29 марта 2024, пятница, 18:46
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

28 февраля 2008, 09:27

Несчастный внук Петра Великого

Чуть больше 280 лет назад, 21 февраля 1728 года в г. Киле – столице заштатного германского герцогства Шлезвиг-Гольштейн – родился, по всей видимости, самый оболганный персонаж русской истории. Внук Петра Первого и внучатый племянник его главного врага – Карла XII шведского, наследный принц этого герцогства, крещенный в лютеранстве под именем Карл Питер, перекрещенный затем в православии под именем Петр Федорович и оставшийся в истории под именем российского императора Петра III.

Сколько-нибудь постоянный читатель наших материалов на «Полит.ру» уже ждет рифмы "розы" – т.е. "сеанса разоблачения" упомянутой историографической лжи, стойким клеймом впечатанной в сознание русских людей – от прилежных школьников до читателей разного рода пикулей и их современных последователей. Так оно, разумеется, и будет, однако стоит все же отметить, что в лице третьего Петра мы имеем случай вполне неординарный даже в сравнении с массой иных мифов нашего исторического сознания. Ибо, с одной стороны, мало где драгоценная истина залегает столь поверхностно, а мотивы ее исказителей столь прозрачны. С другой же, – едва ли где-либо еще мифологическим штампам удавалось завоевать столь серьезные научные умы – от С. М. Соловьева и В. О. Ключевского до нынешних первоклассных специалистов вроде Е. В. Анисимова. Ниже мы выскажем предположение о причинах сей неординарности, пока же, для простоты рассуждения, перечислим некоторые биографические сведения о нашем герое – по возможности сухо и кратко.

Итак, родившись, Карл Питер оказался наследником сразу трех тронов – местного герцогства, шведского и русского. Так как последние два были взаимоисключающими, то надо было выбирать, и выбор за мальчика сделали, начав его готовить в шведские короли. Его даже начали учить шведскому языку, когда расклад изменился и лихо взошедшая на русский престол бездетная Елизавета Петровна возжелала видеть преемником сыночка своей родной сестры, скоропостижно умершей сразу же после родов. Надо отметить, что в качестве фигуранта очереди на русский престол Карла Питер в России-то не забывали и прежде. Сама Анна Иоанновна, говорят, всякий раз нервно вздрагивала, когда при ней упоминали "чёртушку голштинскую". Вздрагивала, но сделать ничего не могла.

Также отметим, что, выросши без матери, он в десятилетнем возрасте стал уже полным сиротой. Полноценным же голштинским герцогом он был провозглашен лишь в 1745 году – по достижении совершеннолетия. Таким образом, став 25 декабря (ст. ст.) 1761 года императором России, Петр III оказался главой двух государств одновременно. В международной практике тогда это называлось "личной унией" и было весьма нередким раскладом. Так, в том же 18 веке английским королем бывали и действующий глава Голландской республики, и принц-элект Ганновера. Одно и то же лицо несколько раз носило короны Польши и Саксонии, и т.д. иногда подобное совмещение становилось первым шагом для объединения государств, как в случае польско-литовской унии. Чаще же – не становилось, а, напротив, распадалось со смертью монарха-совместителя.

Тем не менее, для анализа мотиваций нашего героя это весьма важное обстоятельство – в 1762 году он считал себя не только императором огромной и мощной Российской империи, но и правящим герцогом Шлезвиг-Гольштейна, находившегося тогда в довольно неблагоприятном положении: весомая часть земель герцогства была оккупирована Данией.
Итак, в 1742 году мальчика, которому едва исполнилось 14 лет, доставили в Петербург. Три с половиной года спустя, в августе 1745 года, его женили на Софие Фредерике Августе Анхальт-Цербстской (будущей Екатерине II) – принцессе из на два порядка менее значительного дома, чем даже Шлезвиг-Голштинский. До вступления Петра III на российский престол оставалось чуть более 16 лет, до свержения с этого престола и смерти – чуть менее 17.

Собственно, правление Петра III продолжалось полгода – с 25 декабря 1761 г. по 28 июня 1762. За это время новый император даже не был коронован, как положено, в Успенском соборе Московского Кремля. Эта процедура и связанные с ней торжества обычно откладывались как раз на полгода-год ввиду траура по усопшему монарху. А между тем она была весьма важна в плане тогдашнего государственного строительства – ибо, традиционно сопутствовавшая ей раздача чинов, званий, имений и прочих ценностей в значительной степени задавала персональный формат "группы поддержки" нового режима – список лиц, особо обязанных новому императору, связывающих с ним свою личную перспективу и мотивированных защищать его правление. Таким, вот, щитом Петр III обзавестись не сумел, что, по всей видимости, способствовало той легкости, с которой он был свергнут с престола своей хитроумной супругой.

