19 марта 2024, вторник, 12:07
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

08 октября 2008, 07:17

Судный день без победителей

Кончина тяжело больного президента Египта Гамаль Абдель Насера 28 сентября 1970 года означала конец целой эпохи на Ближнем Востоке, стала своего рода поворотным рубежом в советско-арабских отношениях. Когда в 50-е гады Насер пошел на исключительный по смелости шаг, начав закупать советское оружие и бросив вызов Западу, он не ожидал, что к концу жизни и само его политическое выживание, и судьба Египта окажутся теснейшим образом связаны с Москвой. Насер пользовался высокой репутацией и уважением советских лидеров, и это помогало ему вести египетско-советские отношения через пороги и подводные камни.

Ныне покойный А.А.Громыко в своих мемуарах писал: «При всем риске впасть в крайность, подчеркивая роль субъективного фактора в конкретных условиях Ближнего Востока, беру на себе смелость сказать: «Проживи этот человек еще несколько лет, обстановка в районе могла бы сложиться и по-другому». А вот слова бывшего ответственного работника МИД СССР Е.Д.Пырлина, который лично участвовал в «восьми-девяти» беседах с египетским лидером: «Насер — это личность. Эта личность на десять голов выше других деятелей Арабского Востока — и нынешнего, и прежнего поколений… Он мог с ходу ответить на трудный вопрос и схватывал проблему целиком. Садат в этом отношении был чем плох? Он мог ухватиться за какую-то деталь, раскручивать эту деталь в ущерб главному. Насер видел проблему всю сразу…»[i].

Во время правления Насера шло быстрое расширение советского влияния на Ближнем и Среднем Востоке. И это происходило не в результате вторжения, не в результате коварных и хитрых политических авантюр. Советский Союз, как отмечают некоторые исследователи, стал ведущим игроком Ближнего Востока «по приглашению». Он не захватил никаких военных баз, но правительства Египта, Сирии, Алжира и Йемена по своей собственной воле предложили ему льготы, к которым он стремился. Советское влияние выросло не потому, что распространялась коммунистическая идеология, но в результате усилий, предпринятых на различных уровнях для того, чтобы создавать друзей и оказывать воздействие на людей: займы, поставки оружия, политическая помощь, поддержка арабских стран против Запада и Израиля. Советский Союз был готов сотрудничать как с королями и шейхами, так и с ультрарадикальными революционерами. Факт, что некоторые из этих лидеров были воинственными антикоммунистами, не служил препятствием. Израиль был единственным исключением, но и в этом случае причины советской враждебности вряд ли были идеологическими. Поставленная перед необходимостью выбирать между арабами и Израилем, Москва выступила за более многочисленные батальоны, и сначала она считала, что это — более сильные батальоны. Советские цели на Ближнем Востоке легко определялись: «убрать западное влияние из района и усилить, насколько возможно, советские позиции», - констатирует известный российский ученый-востоковед Алексей Васильев, комментируя зарубежные исследования по данной проблематике[ii].

Сразу после смерти Г. Насера началось постепенное ухудшение советско-египетских отношений, хотя на первых порах новый египетский президент А. Садат стремился действовать как и его предшественник и даже после нескольких официальных визитов в Москву подписал 15 мая 1971 года Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР. Что же подтолкнуло Садата к двойной игре? С одной стороны, он питал искренние симпатии к американцам и весьма недоверчиво относился лично к Л. Брежневу, который, как известно, очень гордился своим боевым прошлым и не мог быть откровенным с человеком, в свое время служившим фашистской Германии. С другой стороны, Садат убедился, что арабо-израильский конфликт потерял первостепенное значение в советской внешней политике. Москва не собиралась жертвовать разрядкой для того, чтобы удовлетворить возросшие военные амбиции египетского лидера. Наконец, освобождение Синая становилось для Садата делом личной чести. Все в Египте над ним посмеивались. В экономике и политике он не разбирался. На пост президента попал случайно. Много пил, особенно любил русскую водку. Тайные контакты с США вселяли надежды на необходимое самоутверждение на ниве победоносной войны с Израилем. Советской военной разведке стало известно: США по линии ЦРУ заверили Садата, что готовы оказать Египту «всемерную помощь» при условии избавления от советских войск. К тому же американцы всячески подчеркивали, что египетская армия уже оправилась от шока 1967 года, восстановлена, обучена и готова к битве с Израилем. Садат колебался вплоть до апреля 1972 года, когда его очередной визит в СССР не дал ожидаемых результатов - Египту было отказано в просьбе увеличить советскую военную помощь. Тут же в Каир прибыл госсекретарь США Г. Киссинджер, который поставил египетскому лидеру примерно такое условие: убирайте из страны русских - и Америка будут выплачивать вам ежегодно 3 млрд. долларов для поднятия экономики и укрепления обороны...

7 июля 1972 года советский посол В. Виноградов прибыл в резиденцию А. Садата, чтобы довести до египетского руководства содержание беседы Л. Брежнева с американским президентом Р. Никсоном. Когда В. Виноградов закончил информацию, Садат нервно спросил: «Это все?» — «Да, все» — ответил посол. — «Ну так вот, — без перехода начал египетский президент. — Я решил отказаться от услуг советских военных. Они нам больше не нужны. Пусть возвращаются домой, отдыхают... Обсуждение излишне. Я уже принял решение. Советские военные должны немедленно уехать...» Тут же были обнародованы цифры и даты. Их общая канва сводилась к следующему: к 17 июля 15 тыс. советских специалистов должны быть за пределами Египта[iii].

Высылка советского военного персонала[iv] из Египта была воспринята в Москве со смешанными чувствами. Конечно, это было политическое поражение, проигрыш по всем статьям. Потеря военных позиций в такой стратегически важной стране, как Египет, роняла советский престиж, особенно в странах третьего мира. Даже сама форма, в какой стала происходить эвакуация советских военнослужащих, была оскорбительной: в конце концов, их направляли в «служебную командировку» по настоятельной просьбе египетского руководства. Но одновременно пришло и чувство облегчения. Ведь, по сути, решение Садата как бы само собой убирало камень преткновения в отношениях с Западом, давало свободу маневра в ближневосточных инициативах, успокаивало тех отечественных экономистов, которые ратовали за сбалансированное финансирование внешнеполитических акций центрального руководства. Но главное – Советский Союз уходил от угрозы прямого вовлечения в военную конфронтацию между Египтом и Израилем.

Несколько месяцев на Ближнем Востоке царила неопределенность. В Египте ждали встречного жеста со стороны Вашингтона и Тель-Авива. Но при этом ничуть не смягчалась антисионистская риторика в стране. Однако ни США, ни Израиль никак не реагировали на столь «драматический» поступок египетского лидера. Вскоре Садат понял, что войны с Израилем не избежать — иначе ему уготовлена политическая смерть. А для этого нужно было п о к а продолжить сотрудничество с СССР.

В декабре 1972 года Садат принял решение о продлении на пять лет «военно-политических льгот» Советскому Союзу. В Москве подобное решение было воспринято как знак «особых» отношений с Египтом, поэтому военные поставки шли в необходимых размерах, продолжалось экономическое сотрудничество. С декабря 1972 года по июнь 1973 года Египет получил больше советского оружия, чем в течение 1971—1972 гг., причем теперь он получал оружие без советских советников, решавших в свое время, где и как оно должно быть использовано. Садат признавал, что Кремль «заваливает» его новым оружием[v].

Решение начать войну против Израиля было принято А. Садатом и Х. Асадом летом 1973 года. Точная же дата начала боевых действий была определена двумя президентами в строжайшей тайне лишь 4 октября. В тот же день об этом стало известно советской разведке (американцы же оставались в неведении). Вот реакция А. Громыко: «Боже мой! Через два дня начнется война! 6 октября, по московскому времени в 14 часов! Египет и Сирия против Израиля!.. Вот не послушались нас, лезут. А чего лезут — сами не знают»[vi].

Между тем, в оставшееся время Москва даже пальцем не пошевелила, чтобы предотвратить очередную войну. Никакого карт-бланша арабам она тоже не давала. Разведка докладывала, что идет подготовка к войне. «Но мы не собирались ударять кулаком по столу, – вспоминал один из ответственных работников ГРУ ГШ. – Мол, решайте сами — это ваше дело. Но мы не просчитали правильно итоги обеих войн. В 1967 году для нас неожиданным было поражение, а в 1973 году так же неожиданными были довольно успешные действия арабских армий на первом этапе. Предполагалось, что арабов быстро побьют. Мы заранее дистанцировались от них». При этом знали о сговоре между египтянами и американцами – Киссинджер и Садат «договорились о развязывании регулируемой небольшой операции»[vii].

А вот ответ посла В.Виноградова на вопрос, знал ли он о готовящейся войне: «Я получил указание из Москвы сообщить президенту Садату, что в связи с напряженной ситуацией советское руководство приняло решение эвакуировать женщин и детей. Мы вывозили их ночью. Некоторых отправили теплоходом «Тарас Шевченко». Я не думаю, чтобы эти действия могли остаться не замеченными израильской разведкой. 6-го утром президент Садат пригласил меня к себе и сказал: «События развиваются напряженно. Израиль наглеет. Я хотел бы, чтобы вы находились все время рядом со мною. Всегда будьте там, где бы я мог с вами связаться по телефону». Едва я приехал в посольство, как Садат вызвал меня по городскому телефону: «Мы на восточном берегу Суэцкого канала». Затем со мной говорил военный министр»[viii].

Заметим, что высшее командование ЦАХАЛа (Армии обороны Израиля) и военно-политическое руководство страны имели не слишком много сведений о «возможности всеобщей войны». Процитирую здесь слова тогдашнего израильского премьера Голды Меир: «Наша разведка считала крайне маловероятным, что может разразиться война; тем не менее, мы решили отнестись к этому сообщению серьезно. Я поехала в главный штаб. И министр обороны [М.Даян], и начальник штаба [Д.Элазар] тщательно проинформировали меня по поводу боевой готовности армии, и я пришла к заключению, что армия готова к любым неожиданностям, в том числе и к войне. Успокоили меня и по вопросу своевременного раннего предупреждения. По каким бы то ни было причинам, общая напряженность ослабела тоже. В сентябре стали поступать сведения о скоплении сирийских войск на Голанских высотах, тринадцатого сентября произошел воздушный бой с сирийцами, в результате которого было сбито тринадцать сирийских МиГов. Несмотря на это, наша разведка давала очень успокоительную информацию: никакой серьезной реакции со стороны Сирии ожидать не приходится. На этот раз напряженность не ослабела и даже передалась Египту. Разведка, однако, не меняла своего тона. Скопление сирийских войск на границе она объясняла страхом сирийцев, что мы на них нападем, и весь этот месяц, до самого кануна моего отъезда в Европу, это объяснение передвижений сирийских войск повторялось снова и снова. В понедельник 1 октября Исраэль Галили [министр без портфеля] позвонил мне в Страсбург. В числе прочих сообщений он сказал, что они беседовали с Даяном и решили, как только я вернусь, серьезно обсудить вместе со мной положение на Голанских высотах. Я сказала, что вернусь во вторник, и на следующий день мы встретимся. Я встретилась с Даяном в среду, поздним утром. На встрече были Аллон [заместитель премьера], Галили, командующий военно-воздушными силами, начальник штаба, и, поскольку начальник разведки был в тот день нездоров, - начальник военной контрразведки. Даян открыл заседание; начальник штаба и начальник военной контрразведки подробно рассказали о положении на обоих фронтах. Кое-что их беспокоило, но общая оценка оставалась прежней: нам не угрожает объединенное сирийско-египетское нападение, и маловероятно, что Сирия решится выступить одна. Передвижения египетских войск на юге вызваны, скорее всего, маневрами, которые всегда тут происходят в это время года, а наращивание и передвижение войск на севере объяснялось так же, как и раньше. Переброска нескольких сирийских воинских частей с сирийско-иорданской границы за неделю перед тем объяснялась как результат детанта [примирения] между Сирией и Иорданией и дружественный жест Сирии по отношению к Иордании. Никто тут не считал, что надо призвать резервистов, и никто не думал, что война неизбежна. Но решено было продолжить обсуждение создавшегося положения на воскресном заседании кабинета министров. В четверг я, как обычно, поехала в Тель-Авив… То была короткая неделя, потому что Судный день начинался в пятницу вечером и большинство израильтян устраивало себе длинный уик-энд…

