29 марта 2024, пятница, 09:11
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

25 мая 2006, 11:10

Экономическая свобода и рост: история «кельтского тигра»

Институт Катона

Еще совсем недавно Ирландия оставалась одной из беднейших стран Европы, и в 1987 году ее объем ВВП на душу населения почти вдвое уступал аналогичным показателям Великобритании. Однако уже в 1990-х годах Ирландия продемонстрировала небывалые темпы экономического роста, не только приблизившись, но и обогнав и Великобританию, и Германию. «Полит.ру» публикует статью профессора экономики в Университете Сан Хосе (Калифорния) и научного сотрудника научно-исследовательского центра «Меркатус» (Mercatus Center) при Университете Джорджа Мейсона Пауэлла Бенджамина «Экономическая свобода и рост: История «кельтского тигра». По мнению автора исследования, в основе успешного экономического роста в Ирландии лежит ориентация экономической политики властей Ирландии на увеличение экономической свободы в стране и общее дерегулирование ее экономики. «Главной движущей силой мощного роста стало повышение уровня экономической свободы. И пока Ирландия проводит политику, способствующую дальнейшему развитию этой свободы, ее экономика будет по-прежнему «творить чудеса», - считает Бенджамин. Впервые статья опубликована в «Cato Journal» (2003. Vol. 22. № 3). Перевод выполнен и предоставлен русским проектом Института Катона.

Более двух веков Ирландия была одной из беднейших стран Европы. Однако в 1990-х годах она продемонстрировала впечатляющие темпы экономического роста. К концу этого десятилетия объем ВВП на душу населения в Ирландии составил 25 000 долларов в год (по паритету покупательной способности): по этому показателю она обогнала Великобританию (22 000 долларов) и Германию (23 500 долларов) (EIU 2000: 25). А ведь еще в 1987 году объем ВВП на душу населения составлял в этой стране лишь 63% от аналогичного показателя для Великобритании (The Economist 1997). Как показано на рисунке 1, Ирландии удалось «догнать» британских соседей всего за десять с небольшим лет. С 1990 по 1995 год темпы роста ее ВВП составляли в среднем 5,14% в год, а в 1996–2000 годах они увеличились в среднем до 9,66% (International Monetary Fund 2001).

Большинство существующих теорий экономического роста не позволяют объяснить столь мощный рост ирландской экономики. В настоящей работе автор стремится показать, что этот феномен нельзя связать с каким-то конкретным экономическим курсом. Высокие темпы роста в Ирландии стали скорее результатом целого ряда шагов, способствовавших либерализации экономики.

В первом разделе статьи рассматривается общий экономический курс и показатели роста в Ирландии за период с 1950 по 1973 год.

Во втором разделе оцениваются результаты проведения кейнсианской экономического политики в 1973–1987 годах и причины разразившегося в Ирландии бюджетно-финансового кризиса. Третий раздел посвящен мерам по устранению последствий финансового кризиса и обеспечению динамичного роста в 1987–2000 годах. В четвертом разделе проблемы экономической политики в указанные периоды помещаются в общий контекст теории экономической свободы и ее взаимосвязи с экономическим ростом. Работа завершается выводами, которые можно извлечь из опыта Ирландии.

Рисунок 1. Динамика ВВП на душу населения в Ирландии в сравнении с другими странами, 1970–2000
Источник: OECD 2002
 

Первые предпосылки будущего роста, 1950–1973

До 1960 года показатели экономического роста в Ирландии были просто ужасающими. В самом начале XX века объем ВВП на душу населения в стране был довольно велик, но затем он существенно сократился по сравнению с другими странами северо-запада Европы, и этот процесс приостановился лишь в 1960-х годах. В 1950-х годах все приходившие к власти правительства проводили протекционистскую политику. Доля экспорта в объеме ВВП составляла лишь 32%, причем более 75% экспортных поставок приходилось на Великобританию (Considine, O’Leary 1999: 117). Высокий уровень государственного вмешательства в торговлю и другие сектора экономики приводил к крайне негативным результатам с точки зрения роста. В 1950-х годах его среднегодовые темпы не превышали 2%, намного уступая среднеевропейским показателям за послевоенный период (EIU 2000: 5). Неблагоприятная ситуация в экономике оборачивалась массовой миграцией, из-за которой население Ирландии в 1950-х годах сократилось на одну седьмую (Jacobsen 1994: 68).

В 1960-е годы правительство Ирландии постепенно отказалось от ярко выраженной протекционистской политики и приступило к реализации стратегии приоритетного развития экспортных отраслей в качестве «локомотивов» экономического роста (Considine, O’Leary 1999: 117). Особой эффективностью с точки зрения привлечения в страну иностранных инвестиций отличались такие меры, как одностороннее сокращение пошлин (Дублин провел его дважды — в 1964 и 1965 годах), а также заключение англо-ирландского торгового соглашения 1965 года, предусматривавшего беспошлинный ввоз ирландских промышленных товаров в Великобританию при одновременном десятипроцентном сокращении импортных пошлин в Ирландии (Jacobsen 1994: 81).

Либерализация торговли в 1960-х годах способствовала экономическому росту в стране. Объем производства увеличивался в среднем на 4,2% в год, почти вдвое превысив аналогичный показатель за 1950-е годы (EIU 2000: 5). Тем не менее, и в этот период государство продолжало активно вмешиваться в экономику, и, хотя по сравнению с предыдущим десятилетием темпы роста существенно увеличились, они были несопоставимы с тем, чего Ирландии удалось добиться в 1990-х годах. В 1960–1970 годах другие страны Европы также демонстрировали рост ВВП на уровне 4%. Либерализация торговой политики позволила Ирландии лишь воспользоваться преимуществами общеевропейской благоприятной экономической ситуации. Ей не удалось приблизиться к другим европейским странам по уровню жизни: более того, разрыв в этой области даже слегка увеличился — с 66% от среднего показателя по 12 странам Европейского экономического сообщества (ЕЭС) в 1960 году до 64% в 1973-м. (Considine, O’Leary 1999: 117).

