенного анализа значимости для России темы русских ближнего зарубежья можно сделать некоторые выводы. Первый из них касается изменений в тематике обсуждения за последние 15 лет. Если в первые годы после распада Советского Союза вопросы защиты диаспоры являлись лейтмотивом выступлений русских националистических политических организаций, основанных на ностальгии по СССР[48], то во второй половине 1990-х годов власти перехватили инициативу. Подобные изменения объясняются не только борьбой внутри политического класса, иногда приводящей к патриотическим перегибам в соревновании между «проправительственными партиями» и «оппозицией», но и тем, что Российская Федерация ищет сегодня возможность заявить о себе как о державе, обретшей равновесие и освободившейся от чувства вины за имперское прошлое, тяготевшего над «прозападными» элитами начала 1990-х годов. Многие деятели во властных структурах призывают Россию последовать примеру Германии или Израиля, открыто проводящих политику этнических предпочтений при «возвращении своих» на «родину».

Организация различных форм сотрудничества государственных структур и общественных объединений по защите прав русских позволила избежать чрезмерной радикализации этих движений и создать для них административный и юридический механизмы лоббирования. У властей России появился также способ опробовать новый формат отношений с силами, которые можно использовать в отношениях со странами «ближнего зарубежья», с помощью которых можно нащупывать границы возможного на международной арене – например, в ходе переговоров с представителями структур Европейского Союза, обвиняя страны Балтии в ограничении доступа национальных меньшинств к получению гражданства. Тот факт, что Константин Затулин, Виктор Алкснис или Дмитрий Рогозин (до окончательного ухода в оппозицию) выступали в качестве респектабельных политиков, позволяет отметить все разнообразие точек зрения, относящихся к «политически корректному» в нынешней российской политической жизни. Зачастую именно в думских выступлениях появляются шаблонные заявления о естественном праве России влиять на соседние страны, о чувстве униженности перед Западом, а также выражение этнического видения русской идентичности.

Терминологический анализ понятия «соотечественник», попытка которого была сделана в данной статье, показал, насколько широко ведется в России дискуссия вокруг определения «русского» и «русскости», и долгосрочные политические последствия этой дискуссии нельзя недооценивать. Поддержка гражданского определения национальной идентичности Российской Федерации со стороны государства – в лице как Бориса Ельцина, так и Владимира Путина – оказалась убедительна далеко не для всех, и поэтому вопрос по-прежнему вызывает оживленную полемику как среди русских националистов, опасающихся, что в случае использования внеэтнического определения «русскость» (в их понимании) окажется под угрозой исчезновения, так и со стороны групп защиты интересов других народов Российской Федерации, которые отказываются терять юридическое признание того, что они определяют как свою «этническую самобытность».

Приверженность этническому подходу, ярко выраженная в среде общественных объединений по защите русских и подразумевающаяся в законодательных актах по вопросу о «соотечественниках», с политической точки зрения может оказаться проблематичной. Однако необходимо отметить широкое использование термина «русский мир», также имеющего этнический оттенок, центральной властью и влиятельными силами на местах, например, мэрией Москвы. Таким образом, проявляется стремление объединить интересы «ближнего» и «дальнего» зарубежья, и хотя бы на словах заявить (что уже само по себе довольно эффективно) о единстве России вне пределов ее границ. Хотя в каких-то формах еще сохраняется идея объединения всех русских по состоянию на 1991 год, власти уже выбрали не политическое, а экономическое и культурное определение понятия диаспоры. Этот выбор может рассматриваться как знак нормализации в вопросе о диаспоре – как внутри страны, так и в международных отношениях.


[1] De Tinguy Anna. La grande migration. La Russie et les Russes depuis l’ouverture du rideau de fer P.: Plon, 2004. P. 368.

[2] Приказ МВД РФ № 102 О Совете соотечественников за рубежом при Министерстве внутренних дел Российской Федерации // Современная гуманитарная академия. Институт гражданского общества (http://www.c-society.ru/obj/main.php?ID=218465&ar2=200&ar3=10).

