29 марта 2024, пятница, 03:05
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

07 февраля 2006, 13:45

"Стремление к образованию - ресурс более ценный, чем нефть и газ"

В то время как правительство бьется над проблемой реформирования науки и высшей школы, решая вопросы «как?» и «за счет чего?», социологи призывают не забыть и иные резоны: «с кем?» и «для кого?» проводить реформы. Данные опросов свидетельствуют, что престиж собственно научной работы пал крайне низко, однако высшее образование по-прежнему в цене. О том, как грамотно использовать этот  потенциал доверия, рассказывал Ларисе Козловой руководитель Центра социологии образования, науки и культуры Института социологии РАН, доктор социологических наук Давид Львович Константиновский.

Давид Львович, давайте поговорим о национальной политике  в сфере науки и образования.

Наука и образование связаны накрепко, их никак нельзя разделять. И это, в общем, банальная истина. Если мы не заботимся об образовании, то подрываем науку, потому что в науке нужны всегда свежие силы, молодые люди, которые бы продолжали дела, начатые в научных школах. То же самое и с другой стороны: если не будет науки, то с образованием дело будет плохо. Я имею в виду и общее образование, и профессиональное. Общее образование завязано на науку в том смысле, что она создает определенный интеллектуальный климат, и если не будет науки, то обычный учитель станет опускаться все ниже в своем интеллектуальном развитии. Это, впрочем, относится и к интеллектуальному уровню населения  в целом.

А как с наукой связано профессиональное образование? Есть ли здесь какая-то специфика преподавания?

Есть, например, такой взгляд на ролевые функции преподавателя вуза: он не должен в своих курсах использовать результаты собственных исследований. Но существует практика, - не только наша, но и западная - которая отрицает такой подход. Однако, думаю, не в том дело, использует человек  в своей преподавательской работе результаты собственных исследований или нет. Если преподаватель не ведет исследовательскую работу, то опять-таки его уровень снижается настолько, что преподавание становится бессмысленным или неэффективным. И вот еще что важно. Пусть какой-то преподаватель не занимается собственными исследованиями (а у нас таких довольно много), все равно его уровень зависит от состояния науки. Ведь наука его подпитывает, определяет уровень его знаний, можно сказать, его тонус. А он не только должен поддерживать свой класс, но и делать все, чтобы поддерживать его у других — тех, кого он учит.

У Вас есть большой опыт работы с различными государственными структурами, отвечающими за организацию науки и образования. Скажите, пожалуйста, учитывается ли ими взаимосвязь науки и образования при составлении соответствующих социальных программ?

Я не берусь сейчас оценивать работу разных организаций, это отдельная задача, хотя и очень интересная. Считаю, что здесь важна не только работа организаций, но и внимание общества к этим проблемам. В этом смысле инициатива «Полит.ру»  по освещению процессов, происходящих в российской науке, представляется очень важной. Внимание общества, может быть, более важно, чем работа какого-то отдельного ведомства или подразделения. Мы часто сомневаемся в том, что общество может повлиять на какие-то решения. На самом деле оно влияет. Можно вспомнить недавний пример с монетизацией льгот, можно обратиться к примеру из области образования. В 1990-е годы была такая неясность в законе об образовании, которой воспользовались средние школы, решившие не принимать всех желавших продолжать учиться в старших классах. И именно общественность, пресса сыграли здесь огромную роль. Пресса публиковала одну статью за другой, было осуществлено прямо-таки давление общественности  — и были приняты поправки к закону.

Не могли бы Вы немного подробнее остановиться на программах в сфере образования и своем участии в них в качестве социолога?

