28 марта 2024, четверг, 16:17
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

31 мая 2004, 14:03

Украинская интеллектуальная периодика

«Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ»

Группировки и «идеологические платформы», на которые распадается украинское интеллектуальное пространство, хорошо видны при взгляде на виды, направления и популярность издаваемой там интеллектуальной периодики. В своем обзоре ««Украинская» «интеллектуальная» «периодика». Часть 2. Вехи новой публичности» Яков Андерер, журналист, критик, социолог, живущий и работающий во Львове, предлагает собственную типологию интеллектуальных изданий. Основные наблюдения Андерера вполне совпадают с нашими ожиданиями, поскольку в целом повторяют матрицу постсоветской интеллектуальной среды: издаются старые («советские» и маловостребованные) и новые (либеральные и неотрадиционалистские) журналы. Важнейшей линией классификации является ориентация на либерализм западного типа (таких меньшинство) или, наоборот, на «национальную традицию», за которой обычно прямо следует ксенофобия и национализм специфического, интеллектуализированного порядка. Еще один определяющий признак – «открытость» (наличие дискуссий, форумов, возможности для диалога с читателем) издания, а следовательно, и его популярность, которая не всегда зависит от содержания, но почти всегда от «интерфейса» (качество сайта, оперативность реакций и т.п.).

Подобные опыты обзоров ценны сами по себе, но еще предоставляют возможность поиска общего и различного, указывающего на «национальные особенности» и цивилизационные закономерности. Статья Якова Андерера из последнего номера журнала «Неприкосновенный запас» публикуется сегодня в рубрике «Из жизни идей».

(Начало статьи читайте в предыдущем номере журнала "Неприкосновенный запас", сс. 114--121.)

Еще одну категорию изданий, которых следует коснуться в нашем обзоре, составляет собственно литературная периодика. Здесь весьма условно можно выделить две группы: во-первых, «старые», сохранившиеся еще с советских времен журналы Союза писателей и, во-вторых, «новые», возник­шие уже после про­воз­г­ла­ше­ния независимости и связанные отчасти с альтер­на­тив­ной писательской орга­ни­­зацией -- Ассоциацией украинских писа­те­лей, от­час­ти -- с разного рода ло­каль­ными литературными группировками, а отчасти -- просто с частной ини­ци­а­ти­вой того или иного писателя либо критика[1]. Спор меж­ду этими двумя груп­па­ми, строго говоря, не состоялся, поскольку они суще­ст­вуют, не соприкасаясь ни дискурсивно, ни социально. «Старые» -- «Київ», «Дні­про», «Вітчизна» («Оте­чество»), «Дзвін» («Колокол») -- по своему об­щест­вен­ному статусу совершенно несопоставимы с российскими «толстяками», они практически отсутствуют как в информационном пространстве, так и на рынке; их выписывают и читают главным образом члены Союза писателей (ор­га­ни­за­ции крайне архаической и в глазах более молодой части куль­тур­ного сообщества мало­поч­тенной); их пуб­ли­ка­ции почти никогда не об­суж­да­ет ни массовая, ни спе­ци­а­льная печать (за ис­к­лю­чением «Літе­ра­тур­ної України» -- совершенно не­в­лиятельного еженедельни­ка Союза писателей, или изданий, принадлежащих близким к Союзу организа­ци­ям, как, на­при­мер, «Голос Про­світи» или журнал академического Института ли­те­ратуры «Сло­во і час», ориентированный одновременно и на советские, соцреалис­ти­чес­кие еще, и на нацио­на­ль­но-державные стереотипы). Сколько-нибудь замет­но­го влияния ни на об­ще­ство в целом, ни на интеллигенцию они не оказывают, о чем жалеть не приходится, учитывая присущую их дискурсу смесь ксе­но­фо­бии, эт­ни­чес­ко­го национализма и советского ресантимента. Особняком стоит не­­боль­шой по объе­му харьковский двухмесячник «Березіль»[2] (главный редак­тор Во­ло­­ды­мыр Нау­мен­ко). Значительно более толерантный и эстетически, и идео­­ло­ги­чес­ки, он предлагает собственную, весьма эклектическую модель «здравого смыс­ла», пуб­ли­куя на своих страницах как старых членов Союза писателей вку­пе с их младшими последователями, так и «постмодернистов», со­с­тавля­ю­щих ис­теб­лиш­мент «нового» культурного сообщества, -- Мыколу Ряб­чука, Сер­гия Жадана, Оксану Забужко и других. Совсем в сторо­не от идеоло­ги­чес­ких и эстетических конт­ро­верз (а следо­ва­тель­но, и от эпицентра об­ще­ст­венного ин­тереса) оказался в си­лу своей специфики журнал иностран­ной литературы «Всесвіт» («Вселенная»; главный редактор Олег Мыкытенко) -- в позд­не­со­вет­с­кие времена едва ли не самое популярное среди украинской ин­тел­лигенции издание.

