28 марта 2024, четверг, 21:17
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

12 марта 2009, 17:42

Кто решает судьбу ЦДХ?

2 марта завершилось первое публичное слушанье по новому проекту перепланировки Дома Художника и прилежащего к нему парка.  Возможно в силу введения новой законодательной процедуры, а возможно по закону «последней капли» обсуждение проекта мало кого оставило равнодушным и московское культурное сообщество неожиданно громко и многоголосо высказалось против предложенного проекта перепланировки, по которой площадь нынешнего Дома Художника и прилегающего к нему парка отдается инвестору, а музей отправляется на обочину. «Ах, какая была демократия! Давно не удавалось подышать таким спертым, пронизанным ненавистью воздухом свободы». Так описывает атмосферу публичных слушаний, состоявшихся 24 февраля в фойе Третьяковской галереи на Крымском валу в «Коммерсанте» архитектурный критик Ревзин, явный противник введения демократических практик управления.

К проявлениям демократии можно относиться по-разному. Я, например, получила компенсацию пропущенных в силу возраста чтение стихов  на площади Маяковского в 60е, Бульдозерной выставки и стояние у Белого дома в 91-ом. Признаюсь, подобные проявления свободной воли  и гражданской позиции пробуждают во мне возвышенные чувства. Спасибо следует сказать закону градостроительного кодекса от 25 июня 2008 года за №28, по которому вменяется в обязанность московским чиновникам проводить открытое публичное обсуждение архитектурных проектов. Насколько я слышала, закон был принят под давлением прогрессивных архитекторов ориентирующихся на западные градостроительные нормы. Но надо признать, что то, что хорошо для Запада, у нас принимает странную национальную специфику. В случае с Третьяковской галереей, национальным музеем, ситуация с обсуждением на уровне района (по законодательству имеют право принимать участие только жители района и работающие на его территории граждане) выглядела несколько абсурдно. Третьяковская галерея по механизму работы этого закона превратилась в объект районного масштаба.

Все, к чему прикасается искусство, становится или художественным произведением или приобретает символическое звучание, что в итоге тоже можно расценивать как искусство.  Символическое пространство с пространством реальным находятся в более тесных отношениях, чем предполагают государственные чиновники. Особенно если речь идет о музее национального значения, в частности о коллекции искусства 20 века, хранящейся в Третьяковской галереи на Крымском валу. Русский авангард, соцреализм, нонконформистское искусство – три его составляющие, каждая из которых  по-своему сопрягается с архитектурой позднего советского модернизма. Архитектурная форма и художественное содержание в этом случае дополняют друг друга.

Здание ЦДХ было задумано в годы оттепели, но построено сравнительно недавно: ему выпала  судьба долгостроя, что, возможно не случайно. Строилось оно в период застоя да к тому же, не на государственные, а на «народные деньги» Союза Художников.  В конце 70х здесь проводятся первые выставки, а Третьяковская галерея располагается в ЦДХ лишь с 1984 года. Расположение здания Дома Художников в городском ландшафте учитывает природные и культурные координаты.  Протянувшееся вдоль набережной реки и парка,  здание выстраивает визуальные перспективы, что располагает к созерцательности, и по праву может именоваться храмом искусств и неотъемлемым элементом исторического вида Москвы. Правда, многие детали здания, предусмотренные проектом архитектора Сакояна, растаяли за время долгостроя.

Так, например, пропал центральный вход со стороны реки, и внутренний дворик, задуманный как часть этого входа, перегородили решетки. Исчезли и некоторые технические части интерьеров, здание было поделено надвое и превращено в нечто напоминающее коммуналку, и уже в 90-ых у него начала протекать крыша. В общем, на символическом уровне история Дома Художника созвучна новейшей российской истории и может быть ее аллегорией. От проекта модернизации, предпринятой в СССР в 60х годах и застоя 70х, до перестройки и приватизации конца 80х. Именно тогда половина здания была приватизирована Международной конфедерацией союза художников, организацией  отмежевавшейся от Союза художников. Вторая часть здания, где ныне находится коллекция искусства 20 века отошла Государственной Третьяковской галерее. Рядом с Домом Художников  сложился парк, получивший в горячие 90е годы статус музея под открытым небом (единственного в СНГ). Сюда были свезены свергнутые монументы, и парк стал на какое-то время местом силы новой России. Таким образом, к концу 20 века сформировался в городском пространстве сложный историко-культурный организм, живо реагирующий на актуальные социо-политические процессы.

