29 марта 2024, пятница, 11:22
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

27 декабря 2005, 06:00

Российская пресса: специфика публичности [1]

Левада-Центр               Вестник общественного мнения

Согласно данным статистики, с начала 1990-х годов и масштабных реформ в стране произошло резкое падние годовых тиражей российских газет и журналов, а также существенное сокращение читательской аудитории. Практически одновременно появился новый для постсоветского простанства тип издания - газеты-таблоиды, ориентированные почти исключительно на скандальные и развлекательные материалы, а также популярные, сделанные по западному образцу, тонские и толстые глянцевые журналы. Именно эти издания пользуются сегодня неизменной популярностью населения, вне зависимости от уровня его образования и интеллектуального развития. "Полит.ру" публикует исследование Наталии Зоркой "Российская пресса: специфика публичности", в котором автор, опираясь на данные статистики, предлагает обзор современного рынка СМИ. "Специфика сложившегося в рамках постперестроечных СМИ публичного пространства заключается в том, что в его рамках практически не вырабатываются новые «дискурсы» — политический, экономический, социальный, культурный," - считает автор. Именно эта особенность современной прессы ведет не только к падению способности населения к самостоятельным суждениям о тех или иных событиях, происходящих в стране, но и к постоянному повышению уровня недоверия к СМИ. Статья опубликована в журнале "Вестник общественного мнения" (2005. № 5), издаваемом Аналитическим Центром Юрия Левады.

На страницах нашего журнала, в специальной и широкой печати специалистами нашего Центра многократно анализировалась проблематика массовой периодической печати на подъеме перестроечной эпохи (конец 1980-х — начало 1990-х гг.) и последовавшая с коммерциализация рынка печатной продукции, утрата ею «перестроечных» достижений (социально-политической мобилизации, артикуляции и представления групповых интересов, настроений, мнений и оценок представителей «социальных элит») [2]. Сам факт появления перестроечной печати — в первую очередь демократического толка — был в определяющей степени связан с тем, что новая власть, осознававшая неизбежность политических и экономических реформ, сделала ставку на «либеральную интеллигенцию», которая была призвана прояснить и поддержать необходимость следования провозглашенного курса на либерализацию и демократизацию государственного и экономического устройства, подготовить к этому советское общество и «настроить» его на достижения в этом направлении. Популярность перестроечной печати [3], то есть массовость спроса на нее может быть рассмотрена как своего рода процесс «обобществления» сложившегося еще в годы застоя официозного или, как принято это называть западными исследователями СМИ, «инсценируемого» публичного пространства, или дискурса. Судьбы периодики в постсоветской России, ее динамика и специфика, ее поддержка обществом (активность чтения, характер интересов, содержательные характеристики), трансформации ее общественной и политической роли в обществе в значительной мере связаны с тем, какие ценности и какая идеология определяли развитие печатной и журнальной продукции в постепенно укреплявшихся новых экономических реалиях — в условиях формирования и стабилизации рынка печатной продукции. Каковы критерии деятельности как издателей, так и самих журналистов, которые обеспечивают успех, развитие, популярность, общественную значимость? Каково культурное наполнение, содержание, которое вкладывается в категорию успешности «предприятия» ключевую для рынка? Это важнейшие вопросы, к которым мы попытаемся далее подойти хотя бы в первом приближении.

 

Статистика

Важно, что, по меньшей мере, до начала рыночных реформ, в первую очередь — либерализации цен, то есть до начала 1992 г. (а это, собственно, и покрывает период печатного перестроечного бума общественно-политической печати) — периодические издания а) работали в рамках прежних, сложившихся в советскую эпоху, экономических и институциональных условий (существенным изменением было снятие лимитов на подписку, которая примерно до 1992 г. оставалась более привычным каналом приобретения печатной продукции); б) действовали в ситуации, когда еще сохранялись — возможно, и по инерции — особенности советского читательского поведения человека. Когда для подавляющего большинства людей чтение газет и массовой периодики было привычным, рутинным занятием, в особенности, разумеется — образованной части населения (в том числе — с наработанными за десятилетия навыками «чтения между строк» и специфической селекции смыслов и фактов в чтении). В 1985 г. совокупный годовой тираж журналов и других периодических изданий, как и количество экземпляров на 1000 человек населения России были в 2.5 раза выше, чем в 2003 г. [4] Массовость охвата населения печатными периодическими изданиями еще до перстроечного взлета тиражей была значительно выше, чем в наши дни. За пять перестроечных лет, к концу 1990 г., годовой тираж как и количество экземпляров периодической печати на 1000 человек — выросли еще в 1,8 раз, но уже к 1995 г., ко времени обвального, лавинообразного хода реформ, начала приватизации крупных государственных предприятий, годовой тираж и количество экземпляров на 1000 человек упало в 17(!) раз. Иными словами, в период бума перестроечной печати наращивание «производственных мощностей» шло за счет прежних советских ресурсов — не только экономических, но и культурных, и социальных.

