28 марта 2024, четверг, 13:54
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

22 января 2010, 09:33

Создатель России

22 января 1440 г., в пятницу, на память св. апостола Тимофея, в семье Великого князя Московского Василия Второго и Марии Ярославны Боровской (удельный княжеский род, идущий от Ивана Калиты) родился сын, крещенный под именем Ивана 27 января, в день перенесения мощей Иоанна Златоуста. Двадцать два года спустя этот человек займет отцовский престол и станет Великим князем Иваном Третьим, а спустя еще сорок три года этот престол оставит – отправившись туда, где нет ни кремлей, ни княжеских уделов.

Так долго Россией никто не правил – ни до Ивана, ни после. Даже его беспокойный внук – тоже Иван и тоже Васильевич, формально занимая трон свыше пятидесяти лет, фактически царствовал гораздо меньше: ибо, в 1533 году ему, при вступлении на престол, было всего лишь три года от роду…

Однако, количество здесь под стать качеству: едва ли Русская Земля рождала более даровитого политика (разве лишь – Петр, да и то не факт). Были выдающиеся реформаторы – как Александр Второй, были лидеры с фантастической внешнеполитической интуицией и волей – как Александр Первый. Но не было человека, способного на базе столь малой исходной информации сконструировать столь отличную  от текущей картину будущего. И, сконструировав, ее в значительной степени воплотить.

Чтобы прочувствовать это, стоит вообразить Московию несчастного отца Ивана Великого и сравнить с таковой на исходе жизни сына – фактически это будут два государства с разным профилем, внешне как будто довольно похожие, однако принципиально разные типологически. Как, все равно, военная монархия Сталина в сравнении с олигархической империей брежневских лет…

В самом деле – родился княжич Иван в не слишком веселое время. Только что, буквально месяц или два назад, семью его родителей постигло несчастье – скончался двухлетний первенец московского князя, Юрий. Не лучше обстояло дело и вне великокняжеского терема: в самом разгаре была четвертьвековая династическая смута – противоборство Василия Второго с Юрием Галицким и его сыновьями – Василием Косым, Дмитрием Красным и Дмитрием Шемякой. Дважды лишавшемуся московского трона и дважды возвращавшему его себе Василию еще предстоят самые трудные в жизни испытания: 7 июля 1445 года его войско будет наголову разбито татарами под Суздалем, а сам он попадет в плен к Улу-Магомету, основателю Казанского ханства. Выкупившись ценой беспрецедентных долговых обязательств, он вновь вернется к власти, однако 13 февраля 1446 года будет схвачен в Троицком монастыре восставшими от непомерных поборов подданными и три дня спустя – ослеплен по приказу Дмитрия Шемяки, после чего отослан в Углич под арест. Малолетний Иван станет сперва скрываться в Муроме, а затем, отдавшись под покровительство рязанского епископа Ионы (будущего первого русского автокефального митрополита), попадет в руки победивших врагов своего отца… А уже год спустя Василий Темный вновь воцарится на Боровицком холме – теперь уже до конца своей жизни.

Надо ли говорить, что жертвами той смуты стали не только члены московского правящего дома: отсутствие твердой власти означало тогда для населения целый букет разномастного произвола – от набегов татар всевозможных юрисдикций, до повторного взимания налогов при очередной смене московского монарха. И уже дополнением к этому можно считать эпидемии чумы и масштабные пожары, всякий раз пожиравшие разросшуюся Москву с вящей ненасытностью…

Однако забудем про бедствия и попробуем охарактеризовать тогдашнюю Россию как таковую. Это, несомненно, была исключительно провинциальная и во многих отношениях малоинтересная страна. И дело здесь даже не в зависимости от Золотой Орды, которая, по-видимому, не была тогда сильно обременительна ни в финансовом, ни в политическом смысле, – просто сущностное разнообразие жизни тогдашней Московской Руси (включая и околомосковскую – вроде формально независимой от Москвы Рязани) было весьма убогим даже в сравнении с городами Руси Литовской – Киевом, Полоцком и пр. Страна не имела ни системы образования, ни православного богословия, с трудом и крайне редко строила каменные сооружения и отливала пушки, городская жизнь ее была чахлой, внешняя торговля – пассивной. Из стран, не имевших с Русью непосредственной границы, отношения поддерживались лишь с Византией – пока та существовала. Поездка русского митрополита Исидора на Флорентийский собор – чуть ли не единственное исключение. И чуть ли не единственный скоротечный случай, когда в Западной Европе приняли в расчет само существование Московии как сколько-нибудь значимый фактор. Остальные же ее политические и идеологические контакты касались лишь сопредельных стран – дериватов Золотой Орды на Востоке и Юге, Швецией, Ливонией, Литвой, Польшей на Западе. Вот и все. Причем если отношения со Швецией и Ливонским орденом были, по сути, региональным делом Пскова и Новгорода, ведших достаточно независимую от Москвы внешнюю политику, то взаимодействие с Литвой являлось основным содержанием внешней политики собственно московской. К огромному счастью Василия Темного, внука Витовта Великого, во весь период смуты 1425-1453 г.г. Литва в ход русских дел практически не вмешивалась, а до смерти Витовта в 1430 г. даже некоторым образом поддерживала Василия Второго. Сыграли также роли и определенные уступки Литве, делаемые всякий раз, когда Темный получал власть, – так, именно в этот период Литва "проглотила" последние не связанные с Московским Великим Княжеством русские территории – в частности, выморочное Великое Княжество Смоленское, за которое Москва боролась чуть ли не со времен Калиты. (Помимо этого, ряд крепостей Новгородской земли отдавались под контроль литовских отрядов, на содержание которых шли и доходы с этих территорий.) Это было максимальное продвижение Литвы на Русь – со смертью Витовта Литва в силу целого ряда внутренних причин перейдет в русской политике к защите status quo, а уже Иван III начнет "реконкисту", которую завершит лишь Екатерина Великая триста лет спустя. Можно сказать, что Польско-Литовский союз был основным геополитическим противником Москвы. Как бы то ни было, к началу правления Ивана Великого Польша и Литва, связанные личной унией, имели довольно значительный опыт европейской политической жизни, следствием которого стали весьма прочные позиции по всему периметру Московских владений. Во всяком случае, они контролировали ситуацию в Крымском ханстве, поддерживали союзнические отношения с Большой Ордой, привели к покорности Тевтонский и Ливонский ордена, заключили союз с господарем Молдавии Стефаном Великим, добились довольно высокого взаимопонимания с Венгрией и Священной Римской Империей (Германией) на почве противостояния Османской агрессии. Кроме этого, недавно ставшая католическим государством Литва пользовалась особой опекой Папы в качестве форпоста римской церкви на границе мусульманско-православного мира.

