Адрес: https://polit.ru/article/2005/02/18/abr/


18 февраля 2005, 15:43

Еще раз о судейских безобразиях

Уважаемые господа правозащитники!

Я рад поздравить Вас с нашей очередной не правовой победой.

14 февраля с.г. Президиум Саратовского областного суда вынес решение о сокращении срока наказания Зое Муравьевой с 6 лет до 3 лет и 11 месяцев. Это означает, что, при отсутствии судебных проволочек, девочка, безвинно отправленная в тюрьму (и пробывшая там почти 4 года), выйдет на свободу не в марте 2007 года, а в феврале текущего. Но выйдет не оправданной, как того требуют нормы права, морали и справедливости, а виновной, но, по “милосердию” саратовских судей, чуть раньше назначенного срока.

Для тех, кто уж забыл или не знает эту историю, я вкратце напомню некоторые детали дела Муравьевой.

Наш Центр в августе 2003 г., с помощью администрации Новооскольской колонии для несовершеннолетних арестанток (далее НВК), обнаружил трех девочек, осужденных по статьям УК РФ, которые предполагают уголовную ответственность с 16 лет. В момент же совершения правонарушений все три девочки не достигли возраста уголовной ответственности по предъявленным им статьям. Это: Юля Зиновьева из Пермской (Соликамск), Саша Корнеева из Новгородской (Боровичи) областей и Зоя Муравьева из Саратова. Кстати, не заметь сотрудники спецчасти колонии и местный прокурор Н.И. Головин ошибок в приговорах девочек, сидеть бы им до конца срока.

Уголовные дела против них и не должны были, по закону, возбуждаться. Кроме дознавателей и следователей, десятки юристов были причастны к этим судебным ошибкам, точнее - безобразиям. В их числе и судьи областных судов, и даже адвокаты, со спокойной совестью, бравшие и даже вымогавшие (адвокаты по делу Зиновьевой) деньги с родителей своих подзащитных. Все они, то ли не проверили возраст девушек, то ли поленились заглянуть в соответствующую статью УК РФ (ст. 20).

В результате, девочки были незаконно лишены свободы, что является грубейшим нарушением прав человека (тем более, в случае детей), а, при определенных обстоятельствах (они, на мой взгляд, в случае с Юлией Зиновьевой, определенно, присутствовали), уголовным преступлением.

Зиновьеву и Корнееву нам удалось освободить, с большими сложностями и проволочками, совместными усилиями (руководство НВК, Э.А. Памфилова и ПРПЦ).

Юля Зиновьева и Саша Корнеева прибыли в колонию 6 июня 2003 года, и уже 17 июня Н.И. Головин направил прокурорам Пермской и Новгородской области "представления", в которых сообщил коллегам о явных судебных ошибках и просил принять меры к их исправлению. Если бы Пермские, Новгородские прокуроры и судьи действовали с той же оперативностью, что и Головин, Юлю и Сашу, должны были бы освободить из колонии уже в середине июля.

Казалось бы, при таких очевидных ошибках прокуроры и судьи сами должны быть заинтересованы в скорейшем освобождении человека (да еще несовершеннолетнего), незаконно приговоренного к лишению свободы: а, вдруг, кого-то из них или их коллег, все же накажут. Но прокуроры и судьи не торопились. Представление Головина на Юлю Зиновьеву, волшебным образом, исчезло. По крайней мере, пермские прокуроры утверждали, что они его не получали, а белгородские давали номера исходящих по их канцелярии.

Извещение об отмене приговора Саши Корнеевой и копия Постановления Президиума Новгородского облсуда (от 25.07.2003) пришло в колонию еще 6 августа, но почему-то в простом (отчасти, игривом) конверте на имя самой девочки, а не начальника колонии. Администрация колонии, освободить Корнееву по такому постановлению не могла. К тому же в постановлении об отмене ошибочного приговора тоже, была, прямо, сказочная ошибка – судьи перепутали год вынесения приговора: получалось, что Сашу либо осудили за несколько месяцев до инкриминируемого ей деяния, либо она была рецидивистской.