Число газетных изданий увеличилось с 1985 г. по 1990 г. примерно на 240 названий, а разовый совокупный тираж увеличился со 132 млн. до 166 млн. — это самый высокий показатель с 1940 г. (за исключением данных по 2003 г., когда после продолжительного застоя обозначился ощутимый рост числа названий и средних тиражей); за следующее пятилетие число названий увеличилось еще на 300, а разовый совокупный тираж упал до показателя, ниже перестроечного — 122 млн. экземпляров. Если в 1990 г. на 1000 населения в среднем приходилось 11 тыс. экземпляров газет, то в 1995 г. — уже только 0,8 тыс. экз. Примерно с 1995 г. вплоть до 2001 г. идет постепенное снижение совокупного разового тиража газет (в 2000 г. он самый низкий — 100 млн. экз.), при том что число названий газет в среднем растет, то есть средний разовый тираж газеты — сокращается.

Статистика по журналам и другим периодическим изданиям за этот период не менее показательна. Если к концу 1990 г. совокупный годовой тираж составлял 5010 млн. экземпляров — по сравнению с 1985 г. он вырос почти в два раза при том, что число изданий не выросло, а сократилось почти на 168 наименований — что составляло 33,8 тыс. экземпляров негазетных периодических изданий на 1000 человек, то к концу 1995 г. совокупный годовой тираж сократился в примерно в 17 раз (на 1000 человек населения приходилось уже только 2,0 тыс. экземпляров). Если средний годовой тираж журнальной продукции составлял в 1990 г. 1,4 млн., то в 1995 г. — только 120 тыс. — это самый низкий показатель за весь постперестроечный период. Хотя к 2001 г. число названий журналов и превысило показатель 1990 г., однако средний годовой тираж издания составлял только 220 тыс.

Таким образом, сложившаяся в советские годы государственная система массовой печати фактически развалилась уже к середине 1990-х гг. Аудитории газет, при относительно стабильно сохранявшемся общем числе изданий резко сократились, а обвал журналов как по количеству изданий, так и по тиражам, оказался еще более значительным. Можно сказать, что массовая журнальная периодика советского типа к этому времени прекратила существовать, утратив значительную часть своей аудитории. Газеты (число которых оставалось на протяжении 1990 гг. относительно стабильным — то чуть сокращаясь, то увеличиваясь) также значительно сократили свои тиражи. Их рост стал заметным только в 2003 г. Роль главного массового коммуникатора примерно с этого же времени отошла от прессы к телевидению, которое и стало задавать для всех СМИ образцы, нормы и критерии «работы» публикой и публичным пространством.

 

Печатные СМИ в условиях рынка

К 1993 г. доля людей, не выписывающих газеты на дом, выросла более, чем в два раза (с 12% до 30%), что, как представляется, могло компенсироваться поначалу (как и значительное сокращение подписки на наиболее популярные в массах газеты) свободной розничной торговлей печатью, развившейся за этот период. Приведем сравнительные опросные данные этого периода:

Таблица 1.
«На какие газеты Вы подписались на будущий год?» (в % к соответствующему замеру)
  1989 1990 1991 1992 1994
Аргументы и факты 58 51 45 27 15
Известия 17 10 12 2 3
Комсомольская правда 44 41 37 11 7
Московские новости 0,3 - 7 0,4 1
Труд 36 31 23 7 6
Литературная газета 12 10 3 1 -
Правда 17 12 5 1 1
не выписали газеты на будущий год 12 12 15 30 41

Однако данные массовых опросов показывают, что к середине 1990-х, когда мы фиксировали обвал подписки на прежде популярные издания, примерно в два с половиной раза сокращается доля постоянных читателей газет, а доля не читающих газеты вырастает в три раза. То есть речь шла не о переключении потребителя на розницу, а о реальном резком сокращении читающей газеты аудитории.