В пятницу 5 октября мы получили сообщение, которое меня обеспокоило. Семьи русских советников в Сирии торопливо укладывались и покидали страну. Мне это напомнило то, что происходило перед Шестидневной войной и очень даже не понравилось. Что за спешка? Что такое знают эти русские семьи, чего не знаем мы? Возможно ли, что их эвакуируют? Из всего потока информации, достигавшего моего кабинета, именно это маленькое сообщение пустило корешок в моем сознании. Но так как никто вокруг не стал волноваться по этому поводу, то и я постаралась не поддаваться наваждению… Я спросила министра обороны, начальника штаба, начальника разведки: не кажется ли им, что это сообщение очень важно? Нет, оно нисколько не меняло их оценки положения. Меня заверили, что в случае тревоги мы будем вовремя предупреждены, а кроме того, на фронты посланы достаточные подкрепления, чтобы удержать линию прекращения огня, если это понадобится. Все необходимое сделано, армия, особенно авиация и танковые части, находится в готовности номер один. Начальник разведки, выйдя из моего кабинета, встретил в коридоре Лу Кадар [секретарь Меир]. Потом она рассказала, что он погладил ее по плечу, улыбнулся и сказал: «Не волнуйтесь. Войны не будет». Но я волновалась; кроме того, я не понимала его уверенности, что все в полном порядке. Что, если он ошибается?.. В городе оставалось только девять министров, и я попросила своего военного секретаря назначить срочное заседание кабинета на пятницу днем. Мы собрались в моем тель-авивском кабинете. Кроме членов правительства на встрече присутствовали начальник штаба и начальник разведки. Мы снова выслушали все донесения, в том числе и о спешном - все еще для меня необъяснимом! - отъезде русских семейств из Сирии, но и на этот раз оно никого не встревожило. Я все-таки решилась высказаться. «Послушайте, - сказала я. - У меня ужасные чувства, что все это уже бывало прежде. Мне это напоминает 1967 год, когда нас обвиняли, что мы наращиваем войска против Сирии - именно это сейчас пишет арабская пресса. По-моему, это что-то значит». В результате, хотя обычно для принятия правительственного решения нужен кворум, мы приняли предложенную Галили резолюцию, что в случае необходимости решение можем принять мы вдвоем - я и министр обороны. Я сказала также, что следует войти в контакт с американцами - дабы они сказали русским в недвусмысленных выражениях, что Соединенные Штаты не собираются смолчать в случае чего. Заседание прекратилось, но я еще некоторое время оставалась в своем кабинете и думала, думала...» Голда Меир так и не поняла, почему военные и разведка считают, что войны не будет. «Они ведь не просто солдаты, они опытные генералы, не раз воевавшие, не раз приводившие людей к победам! У каждого из них доблестное военное прошлое, а наша разведка считается одной из лучших в мире». Удивляло премьера и то, что «иностранные источники», с которыми израильское разведсообщество поддерживало постоянную связь, полностью разделяли выводы израильских компетентных органов. Меир основную свою ошибку видит в том, что в то утро она не объявила всеобщей мобилизации[ix].Далее события развивались в бешеном темпе. В четыре часа утра (6 октября) разведывательный отдел при Генеральном штабе (АМАН) доложил руководству, что полученная только что информация «дает основание утверждать: враг начнет операцию «Шарара» («Искра») на двух фронтах во второй половине дня», ориентировочно в 18.00 вечера. Сведения были получены от «авторитетного источника». В восемь утра началось заседание правительства в узком составе. Разразился спор между министром обороны и начальником Генштаба по вопросу о размахе мобилизации. М.Даян считал, что призвать надо военно-воздушные силы и только две дивизии - одну на Северный фронт, другую - на Южный, потому что, если будет объявлена всеобщая мобилизация прежде чем будет сделан хоть один выстрел, Израиль будет назван «агрессором». По его мнению, ВВС и две дивизии справятся с положением, а если к вечеру оно ухудшится, то можно будет «призвать остальных за несколько часов». Начальник штаба советовал мобилизовать все военно-воздушные силы и четыре дивизии, – мобилизовать немедленно, тогда они уже на следующий день, в воскресенье, смогут быть введены в действие. Далее Д.Элазар предложил премьеру утвердить план превентивного удара «уже в полдень», «поскольку ясно, что война все равно неизбежна». На что Меир ответила: «Никто из нас не знает, что готовит нам будущее, но, возможно, что нам понадобится помощь, а если мы нанесем первый удар, то никто ничего нам не даст». Решили мобилизовать ВВС и четыре дивизии и провести очередное заседание правительства в 12.00. Тут же Голда Меир встретилась с американским послом Кеннетом Китингом и сообщила ему о грядущей войне, а также попросила его срочно сообщить в Вашингтон о том, что «как бы то ни было, превентивного удара мы не нанесем». «Может быть, еще возможно предотвратить войну, если США свяжется с русскими или даже прямо с Египтом и Сирией», – заключила она[x]. В ходе заседания правительства завыли сирены воздушной тревоги. Военный секретарь сообщил, что наступление арабских армий началось. Именно нерасторопность разведорганов стала причиной «дополнительных затруднений в приведении регулярных войск на фронтах в боевую готовность, особенно в зоне канала», - отметила в своем отчете созданная 18 ноября Следственная комиссия по обстоятельствам войны Судного дня под председательством главы Верховного суда Шимона Аграната[xi].

Существует и иная точка зрения. Ее и поныне придерживаются в российских «компетентных органах». Там считают, что израильтяне знали, по крайней мере, за сутки, что завтра — война. Скрыть приготовления к войне было невозможно. Но американцы сказали: «Ни в коем случае первыми не начинайте». Сторонники этой точки зрения считают, что фактически существовало строгое распределение ролей. Садат получал внутри Египта имидж победителя. Приглашал американцев для урегулирования, окончательно вытеснял русских. Американцы давали гарантии и Тель-Авиву, и Каиру. Вторая цель — свергнуть баасистское правительство в Дамаске. Ведь Садат сразу остановил наступление, когда израильтяне стали бить сирийцев. К тому времени на сирийский фронт успели подойти иракские бронетанковые части и иорданская танковая бригада, а советские специалисты развернули новую систему ПВО. Но сирийская отборная бронетанковая бригада, которой командовал брат президента Х.Асада, так и не была брошена в бой — охраняла сирийского лидера. А дальше война развивалась по своим законам. Израильтянам не нужно было перемирия, пока они не нанесут удара по египтянам. Постепенно война вышла из-под контроля — и советского, и американского. В Москве долго не могли выработать «правильную» стратегию в постоянно меняющейся ситуации. Одну из бытовавших тогда «стратегий» озвучил М.В.Зимянин, главный редактор «Правды», а затем секретарь ЦК КПСС: «Если бы была угроза существованию Израиля, то вместе с американскими «зелеными беретами» там оказались бы и наши парашютисты»[xii].

Египетские и сирийские вооруженные силы, казалось, извлекли уроки из поражения 1967 года, восстановили с советской помощью свою боевую мощь, их моральное состояние заметно повысилось, и можно было надеяться на ограниченный военный успех. Конечно, руководители Египта и Сирии понимали, что США не допустят тотального военного разгрома Израиля. Но, как и прежде, они возлагали надежду на то, что в случае неудачи Советский Союз не допустит полного поражения своих друзей[xiii].

Первым, кто начал разрабатывать перспективную стратегию возвращения Египту Синая и других территорий, потерянных арабами в ходе войны 1967 года, был президент Садат. Стратегия эта должна была сочетать политические и военные шаги. Садат пришел к выводу, что любые, пусть даже ограниченного масштаба, военные действия, предпринятые египтянами, встретят мощный отпор со стороны Израиля. Таким образом, египтянам не оставалось ничего иного, кроме подготовки самого развернутого нападения, на какое они были способны.

По оценкам израильских военных специалистов, вероятность нападения Египта через Суэцкий канал существовала, но считалось, что египтяне не ввяжутся в новую войну, пока не почувствуют себя в состоянии нанести удар по израильским аэродромам и вывести из строя израильский военно-воздушный флот. Для этого им понадобятся эскадрильи бомбардировщиков и истребители-бомбардировщики средней дальности полета (такие как «Ягуар», «Фантом» и МиГ-23), которые смогут одновременно напасть на все израильские аэродромы. Иначе говоря, считалось, что они не решатся на новую войну, пока у них не появится достаточного количества эскадрилий самолетов такого типа. По этой причине, а также полагая, что египетская военная авиация не получит необходимого подкрепления до 1975 года, израильская разведывательная служба не видела пока никакой реальной опасности. Тем не менее, президент Садат решил, что внутренняя политическая обстановка в его стране не позволяет ждать так долго, и поэтому исключил иное решение, кроме войны[xiv].

Во время официального визита в Москву египетского военного министра генерала Ахмада Исмаиля Али в феврале 1972 года советская сторона выдвинула следующий альтернативный вариант: справиться с израильскими военно-воздушными силами путем создания одного из самых мощных ракетных заслонов в мире, в который будут входить различные типы советских ракет «земля-воздух» (САМ-2, САМ-3 и САМ-6), в дополнение к обычному зенитному оружию, что создаст эффективное воздушное прикрытие над предполагаемым районом военных действий вдоль Суэцкого канала. Это должно было в значительной степени нейтрализовать превосходство Израиля в воздухе непосредственно над полем боя.

Еще одна проблема, с которой Египту пришлось бы столкнуться в случае военного конфликта, — это способность израильской авиации нанести удар по египетскому тылу. С учетом этой возможности Египту были обещаны советские ракеты класса «земля-земля» с дальностью действия 180 миль, которые следовало использовать против населенных пунктов и стратегически важных районов в глубине Израиля. Предполагалось, что наличие такой возможности у египтян удержит Израиль от налетов в глубь египетской территории.

Сразу после этого визита в Каир прибыла советская военная делегация, а в апреле 1973 года Египту были поставлены первые ракетные установки класса «земля-земля». Для президента Садата это явилось решающим военным фактором, предопределившим его готовность начать войну. На первом этапе он убедил президента Сирии Асада разработать общий план нападения в форме одновременных военных операций на северной и южной границах Израиля. Совместная разработка началась в первых числах января 1973 года. В это же время советская сторона начала срочно снабжать Сирию ракетными установками класса «земля-воздух». Около 50 таких установок должны были прикрывать подступы к Дамаску.

Тактика обороны в Израиле всегда диктовалась невозможностью для него содержать большую регулярную армию. Израильская система обороны основывалась на трех составных частях: разведке, обеспечивающей информацию о планах противника, чтобы можно было вовремя мобилизовать резервы; постоянной армии для первоначальной обороны в случае вражеского нападения; военно-воздушных силах с регулярным составом. Эти три элемента должны были помогать выигрывать время и удерживать позиции, пока не будут введены в действие резервы. В данном конкретном случае один из элементов системы сработал плохо, а именно – разведка.

Анализ израильской позиции показывает: израильтяне считали, что война противоречит национальным интересам страны, и поэтому ее следует постараться избежать. Израильтяне понимали, что сам факт войны уже даст политическое преимущество в руки арабов, поэтому необходимо приложить усилия, чтобы арабы не смогли с самого начала добиться какого-либо заметного военного успеха. Более того, израильтяне должны были уничтожить как можно больше арабских сил и военных сооружений, чтобы получить преимущество на несколько лет вперед. Таким образом, цели Израиля были таковы: избежать, если это возможно, войны, используя методы устрашения; не дать арабам завоевать какую-либо территорию во время первого нападения; достичь господства в воздухе и сохранить его, уничтожив арабскую ракетную систему; разбить основные арабские силы; занять арабскую территорию для использования ее в последующих политических переговорах[xv].