[3] См. интернет-страницу организации на сайте Министерства иностранных дел РФ: http://www.ln.mid.ru/bul_newsite.nsf/kartaflat/03_5

[4] См. речи Э. Mитрофановой на сайте Росзарубежцентра: http://www.rusintercenter.ru/

[5] См. сайт Московского дома соотечественников: http://www.mosds.ru

[6] Международный союз общественных объединений «Русь Единая» (http://www.russedina.ru/frontend/guide/docs?id=334).

[7] См. сайт ассоциации: http://www.msrs.ru/organisations/rus/participant/230.html

[8] Гудков Лев. Смещенная агрессия: отношение россиян к мигрантам // Вестник общественного мнения. 2005. № 6.

[9] В защиту массированной иммиграции не только для этнических русских, см. например: Караганов Сергей. Еще раз о мигрантах // Материк. 2005. № 116, 1 февраля (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=102&bulsectionid=9451; перепечатка из «Российской газеты» от 24 января 2005 г.). «Материк» перепечатал из «Вестника форума» (переселенческих организаций) беседу Лидии Графовой и заместителя, председателя Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками Сергея Антуфьева: Мигрантофобия лишает рассудка // Материк. 2005. № 117. (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=103&bulsectionid=9603).

Зато против иммиграции «нерусских» публиковался целый ряд текстов активистов «Родины». См. например: Крутов Александр. Угроза безопасности России // Материк. 2005. № 135 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=124&bulsectionid=12514) или воспроизведение заявления партии «Родина»: Соглашение об упрощении визового режима между Россией, Киргизией и Таджикистаном подрывает безопасность России // Материк. 2005. № 134 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=123&bulsectionid=12382).

[10] Привалов Кирилл. Дорогое это дело – депортация // Материк. 2005. № 121 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=107&bulsectionid=10172).

[11] Федорова Лада. Власть решила увеличить население России // Материк. 2005. № 120 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=106&bulsectionid=10048).

[12] Михайлов Виктор. Проблемы миграции? // Maтерик. 2005. № 133 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=122&bulsectionid=12236).

[13] Pilkington Hilary. Migration, Displacement and Identity in Post-Soviet Russia. L.–N.Y.: Routledge, 1998; Flynn Moya. Migrant Resettlement in the Russian Federation: Reconstructing 'Homes' and 'Homelands' . L.: Anthem, 2004.

[14] См. рубрику «В зеркале СМИ» в бюллетенях «Материк».

[15] См.: Лад. 2000. № 9. («Лад» – журнал русских общин в Казахстане. Речь идет об областях Казахстана, пограничных с Россией).

[16] Затулин Константин. Царство, разделившееся в себе // От съезда до конгресса соотечественников. М.: Институт стран СНГ, 2001 (http://postman.ru/~zatulin/institute/wbook/105.shtml).

[17] Глазьев Сергей. K вопросу об идеологии организации // Глазьев.Ру (http://glazev.ru/print.php?article=87).

[18] Объединение государств, в которое входят Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. До 2005 года в него входил также Узбекистан, так что объединение называлось ГУУАМ.

[19] «Родина»: соглашение об упрощении визового режима между Россией, Киргизией и Таджикистаном подрывает безопасность России // Материк. 2005. № 134 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=123&bulsectionid=12382).

[20] Из обращения мэра Ю.М. Лужкова к читателям книги «Международный опыт защиты соотечественников за рубежом» // Официальный сайт Правительства Москвы. Департамент международных связей (http://moskvaimir.mos.ru/dms/activity/support/).

[21] Программа международного союза общественных объединений «Русь Единая» (http://www.russedina.ru/frontend/guide/docs?id=334).

[22] Градировский Сергей. Россия и постсоветские государства: искушение диаспоральной политикой // Диаспоры. 1999. № 2–3.

[23] См.: Лад. 2003. № 4; Лад. 2000. № 3–4.

[24] Брубейкер Роджерс. Диаспоры катаклизма в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами // Диаспоры. 2000. № 3. См. также: Brubaker Rogers. Nationalism Reframed. Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambrigde: Cambrigde University Press, 1996, 2004.