Лишь после вмешательства правозащитников и Председателя Комиссии по правам человека Эллы Памфиловой, Сашу и Юлю удалось освободить, но к тому времени девочки провели в местах свободы пять месяцев, пройдя все столыпинские и пересыльные страдания. Следует добавить, что права девочек на полную реабилитацию, компенсации и т.п. до сих пор не восстановлены. Саше Корнеевой даже не принесли "официальных извинений от имени государства", по закону сделать это должна была прокуратура.

В сложившейся ситуации, мы начали активную информационную кампанию, которая, в случае успеха, могла ускорить освобождение Саши и Юли, , кроме того, помочь третьей девочке – Зое Муравьевой. К тому же, история приобретала очевидную общественную значимость, поскольку позволяла выявить целый ряд правовых проблем, связанных с законодательными пробелами и невнятностями, пороками всей системы уголовного правосудия, с природой чиновничьих безобразий и т.п. Развитие событий уже в первые дни показало, что беззаконие, даже в таких очевидных случаях, просто так не сдается. Оно будет “упираться до предела”, и даже тогда, когда это становится бессмысленным (и даже опасным) с точки зрения собственной выгоды казенного человека.

Судьба Зои Муравьевой из Саратова сложилась совсем трагично. Сложность в пересмотре судебных решений в отношении нее, заключалась в следующем. Зою в июле 2001 года приговорили к двум годам лишения свободы по статье 109 УК (неосторожное убийство), но она уже, без малого 4 года находится в местах лишения свободы. В НВК, девочка прибыла осенью 2001 г. Ошибку, точно так же, сотрудники НВК сразу обнаружили, куда надо сообщили. Машина надзорного производства закрутилась: как было тогда (при старом УПК РСФСР, допускавшем такую возможность) принято, дело вернули на доследование (по протесту областного прокурора Бондаря), обвинение переквалифицировали с неосторожного убийства на умышленное (по этой статье - ответственность с 14 лет), т.е. на ст. 105 УК РФ.

Суд прокурорский заказ выполнил. Хотя в деле Зои Муравьевой не было обнаружено никаких раннее неизвестных фактов, ее действия переквалифицировали с неосторожного на умышленное убийство и приговорили к 6 годам лет лишения свободы (по ч.1. ст. 105 УК РФ). И летом 2002 года она ушла этапом в ту же Новооскольскую колонию.

Второй приговор вступил в законную силу за два месяца до введения нового УПК РФ. В него была внесена норма (ст. 405), приводившая отечественное законодательство в соответствие с международным законодательством. В частности, я имею в виду ст. 4 Протокола № 7 Европейской Конвенции по правам человека. Но Протокол к моменту вынесения второго приговора Муравьевой был уже ратифицирован Российской Федерацией. А значит, судебные решения противоречили ст. 15, ч.4 Конституции РФ.

Это был главный довод, который приводили в надзорных жалобах и представлениях (наша надзорная эпопея началась в конце августа 2003 г.) тогдашний саратовский Уполномоченный по правам человека Александр Соломонович Ландо, бесплатный и беззаветный защитник девочки - Мариэтта Арутюнян, а с 2004 г. - Владимир Петрович Лукин. Самое интересное, что именно этот довод в формальных ответах надзорных судей, никакой реакции не получал. Людям, знакомым с судейскими тяжбами, хорошо известно, что у большей части представителей судейского сообщества от напоминания о российской Конституции, как говорят арестанты, “кровь с зубов капает”.

Лишь последняя (высшая) надзорная инстанция (Президиум Верховного суда РФ), в январе 2005 г., затребовала дело Муравьевой, изучила его и вынесла постановление о возбуждении надзорного производства. Это значит, что Президиум Саратовского областного суда теперь принужден был рассматривать наши надзорные жалобы, представления и прочие “страшилки”. Я не буду рассказывать вам о всем, что предшествовало вынесению этого чудного решения… Как вы, видимо, и сами догадываетесь, все прикладываемые нами усилия происходили не в правовом поле, а в некоем пространстве душевности, весьма свойственной российскому человеку.

На 14 февраля было назначено заседание Президиума Саратовского областного суда.

Единственным правовым и справедливым решением в этом случае было: отменить все судебные решения по делу Зои Муравьевой, прекратить уголовное преследование, принять все меры к реабилитации и восстановлению грубейших нарушений законности в отношении девочки. Однако саратовские судьи приняли лукавое решение: своих ошибок не признавать, но проявить “милосердие” к ребенку, отправленному ими в тюрьму: сократить Зое срок до отсиженного.