В египетских вооруженных силах после мобилизации насчитывалось около 833 тыс. человек, 2200 танков (850 Т-54/55, 750 Т-62, Т-34 и ПТ-76), 2400 бронетранспортеров (БТР-152, БРДМ, БТР-60, TOPAS и другие), 1120 орудий калибром выше 100 мм. В ВВС числилось 690 самолетов (160 МиГ-21, 60 МиГ-19, 200 МиГ-17, 130 Су-7Б, 18 Ту-16, 30 Ил-28, 30 Ан-12, 40 Ил-14 и другие), 161 вертолет (Ми-6, Ми-8 и другие). ВМС страны имели 104 корабля (в том числе 5 эсминцев, 6 фрегатов и корветов, 12 подводных лодок, 8 тральщиков, 20 ракетных и 43 торпедных катера, 8 сторожевых кораблей и 2 десантных корабля). Непосредственно в наступательной операции было задействовано 72 тыс. военнослужащих и до 700 танков.

Наземные египетские силы, которым предстояло форсировать Суэцкий канал, были обеспечены огромным количеством противотанкового оружия, в том числе - ракет, для борьбы с израильскими танками. Египетский план был таков: измотать израильские танковые войска, а затем разместить свои танковые резервы вместе с зенитными частями на восточном берегу и продвинуться вглубь Синая, где занять перевалы Митла и Гидди в 32-35 км к востоку от канала. После этого дипломаты сверхдержав добьются прекращения огня, и египтяне останутся с плодами победы в руках.

Сирийская армия насчитывала 332 тысячи человек, сведенных в бронетанковые, моторизованную и пехотные дивизии и отдельные бригады. На вооружении сухопутных войск находилось: 1350 танков (Т-54/Т-55, Т-62, ПТ-76), 1300 бронетранспортеров (БТР-152, БРДМ, БТР-60 и другие), 655 орудий калибром выше 100 мм. В ВВС числились 321 самолет (110 МиГ-21, 120 МиГ-17, 45 Су-7Б, 12 Ил-14, 4 Ил-18 и другие) и 36 вертолетов. ВМС страны имели 21 боевой корабль (2 тральщика, 6 ракетных и 10 торпедных катеров, 3 сторожевых корабля). Практически все корабли были производства СССР.

Сирийцы планировали провести массированную танковую атаку, чтобы максимум за трое суток занять все Голанские высоты, затем захватить израильские позиции на реке Иордан и на Тивериадском озере, продвинуть зенитные ракетные системы, отбить неизбежную израильскую контратаку, после чего начать войну на истощение и причинить максимум потерь израильским войскам. На случай успешной оккупации Голанских высот были подготовлены планы нападения на Галилею.

В ходе войны ряд арабских государств выделил свои воинские контингенты для боевых действий: Иордания - 3-ю бронетанковую дивизию (40-я и 92-я бронетанковые бригады); Ирак - 3-ю бронетанковую дивизию (6-я и 12-я бронетанковые, 8-я механизированная бригады в составе 20000 человек, 310 танков, 300 БТР, 54 орудия, 73 боевых самолета); Марокко - механизированную бригаду; ООП - 2 бригады коммандос; Саудовская Аравия - 20-й бронетанковый полк; Кувейт - 6-й пехотный батальон. Однако в реальных боевых действиях они фактически не участвовали, за исключением отдельных подразделений Ирака и Иордании.

В израильских вооруженных силах насчитывалось после мобилизации 415 тысяч военнослужащих, сведенных в 33 бригады (10 бронетанковых, 3 механизированные, 18 пехотных, 2 воздушно-десантные). Из них только 18 были кадровыми и полностью укомплектованными личным составом и техникой; остальные бригады были территориальными, со сроком мобилизации личного состава от 2 до 4 суток. На вооружении сухопутных войск находились 1500 танков американского, английского и французского производства (Sherman, Patton, Centurion, АМХ), а также около 200 трофейных танков советского производства Т-54/55 и ПТ-76; 3000 бронетранспортеров и 2520 орудий и минометов, из которых 945 единиц были калибром выше 100 мм. В ВВС числились более 560 боевых и военно-транспортных самолетов (190 А-4В «Skyhawk», 176 F-4Е «Phantom», 50 «Mirage-3», 12 «Super Mystere», 8 «Vautour», 6 С-130, 12 С-47, 10 С-97, 30 «Noratlas» и другие) и 84 вертолета (8 «Super Frelon», 12 СН-53, 30 АВ-205 и другие). ВМС насчитывали 38 боевых кораблей (1 эсминец, 1 фрегат, 3 подводные лодки, 12 ракетных и 9 торпедных катеров, 9 сторожевых кораблей, 3 десантных корабля). На южном фронте (Синайский полуостров) израильтяне сосредоточили 5 бригад, создав эшелонированную оборону глубиной 30—50 км. На линии противостояния с Сирией (Северный фронт) они сосредоточили 6 бригад, соорудив 75-километровый оборонительный рубеж глубиной 12—20 км[xvi].

По качественным показателям вооружение и боевая техника сухопутных войск противоборствующих сторон были примерно равны. Установленная на израильских танках 105-мм пушка превосходила по дальности прямого выстрела 100-мм пушку арабских танков, однако по маневренности и запасу хода танки арабских стран превосходили израильские. Израильская артиллерия имела больше самоходных гаубиц и минометов и превосходила артиллерию арабских государств по мобильности, но на вооружении арабских стран имелось большее количество систем реактивной артиллерии и установок ПТУР.

По численности боевых самолетов авиация Израиля уступала арабской, однако разница в количестве боеготовых самолетов была значительно меньше. Состоявшие на вооружении израильских ВВС самолеты «Phantom» и «Skyhawk» имели более высокие тактико-технические характеристики, кроме того, израильтяне имели лучшую выучку[xvii].

Арабское командование понимало, что не имеет достаточного перевеса над Израилем для достижения полного успеха. Поэтому при подготовке к боевым действиям особое внимание было уделено достижению внезапности удара. При этом были задействованы все средства, начиная с оперативной маскировки и заканчивая дезинформацией. Дата начала операции была определена лишь за 2 дня до наступления, и о ней знало лишь высшее руководство Египта и Сирии. 6 октября было выбрано с учетом таких различных факторов, как уровень воды в Суэцком канале и угол отражения от ее поверхности солнечных лучей до празднования в этот день в Израиле одного из главных религиозных праздников - Йом Киппур (Судный день), когда все замирает – не работает общественный транспорт, молчит радио, не показывает телевидение, большинство личного состава ВС находится в отпусках и т.д.[xviii]

До последнего момента арабское командование создавало видимость подготовки к обороне. Строительство укреплений в районе Суэцкого канала продолжалось вплоть до начала его форсирования египетскими войсками. Все подготовительные мероприятия проводились скрытно, под предлогом отражения возможного удара израильских войск. Офицеры продолжали уходить в отпуска, а концентрация войск на границе проводилась под видом учений. Лишь с 1 октября начался вывод войск в исходные районы для наступления. Войска выдвигались только в ночное время, соблюдая режим скрытности и абсолютного радиомолчания. Аналогично ситуация виделась и на сирийском направлении.

Благоприятствовало арабским планам и состояние эйфории от победы в 1967 года, царившее во всех слоях израильского общества. Тем не менее, израильтяне предприняли ряд мер, заключавшихся в приведении в повышенную боевую готовность с 1 октября войск в районе Суэцкого канала и Голанских высот; с 4 октября в стране стала проводиться частичная мобилизация.

Планируя наступательные действия против Израиля и понимая, что попытка полного его уничтожения невозможна из-за вероятного вмешательства США, руководство Египта и Сирии ставило перед собой лишь ограниченные цели: на египетском фронте - форсировать Суэцкий канал и овладеть рубежом перевалов Митла-Гидди-Мелес на глубину 25-30 км, а на сирийском фронте - вернуть Голанские высоты и выйти к реке Иордан. В подготовке плана сирийской стороны активное участие принимали советские военные советники и специалисты[xix].

Египетским планом предусматривалось после проведения мощной огневой подготовки форсировать Суэцкий канал севернее и южнее Большого Горького озера пятью дивизиями первого эшелона и захватить плацдармы на восточном берегу. Затем вводились четыре дивизии второго эшелона. Они должны были развить наступление, а затем овладеть рубежом перевалов и закрепиться на нем. Ширина полос наступления дивизий (2-я и 3-я армии) - 15-20 км. В резерве находились механизированная дивизия, две отдельные бронетанковые и две воздушно-десантные бригады.

Замысел операции сирийских войск предполагал внезапным ударом авиации и артиллерии подавить оборону противника в опорных пунктах на Голанских высотах, прорвать его оборону и к исходу второго дня наступления выйти к реке Иордан, удерживая захваченные рубежи. Главный удар наносился в направлении Джасим- Эль-Хушния-Дабура силами 5-й и 9-й пехотных дивизий, другой удар в направлении южнее Кунейтры - силами 7-й пехотной дивизии, 85-й и 121-й отдельных пехотных бригад. Общая глубина зоны боевых действий предусматривалась в 25-30 км. Оперативное построение - одноэшелонное, с выделением в резерв 1-й и 3-й бронетанковых дивизий и 47-й бронетанковой бригады. Общая ширина полосы наступления - 50 км, ширина полос наступления дивизий - 15-18 км.

Оборона израильских войск на восточном берегу Суэцкого канала начала готовиться сразу же после окончания войны 1967 года и продолжала совершенствоваться вплоть до октября 1973 года. Она представляла собой укрепленную полосу, известную как «линия Барлева» (названная в честь бывшего начальника Генерального штаба израильской армии генерала Хаима Бар-Лева). Вдоль канала был создан насыпной песчаный вал высотой 8-20 м, затруднявший наблюдение с египетской стороны. В промежутках, на дистанции в 7-10 км, были оборудованы опорные пункты, рассчитанные на 30-40 человек, на вооружении которых, помимо штатного оружия, находились крупнокалиберные пулеметы, гранатометы, минометы и противотанковые орудия. В промежутках между опорными пунктами были установлены проволочные заграждения и минные поля. Все оборонительные сооружения были оснащены современными средствами связи и наблюдения. Разветвленная сеть дорог общей протяженностью 375 км позволяла скрытно и оперативно перебрасывать резервы, в первую очередь танки, на опасные направления. Гарнизоны имели запасы боеприпасов, продовольствия и воды и могли вести длительные боевые действия в условиях автономности. Вторая полоса укреплений проходила на удалении 30-45 км от канала и представляла собой долговременные инженерные сооружения в стратегически важных местах, предназначенные для оперативных резервов. Для постройки укреплений «линии Барлева» использовались железнодорожные рельсы, бетон, высококачественная сталь, мешки с песком, сетки с крупным камнем.

В качестве усиления на «линии» предполагалось установить систему слива в Суэцкий канал горючей жидкости для ее воспламенения в случае начала форсирования канала египтянами. Однако испытания показали нецелесообразность ее создания в полном объеме. Тем не менее, для психологического воздействия на противника демонстративно были продолжены работы по ее монтажу. Ночью 5 и 6 октября группы египетских коммандос тайно проникли на израильский берег и с помощью быстротвердеющего бетона заглушили трубы этой системы.

Израильская оборона на Голанских высотах состояла из многих долговременных сооружений, опорных пунктов и укрытий, построенных из камня, железобетона или вырубленных в скалах. Хорошо была развита система артиллерийских позиций, пулеметных и стрелковых ячеек, ходов сообщения полного профиля, а также дорог, по которым могли передвигаться танки. Все укрепления были приспособлены к круговой обороне, прикрыты минными полями и проволочными заграждениями. Гарнизоны имели запасы боеприпасов, продовольствия и воды и могли вести длительные боевые действия в условиях автономности.

Проблема, однако, заключалась в том, что все эти гарнизоны и опорные пункты были укомплектованы по штату мирного времени (по-нашему – кадрированными). Довести их в «рабочее» состояние не представлялось возможным в силу выше названных причин. Да и арабское командования в самый последний момент перенесло время наступления с 18.00 на 15.00, что окончательно перепутало израильские военные карты. В результате, к примеру, на стокилометровом протяжении «линии Барлева» одной тысяче израильских солдат (по другим данным, 2000) и пятидесяти танкам противостояли тысяча египетских танков и 50 000 войск (по другим данным, 80 000)[xx].