Таблица 2.
«Как часто Вы читаете газеты?» (в % к опрошенным в соответствующем году)
  1990 1994 1998 2002
ежедневно 64 27 17 24
не реже 1 раза в неделю 28 43 44 52
не реже 1 раза в месяц* 3 7 11 11
практически никогда 7 23 27 15
* Поскольку вариант ответа «не реже 1 раза в месяц», по сути, относится к случайному и очень редкому чтению газет, ее можно причислить к следующей; тогда с 1994 г. доля не читающих газеты составляет не менее четверти населения (что приблизительно совпадает с данными по вопросам, задаваемых в других «форматах»).

Гораздо драматичнее выглядит ситуация с чтением журналов — с середины 1990-х до их конца они практически полностью уходят из ежедневного чтения. Почти на десятилетие их перестают читать подавляющее большинство опрошенных.

Таблица 3.
«Как часто Вы читаете журналы?» (в % к опрошенным в соответствующем году)
  1990 1994 1998 2002 2005 (?)
ежедневно 16 2 3 7 6
не реже 1 раза в неделю 33 15 17 29 32
не реже 1 раза в месяц 32 20 18 17 37
практически никогда 19 62 62 47 25

По данным 2005 г. 38% опрошенных заявили, что читают газеты «постоянно», 44% — «от случая к случаю», а 18% — никогда; в чтении журналов это соотношение таково: 17,44 и 39%.

Не читающие газеты, и особенно — не читающие журналы, если судить по данным прошлых опросов, чаще всего — это респонденты представляющие социальную периферию в материальном, культурном и социальном планах. В этот период среди активных читателей прессы и периодики, которые задавали образцы масскомуникативного поведения, еще довольно отчетливо выделялись «прежние» лидеры чтения — образованные, квалифицированные респонденты с определенным культурным багажом и социальными ресурсами. Именно эти группы и представляли ту культурную и социальную среду, во взаимодействии и работе с которой могли бы складываться новые основания для социальной и культурной дифференциации общества, формирования его новых институтов. Но кризис и уход с авансцены прежних культурных элит, задававших тон в перестроечной печати, ознаменовал начало разложения прежней институциональной системы общества в целом и его культурных подсистем, в частности. Слабость элит, их неготовность к изменению и развитию в новых условиях, привели к тому, что вместе с исчерпанием накопленных в советскую эпоху идейных и программных ресурсов они начали уступать свои позиции претендовавшим на их статус новых группам. При этом надо подчеркнуть, что перестроечные СМИ, по сути, лишь актуализовали проблемные точки и напряжения, накопившиеся в советскую эпоху, разметили проблемное поле, практически так и не начав работу с ними в перспективе актуальной меняющейся не только для них, а для всего населения реальности. Сварачивание этой «работы» с прошлым в перспективе современности обернулся в итоге провалом ежедневной газетной и общественно-политической журнальной периодики «перестроечного призыва». Это означало как для общества в целом, так и для его элит — изменение значимости и ценности аналитической работы с актуальной современностью и прошлым, соответственно, работы понимания происходящего. В этом смысле впечатляющие данные о динамике предпочтений в чтении газет и журналов характеризуют не только состояние «общества», но и социальный, культурный и политический потенциал его «элит», их символический капитал и ресурс.

Таблица 4.
«Какие газеты Вы читаете более или менее регулярно, не реже одного раза в неделю?» (в % к опрошенным в соответствующем году, приводятся только данные по изданиям, упомянутым не менее, чем 1% опрошенных)
  1994 1995 1996 1999 2000 2001 2003 2004 2005
Аргументы и факты 25 17 22 23 21 22 19 18 21
Известия 4 3 4 2 3 2 2 2 2
Коммерсант 1 1 1 1 1 2 1 0,4 1
Комсомольская правда 10 10 11 14 12 15 16 14 18
Независимая газета 0,4 1 1 1 1 2 0,4 1 1
Правда 2 1 2 2 1 1 2 1 1
Российская газета 4 3 4 2 1 2 2 2 2
Советская Россия 2 2 3 1 1 2 1 1 1
Труд 10 5 7 4 4 4 4 3 4
Новая газета - - - 1 1 1 1 1 1
Совершенно секретно - - - 7 9 7 6 3 4
СПИД-Инфо - - - 17 15 17 14 10 11
Спорт-экспресс - - - 1 2 3 3 3 4
Ведомости - - - - 2 1 2 1 1
Московский комсомолец - - - - 11 11 11 9 8
Время новостей - - - - 1 0,4 1 1 1
местные газеты 51 47 50 - - - - - -
местная ежедневная - - - 20 14 14 11 11 12
местная еженедельная - - - 23 20 26 21 26 20
местные развлекательные, рекламные газеты - - - 17 19 23 22 24 28
газет регулярно не читаю 25 32 44 28 30 27 26 25 26