Теперь вернемся к легенде. Итак, по общеукоренившейся версии, Петр Третий был великовозрастным олигофреном. Он был глуп, невежественен, при этом заражен солдафонством странного типа – уже будучи взрослым, любил играть в кукольных солдатиков и очень удивлялся, что жена не рада разделить с ним эти игры. При этом русский принц и потом император ненавидел все русское, очень плохо владел русским языком, преклонялся вплоть до публичного самоунижения перед прусским императором Фридрихом Великим, планировал ввести в России протестантизм, преобразовать армию по прусскому образцу и т.п. К тому же был злонравен, раздражителен и страдал алкоголизмом. То есть – был полнейшим чудовищем, игрою случая попавшим на трон. Спасение России требовало немедленного устранения этого чудовища, даже вопреки стопроцентной легитимности его правления – и эта чрезвычайная задача была решена Екатериной с помощью братьев Орловых, Дашковой и других близких к ней лиц.

Откуда мы все это знаем? Главным образом, из трех литературных источников. Именно литературных – ибо, написанных очень качественно, что, по мнению великого ученого И. П. Павлова, для русского человека, гораздо важнее содержательной истины. "Правда слова" для нас предпочтительнее "правды факта". Итак, "правду слова" мы обрели из собственноручных мемуаров Екатерины Великой, той самой Е. Р. Дашковой, и близкого к Орловым А. Т. Болотова. Оценки личности Петра у всех троих почти совпадают – оно и не диво: перед указанными авторами стояла сложнейшая публицистическая задача – оправдать абсолютно беспрецедентное в русской истории преступление, в котором приняли они активнейшее участие. Действительно, ни разу прежде русский трон не занимался силой человеком, не имевшим для этого абсолютно никаких легитимных оснований. Бывало всякое – и перевороты и отречения, однако всякий раз новый монарх имел за спиной либо принадлежность к правящей династии, либо решение сколько-нибудь представительного органа. А часто – и то и другое. У Екатерины Второй же не было ни первого ни второго – единственным основанием ее восшествия на престол была "крайняя необходимость", и ради живописания этой крайней необходимости не пристало жалеть слов. (Особо великолепны в этом контексте обвинение внука Петра Великого в насаждении немецкого засилья, исходящие из уст стопроцентной немки – Екатерины.)

Что же было на самом деле? Начнем с характерных личностных черт несчастного императора.

В целом, надо согласиться с вышеперечисленными недругами Петра III, когда последние писали о том, что в родном Киле воспитанием принца-сироты занимались лица неподобающие: жестокие и невежественные. Это, похоже, было так. Однако, после приезда в Россию ситуация изменилась ощутимо – сопровождавших мальчика немцев в значительной степени оттеснили и образованием наследника престола занялись всерьез. Руководил этим академик Яков Штелин, также оставивший воспоминания о своем питомце – резко контрастные в сравнении с писаниями Екатерины Великой. Не вызывает сомнения, что русский язык Петр освоил быстро и в совершенстве – как и подобает четырнадцатилетнему человеку в иноязычной среде. Впрочем, в окружавшей его среде говаривали и по-французски. Этот язык Петр тоже знал в совершенстве – по-французски он, кстати говоря, переписывался и с Фридрихом Великим – а не на родном для обоих немецком. Сохранились и непосредственные автографы Петра, писанные по-русски – вполне грамотные.

Известно также, что наследник престола много читал на этих трех языках – в 1746 году по его требованию в Ораниенбаум доставили из Киля обширную отцовскую библиотеку. В общем, он был довольно любознателен, способен на критическое восприятие действительности и образован уж всяк не хуже, чем его ближайшие предшественники и последователи на русском троне.

Что касается вспыльчивости характера и отношения к алкоголю – то и здесь Петр не выпадает из ряда русских царей 18 века, заметно уступая и в том и в другом своему деду. Пожалуй, Елизавета Петровна вела себя заметно эксцентричнее, а какой-нибудь Александр III пил, всяк, много больше. И уж заметно менее уравновешенными людьми были окружавшие Екатерину Орловы – да и пили они так, как бедному Петру и не снилось.