В 14.05 6 октября египетская артиллерия начала интенсивный обстрел израильских позиций. 194 батареи за 53 минуты выпустили в сторону израильских укреплений, артиллерийских батарей, командных пунктов и иных военных объектов более 100 тыс. снарядов и мин. Частота огня доходила до 175 выстрелов в минуту. Одновременно авиация нанесла удары по «линии Барлева» и целям в глубине Синайского полуострова.

В 15.00 египетские войска начали форсировать Суэцкий канал и закрепляться на его восточном берегу. Форсирование канала осуществлялось на 720 резиновых лодках и понтонах; Горькие озера пересекались на амфибиях. Шедшие в первой штурмовой волне батальоны коммандос, вооруженные большим количеством противотанковых средств, прорывались через оборонительные рубежи и устраивали на танкоопасных направлениях в глубине «Барлева» засады, уничтожая израильские танки и препятствуя подходу подкреплений. Вторая штурмовая волна блокировала оборонительные сооружения и бункеры и уничтожала их гарнизоны или вынуждала их сдаться в плен. Одновременно египетские инженерные части навели 8 тяжелых и 4 легких понтонных моста и начали переправлять через канал тяжелую технику. Саперы проделывали проходы в насыпных валах взрывным способом и при помощи бульдозеров и водометов. Всего в земляном валу было сделано 77 брешей, для чего потребовалось переместить 640 тысяч тонн грунта[xxi].

С целью воспрепятствования подходу израильских подкреплений у перевалов Гидди и Митла были высажены на вертолетах три десанта египетских коммандос силой до батальона каждый. Часть вертолетов была сбита в воздухе израильской авиацией, а высадившиеся были блокированы и уничтожены. Египтяне потеряли более 360 коммандос убитыми или пленными. Одновременно 130-я бригада морской пехоты ВС Египта, используя плавающие танки и бронетранспортеры, должна была пересечь Большое Горькое озеро и соединиться с коммандос. Часть техники была расстреляна внезапно подошедшей израильской бронетанковой бригадой еще в воде, высадка захлебнулась и была прекращена египетским командованием.

Утром 7 октября на восточном берегу вели боевые действия уже 5 египетских пехотных дивизий с приданными им бронетанковыми бригадами. Подошедшие 162-я и 252-я израильские бронетанковые дивизии с ходу нанесли египтянам контрудар, который закончился неудачей. В полосе 18-й пехотной дивизии Египта была устроена засада, в которую попала 401-я израильская бронетанковая бригада, потерявшая большое количество танков[xxii]. В ходе контратак в течение дня 162-я бронетанковая дивизия потеряла в целом около 120 танков, 252-я бронетанковая дивизия - около 170.

Впоследствии, вплоть до 13 октября, египетские войска активных действий не предпринимали, прекратили успешное наступление и закреплялись на достигнутых рубежах. Израильская армия, срочно перебросив резервные части, создала линию обороны на удалении 25-30 км от канала. Линия фронта стабилизировалась. Правда, на отдельных участках фронта египтяне предпринимали атаки на израильские позиции, однако, ввиду слабости зенитного прикрытия (не хватало «ракетного зонтика») и роста активности израильтян, эти усилия успеха не имели.

В это время ситуация на Голанских высотах складывалась явно не в пользу Сирии. Чтобы отвлечь часть израильских войск с сирийского фронта, Садат принимает решение передислоцировать на восточный берег 4-ю и 21-ю бронетанковые дивизии, оставив на западном берегу, в качестве стратегического резерва, одну бронетанковую бригаду. Таким образом предполагалось прорвать израильскую линию обороны. Этот шаг стал ошибкой, приведшей к тяжелым последствиям.

14 октября в 6.00 началось мощное наступление египетской армии по всей линии фронта на 6 направлениях. Разворачивалась крупнейшая со времен Курской дуги танковая битва. На поле боя столкнулось около 2000 танков противоборствующих сторон. Под ударами египетских войск передовые израильские части отошли на 6-8 км. В дальнейшем египтяне натолкнулись на израильские оборонительные рубежи, которые прикрывали свыше 200 танков и артиллерийские батареи; над полем боя господствовали израильская авиация и противотанковые вертолеты. Яростные танковые дуэли продолжались в течение всего дня, но к вечеру стало ясно, что египетская армия потерпела поражение. Нападавшие потеряли за день 264 единицы бронетехники, а оборонявшиеся - 43. К вечеру наступление было прекращено и египетские войска вернулись на исходные позиции[xxiii]. Именно тогда родилось крылатое выражение Элазара: «Голда, все будет в порядке. Мы - опять мы, а они - опять они!»

Начиная с 15 октября, инициатива полностью перешла к израильтянам. Приведя свои части и подразделения в порядок и перегруппировав их, командование Армии обороны Израиля начало широкомасштабное наступление в районе Большого Горького озера, нанеся удар в стык между египетскими армиями. 14-я бронетанковая бригада прорвала боевые порядки египетских частей и приблизилась к Суэцкому каналу. Сложилась уникальная ситуация: атакующие израильские бронетанковые и механизированные части, разрозненные египетские подразделения тыла, контратакующие с двух сторон египетские бронетанковые и механизированные части двигались по пустыне в разных направлениях, вздымая клубы пыли, выполняя поставленные задачи, или просто пытаясь найти своих. Артиллерийские батареи вели постоянный огонь по противнику, авиация боролась за преимущество в небе. Картина сотен горящих танков, бронетранспортеров, грузовиков и ракетных установок дала повод одному из израильских офицеров в ужасе сказать: «Вот подлинная долина смерти»[xxiv].

В 1.35 ночи 16 октября израильские подразделения начали переправляться на египетский берег Суэцкого канала. 19 числа на западном берегу находилось уже несколько израильских бригад, начавших наступление вглубь Египта и в тыл 3-й армии. Между ударными группами «веером» шли механизированные подразделения и десантники, разрушавшие коммуникации, подавлявшие мелкие очаги сопротивления и уничтожавшие системы противовоздушной обороны. Победа израильской армии была обеспечена, когда был захвачен стратегически важный аэродром Фаид, позволивший наладить воздушную поддержку наступавших частей.

Столь резкое изменение обстановки привело к растерянности в высшем военном руководстве Египта, и даже отчаянное сопротивление египетских солдат не смогло предотвратить окружения 3-й армии .

В Израиле знали, что СССР и США готовят совместную резолюцию о прекращении огня. Но там хотели, чтобы прекращение огня произошло на несколько дней позже, чтобы поражение египетской и сирийской армий стало еще более очевидным. 21 октября казалось, что еще немного - и так оно и будет. В районе Исмаилии израильтяне напирали на Вторую египетскую армию. К югу от Суэца они завершали окружение Третьей египетской армии. На Голанских высотах овладели сирийскими позициями на горе Хермон. На обоих фронтах у Израиля было полное превосходство в воздухе, были захвачены тысячи пленных. Но в Тель-Авиве понимали, что в дипломатии позиция Садата была гораздо сильнее израильской, и приманка, которой он завлекал США, была очень соблазнительна: возвращение США на Ближний Восток и снятие нефтяного эмбарго. Да и у Советского Союза были свои способы убеждения - слишком многое Москва поставила на карту. Рано утром 22 октября Совет Безопасности, собравшийся на чрезвычайное заседание, принял резолюцию, призывающую объявить в течение двенадцати часов прекращение огня. Ясно было, что эта резолюция за номером 338, принятая с такой поспешностью, имела целью предотвратить полный разгром египетских и сирийских войск. Правда, в резолюции говорилось о том, чтобы «начались переговоры между заинтересованными сторонами под соответствующей эгидой, с целью установления справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке» - но не говорилось, как это будет сделано. Тут же Киссинджер прилетел из Москвы в Иерусалим, чтобы уговаривать израильское руководство дать согласие на прекращение огня. «И мы изъявили согласие», - отмечает в своих мемуарах Голда Меир[xxv]. Но сирийцы отказались начисто, а египтяне, хоть и объявили согласие, не перестали стрелять. Война продолжалась. Израиль завершил окружение Третьей египетской армии (20 тыс. солдат и офицеров) и взял под контроль часть города Суэца.Окруженным было предложено «сложить оружие и отправиться по домам». Но именно этого хотел избежать Анвар Садат. Он больше всего волновался, как бы в Египте не узнали, что Израиль опять победил - тем более, что в течение всей войны каирские СМИ только и писали о «великой победе арабской нации» над «сионистским образованием»[xxvi].

К 24 октября израильтяне силами двух бронетанковых бригад и батальона десантников блокировали город Суэц и продолжали наступать. 25 октября, когда оставалось около 100 км до Каира, наступление было остановлено совместными дипломатическими (а точнее – военно-дипломатическими) действиями Советского Союза и Соединенных Штатов.

Несколько слов о развитии ситуации на Сирийском театре военных действий.

6 октября, в 15.00, сирийская армия перешла в наступление на Голанских высотах. Используя результаты мощной огневой подготовки, сирийцы, в течение дня преодолев израильские инженерные заграждения, продвинулись на 4-8 км севернее и южнее Кунейтры. Группа коммандос захватила важный израильский объект на горе Хермон. Для развития успеха сирийское командование ввело в сражение 3-ю бронетанковую дивизию. Произошли крупные танковые бои, в которых участвовали сотни танков и бронемашин, широко использовались различные типы ПТУР и зенитных ракет. На следующий день сирийцы прорвали укрепленную линию обороны противника на глубину 8-14 км. Завязались ожесточенные танковые бои с большими потерями с обеих сторон. К примеру, к вечеру 10 октября из 105 танков 7-й израильской бронетанковой бригады боеспособными остались всего 7. В 188-й бронетанковой бригаде из всего офицерского состава в строю остались только три младших офицера. К исходу дня сирийское командование приняло решение остановить наступление и перейти к обороне.

10 октября все израильские части на Сирийском фронте перешли в наступление, имея своей целью прорвать арабскую оборону в направлении Дамаска. Разгорелись упорные бои, в ходе которых инициатива перешла в руки израильтян. К концу дня им удалось продвинуться на 5-6 км, а к середине 12 октября - на 12-20 км. В дальнейшем, вплоть до 24 октября, израильская армия продолжила наступление на Дамаск. До сирийской столицы оставалось чуть больше 30 км, когда при посредничестве Киссинджера Хафез Асад дал согласие на прекращение огня. Израильские войска остановились.

Сами израильтяне не скрывают, что в ходе Октябрьской войны ВВС арабских государств, оснащенные современной техникой (в основном советского производства) явились достойными противниками ВВС Израиля. И на египетском, и на сирийском фронтах действия авиации арабских стран были направлены на завоевание превосходства в воздухе и поддержку своих частей. Израильские пилоты, столкнувшись с мощным зенитным прикрытием египетских и сирийских войск, первоначально основные усилия приложили к уничтожению ЗРК и систем ПВО.

По уровню летного мастерства летчики противоборствующих сторон были примерно равны, но в ходе войны израильтяне успешно применяли новые тактические приемы. Так, для уничтожения самолетов вне укрытий израильтяне имитировали атаку, заставляя арабские истребители взлетать и барражировать в воздухе, а когда у них заканчивалось горючее, и они шли на посадку, на малой высоте внезапно появлялась новая группа израильских самолетов, уничтожавшая садящиеся машины. Арабские летчики, участвуя в боях, предпочитали открывать огонь с близких и предельно близких дистанций, гарантирующих поражение противника. Кроме того, сирийские летчики-истребители накануне войны прошли специальную подготовку под руководством пакистанских инструкторов: они достаточно хорошо освоили технику пилотирования МиГ‑21 на режимах полета, близких к критическим (что категорически запрещалось советскими нормами безопасности полетов), обучились многим приемам ведения одиночного и парного боя, которыми владел их противник — израильские пилоты[xxvii].