И вот настало время перемен, и российская культура в лице Дома Художника стоит на пороге нового этапа. Если развитие пойдет по пути, предложенному московскими чиновниками, то культурно-парковая зона приобретет новое символическое наполнение и, потеряв статус общественного пространства, станет частной собственностью крупной инвест компании, что на символическом уровне будет окончательной победой золотого тельца над демократическими и культурными ценностями. Но какая бы судьба ни ждала Дом Художника, она будет иметь символическое прочтение и в исторической перспективе свидетельствовать о культурном уровне нашего времени, об отношении государства к культуре.

Роль государства тут велика, поскольку в отличие, к примеру, от США, где даже Метрополитен – частный музей, у нас музеи имеют государственный статус. И если уж государство отвечает за культуру, то, как-то странно звучит его предложение отдать в частные владения за строительство музея на обочине парк и нынешнее выверенное концептуально место Дома Художника, бесцеремонно снеся последний. О заинтересованных в этом решение лицах в высших эшелонах власти уже неоднократно писали СМИ. В частности постоянно фигурирует фамилия Шувалова. А вот фамилия  министра культуры Авдеева в дебатах и обсуждениях судьбы Дома Художника мне лично ни разу не встречалась.  Художник-нонконформист Игорь Шелковский, издававший в эмиграции в 70-ых журнал подпольных советских художников «А-Я», в своем меморандуме приводит слова бывшего при Миттеране министра культуры Франции Жака Ланга: «Культура - не роскошь, не излишество, культура - это наш образ жизни» и замечает, что «во Франции каждый, из последней плеяды президентов, оставлял после себя музей или значительное сооружение общекультурного значения. Центр Помпиду - детище Жоржа Помпиду (построенное на месте центрального рынка – примечание мое), Музей д’Орсэ открыт при Жискар Д’Эстене, Опера Бастилии, пирамида Лувра, арка Дефанса, библиотека Миттерана построены в двусрочное правление президента-социалиста. Музей наивного искусства, открытый сравнительно недавно, выстроен Жаком Шираком. Это ли не примеры понимания первыми лицами государства важности культуры?».

На фоне подобного внимания к музеям и бума музейного строительства, начавшегося в мире в 70х годах, отношение российского правительства к музею национального значения выглядит варварством. Отчуждение музейных площадей дело немыслимое в современном мире. Музеи получают новые площади, новые здания, но при этом и старые остаются за ними.  В статье в “The Art Newspaper” № 109 за 2000г. посвященный открытию  экспозиции в новом здании лондонской галереи Тейт архитектор и критик Чарл Дженкс проанализировав современную музейную архитектуру, сформулировал ее основные принципы. Первое: музей занимает доминирующее место в городском ландшафте, и располагается, как правило, на центральной площади, на месте, которое в средневековом городе принадлежало кафедральному собору. Второе: архитектура современного музея основана на храмовой архитектуре. Этим характеристикам вполне соответствует нынешнее здание Дома Художника и его расположение. А вот запланированное у обочины новое здание Третьяковской галерее вряд ли сможет доминировать над 17этажным объектом инвестора, расположенного на козырном месте.

Но пора представить действующих лиц нашей драмы и вкратце изложить сюжет общественных слушаний. Они начались неожиданно даже для администрации Третьяковской галереи, в фойе которой были поставлены представителями ЦАО стенды и длинный ряд столов с книгами для голосования. Штат внимательных и благожелательных сотрудников проверял прописку и предлагал бюллетени. Сразу подведем известный итог этой акции: за неполную неделю (исключая выходные) 2 тысячи проголосовавших из 10 тысяч обладающих правом голоса. Акция ЦАО была сразу замечена культурным сообществом, мнением которого никто не поинтересовался. Успокоившаяся после отказа от проекта «Апельсин» общественность, в частности «Общественный совет», в котором консолидировались известные и авторитетные деятели искусства и культуры (Василий Бычков, Евгений Асс, Андрей Ерофеев и др.), забурлила. СМИ реагировали на происходящее активно, приглашая высказаться по данному вопросу как заинтересованных лиц (представителей дирекции МКСХ и ГТГ), так и независимых экспертов, главным образом архитекторов.

Масут Фаткулин (по ссылке - аудио его выступления), директор ЦДХ («собственник», как он часто себя называет, пользуясь местоимением «мы») оказался самым горячим поклонником проекта перепланировки района. Он даже запретил сотрудникам ЦДХ голосовать «против», под страхом увольнения. В кабинете директора Третьяковской галереи Валентина Родионова состоялась камерная пресс конференция для избранных СМИ, на которой были высказаны претензии второстепенного характера: убрать парковки, немного изменить место нового музейного здания и его очертания. Родионов вообще настолько оказался поглощен идеей нового здания, что предложил студентам МАРХИ в рамках учебной программы начать его проектирование. Профессора архитектуры Евгений Асс и Юрий Аввакумов посчитали подобное обращение не педагогичным, поскольку так «мы будем плодить Иванов не ведающих родства». Студенты же выступили с протестом и преступили к работе над проектом реставрации Дома Художника. Другими активными защитниками Дома Художника стали лицеисты расположенной по соседству художественной школы. Каждые выходные они с завидной регулярностью устраивают пикеты в парке, выдвигая все более и более радикальные требования вплоть до отставки Шувалова. 