Проявившая к своему преемнику сперва довольно трогательную заботу, Елизавета Петровна в последнее десятилетие своего царствования держала "молодой двор" в некотором роде опалы – причины этому не ясны, Екатерина после относила их на разочарование в наследнике-идиоте, однако на нее саму эта опала распространялась даже в большей степени, чем на ее мужа. Саму себя она, тем не менее, идиоткой не посчитала. Как бы то ни было, из дел государственных Великому Князю Петру Федоровичу поручали не слишком судьбоносные – каковые, как и сегодня, включали в себя, в частности, вопросы культуры, науки, образования и подобную социалку. Здесь он, впрочем, проявил себя вполне деятельным и адекватным – да иначе и быть не могло, ибо Петр был на самом деле эстет и интеллектуал. Это был, в частности, страстный меломан и даже скрипач-любитель, коллекционер произведений искусства, музыкальных инструментов, редких книг и т.п. В этом качестве он был как нельзя удачной кандидатурой и для организации в подаренном Елизаветой Ораниенбауме музеев, балетных и певческих училищ (первых в России), и для должности главного директора Сухоптного шляхетского корпуса – самого элитного на тот момент учебного заведения страны. Причем, это директорство было далеким от номинального – Петр реально занимался делами заведения и разрабатывал проекты превращения его в серьезных научно-издательский центр, дополнявший Академию наук и Московский Университет. Ему же принадлежат первые в России проекты ремесленных училищ. В 1760 году он выступил с важной инициативой: разослать по российским городам развернутые анкеты, совокупность вопросов в которых давала некоторое подобие комплексного описания местности глазами ее жителей. Географических особенностей, экономического уклада, исторических памятников и преданий. Это был первый, предварительный шаг в решении насущнейшей тогда национальной задачи – составления адекватного описания страны, без которого немыслимо эффективное этой страной управление. Эта задача в общем была решена в последующие четверть века прежде всего силами Академии наук – а "ненавидящему все русское" великому князю Петру Федоровичу принадлежит здесь честь инициатора. (Эти анкеты все-таки были разосланы и даже были получены ответы из многих мест – порой довольно содержательные. Впрочем, до получения этих ответов Петр не дожил.)

В последние годы елизаветинского правления Петра включили в состав Конференции при Высочайшем Дворе – малоэффективного органа, руководившего действиями  русской армии на театре Семилетней войны. Из состава участников Конференции он, впрочем, позднее вышел, разойдясь с другими ее членами в принципиальных взглядах на внешнюю политику государства. О его отношении к этой войне – чуть позднее, а пока заметим, что попытка оценить личность правящего монарха по принятым им решениям – дело весьма непростое. Короля, как известно, играет свита. А стало быть, решения, подписанные именем монарха, как правило готовил не он, да и инициировал обычно не он же. Исключения вроде Петра Великого бывают – но не часто. Что же нам остается? Какие-то устные высказывания, переданные в искажении, да личные письма, из которых, однако, надлежит вырезать политические и протокольные витиеватости. Впрочем, можно считать и так: окружение монарха – и есть его истинный портрет, подлинное отражение его личности в реальном мире. Петр III по этой части, в чем-то как раз и является исключением – виной тому, возможно, его импульсивность, поддержанная особым статусом, позволявшим говорить не думая – в век, когда за слово давали дело. Как бы то ни было, но Петра III мы видим человеком – трагическим персонажем, сентиментальным, незлым, не циничным, искренним. Пожалуй, такого на русском троне больше не случилось. Никогда.

Итак, 25 декабря 1761 года он стал царем и получил полномочия принимать самые серьезные решения. Эти решения последовали. Шесть месяцев правления Петра III – это крайне интенсивное нормотворчество, почти ежедневно подписывались Высочайшие Указы, не менее плодотворно было и нормотворчество Сената. В самом деле – словно плотину прорвало: решалась масса вопросов, застрявших в тисках российской бюрократии в последние елизаветинские годы, когда императрица перманентно умирала. Более интенсивно подобная деятельность шла лишь при Петре Великом. Новый царь, без сомнения, был царем-реформатором, причем реформатором вполне определенного толка. Наряду со множеством частных распоряжений, касающихся развития тех или иных сторон "социальной сферы" – от путей сообщения, до положения наемных работников – были приняты серьезные меры в области военного строительства, преимущественно – военно-морского. Загнившее детище Петра Великого – перманентная головная боль его наследников – именно указами Петра III начал путь к своему "золотому веку", увенчанному Архипелагской экспедицией и победоносной войной со шведами в 1788-1790 годах. Помимо этого был подготовлен указ об учреждении Государственного банка, которому предполагалось присвоить право эмиссии бумажных денег. Эти, первые в истории страны,  ассигнации, кстати сказать, потом ввела Екатерина – ввела, впрочем, неаккуратно и плохо. Еще одним указом было запрещено расширять долю крепостных рабочих на частных заводах – что должно было способствовать увеличения веса наемного труда в промышленности. Успел Петр III и основать два специализированных учебных заведения – Инженерный и Артиллерийский шляхетские корпуса. Были реализованы некоторые меры по либерализации внешней торговли в плане поощрения экспорта и защиты от импорта.

Наиболее же серьезными законодательными шагами этого короткого царствования стали три группы актов:

1. Указ, отменявший преследования старообрядцев, поощрявший тех из них, кто покинул Россию, вернуться назад. Родственный ему указ о веротерпимости, провозглашавший в стране свободу вероисповедания. Указ о секуляризации монастырских земель, передающих все принадлежащие церкви активы в ведение государства и назначавший взамен государственное жалование священнослужителям. (Его исполнение было Екатериной приостановлено, однако позднее царица вернулась к этой идее и, в конце концов, завершила процесс, начатый еще Иваном III в конце 15 века.)

