29 марта 2024, пятница, 14:42
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

17 ноября 2004, 09:23

Два часа на войско

Детский садик — штука в Москве дешевая. Полтораста рублей в месяц с детёныша.

Ну, плюс еще немного — вы же понимаете…

Полторы-две сотни в месяц «на развитие» садика — охрану и прочее. По пятьсот рублей два-три раза в год — на покупку калориферов и другого необходимого имущества. Далее — культура: спектакли, ёлки, утренники, рублей по сорок, пару раз в месяц. Здоровье: ну, там, кислородный коктейль — шестьдесят рублей в месяц. Фотографии, групповые и постановочные — раза два в год, скажем, по полтораста рублей. На подарки воспитателям — тоже не менее пяти сотен в год.

Разные мелочи покупать самим — тетради, мелки, расчёски, полотенца… всего и не перечесть. Так, скажем, тысяча за год. Или больше?

То есть «немного» — это, если осреднить за год, рублей ещё шестьсот в месяц. А может, я что-то забыл — тогда больше.

И получился у нас небольшой такой аккуратненький айсберг, у которого, как водится, всё самое главное — под водой.

Для кого-то это «немного» — сумма вполне ощутимая. Но ведь говорено же у классика: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» Платишь — и надо только понять, за что, сколько и как.

«Как» — это потому, что кроме «оброка» есть ещё и «барщина». Мужикам — что-то вскопать, покрасить, натаскать песку в песочницу. Сколько-то часов это занимает. Женщинам — с осени заклеивать окна, по весне — мыть окна. Тоже время.

Ну, и задания родителям на дом. Шить пододеяльники, наволочки. Костюмы ко всяким праздникам. Считается, что женщины обязательно должны шить…

Может быть, это время жена могла бы потратить на что-то другое. Погулять с чадом или почитать ему книжку, например. Или немного отдохнуть от него. А наволочки с пододеяльниками проще купить, заплатив за это.

За всё, в конце концов, приходится платить — так или иначе.

Вопрос — что мы за это всё получим? Узнаем. Но не скоро. Когда чадо подрастёт.

*****

Почему-то после пожара в Туве, где спасся народ со второго этажа, а на первом люди сгорели, я ожидал нового поветрия со сбором денег. Думал — немедленно объявят замену глухих решёток в окнах первого этажа на открывающиеся, с замками. В высшей степени полезное мероприятие — но нельзя ли было подумать заранее?

Но накатило поветрие предыдущее — от Беслана. В садике, оказывается, ставят «тревожную кнопку». Стоит это удовольствие двадцать тысяч рублей сразу и ещё по две с половиной тысячи в месяц. Так что с нас, грешных, теперь полагается двести рублей единовременно и потом по тридцать ежемесячно.

Так… Кнопка… С проводком, надо полагать? А на другом конце проводка дребезжит звонок? Или загорается лампочка? Как у академика Павлова? И что сделают по этому сигналу те, на другом конце? Какой рефлекс проявят?

Одна мамаша, рассупонивая дочку, заметила, что у них — то ли в магазине, то ли в аптеке? — похожую кнопку ставили. Ну как-то раз нажали на неё — и хрена бы кто приехал…

Ну а если бы по нашей кнопке и явились добры молодцы — что тогда? С каким знанием обстановки, какой из многочисленных планов они будут осуществлять? Борьба с террористами — это ведь штука чуть более сложная, чем сидеть в клетке у академика и слюною капать. Одной лампочки со звонком недостаточно.

За такие или за примерно такие деньжищи, что с нас собрали… Тут разыгрались мои рефлексы старого инженера. Можно прокинуть оптоволоконный кабель. Поставить простенькое видеонаблюдение. Но всё это — если со смыслом и с целью.

Стоп. А что будет у нас?

Первое — какой-то чиновник поставит галочку в графе «выполнено». Не тот ли, что разослал всей милиции и развесил повсюду портреты «чёртовой дюжины шахидок», из террористок давно исключённых, и на том успокоился? Второе — какая-то структура (какая? родственники ли того чиновника?) получит нехилые подряды и скромный прибавок масла на кусок хлеба. Что мы знаем о рефлексах достоверно — желудочный сок активно выделяется.

А что получат сдавшие «двести и ещё по тридцать»? Хорошо, если они купят за эти деньги иллюзию безопасности и расстанутся с частью своих стрессовых и депрессивных расстройств. Ну, покупают же люди разные шарлатанские хреновины — циркониевые там браслеты и всё такое… И ещё какая-то чушня — вчера слышал! — «оказывает квантовое воздействие и выводит радионуклеиды». Ну нет такого слова, Вовочка! Радионуклиды — они есть, а «радионуклеиды» — только в дурном безграмотном переводе. А кого это волнует? Реклама крутится и, надо полагать, окупается. Человек за скромную сумму получает кусочек надежды и успокоения — разве этого мало? А правда — кому она нужна?