«Новые» гораздо разнообразнее стилистически и институционально, но и го­раздо эфемернее «старых». В контексте нашего обзора заслуживают упоми­на­ния львовский «Четвер» («Четверг»; www.ii.lviv.ua/chetver) -- очень последо­ва­тель­ный в сугубо постмодернистском эклектизме нерегулярный журнал ра­ди­каль­ной эстетической альтернативы, ко­то­рый редактирует один из наиболее интересных и герметичных писателей-вось­мидесятников Юрий Издрык, сам от этой альтернативы весьма далекий; до­нец­кий альманах «Кальміюс» (главный ре­дактор Олег Соловей), пытающийся со­четать традиции харьковского аван­гар­да 1920-х годов с левацко-националисти­чес­кой и антиглобалистской ритори­кой, криворожский ежемесячник «Кур’єр Крив­басу» (главный редактор Гры­го­рий Гусейнов), самый заметный, за отсутствием «старых» жур­налов, пред­ста­ви­тель патриархального дискурса в украинском литературном процессе; наконец, не­дав­но возникшая ки­евская «Молода Україна» (www.molodaukraina.org; ре­дактор Олесь До­ний), которая в литературной части допускает довольно широ­кий стилис­ти­че­с­кий плюрализм (с преобладанием, впрочем, «реалистических» мла­дотрадицио­на­листов и масскульта, тоже вполне традиционного), но в крити­ке и публи­цис­ти­ке, представленных теми же младотрадиционалистами, при­дер­живается жестко изоляционистской, агрессивно-антилибера­льной, анти­за­пад­ни­­чес­кой и антимодернистской риторики с элементами ксенофоб­ской конс­пи­ро­ло­гии и почвенническим пафосом, отчасти советского образца (в духе «дис­кур­са 1948 года»)[3].

Особое место среди «новых» изданий принадлежит «централь­но­европейско­му литературному журналу» «Потяг 76»[4] («Поезд 76»; www.potyah76.org.ua; со­редакторы Юрий Андруховыч и Олександр Бойченко). Возникнув в офф-лай­не, «Потяг» после первого же выпуска перешел в Сеть[5] и сразу оказался самым успешным украинским ли­те­ратурным интернет-проектом. Несмотря на преобладание литературного материала, «Потяг» с его куль­том фрагмента, эссе, характерно центральноевропейским топосом поиска иден­тич­ности и так далее представляет собой очень выразительный, почти химически чис­тый тип интеллектуального издания, даром что сетевого, и будет жаль, если в ско­ром времени он тоже столкнется с проблемой «кадрового голода», с не­воз­мож­­но­с­тью ре­гулярно обновлять авторский корпус, -- редак­то­ры тогда вынужде­ны бу­дут или корректировать концепцию и формат, или в еще большей сте­пе­ни привлекать иностранных авторов, и без того обильно представленных в жур­на­ле, который в результате может вовсе утратить украинскую специфику.

Как мы уже заметили, помимо «Потяга» к интеллектуальной периодике в са­мом тесном смысле сло­ва в Украине можно отнести буквально два-три издания: это ежеквар­таль­­ник «Ї» и ежемесячное обозрение (формально газета) «Критика» с ежемесячным же прило­жением «Коментар»[6]. Генезис и формат этих изданий совершенно раз­лич­ны, но в их идеологических основаниях, дискурсе, редак­ционной политике, «ав­туре», наконец, в социально-институциональном ста­ту­се[7] так много схо­же­го, что обнаруживающиеся на этом фоне различия оказы­ва­ются либо несущест­вен­ны­ми, либо, напротив, в высшей степени значимыми для понимания специ­фики, например, «философского» и «историко-филологичес­ко­го», «провинци­ального» и «столичного», «львовского» и «киевского», наконец, «краевого» и «диас­по­р­ного» и прочих начал каждого из журналов. Однако такое сопоставление тре­бу­ет отдельного исследования, которое в результате вполне может показать как раз иррелевантность этих, казалось бы, значимых, различий и мнимость специ­фи­ки.

 «Ї»[8] (www.ji.lviv.ua) возник в 1989 году как литературно-фи­ло­соф­ский самиздат (первый номер, что вполне значимо, со­с­та­ви­ли переводы его ре­дактора -- поэта, философа и переводчика, позднее по­ли­то­ло­га и политика Та­ра­са Возняка -- из Хайдеггера и Ясперса, а также фраг­мен­ты дневников Витольда Гомбровича, стихи диаспорной поэтессы Эммы Анди­ев­ской и украинская но­вел­ла Игора Клеха) и на протяжении 1990-х годов не­с­коль­ко раз существенно трансформировался, пока не пришел к нынешнему формату мо­но­те­матических выпусков, в которых вместе сведены преимущест­вен­но ори­ги­­наль­ная и пе­ре­вод­ная эссеистика, с одной стороны, и немногочис­лен­ные соб­ст­вен­но научные, а также литературные тексты и документальные материалы, с другой. Сами создатели определяют его как «независимый культурологичес­кий журнал», приз­ванный исследовать «межэтнические отношения, проблемы ци­ви­ли­за­цион­ных разрывов, формирование европейской идентичности и со­в­ре­мен­­ный политический дискурс». Последние несколько выпусков журнала были по­свя­щены проблемам молодежных субкультур, насилия, власти и тер­ро­ра, украинскому «топосу поражения», феминности и маскулин­нос­ти, польско-украинской резне на Волыни в 1943 году, феномену Льво­ва, наконец, различным манипуляциям сознанием. Объем и раз­нородность материала (в среднем каждый номер -- это 300 страниц довольно боль­шого формата, то есть около 40 авторских листов) обу­с­ло­ви­ли появление института ку­раторов номера, от которых едва ли не в боль­шей степени, нежели от глав­но­го редактора, зависит уровень того или ино­го вы­пус­ка, а отчасти и расстановка идеологических акцентов, хотя в целом «Ї» воспринимается как один самых по­с­ледовательных защитников либеральных цен­ностей в Украине (несколько ме­ша­ет такой последовательности не всегда оптимальный отбор кураторов и ав­то­ров, иногда неоправданная толерантность по отношению к позициям, весьма да­ле­ким от либеральных, и, главное, склон­ность злоупотреблять цивилизацион­ным подходом, плохо сочетающимся с либе­ра­лизмом). Специфика тематического ежеквартальника не способствует развитию по­­лемики, однако авторы и читатели «Ї» могут дискутировать на форуме -- очень содержательном, интересном и свободном от обычной форумной пены. Кроме того, издатели журнала регулярно проводят международные и междис­циплинарные семинары «Диалоги поверх рубежей», посвященные проб­лема­ти­ке культурного и политического пограничья, формируя, таким об­ра­зом, то, что в обиходе получило название «сообщество “Ї”».

