28 марта 2024, четверг, 16:21
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

15 октября 2003, 20:22

История ЮКОСа

От редакции. Последние два десятилетия вместили в себя так много событий, что самые свежие из них плотно закрывают перед нашим внутренним взглядом предыдущие, обрастающие за счет этого многочисленными мифами или просто отсутствующие в нашем историческом сознании. Развернувшаяся еще летом атака на крупнейшую российскую нефтяную компанию ЮКОС вновь подняла вопрос о приватизации – ее справедливости или несправедливости, о том, к чему приведет попытка пересмотреть ее итоги. За всеми этими дискуссиями почему-то никто так и не удосужился внимательно проследить, как складывалась «империя Ходорковского». А ведь история ее достаточно традиционна для многих представителей нового российского бизнеса, от позднекомсомольских предприятий до покупок начала нового столетия. Не менее типична история нефтяной составляющей этой империи – собственно нефтяной компании ЮКОС.



Нефтяная компания «ЮКОС», как и большинство российских нефтяных компаний, была создана десять лет назад – в 1993 году, в ходе процесса реструктуризации нефтяной промышленности России. Напомним, что реструктуризация была начата еще в конце 1991 года, когда ставший министром топлива и энергетики Лопухин упразднил советское Министерство нефтяной промышленности и входившие в его состав многочисленные управления и тресты. Так бюрократическая вертикаль власти была ликвидирована, а на самом нижнем, производственном, уровне управления остались только первичные производственные единицы отрасли – нефтегазодобывающие предприятия (НГДУ).

Подобная «атомизация» полностью отвечала либеральному идеалу реформ: «множество независимых производителей конкурируют между собой на свободном рынке за потребителя», но зато не отвечала представлениям прежних руководителей нефтяной промышленности о принципах организации управления в ней, а также специфическим особенностям ее строения. Руководители отрасли, которых стали называть «нефтяными генералами», быстро договорились между собой и заставили Лопухина уйти в отставку, а на его место назначили «крепкого хозяйственника» Юрия Шафраника. Смена руководителя означала смену модели реформы. Вместо атомизированного хозяйства новый министр и его коллеги стали формировать (тоже, кстати, по западным образцам, только не шибко либеральным) новую управленческую структуру. Теперь отрасль должна была состоять из т.н. вертикально-интегрированных компаний (ВИНК), в состав которых должны входить все цепочки производственного и сбытового процесса: НГДУ, занимающиеся добычей нефти, нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) и областные предприятия по сбыту нефтепродуктов, продающие топливо конечным потребителям. Система магистральных трубопроводов была выделена в отдельную компанию «Транснефть» и осталась в государственной собственности. Во главе каждой такой компании становился один из крупных руководителей советской нефтяной отрасли. ЛУКойлом, например, стал руководить Вагит Алекперов, бывший еще замминистра в советском Миннефтепроме, «Роснефтью» – Александр Путилов, Тюменской нефтяной компаний – Виктор Палий, а ЮКОСом – Сергей Муравленко, сын известнейшего советского нефтяника и сам один из виднейших руководителей отрасли. Муравленко-сын получил в наследство от развалившегося советского нефтяного хозяйства несколько активов, из которых и выстроилась компания ЮКОС. Это крупнейшее нефтедобывающее предприятие «Юганскнефтегаз», расположенное в Ханты-Манскийском автономном округе, три нефтеперерабатывающих завода в Самарской области и предприятия сбыта нефтепродуктов в восьми регионах России.