Вот в Беслане, в печальной памяти Первой школе, эта «тревожная кнопка» была. А на первом этаже, на двери в кабинет, что метрах в четырёх справа ото входа, висело объявление — как этой самой тревожной кнопкой пользоваться (кто хочет — пусть, как я, внимательно смотрит фотографии). И помогла эта кнопка, что ли? Хоть одного человека она спасла?

Каждый рубль, вложенный в эти иллюзии, отнимает у нас безопасность реальную. И потому, что мог быть потрачен с толком. И потому, что снижает бдительность, отключая от действительности. И — главное! — потому, что укрепляет структуру, заинтересованную на самом деле лишь в порождении новых иллюзий и снижении реальной безопасности. Как у сидящего на тяжелых наркотиках… Высшая нервная деятельность при этом отмирает на государственном уровне, и даже с рефлексами получаются проблемы. Продолжать надо?

Но деньги на кнопку я дисциплинированно сдал. Что поделать — такие уж у меня условные рефлексы…

*****

Впрочем, борьба с террором, как и с любой другой ужасной неизвестностью, нередко принимает абсурдные формы.

А Россия тут — лишь одна восьмая часть земной суши.

Одна моя парижская знакомая, молодая мамаша по имени Сандрин, рассказывала, что в рамках борьбы с террором у них в детском садике родителям запретили входить на территорию заведения. Младенцев же приходилось передавать из рук в руки, через забор…

Казалось бы, Франция находится с арабским и вообще мусульманским миром в отношениях дружественных. В Ирак войска не шлёт — в отличие от Испании, где террористы взорвали вокзал 11 марта. И палестинцам Франция симпатизирует — не зря именно здесь проходили съемки заключительных серий сиквела «Коматозники» с телом Ясира Арафата в главной роли. И община мусульманская во Франции крупнейшая в Западной Европе — закономерное наследие колониального прошлого.

Всё как в России — только на юге между Ростовом, сиречь Марселем, и Кавказом, читай — Алжиром, раскинулось море. И Хусейна с Арафатом у нас тоже сильно любили. И проблема теперь та же — интеграция мусульман в сообщество, в нацию, у россиян и, извините, у французов, не решена. По Городницкому: «Все тарикаты, и тарикаты — / Послать бы их по адресу…» — не получается ни здесь, ни там. У них, у французов, освобождённые женщины Востока борются за право укрутки в платок, так и у нас. По Окуджаве: «Я вот уж много лет ношу / Хиджаб потёртый и не новый…»

Процесс же смены идентичности, разлагающиеся традиционные общества порождают и, как побочный продукт, криминал — и, как реакцию, возврат к традиции, к архаике. Для экстремистов это идеальная питательная среда. Ничего, впрочем, страшного — всё предсказуемо, надо только набраться терпения и системно бороться с издержками, не путая эти две стороны.

Вот вам сторона первая.

Париж.

Подземка.

Поздний вечер.

Движется по вагону стайка каких-то вроде арабов, у одного перочинный ножик, на мой взгляд — скорее, декоративный. Ведут себя нагло и вызывающе. Аборигены делают вид, что не замечают. У меня так не получается — вместе с животом и рюкзаком мы начисто перекрываем проход. Дети Юга вынуждены пообщаться со мною, и вследствие этого покинуть вагон. Не то чтобы я злоупотребил рукоприкладством и применил довлеющую силу, force major, или же показал излишне виртуозное владение местным матом. Просто я — «рашен, сам себе страшен». Вспоминается давний милицейский рапорт: «Патрулирование ведётся путём убеждения и демонстрации казачьей атрибутики, что внушительно действует на окружающих». Шпана эта слишком изнежена в мягком европейском климате. Наших гопников — даже подмосковных — на понт так просто не возьмёшь.

Что же до второй стороны — экстремизма…

Собственно с исламистским террором здесь, во Франции, проблем теперь скорее нет — не то что десять лет назад… А с угрозами террора проблемы скорее есть. Потому что позвонить и сказать, что-де «мы тут из Тора-Боры и скоро вам, гады, повторим 11-е сентября, скажем, в Дефанс [парижский район, известный современной архитектурой и высотными зданиями]» — уровень, вполне доступный мелким пакостникам. Правда, нередко в ответ они слышат: «ваша, мсье, Тора-Бора не в одиннадцатом ли аррондисмане [округе]?» — и, поняв, что «засекли», в испуге бросают трубку.

Когда же были озвучены угрозы терактов на железных дорогах, реакция была самая серьёзная — и именно это, похоже, предотвратило осуществление угроз.

Но что это значило на практике?