[25] Koсмарcкая Наталья. Русские диаспоры: политические мифологии и реалии массового сознания // Диаспоры. 2002. № 2; Она же. Русские диаспоры – научный дискурс и низовые восприятия // Диаспоры. 2003. № 4; Она же. Русскоязычные ближнего зарубежья: «диаспорный проект» против «автохтонного» // Диаспоры. 2004. № 1.

[26] По вопросу о русских в Казахстане, см.: Laruelle Marlène, Peyrouse Sébastien. Les Russes du Kazakhstan. Identités nationales et nouveaux Etats dans l’espace post-soviétique . P.: Maisonneuve & Larose – ifeac, 2004.

[27] См. беседы, проведенные автором следующей работы: Савоскул Сергей. Русские нового зарубежья. Выбор судьбы. М.: Наука, 2001.

[28] Программа международного союза общественных объединений «Русь Единая» (http://www.russedina.ru/frontend/guide/docs?id=334).

[29] Декларация прав соотечественников. Принята на Втором всемирном Конгрессе русских общин, Moсква, 29–30 января 1994 г.  Доступна на сайте РАУ-Университета: http://www.rau.su/observer/N18_94/18_21.htm

[30] Там же.

[31] Декларация о поддержке российской диаспоры и о покровительстве российским соотечественникам. Доступна на сайте «Предпринимательское право»: http://www.businesspravo.ru/Docum/DocumShow_DocumID_35720.html

[32] Это сокращенное определение суммирует ст. 1 Федерального закона о государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом. M.: Издательство Государственной Думы РФ, 1999. С. 5. Текст закона доступен, например, на сайте Центра миграции: http://www.center-migracia.ru/law_62.htm

[33] Там же. С. 11.

[34] Там же. С. 17–18.

[35] Президент России В.В. Путин. Национальный успех России должен стать нашим общим успехом… (Выступление на конгрессе соотечественников в Москве, 2001) // Русский мiръ. 2001. № 4 (http://www.russkymir.ru/out.php?cat=15&did=384).

[36] От съезда до конгресса соотечественников // Русское слово (Алматы). 2003. № 1.

[37] Москва: представители 50 стран мира примут участие во Второй конференции Международного совета российских соотечественников // Официальный сайт Правительства Москвы. Департамент международных связей (http://moskvaimir.mos.ru/dms/activity/support/news/3665.html).

[38] Письмо  опубликовано в бюллетене «Материк» № 16 за 2000 год. Текст доступен по адресу: http://www.zatulin.ru/institute/sbornik/016/11.shtml

[39] Пояснительная записка по поправкам к проекту федерального закона № 111764-4 // Материк. 2005. № 116 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=102&bulsectionid=9431).

[40] Официальный сайт Правительства Москвы. Департамент международных связей (http://moskvaimir.mos.ru/dms/activity/mds/).

[41] Декларация учредительного конгресса представителей русских общин вне России // Лад. 1995. № 7.

[42] Цит. по: Докучаева A. В Госдуме обсудили законы, затрагивающие судьбы соотечественников // Материк. 2005. № 122 (http://www.materik.ru/index.php?section=analitics&bulid=108&bulsectionid=10301).

[43] Президент России В.В. Путин. Национальный успех…

[44] Мурадов Г.Л., Полоскова Т.В. и др. Международный опыт защиты соотечественников за рубежом. Мировая и отчественная практика. М.: Дрофа, 2002. С. 236.

[45] Там же. С.237.

[46] См.: Лад. 2000. № 3–4.

[47] См.:  Круглый стол «Зарубежная диаспора – экономический потенциал России» // Московский дом соотечественника (http://www.mosds.ru/Meria/meria_merop_RT.shtml).

[48] Постепенно происходило слияние этих двух типов организаций, однако и сейчас необходимо обращать внимание на различия в происхождении тех или иных групп, так как это происхождение позволяет понять причину того, что одни более склонны к православию, а другие являются сторонниками светских взглядов, а также разницу в подходах к этническим проблемам.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.