В судебном заседании участвовали главные инициаторы вынесения второго (людоедского) приговора Зое Муравьевой: областной прокурор г-н Бондарь и председательствующий (председатель Саратовского областного суда) А.И. Галкин.

На замечание адвоката о том, что судебные решения по делу Зои Муравьевой, вызвавшему огромный общественный резонанс, противоречит Конституции РФ, А.И. Галкин заметил, что “резонансы” гудят в Москве, а в Саратове есть свои представления (видимо, “понятия”) об отечественном, международном праве и Конституции.

Как рассказывают журналисты (стороны были при обсуждении решения удалены из зала заседания), г-н Бондарь ничего по существу дела не сказал, лишь съерничал: дескать, по случаю дня влюбленных (заседание проходило в день святого Валентина), можно и отпустить девушку из тюрьмы.

Вот так, значит и отпустили. На самом деле, я искренне благодарен всем, выносящим решение по делу Зои. Мне – бывшему заключенному – хорошо известно: для арестанта лишний день свободы - дороже всяких “правовых” пряников и реабилитаций. Главное - Зою освободят. А добиваться правды и справедливости - это наши дела.

Следует добавить, что в случае Зои, как и в случае, Юли Зиновьевой (это оценка большинства экспертов, которых я знакомил с доступными мне материалами дела) не было не только состава (см. прилагаемые материалы), но и события преступления. В деле Зиновьевой все случившееся следовало бы квалифицировать, как допустимое законом превышения пределов необходимой обороны. В случае Муравьевой присутствует довольно сложный набор деяний, связанных с УК РФ (неосторожное убийство, в состоянии аффекта, при наличии признаков допустимого законом превышения пределов необходимой обороны и т.п.). Девочкам сильно повезло, что они были маленькими (не достигшими возраста уголовной ответственности), добиться пересмотра их приговоров по поводу отсутствия события преступления, при всей основательности этих доводов, было бы, практически, невозможно. Доводы эти присутствовали в надзорных жалобах, представлениях и других документах, которые были представлены судьям в надзорном производстве (по крайней мере, по делу Юли и Зои), но начисто ими проигнорированы.

Я уже достаточно много повидавший и переживший человек. Поэтому никакой личной ненависти к судьям не испытываю, никого из этих казенных людей не осуждаю – Бог им судья. Скорее, не разоблачать надо их безобразия (это более точное слово, чем правовые нарушения), а за них молиться.

Но на этот текст я имею право, как человек, каждый раз испытывающий чувство личного стыда при встрече с малолетками, при знакомстве с их делами, приговорами, личными текстами (письма, сочинения, интервью). Это отдельная тема, заслуживающая другого текста: про судебную практику в отношении подростков, судебную и тюремную статистику. Я его отдельно и пишу.

В одном из давних, но довольно основательных исследований, было установлено, что 96% работников правоохранительных органов, членов Комиссий по делам несовершеннолетних, судей и т.д., принимая решение об ограничении или лишения ребенка свободы, совсем не предполагают, что удаленные в соответствующие учреждения дети, будут иметь возможность там исправиться или перевоспитаться.

“Все они, прежде всего, исходили из убеждения, что правонарушители должны быть сурово наказаны, а главное изолированы, как можно на большее время, чтобы не надо было ими заниматься и нести за них ответственность… Показателен с этой точки зрения и тот факт, что ни один, из опрошенных, ни разу не был в данных учреждениях и реально не представлял условия жизни и воспитания в них. Всех их это практически не интересует…”

Ну, и чего мне за этих людей стыдиться, или их осуждать. Я могу их только пожалеть, поскольку они совершают страшный (вспомним все слова Христа про “малых сих”), “грех перед будущим” (Вивьен Стерн), преступления, которые, по большому счету, пострашнее “деяний” тех, кого они отправляют за решетку.

Свое чувство стыда перед малолетками мне объяснить довольно сложно. Конечно, с одной стороны, право на этот стыд я имею, поскольку не только их вижу, с ними говорю, исследую, читаю, пишу про них, и потому могу их понять, войти в их положение… Помимо всего прочего, я был их братом, поскольку и с ними сидел (по крайней мере, с недавними малолетками, а с реальными – на пересылках).

