Адрес: https://polit.ru/article/2004/11/27/ershter/


27 ноября 2004, 09:05

"Не лжесвидетельствуй"

Мне пришла в голову идея – написать цикл из десяти статей, посвященных соответственно десяти Заповедям. Не факт, что получится. Во-первых, мне все время будет казаться, что я пишу какие-то общие места или изобретаю детский велосипедик. А если так будет казаться мне, то я волей-неволей протранслирую это ощущение и читателю. Но это, может быть, не беда. Ведь банальные и тривиальные вещи – это и есть самое главное. Во-вторых, я не очень люблю морально-этический уровень, а разговор о Заповедях для многих ассоциируется именно с ним. Поэтому надо сразу договориться, что нас интересует не моральный, а психологический и философский уровни. И, наконец, помешать может то, что я не все Заповеди воспринимаю одинаково глубоко и органично. Это сразу надо пояснить.

С одной стороны, есть мнение, что не нарушив Заповедь, нельзя понять, про что она. Мнение, в общем-то спорное. Например, когда мы примеряем на себя одежду или пробуем на вкус еду, мы видим или чувствуем их иначе, чем совсем снаружи. Но “иначе” - не значит “более правильно”. Это просто другая перспектива. Кое-что “снаружи” даже виднее. Но мне и в самом деле на данный момент как-то трудно рассуждать о тех Заповедях, которых я не нарушал – скажем, об убийстве. С другой стороны, есть такие Заповеди, - например, о Субботе, - которых я “никогда не нарушал” по той простой причине, что никогда не пытался их соблюдать. О таких Заповедях мне тоже писать трудно. Поэтому я вообще не уверен, что цикл статей получится. Но вот про ложь, а, значит, и про правду, мне очень хочется сказать, при всех оговорках.

Родители с детства учили меня говорить только правду. Впервые я по какой-то мелочи солгал, кажется, в одиннадцать или двенадцать лет – до этого мне такое просто не приходило в голову. Я говорил правду “по умолчанию”. Сказать неправду было неприятно физически, всё равно как попасть в место, где нельзя дышать, или съесть что-нибудь совершенно несъедобное. От неправды в голове появлялся какой-то жучок – душок искаженной реальности. Совершенно очевидно, в чем состоит сущность лжи: это создание “неправильной реальности” в голове другого человека с целью получения какой-то своей выгоды. Менее очевидно, что эта “неправильная реальность” инфицирует и сознание самого лжеца, несмотря на то, что он знает, “как на самом деле”.

Потом я постепенно приучился врать. Интересно, что меня этому научили те же самые родители, которые до этого привили мне страстную любовь к правде. Когда я достиг определенного возраста, они прямо и непосредственно объяснили мне, что иногда все-таки можно врать – например, чтобы не расстраивать или не смущать кого-нибудь, не портить настроение, или просто для собственной выгоды, при условии что никто от этого “особенно не пострадает”. Кроме того, они сказали мне, что “плохим людям” можно лгать и по крупному, поскольку они того заслуживают. С тех пор я очень много лгал, и часто делаю это сейчас, иногда даже не замечая собственной лжи. Но, несмотря на привычку лгать, я не разучился видеть сущность лжи – более того, мне стали ясны многие парадоксы, связанные с этой Заповедью и ее нарушением.

Один из таких парадоксов – соотношение между ложью и умолчанием. Если говоришь “не всю правду”, это не обязательно является ложью. Иногда целесообразно умолчать о том, про что тебя “не спрашивали” - хотя бы для того, чтобы кто-нибудь не получил от тебя информации, к которой он не готов и которую он может использовать во вред себе и другим. Но в некоторых случаях утаить часть правды значит солгать – это происходит в том случае, если ты твердо уверен, что знать всю правду – в интересах твоего собеседника. Мне неоднократно приходилось утаивать часть правды. Иногда это работало как ложь, и я сейчас очень сожалею о том, что делал так. Но во многих других случаях я делал так потому, что реализовывал свое право иметь свою тайну, или право собеседника не получать лишней или вредной для него информации.

Ещё один парадокс – соотношение правды факта и правды интерпретаций. Есть очень противоречивые натуры, которым трудно в некоторых случаях разобраться, в чем состоит их “правда”. Конечно, на уровне фактов всем понятно, что такое правда. Но на уровне интерпретаций это уже гораздо сложнее. Иногда трудно “правдиво” рассказать о том, “что ты чувствовал” в тот или иной момент, потому что ты ещё не разобрался в своих чувствах. Бывает также и такое, что дезинформируя кого-нибудь в отношении своих планов или намерений, ты на самом деле искренне веришь своим словам и, значит, занимаешься не обманом, а самообманом. Во всех этих случаях уместно говорить не о “нарушении Заповеди”, а скорее о каком-то недоразумении. Если в таких случаях меня обвиняют или подозревают во лжи, я считаю это несправедливым.