Газету «Критика» (www.krytyka.kiev.ua) создали в 1997 году профессор Гарвардского университета литературовед Грыгорий Грабовыч, который стал глав­ным редактором нового издания, и уже упоминавшийся выше киевский критик и политолог Мыкола Рябчук, возглавивший редакцию в Украине. В 2001 году его сменил критик и искусствовед Андрий Мокроусов. В передовой статье пер­во­­го номера главный редактор объявлял, что новая газета соз­дается как «форум, на котором можно было бы вести полноценную, крити­ческую и свое­вре­менную дис­куссию, затрагивающую основные интеллек­ту­аль­ные, куль­тур­ные и общест­вен­­­ные вопросы дня как в Украине, так и в мире». При этом изна­чально пред­по­ла­галось ограничиться форматом эссеистичес­кой рецензии либо же обзора, об­ра­щенного прежде всего к той или иной кни­ге, но в конечном счете подразуме­ваю­щего весь поток «культуро- и социотворческой продукции». В качестве не­по­средственных ориентиров (в том числе и ди­зай­нер­ских) были избраны «New York Review of Books» и «Times Literary Supplement», но пре­дус­мат­ри­ва­лось так­же, что в отношении украинс­ко­го об­щест­ва (по мень­шей мере, куль­турного со­об­­ще­ст­ва) «Критика» должна сы­грать ту же роль и занять то же мес­то, что и па­риж­ская «Kultura» Гедройца -- в от­ношении об­щест­ва польс­кого. Вполне вы­держать сугубо рецензионный фор­мат не удалось -- от­час­ти из-за традицион­ной неразвитости в Украине са­мо­го ин­­ститута кри­ти­ки и ре­цен­зирования (как ли­те­ра­тур­ного, так и научного). Почти сра­зу, хотя и не­час­то, газета начала публико­вать рефлексии на «свободную те­му», не связанные с обяза­тель­ным рассмотрени­ем той или иной публикации, а также научные эссе, по­свя­щен­ные прежде всего ис­то­рии идей, ревизии ис­то­ри­ко-куль­тур­ных мифов и стерео­ти­пов, ана­ли­зу канона и так далее. Кроме того, время от вре­ме­ни на страницах «Кри­ти­ки» появ­ля­лись и чисто литературные тексты. В разгар «Кучмагейта» и так называемой «незавершенной рево­лю­ции» 2000--2001 годов первые по­зи­ции каждого номера (в газете отсутствует руб­рикация) редакция начала от­во­дить под актуальную политическую анали­ти­ку и публицистику. Эта прак­ти­ка со­храняется и поныне[9] -- так же как и после­до­ва­тельно критическое отношение к правящему режиму и ориентация на под­держ­ку демократической оппо­зи­ции, дискурс которой «Критика» прежде всего ис­следует, но в идеале, очевидно, хотела бы от­час­ти и выра­ба­тывать и коррек­ти­ро­вать, «навязывая» политическому классу и культурному сообществу определенные пред­­с­тав­ле­ния о либеральной норме[10]. В результате такой редакционной поли­ти­ки «Критика» пережила своего ро­да «кризис идентичности»: в структуре пуб­ли­каций начали все более пре­об­ла­дать политологические и со­циоантропологи­чес­кие сюжеты, анализ публич­ных дискурсов и исследования в области истории идей, тогда как роль «куль­ту­ро­логической» составляющей уменьшилась, а соб­ст­венно литературная критика почти вовсе сошла на нет (впро­чем, остались ис­то­рико-литературоведческие штудии и рефлексивная эс­се­исти­ка самих лите­ра­то­ров)[11]. Заметим, что «Крити­ка», в отличие от «Ї», не прак­тикует те­ма­тические выпуски (за ис­к­лю­чением двух спе­циальных польских номеров и номера, по­с­вя­щен­ного феномену львовской поли/мультикультурности), зато каждый выпуск может включать один или несколько проблемных «уз­лов», объе­ди­няющих те­мати­чес­ки близкие материалы, как, например, публи­ка­ции, посвященные теме ге­ноцида и памяти vs амнезии в связи с 70-летием ук­раинского голодомора, анализ традиционных и нетради­ци­онных на­ционализмов в их отношении к проблеме империи и либерализма или исследования содержания и рецепции польско-украинской рез­ни 1943 года на Волыни, вписанные в более широкий контекст практик other­ing’а, эт­ни­чес­кой и религиозной ксенофобии, националь­но-мифологического конструирова­ния врага (здесь, кста­ти, были помещены пе­рев­оды статей Алексея Левинсона и Галины Зверевой, анализирующих проб­ле­му на материале чечен­с­кой войны) и так далее. Также в отличие от «Ї», «Критика» не поддерживает дебаты на интернет-форуме, зато сама охотно исполняет функции форума, часто помещая полемические статьи, реплики оппонентов и прочее, порой многократ­но возв­ра­ща­ясь к обсуждаемой теме на протяжении довольно долгого времени (как, например, в случае содержа­тельно и методологически очень важной для ин­тел­лек­туального цеха продолжительной дис­кус­сии вокруг выдвинутой Рябчуком кон­цеп­ции «креольства» украинских русофонов или столь же серьезных контроверз по поводу реформы ук­раин­с­кой орфографии, об­суж­де­ния перспектив феминистической идеологии и гендер­ных исследований в Украине, проблемы «национальных мис­тификаций» от Ос­си­ана и «Слова о пол­ку Игоревом» до «Калевалы» и «Ве­лесовой книги», воп­ро­са о новом литератур­ном каноне и т.д.). Круг авторов, составляющих «со­общество “Критики”», отчасти тот же, что и в «Ї», но географически, поколенчески и дисциплинарно более ши­ро­кий: уже упомяну­тые политологи Мы­ко­ла Рябчук и Володымыр Кулык, ис­то­р­ики Наталя Яковенко, Ярослав Гры­цак, Олексий Толочко, фило­со­фы Мы­ро­­с­лав По­по­выч, Мырослав Марыновыч, Тарас Возняк, филолог Тамара Гундо­ро­ва, социолог Евген Го­ло­ваха, лите­ра­то­ры Юрий Андру­хо­вич, Сергий Жа­дан, Тарас Прохасько и другие. «Кри­ти­ка» мно­го пуб­ликует исследова­телей, принадлежащих к не­с­кольким последним поко­ле­ниям украинской ди­ас­по­ры (таких, как Игор Шевченко, Роман Шпорлюк, Марта Бога­чев­ская и др.), польских, амери­канских, немецких, французских эссеистов и ученых[12]. Остается еще сказать, что, выступая фактически в роли издательства, «Кри­тика», помимо двух газет, выпускает еще несколько на­учных журналов (в част­­ности, истори­ческие «полугодичники» «Ук­раїнський гуманітарний огляд» и «Україна мо­дер­на»), монографии украинских исследователей (Григория Грабо­ви­ча, Мыколы Рябчука, На­та­ли Яковенко, Тамары Гундоровой), переводы тру­дов американских и западноевропейских ученых (тех же Даниэля Бовуа, Ларри Вульфа, Эд­варда Кинана, Бе­не­дикта Андер­сона и др.), пуб­ли­кует материалы по истории украинской культуры XIX--XX веков, мемуаристику и книги современных ук­ра­ин­ских писателей.