Уже при формировании ВИНК выявились проблемы, с которыми должна была столкнуться отрасль в ходе своего самостоятельного плавания. Во-первых, месторождения, закрепленные за каждой компанией, были неоднородны по качеству – у одних нефти оставалась мало, у других качество ее было низким, у третьих добыча стоила дорого. Во-вторых, НПЗ имели неодинаковый возраст оборудования и перерабатывающие мощности, что сильно сказывалось на себестоимости получаемого топлива. В-третьих, сбытовые организации могли находиться в разных регионах с точки зрения платежеспособного спроса, и даже если бензин и дизельное топливо были приемлемы по отраслевым критериям себестоимости, то по условиям сбыта розничные цены могли выглядеть запредельными. В-четвертых, получив в свой состав областные сбытовые организации, ВИНК становились монополистами на соответствующей территории, так как другие нефтяные компании не могли там торговать своей продукцией. Но, получив «конкурентные преимущества», ВИНК должны были за это расплачиваться обязательными поставками топлива «прикрепленным потребителям»: автобусным паркам, воинским частям, теплоэлектростанциям и котельным, подразделениям МВД и ФСБ и, конечно, сельскохозяйственным предприятиям на посевную и уборочную. Денег эти потребители практически не платили, поэтому балансы сбытовых компаний были перегружены их просроченными долгами, которые только частично могли компенсироваться разного рода налоговыми зачетами. Кроме того, сбытовую ситуацию серьезно портили частные бензоколонки, которые, не имея груза обязательных поставок, могли продавать бензин дешевле, чем ВИНК, хотя очень часто покупали его на НПЗ, принадлежащих конкурирующей «большой» компании. В-пятых, почти у всех компаний был дисбаланс мощностей, когда, например, мощности по добыче были больше или меньше мощностей по переработке, а те, в свою очередь, не совпадали с мощностями сбытовых организаций. И в-шестых, нефтяники должны были решить задачу консолидации акций компании в одних руках, так как их распределение в ходе приватизации оказалось асимметричным. Крупные пакеты акций предприятий того же ЮКОСа (45%), входящих в состав ВИНК, остались в руках государства, а остальные 55% были распылены среди десятков тысяч рабочих и служащих этих предприятий. И менеджменту компаний требовались значительные средства, чтобы выкупить эти акции у первоначальных держателей.

Таков перечень проблем, которые должны были решать руководители новых нефтяных структур. И в зависимости от того, насколько успешно они их решали, и определялась судьба самих компаний и их руководителей. Правда, у нефтяников была отдушина – экспорт продукции за рубеж за твердую валюту, но здесь начинался другой сюжет, который назывался «борьба за экспортные квоты», то есть за право прокачать по государственным трубопроводам сырую нефть в западном направлении. И очень часто размер квоты никак не соответствовал той нагрузке, которая легла на компанию после ее структуризации. В результате, к 1995 году, когда процесс формирования новой структуры отрасли был близок к концу, стало ясно, какие компании могут жить самостоятельной жизнью, а каким придется искать стороннего инвестора. И продавать ему государственный пакет акций.

«Сторонние инвесторы» к тому времени уже успели сформироваться как крупные (по российским меркам) коммерческие банки. Денег у них было много, а рентабельность традиционного банковского бизнеса уже успела заметно снизиться. Поэтому им были нужны новые сферы приложения своего капитала. И нефтяные компании, так же как и другие крупные куски госсобственности, были предложены им на продажу. Мы не будем сейчас останавливаться на перипетиях т.н. «залоговых аукционов», скажем только, что по их результатам контрольный пакет акций ЮКОСа получил нового владельца в лице банка МЕНАТЕП.

То, что контрольный пакет ЮКОСа был продан сразу и оптом, свидетельствовало о том, что финансовое положение компании было не блестящим. И ей требовались солидные денежные вливания, обеспечить которые мог только крупный банк. Хотя, например, ЛУКойл распродавался по кусочкам и очень долго – последняя часть госпакета была продана только в декабре прошлого года. В целом итоги деятельности «крепких хозяйственников» были неутешительными. Одна только просроченная задолженность компании перед бюджетами всех уровней и персоналом составляла в тех ценах 2,4 трлн. руб. Компании так же не удалось централизовать сбыт и денежные потоки, которые были распылены по массе коммерческих банков, и, естественно, сформировать инвестиционные фонды для освоения новых месторождений и ремонта оборудования сильно изношенных НПЗ. Теперь эту задачу должны были решать новые владельцы.