Примерно в такой ситуации Иван III вступил во власть – имея за душой лишь вполне прозаический опыт походов месте с отцовскими воеводами на Устюг или Окский рубеж – упреждать татар. Едва ли обладал он какими-либо адекватными знаниями о политической географии земель к Западу от Польши – однако, в его небогатом идеологическом багаже присутствовала одна чудесная вещь: фамильное умение всех без исключения правивших до него Москвой Даниловичей выбирать правильные политические цели и неожиданные для противников средства достижения этих целей. Цели серьезные, но достижимые именно на текущем этапе, краеугольные для дальнейшего развития, однако не кажущиеся таковыми оппонентам – благодаря чему исключалось всякий раз объединение этих оппонентов в единый антимосковский кулак. В этом искусстве последовательного развития политической воли Иван Великий превзошел затем своих предков – и тем более, трех своих династических потомков, этого дара лишенных почти что напрочь.

В самом деле – как-то без особых потрясений и судьбоносных битв Ивану удалось переменить, в частности, Русско-Литовский расклад едва ли не на обратный. И Крымский хан стал вернейшим союзником Москвы – именно его поход на Литовскую Подолию в значительной степени помешал Литве оказать помощь хану Большой Орды в период знаменитого "стояния на Угре". С молдавским господарем Иван просто породнился, поженив на дочери Стефана Чел Маре своего наследника, Ивана Молодого. Даже Казань после победоносного похода 1487 года в основном контролировалась Москвой. С Венгрией же установились довольно интенсивные дипломатические и культурные отношения, свидетелем которых поныне является знаменитая золотая монета – "угорский Ивана Третьего" с гербом венгерских Корвинов на реверсе и почитаемым католиками-венграми Св. Владиславом на аверсе. Установились и содержательные отношения со Священной Римской империей, а также с Ватиканом, соблазнившимся "морковкой" в форме готовности Ивана обсуждать возможность присоединения его страны к Флорентийской унии – именно с этими наивными упованиями Папа способствовал прибытию в Москву Софьи Палеолог, жившей в Италии племянницы последнего византийского императора, ставшей второй женой Ивана. Вообще, "открытая" тогда Россией ренессансная Италия тут же стала мощным источником идей, кадров и технологий – и вот уже миланец Аристотель Фиорованти строит в Кремле Успенский собор и великокняжеский дворец, льет пушки, модернизирует монетное производство. Не отстает от него и целый ряд других осевших в Москве итальянцев и немцев… Кстати говоря, предпринимались попытки Иваном и создать русское книгопечатание – на первых порах велись переговоры о заказе в Италии кириллических инкунабул – первопечатных книг. Ничего тогда, увы, не вышло -  первые печатные книги на русском языке появились лишь в середине следующего века – хотя известно, что еще Петр Первый в 1697 году вел в Голландии переговоры о том же самом: московские типографские возможности его, по всей видимости, не удовлетворяли.

В общем, перед русскими вдруг открылся огромный мир – не случайно ведь Афанасий Никитин именно в это время добирается до Индии и (что даже важнее!) пишет об этом книгу! Время Ивана Великого – вообще расцвет русской словесности различных жанров, в том числе сочинений полемического и богословского характера: ибо это было время невиданной на Руси прежде полемики – религиозной и политической, причем полемики отнюдь не всегда в традиционном для России смысле, когда ставкой в споре является жизнь или все достояние спорщика. Напомним также, что именно Ивану III страна обязана знаменитым судебником 1497 г., законодательно зафиксировавшим право крестьян на смену хозяина в осенний Юрьев день…

В общем, подобное развитие русской жизни даже кажется отчасти парадоксальным  в годы правления Ивана Великого – чья основная миссия, казалось бы, состояла в ликвидации жесткой рукой самостоятельности автономных частей Северо-восточной Руси: Новгорода, Твери, Вятки и пр. И, тем не менее, противоречия здесь нет никакого: Иван III (как и позднее Петр I) , в отличие от своего внука Ивана IV Грозного, был великим управленцем от Бога, а потому понимал, что устойчивость, управляемость подвластной системы увеличивается с ее качественным усложнением, а не наоборот. Увеличивается, но требует при этом от управленца все большей и большей квалификации. А потому культурные заимствования, открытые дискуссии, создание новых институтов, эмансипация социальных слоев – все это было сонаправлено его устремлениям и, как ему казалось, лишь укрепляло его великокняжескую власть.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.