Прежде чем завершить этот обзор, необходимо, хотя бы коротко, упо­мя­нуть и о специаль­ных философских и собственно научно-гуманитарных журна­лах, которые в си­лу самой строгости своего дискурса не вполне вписываются в рамки «интеллекту­аль­ной периодики», но без которых, вместе с тем, само суще­ст­во­ва­ние такой пери­о­дики, по всей видимости, проблематично. Институцио­наль­но эти издания при­ня­то разделять на «академические», то есть реально связан­ные с ка­кой-либо струк­ту­­рой Ака­­­демии наук, и «независимые», то есть обязанные своим существованием, прежде всего, то­му или иному научному обществу или же (не)формальному се­минару, а то и про­сто личности заметного в своей об­ласти ученого. Так, например, один из двух ве­ду­щих ис­то­ри­ческих жур­на­лов, основной «орган» украинских ис­то­ри­ков-ре­ви­зи­о­нис­тов (прежде всего специа­листов по истории Речи Посполитой Средневековья и раннего Нового времени) «Ук­раїнський гуманітарний огляд» («Ук­раинс­кое гуманитар­ное обозрение», или «УГО»), воз­ник в 1999 году из семи­на­ра про­фес­сора Ната­ли Яковенко при Об­ществе исследователей Центрально-Вос­точ­ной Евро­пы (фор­мально при Кие­во-Могилянской академии, но фактически не­за­висимом). Причем журнал изна­чально очень четко арти­кулировал свой ан­тиакадемизм как в смысле институ­ци­о­наль­но­го противостояния Академии наук, так и в смысле ревизии, деконструкции и преодоления уста­новившихся в ака­де­мической среде дискурсивных и по­ве­ден­чес­ких стан­дар­тов (например, очень широко распространившегося пла­­гиата, с которым, а еще более с тер­пимостью научного сообщества по от­но­шению к которому «УГО» все эти годы ведет безжалостную борьбу). Для этого и был избран формат жестко поле­ми­чес­ко­го с элементами интеллек­ту­аль­ной провокации, хотя и строго научного «обозрения». В отличие от «Кри­ти­ки», формат этот последо­ва­тельно выдерживался на протя­же­нии пяти лет. В послед­нем, девятом выпуске редак­ция объявила об отходе от сугубо ре­цен­зи­он­ной прак­­тики и постепенном преобразова­нии в историографи­ческое из­да­ние, по­с­вя­щенное глав­ным образом началу Нового времени, констатировав, что «карта ук­раинской гу­ма­нитарис­ти­ки» су­щественно изменилась по сравнению с 1999 го­дом, во мно­гом благодаря де­я­те­льности «УГО», который, постулируя прин­ци­пи­ально диа­ло­ги­ческий ха­рактер научного познания и призывая прежде всего к дис­куссии о том, «как мы думаем и пишем и почему именно так, а не ина­че», исполнял функцию в том числе и интеллектуального форума, хотя и при­бе­гал к несколько иными средствам, нежели, скажем, «Львів­ська газета», «По­с­туп» или «Ї» с «Кри­тикой».