 

Кейнсианская политика и безответственный рост расходов, 1973-1986

В начале 1970-х годов Ирландия добилась новых успехов в области либерализации торговли, и в 1973-м вступила в ЕЭС. В основном, однако, период 1973–1986 годов характеризовался кейнсианским курсом в экономической политике, результатом которого стал бюджетно-финансовый кризис. После первого взлета нефтяных цен в 1973 году и в период второго «нефтяного кризиса» 1979 года ирландские власти пытались повысить совокупный спрос за счет увеличения государственных расходов — но эти меры не привели к оживлению в экономике.

Из-за роста государственных ассигнований правительство столкнулось с бюджетным кризисом. Власти не принимали мер по устранению значительного бюджетного дефицита, возникшего в результате первого нефтяного кризиса, вплоть до 1977 года, стимулируя таким образом рост основных фондов: в результате дефицит текущего баланса рос как на дрожжах (Honohan 1999: 76). После 1977 года правительство прибегло к еще менее эффективному способу финансирования государственных расходов: несмотря на рост налогообложения, объем заимствований в общественном секторе увеличился с 10 до 17% ВВП. С 1977 по 1981 год все статьи государственных расходов увеличивались: заключение коллективных договоров с бюджетниками привело к росту зарплат; в попытках сократить безработицу государственные органы раздували штаты; реализация амбициозной программы по развитию общественной инфраструктуры обернулась ростом капитальных затрат (Honohan 1999: 76).

Возросли в этот период и процентные выплаты по долгам: на международном рынке капитала процентные ставки находились на рекордном уровне, и к тому же кредиторы требовали от Ирландии большой «надбавки за риск». Учетные ставки в Ирландии в то время были на 15% выше, чем в Германии (Considine, O’Leary 1999: 118).

Пытаясь сократить бюджетный дефицит, правительство в начале 1980-х повысило налоги на зарплату работников и потребление. Хотя эта мера позволила сократить первичный дефицит бюджета вдвое, соотношение между объемом задолженности и ВВП продолжало расти, и к 1984 году стало ясно, что дальнейшим повышением налогов проблему с государственными финансами не решить (Lane 2000). К 1986 году совокупный объем госдолга достиг 116% от ВВП (Considine, O’Leary 1999: 119). Высокий уровень государственной задолженности, большие процентные платежи и государственные расходы создали опасную ситуацию в бюджетно-финансовой сфере.

С точки зрения экономического роста в Ирландии в этот период сложилась столь же неблагоприятная ситуация, что и в бюджетной сфере. В 1973–1986 годах ВВП Ирландии увеличивался в среднем на 1,9% в год (Considine, O’Leary 1999: 111). Хотя примерно такие же темпы роста наблюдались в стране и в 1950-х, разница теперь заключалась в том, что и в остальных странах Европы рост был невелик. В результате объем ВВП на душу населения в Ирландии по-прежнему был на треть меньше, чем в среднем по странам ЕЭС. Лишь один сектор ирландской экономики в 1973–1986 годах развивался динамично. Благодаря дальнейшему устранению торговых барьеров фирмы, принадлежавшие иностранным владельцам, продолжали расширять свою деятельность в стране, увеличив количество работников на 25% (Considine, O’Leary 1999: 119).

 

Пробуждение тигра: 1987–2000

Возникший в Ирландии бюджетный кризис требовал радикальной смены курса. Новый премьер-министр страны Чарльз Хоги в период первого пребывания в этой должности (1979–1982) не проявил себя как сторонник ограничения государственного вмешательства. Более того, его первоначальный курс на повышение государственных расходов сыграл определенную роль в возникновении кризиса (The Economist 1988). В ходе избирательной кампании 1987 года Хоги и его партия Fianna Fail («Солдаты судьбы») выступали под популистскими лозунгами, обещая не допустить сокращения государственных расходов. Проводить иную экономическую политику новое правительство заставила не смена идеологии, а острота бюджетного кризиса. Как отмечает Лэйн, «программа реструктуризации в бюджетной сфере имела широкую поддержку и отличалась деидеологизированным характером. Все политические силы просто сошлись на том, что радикальные действия — единственный выход: иначе разразился бы полномасштабный долговой кризис, для разрешения которого потребовалось бы вмешательство МВФ или ЕС» (Lane 2000: 317). Сам Хоги отмечал: «Осуществляемая нами политика диктуется исключительно реальной финансово-экономической ситуацией. Категорически заявляю, что эти меры не связаны с какими-либо идеологическими соображениями или политическими мотивами», а «обусловлены необходимостью спасения экономики» (Jacobsen 1994: 177). Реформы Хоги поддержала даже крупнейшая оппозиционная партия (Lane 2000).

Поскольку Ирландия входила в Европейскую валютную систему (ЕВС) и только что успешно снизила инфляцию с 19,6% в 1981 году до 4,6% в 1986-м, финансирование долговых выплат за счет инфляции было невозможно (Lane 2000). Повышением налогов финансовый кризис преодолеть было также невозможно — об этом свидетельствовал опыт начала 1980-х. Поскольку раскручивание инфляции и увеличение налогов исключалось, единственным методом борьбы с кризисом оставалось сокращение государственных расходов.

Чтобы навести порядок в бюджете, расходы на здравоохранение были урезаны на 6%, на образование — на 7%, ассигнования на сельское хозяйство — на 18%, на дорожное и жилищное строительство — на 11%, а оборонные расходы — на 7%. Был упразднен ряд государственных ведомств — орган экологического надзора Foras Forbatha, Национальное бюро социальных услуг, Бюро по санитарному просвещению, организации регионального развития. Воспользовавшись разрешением досрочно выходить на пенсию и другими стимулами, общественный сектор добровольно покинули почти 10 000 работников (Jacobsen 1994: 177–178).

Помимо упомянутых мер по сокращению ассигнований, принятых в 1987 году, был разработан бюджет на 1988 год, предусматривавший крупнейшее сокращение государственных расходов в Ирландии за последние 30 лет. Текущие расходы были урезаны на 3%, а капитальные затраты — на 16% (The Economist 1988: 9). Благодаря сокращению государственных расходов бюджетный кризис в Ирландии удалось преодолеть. Первичный дефицит бюджета был уже в 1987 году сведен к нулю, а соотношение между объемом задолженности и ВВП, достигшее максимальной величины в 1986 году, начало резко снижаться. К концу 1990 года государственный долг уже был чуть меньше объема ВВП (Honohan 1999: 81).