Израильтяне активно применяли противотанковые вертолеты, которые осуществляли пуски управляемых ракет из засад, методом «подскока».

Боевые действия на море носили ограниченный характер, поскольку флоты обеих сторон не имели сил и средств для ведения крупномасштабных боевых действий. Военно-морские силы Египта и Сирии в основном наносили удары по береговым объектам израильтян, а израильские ВМС главной задачей видели проведение операций против сил арабских флотов. При этом они действовали последовательно: с началом войны сосредоточили усилия против сирийских ВМС, а после значительного снижения боеспособности последних, перенесли главный удар на египетское направление.

В ночь с 6 на 7 октября израильская тактическая группа (5 ракетных катеров и 2 десантных корабля с вертолетами на борту) отправилась для нанесения удара по сирийской ВМБ Латакия. Приблизившись к побережью Сирии, группа разделилась: десантные корабли легли в дрейф и с них взлетели вертолеты, а катера продолжили выдвижение к ВМБ. Внезапно группа катеров была обнаружена сирийским дозорным тральщиком «Ярмук», который выслал для опознания приближающихся целей сопровождавший его торпедный катер. Этот катер был тут же уничтожен израильтянами. «Ярмук» стал полным ходом уходить к берегу, под защиту береговых батарей, но был настигнут катерами, которые произвели по нему 3 пуска противокорабельной ракеты (ПКР) «Габриэль», добившись 3 попаданий. Через 40 минут корабль затонул. Для отражения атаки из Латакии сирийцы выслали 3 ракетных катера. Здесь впервые военные моряки Израиля успешно применили новые приемы ведения боя. Вертолеты, поднятые с десантных кораблей, летели на небольшой скорости на предельно малой высоте над поверхностью моря, неся на подвесных конструкциях специальные отражатели. На экранах РЛС сирийских катеров эти отражатели проявлялись отметкой, соответствующей малому боевому кораблю. Ракетные катера САР выпустили по ним 7 ПКР. В момент приближения ракет экипажи вертолетов резко набрали высоту, уклонившись от поражения; исчезновение отметок на экранах РЛС сирийскими операторами было принято за потопление противника. В свою очередь израильские катера, имея превосходство в скорости, сблизились с сирийцами на дистанцию пуска ракет «Габриэль» и атаковали их. 2 арабских катера были уничтожены прямым попаданием ракет, а третий, уклоняясь от ракет, выбросился на берег, где был с воздуха уничтожен вертолетами.

8 октября, используя тот же тактический прием, израильтянам удалось потопить 3 египетских ракетных катера. Вечером египетский ракетный катер уничтожил израильский катер, умело использовав большую дальность действия советских ракет. 15 октября, своевременно обнаружив группу катеров ВМС Израиля, египтяне нанесли по ним удар, уничтожив 2 ракетных и торпедный катера противника.

В ходе боевых действий израильские ВМС проводили операции и в интересах сухопутных войск, высаживая с вертолетов разведывательно-диверсионные группы, которые взрывали нефтехранилища, мосты, линии электропередач и уничтожали другие объекты. В ночь на 17 октября израильские боевые пловцы сумели незаметно проникнуть в бухту Порт-Саида и взорвали несколько египетских катеров.

Самое разумное, что сделало советское руководство в начале конфликта, — предложило Асаду н Садату добиваться прекращения огня на тех выигрышных позициях, которые первые дни занимали египетские и сирийские армии. Это была бы чистая победа, даже если бы израильтяне их где-то потеснили. Возможно, что легкий удар по Израилю устраивал бы и США, так как заставил бы израильское руководство всерьез договариваться о мире. Но неудачи Израиля в первые дни оказались большими, чем предполагалось. Израильское руководство решило воевать всерьез, и США не оставалось ничего другого, как поддержать своего союзника. То же самое сделал СССР, оказав помощь Сирии и Египту.

Через четыре дня после начала военных действий советские самолеты Ан-12 и Ан-22 начали совершать регулярные рейсы в Дамаск и Каир. За короткое время было сделано около 900 вылетов. На борту самолетов находились необходимые боеприпасы и военная техника. Основное количество грузов шло морем, поэтому они стали прибывать к месту назначения лишь к концу войны.

В Израиле тщательно отслеживали советские поставки, однако на первых порах в самом Израиле они не получали публичной огласки (всем средствам информации уже в первый день войны были даны строгие указания – о войне писать только на основании данных Генштаба). Тель-Авив ждал ответной реакции США «на советское вмешательство». И только после того, как огромные транспортные «Галакси» стали приземляться в аэропорту Лода и через каждые 25 минут после дозаправки в воздухе начали садиться «Фантомы» и «Скайхоки» (все европейские страны отказали им в дозаправке на их территории), Голда Меир 16 октября в ходе выступления в Кнессете в частности сказала: «Мне хотелось подчеркнуть вину Советского Союза и отрицательную роль, которую он снова играет на Ближнем Востоке… Рука Советского Союза видна и в военной технике, и в тактике, и в военных, доктринах, которые арабские армии стараются усваивать и имитировать. Всесторонняя поддержка, которую Советский Союз оказывал врагам Израиля во время войны, выразилась в огромном количестве самолетов, приземлившихся на их аэродромах, и кораблей, вошедших в их порты. Они везли военную технику, в том числе ракеты разных типов, можно полагать, что самолеты, кроме вооружения, доставляют сюда и советников, и военных специалистов. До 15 октября из Советского Союза прибыло в Сирию - 125 самолетов АНТ-12, в Египет - 42 АНТ-12 и 16 АНТ-22, в Ирак - 17 АНТ-12. По данным разведки, Советскому Союзу удалось вовлечь в эти поставки… и другие страны советского блока. Такое поведение Советского Союза выходит за пределы недружелюбной политики. Это - политика безответственности не только по отношению к Израилю, но и по отношению к Ближнему Востоку и всему миру»[xxviii].

СССР развернул в Восточном Средиземноморье значительные силы флота — от 96 до 120 единиц, включая 34 боевых надводных корабля и 23 атомные и дизельные подлодки. Они находились в повышенной боевой готовности. Это предпринималось с целью предупреждения Израиля против возможных попыток сорвать советские военные поставки (лишь однажды в Латакии израильтянам удалось потопить катерами советский сухогруз). На Западе усиление советской Средиземноморской эскадры[xxix] рассматривалось как признак того, что она может быть использована для поддержки советских регулярных войск, если они будут направлены в район конфликта[xxx]. Такая возможность в принципе не исключалась.

Следует отметить, что в ходе войны состав 6-го средиземноморского флота США увеличился до 140 единиц. Он включал 6—8 атомных подводных лодок, 4 авианосца, 20 вертолетоносцев, 10—12 амфибийных кораблей, 20 крейсеров, 40 эсминцев и фрегатов, несколько десятков вспомогательных судов и т. д. Зачастую советские и американские корабли ходили «борт о борт», что явилось причиной появления морского афоризма — «собачья свадьба» на воде[xxxi].

Непосредственного участия в Октябрьской войне советские специалисты не принимали, если не считать эпизода, когда морской тральщик «Рулевой» и средний десантный корабль «СДК-37» (ЧФ) открыли зенитный огонь по израильской авиации, пытающейся воспрепятствовать заходу советских кораблей в сирийский порт Латакию. Боевых потерь при этом не имелось. Правда, об участии косвенном можно говорить: советский военный персонал перегонял танки от портов выгрузки к фронту, управлял радарами, ремонтировал танки и другую военную технику. Алексей Васильев вспоминал, что он, находясь в то время в Дамаске, часто слышал от советских военных советников, что за пультами управления сирийской системы ПВО, усиленной сразу после израильских налетов на Дамаск, сидели советские офицеры. Как результат - после довольно значительных потерь израильской авиации налетов на Дамаск больше не было[xxxii].

В тот момент, когда перед израильскими танковыми колоннами открылся прямой путь на египетскую столицу, в стране началась паника. Садат, поддерживая постоянную связь с советским посольством, при каждом удобном случае повторял, что «американцы — обманщики», они его «надули». В конце концов, он обратился к СССР и США с просьбой совместно или раздельно прислать воинские контингенты в Египет, чтобы остановить наступление израильтян. Москва пошла навстречу Садату. Было заявлено, что если американцы откажутся от совместной акции, то «мы будем действовать сами».

В Генеральном штабе в срочном порядке началась отработка варианта высадки в Порт-Саиде «демонстративного десанта» советской морской пехоты. Но парадокс заключался в том, вспоминает бывший сотрудник оперативного управления Главного штаба ВМФ капитан 1-го ранга В.Заборский, что морских пехотинцев в составе 5-й эскадры не было, — полк морской пехоты еще только готовился в Севастополе для переброски в Средиземное море. Тогда главнокомандующий ВМФ приказал сформировать на каждом корабле 1-го и 2-го ранга по роте (взводу) добровольцев-десантников из числа экипажей и приготовить корабли и плавсредства для десантирования личного состава. Лишь в последний момент данный приказ был отменен[xxxiii].

С 20 по 22 октября в Москве находился госсекретарь США Г. Киссинджер. В результате интенсивных переговоров был выработан проект резолюции по ближневосточному вопросу, которая 23 октября за номером 338 была принята Советом Безопасности ООН. Она предусматривала немедленное прекращение огня и всех военных действий с остановкой войск на занимаемых ими 22 октября позициях. Сторонам предлагалось начать переговоры с целью вывода израильских войск со всех захваченных с 1967 года территорий. Египет и Сирия поддержали резолюцию. Израиль продолжал наступательные действия.

24 октября советское руководство предупредило «о самых тяжелых последствиях», которые ожидают Израиль в случае его «агрессивных действий против Египта и Сирии». Тут же Л. Брежнев послал Р. Никсону срочную телеграмму, в которой заверил американскую сторону, что в случае ее пассивности по урегулированию кризиса СССР столкнется с необходимостью «срочно рассмотреть вопрос о том, чтобы предпринять необходимые односторонние шаги»[xxxiv]. В тот же день в Советском Союзе была объявлена повышенная боеготовность 7 дивизий воздушно-десантных войск. По дипломатическим каналам Москва дала понять, что не допустит поражения Египта. Американская реакция оказалась чрезмерно жесткой — была объявлена тревога в ядерных силах. Эта акция бросила в дрожь американских союзников. Израильские войска прекратили наступление. 25 октября состояние повышенной боевой готовности в советских дивизиях и американских ядерных силах было отменено.

Октябрьская война, казалось бы, означала успех советской политики на Ближнем Востоке. Очередная арабо-израильская военная конфронтация закончилась вничью. В тех специфических условиях, которые сложились в регионе, для Израиля отсутствие победы означало почти поражение. Советский Союз продемонстрировал свою военную мощь, сосредоточив силы Военно-Морского Флота в Средиземном море и, тем самым, обеспечив как морские коммуникации в Сирию и Египет, так и необходимый контрбаланс вероятному американскому вмешательству в конфликт. Одновременно стали зримыми возможности советской военно-транспортной авиации при организации воздушных мостов в Египет и Сирию. Наконец, были проявлены политическая воля и готовность идти на риск во имя защиты своих «союзников».

Вместе с тем, сразу же после войны начался процесс стремительного вытеснения СССР с активных позиций на Ближнем Востоке. Этому способствовали как объективные, так и субъективные факторы. К первым следует отнести как общий экономический упадок Советского Союза, так и чрезмерное увлечение Москвы идеологическими установками во внешней политике. Многие важные решения принимались без достаточного на то основания, как правило, в пику американцам. Непосредственная поддержка арабов в войне 1973 года в определенной степени диктовалась желанием «взять реванш» у Вашингтона за его причастность к свержению в сентябре 1973 года правительства С.Альенде в Чили. Более того, советские военные поставки в регион отнюдь не способствовали экономическому росту арабских стран, наоборот — вели к их обнищанию, к формированию высокой степени воинственности и непримиримости правящих элит, особенно, придерживающихся «социалистической ориентации» (для справки: в середине 1980-х годов СССР обеспечивал оружием более 40 развивающихся стран. В первой половине 70-х годов более 90% оружия направлялось в Египет, Сирию, Ливию, Алжир, Ирак, Северный и Южный Йемены, а также во Вьетнам, Эфиопию, Индию и на Кубу; за редким исключением, поставлялись устаревшие модели военной техники; лишь в Египет, Сирию, Ирак и Ливию продавалось «усложненное» оружие, которое, по мнению западных экспертов, могло поддерживаться в рабочем состоянии и использоваться только с помощью советских специалистов[xxxv]).

