28 марта 2024, четверг, 22:05
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

24 июня 2004, 12:45

Брат Франкенштейн

На фестивале "Кинотавр" было несколько фильмов, которые хороши сами по себе и, что мне особенно всегда нравится, взращены на такой благодатной почве, которая вместе с создателями трудится над тем, чтобы картина, её обаяние и некоторая атмосфера вокруг неё получилась удивительно полифонической. Как будто, например, Иоганн Бах на первоклассном инструменте взял всеми десятью пальцами аккорд и еще двумя ногами нажал со всей силы на педали, если они, конечно, на органе есть. Если к органам не приделывают педали – это очень плохо. Почти также плохо, как то, что кабинеты врачей не всегда снабжены скелетами. А в каждом кабинете обязан стоять скелет. Например, в венгерском фильме “Контроль” (реж. Нимрод Антал) – у психиатра есть скелет, он стоит рядом со стулом пациента. Если бы я был режиссером и снимал фильмы про поликлинику, у меня бы даже в кабинете стоматолога стоял скелет, при этом я бы не стеснялся упоминать, кто навел меня на такие мысли. И это бы не было не постчего-то такое, не литературщиной, потому что кто так думает – тот человек плоский, он глубину аккорда просто не слышит.

“Брат” как архетип

“Мой сводный брат Франкенштейн” В. Тодоровского и “Шиza” Г. Омаровой обязательно напомнят о “Братьях” Балабанова. И будут поэтому сопровождаться шухером на тему: стало ли меньше-больше ксенофобии по сравнению с балабановскими фильмами, почему Сельянов и Сергей Бодров-старший участвовали в создании казахского “Брата” и т.п. На пресс-конференциях фестиваля журналисты и критики очень любят рассуждать о таких вещах. Одно из самых бурных обсуждений состоялось после картины “Я люблю тебя” О.Столповской и Д.Троицкого. Обсуждали тему гомосексуализма и отношения к нему в обществе и в фильме. Отношением остались довольны. В кино к гомосексуализму относились лучше, чем к жизни. Это хорошо. Если бы время обсуждений было не ограничено, кинокритики могли бы об этом говорить в течение нескольких дней.

А фильмы Тодоровского и Омаровой просто очень хорошие.

Мой cводный брат Франкенштейн

Живет семья – папа-Ярмольник, мама-Яковлева, сын и дочка. У папы обнаруживается незаконнорожденный взрослый сын (играет Даниил Спиваковский), которого на войне покалечило, а мать умерла. Он и приехал в Москву жить к папе и его семье. Про папу он сам придумал историю, будто тот секретный физик, который изобрел смертельное лазерное оружие. Придумал и поверил в это, любит папу как батю и как героя невидимого фронта. Любит его семью и пытается её защитить, ему кажется, что за ними следят враги. Вся семья с ума сходит, потому что, хоть он пока и послушный, но очень уж непредсказуемый. Хорошо к нему относится только дочка, потому что она такой же ребенок, как и он. А все остальные, когда он просит вставить себе вместо потерянного на войне глаза - бриллиантовый, - просто на стенку лезут. Сын показывает друзьям фильм “Франкенштейн”, в котором играет Борис Карлофф, чтобы те оценили, насколько его одноглазый брат на него похож. Со временем брат от пассивной защиты переходит к активной, и все это заканчивается для него так же трагически, как для прототипа.

Сценарист фильма Геннадий Островский сказал, что сначала хотел назвать свою работу “Война” (Балабанову привет), но потом узнал, что такой фильм уже есть у Балабанова (опа!). Мне кажется, что упоминание в названии и в самом фильме Франкенштейна оказалось очень к месту. Это как-то здорово участвует в создании той глубины и т.п., о чем я писал в начале. Но на пресс-конфереции выяснилось, что даже журналисты-кинокритики толком не знают, кто такой Франкенштейн, первый раз видели Бориса Карлоффа и т.п. Мне кажется поэтому уместным засандалить здесь большой кусок из очень интересной книги Стивена Кинга (не беллетристика). Мне кажется, прочитать хотя бы этот кусок будет любопытно не только небезнадежным журналистам, но и самим авторам фильма. Мне бы, во всяком случае, было бы интересно.

Стивен Кинг. Пляска cмерти (Danse Macabre). 1981. Пер. О.Э.Колесникова

… эти три романа (т.е. “История доктора Джекила и мистера Хайда” Р.Стивенсона, “Дракула” Б.Стокера и “Франкенштейн” М.Шелли – ОП) - нечто особенное. Они образуют фундамент того небоскреба книг и фильмов - этой готики двадцатого столетия, которая известна как “современный жанр ужасов”. Больше того, в центре каждого из них находится (или таится) чудовище, принадлежащее к той структуре, которую Берт Хетлен … назвал “бассейном мифов”; в этот бассейн художественной литературы погружены мы все, даже те, кто не читает книг и не ходит в кино. Словно в колоде карт Таро, там есть яркие представители зла, его символы: Вампир, Оборотень и Безымянная Тварь.

Так что когда ищут причину, которая превратила красноречивого монстра Мэри Шелли, с его образованием, полученным из “Страданий юного Вертера” и “Потерянного рая”, в популярный архетип, наилучшим ответом будет - фильмы. Бог свидетель: кино превращает в архетипы самых неподходящих субъектов.

Впрочем, здесь мы не рассматриваем ни Героя Войны, ни Сильного и Немногословного Защитника Спокойствия; мы обсуждаем другой чрезвычайно популярный архетип - Безымянную Тварь. Ибо если какой-нибудь роман сумел пройти дистанцию книга - фильм - миф, так это “Франкенштейн”. Он стал сюжетом для одного из первых “сюжетных” фильмов, когда-либо созданных, - одночастной картины, в которой в роли чудовища снимался Чарлз Огл. Руководствуясь своим представлением о монстре, Огл рвал на себе волосы и, очевидно, вымазал лицо полузасохшим “бисквиком”. Продюсером фильма был Томас Эдисон (! – ОП).

