29 марта 2024, пятница, 05:28
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

10 марта 2005, 19:30

Елена Яцура: Нужны люди с оторванными башками

Известный продюсер Елена Яцура в пошлом году выпустила два фильма, которые – каждый по своему – стали фактом общественной дискуссии. Фильм «Свои» Дмитрия Месхиева, завоевавший главный приз ММКФ, и «Богиня: как я полюбила» Ренаты Литвиновой, недавно показанный по первому телевизионному каналу. В апреле на экраны выходит еще один фильм, возможно, самый радикальный из всех, произведенных кинокомпанией «Слово» и Еленой Яцурой – фильм «Четыре» Ильи Хржановского, завоевавший главный приз Роттердамского кинофестиваля. Сейчас заканчивается съемочный период настоящего военного «блокбастера» – фильма Федора Бондарчука «Девятая рота». Все это стало поводом для разговора об авторском и коммерческом кинематографе, маркетинговых стратегиях и судьбе отечественного кино, о роли самого продюсера – центрального игрока на современном культурном рынке и о мотивационных ресурсах культурного потребления.  Беседу вела Алена Карась.

 

Лена, ты как продюсер знаешь, про что сейчас нужно  снимать?

Про чувства. Про состояние любви. И нелюбви.

Лавры «Москва слезам не верит» покоя не дают?

Да! Это идеал. И мы мучительно ищем сценарий, потому что про любовь никто писать не умеет.

Как родились эти два любовных проекта, которые ты сделала с Ренатой Литвиновой? 

Когда я стала работать с Константином Мурзенко, образовалась новая ниша знакомств и отношений, из которых выросли фильм «Апрель» при моем участии, и два моих самостоятельных проекта - «Гололед» и «Небо. Самолет. Девушка». Я познакомилась с Ренатой зимой 1999 года, когда в кинематографе вообще ничего не происходило. Мы замечательно общались и по-светски проводили время, но решили, что стоит поискать денег на финансирование каких-то более серьезных жизненных проектов. Мы начали с занавесок: купили с Ренатой роскошные занавески для комнаты, в которой должна была сидеть съемочная группа. Они до сих пор висят в моем кабинете. Тогда наш проект накрылся медным тазом.
Однажды Костя Мурзенко передал через меня дискету для  Ренаты. Там был сценарий «Неба». Возникла режиссер Вера Сторожева. И я сочинила схему того, как получить на это денег. Но поскольку это был период пунических войн с партнерами, когда я могла запросто получить пулю в спину…

Почему?

Потому что девочки для этого бизнеса не годятся. Я все время вела себя очень по-хозяйски: выбивала большие  деньги, боролась за права, при этом делала все это с такой нездешней силой и скоростью, что становилось понятно: я стремлюсь стать владельцем бизнеса. На это было убито страшное количество энергии. Но благодаря тому, что я все время доказывала свои права, у меня образовалась бешенная квалификация.
Дальше, как это часто бывает в этом бизнесе, начался детектив: пока я летела три часа в самолете, мой партер подарил сценарий «Неба» кому-то другому. Но тут уж я стала рогом: мне пришлось заплатить много денег, чтобы вернуть наш проект обратно. И я это сделала. И хотя у меня уже были самостоятельные картины, моя самостоятельность легализовалась только на «Небе». Мне дали первый кредит.

А кто?

Банк. К тому же у меня был грант Госкино. А когда «Небо» сняли, Рената сильно активизировалась и написала сценарий «Богини». И я в какой-то легкой истерике запустила этот новый проект, несмотря на то, что там многое было не готово даже на уровне сценария. Мне самой было удивительно, что мы добились в конце до какой-то истории, потому что с нарративом там, и в самом деле, было все не в прядке. Я уже  говорила, что по жанру это «жестокий романс», и, похоже, народу это нравится. Это означает, что не только мы хотим делать, но и люди хотят видеть кино, где рассказывают про любовь и нелюбовь. И готовы потреблять его даже в несовершенном виде. Ведь если говорить о контексте, то в нем как раз нет фильмов про чувства.

А разве есть сам контекст? Одно из самых негативных переживаний в современном российском искусстве как раз связано с тем, что в нем нет контекста. А показанный на каком-нибудь европейском фестивале отечественный продукт этот контекст обретает.

Это очень сложный вопрос. Я, собственно, все эти годы занималась и занимаюсь как раз созданием контекста, а не шедевров. 12 лет назад я пришла на киностудию «Слово» в качестве заместителя главного редактора и по гитисовской привычке (Елена Яцура окончила театроведческий факультет ГИТИСа - "Полит.ру") стала искать свою компанию. Я вообще стараюсь сразу обжить любое новое для себя место.
Нам сразу же повезло с Димой Месхиевым, потому по его фильмам «Циники» и «Над темной водой» было ясно, что есть дико талантливый режиссер. Потом появился Евгений Матвеев с историей «Любить по-русски», которая оказалась очень живой и много нам дала. А когда стало понятно, что можно пробовать и запускать разного типа проекты не только с Димой и с Матвеевым – выяснилось, что режиссеров-то нет. Для того, чтобы был контекст, они должны быть разные, но желательно – талантливые и профессиональные. И именно поэтому мы производим сейчас десятый по счету дебютный фильм – «Девятую роту» Федора Бондарчука. В этом, на мой взгляд, один из главных смыслов профессии продюсера.