Я приведу два примера документов последнего времени, связанных с образованием. Это национальные проекты, один из проектов связан именно с образованием. И другое - это «Приоритетные направления развития образовательной системы Российской Федерации на период до 2010 г.». Это правительственный документ, за которым последовали разработка комплекса мероприятий по реализации, приказ по Министерству образования и науки и так далее. Приоритетные направления такие: первое — «Повышение качества профессионального образования», второе — «Обеспечение доступности качественного общего образования», третье — «Развитие современной системы непрерывного профессионального образования», четвертое — «Повышение инвестиционной привлекательности сферы образования» и пятое — «Переход на принципы подушевого финансирования и формирование эффективного рынка образовательных услуг». Я не хочу сейчас обсуждать ценность каждого из этих направлений. Подчеркну только, что, с моей точки зрения как социолога, который занимается доступностью образования для всех слоев общества (а эта проблема сейчас становится все более острой), включение в эту программу доступности образования, причем качественного, которое дает возможность дальнейшей социальной мобильности для человека, — это важно.

Вот тут я, к счастью, могу привести конкретный пример перспектив взаимодействия науки и образования. Национальный фонд подготовки кадров, который вообще очень много делает для развития образования в нашей стране, инициировал новый проект. Он называется так: «Разработка плана информационно-аналитического сопровождения реализации приоритетных направлений развития образования до 2010 года». Понятно, что если мы хотим, чтобы перспективные направления развития образовательной системы Российской Федерации действительно стали реальностью, нужно предпринять соответствующие научные исследования.

Расскажите, пожалуйста, немного подробнее об их задачах.

Для того чтобы понять, каково современное состояние по каждому из этих направлений, что делается по этим направлениям, происходят ли позитивные (или негативные) изменения, каковы здесь риски, нужно располагать большим объемом информации. Прежде всего нужно уяснить, какие здесь могут быть индикаторы, каким образом можно отслеживать, что здесь происходит и что можно сделать. Вся подготовительная, по крайней мере, работа должна быть проведена в рамках проекта Национального фонда подготовки кадров. Нужно разработать саму модель информационно-аналитического сопровождения, нужно проанализировать все ранее проведенные исследования, ранее разработанные методики и понять, что из них годится для реальной информационно-аналитической поддержки. Нужно понять, какие здесь существуют лакуны, какие еще надо провести исследования, какие разработать индикаторы, методики.

У меня в голове вертится ряд насущных вопросов, которые касаются сегодняшней реальной жизни людей. Например, военная реформа предполагает мобилизацию аспирантов на срочную службу. Не противоречит ли это развитию науки и, в конце концов, экономическому развитию?

Слухи о призыве аспирантов ходят, но у нас слухов ходит много. Мы вообще привыкли (еще со времен, когда информация была закрыта) ориентироваться на слухи. Я думаю, что если аспирантов, действительно, будут отрывать от учебы, то в краткосрочной перспективе армии удастся заполнить какие-то места, в долгосрочной же перспективе мы от этого много потеряем, потому что эти люди едва ли потом уже вернутся в аспирантуру. С аспирантурой дело обстоит таким образом. Далеко не все, кто в нее поступают, защищают диссертации, далеко не все, кто защищают диссертации, становятся научными сотрудниками, далеко не все научные работники становятся учеными. Но беды в этом нет никакой. Если вы хотите, чтобы у вас в НИИ было пополнение, скажем, в виде 10 молодых ученых, надо иметь, как минимум, 100 аспирантов, а может быть, и больше. А опыт показывает, что если учеба прерывается, человек зачастую уже не возвращается к ней. Есть люди, которые после армии становятся перспективными учеными, но это скорее не правило, а исключение. Я таких людей знаю, но массового характера это не имеет.