Встречаются “правдолюбцы”, которые считают ложью любое высказывание, не соответствующее действительности. Чаще всего такими “правдолюбцами” бывают дети, которые ещё не разобрались как следует в терминологии. Они иногда говорят: “врёшь”, имея в виду “ты не прав” и “ты заблуждаешься”. Кто знает, на каком-то предельном уровне это, может быть, действительно синонимы – устами младенца глаголет истина. Но иногда к такому “ригоризму” присоединяются и взрослые. Таким людям очень трудно объяснить, что ложь – это только когда один человек сознательно вводит другого в заблуждение с целью получения выгоды. Во всех остальных случаях надо говорить не о лжи, а об ошибке, недоразумении, или даже просто шутке. Когда меня в этих случаях обвиняют во лжи, я впадаю в страшный гнев и готов убить.

Есть разновидности лжи, которые кажутся мне чисто интуитивно особенно неприемлемыми. Одна из них – это ханжеская ложь. Например, если другой справедливо уличил меня в каком-то спорном или сомнительном поступке, а я в ответ на это разражаюсь “благородным гневом” и кричу: “Как ты смел такое про меня подумать? Как у тебя тогда устроены мозги? Свинья!”, - и говорю ему это до тех пор, пока ему самому не станет стыдно. Хотя я сам прекрасно знаю, что с точки зрения фактов он излагает все правильно. Возможно, я при этом тешу себя мыслью, что поскольку “в высшем смысле мое дело правое”, то я имею основания на этот “благородный гнев”. Но от этого моя ханжеская ложь, вызвавшая у другого напрасный стыд, не перестает быть ханжеской ложью. Мне иногда приходилось лгать таким образом, и мне за это теперь чрезвычайно стыдно. Более того, я стараюсь задним числом донести до этих людей правду.

Другая разновидность лжи, которую я не люблю – это клевета. Клевета используется для того, чтобы опорочить человека или поссорить между собой людей. К счастью, я никогда ни на кого не клеветал – физически невозможно. Слишком остро чувствуется, насколько при этом искажается реальность в отрицательную сторону. Я и хорошего-то лишнего про человека не расскажу, если не уверен, что это правда. А говорить заведомую ложь с целью кого-то опорочить – это вообще западло. На самом-то деле в каждом человеке есть реально столько плохого, что достаточно сказать о нём всю правду, и никакая клевета вообще не понадобится. Странно, что многие этого не понимают.

Ещё одна форма лжи, неприятная для меня – это смешение лжи с правдой. Когда кто-то на уровне фактов смешивает ложь с заведомой правдой, тогда хочется заодно с правдой поверить и лжи. Приправа в виде заведомой правды делает ложь вкуснее и желаннее для собеседника. Смешивая ложь с правдой, легче обмануть. Кстати, когда я смешиваю ложь с правдой, мне очень хочется потом ханжески негодовать против тех, кто уличает или подозревает меня во лжи, потому что я и сам начинаю тогда немножечко верить, что говорил только правду. А ведь в каком-то смысле это означает, что у меня тогда едет крыша. Ведь верить в свою ложь – это где-то примерно как верить, что ты “Наполеон”.

Последняя мысль по поводу лжи, которая пришла в голову. Что такое дать другому человеку заведомо ложную информацию о мире? Это значит сделать его немножечко сумасшедшим. Искаженное представление о мире имеют сумасшедшие. У них нарушены какие-то структуры в мозгу, поэтому они видят эмпирическую реальность искаженной. Черное кажется им белым, зима – летом, собака – кошкой, рыба – колбасой. Таких людей целесообразно пожалеть и полечить. А когда мы лжём, мы как бы инфицируем нормального человека сумасшествием. Мы делаем так, чтобы он считал чёрное – белым. Ради нашей сиюминутной выгоды или просто по недомыслию мы лишаем другого человека частички его разума. Но стоит ли потом удивляться усыханию мозгов, прободению членов, кровавому поносу души, если мы сами создали этот вирус? Какова была гарантия, что он нас не настигнет? Когда мы лжём, мы должны хотя бы сначала представить себе цену, которую готовы платить за это.

Если все люди примут решение отныне говорить только правду, то во избежание неожиданностей, при этом должны соблюдаться некоторые условия. Во-первых, каждый имеет право на свою тайну, сокрытие которой без злого умысла не считается ложью. Во-вторых, каждый имеет право “не знать всей правды”, если не хочет. В-третьих, сфера интерпретаций и чувств считается заведомо сложной, и все по умолчанию признают, что в этой сфере бывает трудно выявить правду. В-четвертых, искажение фактов по случайности или по ошибке считается не ложью, а недоразумением. Если эти, а может быть ещё какие-нибудь подобные условия будут соблюдаться, то все могут смело начинать говорить правду. А это сильно повлияло бы на развитие науки, медицины, на социальную и политическую атмосферу во всем мире.

Ещё раз извините за набор трюизмов. Тема такая.