Хотя целью мер по сокращению государственных расходов было преодоление финансового кризиса, а не либерализация экономики, они уже через несколько лет привели к сокращению масштабов государственного вмешательства. К 1990 году неприбыльные государственные расходы снизились с максимального уровня 55% ВВП в 1985 году до примерно 41% ВВП (Honohan 1999: 80).

Благодаря снижению уровня государственного урегулирования произошла стабилизация макроэкономической ситуации в целом, что, в условиях политики свободной торговли, проводившейся уже не первое десятилетие, привело в 1989 году к повышению темпов экономического роста до 4% (Jacobsen 1994: 181). Этот показатель выглядит впечатляюще по сравнению с предыдущим периодом: в 1973–1986 годах, когда государство проводило активную финансовую политику, рост составлял 1,9%. Но это был и далеко не тот «тигриный прыжок», который страна совершила во второй половине 1990-х. В 1990–1995 годах правительство провело дальнейшие реформы, способствовавшие ускорению темпов роста.

Когда Ирландия решила свои бюджетные проблемы, возникла вероятность, что власти вновь вернутся к безответственной политике раздувания государственных расходов. Однако подписание Ирландией Маастрихтского договора 1992 года способствовало закреплению разумной финансовой политики на постоянной основе. Согласно договору, дефицит бюджета стран-участниц не должен был превышать 3% от объема ВВП, а к 1999 году, когда должен был вступить в силу экономический и валютный союз, предусматривалось сократить объем их задолженности до 60% от ВВП. Эти положения ограничивали возможности ирландского правительства по увеличению государственных расходов за счет кредитов.

Существует и другой способ финансирования растущих государственных расходов — инфляционный. Однако Ирландия вошла в ЕВС с момента ее создания в марте 1979 года. Между валютами Ирландии и других стран — участниц ЕВС установлен фиксированный обменный курс, что ограничивает ее способность проводить «необузданную» монетарную политику и допускать рост инфляции. Если исключить всплеск инфляции в 1984 году, годовое изменение индекса потребительских цен в Ирландии до 1995 года лишь дважды превышало 5%, а с 1995 по 1999 год средний уровень инфляции равнялся лишь 1,9% в год.

Поскольку обязательства, взятые на себя правительством, ограничивали его способность финансировать рост государственных расходов за счет инфляции или кредитов, это можно было делать лишь путем повышения налогов. Как правило, прибегать к этому методу властям труднее всего, поскольку рост налогового бремени сразу становится очевидным для избирателей. Это обстоятельство служило для инвесторов определенной гарантией того, что правительство вряд ли сможет вернуться к политике резкого увеличения государственных расходов.

Еще до проведения мер по обузданию монетарной и кредитной политики уровень налогообложения в Ирландии был весьма высок. В 1975 году предельная ставка налогообложения в стране составляла 80%, а в 1985 году — 65%. В 1990-х годах налогообложение физических и юридических лиц резко сократилось; продолжалось и снижение пошлин. В 1989 году базовая ставка подоходного налога была снижена с 35 до 32%, а предельная ставка — с 58 до 56% (Jacobsen 1994: 182). К 2000 году налоговое бремя сократилось еще больше: базовая ставка подоходного налога составляла 24%, а максимальная — 46%. В 2001 году произошло их дальнейшее снижение — до 22 и 44% соответственно (EIU 2000: 28) ([1] см. подробнее). Хотя Ирландия и раньше была сторонницей свободной торговли, средняя ставка пошлин продолжала снижаться: если в 1985 году она составляла 7,5%, то в 1999-м — уже 6,9%.

С 1996 по 2000 год базовая ставка налогов на прибыль корпораций была снижена с 40 до 24% (EIU 2000: 29). Кроме того, существует особая десятипроцентная ставка налогообложения для компаний, занятых в производственной деятельности, оказывающих услуги на международном рынке, а также расположенных в дублинском Центре международных финансовых услуг или таможенной зоне аэропорта Шэннон (EIU 2000: 29). Однако Еврокомиссия предъявила Ирландии требование об упразднении особой ставки корпоративного налога. По соглашению с Еврокомиссией Ирландия обязалась повысить особую ставку, но при этом намерена снизить базовый уровень налогообложения корпораций. В 2003 году он будет сокращен до 12,5%, а вновь создаваемые фирмы уже не будут платить налог на прибыль по десятипроцентной ставке. Однако для некоторых фирм, которые сегодня облагаются по особой ставке, десятипроцентный уровень налогообложения будет действовать до 2005 или 2010 года. В целом эти меры должны оказать позитивное воздействие на развитие ирландской экономики, поскольку базовая ставка корпоративного налогообложения сокращается почти вдвое, а привилегии для отдельных отраслей или зон, которые создавала десятипроцентная ставка, ликвидируются.

Благодаря неоднократному снижению налогов и экономическому росту уровень налогообложения в Ирландии сегодня ниже, чем во всех других странах ЕС, за исключением Люксембурга. В 1999 году общие налоговые поступления в государственную казну (включая выплаты по социальному страхованию) составляли 31% от ВВП, что намного ниже среднего показателя для ЕС — 46% (EIU 2000: 28).

За период 1987–2000 годов Ирландия сумела «догнать и перегнать» другие страны Европы по уровню жизни. В первой половине 1990-х страна продемонстрировала значительные темпы развития, а во второй половине десятилетия добилась «тигриного» роста (в 1996–2000 годах объем ВВП увеличивался в среднем на девять с лишним процентов в год). Столь впечатляющими успехами Ирландия обязана не только экономической политике, проводившейся правительством в этот период. Эти меры сыграли скорее роль «недостающего звена», позволив реализовать общие предпосылки экономического роста.