Новая команда рьяно взялась за дело, но преуспела только в централизации денежных потоков, особенно экспортных, реструктуризации бюджетной задолженности и оптимизации налогообложения. Хорошо известна совместная операция компании и банка, когда задолженность федеральному бюджету в 2 трлн. руб. (2 млрд. руб. после 1 января 1998 года) была переоформлена в четыре (4) облигации номиналом по 500 млн. руб. и выставлена на аукцион. Конечно, купить долги ЮКОСа хотели многие, чтобы потом испортить жизнь МЕНАТЕПу. Но сразу выложить минимум 500 млн. – на это дело желающих не нашлось. И все четыре облигации спокойно выкупил банк с очень хорошим дисконтом. А что касается централизации товарно-денежных потоков и оптимизации налогообложения, то для этого банк тут же перевел все НПЗ на схему процессинга, по которой НПЗ уже не покупали нефть у НГДУ, а получали ее только на переработку, и от головной компании. А потом отправляли в ее адрес уже готовые горюче-смазочные материалы. В результате компании уже не нужно было платить налог на добавленную стоимость сразу по двум производственно-сбытовым цепочкам – при поставке сырой нефти на НПЗ и при поставке нефтепродуктов сбытовым предприятиям.

Производственная же деятельность не претерпела сильных изменений, так как говорить о каком-то «новом качестве роста» можно было только после освоения новых месторождений, а вот на это денег ни у компании, ни у банка не хватало. Хотя новые, еще не использованные месторождения нефти на балансе ЮКОСа просто шикарные: только Приобское и Приразломное месторождения вместе дают 1,5 млрд. тонн запасов. Действующие же месторождения эксплуатируются с 60-х годов и исчерпаны на 80%. Поэтому новые менеджеры постоянно разъезжали по всему свету, активно разыскивая инвесторов, которые смогли бы нести бремя освоения новых месторождений, но так никого и не нашли. Поэтому для расширения добычи компания пошла более простым путем. В конце 1997 года ЮКОС, заплатив свыше $1 млрд, стал владельцем контрольного пакета акций Восточной нефтяной компании (ВНК), объединяющей 12 предприятий в центре Сибири. А в начале 1998 года попытался объединиться с компанией «Сибнефть». И в том, и в другом случае не обошлось без скандала. Дело в том, что ВНК почти полностью принадлежала государству, и ее пакет акций продавался в два приема. Сначала контрольный пакет за деньги на аукционе, а потом второй пакет, чуть меньше, на инвестиционном конкурсе. Предполагалось, что МЕНАТЕП купит два этих пакета. Но банк не стал этого делать, и купил только контрольный пакет, оставив второй, неконтрольный, в руках государства, на который оно так и не смогло найти желающих. Ну о быстром слиянии «Сибнефти» и ЮКОСа и таком же быстром разделении уже и так все хорошо известно. А потом случилось знаменитое падение нефтяных цен 1997-1998 годов, и само существование компаний оказалось под вопросом.

Повышение нефтяных цен во второй половине 1999 года вывело ЮКОС в лидеры отрасли, и компания смогла прикупить еще ряд нефтегазовых активов. В 2000 году ЮКОС приобрел 68% акций Восточно-Сибирской нефтегазовой компании, в 2001 году стал владельцем Ангарской нефтехимической компании в Иркутской области – а в апреле 2002 года ЮКОС приобрел 49% акций государственной словацкой трубопроводной компании Transpetrol – оператора магистральных нефтепроводов на территории Словакии. Кроме того, в 2002 году Компанией была проведена сделка по приобретению пакета акций литовского концерна Mazeikiu Nafta, в который входят Мажейкяйский НПЗ, терминал Бутинге и Биржайский нефтепровод. Также в активе Компании появились газодобывающие предприятия «Арктикгаз», «Роспан» и «Уренгойл».

Во многом благодаря этим приобретениям компания смогла увеличить свою добывающую мощность, но сильно нарастить добычу она смогла только за счет повышения интенсивности использования действующего фонда скважин, так как освоение новых месторождений пока остается под вопросом. Правда, оно ей особенно и не нужно – переработка нефти составляет только 46% от добычи, и всю эту разницу компания отправляет на экспорт. Она могла бы отправить и больше, но нехватка транспортных мощностей не позволяет этого сделать. Поэтому компания все время пытается нарастить производственные мощности по переработке за границей, но ей в этом не очень везет, и ее единственный иностранный актив – это НПЗ в Литве. Таким образом, ЮКОС оказался в некотором технологическом тупике. Он может нарастить добычу на старых месторождениях, но не может увеличить экспорт и переработку. А без этого невозможно освоение новых месторождений – средства для этих инвестиций можно получить только от экспорта. Если же не осваивать новые месторождения, то на старых нефть рано или поздно закончиться, и тогда конец лидерству в отрасли.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.