В системе субъективных факторов особо выделялась политика Садата, который начал превращать Египет из союзника и главной опорной базы СССР на Арабском Востоке в страну, враждебную Советскому Союзу и открытую для широчайшего сотрудничества с США. Советская дипломатия стала оттесняться от участия в процессе ближневосточного урегулирования, который постепенно принимал характер двусторонних («сепаратных») соглашений между Египтом и Израилем при посредничестве Вашингтона.

Все участники войны понесли ощутимые потери: арабские государства за 19 дней боевых действий потеряли 368 самолетов и вертолетов, 1775 танков и бронемашин, было убито – 18 500 человек, ранено – 51 000, попало в плен - 9370; Израиль потерял 114 самолетов и вертолетов, 810 танков и бронемашин (однако в основном подбитая боевая техника оказалась на его территории, что позволило большую ее часть отремонтировать и ввести в строй), было убито - 2569 человек, ранено - 7500 и попало в плен - 530[xxxvi]. Только за первую неделю боев было уничтожено около 300 арабских и около 100 израильских самолетов и вертолетов. При этом «своими» средствами ПВО в результате различных ошибок и недоразумений было сбито 58 египетских и 11 сирийских самолетов[xxxvii]. Запасов некоторых видов боеприпасов оставалось лишь на несколько дней[xxxviii]. В этой ситуации после настоятельного призыва о помощи, СССР, как уже отмечалось, начал массированную переброску оружия арабской коалиции. То же самое сделали и США в отношении Израиля, но позже.

Вообще, если бы не американские поставки, то вряд ли второй этап Октябрьской войны мог бы закончиться так благоприятно для Израиля. В Америке знали, что Израиль сильно нуждался в оружии, но Пентагон не хотел его посылать на военных самолетах. Европейские страны вообще отказались от военной помощи Израилю. Голда Меир по нескольку раз, днем и ночью, звонила послу Диницу в Вашингтон: «Где воздушный мост? Почему он еще не действует… Звони Киссинджеру немедленно, среди ночи. Нам нужна помощь сегодня. Завтра может быть слишком поздно», - вот набор ее типичных фраз. Премьер просила постоянно напоминать американской стороне, что в Египет и Сирию по морю и воздуху осуществляются «огромные поставки советского оружия», что израильтяне «теряют самолеты каждый день, не в воздушных боях, а под снарядами советских ракет». В отчаянии премьер просила посла организовать встречу с американским президентом инкогнито. Но все обошлось. В конце концов сам Никсон отдал приказ, и на девятый день войны, 14 октября, воздушный мост стал реальностью. По мнению тогдашнего израильского руководства, «он не только поднял наш дух, но и прояснил позицию американцев для Советского Союза», а это, в свою очередь, «сделало возможной нашу победу». Услышав, что «Галакси» приземлились, Голда Меир разрыдалась от радости - в первый раз в жизни, как она признавалась позже[xxxix]. Радоваться было от чего – американцы не скупились на танки, снаряды, медикаменты и особенно ракеты «воздух-воздух». Всего за период с 14 по 24 октября израильская армия получила 128 боевых самолетов, 150 танков, 2000 ПТУРСов новейшего образца, кассетные авиабомбы, ракеты, а всего 27 тысяч тонн военных грузов[xl].

В этот день израильские газеты опубликовали первый список безвозвратных потерь – за девять дней войны погибло 656 военнослужащих.

До сих пор историки разных стран не пришли к единому мнению в вопросе о том, как оценивать итоги войны. Арабские государства полагают, что они победили в 1973 году, развеяв миф о непобедимости израильской армии. В Египте 6 октября отмечается как День Победы. В доказательство этому приводятся аргументы, что Израиль после этой войны пошел на переговоры с Египтом (якобы из-за слабости), результатом чего стало освобождение Синайского полуострова. В Израиле считают, что их военная победа не может подлежать сомнению, и с этим также трудно спорить. Если же исходить из целей, которые ставили перед собой воюющие стороны, то они не были достигнуты полностью ни одной из них.

18 января 1974 года египетские представители в присутствии американской делегации подписали с израильтянами на 101-м километре шоссе Каир – Суэц соглашение о разъединении войск[xli]. Израиль отводил свои войска на 32 км от Суэцкого канала. 31 мая аналогичное соглашение, но уже при посредничестве СССР и США, было подписано между Израилем и Сирией. Сирии возвращалась часть Голанских высот с Кунейтрой на условиях демилитаризации и размещения здесь войск ООН. (21 декабря 1973 г. было подписано распоряжение Совета Министров СССР № 2746 о выделении советских офицеров в состав военных наблюдателей ООН. Правда, первая группа отечественных «голубых беретов» в количестве 25 человек под руководством полковника Н. Белика прибыла в Каир буквально через несколько дней после прекращения огня и официально приступила к выполнению своих обязанностей на Синае и Голанских высотах 25 ноября. Этот день по праву можно считать датой рождения российского миротворчества).

В 1976 году Египет начал получать первые американские военно-транспортные самолеты С-130, затем боевые самолеты и другое вооружение. В качестве платы за смену внешнеполитического курса Египта шла финансовая помощь из США, от аравийских нефтяных монархий и стран Западной Европы. В этот же период (точнее 14 марта 1976 г.) Садат заявил о разрыве советско-египетского договора о дружбе и сотрудничестве. В течение месяца все советские военные службы оставили страну. Был окончательно закрыт порт Александрия. Построенная СССР ремонтная инфраструктура передавалась американцам.

Садат, взяв курс на рыночные реформы (политика «открытых дверей»), сразу же оказался в довольно затруднительном положении. Многократное и стремительное повышение цен привело к массовым стихийным демонстрациям, погромам и мародерству. В авторитарных арабских режимах — это преддверие конца. Еще полшага — и режим будет сметен. Договор с Советским Союзом разорван, американцы выступают за «всеобъемлющий» мир, ряд арабских стран заняли довольно прохладную позицию по отношению к Каиру... Необходим был выход — и как можно скорее. Спасти Садата могли лишь две вещи: очередная война или «мирное» возвращение Синая. Садат выбрал второй вариант.

О «совершенно секретных» контактах между Египтом и Израилем хорошо знали как в Москве, так и Вашингтоне. В резидентурах КГБ на Ближнем Востоке работали опытные специалисты с хорошим знанием арабского языка и надежными связями. В считанные часы они могли добыть нужную информацию и передать ее Андропову, а затем и Брежневу. Кроме того, в Средиземном море постоянно курсировали три советских судна — «Кавказ», «Крым» и «Юрий Гагарин» с необходимым электронным оборудованием, которое «снимало» все радио- и телефонные разговоры на территории Египта, Израиля и других стран. Записи тут же расшифровывались специалистами военной разведки — ГРУ.

В сентябре 1977 году в Марокко состоялась первая «конструктивная» встреча между тайными посланцами Египта и Израиля — Хасаном аль-Тухами, заместителем премьер-министра при президенте Египта, и Моше Даяном, министром иностранных дел Израиля. Она прояснила многое для израильской стороны. Оказалось, что Садат против международных усилий по мирному урегулированию ближневосточного кризиса (Женевская конференция), у него нет особого интереса к созданию палестинского государства, он испытывает на себе сильное давление как со стороны местного населения, так и соседних арабских стран, он окончательно поменял политическую ориентацию с Востока на Запад. Одним словом, имелась общая платформа, которая давала шанс израильскому премьер-министру М. Бегину сдвинуть ближневосточный процесс с мертвой точки.

В июле руководитель израильской разведки «Моссад» генерал Г. Хофи передал Бегину толстое досье, в котором лежали материалы фантастического заговора: ливийский лидер полковник М. Каддафи готовил почву для свержения Садата. Через несколько дней, без консультаций с американцами (до этого подобные материалы передавались только ЦРУ), это досье на нейтральной территории было вручено шефу египетской разведки генерал-лейтенанту Камалю Хасану Али. В нем содержались конкретные имена, телефоны, места складов с боеприпасами и оружием заговорщиков, коды и каналы связи, которые непосредственно вели в ливийскую столицу. Уже первые проверки показали, что израильтяне передали достоверный документ. Для Садата это была подлинная находка. Сразу же в стране начались массовые аресты. 21 июля египетские войска вторглись на ливийскую территорию, а бомбардировщики нанесли удар по ряду ливийских городов, где находились базы и опорные пункты «антиегипетских элементов». В тот же день Бегин заявил в Кнессете, что не будет предпринимать никаких действий на Синае, пока Египет занят подавлением заговора.

Складывалось впечатление, что израильское руководство предприняло решительные меры для спасения жизни своего недавнего врага. А. Садат искренне не мог поверить, что о заговоре не знали в Москве и Вашингтоне. Почему же сообщили не они? Русские с Каддафи — это точно! Почему же молчали американцы? Может, действительно только с израильтянами стоит вести диалог по вопросам Синая и всего ближневосточного урегулирования?.. Вскоре Садат обратился к марокканскому королю с просьбой организовать встречу с израильским премьером.

Между тем, по словам российского дипломата и специалиста по Ближнему Востоку О. Гриневского, канун Кэмп-Дэвида был, пожалуй, одним из тех эпизодов холодной войны, «когда две могучие сверхдержавы уперлись лбами в противоборстве, а за их спиной маленькие страны ловко обделывали свои дела». Москва частично догадывалась, к чему могут привести закулисные ближневосточные игры, в Вашингтоне же так и не разгадали истинных намерений Египта и Израиля[xlii].

1 октября 1977 года СССР и США подписали Заявление по Ближнему Востоку, в котором стороны определили дату созыва Женевской конференции (декабрь) и впервые (по настоянию Москвы) включили в столь значимый двусторонний документ пункт о правах палестинцев. Садат сразу же поддержал Заявление, назвав его «мастерским», что дало повод А. Громыко сделать вывод, что дело сделано: удалось, наконец, поссорить Израиль и США, в Америке еще долго будет продолжаться скандал, а на пути сепаратного урегулирования воздвигнута стена. Хотя документ и слаб, констатировал он, но американцам он все же игру испортил: «руки у них теперь связаны»[xliii].

Что касается израильтян, то советско-американское Заявление они приняли в штыки, назвав его «совершенно неприемлемым». Уже 4 октября М. Даян убеждал Дж. Картера, что целью совместных усилий США и Израиля должно быть соглашение с Египтом, а не всеобъемлющее ближневосточное урегулирование. «Если вы снимете одно колесо с машины, она не поедет, — убеждал израильский министр американского президента. — Если Египет будет вне конфликта, войны больше не будет»[xliv]. Дж. Картер с трудом соглашался.

Все стало на свои места через несколько дней. Садат конфиденциально подтвердил, что он солидарен с Даяном. Из Москвы поступили сообщения, что там против договора с США «по ряду глобальных вопросов»; американский политический истеблишмент (включая ряд влиятельных газет) настоятельно рекомендовал новой администрации быть независимой от Кремля в ближневосточных делах... Картер выбрал Бегина и Садата. 17 сентября 1978 года Израиль и Египет при участии США подписали кэмп-дэвидские соглашения. 26 марта следующего года в Вашингтоне был заключен мирный договор между двумя странами. Начался вывод израильских войск с Синайского полуострова, который завершился в апреле 1982 году. Советскому Союзу во всем этом процессе отводилась роль наблюдателя-критика.