Кульминацией общественного протеста стал день слушаний, организованных ЦАО. В фойе Третьяковской галереи приготовили для жителей района 400 стульев. Несмотря на то, что до последнего момента было не ясно, допустят ли к слушаниям широкую общественность без прописки, к Дому Художников в этот день пришли многие художники и архитекторы. Мэтры современного искусства не ходят на митинги и пикеты протеста, но в парке ЦДХ можно было в тот день встретить Бориса Орлова, Александра Косолапова, Игоря Шелковского, Александра Юликова, Германа Виноградова, Бильжо, Евгения Асса, Юрия Авакумова и многих, многих других. Молодые художники по инициативе Александры Галкиной и Давида Тер-Оганяна устроили акцию «Целование ЦДХ». Николай Поллиский повторил свой известный проект, призвав на помощь защитникам культуры снеговиков. Андрей Ерофеев предложил художникам нарисовать лозунги для снеговиков. Вот некоторые подписанные художниками реплики: «Не ломайте, пожалуйста!» (Дмитрий Цветков), «Молодец, Лужков, сноси, а художник отсоси!» (группа ПГ), «Батурина лопнешь!» (Викентий Нилин), «Пусть стоит» (Антон Альшванг). Но акция была расценена милицией как несанкционированный митинг и лозунги растаяли значительно быстрее, чем снеговики.

На противоположной стороне около входа в ЦПКиО проводил митинг организованный Комитетом по защите территории искусства. Комитет был сформирован в течении недели и сразу приступил к активной деятельности по распространению  листовки с протестом против коммерческой застройки территории и сноса здания ЦДХ. Комитет предложил объявить Дом Художника и прилегающий к нему парк «территорией искусства» и запретить какое-либо коммерческое строительство в этой зоне. Эти требования были выработаны активистами Комитета, среди которых архитектор Сергей Ситар, поэт Кирилл Медведев, психолог Сергей Решетин, художники Илья Будрайскис и Диана Мачулина, и собственно автор этих строк. В отличие от снеговиков, выплеснувших горячие эмоции протеста, Комитет все же был ориентирован на диалог и выдвигал определенные требования. И лозунги Комитета были более конкретными: «Спасем территорию искусства!», «Сносу - нет!», «Центральный дом - художникам!», «Остановим неизвестного инвестора!», «Вся власть - культуре!», «Русскому авангарду не место на задворках бизнес-центра!». «Третьяковка не парковка - ЦДХ не труха» разучивали речевку защитники территории искусства. На митинге, собравшем, как и было предусмотрено в заявке, около ста человек, выступали представители культурной общественности. Литературовед Мариэтта Чудакова назвала происходящее «наглым циничным захватом». Ей вторил директор Музея кино Наум Клейман, который добавил, что «удручает не только наглость, но и ложь. И как говориться в народе: что ложь что ржа: она разъедает не только души, но и государства. Директор магазина «Фаланстер» Борис Куприянов сказал, что неприемлемо решать судьбу ЦДХ путем корпоративных сговоров. А художники Анатолий Осмоловский законно возмущался тем фактом, что правительство, вместо того чтобы развивать  культуру, развивает частный бизнес.

После столь внушительной прелюдии на десятиградусном морозе, в заполненном до отказа фойе Третьяковской галереи начались слушанья. Пустили всех. И всем дали высказаться. Но сидевшие в президиуме за столом, покрытом зеленым сукном государственные чиновники, не ожидали такого сильного отпора зала. Никто не ожидал, даже сама общественность, когда в конце выступления главного архитектора Москвы Кузьмина, зал начал скандировать «Долой проект!», а на предложение одного из выступающих поднять руки тем, кто «против проекта», вырос лес рук. Высказанные мнения относительно проекта отличались невероятным единодушием и в двух словах заключались в предложение оставить Дом Художника в покое и «забыть проект как страшный сон» (Бильжо). Нескрываемой халтурой назвал проект архитектор Юрий Аввакумов, отметивший тенденцию российской ментальности: если в советское время сносили здания культа, то теперь сносим здания культуры. Митрохин Сергей Сергеевич, депутат Московской городской Думы прямо сказал, что «невозможно расплачиваться с застройщиком территорией общего пользования», и привел в подтверждение своих слов статью 88  кодекса, согласно которой приватизация общественной территории невозможна.