Существует и опыт разных стран. Есть страны, в которых, если человек пошел учиться, его уже не отрывают от учебы: общество должно получить максимальную отдачу от каждого учащегося. Если какая-то страна воюет, скажем, то молодые люди после школы идут в армию. Но создаются такие условия, чтобы они после армии пошли учиться. Во-первых, создаются такие условия службы, чтобы они не совсем отрывались от учебы. Во-вторых, даются большие компенсации молодым людям, прошедшим службу, компенсации платы за учебу и другие социальные блага. Кроме того, если молодой человек показал себя во время учебы в школе как человек способный, перспективный для науки, для техники, то такого человека направляют учиться в вуз, и это засчитывается как служба в армии. Конечно, это налагает на человека определенную ответственность и обязательства. Например, один из моих коллег, ныне известный французский социолог, по своим убеждениям во время войны с Алжиром отказался служить в армии. Он учился в университете, стажировался в нашем институте, я тогда работал в Академгородке под Новосибирском. За это молодого человека обязали несколько лет работать в государственном учреждении (он, правда, и сейчас работает в госучреждении).

Мы должны привыкнуть к тому, что люди — это главная ценность в стране. А люди образованные? Стремление к образованию — это важнейший ресурс, на мой взгляд, более ценный в наше время, чем нефть и газ.

Да конечно. Вы, наверное, замечали, что мотивация к учебе сейчас у молодых людей заметно снижается. Они сразу ориентированы на практику, можно сказать даже резче — на зарабатывание денег. Причины этого более очевидны, чем ответ на вопрос - что с этим делать?

Обычно мы различаем две ценности образования — терминальную и инструментальную. Терминальная — это внутреннее стремление учиться, инструментальная — это когда человек говорит: «Я хочу учиться, чтобы лучше жить». Я не знаю исследований, которые бы доказательно подтверждали то, о чем Вы говорите, но такая тенденция, похоже, есть. И не только у нас, она во всем мире. Американские профессора, например, жалуются, что не хотят студенты слышать о Вебере и Дюркгейме. Они говорят: «Вы нас научите «делать маркетинг хорошо» и т.д. Тогда Вебер и Дюркгейм включаются в курс маркетинга (мы про это написали с Н.Покровским и А.Овсянниковым в своем аналитическом докладе). Да, такое происходит, но есть молодые люди, которые стремятся заниматься наукой, и при этом они понимают, что, занимаясь наукой, они будут получать доход (в любой стране) гораздо меньше, чем те их сверстники, которые пойдут в бизнес. Американский профессор мне рассказывал недавно, что у них такая же история: они готовят своих студентов, потом начинается рекрутирование на работу. Первым приходит крупный банк и отбирает «сливки», затем приходит какая-нибудь металлургическая компания и отбирает следующий слой, ну и т. д. Но все равно, он говорит, из каждого выпуска остается несколько человек, - перспективных, способных - которые занимаются наукой. Наверное, этого достаточно, ведь открытия не делаются толпами людей. И эффективность образования, а особенно аспирантуры, нельзя рассчитывать такими же методами, как, скажем, в промышленности. Образование — это не производство мыла, йогурта или автомобилей.

О нашей науке, академической и неакадемической, к сожалению, известно, что ее кадровый состав сильно «постарел», молодого притока нет.

Как я говорил, люди, которые работают в науке, в любой стране, получают меньше, чем работающие в коммерческом секторе. Но уж столько, сколько наши научные работники получают… Возьмите Китай, Венгрию, другие страны — везде ученые получают более-менее нормальную зарплату. Во всяком случае, не такую, как у нас. Поэтому что ж говорить о нашей ситуации, все понятно. Молодым людям надо жить, содержать семью.

В данном контексте важен и другой вопрос: что Вы можете сказать о качестве современного высшего образования, поставляющего научные кадры?

Знаете, я бы поостерегся повторять за некоторыми коллегами, что высшее образование у нас стало хуже. Дело в том, что оценивать эту картину в целом — неправомерно. В образовании у нас очень разные вузы. Некоторые просто пошли вниз. Они занимаются зарабатыванием денег или выживанием. Но есть вузы, которые себя сохранили, более того, они поднимаются, совершенствуются и предпринимают для этого очень интересные шаги. Например, мы участвовали в исследовании опыта российских вузов в реализации совместных программ с зарубежными университетами. И надо сказать, что немало вузов имеет совместные образовательные программы с ведущими университетами мира, и это замечательно. Но картина очень пестрая. Более того, нужно говорить об уровне образования даже не в вузах, а на факультетах, и даже на отдельных выпускающих кафедрах. Потому что есть, например, престижные вузы, в которых одни факультеты сохранились, другие стали лучше, а третьи пошли вниз. Каждый год, принимая к себе аспирантов, мы видим очень разный уровень подготовки в разных вузах. И это не зависит от их престижа или места расположения.