Но это все не то. Лучше будет объяснить, как-нибудь так. У меня есть дочь, точная ровесница всем трем новооскольским девочкам. Не меньшая оторва, чем самая крайняя из этих оторв - Саша Корнеева. Первый раз я вытаскивал свою дочь из милиции в 12 лет, естественно, совершенно не правовым образом. Сейчас дочь учится на живописца, у нее совершенно потрясающие рисунки и картины, интересные мальчики, т.е., как мне представляется, довольно сложная, трудная, но интересная жизнь - все, как и положено, в этом возрасте. Из милиции по ее поводу мне уже давно не звонили. Я, конечно, помню про “суму и тюрьму”, но, все-таки, понимаю, что шансов попасть в ВК, у моей дочери несравнимо меньше, чем было у той же Зои Муравьевой. В том, что моей дочери с этими шансами так повезло, вроде бы, никакой личной ее заслуги нет, в отличие от старших детей, она родилась, когда я уже вышел из лагеря…

Надеюсь, это объяснение про чувство стыда понятнее, чем мои книги типа “Малолетка сегодня” и др.

***

И все же коллеги, я поздравляю Вас с победой. По случаю этой неправовой победы я приношу свою искреннюю признательность всем людям, принявшим участие в освобождении Зои Муравьевой. Всех мне здесь не припомнить и не перечислить. Поэтому приведу весьма урезанный список, в порядке включения людей в дело Зои Муравьевой, без подробностей о роли каждого из них:

Ерофеевой Людмиле Владимировне – сотруднице отдела специального учета Новооскольской ВК УИН Минюста России по Белгородской области (далее НВК); .

Федоренко Надежде Ивановне – начальнику НВК;

Головину Николаю Ивановичу - Валуйскому прокурору по надзору за соблюдением законов в ИУ Белгородской области;

Гордеевой Елене Александровне – координатору проектов Центра по НВК;

Дзядко Наталье Михайловне - сотруднику нашего Центра;

Ландо Александру Соломоновичу – бывшему Уполномоченному по правам человека Саратовской области и помощнику Ландо Владимиру Ивановичу Наумецу;

Наталье Самовер – сотруднику ИА Regnum;

Памфиловой Элле Александровне - Председателю Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека и ее сотрудникам;

Павловскому Глебу Олеговичу – руководителю Фонда эффективной политики, бывшему политзаключенному;

Москаленко Каринне Акоповне – руководителю Общественного Центра содействия международной защите прав человека и правовому консультанту Центра Арутюнян Мариэтте Рубеновне (адвокату по делу Зои Муравьевой);

Путину Владимиру Владимировичу – Президенту РФ;

Чернобровкину Владимиру Сергеевичу – заместителю председателя Саратовской областной Межведомственной комиссии по делам несовершеннолетних;

Приставкину Анатолию Игнатьевичу – советнику Президенту РФ по вопросам помилования;

Лукину Владимиру Петровичу – Уполномоченному по правам человека по РФ и его помощнице Ирине Ереминой;

Зое Световой – “Русский курьер”;

Наталье Таубиной – директору Фонда “Общественный вердикт”;

Елене Яковлевой – “Российская газета”;

Алле Покрасс – координатору программ московского представительства PRI (Penal Reform International – “Международная тюремная реформа)...

/я сюда еще кое-кого добавлю/

На этом я, пожалуй, прерву этот список, и так занявший добрую половину информационной справки. Ни за что не стал бы публично его приводить, если бы не два обстоятельства.

Первое, в России, ради доброго дела могут (с искренним желанием) объединять свои усилия люди, казалось бы, несоединимые, несоразмерные и несовместимые по своим взглядам, установкам, своему статусу и должностному положению.

Второе, даже объединив свои усилия, эти люди не смогли добиться не только правового, но и очевидно справедливого решения. Хотя, напомню, все же, добились освобождения девочки, незаконно лишенной свободы. Добавлю, что мы (надеюсь тем же коллективом) постараемся добиться реабилитации Зои Муравьевой.

Можно себе представить, насколько же безнадежно положение людей… тут мне приходится быть политкорректным и осторожно сказать: чьи права нагло попираются.

И все же, мы, несмотря на все невозможности, обязаны объединяться для добрых дел, без этого (абсолютно уверен), нет у нашей страны будущего…