Приблизительно по той же схеме разворачивалась и деятельность «України модер­ной» (www.franko.lviv.ua/Subdivisions/um), которую профессор Ярослав Гры­цак совместно с несколькими другими львовскими исто­ри­ками начал выпускать в 1996 году под эгидой созданного им же Института исторических исследова­ний при Львовском уни­верситете им. Франко. Исходя в первую очередь из представления своих редакторов о насущности тех или иных научных проблем, а не для непосредственного воз­дей­ст­вия на интеллиген­цию или об­щество в целом «Україна модер­на» запускала, например,  терминологичес­кую дискуссию о рамках понятия «модерный» применительно к истории Ук­ра­и­ны, публиковала исследования в области археологии ментальностей, устной истории, истории рецепции, опыта (ре)конструирования идентичностей или исторической па­мяти галычан XIX века, равно как и коллективной психологии надднепрян­с­ких крестьян пореформенной эпохи. Впоследствии выяснилось, что тем самым, а также установлением стандарта фундаментального и ост­­ро полемичного (хотя и не столь провокативного, как в «УГО») ре­цен­зи­ро­­вания исторической литературы редакция, не хуже тех же «Ї», «Критики» или «Львівськой га­зе­ты» с «По­с­тупом», решает задачи, обычно сто­я­щие имен­но перед интеллектуальной, а не научной периодикой. С по­доб­ным же вы­зо­вом столкнулись и остальные научно-исторические журна­лы, но «ответ» на­хо­дят лишь те, кто выказывает склонность к постмодернист­с­кой ин­тер­­пре­та­ции ис­тории, ревизионистской и релятивистской, и хотя бы толику вкуса к ис­то­рии идей, социальной антропологии, микроистории и так далее. В этом смысле ак­тив­ными и в разной степени «общественно полезными» участника­ми именно интел­лек­туаль­­но-медийного, а не только академического процесса оказы­ва­ются аль­ма­нах социальной истории Нового времени «Соціум» (www.history.org.ua/socium; от­­вет­ственные редакторы Виктор Горобец и Ната­ля Старченко) -- несмотря на то, что формально он приписан к крайне кон­сер­ва­тив­ному Институту истории АН Украины, директор которого, академик Смо­лий, значится в качестве глав­ного редактора, -- и аналогичный по статусу ежегодник средневековой истории и археологии «Ruthenica» (www.history.org.ua/sob/rut; научные редакторы -- Олек­сий Толочко и Володы­мыр Рычка), и историко-куль­туро­логический сборник «Схід-Захід» («Восток-За­пад»; http://keui.univer.kharkov.ua/publication; главный редактор -- директор Вос­точ­­ного института украинистики им. Ковальских при Харьковском универ­ситете им. Каразина, профессор Володымыр Кравченко), и квартальник «Молода нація»[13] (www.smoloskyp.kiev.ua; главный редактор -- про­фес­­сор Вла­дыс­лав Верстюк), порой даже весьма архаичная «Київська старо­ви­на» под ре­дакцией академика Петра Толочко. А вот безнадежно косный «Ук­ра­їн­­ський іс­торичний журнал» (http://history.org.ua/jornal/contents.htm) -- двух­ме­сячник Инс­титута истории под редакцией все того же академика Смолия -- в участники общественной дискуссии попадает разве что как объект ана­лиза, ког­да авторы «Критики» или «УГО» хотят на глазах у публики пре­па­ри­ровать мерт­во(рожденно)е тело официального историографического дискур­са.

Совсем скверно положение дел в филологии. «Слово і час» («Сло­во и вре­мя»; www.word-and-time.iatp.org.ua; редактор Лукаш Скупей­ко), орган ака­де­ми­чес­­кого Института литературы, остается одним из главных рас­сад­ни­ков не­ве­же­ст­венного национального мифотворчества в наихудшем изводе, а сколь­ко-ни­будь серьезное независимое филологическое издание, тем более с пре­тензией на роль общегуманитарного интеллектуального форума (как, на­при­мер, «НЛО» в Рос­сии), до сих пор не появилось и, учитывая глубину ме­то­до­ло­ги­­ческого кри­зи­са, охватившего литературоведческое сообщество, отсутствие бо­­лее или менее пристойной школы и перспектив социализации, едва ли скоро появится. Правда, время от времени сугубо фило­ло­ги­ческие сюжеты вы­но­сит в пространство пуб­лич­ного дискурса нефилологическая интеллектуаль­ная печать (прежде всего «Критика» в публикациях Грыгория Гра­бо­выча и Тамары Гун­до­ро­вой). В конце концов, возможно, что культурное сообщество вполне удов­ле­т­ворится таким объ­емом филологизации, но самой дисциплине неспо­соб­ность подключиться к со­временному интеллектуальному дискурсу обходится очень дорого.