 

Ирландия: экономическая свобода и рост

Действия государства, мешающие людям заниматься взаимовыгодным обменом, препятствуют росту их жизненного уровня. Ограничение внешней торговли и регулирование экономики внутри страны ставят препоны некоторым видам взаимовыгодной экономической деятельности. Налоги и инфляция лишают граждан денежных средств, которые те могли бы использовать для совершения сделок, повышающих их благосостояние. Юридическая защищенность личности и верховенство закона дают людям уверенность: если они займутся осуществлением долгосрочных взаимовыгодных проектов, государство или другие граждане не смогут по собственному произволу конфисковать приобретенное ими в результате этого богатство. Хотя объем ВВП на душу населения не является идеальным «измерительным прибором», он все же приблизительно отражает уровень жизни общества. По мере либерализации ирландской экономики ВВП на душу населения в стране возрастал.

Холкомб разработал теорию, согласно которой внутренней движущей силой экономического роста является предприниматель (Holcombe 1998 // Обзор литературы о внутренних механизмах роста, в контексте которой Холкомб развивает свою теорию, см.: Romer 1994). По мнению Холкомба, когда предприниматели используют благоприятные возможности для получения прибыли, они, в свою очередь, создают новые возможности для предпринимательской деятельности, которыми могут воспользоваться другие. Тем самым предпринимательство создает «питательную среду» для собственного развития.

Поскольку предприниматель, согласно Кирцнеру, постоянно ищет возможность получить прибыль, удовлетворяя желания потребителя, получается, что чем больше масштаб предпринимательской деятельности, тем больше удовлетворяется потребительских запросов, а значит, тем выше экономический рост (см. Kirzner 1973). Кроме того, кирцнеровский предприниматель вездесущ; следовательно, различия в темпах экономического роста зависят от особенностей институциональной среды, в которой ему приходится действовать. Холкомб отмечает: «Когда предпринимательство рассматривается как локомотив роста, упор делается на создание среды, способствующей созданию возможностей для предпринимательской деятельности, а успешная предпринимательская деятельность «вознаграждается». Конечно, в процесс производства необходимо вкладывать материальный и человеческий капитал, однако сам по себе этот капитал не порождает экономический рост. Скорее наоборот: благоприятная для предпринимательства институциональная среда привлекает материальный и человеческий капитал, и именно поэтому инвестиции и рост — явления взаимосвязанные. Если принять во внимание ключевую роль, которую играет предпринимательство, становится очевидным, что акцент следует делать на развитии рыночных институтов, а не чисто функциональных вложениях в производство» (Holcombe 1998: 58–59).

Харпер исследует связь между институциональными условиями и развитием предпринимательства (Harper 1998). Его главный тезис звучит так: чем большей свободой пользуются люди, тем больше в них укрепится убеждение, что все зависит от них самих, и тем активнее они будут искать возможности для получения прибыли. Именно эта повышенная активность и позволяет развивать предпринимательскую деятельность.

Совместив аргументы Холкомба (Holcombe 1998) и Харпера (Harper 1998), мы получим теоретическое обоснование гипотезы о том, что экономическая свобода создает институциональную среду, благоприятную для развития предпринимательства, а развитие предпринимательства играет роль движущей силы роста. Их аргументы подтверждаются и результатами эмпирических исследований по вопросу о связи между экономической свободой и ростом.

Существует множество научных трудов, чьи авторы напрямую связывают рост и благосостояние с экономической свободой. Исследования Скалли (Scully 1988; Scully 1992), Барро (Barro 1991), Барро и Сала-и-Мартина (Barro, Sala-I-Martin 1995), Нэка и Кифера (Knack, Keefer 1995), Нэка (Knack 1996), Кифера и Нэка (Keefer, Knack 1997) показывают: экономическому росту способствуют такие факторы, как четко определенные права собственности, государственная политика, способствующая защите этих прав, и верховенство закона. Гвартни, Холкомб и Лоусон (Gwartney, Holcombe, Lawson 1998) на примере стран — участниц ОЭСР и более широкой выборки, включающей 690 стран мира, выявили прочную негативную связь между ростом государственных расходов и увеличением объема ВВП. По их оценке, десятипроцентное увеличение доли государственных расходов в объеме ВВП приводит к сокращению темпов роста ВВП примерно на 1 процентный пункт. Используя индексы экономической свободы, составленные Институтом Фрейзера и Фондом «Наследие» (Heritage Foundation), Нортон выяснил, что защищенные права собственности позволяют несколько смягчить невзгоды самых бедных слоев, а там, где права собственности слабы, их бедственное положение только усугубляется (Norton 1998).

Грубель, также с использованием индекса экономической свободы, составленного Институтом Фрейзера, обнаружил непосредственную связь между степенью экономической свободы и уровнем доходов населения, их ростом, сокращением безработицы и развитием человеческого потенциала (Grubel 1998). Все эти выводы соответствуют постулатам теории Холкомба о предпринимательстве как локомотиве роста и аргументам Харпера о значении институциональных условий для развития предпринимательства. Те же теоретические и эмпирические особенности характерны и для соотношения между экономической свободой и ростом в Ирландии.

Некоторые элементы экономической свободы присутствовали в Ирландии уже давно. В периоды усиления экономической свободы повышались и темпы роста. Однако превращение страны в «кельтского тигра» с мощными темпами роста стало возможным лишь тогда, когда в ней воцарились все элементы экономической свободы.

За «протекционистским десятилетием» 1950-х, когда средний темп экономического роста не превышал 2% в год, последовала либерализация торговой политики в 1960-е годы, в результате которой уровень экономической свободы повысился и темпы роста увеличились до 4,2% в год. В 1970-х годах произошла дальнейшая либерализация внешней торговли, но одновременно правительство перешло к кейнсианской интервенционистской политике, увеличивая государственные расходы, что негативно отражалось на экономической свободе граждан. Рост в Ирландии, как и по всей Европе, замедлился. В начале 1980-х экономическая свобода в стране ограничивалась высокой инфляцией, финансовой нестабильностью, большими государственными расходами и тяжелым налоговым бременем — в результате среднегодовой показатель роста за 1973–1986 годы составил всего 1,9%.

Благодаря сокращению государственных расходов, обусловленному бюджетным кризисом, уровень экономической свободы вновь повысился, а вместе с ним — и экономический рост. В 1990-х годах дальнейшее сокращение налогов и твердые обязательства властей, не позволявшие им безответственно увеличивать государственные расходы, также способствовали развитию экономической свободы. Никогда еще в истории Ирландии в ней не наблюдались все элементы экономической свободы одновременно. Когда же все они утвердились в стране, совокупное воздействие этих элементов привело к динамичному росту второй половины 1990-х.