Почему так по-разному устроена прокатная судьба фильмов «Свои» и, допустим, «72 метра» – двух больших военных фильмов с армией, стрельбой, родиной и так далее? Почему один так широко и бурно прошел по экранам, а «Свои» только по фестивалям? В чем суть этих транзакционных издержек?

Мой самый горький опыт проваленного проката – это «Свои». Меня сильно подрезали обстоятельства. Поскольку я выпускала фильм «Девятая рота», у меня вообще не было никакого ресурса вести прокат «Своих». Этим надо было заниматься месяца два. Мы думаем, как продавать, позиционировать наш новый фильм «Девятая рота». Рекламная компания такого фильма обходится в $100-200 тысяч. Сейчас думаем, как сделать адресное приглашение через интернет. Это попытка найти что-то альтернативное телевизионному рекламному поливу.

Но разве завоевание прокатного рынка - не цель продюсера?

Цель. Цель – увидеть в конце концов кассу. «Богиня» выходила почти одновременно со «Своими» и видно, что «Богиней» мы занимались, а «Своими» - нет. Несмотря на все сложности отечественного проката, она вернула уже очень много на сборах. Хотя никто не верил, что «Богиня» может вообще что-либо собрать.

У тебя есть теперь рецепт успешного продюсерского проекта?

Очень хороший сценарий. Видишь ли, и «Небо. Самолет. Девушка», и «Свои» были написаны как органические сценарии, а не по заказу. То, что у нас нет органических, не по заказу придуманных произведений – большая проблема нашего кино. Кстати, даже сценарий Островского «В движении» был написан помимо той заявки, которую он сочинил по нашей просьбе, когда мы решили, что нам нужен фильм про любовь и про Москву.
Сценарий «Своих» Черных написал  для Евгения Матвеева просто так, без всяких надежд и авансов. Уже много времени спустя он мне как-то дал его почитать. Прекрасным летним днем на даче я извлекла его из портфеля, стремительно прочитала и сразу поняла, что это супер-сценарий.  И мы стали снимать.

От тебя, наверное, не ожидали такой большой эпической картины в формате национального кино?

У каждого свои судьбы в этом смысле. Сергей Сельянов двигался принципиально иначе - через коммерческие истории для больших аудиторий к более авторскому кино. В тот момент, когда начинала я, то есть десять лет спустя, у меня не было другого выхода: мне нужно было отстроить какую-то территорию для себя и для других, найти своих авторв. Так появлялось камерное авторское кино. Хотя на самом деле больше всего я люблю как раз большие картины, где много людей. На съемках «Девятой роты» выяснилось, что меня хлебом не корми – дай покомандовать танками, вертолетами. Я – сама публика, я знаю, что такое хит. Я с удовольствием смотрю «Терминатора 3».

А «Убить Билла»?

Ну, это наше все! А «Билл-2» - и вовсе выдающееся произведение! Снимать хочется именно такое кино. Но для этого нужны люди с оторванными башками.

Андрей Кончаловский недавно опубликовал некий манифест, в котором сообщил, что сегодня в искусстве доминирует постмодернизм, что рыночные технологии отменяют искусство и способствуют исчезновению авторского начала. Ты что по этому поводу думаешь?

На мой взгляд, это полная ерунда! В мире производится почти 4 тысячи игровых фильмов в год! У людей ограниченные возможности смотреть кино и осуществлять навигацию на кинорынке. Даже если вооружиться статистикой, на основании которой только пятая часть фильмов представляет собой что-то серьезное, эту пятую часть тоже нереально посмотреть. Но у нас сегодня существуют все ниши – Голливуд, русский бренд, европейское, корейско-азиатское кино. Никакого кризиса я не вижу. По крайней мере, в кино. «Гололед», «Богиня», «Четыре» – это абсолютно авторские высказывания. Фильм Алексея Германа «Последний поезд» – тоже авторское кино. Просто авторов не хватает. Авторы – это вопрос контекстуальный. Авторы появляются при условии среды. А ведь традиция русского кино была абсолютно прервана в 90-е годы.

Ты можешь объяснить, почему у нас случился такой разрыв поколений в кинематографе?