Как видим, практически все ежедневные общероссийские газеты собирают читательскую аудиторию, данные о которой в социологических исследованиях лежат в пределах статистической погрешности. Относительной популярностью читателей пользуются еженедельники самого разного толка и качества, чаще — таблоидного характера, а также местная печать, которая читается гораздо более интенсивно, чем общероссийская, прежде всего, в городах среднего и малого размера. (Причем ежедневная местная печать читается также менее интенсивно, чем еженедельники, тем более — развлекательного и рекламного характера). Этим объясняется преобладание среди читателей газет не тех, кто читает их более или менее регулярно, а тех, кто обращается к ним от случаю к случаю.

У самых молодых (в целом читающих газеты менее интенсивно, чем более старшие возрастные группы) предпочтения на газетном рынке явно смещены в пользу еженедельников, как общеполитических (например, «Аргументов и фактов» или еженедельной «толстушки» — «Комсомольской правды»), так и чисто развлекательных. Грани между этими типами изданий стерты, не четки: подаваемая информация лишена серьезного аналитического подкрепления, ориентирована по преимуществу на сенсацию, скандальность и развлечение. С возрастом прослеживается постепенное падение интереса к чисто развлекательной печати, и предпочтение примерно поровну отдается общероссийским и местным еженедельникам общеполитического плана — их во всех возрастных группах старше 25 лет читают от трети до двух пятых опрошенных. Что же касается собственно ежедневной печати, которую в совокупности читает (по данным 2002 г.) чуть больше одной десятой населения, то основным фактором повышенного, в сравнении со средними показателями, интереса к ней все еще является наличие у респондентов высшего образования, а еще в большей мере — проживание в столице. Этот вид печати более значим для старших поколений, людей более образованных или/и более политизированных, точнее — ощущающих свою большую зависимость от политики властей.

В Москве, по данным опроса москвичей 2005 года, вообще не читает газеты 30%(!) опрошенных (по данным всероссийского опроса 2005 таких только 18%). Здесь среди не-читателей особенно выделяются не только социально ущемленные группы, например, пенсионеры, респонденты с самым низким потребительским статусом, но и самые молодые, в особенности — учащиеся и студенты. Зато столичная молодежь активно вовлечена не только в Интернет-чтение, но и в чтение журнальной периодики.

Сходные тенденции просматривались и в чтении журналов. Сокращение доли регулярно читающих журналы было связано с крушением той журнальной печати, которая возникла в перестройку. Оно продолжалось и в начале путинского периода. А когда началось сворачивание свободы СМИ, больно ударившее прежде всего по еженедельным журналам общественно-политического содержания в журнальной аудитории почти окончательно «размылась» ее наиболее компетентная социально ангажированная и продвинутая часть. Большинство СМИ избрало ориентацию не столько на массовый успех и популярность «программы» журнала, привлечение к ней нового читателя, разделяющего репрезентируемые изданием ценности, идеи, позиции, то есть привлечения к своим изданиям «своего читателя» сколько, по сути, сделало ставку на успех у массовидного читателя. Это блокировало процессы дифференциации в журнальной сфере. Показательно, что подавляющее большинство опрошенных не может назвать сегодня «самый интересный» журнал, а доли упоминаний в качестве «интересных» наиболее тиражные издания — минимальны.