Вышеописанная взаимосвязь между экономической политикой и уровнем экономической свободы в Ирландии в целом проявляется и в рейтинге экономической свободы, составленном Институтом Фрейзера в 2002 году. В 1970 году по уровню экономической свободы Ирландия занимала 13-е место в мире, а ее совокупный рейтинг равнялся 6,7 баллам. В 1975 году он снизился до 5,7 баллов, а к 1985-му вновь возрос — до 6,2 баллов. В 1990 году, когда в Ирландии начался экономический рост, ее рейтинг снова достиг 6,7 баллов. В 1995-м, когда страна превратилась в «тигра» и темпы роста ее экономики резко усилились, она занимала 5-е место в мире по уровню экономической свободы, а в 2000-м переместилась на 7-е место (ее рейтинг за эти годы составил соответственно 8,2 и 8,1 баллов). С 1985 по 2000 год показатели Ирландии по всем пяти основным составляющим индекса экономической свободы улучшились (Gwartney, Lawson 2002).

На рисунке 2 показаны средние темпы роста в Ирландии (за пятилетние периоды) и ее совокупные рейтинги с точки зрения экономической свободы за 1970–2000 годы. Из этого графика следует, что самые высокие темпы роста в Ирландии наблюдались именно в те моменты, когда резко увеличивался ее рейтинг экономической свободы.

Рисунок 2. Рейтинг экономической свободы и темпы роста в Ирландии, 1970–2000
Примечание: показатель за 1973 год представляет собой среднегодовые темпы роста за 1971–1975 годы; показатель 1978 года относится к периоду с 1976 по 1980 год и т.д.
Источники: Gwartney, Lawson 2002; OECD 2002.
 

Анализ других объяснений мощного экономического роста в Ирландии

Приводится и ряд других объяснений динамичного экономического роста в Ирландии. Одно из них заключается в том, что неоклассическая модель роста предусматривает выравнивание экономического развития, поэтому «взлет» Ирландии — явление вполне естественное. Согласно другому варианту, движущей силой экономического роста в Ирландии стали субсидии ЕС. Некоторые объясняют это явление воздействием прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и агломерационного фактора сокращения издержек. Наконец, кое-кто из специалистов утверждает, что динамичный рост в Ирландии вообще представляет собой иллюзию. Все эти объяснения либо неверны, либо отличаются неполнотой. Рассмотрим их по очереди.

Одна из альтернативных точек зрения заключается в том, что «кельтского тигра» вообще не существует. Так, журнал Economist задается вопросом: «Не слишком ли это хорошо, чтобы быть правдой? Некоторые критики отвечают утвердительно: «чудо» сотворили кривые зеркала и деньги ЕС» (The Economist 1997: 21). Один из аргументов этого мнения заключается в том, что ВВП Ирландии значительно больше, чем ВНП: разница связана с тем, что фирмы, принадлежащие иностранцам, перечисляют прибыли своим владельцам за рубеж. Таким образом, согласно этой версии, рост объема ВВП не обязательно означает и повышение жизненного уровня граждан Ирландии. Однако тот же Economist отмечает: «ВНП Ирландии растет почти так же быстро, как ВВП». Кроме того, о мощном экономическом росте в стране свидетельствует не только увеличение ВВП и ВНП, но и другие статистические данные. К примеру, на 1995 год средняя продолжительность жизни в стране составляла 78,6 лет для женщин и 73 года для мужчин, тогда как в 1980–1982 годах она равнялась соответственно 75,6 и 70,1 годам (EIU 2000: 17). Кроме того, экономический рост проявляется в повышении материального благосостояния жителей Ирландии. Так, с 1992 по 1996 год количество зарегистрированных в стране автомобилей увеличилось на 40% (EIU 2000: 19). Впрочем, наиболее наглядным свидетельством реального экономического роста в Ирландии, пожалуй, являются статистические данные об иммиграции. Раньше ирландцы эмигрировали в другие страны, но в 1990-х годах наметилась противоположная тенденция. В 1996–1999 годах среднегодовой прирост населения Ирландии составлял 1,1% — эта цифра превышает показатели по любой другой стране ЕС за тот же период. С марта 1997 по март 1998 года в Ирландию прибыло беспрецедентное количество иммигрантов — 47 500 (EIU 2000: 15). При всех трудностях с точным определением объемов ВВП и ВНП статистические данные однозначно говорят о значительном улучшении экономического положения Ирландии в 1990-х годах.

Что же касается субсидий ЕС, то и теоретические соображения, и фактические данные показывают, что они не могли стать одной из главных движущих сил ирландского экономического роста. Теоретические основания для такого вывода связаны с трудностями точного вычисления экономического эффекта от таких трансфертов на государственном уровне и принципами теории «общественного выбора». Чтобы субсидии Брюсселя могли быть использованы с максимальной эффективностью с точки зрения экономического роста, ирландскому правительству необходим некий метод, позволяющий определить, какие проекты обладают в этом смысле наибольшим потенциалом. Когда подобная проблема возникает у частного предпринимателя, он оценивает вероятную прибыль, а затем на основе данных учета прибыли и убытка анализирует принимавшиеся им в прошлом решения и вносит необходимые коррективы. Однако для государства подобные методы расчета невозможны (Mises 1944; Mises 1949). Конечно, когда ирландское правительство получает трансферты ЕС и использует эти средства на осуществление новых проектов, результатом становится абстрактное увеличение объема ВВП. Однако государство не в состоянии определить, действительно ли данный проект представлял собой наиболее полезный, с точки зрения интересов граждан, способ вложения полученных от ЕС средств, и принес ли он им пользу вообще. Создаваемый за счет этого проекта прирост ВВП не обязательно приводит к росту благосостояния людей. Более того, подобные трансферты могут препятствовать росту, перенацеливая скудные ресурсы на реализацию государственных проектов, хотя частные предприниматели, если бы правительство не «замкнуло» эти ресурсы на себя, могли бы использовать их более эффективно.