Среди вузов, которые сохранили себя или даже развиваются, какова доля государственных?

Я не берусь оценить их долю, но я знаю, что у нас много негосударственных вузов, их было на начало прошлого учебного года почти 40% от всего количества вузов страны. Но если вы посмотрите, сколько студентов учится в негосударственных вузах, то вы обнаружите, что порядка 15% — всего. Дело, думаю, не в форме собственности, а кое в чем другом. Как и прежде, на высоте такие государственные вузы, как Бауманка, Физтех. С другой стороны, возьмите Российскую экономическую школу: ее престиж высок и у нас в стране, и за рубежом. А ведь это негосударственное высшее учебное заведение. А Московская высшая школа социальных и экономических наук? Тоже учебное заведение негосударственное. Образование здесь — высочайшей марки. Но есть и совсем другие случаи. Когда мы проводим исследования, родители иногда обращаются к нам по вопросам, далеким от наших исследовательских задач. Они могут, например, позвонить и сказать: «Мы заплатили за учебу в негосударственном вузе, а через два месяца он закрылся». Такие явления есть. Есть и низкий уровень образования. Одна студентка, например, которая поступила в вуз на факультет гостиничного хозяйства (вуз, кстати, государственный; раньше он специализировался по металлическим конструкциям), рассказала мне следующее. Приходит преподаватель и читает лекцию: «Кровати в гостиничном номере производятся из стали марки такой-то». Преподаватель рассказывает, что знает. Естественно, подготовка в этом вузе плохая. Я думаю, таких возмутительных случаев много можно рассказать — и про государственные вузы, и про негосударственные. Тут нужно индивидуально подходить к каждому вузу и каждой выпускающей кафедре. Если вы посмотрите на западные университеты, то увидите, что там есть элитные, есть массовые и есть просто плохие.  Сейчас, когда у нас появилась возможность делать совместные образовательные программы, на нашу страну пошло нашествие из неважнецких зарубежных вузов, которые хотят делать общие программы с нашими. От таких надо просто защищаться, потому что сотрудничество с ними ничего нам не даст.

И последний вопрос. Проводили ли Вы исследование, показывающее, какая часть выпускников средней школы готова пойти в науку?

Владимир Николаевич Шубкин начал свои исследования образования в начале 1960-х годов. Рейтинг привлекательности разных профессий - а предлагалось оценить около 80 профессий - складывался так, что на первом месте были ученые. Но это было давно. Теперь на первых местах бизнесмен, экономист, директор банка, юрист. Ученые где-то в середине или в конце списка. Единственный ученый, который входит в первую десятку, — это ученый-экономист. Но я думаю, он туда входит не потому, что ученый, а потому, что экономист. Мы видим, как привлекательность профессии ученого снизилась, и понятно почему. Но есть и обнадеживающий показатель. В середине 1990-х годов у молодых людей стремление учиться вообще пропадало. Вспомните обстановку тех лет. Сейчас понимание того, что без образования невозможно занять достойную позицию в обществе, восстановилось. Мы видим, что значительные группы молодежи, которым любовь к образованию привита прочно, вернулись к нему. Кстати, в той обстановке, которая у нас сложилась, крайне странно слышать, в том числе и от некоторых коллег, что высшее образование у нас разрослось чрезмерно, что все выпускники школ поступают в вузы и эту сферу надо сокращать. Это не так. Это говорит просто о незнании статистики, как мировой, так и отечественной. Но это предмет отдельного разговора.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.