… Итак, вначале было кино - но какая сила превращает “Франкенштейна” в фильм, и не один раз, а снова, снова и снова? Один из возможных ответов: сюжет, хотя и постоянно изменяемый (хочется сказать - извращаемый) кинематографистами, содержит удивительную дихотомию, которую вложила в него Мэри Шелли: с одной стороны, писатель ужасов есть агент нормы, который хочет, чтобы мы искали и уничтожали мутантов, и мы чувствуем ужас и отвращение, испытываемое Франкенштейном по отношению к созданному им безжалостному, страшному существу. Но, с другой стороны, мы понимаем, что чудовище не виновато, и разделяем страстное увлечение автора идеей tabula rasa.

… большинство режиссеров, обращавшихся к Франкенштейну (за исключением тех, кто снимал исключительно юмористические картины), осознавали эту дихотомию и пытались ее использовать. Найдется ли режиссер с душой настолько остывшей, что ему никогда не хотелось, чтобы монстр спрыгнул с горящей ветряной мельницы и затолкал факелы в глотки невежественных тупиц, которые из кожи лезут, чтобы его прикончить? Сомневаюсь. Если такой и существует, то это поистине жестокосердый человек.

Даже по Библии не снято столько фильмов, сколько по “Франкенштейну”. … Миллионам американцев известно это имя…, но большинству даже невдомек, что Франкенштейн - это имя создателя чудовища, а не самого чудовища; и этот факт служит еще одним доказательством, что книга стала частью американского бассейна мифов, а не чужда ему. Это все равно, что сказать, будто Билли Кид (знаменитый главарь банды из Калифорнии. О нем созданы десятки вестернов) на самом деле был неженкой из Нью-Йорка, носил котелок, болел сифилисом и, вероятно, большинство своих жертв убил выстрелом в спину. Людей интересуют такие факты, но они инстинктивно чувствуют, что сейчас это не важно - если вообще было когда-то важно. Есть одна особенность, делающая искусство силой, с которой приходится считаться даже тем, кто об искусстве не думает, - это та систематичность, с какой миф поглощает правду.., и при этом не страдает ни отрыжкой, ни несварением желудка.

Что касается систематичности

Когда наблюдаешь за какими-то повторами, что в кино (из сюжета в сюжет), что в жизни (из ситуации в ситуацию), то приходишь к выводу, что жизнь самовоспроизводит себя по каким-то периодическим законам. В результате на каждой пресс-конферении после фильма самовоспроизводится такая ситуация, когда критики-журналисты вынуждают создателей фильмов делать такие заявления:

  • “Да, мы считаем, что если наша картина приведет к тому, что одним Франкенштейном станет меньше (или больше), то наша задача выполнена” (к/ф “Мой брат Франкенштейн”),
  • “Да, мы считаем, что если в результате нашей картины ксенофобии станет меньше (или больше), то наша задача выполнена” (к/ф "Я люблю тебя"),
  • “Да, мы считаем, что если в результате нашей картины отношение к гомосексуализму будет лучше (хуже), то мы со своей задачей справились” (к/ф “Я люблю тебя”),
  • “Да, мы считаем, что если в результате нашей картины отношение к слепоглухонемым изменится, то мы со своей задачей справились”. (к/ф “Ночь светла”, режиссер Балаян)

Это такой твердый закон самовоспроизводства, что просто удивительно! Не может же быть, что такие задачи ставило бывшее Госкино, помогавшее деньгами. Зачем же все так говорят? Деньги Госкино, все равно, возвращать уже не надо. Есть в этом что-то архетипическое, как сам Франкенштейн, только уже из нашего отечественного бассейна мифов, как например фильм “Брат”.

Назад к Франкенштейну

Мне кажется, что наш кинематограф просто обречен и дальше обращаться к образу Франкенштейна напрямую или так, как в фильме Валерия Тодоровского. И это будет приносить радость не только таким благодарным зрителям, как Вова Белобров и я, но и журналистам и кинокритикам. Потому что образ Франкенштейна – очень благодатная почва для таких обсуждений, как

“Франкенштейн и гомосексуализм”:

  • как у него с этим делом?
  • а как у его создателя с этим делом?
  • а не для этого ли и был создан Франкенштейн своим создателем, чтобы это самое?
  • не изменится ли после того, как обыватели затравили Франкенштейна, отношение общества к гомосексуалистам?
  • Или для таких обсуждений, как

    “Франкенштейн и ксенофобия”:

    • учит ли эта история терпимости или разжигает ненависть к чужакам?
    • а какой он национальности, если сшит из разных кусков? Стал ли он, таким образом, новой человеческой общностью или какие-то его члены или внутренние органы вздоминировали? Если вздоминировали – то какие и почему?
    • не еврей ли он?
    • Лично я думаю, что люди должны делать так, чтоб всем было хорошо. Поэтому спасибо Валерию Тодоровскому! Спасибо Спиваковскому, без него фильм бы получился другой! Спасибо всем, кто этот фильм сделал! И дорогие кинематографисты, снимите, пожалуйста, что-нибудь еще про Франкенштейна!

      Редакция

      Электронная почта: polit@polit.ru
      VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
      Свидетельство о регистрации средства массовой информации
      Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
      Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
      средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
      При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
      При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
      Все права защищены и охраняются законом.
      © Полит.ру, 1998–2024.