Наглядный пример ситуации, когда трансферты, выделяемые из лучших побуждений, превращаются в препятствие на пути экономического роста, дают нам сельскохозяйственные субсидии ЕС. Макмэхон отмечает: «Они [субсидии] позволяют увеличить доходы сельских жителей, но почти не оказывают воздействия на объем инвестиций и могут затягивать адаптацию к изменившимся экономическим условиям, искусственно поддерживая высокую численность сельского населения» (McMahon 2000: 89–90). Из-за субсидий иерархия стимулов у фермеров меняется: субсидии побуждают последних оставаться на селе, а не перебираться в города. Тем самым субсидии препятствуют перемещению людских ресурсов туда, где они могли бы принести обществу максимальную отдачу. Пока людям платят за то, чтобы они не меняли род занятий, Ирландия не сможет в полной мере воспользоваться своими относительными преимуществами в рамках международного разделения труда. В результате граждане получают меньше доходов, а экономический рост замедляется.

Теория «общественного выбора» позволяет выявить еще одну проблему, связанную с аргументами в пользу того, что мощный экономический рост в Ирландии стал результатом трансфертов со стороны ЕС. Зачем государственным чиновникам — даже если бы у них была возможность определить, какой проект будет наиболее эффективен с точки зрения роста, — выделять средства именно на него? Предприниматели вкладывают средства в проекты, приносящие максимальную отдачу, поскольку «право собственности» на прибыль от этих инвестиций принадлежит им. У государственных чиновников такого права нет. Они получат больше выгоды, если направят субсидии на осуществление проектов, в которых заинтересованы их политические союзники. Для всего общества подобная стратегия оборачивается «убытками от упущенных возможностей», принося выгоду лишь отдельным группам, объединенным специфическими интересами (Olson 1965). Если политический процесс не предусматривает «неотвратимого наказания» выборных должностных лиц и чиновников за то, что трансферты ЕС не были направлены на осуществление проектов, наиболее способствующих росту, у них просто нет стимулов поступать иначе. Поскольку же [согласно теории общественного выбора] существующие стимулы подталкивают избирателей к «рациональному неведенью» (rational ignorance), вряд ли стоит считать, что они способны реально подвергнуть государственных чиновников подобному «неотвратимому наказанию».

Субсидии ЕС препятствуют росту и иным способом. Баумол утверждает: в различных обществах варьируется не только общее количество предпринимателей, но и — в гораздо большей степени — продуктивный вклад предпринимательской деятельности в развитие данного общества (Baumol 1990). Это связано с неравномерностью доли продуктивной деятельности (скажем, инноваций) и непродуктивной деятельности (например, получения «ренты») в предпринимательской активности. Средства, выделяемые ЕС, представляют собой для ирландских предпринимателей именно такую доступную «ренту». В результате некоторые предприниматели могут перейти от продуктивной и инновационной деятельности к существованию за счет «ренты». В рамках подобной непродуктивной деятельности впустую растрачиваются материальные и людские ресурсы, которые можно было бы использовать для удовлетворения потребительского спроса и усиления экономического роста. Таким образом, мнение о том, что движущей силой экономического роста в Ирландии стали субсидии ЕС на структурное развитие, не имеет под собой теоретической базы. Государственные чиновники не в состоянии определить, какие проекты больше всего способствуют росту, и к тому же, будь у них такая возможность, все равно не стали бы руководствоваться этим принципом при принятии решений.

Что же касается фактических данных, то, если бы трансферты ЕС действительно были существенным фактором экономического роста в Ирландии, его темпы должны были бы быть выше всего именно в те периоды, когда страна получала подобные субсидии. Однако рисунок 3 показывает, что это не так: более того, в период экономического бума в Ирландии кривые темпов роста и «чистых» поступлений от ЕС (в процентах от ВВП) расходятся в противоположных направлениях.

Рисунок 3. «Чистые» поступления от ЕС и темпы роста ирландской экономики, 1973–2000
Источник: DFI 2002

Ирландия начала получать субсидии в 1973 году, после вступления в ЕЭС. В период ускоренного роста (1995–2000) «чистые» поступления от ЕС составляли в среднем 3,3% ВВП, а в период слабого роста (1973-86) их средний объем достигал 3,99% ВВП (DFI 2002). В абсолютных цифрах эти чистые поступления в 2001 году находились примерно на том же уровне, что и в 1985-м. В 1985-м они были эквивалентны 1162,3 миллионам евро, а в 2001-м составили 1268,8 миллионов евро. При этом в 1990-е годы взносы Ирландии в бюджет ЕС (на 1990 год — эквивалентны 359,2 миллионов евро) стабильно возрастали, и в 2000 году достигли 1527,1 миллионов евро. Однако на тот же 2000 год общий объем выплат со стороны ЕС составлял 2488,8 миллионов евро, т.е. по сравнению с уровнем 1991 года (эквивалент 2798 миллионов евро) снизился. Вывод однозначен: темпы роста в Ирландии увеличились в тот период, когда «чистые» поступления от ЕС оставались на одном и том же уровне, а их доля в ВВП страны даже сократилась.

Если бы субсидии действительно были движущей силой экономического бума в Ирландии, следовало бы ожидать высоких показателей роста от других бедных стран-участниц Союза, также получающих субсидии из Брюсселя. Средства, выделяемые по линии структурных и интеграционных фондов ЕС, составляли 4% ВВП Греции, 2,3% ВВП Испании и 3,8% ВВП Португалии (paliginis 2000). Однако ни одна из этих стран не добилась темпов роста, сравнимых с Ирландией. Для Греции средний показатель роста ВВП за 1990–2000 годы составлял 2,2%, для Испании — 2,5%, а для Португалии — 2,6% (Clarke, Capponi 2001: 14–15).