Несколько иная ситуация у социологов. Главный «цеховой» журнал «Соціо­ло­гія: теорія, методи, маркетинг» издает по-украински и по-русски академичес­кий Институт социологии, а редактирует один из наиболее интересных украинских ученых Евген Головаха. Ему, безусловно, удается делать со­дер­жа­тельное и ка­чест­венное издание, востребованное, к сожалению, почти исключи­тельно про­фессиональной средой, но не включенное в пространство публичного дис­курса, то есть исследующее общественное мнение, однако никак не участвую­щее в его формировании. Это тем более заметно, что сам Голо­ва­ха (и мно­гие его ав­то­ры) весьма успешно выступает в роли как «об­ще­ст­вен­ного эс­пер­та», так и public philosopher, избирая для этого иные три­бу­ны: «День», «Дзер­ка­ло тижня», «Кри­тику», телевидение и прочее. То же можно сказать и об ук­ра­ин­с­ком партнере российского журнала «Полис», добротном по­ли­то­ло­гическом ежеквартальнике «Політична дум­ка» («Политическая мысль»; www.politdumka.kiev.ua), -- вполне, похоже, вост­ре­бо­­ванный политическим и экспертным сообществом, он напрочь отсутствует в ин­тел­лек­ту­аль­ном медиа-пространстве, несмотря на, казалось бы, естественную близость политологии к «народу», трехъязычность, на­ли­чие публицисти­чес­ких и историко-культурологических материалов, удобный сайт и, наконец, относительную популярность его редакторов, Володымыра Полохало и Олек­сандра Дерга­чова, которых обычные СМИ охотно приглашают комментировать текущие события.

Что касается академической философии, то, казалось бы, профессиональная фи­лософская периодика и составляет интеллектуальную прессу par excellence, и с нее-то мы и должны были начинать наш разговор. На деле это не так, во всяком случае в Украине. Здесь следовало бы говорить прежде всего о журнале академического Института им. Сковороды «Філософська думка», в начале 1990-х годов чрезвычайно популярном среди гуманитарной интеллигенции. К сожале­нию, теперь он совершенно выпал из поля зрения интеллектуального со­об­ще­ст­ва, несмотря на то что привлекает к сотрудничеству самых заметных и дей­ст­ви­тельно достойных представителей отечественной философии, затраги­ва­ет сю­же­ты, которые должны бы интересовать ги­потетического среднего представи­те­ля этого сообщества (от обзора ис­то­ри­ческой эволюции элитистского дискурса до анализа проблемы идентичности и жиз­ненного мира в контексте современных цивилизационных изменений), наконец, пуб­ли­ку­ет переводы из Деррида и прочих, а главное -- его редактирует (почему-то, если верить титульному листу, на пару с крупным государственным чиновником и философ­ст­вующим меценатом Тол­с­то­уховым) едва ли не самый авторитетный в Украине гуманитарий, непре­мен­ный участник практически всех важнейших ин­теллек­туальных дискуссий и граж­данских форумов, воплощенный украин­с­кий public philosopher -- академик Мырослав Поповыч. К сожалению, в этой функции он предпочитает выступать на страницах «Ї» и «Критики», если не в «Дне» или на телевидении, тогда как собственно философский цех приходится, по мере воз­мож­ностей, представлять провинциальным «Sententiae» (на их титуле ло­го­­типы Украинского философского фонда и Общества исследователей фило­со­фии Нового времени соседствуют с маркой Винницкого технического университета, в котором профессорствует главный редактор полугодичника Олег Хома) и сто­лич­но­му ежегоднику «Дух і літера» (www.duh-i-litera.kiev.ua), который выпускает од­но­и­мен­ное издательство совместно с Центром европейских гуманитарных исс­ле­до­ва­ний Киево-Могилянской академии под редакцией Костянтына Сигова и Лео­нида Финберга. При этом «Sententiae» мето­до­ло­гически и предметно го­раз­до бо­лее строгий и «закрытый» для просто интеллигентного читателя про­ект, ко­то­рый способен заинтересовать культурное сообщество только весьма ре­ши­тель­­ны­ми попытками ревизии философской (а следовате­ль­но, отчасти и об­ще­гу­ма­­нитарной) терминологии, обсуждением проб­лем философии дискур­са, ана­ли­­зом политической философии модерна (например, исследованием генезиса идеи суверенитета в Новом времени или же попыткой вычленить модерные основания современной толерантности), наконец, очень качественными, тща­те­ль­но от­ком­мен­тированными переводами весьма «раритетных» классиков, вроде Николя Мальбранша, Франсуа Пулена де ла Бара или вовсе Джеймса Харринг­тона. «Дух і літера», напротив, хотя и аттестует себя «сборником научных статей по проблемам социальной философии, философии истории, философии культуры, ис­тории философии, онтологии, гносеологии, феноменологии, философской ан­тропологии, логики, этики, эстетики, философии науки и образования, ре­ли­ги­о­ве­дения, теории и истории культуры», вполне «открыт» для простого интелли­гент­ного читателя, которого не отпугнет эта несколько пантагрюэлис­тс­кая са­мо­идентификация. Собственно строго философских или научных статей тут от­носительно (на 500 с лишком страниц) немного, причем на­и­бо­лее специ­аль­ные материалы относятся главным образом к религиоведению, точнее даже к те­о­логии и, в меньшей степени, к логике, этике или практической фило­со­фии. Философствование и богословствование здесь, скорее, элемент стиля: основной массив публикаций составляет культурологи­че­с­кая, в меньшей мере историко-ли­тературная, искусствоведческая и политоло­ги­ческая эссеис­тика, риторически заметно от­личающаяся от той, что практи­куют в «Критике» или «Ї», ак­тивным присутствием философско-теологического компонента в боль­шин­стве текстов; от дискурса же «Sententiae» ее отличает прежде всего фа­куль­та­тивный и неинструментальный характер. Если же отметить еще, что излюб­лен­­ные авторы «Духа і літери» -- это Аверинцев, Жорж Нива и Поль Рикёр, а за­вер­шает каждый выпуск весьма обширный и разнородный по ма­те­ри­алу и под­хо­ду рецензионный отдел, то можно интерпретировать ежегодник не сто­ль­ко как специально-философский журнал, сколько как образцово интел­лек­туальное издание, обращенное ко всему культурному сообществу, ко всем его сло­ям, уровням и секторам. Просто пафос анализа, ревизии и де­конст­рук­ции, свой­ст­венный «Критике», «Ї» или «УГО», тут заменяет пафос синтеза, пе­ре­дачи тра­ди­ции и «сохранения культурного наследия», то есть, в конечном счете, уже не раз описанного в нашем обзоре «центристского здравого смыс­ла» в не­с­ко­лько нео­жи­данной ипостаси. Полноценному существованию «Духа і літери» как интел­лек­туального издания, однако, изрядно препятст­ву­ет формат еже­годника и, в частности, связанная с этим невозмож­ность дис­куссии, диалога. Именно по­этому «Дух і літера» столь охотно помещает на своих стра­ницах ма­териалы конференций и различных чтений, а в течение нескольких лет публиковал записи заседаний междисциплинарного семинара им. Лысяка-Рудниц­ко­го, уч­ре­ди­телем и «хозяином» которого сам же ежегодник и выступал.