Таблица 5.
«Назовите самый интересный журнал года» (в % ко всем опрошенным в соответствующем году, приводятся только те издания, которые были упомянуты хотя бы 1% опрошенных)
Название журнала 1998 2004
За рулем 4 2
Лиза 3 5
Отдохни 3 1
Работница 2 1
Семь дней 2 -
Вокруг света - 3
Космополитен - 2
нет ответа 61 61

Основными темами, предлагаемыми сегодня той журнальной периодикой, которая претендует на «успешность», являются темы семьи, дома, мужского и женского, молодежного, моды и стиля жизни, развлечений. За последние 5 лет еще больше сократился и так слабо выражавшийся в постперестроечный период интерес к журналам общеполитического и даже делового характера. Чуть заметнее он в группах респондентов, проживающих в столицах и крупных городах, людей с высшим образованием, а также молодых, успешных и социально адаптированных респондентов. Журнальный рынок, как и рынок популярных газет, во многом ориентируется на самые общие или неопределенные параметры читательской массы (возраст, пол, семейное положение), задавая и тиражируя в первую очередь потребительские стандарты того, что считается у нас хорошим тоном для «среднего класса». При этом рынок как бы двоится и дублируется. Огрубляя можно сказать, что один вариант — глянцевые модные журналы — ориентирован по преимуществу на (скорее молодых) читателей столиц и крупных городов, активно включенных в городскую жизнь, использующих весь спектр досуговых возможностей города, более обеспеченных и в этом смысле более «успешных». Другой вариант — для тех, кто победнее, но тем не менее, так или иначе уже вписался в новые условия и наладил свою повседневную жизнь — это тонкие журналы для женщин и мужчин, а также журналы телепрограмм — своего рода дайджест модного глянца для бедных и путеводитель по виртуальному миру телевизионного шоу-бизнеса. Приведем данные о читательских предпочтениях массовой журнальной периодики по данным всероссийского и московского опроса, проведенного в 2005 г.

Таблица 6.
Чтение журнальной периодики (в % к опрошенным)
  Россия Москва
тонкие журналы с телепрограммами 11 24
тонкие журналы для женщин 12 16
журналы кроссвордов 15 18
традиционные «мужские журналы» 5 12
глянцевые журналы о моде и пр. 5 14
научно-познавательные журналы 4 11
молодежные журналы 5 6
журналы о саде, огороде 5 6
юмористические журналы 4 8
общественно политические еженедельники 1 5
журналы о бизнесе, финансах, экономике 1 4
толстые литературные журналы 0 2
журналы о кино, видео, театре 1 6
журналы о музыке 1 5
мужские глянцевые   6
глянцевые о доме, дизайне, интерьере   4

Чтение и покупка этих журналов являются занятием скорее женским, молодежным и городским. Самые высокие доли вообще не покупающих журналов (при среднем показателе по выборке — 59%) — в группе старше 50 лет (75%), среди респондентов с образованием ниже среднего — 75%, среди тех, кто считает, что «они не могут приспособиться к новой жизни» — 77%, а также — среди тех, у кого вообще нет домашних библиотек, — 75%, и в особенности тех, кто оценивает свой потребительский статус ниже всех остальных — 84%.

Активнее всего журналы покупают в «столицах» — здесь «не журнальную периодику меньше половины — 42%; еще активнее в группе с высоким доходом (38% не покупающих), а также в группе владельцев относительно больших домашних книжных собраний (от 500 книг выше — 39%); выделяются своей активностью и самые молодые — среди них не покупают журналы 39%.

Активны в покупке журналов этого рода и 25-35 летние, — возрастная группа, находящаяся в активной фазе социального продвижения, в среднем более обеспеченная и, соответственно, претендующая на довольно высокий потребительский статус, предполагающий освоение относительно разнообразного «репертуара» потребительского поведения. Именно эта возрастная группа составляет весомую часть среди тех респондентов, которые могут быть отнесены к группе, ориентированной на стандарты так называемой «повышающей адаптации» (то есть тех, кому удается достигать большего, используя новые возможности) и тех, кто довольно высоко оценивает свой потребительский статус (уровень реального дохода дифференцирует покупательское поведение гораздо слабее). Вместе с тем, предпочтения этих наиболее активных сегодня в потреблении массовой журнальной продукции групп отличаются от средних показателей не столько дифференцированностью интересов и предпочтений, сколько просто большей интенсивностью потребления массово тиражируемых «образцов» разных типов потребительского поведения (в том числе — культурного). Это может быть проинтерпретировано как тиражирование «массовой периодикой» весьма примитивных, социально и культурно «стертых» образцов социальной адаптации и продвижения. Значимым индикатором «омассовления» журнальной аудитории, стирания ее социокультурных «читательских профилей» является и то, что прежние лидеры чтения и покупки — например, высокообразованные респонденты или владельцы крупных домашних собраний (то есть группы, активно включенные в письменную культуру) почти не отличаются в своих предпочтениях от среднестатистического читателя.

