29 марта 2024, пятница, 09:34
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

27 апреля 2006, 09:19

Газовый слон на пороге европейской лавки

На открывшемся в Томске российско-германском саммите с участием Владимира Путина и Ангелы Меркель в центре внимания окажется тема европейской энергетической безопасности. Российский монополист "Газпром" провозгласил своей целью проникнуть на европейский газовый рынок путем обмена активами с европейскими газораспределительными и дистрибьюторскими компаниями, европейцы же время от времени дают сигналы, которые можно интерпретировать как опасение допустить его туда в большей степени, чем он уже там присутствует, более того – декларируется необходимость диверсификации поставщиков и путей транспортировки энергоносителей.

Лейтмотивом конфликта стали заявления российской компании о необходимости допустить ее к европейским газовым активам – в обмен на право участвовать в эксплуатации некоторых российских месторождений. Так, германские компании E.ON и BASF приглашаются участвовать в разработке Южно-Русского месторождения – базового для обеспечения газом Северо-Европейского газопровода. По некоторым данным, условием для тех западных компаний, которые стремятся участвовать в освоении Штокмановского месторождения, "Газпром" также предполагает поставить участие в их европейском сбыте.

Слухи о предстоящих грандиозных покупках российским концерном европейских газовых сетей (британская Centrica и итальянская Hera SpA, прибавим сюда еще и переговоры о газовых активах в Словакии и Венгрии) поползли сразу после завершения новогодней украинской газовой баталии.

Реакция на эти слухи совершенно перекрыла возмущенные возгласы по поводу агрессивной политики российского концерна. Надо, впрочем, отметить, что большинство таких возгласов носило вполне политический характер и генерировалось с политическими же целями.

В сухом остатке после восстановления упавшего в период "боевых действий" объема поставок в Европу имеем следующее: "Газпром" остается по-прежнему надежным партнером европейских бизнесменов.

Минус же – реальный минус, особенно ощутимый холодной зимой 2006 года, – заключался в том, что концерн не увеличил (не смог увеличить) поставки газа сверх оговоренных контрактов. В отличие от предыдущих лет, когда "Газпром" шел навстречу подобным просьбам европейских партнеров.

В 2006 году не только российский концерн предпочел стабильность дополнительным прибылям – подводный трубопровод Interconnector, соединяющий Англию с Европой, простоял зимой полупустым, несмотря на цены на газ, доходящие на самом либеральном газовом рынке Великобритании до $1200, а иногда и до $1500 (вообще, заметим, что крупный бизнес намного чаще предпочитает стабильность крупным дивидендам, чем можно судить по "Незнайке на Луне" и "Капиталу").

Названная фантастическая цена – удобный повод, чтобы поговорить о ценах на газ на европейских рынках и соответственно прояснить, в чем заключается интерес "Газпрома" к европейским газовым системам. Специалисты российской фирмы "ЭРТА" писали о том, как эти системы выглядят: в каждой европейской стране механизм импорта газа формировался на базе национальной газовой компании- монополиста (E.ON - Ruhrgas в Германии, Gas de France во Франции и т.д.; иногда это были две компании). Обычно эти компании владеют магистральными газопроводами и хранилищами газа на территории соответствующих стран. Они закупают газ у компаний – экспортеров газа (в нашем случае – "Газпрома") на границе своих стран по так называемой "первой оптовой цене"; кроме того, зачастую они же ведут добычу газа в стране или закупают газ у национальных производителей газа. Далее они транспортируют газ по своим собственным магистральным газопроводам и реализуют его крупным потребителям (прежде всего энергетическим компаниям и газохимическим предприятиям) и газораспределительным организациям по "второй оптовой цене" (можно считать для простоты, что она отличается от первой в два раза, – при этом учитывая сложность перевода одной цены в другую, поскольку в Европе объемы измеряются в единицах тепла/энергии, производимой из топлива) для последующей реализации газа средним и мелким розничным потребителям.

Именно разница между первой и второй оптовой ценой, точнее, ее превышение над затратами на прокачку и хранение соответствующих объемов газа, и является предметом вожделения "Газпрома".

Компании – национальные монополисты заключали с экспортерами газа долгосрочные контракты (на 10-20 лет), часто на условиях "бери или плати" (ранее такие контракты были нередко "подкреплены" межправительственными соглашениями), и экспортеры газа, имея такие контракты, могли планировать добычу газа (и инвестиции в добычу) на долгий срок.