Нельзя объяснить ирландский феномен и в рамках неоклассической теории выравнивания уровней экономического развития, на которой основывается модель роста Роберта Солоу. На основе этой теории более 100 лет составлялись ошибочные прогнозы о том, что Ирландия «вот-вот» догонит более развитые страны Европы. Но даже в 1960-х годах, когда экономика Ирландии росла высокими темпами, ей не удавалось приблизиться к этим странам по уровню жизни. Более того, пропасть между ними только расширялась. Страна «догнала» своих европейских соседей за 13 лет — в 1987–2000 годах. Так что авторы статьи в Economist ошибались, утверждая, будто «дело не только в экономическом буме, начавшемся с 1987 года. Ирландия не одно десятилетие постепенно догоняла другие страны... Во многом ужасный период 1980–1987 годов был большей аномалией, чем начавшееся в 1990-м так называемое “экономическое чудо”» (The Economist 1997: 22). До 1987 года Ирландии не удавалось добиться «сближения» с остальной Европой. В 1960 году ВВП на душу населения в Ирландии составлял 66% от среднего показателя по странам, ныне входящим в ЕС, а к 1986 году он даже сократился до 65% (Considine, O’Leary 1999). За этот период в стране наблюдался определенный экономический рост, но по темпам он уступал странам ЕЭС. Таким образом, модель Солоу не дает объяснения тому факту, что Ирландия начала «догонять» остальную Европу только в 1987 году, и догнала ее так быстро.

Нэк на основе фактических данных выявил устойчивую связь между ростом доходов на душу населения и наличием в стране институтов — прежде всего, гарантированных прав собственности, — создающих стимулы для сбережений, инвестиций и производственной деятельности (Knack 1996). Эта гипотеза «обусловленности сближения» — утверждение институтов свободного рынка — в качестве объяснения ирландского феномена выглядит правдоподобнее, чем неоклассическая теория. Именно накануне и в период ускоренного роста в Ирландии возрос уровень экономической свободы. Неясным, правда, остается вопрос о том, стала ли именно эта «обусловленность сближения» движущей силой роста, или он просто стал результатом утверждения нужных институтов. Тот факт, что после того, как Ирландия «сравнялась» с другими странами, темпы роста ее экономики не замедлились, подвергает сомнению даже значение «обусловленного сближения», и указывает на то, что движущей силой роста стало создание рыночных институтов. Именно в 2000 году, уже после того, как Ирландия догнала по жизненному уровню Великобританию и ЕС в целом, она продемонстрировала рекордный рост в 11,5% (EIU 2001: 11). Хотя теория сближения, обусловленного институциональной средой, которая связана с гарантированными правами частной собственности, больше соответствует реальному опыту Ирландии, чем неоклассическая модель, ни та, ни другая не в состоянии объяснить ее ускоренный рост в конце 1990-х и 2000-х.

Что же касается версии о решающей роли ПИИ и агломерационных факторов экономии, то они заслуживают некоторого внимания, но по определению отличаются неполнотой. ПИИ несомненно сыграли определенную роль в качестве факторов экономического роста в Ирландии. Только американские капиталовложения в этой стране к 1994 году составили 10 миллиардов долларов (3000 долларов на душу населения), а к 1997 году на долю фирм, принадлежащих иностранным владельцам, по некоторым данным, приходилось до 30% ее ВВП и почти 40% от объема экспорта (The Economist 1997: 22). Агломерационная экономия — т.е. ситуация, когда фирмы, работающие в одной и той же сфере, располагаются поблизости друг от друга, чтобы воспользоваться позитивными экстерналиями, также сыграла свою важную роль. Ирландия добилась особых успехов в создании зон промышленного развития, где концентрируется большое количество высокотехнологичных и производственных компаний, получающих преимущества от такого соседства. Однако возникает вопрос: почему масштабный приток ПИИ, стимулировавший, в свою очередь, агломерационную экономию, не произошел раньше? Дело в том, что в Ирландии изменились институциональные условия — теперь они благоприятствовали привлечению ПИИ. ПИИ и агломерационная экономия — свидетельства наличия институциональных факторов, способствующих экономическому росту, а не его причина.

Наконец, возникает еще один интересный вопрос: с чем связано возникновение благоприятных условий экономического роста? Как показано в настоящей статье, все дело в институциональной структуре, препятствующей или помогающей действию рыночных механизмов, обеспечивающих рост. Причем роль главного институционального фактора играет уровень экономической свободы, которой пользуются люди.

 

Выводы

В мае 1997 года в журнале Economist отмечалось: «Трудно сказать, как долго «ирландская формула» сможет обеспечивать столь ошеломляющие достижения... В Ирландии в течение 30 лет происходил ускоренный рост, поскольку ей необходимо было «догонять» другие страны; этому способствовали также удачная экономическая политика и благоприятное стечение обстоятельств. Подобный успех, каким бы примечательным и впечатляющим он ни был, несет в себе семена будущего упадка». Статья завершалась словами: «Если Ирландия в следующие десять лет добьется таких же успехов, как и в предыдущие, можно будет всерьез говорить об “экономическом чуде”» (“Economist” 1997: 24).

На самом же деле Ирландия догнала другие страны не за 30, а всего за 13 лет. Но даже после того, как по уровню жизни она сравнялась с другими странами Европы, ее экономика продолжает расти высокими темпами. Неоклассическая модель роста не позволяет объяснить достижения Ирландии. Главной движущей силой мощного роста стало повышение уровня экономической свободы. И пока Ирландия проводит политику, способствующую дальнейшему развитию этой свободы, ее экономика будет по-прежнему «творить чудеса».

 

Литература

Barro 1991

Barro R. Economic Growth in a Cross Section of Countries // Quarterly Journal of Economics. Vol. 106 (1991). p. 407–443.

Barro, Sala-I-Martin 1995

Barro R., Sala-I-Martin X. Economic Growth. New York: McGraw-Hill, 1995.

Baumol 1990

Baumol W. Entrepreneurship: productive, Unproductive, and Destructive // Journal of political Economy. Vol. 98. № 5 (1990). p. 893–921.

Clarke, Capponi 2001

Clarke R., Capponi E. OECD in Figures. paris: OECD publications, 2001.

Considine, O’Leary 1999

Considine J., O’Leary E. The Growth performance of Northern Ireland and the Republic of Ireland, 1960 to 1995 // political Issues in Ireland Today / Ed. by N. Collins. New York: Manchester University press, 1999.

DFI 2002

Department of Finance, Ireland: Budgetary and Economic Statistics March 2002 (www.irlgov.ie/finance/publications/otherpubs/bes02a.pdf).

The Economist 1988

Survey Republic of Ireland // The Economist. 1988. 16 January. p. 3–26.