Таблица 7.
Характеристики продвинутых социальных и читательских групп (в % по столбцу)
  в сред-
нем
повыша-
ющая адапта-
ция
высокий потребит. статус высшее образо-
вание
библио-
тека свыше 500 книг
тонкие журналы с телепрограммами 11 19 26 14 18
тонкие журналы для женщин 12 27 25 17 17
журналы кроссвордов 15 19 18 18 16
традиционные «мужские журналы» 5 10 13 6 5
глянцевые журналы о моде и пр. 5 13 14 10 18
научно-познавательные журналы 4 14 8 11 12
молодежные журналы 5 7 8 4 12
журналы о саде, огороде 5 6 4 4 9
юмористические журналы 4 6 9 6 4
общественно политические еженедельники 1 4 6 4 4
журналы о бизнесе, финансах, экономике 1 3 5 5 5
толстые литературные журналы 0 0 1 1 2
журналы о кино, видео, театре 1 3 4 3 1
журналы о музыке 1 3 3 2 2

Мельчание, дробление, стирание отличий аудиторий газет и журналов в российских рыночных условиях означало, что печатные СМИ утратили прежние характеристики, присущие советской системе — массовость потребления, базировавшаяся на сложившейся в советские годы институциональной системе СМИ, дидактике и просветительстве (в советском его). В тех условиях все же можно было говорить об относительно широком тематическом репертуаре журнальной печати, который вопреки жесткому идеологическому контролю и догматической дидактике все же обозначал некие смысловые, содержательные ниши, которые воспроизводились и удерживались за счет появления редких, дефицитных «экземплярно» доброкачественных материалов и работ. Иными словами, и в этих условиях, по крайней мере, существовала некая иллюзия или тоска по «процессу цивилизации». Но накопленные за советский период и выплеснувшиеся в период «гласности» общественные дефициты (то есть осознания отсутствия ценностно-значимого) задавали и «потолок» общественным ожиданиям будущего. Сознание дефицита благ, знания, понимания, человеческого достойнства, свободы, выбора означало признание их ценности, зачимости.

Но новая установка элит, сменявщихся в сфере СМИ, на рыночный спрос, на коммерческий и читательский успех оказалась в содержательном и идейном плане чрезвычайно примитивна и ограничена прежними сниженными представлениями о человеке, характерном для советского общества.

Главными векторами процесса фрагментаризации газетного и журнального рынка, дробления читательских аудиторий (при высокой доле полностью выпадающих из газетного рынка потребителей — по разным замерам от четверти до трети взрослого населения) являются следующие: а) обвал тиражей (резкое сокращение читательских аудиторий) центральных общественно-политических ежедневных газет и еженедельников; перестроечных журналов-лидеров; б) переориентация совокупной читательской аудитории на региональную, местную печать; отказ от чтения журналов значительной массы читателей; в) появление нового для постсоветского периода типа изданий — газет-таблоидов, ориентированных практически исключительно на скандальные и развлекательные материалы, а также популярных, сделанных по западному образцу, тонких и толстых глянцевых журналов.