Большая разница между первой и второй оптовой ценой мотивировалась именно жесткостью условий контрактов на закупку газа и необходимостью развития газотранспортных систем и покрытия вложений в их создание (в т.ч. – расходов на обеспечение надежного газоснабжения и создание компенсационных механизмов на случай аварий и т.д.).

Вхождение в этот бизнес национальных газовых монополий и является декларируемой целью "Газпрома". И именно на пороге Европы пытаются остановить "Газпром" европейские монополии, опираясь на доктрину европейской газовой безопасности – так называемую Green paper. Если подытожить позицию Европы, то она выглядит так: "Газпром" должен самостоятельно обеспечить стабильность транзита газа, в то же время Европа не будет обеспечивать ему стабильность сбыта. Такая позиция выглядит эгоистической и близорукой и вызывает естественное недоумение российских газовщиков.

Однако необходимо все-таки уяснить причины такой позиции. Внутренняя европейская цена на газ, может сказать европейский политик, – это результат развития их родного социального рыночного хозяйства, и Россия не имеет к нему никакого отношения. В цене на газ сидят налоги – и национальные, и региональные, и коммунальные, это основа национальных европейских бюджетов.

Здесь необходимо отметить, что первая оптовая цена на газ – та, по которой "Газпром" "сдает" газ на германской границе, – с некоторой задержкой учитывает изменения цен на рынке нефти. Вторая оптовая цена зависит от цен на нефть гораздо слабее, а розничные цены на газ от цен на нефть практически не зависят.

Например, в период падения цен на нефть в 1998 г. (и, соответственно, падения первой оптовой цены) доходы компаний – европейских монополистов возросли в разы. Тогда правительство Германии ввело специальный дополнительный "экологический" налог на газ. В результате получилась ситуация, когда после реализации кубометра российского газа конечному потребителю германский бюджет получал налогов в разы больше, чем российский.

Нынешняя цена на газ – это результат длительной планомерной деятельности европейских газовых концернов, последовательно создававших этот рынок, скажет представитель европейской газовой монополии. Это результат точной и взвешенной работы корпораций – тот род бизнеса, который делает его похожим на шахматную комбинацию, а не на Черкизовский рынок. К этому результату "Газпром" не имеет особого отношения.

В условиях либерализации европейского газового рынка национальные газовые монополии усиленно стремились найти себе нишу в бизнесе – сохранить свои сверхдоходы, выстраивая вертикальные энергетические суперконцерны. Приход нового игрока на сложившийся рынок – это всегда изменение правил игры, навязывание новым игроком своих правил, постепенно принимаемых партнерами. 

В европейской прессе много писалось и анализировалось, потерял ли "Газпром" лицо или не потерял в результате минувшей газовой войны. Кажется, что этот вопрос находится в вопиющем противоречии с тезисом из начала статьи. Однако в каком-то смысле "Газпром" действительно свою репутацию подпортил – не жесткими действиями по отношению к зарвавшемуся транзитеру и даже не вынужденным уменьшением поставок, а шумом, сопровождавшим наведение порядка. В клубе "молчаливых гигантов", куда стремится попасть "Газпром", излишнего шума не любят. Политика – это, в основном, не дело корпораций или, во всяком случае, – тихое дело корпораций.

С точки зрения европейского бизнеса, корпоративная философия российского концерна выглядит не слишком вразумительно – кампании по газификации и скупке СМИ, не ставящие целью увеличение прибыли, но сопровождаемые шумихой, напоминают нечто из хорошо забытого, но недавнего прошлого большой страны, которую "Газпром" представляет в Европе.

Непонятно должно быть европейцам и другое: что делал "Газпром" в прошедшее десятилетие, чтобы нормализовать ситуацию с транзитом через Украину, – даже в условиях невразумительной российской внешней политики. У любой корпорации, оказавшейся в ситуации "Газпрома", должен был существовать хоть какой-то план действий, объясняющий, что она пыталась делать и как на это реагировали оппоненты. 

Судя по всему, такой последовательности действий, понятной для европейских партнеров, у российского концерна просто не было, если не считать попытки провести альтернативные нитки газопроводов через Белоруссию и Турцию – с известными последствиями.

В попытках не допустить "Газпром" в Европу, безусловно, присутствуют и геополитические страхи европейцев, однако немалую роль играет и естественный испуг владельца посудной лавки за сохранность стекла при виде слона, пытающегося в нее войти.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.