The Economist 1997

Europe’s Tiger Economy // The Economist. 1997. 17 May. p. 21–24.

The Economist 2000

Hot and Sticky in Ireland // The Economist. 2000. 29 June. p. 47–48.

EIU 2000

Country profile 2000 Ireland. London: Economist Intelligence Unit, 2000.

EIU 2001

Country Report Ireland. London: Economist Intelligence Unit, 2001.

Grubel 1998

Grubel H. Economic Freedom and Human Welfare: Some Empirical Findings // Cato Journal. Vol. 18. № 2 (1998). p. 287–304.

Gwartney, Holcombe, Lawson 1998

Gwartney J., Holcombe R., Lawson R. The Scope of Government and the Wealth of Nations // Cato Journal. Vol. 18. № 2 (1998). p. 163–190 [рус. пер.: http://www.cato.ru/pages/137?idcat=26&id_theme=140].

Gwartney, Lawson 2002

Gwartney J., Lawson R. Economic Freedom of the World: 2002 Annual Report. Vancouver, B.C.: Eraser Institute, 2002.

Harper 1998

Harper D. Institutional Conditions for Entrepreneurship // Advances in Austrian Economics. Vol. 5 (1998). № 241–275.

Holcombe 1998

Holcombe R. Entrepreneurship and Economic Growth // Quarterly Journal of Austrian Economics. Vol. 1. № 2 (1998). p. 45–62.

Honohan 1999

Honohan P. Fiscal Adjustment and Disinflation in Ireland: Setting the Macro Basis of Economic Recovery and Expansion // Understanding Ireland’s Economic Growth / Ed. by F. Barry. New York: St. Martin’s press, 1999.

International Monetary Fund 2001

International Financial Statistics Year Book. Washington: International Monetary Fund, 2001.

Jacobsen 1994

Jacobsen J. Chasing progress in the Irish Republic. New York: Cambridge University press, 1994.

Keefer, Knack 1997

Keefer P., Knack S. Why Don’t poor Countries Catch-Up? A Cross National Test of Institutional Explanations // Economic Inquiry. Vol. 35 (1997). p. 590–602.

Kirzner 1973

Kirzner I. Competition and Entrepreneurship. Chicago: University of Chicago press, 1973.

Knack 1996

Knack S. Institutions and the Convergence Hypothesis: The Cross-National Evidence // public Choice. Vol. 87 (1996). p. 207–228.

Knack, Keffer 1995

Knack S., Keffer p. Institutions and Economic performance: Cross-Country Tests Using Alternative Institutional Measures // Economics and politics. Vol. 7 (1995). p. 207–227.

Lane 2000

Lane P. Disinflation, Switching Nominal Anchors and Twin Crises: The Irish Experience // Journal of policy Reform. Vol. 3 (2000). p. 301–326.

McMahon 2000

McMahon F. Road to Growth, How Lagging Economies Become prosperous. Halifax, N.S.: Atlantic Institute for Market Studies, 2000.

Mises 1944

Mises L. von. Bureaucracy [1944]. Grove City, pa.: Libertarian press, 1996 [рус. пер.: Мизес Л. фон. Бюрократия. Челябинск: Социум, 2006 www.libertarium.ru/libertarium/l_lib_buero1].

Mises 1949

Mises L. von. Human Action [1949]. Auburn, Ala.: Ludwig Von Mises Institute, 1998 [рус. пер.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. Челябинск: Социум, 2005 www.cato.ru/pages/69?idcat=135&parent_id=10].

Norton 1998

Norton S. poverty, property Rights, and Human Weil-Being: A Cross National Study // Cato Journal. Vol. 18. № 2 (1998). p. 233–245.

Olson 1965

Olson M. The Logic of Collective Action. Cambridge, Mass.: Harvard University press, 1965. OECD 2002

Organization for Economic Cooperation and Development, 2002: Annual National Accounts: Comparative Tables (cs4hq.oecd.org/oecd/eng/wdsview/dispview_url.asp).

Paliginis 2000

Paliginis E. Institutions and Development in the EU periphery // Zagreb International Review of Economics and Business. Vol. 3. № 2 (2000). p. 81–92.

Romer 1994

Romer P. The Origins of Endogenous Growth // Journal of Economic perspectives. Vol. 8. № 1 (1994). p. 3–22.

Scully 1988

Scully G. The Institutional Framework and Economic Development // Journal of political Economy. Vol. 96 (1988). p. 652–662.

Scully 1992

Scully G. Constitutional Environments and Economic Growth. princeton, N.J.: Princeton University press, 1992.

 

Примечания

Бенджамин Пауэлл — профессор экономики в Университете Сан Хосе (Калифорния). Он также является научным сотрудником научно-исследовательского центра «Меркатус» (Mercatus Center) при Университете Джорджа Мейсона.

Оригинал статьи: Economic Freedom and Growth: The Case of the Celtic Tiger by Benjamin Powell // Cato Journal. Vol. 22. № 3 (Winter 2003).

[1] Свою роль в последовательном сокращении налогов и поддержании инфляции на низком уровне сыграла и практика соглашений о социальном партнерстве между правительством, федерациями работодателей и профсоюзами. Первое такое соглашение было заключено в 1987 году, с тех пор они постоянно продлеваются с незначительными поправками. Благодаря этим соглашением профсоюзы по сути лоббируют сокращение налогов и инфляции. Лэйн отмечает, что профсоюзы пообещали не выступать с требованиями резкого повышения зарплат, но это должно было отчасти компенсироваться снижением налогов для наемных работников и неофициальным обязательством правительства поддерживать стабильность цен (Lane 2000). По мнению Макмэйхана, сдерживание роста зарплат в результате подобных соглашений сыграло важную роль в укреплении конкурентных позиций Ирландии с точки зрения привлечения иностранных инвестиций, а значит, и экономического роста (McMahon 2000). Не следует, однако, забывать, что отказ от требований о повышении зарплат был не столько актом самопожертвования со стороны рабочих ради привлечения капиталов, сколько просчитанным шагом профсоюзов, вынуждающим власти сокращать налоги, чтобы зарплата работников «чистыми» могла все же увеличиваться, и в то же время позволяющим создать благоприятный климат для развития деловой активности, а тем самым — и новые рабочие места.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.