Но выступали не только представители культурного сообщества, свое мнение высказывали и «простые жители района». По сценарию они должны были беспокоиться о детских колясках, песочнице, возможно, было с ними обсудить вопрос парковок и загазованности. Но жители района говорили о культуре, одна дама даже закончила свою речь патриотическими стихами. Об общенациональном значении Третьяковской галереи, о величественной визуальной перспективе, о культурно исторической ценности здания.  Выступления, которые соответствовали настрою зала (а это были практически все выступления), зал поддерживал всплесками аплодисментов. Лишь три-четыре выступления и доклад Кузьмина вызвали негативные реакции и были заглушены теми же рукоплесканиями – насколько все же это тонкий жест, рукоплескание и удивительная форма выражения общественного мнения. Ощущение что вот он, «момент истины» не покидало меня. Однако была и другая позиция – за столом, покрытым зеленым сукном. В какой-то момент слушаний один «житель района» задал президиуму вопрос: «Мы здесь все видели реакцию общественности, можно теперь этот проект просто закрыть?». Главный архитектор города категорически ответил - нет. Можно внести свои замечания, они будут выслушаны, и проект будет доработан. Также Кузьмин озвучил позицию чиновников, и объявил проводимое слушание совещательной процедурой, а не законодательной.

Однако если заглянуть в приведенный в начале статьи законодательный документ, то в нем есть следующее: «Результаты публичных слушаний являются основанием для внесения изменений в указанные (требующие публичных слушаний) проекты или принятия решений о нецелесообразности утверждения указанных проектов» (ст.4, ч.1, п.2  ГКМ).

После незабываемого события первых публичных слушаний наступило затишье, но оно кажется мне обманчивым. Последние пару недель подводились итоги в прессе (подборка ссылок на OpenSpace), чиновники еще принимали у населения «голоса», а активисты Комитета по защите территории искусства проводили опросы жителей района, собирая подписи. До 2 марта было не так много времени, но если говорить о цифрах и статистике, за три дня было собрано 652 подписи. Из 6,5% опрошенных резидентов района - 100% высказались против проекта. Параллельно начался сбор подписей в среде художественного сообщества, мнение которого так никто и не спрашивал. Мнение жителей города, таким образом, демонстрирует полное единогласие (не более 1-1,5% населения не выступило против проекта).

По завершению голосования, 3 марта были проведены две конференции. Утром состоялась пресс конференция (опять же камерная) Кузьмина в МК, который заявил, что проект будет переработан и что он считает целесообразным начать конкурс на архитектурные проекты. Это заявление и радует, и несколько настораживает: то есть в основе своей проект останется неизменным? Подробностей Кузьмин не сообщал (во всяком случае, в прессу они не просочились). Результаты общественных слушаний будут обнародованы через 10 дней. И остается неясным, до какой степени будет изменен проект, откажутся ли от сноса Дома Художника и изменения Генплана застройки района и передачи территории «неизвестному инвестору»?

На дневной пресс конференции организованной «Общественным советом» в независимом пресс центре на Пречистенке опять говорилось все тоже – проект сноса здания недопустим. В своем выступлении директор музея архитектуры Давид Саркисян авторитетно  подтвердил эстетическую и историческую значительность здания Дома Художника. Его позиция относительно общественных слушаний: «Вопросы такого рода не может решать ни власть, ни народ, это может делать только экспертное сообщество».

Таким образом, ситуация подвисла в ожидании «заключения о результатах публичных слушаний». Пока не ясно, каковы будут эти результаты. Неясно, какие предложения общественности будут учтены госчиновниками. Но в любом случае, измененный проект по законодательству должен пройти повторно процедуру общественного слушанья. И в  ситуации формальных изменений без кардинального пересмотра самой сути проекта, предполагающего «зачистку территории под инвестора», по результатам голосования, продолжая борьбу за культуры посредством предусмотренных демократией законов, представители общественности смогут подать в суд и потребовать пересмотра «заключения». Такие вот вполне реальные рычаги общественного регулирования. И судя по первому раунду второй, будет непростым для московских чиновников. И то, что общественное мнение заработало, и было услышано государственными чиновниками,   только первый, хотя и самый важный шаг. Кажется, в подобном деле не может быть лишних, только  доверие госчиновников к экспертному сообществу, возглавившему протест против сноса Дома Художников и интересам жителей города, которые уже не допустят того строительного беспредела, что практиковался в 90х. С призывом «защитить москвичей от уплотнительной застройки, захвата земель» выступили организаторы митинга «Днь народного гнева», который должен пройти 14 марта на Триумфальной площади. Кроме других вопросов, на митинге  будут заявлены протест против планов сноса Дома Художника и  требование проведения городского референдума.  

Пример Дома Художников демонстрирует, что только союз экспертного сообщества с широкой общественностью может быть услышан чиновниками с высоты их глобальных замыслов.  

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.