Эта самая Сандрин вознамерилась встретить меня в Руасси, в аэропорту «Це-Де-Же» — CDG, Шарль-де-Голль. Ждал я её долго — несмотря на опоздание моего собственного самолёта. Часовое опоздание Сандрин объяснила тем, что на Гар дю Нор, сиречь на Северном вокзале, где она провожала родственников, имела место контртеррористическая операция: отправление поездов было задержано на час, всех эвакуировали, искали бомбу. А по вокзалу бегали патрули — по трое, в камуфляже, с винтовками… ну вот и опоздала. Я внутренне посмеялся бесхитростным фантазиям этой девахи, известной своим бытовым анархизмом. Испортить моё настроение, подогретое многими глотками беспошлинного виски, было не в её силах. Сев в метро, я благостно предложил ей присоединиться. Jonnie Walker, он же «Ваня-ходок», пошёл в два горла прямо в вагоне. Такое у них в Париже считается покруче мелкого хулиганства и приравнивается едва ли не к террору. Придумает тоже — по трое, с автоматами, в краповых беретах…

…Следующим хмурым утром тело моё следовало в обратном направлении — в тот же аэропорт CDG. И на злосчастном Гар дю Нор — правда, не наверху, не на вокзале, а под землёй, на станции метро — поезд встал. Часа на полтора. И тут появились они… По трое, в камуфляже, с винтовками наперевес и в краповых беретах. И delirium tremens был тут не при чём: рожки из-под беретов у этих «зелёных» не торчали, само видение было массовым и радости у опаздывающего в аэропорт люда не вызвало. Бравые вояки — говорили, что горные стрелки… не знаю. Сандрин, видать, говорила правду… Потом, правда, подали экспресс прямо в Руасси, без остановок — для опаздывающих вроде меня. Но в аэропорту мне оставалось наблюдать лишь за удаляющимся в небесной синеве хвостом своего самолёта, и, право же, не я один был такой.

Пришлось переоформлять билет и ждать следующего рейса. Другие опоздавшие, похоже, были столь же безропотны. Кажется, они свято верили в добросовестность своих спецслужб и благие намерения тех зелёных в беретах… Рефлекс у них такой. Они здесь привыкли: эти, в форме, не делают вид, а делают дело.

Впрочем, на обратном пути я попал в такую же дурацкую ситуацию уже по вине «Эйр Франс» — авиакомпании, знаменитой своим редкостным раздолбайством. Сначала они продали мне билеты с подозрительно малым временем для пересадки с рейса на рейс, а потом безбожно задержали первый из этих двух рейсов. Поинтересовавшись в аэропорту вылета, что же делать, — я получил у сотрудника авиакомпании совет: «скрестить пальцы».

И тут я понял, что исламское влияние во Франции куда глубже и коварнее, чем на первый взгляд. Под маскою «Эйр Франс» затаилась «Иншалла Эйрлайнз», а это будет покруче «Аль-Каиды». «Иншалла» — означает «если Господу будет угодно». По-нашему, по-русски — «авось»… «Аэрофлот» по сравнению с ними — швейцарские часы!

*****

В своих записных книжках замечательный писатель Алексей Иванович Еремеев (более известный как Леонид Пантелеев) рассказал, среди прочего, про свою бабку-старообрядку. На вокзал она всегда отправлялась заранее, с двухчасовым запасом. Эти два часа были «на вОйскО» — на случай, если дорогу перекроют идущие войска.

Но то было в самом начале века двадцатого. С тех пор ценность времени возросла в разы и на порядки.

У террора обнаружилась теперь ещё одна скрытая сила. Он заставляет нас отказываться не только от свобод, не только от порожденных свободами преимуществ экономических, но и вообще ставит эти преимущества под сомнения — поскольку отнимает время. Или иные ресурсы. За всё же приходится платить — так или иначе…

Мы постоянно поступаемся преимуществами рационального устройства жизни, дающими или сберегающими нам время, деньги, жизнь и свободу.

Порою причиной наших потерь становится агентура мировой энтропии, навроде той же «Эйр Франс».

Не реже виновником становится всепроникающая — от детского садика и далее везде — бюрократия. Или, как это теперь говорят, «державность» — то же самое обалдуйство, но сакрализованное. Действительно, как не поступиться ради общего блага?

В последние годы к этим двум хронофагам добавился еще и террор, который тут же вступил в симбиоз с державными столоначальниками и оказался помножен на «борьбу с террором». Теперь этим можно оправдать не только любую глупость и нелепость, но также придумки вредные и чреватые воровством.

И никто, кажется, не ставит вопрос об экономической — в широком смысле — эффективности борьбы с террором. Да, вы предлагаете нам поступиться правами и свободами, отдать время и деньги — но за что? Извольте отчитаться!

Боюсь, правда, что спрашивать не у кого, да и некому. Тяжелые наркотики — от программ новостей до сериалов про спецназы — напрочь отбивают привычку задавать вопросы.

Ещё на кнопочку скинуться? Да пожалуйста…

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.