В сложившихся условиях Москва вынуждена была делать ставку на достаточно разобщенных политических противников Египта: Ливию, Алжир, Южный Йемен, Ирак, ООП и Сирию. Именно последняя стала приобретать особое место в советской политике в регионе. По внутренним соображениям и в соответствии со своими общеарабскими амбициями сирийское руководство было настроено резко против любого ближневосточного урегулирования. Х. Асад стал одним из организаторов антисадатовского, антикэмп-дэвидского, антисионистского и антиимпериалистического движения на Ближнем Востоке, что по многим параметрам вписывалось в советские внешнеполитические доктрины. При этом сирийцы всегда считались для Москвы хотя и желанными, но трудными партнерами. Контакты с ними проводились с оглядкой — ведь главное для Асада заключалось в сохранении собственного авторитарного режима, но отнюдь не в «братской солидарности с великим Советским Союзом».

Между тем, еще в 1956 году был подписан первый советско-сирийский контракт о поставке в Сирию танков Т-34 (позже — Т-54), самоходных орудий СУ-100, БТР‑152, зенитно-артиллерийских пушек калибра 37 мм и гаубиц калибра 122 мм. Сразу же после окончания войны 1973 года Сирия переместилась на первое место по советским военным поставкам в регион. Сюда же направлялась основная масса военных советников и специалистов, которые планомерно заменяли своих коллег, принимавших непосредственное участие в планировании и проведении наступательно-оборонительных действий сирийской армии в октябре. В основном они занимались обучением местных военнослужащих технике и тактике использования истребителей МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-21, штурмовиков Су-7б, военно-транспортных самолетов Ан-24 и вертолетов Ми-8. В последующем в их задачу входило переучивание сирийцев на более современную боевую технику, которая бурным потоком хлынула в страну.

По данным арабских источников, толчком к активизации советско-сирийского военного сотрудничества послужил однодневный визит в Москву (3 мая 1973 г.) президента САР Х. Асада. В страну начали поступать крупные партии ЗРК «Квадрат», боевых самолетов, танков Т-62, другого военного имущества. Советские военные поставки за первое полугодие 1973 года составили 185 млн. долларов. Для сравнения — за весь предыдущий год советская военная помощь Сирии оценивалась в 35 млн. долларов[xlv]. Хотя, если продолжить эту тему, то с 1956 года до распада СССР Сирия являлась одним из основных партнеров Советского Союза в области военно-технического сотрудничества. За этот период для сирийских вооруженных сил было поставлено специмущества на общую сумму более 26 млрд. долларов[xlvi]. В настоящее время объем российско-сирийских военных контрактов составляет лишь мизерную часть от названных выше цифр.

Итак, Октябрьская война уже стала достоянием истории. Но о ней по-прежнему спорят, хотя некоторые моменты Октября приблизительно одинаково трактуются как в арабском мире, так и Израиле.

Несомненно, первый выдающийся и самый важный военный успех арабов заключался в достигнутом ими факторе внезапности. Хотя этому успеху в немалой степени способствовали ошибки израильской разведки и политического и военного руководства Израиля, в большей степени это было и результатом очень тонкого египетско-сирийского плана по введению противника в заблуждение. Египет и Сирия смогли убедить израильское командование, что активная военная подготовка в Египте к западу от канала летом и осенью 1973 года была всего лишь серией маневров и военного обучения. Это можно считать одним из самых замечательных планов дезинформации противника за долгую военную историю. Успех арабского плана показал, что тактические и оперативные оборонные системы израильских вооруженных сил на побережье Суэцкого канала и на Голанских высотах не были достаточно надежными. Выдвинутая вперед система обороны оказалась крайне уязвимой и стала легкой жертвой внезапной атаки. Видимо, более гибкая и мобильная система была бы в данных обстоятельствах более эффективной.

Массированное форсирование Суэцкого канала египтянами, когда пять дивизий одновременно были переброшены на другой берег в течение 24 часов, следует считать важным военным достижением. В целом планирование и исполнение плана египетской армией и, в частности, техническая оснащенность и должная организация, позволившие им в течение одной ночи навести над каналом десять мостов для переброски танков и машин, а также еще десять мостов для пехоты, свидетельствуют об отличной подготовке всей операции.

Израильтяне не скрывали своей танковой военной доктрины, основанной на быстрой бронетанковой контратаке. Соответственно, египтяне тщательно подготовили ответ на такую контратаку, а также, естественно, на неизбежную атаку израильской авиации. Ответ заключался в снабжении нападающих огромными количествами противотанковых ракет. Широкое их использование наряду с артиллерийским огнем позволило решить проблему, которую представляли возможные контратаки израильских сил. Ошибка Израиля была и в проведении контратак таким же образом, как и на маневрах. Египтяне наблюдали за израильскими маневрами, детально их анализировали и подготовились к подобным действиям надлежащим образом. Это дорого обошлось израильтянам, немало танков и броневиков было потеряно. Если бы Израиль действовал более осторожно, более тщательно использовал данные как полевой, так и воздушной разведки, лучше разобрался бы в египетской тактике, то можно было бы провести скоординированную атаку танков, артиллерии и мотопехоты и избежать значительного числа потерь.

Другим важным достижением арабов стал успех сирийской армии, преградившей израильским вооруженным силам путь на Дамаск, В действительности израильтяне не собирались штурмовать Дамаск, их целью было поставить город под угрозу. Несмотря на свое поражение на Голанских высотах, сирийцы смогли отступить в боевом порядке, сохранить некоторые свои резервы (в частности, 3-ю бронетанковую дивизию) и установить мощную линию обороны к югу от Дамаска. С военной точки зрения, стоит обратить внимание на то, что иракцы сумели перебросить из Ирака, на расстояние около 500 км, две бронетанковые дивизии и использовать одну из них против наступавших израильских колонн 12 октября. Хотя в битве с израильтянами иракская армия себя не проявила, сама возможность столь быстрой переброски войск на Голанские высоты была важным достижением.

Если отбросить формальности и отдельные «нюансы» израильской общественно-политической жизни, то можно сказать, что вооруженные силы Израиля одержали победу в бою. В ходе войны израильтяне смогли остановить наступление арабских армий на двух театрах военных действий; причинить серьезные потери нападающим силам; вытеснить сирийскую армию с Голанских высот, египетскую – с Синая. После того, как передовая линия стабилизировалась на обоих фронтах, перед Израилем встал вопрос, следует ли перебрасывать основные силы на Синайский фронт, поскольку на Голанских высотах израильские войска дошли до «Пурпурной черты» (линии прекращения огня в войне 1967 г.). В ходе такой операции можно было либо заманить египетские танковые соединения на восточный берег Суэцкого канала, втянуть их в битву и разбить в сражении, либо произвести ряд быстрых рейдов через канал, например, взять Порт-Саид или районы на западном берегу Суэцкого залива.

Примечательно, что в это же время в Египте шли споры, следует ли перебросить 4-ю и 21-ю бронетанковые дивизии на восточный берег. Военный министр генерал Ахмад Исмаил Али был против этого, он считал, что не следует переводить силы на восточный берег до установки надежной зенитной ракетной системы, которая защитила бы их во время атаки в направлении перевалов. Однако 12 октября, как уже отмечалось, после израильского наступления в направлении Дамаска, сирийцы потребовали египтян помочь и оттянуть израильские силы с сирийского фронта в Синай. Это изменило отношение египтян к идее переброски танковых сил на восточный берег канала. Нетрудно заметить, что эта переброска четко вписывалась в израильские военные планы. Египет потерял все что мог, включая стратегическую инициативу, позволил израильтянам форсировать Суэцкий канал.

Война была закончена потому, считают в Тель-Авиве, что израильские вооруженные силы смогли переправить три дивизии на западный берег Суэцкого канала, а египетская армия не сумела предотвратить этих действий. В результате была окружена египетская Третья армия, нависла угроза над всей тыловой и штабной зоной египетской армии вдоль Суэцкого канала. Более того, возникла угроза над Каиром. Так как ситуация вышла из-под их контроля, египтяне попросили прекратить огонь. В своем послании президенту Асаду президент Садат писал: «Я не могу взять на себя ответственность перед историей за повторную гибель наших вооруженных сил. Поэтому я заявил Советскому Союзу, что готов принять предложение о прекращении огня на существующих позициях… Мое сердце кровоточит, когда я вам говорю это, но я считаю, что мое положение вынуждает меня принять такое решение»[xlvii].

Но Израилю не удалось воспользоваться политическим урожаем победы. Президент Садат начал нападение для того, чтобы выйти из военно-политического тупика. Сделать это ему удалось. Далее он продолжал развивать свою политическую стратегию, что позволило ему сначала заключить промежуточное соглашение по Синаю, а затем и мирный договор с Израилем, по которому он возвратил себе ценные нефтяные поля и весь Синайский полуостров (две трети Синая были возвращены египтянам в I980 году, и оставшаяся треть - в апреле 1982 года).

С военной точки зрения в ходе боевых действий стало ясно, что израильские вооруженные силы страдают от искажения пропорций между родами войск. Израильской пехоте не хватало бронетранспортеров, в результате чего она не была достаточно подвижной и не могла поддержать танки. Поэтому танкам приходилось действовать в отрыве от пехоты. Кроме того, поскольку израильские вооруженные силы полагались в значительной степени на авиацию, их артиллерия отставала. В целом можно сказать, что израильские войска сначала пытались воевать как в прошлую войну, и только через несколько дней они поняли новую тактику и стратегию противника и смогли выбрать подходящий ответ. Израильская пехота не нашла себе достойного применения на полях войны. Только в нескольких случаях она была использована правильно. В Октябрьской войне, как признают сами израильтяне, «израильским силам противостояла египетская армия, тактически действовавшая грамотнее, чем в прошлых войнах. Сирийская армия уже гораздо лучше сражалась в этой войне, чем во время предыдущих столкновений с израильскими силами. Почти на всех этапах войны сирийская армия проявляла высокую дисциплину»[xlviii].

Размах войны и ее интенсивность сопровождались большим расходом боеприпасов. Стало ясно, что штабные таблицы расходов нуждаются в пересмотре.

В цепи событий, приведших к войне, израильтяне указывают на «две роковые ошибки». Первая заключалась в неверной оценке разведывательных данных. Военное командование и министры не осознали важности параллельного развития действий на сирийском и египетском фронтах. Второй ошибкой стало убеждение руководства израильской армии и обороны, что и слабых сил на границах хватит, чтобы отбить любую египетскую или сирийскую атаку. Эта ошибка в свою очередь была основана на неверном понимании достижений военной науки и, в частности, влияния зенитных ракетных систем на возможность действий авиации. Израильтяне также не оценили значения других действий противника, в частности, сооружения высокой насыпи на египетской стороне канала.

С началом боевых действий израильтянам удалось в короткий срок завершить мобилизацию резервистов, транспортных средств и создать на фронтах группировки, которые могли обеспечить перелом в ходе боевых действий. Первые израильские резервные бригады начали прибывать на фронт через 48 часов. Быстрое развертывание вооруженных сил было достигнуто за счет хорошо поставленного учета и подготовки военнообязанных и оперативного проведения мобилизации. В условиях недостаточного количества опытных командиров высшего звена в армию были призваны отставные генералы и старшие офицеры, которые направлялись в штабы фронтов и оперативных групп в качестве консультантов.

Основным и немедленным результатом Октябрьской войны стало взаимное согласие между Египтом и Израилем, а также между Сирией и Израилем об отводе войск. Вслед за этим, в сентябре 1975 года, между Египтом и Израилем было заключено промежуточное соглашение о Синае. Это соглашение предусматривало отвод израильских войск до синайских перевалов, установление системы электронного наблюдения под американским контролем и возврат Египту нефтяных полей Абу-Родеса. Суэцкий канал был открыт для израильского судоходства. Такой ход событий привел впоследствии к историческому визиту президента Садата в Иерусалим и к его выступлению в израильском парламенте. Это, в свою очередь, помогло и заключению мирного договора — первого между Израилем и арабским государством. Не вызывает сомнений и то, что первоначальные успехи арабов в войне удовлетворили требования их национальной гордости, позволили Садату приступить к диалогу с израильтянами и в конце концов заключить с ними мирный договор[xlix].