2. Петром III была упразднена Канцелярия тайных розыскных дел – неподотчетная правительству политическая полиция. Дела ее передали в Сенат, позднее Сенатом была организована соответствующая компетентная служба. Пытать подследственных при этом перестали.

3. Был выпущен "Манифест о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству", гарантировавший, помимо прочего, право дворянина не служить на госслужбе. Это начинание, эмансипировавшее значительную часть российского общества, также было сперва частично похерено Екатериной, но после – в 1785 году – подтверждено "Жалованной грамотой дворянству".

И, наконец, еще один штрих, касательно законодательных инициатив Петра III. Рассказывали, что вскоре после переворота 28 июня Екатерина явилась в Сенат – впервые в качестве императрицы. Желая продемонстрировать интерес к делам, она указала рассматривать то, чья очередь подошла обычным порядком. Оказалось, что на очереди был вопрос о даровании евреям права жить в России, причем опрошенные сенаторы находили целесообразным решить вопрос положительно. Екатерина, однако, не нашла в себе смелости начать правление с подобного акта и повелела отложить его до лучших времен. (Позднее, однако, она и в этом пошла по стопам убитого ею мужа.)

О чем говорит столь четкая в идеологическом отношении и интенсивная законодательная работа? Не только о личных взглядах императора, но и о том, что многое было продумано заранее – еще до смерти Елизаветы. Причем, продумано не одним умом. В самом деле, в конце 50-х годов вокруг Великого Князя стала формироваться группа весьма активных и прогрессивно мыслящих деятелей. Фактически, основные "реформаторы" Елизаветы – Шуваловы, вместе со своим окружением (Ломоносов и пр.) – прежде державшиеся в отдалении от "молодого двора", начали с ним сближаться и, в конце концов, сблизились весьма существенно.

Эта же группа, по-видимому, и выработала внешнеполитические взгляды нового царствования. Остановимся на них поподробнее. Итак, после 28 июня Петру III ставилось в вину, по сути, предательство российских интересов в войне с Пруссией. В самом деле, несмотря на феерические победы русского оружия и на безнадежное положение Пруссии, Россия вдруг выходит из антипруской коалиции, после чего напротив – заключает с Фридрихом союзный договор. При этом занятый русскими и преобразованный в губернию Российской империи Кёнигсберг готовятся передать обратно пруссакам. Попутно еще и начинается война с прежде союзной Данией (понятно, за что – за Шлезвиг, в интересах голштинцев). Это ли не идиотизм и предательство в одном флаконе?

Смущает, впрочем, то, что патриотичная Екатерина этот процесс почему-то не поспешила обращать вспять. Развоевавшегося с датчанами во всю ширь своего полководческого дарования Румянцева она, конечно, завернула – а вот, что касается Фридриха… Именно Екатерина вернула ему Кёнигсберг. Она же вывела из Пруссии войска – тогда как договорами Петра III с Фридрихом этот вывод не предусматривался. И уж всяк не стала матушка-Екатерина возвращаться в австро-франко-саксонский союз. Почему так?

Отнюдь не только из пиетета к Фридриху, питаемому Екатериной не столь явно, но зато более проникновенно. (Самим своим замужеством в Россию она отчасти была Фридриху обязана.) Просто подобная перемена союзов имела для России определенные, весьма существенные резоны, и следуя им Петр проявлял себя весьма искушенным политиком.

Опуская массу доводов второстепенных, упомянем лишь два основных. Так, России абсолютно не выгодно было становиться по разные линии фронта с Англией – основным покупателем русских экспортных товаров и союзницей Фридриха. Что же до самой Пруссии, то сохранение ее в качестве сильного государства было для России тогда важнее новых территориальных приобретений. В 1762 году Пруссия дышала на ладан – еще немножко, и в германском мире возникла бы единоличная гегемония Австрии, с которой России пришлось бы считаться потом на каждом шагу: и в балканской, и в польской, и в германской политике. По сути, Пруссия и стала-то значительным политическим игроком в результате деятельности Петра Первого, позволившего ей стать одним из бенефициаров Северной войны. Закладывая основы российской внешней политики, Петр Великий исходил из того, что две сильные Германии лучше, чем одна. Эту его идею поддерживал потом канцлер Бестужев – за что и поплатился. Разделяло ее, как видим, и окружение Петра III.

Вообще же, русская территориальная экспансия на западном направлении тогда была всерьез направлена на Польшу и Курляндию, чтобы их проглотить, с Пруссией лучше было жить в мире. Последующие годы как раз и продемонстрировали верность подобного расклада.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.