Модель заданная первыми таблоидными еженедельниками, такими, как, например «Мегаполис-экспресс», «СПИД-инфо», «Совершенно секретно», оказалась достаточно успешным в коммерческом плане проектом. Издания такого типа, по сути, паразитировали на страхах дезадаптированногй или с трудом приспосабливавшейся к новым условиям части населения, на его комплексах и рессентименте (и это была не «отпавшая» социальная периферия, а скорее «социального болота»). Но этот пример оказался заразительным, и как показало время, — и для печатных изданий, претендовавших на роль «серьезной», информативной и даже аналитической прессы и журнальной периодики. Такова траектория развития массовых популярных еженедельников-газет «Аргументы и факты» и «Комсомольская правда». Первым опытом ежедневной, по сути, таблоидной газеты стал «Московский комсомолец», снискавший огромную популярность среди москвичей, а затем и других городов России. Но этой журналистской идеологией, обещавшей быстрый и массовый успех в разобщенном и фрустрированном обществе оказалась чувствительна и так называемая «центральная» печать. Из не все больше и больше уходила аналитика событий, экспертиза, которые все чаще подменяются либо ритуальным общением с примерно одной и той же (хотя и обновляющейся во времени) обоймой «звезд» политического, культурного или предпринимательского «бомонда» (образец, или «формат», заданный постперестроечным телевидением), либо саморепрезентацией журналистской элиты, которая в принципе не способна генерировать новые идеи и самостоятельные точки зрения. Это не означает, что в обществе не хватает знающих людей, экспертов в своей области. Скорее, можно утверждать, что значительной частью журналистского сообщества (и особенно — телевизионного) избрана специфическая модель работы с информацией, с проблемами и событиями. Главным в ней является не получение новых смыслов, оценок, разбор тех или иных проблемных ситуаций и их анализ, ориентированных на понимающего субъекта, на значимого Другого. Это другое — это своего рода разыгрывание, имитация этого процесса для пассивного (массовидного) зрителя. Подобные векторы развития как массовой печати, так и периодики (и радиовещания) были заданы телевидением. Реальный же анализ проблем, их обсуждение и дискуссия по их поводу замыкается либо узкими рамками отдельных групп научного сообщества, специализированных сред, либо ограничивается рамками кружкового или субкультурного существования.

Так происходит блокировка социокультурной дифференциации СМИ, работающих либо на усреднение и понижение, либо на «исключение» — например, ориентация на фикциональную конструкцию «среднего класса» глянцевой модной печати. В то время как СМИ могли бы артикулировать, опосредовать, ретранслировать знание и понимание разного уровня и характера специализации, обеспечивать культурную межгрупповую коммуникацию, связывать группы и сообщества, создавая тем самым новое качество публичного пространства, общую (потенциально открытую для любого заинтересованного) социальную и культурную среду, собственно общество, они, напротив, сжимают, нивелируют, фрагментируют социальное разнообразие и многоуровневость событийного мира, его смыслового наполнения. Социальный снобизм, развившийся в журналистской (и политической) среде, самодовольство и уверенность в свою приобщенности к тайному или эксклюзивному знанию, придает общению с читателем, слушателем, зрителем сецифические ритуальные или «интимные» черты коммуникации. (Характерны, например такие современные рубрики передач теле- и радиоэфира, которые ведутся вполне заслуженными и достаточно компетентными журналистами-звездами, как «Завтрак с...», «На кухне у...», «Код доступа» и пр. как бы допускающими или причащающими профанного слушателя или зрителя к интимному общению с журналистом-гуру). Это имитация понимания происходящего, его «адаптация» для непосвященной и непросвещенной публики, которая, по сути, создает и работает с фикциональными конструкциями «своих» и непосвященного в закулисные тайны простака.

Расхожая особенно в современной телевизионной журналистской среде формула успеха — «пипл хавает», оборачивается тривиализацией и невероятным опошлением ролевого репертуара самого журналиста, все чаще выступающего в роли ведущего, то есть моделирующего и модерирующего смысловое пространство «сообщения», посылаемого адресату. Набор этих амплуа весьма ограничен — кокетливая салонная дама, отважный детектив, усталый тусовщик, паясничающий сноб или дурашливый интеллигент, истеричный политикан или искусный интриган и закулисный завсегдатый и т.п.

Публика — читательская, зрительская, слушательская — едва ли может долго отвечать особой взаимностью коммуникатору при такой конструкции коммуникативного взаимодействия. Проявления этой «невзаимности» носит как «разумные», вменяемые, так и весьма неприятные и тревожные черты. Уровень доверия населения к СМИ не высок: вполне доверяют СМИ лишь 25% населения (и это при все же значительной читательской аудитории прессы и почти 100% телесмотрении). «Отсутствие взаимности» ярко проявилось в хотя и ожидаемом, но пугающем равнодушии и молчаливом массовом же согласии с кампанией против претендующих на статус свободных и оппозиционных СМИ, первые признаки которой приходятся как раз на середину 1990-х гг., связанных в значительной мере и с освещением первой Чеченской войны.