Октябрьская война приобретает все большее историческое значение по мере того, как она удаляется в историю. Эта война ознаменовала новую эру военных конфликтов. Это была первая война, где широко использовались различные типы ракет классов «земля-земля», «земля-воздух», воздух-земля» и «море-земля». В ходе этой войны произошло первое морское ракетное сражение в истории человечества. Военным стратегам пришлось переоценить заново всю военную науку и технику в свете уроков этой войны.

С глобальной точки зрения, война 1973 года была связана с первой попыткой арабских нефтедобывающих стран использовать нефть в качестве оружия. Нефтяной бойкот не был особенно эффективен, он играл скорее психологическую, чем практическую роль. Его соблюдали даже не все арабские государства. Но, тем не менее, он вызвал немалую тревогу как в Америке, так и в Европе.

На Ближнем Востоке, переживающем переломный момент истории, настало время искать иное решение или выход, помимо полной победы в точном, военном смысле слова. Принимая во внимание все обстоятельства, любая начатая сейчас война будет ненужной и повлечет за собой огромные потери человеческих жизней, бесконечные страдания и такой материальный и экологический ущерб, что большие пространства региона превратятся в бесплодную пустыню. Победителя не будет. Что же касается основной политической и стратегической ситуации, то возможны лишь незначительные перемены или вовсе никаких: Израиль продолжит существовать, а его противники не сдадутся. Иначе говоря, такая война явилась бы бесплодной и бесцельной жертвой человеческих жизней. Кровопролитием не добьешься благородной цели, если, разумеется, речь не идет о необходимости защиты национальных интересов и о праве граждан на самооборону. «Если разразится еще одна война, - считает нынешний президент Израиля Шимон Перес, – она будет долгой и жестокой, по нанесенному ущербу превзойдет все минувшие войны, а число раненых на фронте и среди мирного населения будет беспрецедентным. Такой сценарий войны вынуждает Израиль и его арабских соседей сделать надлежащие выводы. Опровергается утверждение, что можно до бесконечности пребывать в состоянии «ни мира, ни войны». Октябрьская война доказала всем, что подобное состояние носит временный характер и должно так или иначе закончиться»[l].


[i] Цит. по: Васильев А. Россия на Ближнем и Среднем Востоке: от мессианства к прагматизму. М., 1993. С.103.

[ii] Там же. С.104

[iii] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века / Под ред. В.А.Золотарева. М., 2000. С. 197.

[iv] Отправляли советских военнослужащих самолетами Ан-12, Ан-22, Ил-18 и Ил-62, а также теплоходами в Севастополь и Одессу. Солдаты и офицеры ждали торжественного приема, встречи с родными и близкими. Однако... порты оказались оцепленными вооруженными людьми в штатском. Всех строили и в сопровождении автоматчиков отводили в военные городки. Было запрещено звонить по телефону, ходить в туалет без сопровождения охраны, делиться с кем-либо из местного персонала любыми впечатлениями от заграничной командировки. Лишь на четвертые сутки после соответствующих инструктажей, проводившихся офицерами особого отдела, «воинов-интернационалистов» начали откомандировывать к местам постоянной службы.

[v] Советская внешняя политика в годы «холодной войны». Новое прочтение. М., 1995, С.422.

[vi] Время МН. 1998. 5 октября.

[vii] См.: Васильев А. Россия на Ближнем и Среднем Востоке… С.116-117.

[viii] Там же. С.115.

[ix] Меир Г. Моя жизнь. 1985. С.450-453. (Библиотека «Алия»).

[x] Там же. С.454.

[xi] Война Судного дня. Часть вторая. От прекращения огня до разъединения сил. Тель-Авив, 1974. С.87 (на рус. яз).

[xii] Цит. по: Васильев А. Россия на Ближнем и Среднем Востоке… С.118.

[xiii] Heikal M. Secret Channels. The Inside Story of Arab-Israeli Peace Negotiations. L., 1996. P.185.

[xiv] Герцог Х. Арабо-израильские войны: от Войны за независимость до Ливанской кампании. Т.2. Издана в Израиле, 1986. С.55-56 (перевод с англ.).

[xv] Там же. С.188.

[xvi] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С. 200.

[xvii] См.:Белослудцев О., Плоткин Г. Война без победивших, война без побежденных // http://jig.ru/history/053.html

[xviii] После войны израильские эксперты свидетельствовали, что это был не лучший выбор. В праздник «Йом Киппур» религиозные евреи находятся в синагогах, где, в случае мобилизации, резервистов легко разыскать и направить в соответствующую воинскую часть. В другие же праздники большинство населения поздравляет родственников и знакомых, и, с учетом небольшой территории государства, вся страна «находится на колесах». В случае чрезвычайной ситуации, все немедленно направились бы обратно и из-за возникших дорожных заторов провести мобилизацию и перегруппировать войска оказалось бы намного сложнее.

[xix] В Сирии был традиционно сильный и укомплектованный аппарат советских военных советников и специалистов. Официально на них возлагались обязанности по оказанию практической помощи командному составу вооруженных сил САР в организации боевой подготовки в соединениях и частях, определении мер по повышению боевой и мобилизационной готовности войск и сил флота и совершенствованию их оранизационно-штатной структуры, а также в создании системы управления войсками и освоении советских образцов оружия и военной техники. Первые группы военных специалистов направлялись в Сирию, начиная с 1956 года на основании постановлений Совета Министров СССР № 1929 от 9 апреля 1956 г., № 6628 от 7 ноября 1956 г. и № 157‑84 от 12 февраля 1957 г. В 1956 году в САР по линии МО было откомандировано в общей сложности 60 человек (в том числе 5 переводчиков). В 60-е годы ежегодно в стране находилось в среднем около 150 советских военнослужащих, а в 70-е годы эта цифра увеличилась до 560 человек. Коллектив советских военных советников и специалистов возглавлял главный военный советник в вооруженных силах — советник министра национальной обороны САР (в отдельные годы эта должность называлась «старший группы советских военных специалистов»). С 1959 года ее соответственно занимали: полковник Н. Ульянов (1959—1961), генерал-майор В. Андрющенко (1961—1963), генерал-лейтенант В. Шанин (1963—1964), генерал-майор С. Белоножко (1964—1967), генерал-полковник М. Фроленков (1967—1970), генерал-лейтенант С. Магометов (1970—1972), генерал-лейтенант танковых войск В. Макаров (1972—1974), генерал-лейтенант М. Терещенко (1974—1977), генерал-лейтенант В. Будаков (1977—1980), генерал-полковники Г. Яшкин (1980—1984), В. Гордиенко (1984—1986), генерал-лейтенанты Е. Смирнов (1986—1988), В. Копылов (1988—1991) и В. Цветков (1991—1994). Главный военный советник поддерживал тесные контакты и с министром обороны, и с генштабом, и с командующими видами вооруженных сил, и с начальниками родов войск. Ему непосредственно подчинялись старшие советники при командующих ВМС, ВВС и ПВО, а также советники при ряде управлений министерства обороны. При нем работал небольшой по численности штаб, возглавляемый начальником штаба — советником начальника генерального штаба армии и вооруженных сил Сирии. В войсках военные советники находились при командирах дивизий, бригад, отдельных полков, начальниках штабов и основных начальниках родов войск, а также при заместителях командиров дивизий по технической части и тылу. Состав военных специалистов определялся количеством и сложностью поставляемого Советским Союзом оружия и военной техники, способностью обучить необходимое число сирийских военнослужащих и совместно с ними обеспечить поддержание техники в постоянной боевой готовности. Руководство военными специалистами осуществлял старший группы специалистов — заместитель главного военного советника по вооружению. Различные советы сирийской стороне давались, как правило, устно, но по наиболее важным вопросам строительства вооруженных сил разрабатывались письменные рекомендации.

[xx] http://militera.lib.ru/h/smirnov_ai/04.html

[xxi] При планировании операции египетское командование предполагало потерять только убитыми до 8000 военнослужащих, а всего, с учетом раненых, до 30 процентов личного состава, однако реально форсирование канала обошлось всего лишь в 208 убитых.

[xxii] К утру 7-го октября в бригаде остались боеспособными 23 из 104 танков. Основные потери израильские бронетанковые части несли от ПТРК и РПГ. Один египетский сержант из подразделения коммандос уничтожил гранатометом 26 израильских танков и бронемашин, за что был впоследствии удостоен высшей египетской государственной награды за храбрость – «Синайской звезды».

[xxiii] Основными причинами поражения явились отсутствие концентрации войск, в первую очередь бронетанковых частей, на 1-2 направлениях, малое насыщение атакующих бронетанковых частей пехотой и, наконец, отсутствие надежного зенитного прикрытия войск. Подразделения ПВО так и оставались на западном (египетском) берегу Суэцкого канала.

[xxiv] http://jig.ru/history/053.html

[xxv] Меир Г. Моя жизнь… С.465.

[xxvi] См.: Аль-Ахрам, 1973, 19 октября.

[xxvii] Авиация и космонавтика. 1994, №5. С.22.

[xxviii] Меир Г. Моя жизнь… С. 457.

[xxix] Средиземноморская эскадра (флотилия) расформирована 25 декабря 1992 года.

[xxx] Middle East Journal. 1979. № 1. P.38.

[xxxi] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века... С. 201.

[xxxii] Васильев А. Россия на Ближнем и Среднем Востоке… С.112.

[xxxiii] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С. 201.

[xxxiv] Heikal M. The Road to Ramadan. L., 1975. P.95.

[xxxv] См., к примеру: Dawisha A. and K. The Soviet Union on the Middle East: Policies and Perspectives. N.Y., 1982. P. 151-153.

[xxxvi] См.: Белослудцев О., Плоткин Г. Война без победивших, война без побежденных // http://jig.ru/history/053.html

[xxxvii] См. подробнее: Арабо-израильская война (6-24.10.73). М., 1974. С. 225-235.

[xxxviii] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С. 200-201.

[xxxix] Меир Г. Моя жизнь… С.455.

[xl] Смирнов А.И. Арабо-израильские войны. М., 2003. С. 316-318; http://militera.lib.ru/h/smirnov_ai/04.html

[xli] Текст договора между Израилем и Египтом был подписан израильским генералом Ахзароном Иаривом и египетским генералом Абдель Гамази. Вот его краткое содержание: 1. Египет и Израиль соглашаются тщательно соблюдать прекращение огня, которого потребовал Совет Безопасности ООН. 2. Обе стороны согласны немедленно начать переговоры, чтобы решить вопрос о возвращении на линию 22 октября в рамках соглашения о разъединении войск под эгидой Организации Объединенных Наций. 3. Город Суэц будет получать ежедневное снабжение продуктами, водой и лекарствами. Все раненые гражданские лица будут эвакуированы из Суэца. 4. Не должно быть никаких помех поступлению невоенных поставок на Восточный берег. 5. Израильские контрольные посты на дороге Каир-Суэц будут заменены контрольными постами ООН. У Суэцкого конца дороги израильские офицеры могут вместе с ооновцами наблюдать за невоенным характером грузов на берегу канала. 6. Как только будут установлены контрольные посты ООН на дороге Каир-Суэц, произойдет обмен военнопленными, в том числе ранеными.

[xlii] Гриневский О. Сверхдержавы оказались в стороне // Независимая газета. 1997. 2 июля.

[xliii] Вечерний клуб. 1994. 13 августа.

[xliv] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С. 205.

[xlv] Военная энциклопедия. Бейрут, 1977. Т.1. С.697. (На араб. яз.).

[xlvi] Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века… С. 206.

[xlvii] Цит. по: Герцог Х. Арабо-израильские войны… С. 195.

[xlviii] Там же. С.197.

[xlix] 6 октября 1981 года президент Садат, принимавший военный парад в память о форсировании Суэцкого канала в 1973 году, был убит кучкой мусульманских фанатиков. Заговорщики в военной форме спрыгнули с артиллерийского тягача, проходившего мимо трибуны, где стоял президент, поднялись на переполненную трибуну и автоматными очередями убили президента страны.

[l] См. подробнее: Перес Ш. Новый Ближний Восток. М., 1994 // http://middleeast.org.ua/palestina/peres4.htm

 

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.