Очевидно, на этом пространство украинской интеллектуальной периодики, взятое в самом широком контексте, можно считать исчерпанным. Сегодня больше ничего из него не выжмешь, как ни ста­рай­ся…


[1] Недавно Союз писателей обзавелся новым альманахом «Соборність», в лите­ра­тур­­ном про­ст­ран­стве пока практически незаметным.

[2] По названию уничтоженного в 1933 году авангардистского театра Леся Курбаса, который, в свою оче­редь, использовал старославянское слово, обозначавшее первый месяц весны.

[3] После выхода в свет 5-го выпуска журнала его учредитель -- киевская городская администрация -- прекратил финансирование издания, мотивируя это тем, что «журнал, который публикует откровенные материалы с элементами извращений, брутальности, порнографии и ненормативную лексику, не имеет права распространяться среди молодежного круга читателей». По мнению учредителя, то, что издание такой формы и содержания называется «Молода Україна», «оскорбляет национальное достоинство украинцев». Последний, 6-й выпуск существует только он-лайн, и дальнейшую судьбу журнала сейчас прогнозировать весьма затруднительно.

[4] Поезд № 76 -- это поезд Черновцы--Перемышль (то есть Украина--Европа), который раньше шел че­рез всю Центральную Европу, в том числе и Галычину, с юга на север.

[5] Предполагается, что впоследствии в бумажной версии будет выходить своего рода «ежегод­ник» или антология «Потяга».

[6] Еще недавно к числу таких изданий принадлежала газета Ассоциации украинских писателей «Література Плюс» (http://aup.iatp.org.ua/litplus/litplus.php), которая выходи­ла в 1998--2003 годах, с перерывами, под редакцией сначала поэта Андрия Бондаря, а позднее -- критика Свитланы Мат­виенко (в 2002--2003 годах несколько номеров вышло в виде вклейки с отдельной пагина­ци­ей в журнале «Кур’єр Кривбасу»). В конце 2003 года газета была ос­та­нов­ле­на, и Свитлана Мат­ви­енко вместе с «Критикой» начала издавать новую газету «Коментар», от­час­ти продолжившую «Літературу Плюс», но с добавлением блока социально-по­­ли­тических ма­те­­риалов и существен­ным расширением общекультурологической (не­ли­те­ра­ту­р­но-критической) эс­сеистики.

[7] И «Ї», и «Критика» институционально представляют собой симбиоз общественной органи­за­ции и ком­мерческой структуры и существуют исключительно за счет зарубежного грантового финансирования («Ї», главным образом, немецкого, «Критика» -- американского, гарвардского; впрочем, в этом-то вовсе никакой специфики нет), оба практикуют разделение функций глав­но­го и ответственного редакторов (в «Ї» -- куратора конкретного тематического выпуска), оба, по­ми­мо собственно выпуска журнала, занимаются еще и книгоизданием, их тиражи сопоставимы (соответственно 1 и 2 тысячи экземпляров), как и объемы годовых комплектов -- около 150 листов в 4 выпусках «Ї» и приблизительно 110 листов в 10 номерах «Критики».