Отведенная массовому читателю, зрителю, да и слушателю роли пассивного потребителя, наблюдателя за разыгрываемым дискурсом, или скандальным, спектакулярным шоу (которому, как, наверное, предполагается, это должно быть «интересно», которого так настойчиво стараются развлечь, отвлечь и повеселить) надоедает читателю, зрителю, которому со временем становится просто скучно. Потому что подобное, по сути, циничное представление о своем адресате, от которого зависит «рейтинг» — пресловутое «тетя Маша не поймет» — отнимает у человека возможность (хотя и не снимает с него за это ответственность) серьезно задуматься о своих собственных проблемах, разобраться в них и понять происходящее, а значит — отбивает у него личный интерес к тому, что он читает, слушает, видит.

Опросы показывают, что оценка периодической печати как интересной — сокращается. Если в опросе 1998 г. 58% опрошенных считали, что за последние пару лет российские газеты и журналы стали интереснее, то в 2001 г. так думало уже только 34% (с 11 до 15% выросла негативная оценка, а с 14 до 25% — доля затрудняющихся дать ответ).

Регулярно задаваемый нами вопрос о самой интересной газете года вызывает все большие затруднения и среди самих читателей газет. Начиная с примерно середины 1990-х гг., все больше дробится список «кандидатов». Более или менее значимые статистически данные в этом «конкурсе» мы получаем, только по трем изданиям — это «Аргументы и факты», «Комсомольская правда» и «СПИД-инфо». Но год от года эти издания упоминаются в качестве самых интересных все меньшим количеством опрошенных (притом, что первые два с течением времени все больше приближались к таблоидному типу издания).

Таблица 8.
«Назовите самую интересную газету года» (в % ко всем опрошенным в соответствующем году)
  1989 1991 1997 1998 2000 2001
Аргументы и факты 23 22 15 14 14 11
Известия 5 3 1 1 1 1
Комсомольская правда 14 12 9 11 10 9
Московский комсомолец 2 1 5 7 8 5
Труд 14 8 3 2 2 1
СПИД-Инфо   1 7 6 5 5

Другое серьезное последствие избранной подавляющим большинством СМИ «идеологии» и стратегии с аудиторией как с аморфной и реактивной «массой», которую теперь еще надо не только «пичкать» информацией и веселить, но еще и «строить» и «ровнять» по ранжиру — за эту работу с поразительной охоткой взялись так легко и нахально возродившиеся официозные СМИ — это, возможно, невосполнимо, упущенное время общественной саморефлексии. Несмотря на то, что практически вся страна ежедневно приникает к телевизору, чтобы посмотреть последние новости, а подавляющая часть грамотных граждан все-таки хотя бы время от времени листает газеты и журналы, значительная часть людей просто не имеет собственного мнения по вопросам, которые затрагивают жизнь отдельного конкретного человека как жителя и гражданина этой страны, ее политического и экономического устройства и реформирования, его собственных гражданских и человеческих прав и социальных гарантий. Такие вопросы, задаваемые респондентам в эмпирических исследованиях — будь то, например, реформа избирательной или образовательной системы, реформы здравоохранения или пенсионного обеспечения и т.п. вызывают у опрашиваемых значительные затруднения. Специфика сложившегося в рамках постперестроечных СМИ публичного пространства заключается в том, что в его рамках практически не вырабатываются новые «дискурсы» — политический, экономический, социальный, культурный. За весь период постсоветского развития мы едва ли сможем вспомнить о чем-то подобном тому, что на Западе называется широкой «публичной дискуссией» хотя бы на одну животрепещущую тему. Общество живет в ожидании очередных скандалов и сплетней, в страхе перед катастрофами, кризисами и чрезвычайными событиями, освещение и рассказ о которых в массовых СМИ скользит по поверхности, не задевая и практически не анализируя более глубинные и существенные для общества и его будущего проблемы и процессы, стоящие за ними.

 

Примечания

[1] Мы понимаем здесь «публичность в немецкой традиции — Oeffentlichkeit — которое объединяет в себе и понятие публичности, и понятие общественности и понятия общественного мнения.

[2] См. из последнего Дубин Б.В., Чтение в обществе зрителей // Знамя, 2004, № 5.

[3] В данном случае мы рассматривали бы ее шире, то есть включая в это понятие и издания другой идеологической и политической направленности, условно объединим их как неоконсервативную печать как умеренного, так и более радикального — националистического, шовинистского, антисемитского и крайне левого толка.

[4] Здесь и далее данные приводятся по: Российский статистический ежегодник 2004: статистический сборник. Москва, 2004 г. С. 283, 287.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.