В истории кино было три основных скачка: появление звука, потом – цвета, потом – долби. В Америке первый долби- кинотеатр появляется в 1974 году. Тогда же появляется первый блокбастер «Челюсти». В этот момент резко подскакивают цены на билеты, и они не падают до сих пор. Что это означает для нас? Блокбастер – это не арт, а entertainment. Но именно оно создает возможности для появления Квентина Тарантино, независимого кино и так далее. 
Именно этого скачка не случилось в России ни в смысле производства, ни в смысле технологий. У нас первый долби- кинотеатр появился в 1996 году. До кризиса мы имели всего два таких кинотеатра. Плюс – идеология. В результате из последнего «докризисного» призыва – Тодоровский, Месхиев, Хван, Пичул - до наших времен доползли только двое. Вернулся Темур Бекмамбетов, отснимав десять лет в рекламе. Немного, прямо скажем. 

Да уж, немного.

Появятся. Обязательно!

Ты, стало быть, собираешься и дальше делать дебютные картины?

Да, принципиально хочется приводить новых людей, потому что режиссеров как не было, так и нет.

Между тем, сегодня многие говорят о продюсере как о главном человеке в кино, в руках которого – инспирация, чутье, деньги, сюжеты, люди и так далее. Ты согласна с этим?

Я с опаской отношусь к этому утверждению, которое и в самом деле очень активно пропагандируется. Я думаю, что главным продюсер является только в том, каково будет наше будущее, наше совокупное кинематографическое завтра. За это отвечает он: находит деньги, он выбирает. Он выбирает,  он – модератор процесса. В этом смысле фигура его очень креативна. Но это не может заменить ни актера, ни художника.

Существует ли у тебя как у продюсера какая-то идеология?

Продюсер – это не работа, а жизнь. И поэтому очень не хочется тратить ее на что-то, тебе категорически чуждое. Хотя если видишь, что с точки зрения художественного развития кто-то тебе не близкий, но очень талантливый должен появиться - это нужно продюсировать. Самые коммерческие нынешние режиссеры Европы – и Триер, и Альмодовар – стартовали с того, что широкая публика никогда смотреть бы не стала, а потом появились на свет «Рассекая волны» и «Танцующая в темноте» - блистательное коммерческое кино. Мир должен быть плюралистичен. Но если уж ты вписываешься в чуждую себе идею – она должна быть по-настоящему яркой, конфликтной и как-то продвигать общественную дискуссию.

Вы будете продолжать с Ильей Хржановским?

Нас связывает такой плотный, странный, непростой опыт фильма «Четыре», что каждый сейчас должен отдохнуть друг от друга, сделать что-то свое и потом опять встретиться. Но объективно Хржановский - один из самых многообещающих режиссеров.

Для тебя существует принципиальная разница между так называемым блокбастером и радикально-авторским кино?

Жесткой разницы нет. Я считаю, что существуют просто разные авторы и индивидуальности. Кому-то надо делать  большое, крупногабаритное кино, а кому-то – частную, маленькую историю. Вот выяснилось же, что Федя Бондарчук любит командовать полками, и Месхиев – тоже. Им интересно кино-аттракцион, сложное не только художественно, но и технически.

Ну, вот Рената, например, может сочинить блокбастер?

Ну, кто ее знает. Она очень быстро двигается. В ней самой существует стимул к изменению. И я совсем не удивлюсь, если она двинется к чему-нибудь залихватски коммерческому. По крайней мере, такие планы у нас есть. При том это может быть что-то супермодное. Ведь все равное самое интересное - делать Тарантино. А это как раз история мутации блокбастера. 

Существует утверждение, что полученное эстетическое удовольствие можно выразить в строгом денежном, стоимостном эквиваленте. Но как можно определить эту стоимость удовольствия, если на фильме «Догвиль», к примеру, ты получил порцию тяжелейших переживаний? Ведь мотивационные ресурсы культурного потребления разные? 

Это интересный вопрос. Человеческое сознание устроено сложным образом. Поэтому и бренд рекламной компании и стоимость сложно сформировать.
Я думаю, что в идеале должна возникнуть суперкоммерческая сеть кинотеатров, в которой за большие деньги будут одновременно показывать и блокбастеры, и фентези, то есть настоящее коммерческое кино, и такое странное экстремальное авторское кино. За те же большие деньги. И чтобы люди, идя туда, понимали, что им предлагают именно такого рода сложное приключение, встречу с экстремальным. И платили именно за это. Думаю, что таких зрителей много и в будущем будет все больше. Хотя, сегодня вообще не возможно говорить, что со всеми нами будет через несколько лет. Так быстро меняется мир, так быстро меняются его технологии. Нашему поколению здорово повезло!

Тебе так кажется?

Конечно! Очень! Ведь это интересно – на наших глазах происходит смена этикета, принципиальная перемена картины мира. Мы не знаем, что нас ждет и должны быть готовы ко всему. Это жизнеутверждающий момент! Перспектива поменять что-то так же радикально меня очень радует.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.