[8] «Ї» [ji] -- это одна из специфических, наряду с «є» и «ґ», букв украинского алфавита, три­над­ца­тая по счету, которой, в частности, посвящено стихотворение Ивана Малковыча «Наставление сельскому учителю», помещенное на входе на сайт «Ї».

[9] С этого же времени каждый номер завершает короткая про­за (обычно ненарративная, но иног­да и тра­диционно-повествовательная), в не­скольких номерах были даже опубли­ко­ва­ны по­э­ти­ческие подборки. Разу­ме­ет­ся, такие публикации, сознательно наруша­ю­щие чистоту формата, ни­коим об­ра­зом не могут компенсировать отсутствие как надлежащего уровня публицис­ти­чес­ких еженедельников, так и авторитет­ных литературных «толстяков», -- дело тут не в раз­решении проблемы, а, скорее, в ее обозначении.

[10] Вообще говоря, любое интеллектуальное (и не только интеллектуальное) издание стремится на­вязать или, по крайней мере, предложить свое представление о норме; естественно, что в слу­чае с демократически ориентированными изданиями, такими, как «Критика» или «Ї», это будет не­кое либеральное нормотворчество. Другое дело, что из внимательного анализа текстов сле­ду­ет, что основной корпус «критиковских» авторов, несмотря на все их полемики, идеоло­ги­чес­ки бо­лее однороден, сильнее сконцентрирован вокруг некоего ценностного центра, нежели в «Ї», парадигма всех номеров которого дает совершенно сюрреалистическое представ­ле­ние о норме, не говоря уже о «Столичных новостях», химерически объединяющих на одной только поч­ве «здравого смысла» не сходящиеся между собой представления о норме.

[11] Возможно, газета «Коментар», ориентированная на тот же круг идей и ценностей, что и «Кри­ти­ка», а во многом и на тех же авторов, но вместе с тем имеющая несколько иной формат, сможет от­час­ти снять с «Критики» публицистическое «бремя», а с другой стороны, предложить новый стан­­дарт газетного рецензирования, принципиально отличный от принятого и в массовой прес­се, и в специальных изданиях, вроде «Книжника».

[12] В том числе и «мэтров», хотя «мэтры», разумеется, специально для «Критики» не пишут, прос­то позволяют перевести уже опубликованное на языке ори­гинала. Некоторое исключение тут составляют разве что Эдвард Ки­нан, Ларри Вульф, Даниэль Бо­вуа, Ежи Помяновский и боль­шая часть польских авторов -- равно как и некоторые российские, представленные, кстати сказать, на ее стра­ни­цах много шире, чем в каком-либо ином украинском журнале (прежде всего это вци­о­мовские со­цио­­ло­ги Юрий Левада, Борис Дубин, Лев Гудков, Алексей Левинсон, но так­же и Анд­рей Зорин, Галина Зве­рева, Виктор Шни­рель­ман, Дмитрий Фурман, Рус­лан Хес­та­­нов). К сожалению, не­экс­­клюзивность интеллектуального продукта, равно как и дефицит отечествен­ных авторов -- об­щая проблема всех украинских изданий.

[13] Казус «Молодої нації» особенно любопытен тем, что весьма правонационалистически ори­ен­тированное издательство «Смолоскип» создавало этот альманах в 1996 году как про­ст­ранство, где «свои» молодые авторы могли бы упражняться в литературе и идеологии, то есть речь шла именно об интеллектуальном издании, хотя и чуждом идеологических ориентаций основной массы украинских интеллектуалов. Однако несмотря на вполне точное соответствие такому фор­мату и даже готовность поддерживать дискуссию, то есть служить форумом, альманах был со­вер­шенно незаметен в медийном (и идейном) пространстве и никакого воздействия на ауди­то­рию (в том числе и молодежную), по всей видимости, не оказывал. Когда же в нем, едва ли не слу­чайно, почти полностью сменился состав редакции и редколлегии и, не порывая с из­да­тель­ст­вом, он явочным порядком начал менять формат, превращаясь в строго научное издание, ме­­то­дологически и отчасти дискурсивно (но все же не идеологически!) сближаясь с тою же «Ук­раї­ною модерной», оказалось, что такое издание вполне востребовано культурным сооб­ще­ст­вом (разумеется, не всем, но некоторой, достаточно весомой его частью) как все же ин­тел­лек­ту­альное чтиво. Таким парадоксальным образом тщательно выверенные и откомменти­рован­ные публикации, например, воспоминаний одного из столпов украинского неонародничества пуб­лициста и литературоведа Сергия Ефремова или научно корректные очерки биографии и твор­чества националистического мыслителя и публициста Андрия Жука легитимизировали в глазах определенной части публики изначально запланированные издателями, но не восприня­тые в свое время читателем идеоло­гические опыты «смолоскиповских» политологов и социо­ло­гов (вроде ис­сле­дований на тему «Толерантность как навязанное достоинство в современных западных ли­бе­рально-демо­кра­ти­чес­ких обществах»). Правда, эти опыты принадлежали уже значительно бо­лее про­фес­сио­наль­ным людям, нежели когдатошняя молодежь.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.